Of scarlet ashes

Николай и его верная свита, Алина и её надёжный следопыт, обитатели дворца, привыкшие к роскоши и жизни в подобающих условиях — все ровными рядами возвращались домой. В то место, которое не так давно было оставлено и казалось опасным. Гриши, следопыты, королевские отпрыски и святые приблизились ко Двору, когда солнце, напоминающее золотую сверкающую монету, величественно поднялось над горизонтом. Жухлая, ещё недостаточно сочная трава попала под тёплое свечение. Кожа людей, скрывающихся под землёй, вдали от свежего воздуха и ультрафиолета, воссияла, впитывая в себя каждую каплю, что даровал восход. По прибытии Алина совершенно не ощутила усталости, желания присесть на прохладную траву, взобраться на лошадь и прижаться к шелковистой шее, остановиться под деревом, доставая карандаш и бумагу. Что-то, что скрывалось внутри неё, под кожей, запредельно близко к душе, тянуло её обратно ко Двору. Отчасти, Алина стыдилась этих мыслей и всячески тормозила себя, чтобы не ворваться во дворец первой, ведь это казалось совершенно глупой прихотью. Не так давно Святая покинула сырые землистые палатки, которые приходилось делить с другими. Прохладные комнаты с жёсткими кроватями приюта до сих пор являлись ей во снах. След импровизированной кровати в подземных пещерах до сих пор хранился на её спине. Все эти места, где ей приходилось бывать, ночевать, выживать, не предоставляли ей неудобств, её вполне устраивало каждое вынужденное ложе. Однако Старкова всё равно мечтала о дворце, в котором чувствовала себя ещё лучше. Другой личностью, новым человеком, о котором ещё не сформировались предрассудки. — Нужно осмотреть территорию и Дворец, разделимся, — командным тоном произнёс Николай, обращаясь к Гришам, чьи кафтаны казались куда ярче при свете солнца. — Нога моя не переступит порог, пока я не буду убеждён, что никто не надерёт нам задницы. — Я пойду во дворец, — вызвалась Алина, чьи мысли были только об этом. — Святая, которой мы дорожим сильнее, чем королём? Точнее, мной? — скептически вопросил Ланцов, изгибая бровь и кладя руки на пояс с оружием. — Подожду более удачную идею из твоих милых уст. — Я знаю дворец лучше некоторых. Я провела там много времени, а если внутри васкто-то сидит, скрываясь в тёмных углах, то я лучше многих освещу их, — гнула своё Старкова. Она будто бы ощутила радостное волнение, азарт и искушения. В груди приятно затрепетало, её стало тянуть ко дворцу пуще прежнего. «Представить себе не могу, что там такого. Словно я забыла там, внутри, что-то своё, родное, знакомое. Будто я — магнит, второй полюс которого беспощадно оторвали и запрятали» — размышляла Алина, сжимая мокрые кулаки и поглядывая на роскошные крыши, яркие стены, резные ставни и золочёные балясины королевской обители. Но разве Алина должна была ощущать нечто подобное? — Пусть идёт. Что в этом такого? Просто не одна, — равнодушно пожала плечами Зоя, поправляя волосы и задирая подбородок так, словно отправить туда Алину — её каприз. — Я пойду, — тут же вызвался Мал, присоединяясь к их компании и останавливаясь за спиной Алины. Он бросил на неё любопытный взгляд, но она даже не дёрнулась, услышав эти слова. Старкова даже не представляла, что могло быть иначе. — Как хотите. Будут резать — кричи, светись, беги, — кивнул Николай, и, осмотревшись по сторонам, положил глаз на несколько гришей, которых собирался позвать, чтобы осмотреть ближайшую территорию, сады и задний двор, где в основном проводились тренировки. — Но остальные пусть туда не суются. Никто и не думал спешить во дворец, в котором за время отсутствия Ланцова могло происходить что угодно. Внутри могли оказаться простые горожане, бездомные, разбойники. Но не этого все так остерегались. Все молились солнцу и луне, чтобы внутри не поселился Дарклинг или Ничегои. Конечно, спеша во дворец без оглядки, Алина допускала те же мысли, что и остальные. Более того, часть её была уверена, что Александр скрывается во мраке богатых покоев, восседает на