🥢🥢🥢
Спускаясь в столовую, Чонгук бегло оглядел пространство. Зал был небольшим, даже скорее маленьким, но для постоялого двора в таком богом забыли месте этого было достаточно. Острый взор лиса зацепился за двоих присутствующих. Миловидная хозяйка — женщина лет сорока и как обычно хмурый генерал. Комментировать последнего было излишне. Альфа сидел и недовольно буравил взглядом букет, который оставил вчера под дверью омег в знак искреннего раскаяния, но не признания своих ошибок. Их с лисом взгляды на жизнь действительно значительно разнились, но альфа никогда не позволял себе такой низости, как расстроить или оскорбить своим поведением омегу. Даже ненавистного ему ёкая, чей длинный нос кажется лезет не туда куда следовало бы, наверняка исходя из банальной лисьей природы. Видимо искреннее раскаяние не приняли. — Доброе утро, госпожа. — поприветствовал женщину Чон, оставив своего «мужа» без капли внимания. Тэхён это заметил. Возможно, это даже несколько задело альфу, виду он конечно не показал, но в отместку елейным голосом произнес: — Мой дорогой муж, вы проснулись. Сегодня ваша красота ярче, чем когда-либо. Ким не видел ни ушей, ни хвоста лиса, но был уверен, шерсть у духа встала дыбом. — Ох, молодой господин, вам так повезло с супругом. — вдруг произнесла хозяйка. Генерал почувствовал прилив какого-то ехидного веселья. Он поболтал с этой женщиной буквально пару минут, а та уже так им прониклась, что готова нахваливать перед кем-то. Приятно. Очень. Особенно приятно, что это слышит именно Чонгук, который по какой-то причине выдал такую глупость как-то, что они мужья. Тэхён очень известный в их Империи генерал, глупо вот так просто врать по чём зря, ведь если бы Ким вдруг женился, об этом быстро стало бы известно, всё де он не абы кто, а близкий друг сына Солнца, императора Чон Йесона. Как только хозяйка предложила свою пламенную речь, Тэхён понял, что она говорит вовсе не о нём. Она говорит ему. — Поехать на самый край Империи и не побояться шагнуть на поле полное покойников, подстрекаемый лишь единым чувством собственной любви, когда остальные уже и не верят. О, это так самоотверженно. Вам очень повезло со своим омегой. Альфа даже смотреть не хотел на Чонгука, знал, что на его лице сейчас самая гаденькая на свете улыбочка. — О госпожа! Вы невероятно правы! — омега присел к ним за стол, кидая на генерала презренно-оскорбленный взгляд, в котором генерал сразу прочёл «Не думай, что сможешь обыграть меня в искусстве лжи». — Мне было так страшно, когда я узнал, что мой благоверный «погиб» в бою. Я не верил в это. Чувствовал, что мой Тэхён жив и ринулся искать его. Но вот он здесь, мы рядом, а он столь суров ко мне. Представляете, отчитал меня. Сказал, мол не моё это дело. Хитрый лис играл на чувствах бедной женщины и нервах Тэхёна. Да так убедительно, что сам альфа был готов признать, что муж из него так себе. Тэхён нехотя поднял взгляд непосредственно на лиса, понимая, что это была ошибка. Парень весьма искренне делала грустный вид, отрешённо и жалостливо смотря на самого мужчину из-под очередного веер. Альфа был уверен, за этим веером таится наглая улыбка. Перед ним самый настоящий лис, чьи мотивы не понятны даже столь прославленному генералу. Сначала он спас его на поле боя, выходил, отчитал как ребёнка, запустил в него книгой, сейчас вот сидит и разводит драму, что куда трагичнее чем то, что показывают в тестах столицы. Что ему в конечном итоге нужно? Не понятно. Это всё было похоже на издёвку. Сказав что-то ещё, что мужчина прослушал, хозяйка ушла и «супруги» остались наедине. Веер тут же перестал скрывать прекрасное лицо. Убрав его Чонгук, действительно показал улыбку. Вовсе не доброжелательную, скорее угрожающую, но тем не менее привлекательную. — Ты не принял букет. — вдруг заметил мужчина. — Зачем ты оставил его у нашей двери? — Хотел извиниться