Desire

На его руках кровь, и Чишия старается не дрожать, потому что кровь ее, окрашивает красивую кожу и собирается под его ногтями. Мэй счастливица: пуля не задела ничего важного и прошла прямо через бок. Если бы она попала еще правее, то угодила бы прямо в живот, а Чишия не хочет даже думать об этом. Он не думает, что в девушке осталась шрапнель, но здесь нет подходящего оборудования, чтобы проверить. И также не было ничего, чтобы помочь дышать или перелить кровь, но, к счастью, Мэй может дышать ровно, и, несмотря на красную жидкость, которая капала с края металлического стола, она не потеряла достаточно крови для летального исхода. Чишия испытывает облегчение, что он все еще был на Пляже, когда они вернулись. Он собирался уходить, просто тянул время, надеясь увидеться в последний раз. Но Куина была непреклонна в своем желании сбежать, а Чишия не мог найти достаточно убедительного предлога, чтобы задержаться здесь. Поэтому он взял те немногочисленные вещи, которые собрал за время пребывания в Пограничье, и встретил ее в холле. Сначала его насторожили крики, а затем Шляпник помчался по коридорам с криками «Анн!». Мори, спотыкаясь, бежал за ним с Мэй на руках, с окровавленной Мэй на руках. И Чишия почувствовал, как мир остановился, как незнакомый страх распространился по его телу, а затем он немедленно последовал за двумя мужчинами, не обращая внимания на Куину, зовущую его по имени. Было легко убедить этих двух мужчин позволить ему оперировать ее - они были в отчаянии, и у них просто не было выбора. Но образ бледной кожи, сбивчивого дыхания и пропитанной кровью одежды навсегда останется в памяти Чишии - ему всегда будет больно вспоминать это. И он знает, что люди здесь умирают, но раньше он никогда не учитывал ее смерть как возможность. Дело не в том, что она была непобедима, просто он не думал, что она умрет здесь. Мэй такая же, как он - лучше, умнее, она борец. После того, как состояние девушки стабилизировалось и ее перенесли в номер Шляпника, тот притянул Чишию в сокрушительные объятия, и ему потребовались силы, чтобы не вздрогнуть от этого прикосновения. Он не любит, когда кто-то прикасается к нему, кроме Мэй. Но мужчина плакал над ним и обещал, что даст ему все, что он захочет. Но Чишия ничего не хочет, по крайней мере, ничего из того, что может дать Шляпник. У него уже есть карты - коробка, запрятанная на дне его рюкзака. Он хочет ее, и теперь, когда он почти потерял Мэй, он больше не может представить, что уйдет с Пляжа - не может представить, что с ней снова случится что-то подобное, а его не будет рядом, чтобы спасти. Девушка издает тихий стон, и взгляд Чишии устремляется на нее - на то, как она завернута в одеяло, которым Шляпник так заботливо укрыл. Мужчина развалился на стуле рядом и спит уже четыре часа, пока Чишия следит за выздоровлением раненой. Мэй пытается сесть, но Чишия кладет руку ей на грудь, чтобы удержать на месте:       - Не двигайся.       - Чишия? - она моргает глазами, глядя на него, - что случилось?       - В тебя стреляли, - говорит Чишия, но ничего не уточняет. Он даже не знает, как она была ранена. Шляпник и Агуни молчали об этом ранении, и это вызвало у него подозрения. Чишии любопытно - есть что-то, о чем эти двое не хотят, чтобы другие узнали, но его больше волнует сначала убедиться, что с Мэй все в порядке.       - Я помню, - морщится девушка и поворачивает голову, чтобы посмотреть на Шляпника, а Чишия наблюдает за тем, как смягчаются ее глаза. Она смотрит на Шляпника так... как будто она…       - Ты любишь его, - Чишия пытается скрыть горечь в своем тоне, но он не уверен, насколько ему это удается, потому что она хмурится.       - Да, - говорит Мэй, и Чишия пытается отодвинуться от нее, но она хватает его за руку, - это не то, что ты думаешь. Он мой дядя. Чишия старается сдержать удивление на лице. Сколько он ни думал об отношениях Мэй с этим человеком, он никогда не считал, что они родственники, и ему неловко, что он сам не пришел к такому выводу:       - И вы пришли сюда вместе? С Агуни? - у него бесконечные вопросы, он хочет знать, кем они были до всего этого. Девушка только кивает, храня свое прошлое, как и он свое, прежде чем посмотреть на него бережливым взглядом:       - Ты спас мне жизнь. Почему?       - Ты бы предпочла, чтобы я этого не делал? - говорит Чишия, защищаясь.       - Я просто удивлена, - мягко отвечает Мэй, успокаивая его, - меньше всего я ожидала, что ты врач. Я не думала, что ты действительно ценишь жизнь. Чишия не ценит жизни, даже его собственную, но ее жизнь - другая. Он не может представить себе мир, утопию или антиутопию, без Мэй. Поэтому он наклоняется, чтобы убрать волосы с ее лица, смотрит, как закрываются ее глаза, когда его большой палец проводит по щеке. Он хочет сказать ей, как много она для него значит, но он не уверен как... не уверен, значит ли он для девушки то же самое. И он не знает, сможет ли он пережить, если Мэй не захочет его так же сильно, как он хочет ее. Но ему нужно, чтобы она знала, потому что что если Мэй умрет, не зная, что он... что он... Его глаза щиплет, поэтому он быстро моргает, но от этого они только сильнее слезятся, поэтому Чишия отворачивает голову, чтобы спрятаться за волосами от стыда. Он чувствует, как что-то мокрое стекает по его щеке и... Неужели он чувствует себя живым? Он пытается отстраниться от Мэй, но ее хватка удивительно сильна на его запястье, и она притягивает его ближе.       - Чишия, - ее голос тихий, но твердый, - иди сюда. Пальцы Мэй вплетаются в его волосы и прижимают его голову к себе:        - Я в порядке, ты спас мне жизнь. Но это не успокаивает его - бесконечные возможности смерти заполняют его разум, и в большинстве из них он не может спасти ее. Ему даже больше не нужны эти дурацкие чертовы карты, они могут быть у Куины. Он просто хочет убедиться, что Мэй останется в живых, потому что она не может умереть, просто не может. Он никогда не покинет Пляж, он никогда не покинет ее…       - Что за хрень, Чишия? - Куина немедленно оказывается в его пространстве, когда он выходит из лифта и проталкивается мимо нее к своей комнате, - ты просто… Ты что, плакал? Он просто смотрит на нее, но уверен, что это менее пугающе с его красными глазами и залитым слезами лицом. И, похоже, его молчание не заставило ее замолчать, как это обычно бывает, потому что она продолжает приставать к нему с вопросами, пока они идут по коридорам. Тогда он роется в кармане в поисках своей карточки-ключа и сердито открывает дверь, пытаясь закрыть ее за девушкой, но она врывается внутрь и поворачивается, чтобы посмотреть на него, нетерпеливо постукивая ногой.       - С ней все в порядке? - Куина спрашивает, - ты в порядке?       - Ну, она не умерла, - говорит Чишия. И все же он думает с горечью, проклиная Пограничье за то, что оно заманило их сюда. Его горло сжалось, и ему снова захотелось плакать, но одно дело - плакать перед Мэй, и совсем другое - потерять самообладание перед кем-то еще. Куина садится на его кровать и наклоняет голову, чтобы посмотреть на него; ее ланьи глаза блестят, когда она глубоко задумывается, прежде чем ее рот раскрывается от осознании:       - Ты люби…       - Не говори этого, - выдохнул он. Если это не будет сказано вслух, то это станет менее реальным, менее пугающим. Он не позволяет себе даже думать об этом. Не может представить, что произойдет, если он позволит себе признаться, как глубоки чувства к Мэй. Это полностью уничтожит его. И он никогда не будет прежним.       - Чишия...       - Карты можешь оставить себе, - снова прерывает он девушку, глядя на два рюкзака в ее руке. Он смотрит на пятна крови на рукавах своей толстовки и старается, чтобы его голос не дрожал, напоминая себе, что Мэй еще дышит, - они мне больше не нужны. Я не ухожу. Куина обеспокоенно смотрит на него:       - Ты уверен, что остаться - это хорошая идея? Ты будешь первым, кого она заподозрит.       - Я не ухожу, - упрямо говорит он, стаскивая с себя толстовку, чтобы взять чистую; ему повезло, что он захватил несколько таких в универмаге, который они с Куиной обшарили, прежде чем нашли Пляж, - мне все равно, что со мной будет.       - Но мне не все равно, - сердито говорит она, - ты должен думать о себе, а с недавнего времени это последнее, что ты делаешь. Неужели она так важна? Чишии не нужно время на раздумья, он и так знает, что это риторический вопрос. Поэтому он смотрит напротив ровным взглядом и кивает. Куина вздыхает:       - Тогда я тоже не уйду. Я не буду хорошим другом, если позволю тебе справиться с этим в одиночку. Он не заслуживает ее; не тогда, когда он считает ее расходным материалом. Но он, по крайней мере, попытается сохранить ей жизнь в игре - верит в этот союз с ней. И его признание их отношений достаточно значимо, так что Чишия полагает, что она его друг. Он просто смотрит на нее и пытается слабо улыбнулся. - Спасибо, Куина.