окровавленном троне или же протирает сабли искусно вышитым чёрным платком. Дарклинг так изводил её во снах, что теперь, имея малейшую вероятность встретиться с ним в реальности, она желала увидеть его первой. Возможно, напасть. Может, сказать что-то дурное. А вероятно вовсе извести в ответ. — Лучше иди за мной, — спокойно порекомендовал Мал, обгоняя Алину. Достав ружьё, которое прекрасно боролось с врагами, но дурно вписывалось в интерьеры дворца, он крепко сжал его в руках, начиная красться. Оретцев слегка согнул колени, чтобы двигаться тише. Через плечо он оборачивался на Алину, как бы проверяя, не сбежала ли она куда. При этом Мальен умудрялся осматривать каждую деталь, каждую вазу, половик, стекло и дверь, стараясь обнаружить следы чужого пребывания. Истинный следопыт. — Зачем мы крадёмся? Здесь тихо, как в пустыне, — прошептала Алина, почему-то не решаясь заговорить в полный голос. Словно она могла нарушить чей-то покой в пустующем дворце. — Откуда ты знаешь, тихо ли в пустыне? — усмехнулся Мал, приостанавливая Старкову ладонью и первым заворачивая в первый же коридор. — Не делай так, — попросила Алина, ровняясь с ним. — Ты о чём? — Всё время толкать меня к себе за спину. Мы просто идём по коридору, который я куда лучше знаю! Может, если я пойду первой, мы быстрее справимся? — предложила Солнечная Святая. — Я должен защищать тебя. — Кому ты должен? — Николай поставил такое условие. — С каких пор ты его слушаешься? — воскликнула Алина, слегка усмехаясь. Теперь она говорила во весь голос, словно пытаясь доказать Малу, что здесь бояться нечего. — Брось, Мал, так не пойдёт. Мне больше нравится быть с тобой бок о бок. Чего ты препираешься? — Я просто волнуюсь. Дорожу тобой, — замялся Мал, не теряя бдительности, но всё же позволяя Алине выйти немного вперёд. Старкова устало вздохнула, протирая ладонями лицо. Это уже никуда не годилось. Такая опека была похожа на неинтересную игру, в какое-то соревнование, кто сильнее и кто ценнее. Когда Алина раскрыла в себе силу, когда её принялись называть Святой, больше всего она надеялась на то, что именно Мал продолжит относиться к ней также, как и раньше. Что для него она так и останется картографом, сиротой из приюта и просто девушкой, с которой можно шутить, дурачиться, которую можно пихать и опрокидывать на кровать через плечо. Она хотела, чтобы и Мальен оставался для неё тем же дорогим человеком, с которым можно сидеть сутками, слушая треск дров в камине или наблюдая за тем, как ветер гнёт деревья. Увы, теперь всё было совсем по-другому. Это расстраивало и злило. Даже Мал относился к Алине не как к человеку, а какой-то возвышенной особе, с которой нужно пылинки сдувать. Он не откровенничал с ней, не говорил о себе — только высказывал волнения на её счёт. «Я должен защищать тебя, Алина», «Я пойду за тобой, Алина», «Я прикрою тебя, Алина» …Элементарно вымораживало. — Если ты продолжишь вести себя со мной так, словно я ящик с золотом, я больше не позволю тебе ходить за мной, — поставила ультиматум Старкова, не скрывая злости. Оретцев остановился, разворачиваясь к ней. Прежде чем что-либо сказать, он внимательно изучил её, будто проверяя, действительно ли она разозлилась на то, что он пытается быть для неё нужным и полезным. Взлохмаченные волосы, напоминающие грозовую тучу, гордо вздёрнутый подбородок, лёгкий румянец и обижающий взгляд. — Что на тебя нашло? — хмуро вопросил Мал, качая головой. — Я хочу, чтобы ты перестал себя так вести. Чтобы всё было, как раньше, и мы оставались на равных, — как можно спокойнее произнесла Алина, кладя руки на его предплечья и сжимая пальцы. — Нам никогда не быть равными. Старкова отпрянула. Вместе с этими словами на неё словно ведро ледяной воды опрокинули. — Это ты так себя принижаешь или меня возвышаешь?! — оскорблённо воспросила Алина. — Неужели ты до сих пор не поняла?! — воскликнул Мал, яростно глядя на подругу и облизывая сухие губы. Нет, она явно не понимала, к чему всё это. Зачем носиться с ней, как