Desire

Чишия просыпается от мягкого дыхания и тепла, исходящего от кожи Мэй, когда ранний утренний свет проникает сквозь полуоткрытую занавеску. Он бьет ему в глаза, поэтому он наклоняет голову вниз, под защиту волос девушки, и начинает нервничать, осознавая, что их тела переплетены. Они были привязаны друг к другу всю ночь. Захочет ли она его утром? Его рука затекла от того, что он держал девушку всю ночь, но все равно он притягивает ее к своей груди, несмотря на дискомфорт, и думает, не нужно ли ему уйти... но Мэй же сказала ему остаться. И он не может найти в себе силы отстраниться от нее. Чишия никогда раньше не проводил ночь с кем-то, но неохотно признает, что это приятный опыт - по крайней мере, с Мэй. Он не может представить себя с кем-то еще. Чишия зарывается лицом в волосы девушки. Он чувствует себя жалким, но, Боже, он не может насытиться ею. Он никогда не чувствовал себя таким желанным, это похоже на наркозависимость. Его руки обхватывают ее еще крепче, и он вдыхает ее запах. Он хочет... как же он хочет.       - Ты собираешься сжать меня до смерти, - говорит Мэй, голос приглушенно бьется о подушку. Его тут же охватывает смущение. Он не ожидал, что разбудит ее. Чишия пытается отстраниться, но она хватает его за руку.       - Все в порядке, - тон девушки мягкий, и Чишия замечает, что она почти всегда говорит с ним мягко. Он должен обидеться. И он начинает думать, что она читает его лучше, чем он предполагал вначале. Это невероятно обидно, но в то же время приятно, когда тебя видят. Нет смысла прятаться, когда тебя могут вычислить. Он считает, что ему нужно быть осторожным при поиске карт. Пальцы Мэй скользят между его пальцами, и его сердцебиение учащается. Он никогда раньше не держал кого-то за руку и задается вопросом, как такое простое действие может иметь такое глубокое значение. Ее рука мягкая, пальцы нежные. Чишия думает, что не отказался бы остаться вот так, свернувшись калачиком рядом с ней, где он не думает ни о визах, ни о своем бесполезном существовании - о бессмысленных попытках выжить и беспричинной смерти. В комнате тепло - летнее тепло проникает через окно. Чишия думает, что ему пора вставать. Он проспал дольше, чем проспал бы даже в обычном мире. Но он не уйдет, пока она ему не скажет. Его губы касаются ее плеча, и у него возникает желание поцеловать обнаженную кожу, но он не делает этого. Тем не менее, Мэй резко вдыхает, прижимаясь к нему всем телом, и Чишия стонет, когда ее задница трется о его член. Он толкает свои бедра вперед, прижимается к ней, становясь все тверже.       - Подожди, - останавливает его Мэй, и Чишия замирает, не понимая, почему она отстраняется от него. Он чувствует, как тревога заполняется организмом, но она не успевает полностью овладеть им, потому что девушка поворачивается и нежно целует его, прежде чем вытащить его из кровати. Он следует за ней, потому что ему снова интересно, что она может от него хотеть. Уже через две минуты, когда спина Чишии ударяется о стенку душа, теплая вода омывает его и смывает остатки прошлой ночи, он соглашается с тем, что это гораздо удобнее, чем продолжать лежать на взъерошенных простынях. Обнаженное тело девушки прижимается к его, и его язык скользит у нее во рту в мокром поцелуе, от которого он становится невероятно твердым на ее животе. Мэй рукой проникает между телами и захватывает его член, поглаживая его, а Чишия запускает пальцы в ее волосы, наклоняя голову, чтобы поцеловать ее глубже. Большим пальцем она проводит по головке его члена, и он стонет в поцелуе с открытым ртом.       - Я хочу кое-что попробовать, - говорит Мэй, перемещая его из-под струи. Это меньше тепла на его коже, но пара достаточно, чтобы согреть его. - Не шевелись. Она нежно целует его губы, отстраняясь с дразнящей улыбкой на лице. И Чишия не успевает обдумать слова девушки, как та опускается перед ним на колени на пол в душевой, рукой гладя его член, а потом целует кончик. Его колени слабеют. Чишия старается сохранить нейтральное выражение лица и скрыть удивление. Он не хочет, чтобы она чувствовала, что у нее есть преимущество в этой ситуации, даже когда он смотрит, как она облизывает его. Его кулаки сгибаются, ногти впиваются в ладони. Он твердый во рту девушки, и Чишия отчаянно пытается сохранить самообладание. Он не хочет, чтобы она подумала, что он никогда не делал этого раньше. У него не было такого. Чишия никогда особенно не любил секс, или, по крайней мере, не любил своих партнерш. Они выбирались исключительно из соображений удобства, а не интереса, и все это были быстрые попытки выплеснуть накопившееся напряжение. Это никогда не срабатывало. Но он больше не отрицает, что Мэй другая. Его сердце еще никогда не замирало, разум не затуманивался. Его тело, кажется, никогда не зажигалось электричеством, но оно горит только от ее прикосновения. Пальцы Чишии запутываются в волосах Мэй и крепко сжимают их, не зная, притянуть ближе или дальше, пока его член погружается в рот девушки. Ее рука обхватывает то, что не помещается во рту, и качает его член в ритме с языком, кружащимся вокруг кончика. Его тело предает его, бедра подаются вперед, и он подавляет стон, чувствуя, как она затыкает ему рот. Он хочет извиниться, но не может говорить, да это и не важно, потому что она стонет рядом с ним и двигается, чтобы взять его дальше в горло. Чишия не может ничего сделать, кроме как глубоко стонать, смесь вздохов и ругательств - его единственный словарный запас. Мэй хватает его за бедра и тянет вперед, а Чишия откидывает голову назад, пока она не ударяется о кафельную стену. Он не может поверить, что она хочет его… Затем девушка отступает назад, посасывая кончик, принуждая его. А Чишия держит ее за волосы, снова погружаясь в рот, потому что не может вынести, что его не окружает влажный жар, язык, похожий на бархат, следуя по толстой вене на нижней стороне его члена. Он трахает ее в рот, стараясь не причинить боли, и Чишия удивляется, почему он никогда не делал этого раньше... думает, что никогда не захотел бы делать это с кем-то другим.       - Я… я не могу, - задыхается Чишия, потому что он так близко, но он не уверен, слышит ли Мэй его, потому что ее губы опускаются вниз, пока его член не оказывается полностью в ее горле, и Чишия смотрит на это сверху вниз. Девушка смотрит на него широко раскрытыми глазами, рот забит его членом, и это слишком. Его ладони ударяются о стену душа позади него, ноги дрожат, когда он пытается удержаться на ногах, и он кончает ей в горло в самом греховном опыте, который когда-либо испытывал Чишия. Мэй слегка задыхается от струи, но все равно глотает столько, сколько можешь, немного спермы вытекает изо рта. Затем Чишия грубо дергает ее за волосы и целует так яростно, страстно, отчаянно. Он чувствует вкус себя на языке, но может терпеть, потому что целует ее губы. Руки девушки обхватывают его, и он упирается головой в ее мокрые волосы, крепко прижимая к себе. Чишия думает, что никогда раньше не чувствовал себя так близко к другому человеку - настолько связанным. Это пугает так же сильно, как и опьяняет. И в этот момент он не может представить, что может расстаться с Мэй. Она околдовала его. Ты станешь моей смертью. Ты убьешь меня. Ты, блядь, убьешь меня. Чишия останавливает свои мысли и пытается сосредоточиться - ногти вдавливаются в ладони, руки прячутся в карманы, чтобы вернуть его к реальности. Он лениво прислонился к