***

      - Выпей это, - Мори подносит бутылку с водой к губам Мэй, и она медленно пьет. Он сбегал за обезболивающим и вернулся с бесконечным количеством бутылок - больше, чем нужно, но все равно когда-нибудь они пригодятся. - Ты что-нибудь помнишь?       - Я помню, что ты стрелял в меня, - говорит девушка ты резко, и жалеет о своем тоне, когда лицо Мори опускается.       - Я не пытался стрелять в тебя.       - Но ты пытался выстрелить в меня, - говорит Такеру, - ...хотя я начал это.       - Начнем с того, что вам обоим не следовало пытаться застрелить друг в друга, - Мэй бросает взгляд на обоих мужчин и наблюдает, как они стыдливо отводят глаза, - о чем вообще ты думал, Такеру?       - Я не... пистолет даже не был заряжен...       - Пистолет не был заряжен!? - Мори начинает злиться, и Мэй тоже, - что, черт возьми, ты пытался доказать?       - Я не уверен, как ответить на этот вопрос, - говорит мужчина и в отчаянии смотрит на пол, - я ослеп здесь. Карты...       - Они бесполезны, - девушка внимательно следит за реакцией Такеру, - нам нужно избавиться от них. Мужчина напрягся, и его глаза стали дикими, но Такеру быстро вывел себя из транса, когда увидел окровавленную повязку на животе Мэй. Выражение его лица страдальческое:       - Хорошо, - говорит он наконец, - мы избавимся от них.       - Ты обещаешь? - И ей хочется верить ему, но беспокоится, что он не сможет действительно избавиться от них, когда его так обманули, заставив поверить, что они чего-то стоят. Мори кладет руку на плечо Такеру и сжимает его.       - Я обещаю, - говорит Такеру, полный решимости, - ты стоишь больше, чем эти карты... Я причинил тебе боль из-за них. И я не могу сделать это снова. Его рука накрывает лицо девушки, выражение лица серьезное, он пытается уверить ее, что его слова действительно что-то значат. - Я сейчас принесу их, и мы разорвем их на части, я обещаю. Не обязательно сейчас, но Такеру встает и спешит в номер «901», чтобы взять карты, и Мэй не может не улыбнуться его энтузиазму. Он всегда был импульсивным, но на этот ей даже понравилось это. Она знает, что между ними все наладится, если он действительно уничтожит их. Мэй пытается сесть, но от этого движения только содрогается, и Мори хватает ее за руку, чтобы удержать на месте:       - Тебе еще рано двигаться. Мэй смотрит на повязку внизу и не может не думать о Чишии. Она все еще удивлена, что он спас ей жизнь, и понимает, что этот поступок очень важен. Он заботится о ней - больше, чем она думала раньше. Иначе зачем бы он так старался сохранить ее жизнь? Мэй вспоминает, как он плакал над ней, и это было настолько не в его характере, что даже она была застигнута врасплох. Обычно она умеет читать его, но было неожиданно, что он будет плакать из-за нее. Мэй удивляется, если он... интересно, если она… - Они пропали, - в панике врывается в дверь Такеру, и она наблюдает, как он шагает по комнате, полный тревожной энергии.       - Кто пропал? - медленно спрашивает Мори, пытаясь успокоить Такеру. Но это не помогает; это только делает его еще более неуравновешенным.       - Карты. Их там больше нет! И все словно замирает, когда она осознала слова Такэру. Карты исчезли, а в ее комнате был только один человек, кроме двух мужчин и нее. Затем Мэй вспоминает о пропавшей карточке-ключе, и гнев заполняет все тело, пока ей не хочется ударить что-нибудь или кого-нибудь. Предательство жжет, и ей хочется плакать, боль невообразима. Неужели все было бессмысленно, только для того, чтобы забрать эти карты? Но потом она вспоминает нежные прикосновения и отчаянные поцелуи. И он спас ее. Это просто заставляет противоречить и путаться, потому что Мэй не уверена, что теперь значит для него, и если она действительно просто ничего не значит, тогда чувствует себя... как будто… Потом слезы падают - густые капли катятся по лицу, сердце Мэй разбивается, и она в ярости. Хочется ненавидеть его, но она… любит его, - наконец признается девушка сама себе. И ей хочется, чтобы ему было так же больно, как и ей. - Принцесса, - Такеру хватает Мэй за лицо и обеспокоенно смотрит, как она всхлипывает. Мори рядом с ним, смотрит с такой же тревогой, - что случилось? Девушка делает паузу - стоит ли рассказать им? Это изменит все между ею и Чишией, но все уже изменилось. Он предал, разрушил доверие к нему, разбил ее сердце. Сможет ли Мэй когда-нибудь простить его? Она делает глубокий вдох, прежде чем посмотреть на двух мужчин перед ней.       - Есть кое-что, что я должна вам сказать.