с фарфоровой статуэткой, совершенно не слушать её, работать нянькой, когда не просят. Почему Малу было так тяжело объясниться? Почему его так задевало, когда Алина просила его не менять его отношение к ней, общаться, как с равной? Как с подругой, с которой он вырос и учился? Алина упёрла взгляд в свою обувь, молча рассматривая её. Все эти вопросы снова не получали ответа, а разговоры были бесполезны. Мальен стал непробиваемым и непонятным ей, как ледяная глыба. — Раз так, — сглотнула Алина, поднимая на Мала взгляд. Уже менее яростный, практический не злой, скорее печальный и усталый. — Из нас двоих меня называют святой. Моей силе поклоняются и её же боятся. Может, я на что-то гожусь, как самостоятельная единица. — Значит, так ты теперь говоришь? — оскорблённо вопросил Мал, прищуриваясь. — Алина, я не настроен с тобой ссориться. — Надо же кому-то открыть тебе глаза, — сухо буркнула она, вновь начиная двигаться вдаль по коридору. — Не иди за мной! Я сама! — Это не смешно, Алина, погоди, — пробормотал Оретцев, делая шаг за подругой, но тут же останавливаясь. Она обернулась, вытягивая руку вперёд, останавливая его. — Не. Иди. Мал же, словно проглотив язык, не стал возражать. Он вскинул обе руки вверх, давая ей понять, что не враг ей. А Алина, больше ничего не говоря, чуть ли не бегом бросилась дальше, не проверяя, преследует ли её Оретцев. Старкова была обижена, разбита. Она принимала перемены в своей жизни, но эта делала ей больно. Алина и Мальен всё чаще ссорились, хуже понимали друг друга и абсолютно не могли строить разговоры. Отдаляясь от него, она чувствовала облегчение и свободу, по которой соскучилась, ощущала трепет и тягу двигаться ещё дальше, заглядывать в каждую комнату. Мимо неё проносились гипсовые головы, расписанные стены, дорогие полотна в бронзовых тяжёлых рамах, мраморные полы в шашечку, бархатистые занавески всех цветов, тяжёлые запертые двери. Старкова не могла объяснить, по какому принципу выбирает, куда идти. Она просто чувствовала, где стоит проверять наличие опасности. Взобравшись по блестящей лестнице, накрытой золотистым ковром, она прошла мимо библиотеки, кабинета короля и архива. Завернув, попала в новый коридор, лишённый солнечного света и покрытый тьмой, а завернув снова, врезалась во что-то. Твёрдое, прохладное, обездвиженное. Словно в статую, обличённую в одежды. — Здравствуй, Алина, — произнёс бархатистый, низкий голос из сновидений. Теперь Алина всё поняла. Чертовски поздно, но поняла. Это тьма тянула её во дворец, искать что-то эфимерное, неизвестное и неизведанное. Тьма, поселившаяся внутри неё, взывала к Дарклингу.

* * *

Райа, как и планировала, добралась до двора, прячась в густой листве и не подавая никаких признаков своего нахождения. Она провела несколько часов в укрытии, прежде чем увидела, как Николай и Солнечная Святая возвращаются во дворец, давая ей понять, что Дарклинг её не обманул. Она видела, как гриши разбредаются по двору, как Ланцов и Старкова разговаривают, после чего та идёт во дворец, а тот остаётся снаружи. Ланцов и Старкова. Никогда она не видела их так близко и не находилась в шаге от того, чтобы встретиться с ними лицом к лицу. Николай был высоким, молодым, крепким молодым человеком. Одетый с иголочки, в тяжёлом мундире, лишённом изысков, с золотистыми волосами, хитрыми глазами, волевыми чертами и ухмылкой. Он умудрялся быть одновременно развязным и собранным, сосредоточенным. Вместе с его голосом до Райи доносилась его харизма. Соблазнять такого могло даже быть приятно. Алина же, к разочарованию Киразовой, была несколько проще, чем та ожидала: низкая, бледная, с растрёпанными локонами, в потёртой одежде, с измученной улыбкой. Грубо говоря, на первый взгляд, в ней не было ничего святого. Когда две её цели разделились, Райа продолжила следить за Николаем. Он осматривал периметр в компании нескольких гришей, в то время как Киразова кралась за ним, не переступая черту между лесом и двором. Она, передвигаясь меж ветвей