стене конференц-зала, засунув руки в карманы, наполовину слушая усердную тираду Шляпника, который зачеркивает на стене собранные карты и строит планы по сбору новых. Карт набралось приличное количество, и Чишия полагает, что это полезно - иметь избыток людей с промытыми мозгами, готовых рисковать жизнью только ради того, чтобы один человек вернулся домой. Ему все еще нужно выяснить, где они хранятся. В комнате есть сейф, но у него есть подозрения, что это лишь приманка от настоящего сейфа. Он еще не пытался использовать Мэй, чтобы выяснить их местонахождение. Он не может выбросить из головы воспоминания о том, как просыпался рядом с ней. Это оставляло удовлетворение, пока в его голове снова не начинался круговорот мыслей, которые мучили его накануне. Но у нее есть способ успокоить его, прижимая свое тело к его и прикасаясь к нему до тех пор, пока его логическая последовательность не ослабевает. Принятие душа было для него совершенно новым видом интимной близости. Он трахал ее рот, грубо хватал за ее волосы, но все ощущения были нежными. И он вспоминает, как держал девушку под струей воды. Они оставались там, пока вода не остыла. Чишия все еще не знаком с этими разблокированными эмоциями, но, стоя в конференц-зале, он испытывает облегчение от того, что они, похоже, проявляются только тогда, когда он с ней. Он по-прежнему отстранен и холоден к окружающим его людям и местам. Он ничего не чувствует к ним. Это успокаивает.       - Есть кто-нибудь, чья виза подходит к концу? - спрашивает Анн, надев солнцезащитные очки, сдвинутые на переносицу.       - У меня достаточно дней, чтобы некоторое время не принимать участие, - говорит Агуни, - мы выиграли в «Пять кубков». Чишия был там. Чишия борется с тем, чтобы не нахмуриться, он все еще горько переживает ту игру, и он полагает, что так будет всегда. Его некомпетентность не будет забыта. Он должен действовать лучше, он должен быть лучше.       - Моя виза в порядке, - коротко говорит Чишия, поскольку все ожидают его ответа. Нираги смотрит на него, но это не удивительно. Боевик ненавидит Чишию, и это чувство взаимно. Не помогает и то, что он часто провоцирует этого человека. Слишком сложно сосчитать как часто тот приставлял к его лицу пистолет. Пока все по кругу отвечают в комнате, выясняется, что большинству боевиков и руководителей не нужно играть много. Они всегда выигрывают, особенно карты высокого уровня. Чишия осматривает комнату: Мира пристально смотрит на него, и это заставляет задуматься, что же может ее так привлекать. Женщина тихая и часто отходит на задний план, но именно ее ненавязчивый характер заставляет Чишию думать, что она опасна. Она улыбается ему в тревожной манере, но он просто смотрит на нее в ответ. Его не особенно волнует, что именно она находит таким интересным, но это заставляет его быть более внимательным к ее присутствию. Возможно, она может представлять угрозу.       - Так ты что-нибудь выяснил? - тихо спросила Куина, когда они оказались достаточно далеко в коридоре от остальных руководителей и боевиков более высокого ранга. Она ждала его, после того как он покинул конференц-зал.       - Не понимаю, о чем ты, - Чишия точно знает, о чем она говорит, но делает вид, что не понимает. Не хочет, чтобы подруга знала, что за последние три недели, проведенные с Мэй, он не собрал никакой информации. Он не хочет, чтобы она задавалась вопросом, почему он был с ней каждую ночь и не достиг своей цели.       - Карты. Ты выяснил, где они? - Куина закатывает глаза, как будто не веря ему. Чишия берет паузу, чтобы придумать, что сказать.       - Сейф в конференц-зале - это просто приманка. Я уверен, что он находится в номере Шляпника.       - Думаешь, она знает код?       - Возможно, - пожимает он плечами, выражение лица незаинтересованное. Он знает, что это расстраивает Куину - отсутствие эмоций. Иногда девушка может читать его, но чаще всего нет. Точно так же, как она не знает, что, несмотря на то, что они союзники, он все равно предаст ее в одно мгновение... но, возможно, он будет чувствовать себя немного виноватым. Она - самый близкий друг, которого он когда-то имел.       - И когда же ты это выяснишь?- спрашивает она.       - Нужно подождать, пока соберется больше карт, - говорит Чишия, и он действительно верит в это, - тогда не будет так много игр, которые мы должны завершить самостоятельно. Лично он не верит, что сбор всех карт отправит кого-то из них домой, но он знает, что они - рычаги влияния, а это то, что Чишия считает ценным. Ему выгодно иметь контроль, и если кто-то попытается отнять его у него, он пригрозит уничтожить карты. Но если теория Шляпника верна, то он позаботится о том, чтобы именно он вернулся домой. (Но какая-то часть его души шепчет, стоит ли вообще это делать? Он не реализовался в обычной жизни, так кто он такой, чтобы утверждать, что это изменится?)       - Полагаю, в этом есть смысл, - говорит Куина, затягиваясь фальшивой сигаретой, и садится в шезлонг после того, как они дошли до бассейна. Она бросает на него взгляд, и Чишия замечает, что сегодня она была необычайно внимательна к нему. - Она тебе нравится. Чишия моргает, сверля подругу глазами. Он смотрит на нее, но не садится.       - Она - средство для достижения цели. Я не забочусь о ней больше, чем кто-либо другой здесь. Куина хмурится от его слов. Не похоже, что она полностью верит ему, но она также не думает, что у него есть причина лгать.       - Ты знаешь, что она не обязательно нужна, чтобы найти карты. Хотя она может облегчить нам задачу.       - Она полезна, - говорит Чишия, почти слишком быстро, и отворачивается, чтобы успокоиться. Чишия чувствует противоречие. Впервые в жизни ему кто-то дорог, и он не хочет причинять ей боль. Но получение карт было его первоначальной целью, и он не позволит своей привязанности помешать его миссии. Он чувствует, как что-то внутри него ломается.

***

Мэй считает, что заводить роман с Чишией - это безрассудство. Это стало больше, чем просто случайная встреча, и она должна признать, что начали появляться чувства к этому человеку, но какие именно, она пока не знает. Чишия - человек самовлюбленный, и хотя она знала, что обеспечивает его лаской, в которой он нуждается, но насколько глубоки его чувства к ней? Понятно, что он что-то чувствует, но заботится ли он о Мэй так, как она начинает заботиться о нем? Не понятно, как бы она поступила, оказавшись против него в игре. Это опасно - испытывать к нему такие чувства. Всегда были только Мэй, Такеру и Мори, особенно здесь, в Пограничье... Но где будет Чишия... она пока не может сказать. Умерла бы она за него? Нет. Но если эти чувства пойдут дальше, то смогла бы. Девушка лежит на диване, завернувшись в гостиничный халат. Мэй не может найти в себе силы выйти из номера после ухода Чишии. Ее мысли слишком запутаны. В этот момент дверь распахивается, напугав ее, но это быстро сменяется раздражением, когда глаза обнаруживают мужчину, вошедшего в номер. Такеру входит, как будто он хозяин этого места, и Мэй полагает, что так оно и есть, но это не мешает нахмуриться. Он выглядит слишком бодрым и энергичным для человека, который накануне напился и, скорее всего, всю ночь спал с женщинами. Эта мысль вызывает у нее тошноту.       - Где карты? - спрашивает он, и в его глазах появляется дикость, которую девушка уже успела возненавидеть. Приграничье меняет его. Он всегда был немного непостоянным, но никогда не был таким - таким одержимым. Мэй знает, что Мори тоже обеспокоен.       - Все еще в безопасности, - указывает она на картину на стене, и Шляпник бросается к картине с океаном, снимает ее и берет коробку из отверстия в стене. Он открывает крышку и забирает карты, просматривая их и убеждаясь, что все они на месте.       - Хорошо. Они все здесь, - говорит Такэру с облегчением в голосе и поведении. Он засовывает их обратно в коробку и прячет в стену - картина висит бесцельно. Мэй не может потрудиться и исправить ее кривизну.       - Где же им еще быть, Такеру? - раздражается девушка. Неужели он думает, что Мэй их украдет? Думает ли он, что Мори возьмет их? Они трое единственные, кто знает об их местонахождении, и мысль о том, что Такеру не доверяет обоим обидна и оскорбительна. Он не обращает внимания на ее недовольство и подходит, чтобы сесть рядом.       - Ты прекрасно справляешься, - он кладет руку на ее плечо, - я так горжусь тобой. Мэй стряхивает его руку с себя, встает и подходит к окнам, глядя на океан внизу. Вода кобальтово-синяя, и солнце сияет на волнах, заставляя их сверкать, когда они омывают золотой песок. Этого почти достаточно, чтобы забыть, что вы находитесь в Пограничье. Почти.       - Почему мы все еще делаем это? Эти карты ничего не значат, - она дергает за нитку на рукаве своего хлопчатобумажного халата и смотрит, как она рушится, как и человек в комнате с ней.       - Они значат все, - говорит он, становясь рядом.       - Это ложь, Такеру. Ты все это выдумал. Разве ты не помнишь? - мягко умоляет она, надеясь внести ясность в его разум. Он осторожно берет Мэй за руку, и она поворачиваешься, чтобы посмотреть на него.       - Я делаю это для тебя, - Такэру нахмурил брови, глаза его были полны решимости, - чтобы вернуть тебя домой. Мэй чувствует, как накаляется ее настроение, и снова убирает его руки от себя. Она чувствует, что хочет что-то ударить.       - Эти карты не отвезут меня домой. Они не приведут никого из нас домой. Ты теряешь себя здесь. Такеру усмехается, но не над ней, а над ситуацией. Он расхаживает взад-вперед, бормоча про себя что-то раздраженно, а затем поворачивается и смотрит на нее. - И ты, и Мори-чан просто... просто доверьтесь мне. Разве я когда-нибудь направлял вас не туда? Мэй хочет сказать "да", но также не может сказать "нет". Такеру всегда заботился о ней, с тех пор, как она себя помнит. Мэй обязана ему всем, но также не может смотреть на то, как он сходит с ума. Это расстраивает - она не знает, что делать, и это убивает изнутри. Она любит его, она не может смириться с тем, что теряет его.       - Зачем ты это делаешь? Пожалуйста, прекрати, - Мэй чувствует, что в глазах собираются слезы, и яростно вытирает их. Такеру замечает ее боль, и что-то в его глазах меняется. Он выглядит как тот человек, которого она знает, редко когда можно увидеть его с ясностью. Он притягивает ее к себе, успокаивая.       - Не плачь. Ты же знаешь, я этого не выношу, - его объятия теплые и успокаивающие. - Маленькая принцесса, мы вернемся домой.       - Я же просила тебя не называть меня так, - ее голос приглушенно звучит на его груди, - я больше не маленький ребенок.       - Ты всегда будешь для меня маленькой, - мягко усмехается Такеру, - ты же знаешь, что я буду заботиться о тебе? Я всегда делал это. Как только мы получим все карты, ты отправишься домой. На этот раз несколько слезинок падают на лицо девушки, он уже снова говорит о картах. Мэй отчаянно хочет, чтобы он вернулся - и к ней, и к Мори, к тому, когда они были семьей. Что-то нужно сделать, и нужно сделать это быстро, иначе она знает, что потеряет его в Пограничье. И Мэй боится, что она никогда его не вернет.