за грубые слова. Кажется, мои извинения отвергли. — Ты оставил под нашей дверью букет из лисьих цветов. Зачем лисице лисий цветок? Чонгук зевнул, прикрывая рот аккуратной ладонью. Смахнув выступившую слезинку, роняя её на стол, он одарил генерала хитрым взглядом, демонстрируя, как на влажном месте вырос белый ликорис. — Коль захочу букет из них, поплачу или же окроплю что-либо живое собственной кровью. — Красиво. — только и произнёс Ким. Он даже не взглянул на цветок, смотря лишь на лисьего духа перед собой. — Но разве ты сможешь избавиться от этого цветка? Ловко сорвав цветок и поставив его в вазу, Чонгук понял, о чём говорил генерал. Легко избавиться от цветка, но не от его корней. Особенно если они в столешнице. Пусть и коротенький, но стебелёк остался в столешнице и останется там навсегда, ведь в доме его не застанет мороз. До чего же нелепо. Омега совсем не подумал об этом, в своём желании немного покрасоваться перед хмурым воином. Вот же ж дурость какая. Чонгук недовольно поджал губы, опять пряча лицо за веером, недовольно уставившись на мужчину огромными тёмными глазами, такими же темными, как дно колодца, в которых захотелось скинуть бравого генерала. — Да чтоб тебя гули утопили. — Меня куда быстрее растерзаешь ты, до реки и гулей я просто не успею добраться. Со стороны кухни вышла хозяйкя, неся для омеги завтрак. Чонгук отчего-то испугался, тут же прикрывая рукавом остаток стебелька.Зачем лисице лисий цветок?
26 января 2024 г. в 16:40
Букет ярко-алых ликорисов в конечном итоге остался на первом этаже, в столовой. Омеги сошлись во мнении, что букет в комнате пусть и радует взор, но абсолютно ни к чему. Пусть радует кому-то другому.
Пятый день Лисьей недели, пробудил в Сону игривое желание принести саженец, как того требуют традиции. С раннего утра, он надоедал старшему брату, пытаясь вывести его ещё раз на рынок, пока не вспоминая того торгаша. Чонгук старательно расписывал веер, делая вид, что рядом с ним никого нет, изредка потягивая хвост Сону, который тот старательно пытался подсунуть Чонгуку под кисть с тушью.
— Ким Сону, перестань. — тихо произнёс старший, вновь убирая пушистый белый хвост, который так и норовил залезть в черную тушь.
— Братец так жесток. Совсем не любит меня. — младший подошёл сзади, положив руки на плечи брата, и гладя подбородок на макушку.
— Глупости. — улыбнулся Чон. — Люблю, мой дорогой братец, хотя ты жуткая надоеда. — его свободная от кисти рука легла на макушку Сону и на ощупь нашла пушистое ушко, чтобы потрепать его.
После этих слов молчание затянулось. Тишину нарушало лишь негромкое лисье урчание.
— Сходим за саженцами после завтрака. Кажется я голоден. — хмыкнул Чонгук, обвивая талию брата обоими хвостами.
— Опять на рынок? Там этот мерзкий торгаш… Подумать только, семь золотых! Знаешь, за эту цену можно было бы сторговаться на живую ягнюшку.
— Ягнюшку? — выгнул бровь Чонгук, повернувшись к брату.
Сону недовольно фыркнул, отчего-то застеснявшись.
— Ягнюшку. Мягкую и пушистую. — Ким хмыкнул, отходя от брата и игнорируя его медленно виляющие от заинтересованности хвосты.
— Сону… — хитро протянул Чон. — Неужели тебе нравятся ягнята? Я видел, как ты смотришь на них, когда мы проезжали мимо пастбища, но я и не думал, что они тебе симпатизируют. Милый, мне купить тебе ягнюшку?
— Мы уже купили лошадку. Как там Куколка? — Чонгук на этих словах скривился. — Без понятия. Думаю, этот вредный конь прекрасно поживает в конюшне или кошмарит конюха. Что ещё он может делать?
— Я всё же считаю, что в прошлой жизни он был чиновником.
— Он обнаглевшая скотина. Буквально. Поэтому ягнюшку будешь выбирать ты. Все, кого я подбираю какие-то… Ненормальные.
Сону глумливо улыбнулся, почему-то предполагая, что его братец говорит не совсем о Куколке, ну или не только о нём. Хотя за всё их путешествие подобрали они, пожалуй, лишь одного.