ловко, словно пантера, бесшумно ступала, не отводя взгляда от Николая. «Останься один, Ланцов, молю, останься один». Мольбы Райи судьба равнодушно игнорировала. Лишь спустя четверть часа гришей вокруг Николая стало меньше, и она решила, что пора действовать. Набрав полную грудь воздуха, она прикрыла глаза, нащупывая из всех тел-сосудов то, что принадлежало Николаю. Киразова представила себе, как быстро его кровь течёт по венам, как часто сердце сжимается, а лёгкие раздуваются. Она избрала нужное тело и, распахнув глаза, вытянула раскрытую ладонь вперёд. Выждав, когда Николай окажется наименее открыт для неё, резко сжала кулак, представляя, что в нём уже лежит его сердце. Столь важная мышца сжалась. Николай, оборвав фразу, поморщился, хватаясь за грудь и прислоняясь к ближайшей стене. Гриши, находившиеся рядом с ним, засуетились. Кто-то попытался поднять Ланцова, но тот воспротивился, кто-то стал звать лекаря. В конце концов, гриши убежали за врачом, опрометчиво бросая Николая возле его же дворца. Райа удовлетворённо хмыкнула. Выждав с минуту, она ослабила боль, что вызвала у Николая, и как только тот почувствовал малейшее облегчение, покинула своё укрытие. Точнее, выбежала из него так, словно за ней кто-то гнался или же она увидела, как её самому близкому человеку стало нестерпимо больно. — Святые, вы в порядке? — обеспокоенно воскликнула она, добегая до Николая и подбирая юбку. Райа присела перед ним, обхватывая холодные щёки ладонями, а после щупая лоб. — Вам дурно? Николай молчал, словно не мог говорить. Вид у него был потрясённый. Ланцов раздумывал, оттолкнуть незнакомку или же сообщить о том, что его беспокоит. На первый взгляд она казалась довольно безобидной, если не учитывать того, что выпрыгнула прямиком из леса. Мягкие черты, лицо с ссадинами, запёкшаяся кровь над губой, растрёпанные светлые волосы. Когда их взгляды невольно встретились, Николай увидел искренний испуг, обеспокоенность, но уверенность, будто незнакомка знала, что делать. На свой страх и риск, он решил не противиться, хотя в этот самый момент опасность стоило ждать откуда угодно. — Если вы покажете, где болит, я смогу помочь, — пообещала Райа. Николай неуверенно коснулся своей груди, постукивая по ней кулаком. Киразова же, понятливо кивнув, отбросила его послушный кулак в сторону, прикладывая ладонь к месту, где находилось сердце. Теперь она могла вполне официально ослабить свою же силу. Райа сняла боль, убирая руки от Николая и вглядываясь в его лицо, чтобы определить, восстановился ли он. Не столкнувшись с гримасой или злостью, она спокойно поднялась на ноги. — Гриш? — вопросил Николай, восстанавливая дыхание и задирая голову, чтобы видеть Райу. Хотя бы для того, чтобы быть в курсе, если она мигом достанет нож из-за пазухи. — Верно. — Ты Сердцебит. — Не совсем, — покачала головой Киразова, отводя взгляд. — С этим есть некоторые трудности. Она протянула Ланцову руку, чтобы тот опёрся на неё и поднялся. Заодно она решила, что сейчас наилучшее время, чтобы представиться. — Я Райа. Райа Киразова, — произнесла она, а кронпринц принял её руку, поднимаясь и отряхивая мундир. — Николай Ланцов к вашим услугам. Девушка-гриш выпучила глаза, мгновенно отдёргивая руку. Словно спохватившись, она придержала юбку, собираясь опуститься на колени в честь уважения, но Ланцов, поняв, что она собирается делать, тут же обхватил ей руками, твёрдо ставя на место. Отличная актёрская игра, Райа. Превосходно. — Не нужно. — Простите, Ваше Величество. Или Высочество? За это тоже простите, я в этом разбираюсь, как пловец в цветах, — усмехнулась Райа. — Пловец может любить цветы и ухаживать за садом, — возразил Николай. — Как пожелаете, — склонила голову она. После, снова подняв взгляд, оглядела дворец. — Здесь что-то происходит. Не зря вам стало плохо. Николай нахмурился. — Но вы помогли мне. Какова вероятность, что вы же одарили меня сердечным приступом? — вопросил он, щуря глаза. Взгляд у него оказался подобен пытке. — Поверьте, последнее, на что я сейчас готова, так это вредить кому-то, особенно королевской особе, — протараторила Райа, словно боясь, что Николай может ей не поверить. — Простите, мне нужно идти, я не планировала задерживаться. Надеюсь, этого с вами больше не повториться. Будьте осторожны. Киразова развернулась на каблуках, начиная удаляться и замечая, как группа гришей спешит ей навстречу. Наверняка по душу Николая. — Куда-то спешите? — решил спросить Ланцов. Он, конечно, был благодарен незнакомке, но хорошие люди ни разу в его жизни с неба не падали. Кронпринц не мог терять бдительности. — Домой, — бросила в ответ Райа, не останавливаясь. — Ваше лицо. Что с ним? Он имел ввиду увечья Александра, которые те нанёс ей по её же просьбе. Райа остановилась, поворачиваясь обратно к Ланцову. Некоторое время она рассматривала его в раздумьях. Делала вид, что решает, можно ли ему доверять. — На меня напали. Дурная история. Простите, мне всё ещё пора, пока меня не спохватились. — Напали? — Чёрный Еретик. Поэтому я и говорю вам быть осторожнее, — пояснила Райа. Вид у неё стал более серьёзным, напущенное беспокойство отступило. — Дарклинг? — уточнил Николай, сжимая челюсти. — Где? — Здесь, в лесу. Совсем рядом. Ланцов что-то для себя понял. Он осознал, что Райа спешила не потому, что что-то скрывала, а потому что была испугана. На неё напал тот, от кого сам Николай скрывался и от кого прятал Алину. Неудивительно, что эта девушка выбежала из леса, чтобы помочь ему. Наверняка Райа подумала, что на Николая также покусился Александр. Более того, и теперь он не упускал вероятности этого. — Он может быть здесь? Во дворце? — голос Николая зазвучал громогласно, напряжённо. — Нет… не знаю, — смутилась Райа. — Это имеет смысл. — Чёрт бы его побрал! — рыкнул Ланцов. — Внутри Алина Старкова. — Солнечная Святая? — переспросила Киразова, вновь разыгрывая изумление. — Нужно найти её, пока не поздно. Чёрный Еретик не щадит… — Да. Прошу меня простить, мне пора. Не уходите, оставайтесь здесь, договорились? Лекари должны поправить вашу физиономию, прежде чем вы вернётесь домой, — бросил Николай, а после сорвался с места, спеша во дворец. Райа же, вместо того, чтобы остаться стоять, бросилась за ним.

* * *

Шум в ушах стоял такой силы, что напоминал Алине растревоженный улей, обосновавшийся в голове. Она старалась держаться ровно, не выказывать потрясения, застигшего ее врасплох с появлением Морозова. Лицо — каменная маска, плечи, как будто стянутые канатом: ровные, как трость. Подбородок вздернут, глаза орехового оттенка сверкали предупреждающим огоньком. Одно неверное движение со стороны Александра, и Алина незамедлительно ринулась бы в бой. Но, к удивлению Святой, ленивая насмешка украшала полноватые губы Еретика. Он безмолвно наблюдал за ней, по привычке складывая бледные пальцы за спиной. — Что ты здесь делаешь? — Последнее место, где страшилась и втайне надеялась увидеть Дарклинга Алина, были бесконечно долгие затемненные ниши коридоров. Колючие мурашки поползли по спине Святой. — Не ожидала увидеть меня разгуливающим по окрестностям Дворца? — Вопросом на вопрос ответил Чёрный Еретик, гипнотизируя девушку бархатцой низкого голоса. — Очевидно. — Что ж, — заключил Александр, которого, похоже, бестолковые разговоры начинали утомлять. — Алина, ты помнишь суть моего щедрого предложения? Глаза Старковой полыхнули не то злобой, не то благоговением перед статной фигурой мужчины, который находился от нее в опасной, непозволительной близости. Перед носом будто бы пронеслись те самые мгновения беззаботности, когда она, Алина, в шутку пряталась от внимательных черных глаз Александра; когда его руки, свободно блуждающие по талии, не вызывали в ней отторжения и страха, а лишь трепет и нечто такое, что волновало душу. Дарклинг стоял неподвижно, окруженный ореолом размытых теней. Их сероватая оболочка угадывалась слабо, и все же Алина испуганно попятилась назад, упираясь лопатками аккурат в стену близ окна. Солнце золотило пол и стены с противоположной стороны, и причудливая игра желтых и черных оттенков казалась сказочной. — Объясни мне, — поредевшим голосом начала Алина, поднимая глаза на спокойного, как глыба, Морозова. — Откуда столь альтруистические идеи? И какой мне смысл тебе доверять? Учитывая событ… Договорить ей не дали — Дарклинг резко сократил все имеющейся между ними расстояние и, не касаясь сбитой с толку Святой, уставился на ее изможденное, тронутое печатью усталости лицо. Затем без предисловий прошептал: — Ничегои не поддаются контролю. Существа, имеющие власть над Каньоном, потенциально опасные для населения, рано или поздно вырвутся из недр Каньона и пойдут дальше. Алина теряла рассудок — от свежего дуновения мяты, исходящего от кафтана Еретика ли, от витающей Тьмы ли или абсурдных мыслей, клюющих мозг, девушка не знала. Всё, что ей оставалось — внимать каждому слову, хмуриться и выставлять вперед ладони, как бы защищаясь. Однако если бы Александр в действительности захотел бы навредить Святой, баррикада в виде дрожащих ладоней, Алине вряд ли бы помогла. И к своему стыду, обжигающему затылок, Старкова ясно поняла, что ей комфортно. Рядом с Дарклингом. Укрытой от посторонних глаз. — И? — Моих сил не хватит, чтобы противостоять… — Александр дипломатично подбирал слова, взирая на белесую местами макушку собеседницы. — Чтобы уничтожить их. Алина прекрасно знала, каких усилий стоило Морозову признать собственное бессилие перед надвигающейся угрозой. О его внутреннем смятении она догадалась, когда пальцы мужчины, словно вырисовывали узоры, вызывая колебания воздуха. Внешне же Дарклинг оставался непоколебимым и уверенным в себе. — На кону жизни всех, кто тебе дорог, — с придыханием добавил: — Маленькая Святая. Откровенная манипуляция, нацеленная на то, чтобы растрогать Старкову, сработала — прежде сосредоточенная, Алина начала мысленно сдавать позиции, как будто кто-то невидимой рукой подводил ее к решающему шагу. Александр отнюдь не хотел, дабы девушка взвешивала все «за» и «против» под давлением. Куда ценнее она могла бы послужить ему на добровольных началах, а потому отступил на несколько шагов назад. В легкие Алины хлынул воздух, который словно перекрыли, когда Дарклинг глядел на Старкову так пристально. — Каковы гарантии, что ты не предашь? Четко поставленный вопрос, сорвавшийся с уст Алины, натурально поразил Морозова. Она взяла себя в руки, смахнула тень сомнений с лица и наблюдала за Дарклингом, как на равных. Что-то внутри него оборвалось, покрытое коростой льда сердце пропустило удар. Волевая, воинственная, своенравная Алина нравилась ему куда больше, нежели всеми воспетая, благословенная Солнечная Заклинательница, не имеющая ни черта общего с настоящей Старковой. Живой. Такая Алина заслуживала уважения. — Никаких, — проговорил честно, не пряча выражения своего лица. — Вариантов нет ни у меня, ни у тебя, Алина. Так не лучше ли объединиться и положить конец кровавой бойне, лишающей народа Равки будущего? Девушка перевела дух, несколько расслабилась, внутренне утопая в неге Тьмы, что юлой кружила над их головами. Светлая часть ее бастовала, противилась, вторая — ликовала, даровала успокоение. — Объединим силы, уничтожим Каньон и Ничегой, а дальше что? — Я предпочитаю сосредоточить все свое внимание на сражении. Дальше — понятие размытое. — Он продолжал сверлить Старкову пронзительным взглядом черных глаз. — Мои стратегические планы и твои способности способны на многое, Алина. Алина своенравно колебалась между утвердительным «Нет» и неоднозначным «Да». Вновь переключилась на запыленные носки ботинок, сложила руки на груди, превозмогая острое желание засыпать оппонента сотней вопросов. Дарклинг ждал. Терпеливо, стоически. Пока неясная возня откуда-то с нижних этажей, не вынудила обоих, как по команде, повернуть головы. Взмыленный от бега, несколько встревоженный Николай, завидев Алину, сменил гнев на милость и бег трусцой на размеренный, величественный шаг. — Вижу, ни один Еретик не пострадал от твоих умелых ручек, Святая, — в шутку выпалил Ланцов, проверяя пальцами наличие холодного оружия, подпоясанного впереди. — Я подумаю, — вслух озвучила Алина, удостаивая Александра самым что ни на есть безмятежным взглядом. — Вы закончили? — раскачиваясь на пятках, переспросил кронпринц, щелкая пальцами — по приказу Ланцова мгновенно материализовалась стража. — Нужно поговорить. — Произнесла Старкова, направляясь по памяти к нужной двери. Дарклинг смиренно повел бровью, провожая спину Алины долгим взглядом. Целая ватага людей, снующих след в след за объявившимся законным наследником престола, устремилась дальше. — Мое почтение, — явно издевательски склонился в шуточном реверансе Ланцов. — Следите за ним. И тут же его лицо не на шутку посуровело, а Александр уразумел, что ни он один — мастер перевоплощений, намечалась игра в долгую. Райа, застывшая у стены, осталась принцем незамеченной. И вскоре они остались вдвоем, пока за дверью разворачивались настоящие словесные баталии. Николай, Алина и, судя по всему, приближённые к ним, с личностями и именами которых Райе ещё предстояло познакомиться, скрылись в кабинете. Киразова осталась снаружи, решая не давить своим присутствием так сразу. К тому же, у неё появилась куча вопросов к Дарклингу, который какого-то чёрта тоже находился во дворце. Переведя дух, она отвернулась от захлопнутой двери, оборачиваясь к Александру. Он сидел на бархатистом пуфе, рассматривая потолок с самым что ни на есть беззаботным видом. На его лице прямо-таки читалось, что всё идёт ровно так, как он планировал. Вот только Райе об этом ни йоты не было известно! Чуть поодаль, с обеих сторон коридора, стояло два стражника. Они смотрели то на Александра, то по сторонам. Казалось, до Райи, которая успела продемонстрировать себя как друга, никому не было дела. Потому она медленными шагами направилась в ту часть коридора, где сидел Дарклинг. Прислонившись к ближайшей статуе, она бросила гневный взгляд на своего союзника, который, казалось, сейчас ей был ненавистнее всего. — Что это значит?! — тихо прошипела она, сжимая челюсти. Голос её звучал, как шелест листьев, почти неразличимо для стражи. — Думала, оставлю тебя один на один с ними? — ещё тише отозвался Дарклинг, даже не оборачиваясь на Райю. — Ты мог всё испортить. Если бы я не ляпнула, что ты напал на меня поблизости, всё бы рухнуло, как карточный домик. — Не рухнуло бы, — уверенно заявил Еретик. — И много ты ещё скрываешь? Давай, просвети меня, что ещё мне нужно знать, чтобы не провалиться? — Ты что, коришь меня? Высказываешь недовольство? — уточнил он. — Я не Алина, Александр. Я не буду дрожать перед тобой и сомневаться в каждом своём слове, — качнула головой Райа, фыркая. Дарклинг замолчал. Он сложил руки в замок, глядя строго перед собой. Александр ни за что бы не сказал об этом вслух, но внутри признавал, что мог быть отчасти неправ. С первого же дня их союза Райа из кожи вон лезла, чтобы между ними возникло доверие, пусть и не показывала этого. Она выкладывала свои цели, рассказывала о своих обидах и жестокостях, о которых грезит по ночам, прежде чем провалиться в сон. Справедливости ради, Дарклинг рассказывал ей больше, чем кому-либо, и утаивать что-то, что сам он считал мелочами, было скорее в его привычках, нежели в целях. Шумно выдохнув, Александр повернулся к Райе и, поборов самого себя, произнёс: — У меня ещё много тайн, Райа. Я многое скрываю. Но впредь постараюсь рассказывать тебе больше, — сухо произнёс Дарклинг, да так, что даже у Киразовой во рту стало пресно. Гриш помедлила. Всмотревшись в тёмные глаза собеседника, лишённые хоть какой-то теплоты, она попыталась определить, врёт он или говорит искренне. Ни за что не зацепившись, она слегка наклонилась к нему, оказываясь лицом к лицу. — Очень хорошо. Потому что нет гарантии, что если ты вновь что-то утаишь, я не отодвину тебя, — бросила она, и, в мгновенье выпрямившись во весь рост, удалилась прочь, скрываясь за дверьми ожидающего её кабинета.