Of scarlet ashes

Звуки, стучащие и тикающие в такт, изрядно раздражали и торопили, подгоняли и заставляли лишний раз нервничать, придумывать поводы нарушить молчание. Точнее, как можно быстрее найти, что сказать. В полумраке кабинета короля было не шибко уютно. Светлое и просторное помещение днём превратилось в настоящую пытку вечером. Тёмные стены давили, языки пламени свечей отбрасывали быстрые тени. Николай, сидящий за своим столом и постукивающий пальцами по столешнице, выбивал из колеи. Райа была поймана с поличным. И ей срочно нужно было сочинить блестящую легенду, оправдывающую и объясняющую её местонахождение. Создавалось впечатление, что в других обстоятельствах Киразова даже не моргнула бы, начиная лить лоснящуюся ложь и рассказывая историю, в которой не к чему придраться — такова была её натура. Но в этот раз Райа ощущала не только груз ответственности за свои слова, но и в некоторой степени вину. Такую приглушённую, доносящуюся эхом откуда-то изнутри, но всё-таки вину. И дело было в том, что Николай смотрел на неё, как на провинившегося ребёнка, в котором он разочарован. Вот только Киразова ненавидела, когда её сравнивали с ребёнком. И когда в ней разочаровывались — тоже. Ланцов сидел широко, властно. Он смотрел на девушку исподлобья, отчего глаза его казались уже и сверкали при свете свечей. По нему нельзя было однозначно определить, какие эмоции в нём главенствуют: гнев, обида, смятение, усталость, интерес. Нельзя было определить и то, о чём Николай думает. Наверное, в этом и была цель такого взгляда — мучать и пытать одним лишь выражением очаровательного лица, вызывая чувство вины и желание оправдаться. Если так, то у него прекрасно получалось, ведь Райа ощущала гнёт и торопила себя с сочинением легенды. Киразова сидела напротив, её силуэт казался особенно маленьким в большом кресле, придвинутом к столу. Одежда сливалась с окружающим мраком, в то время как светлые волосы и черты лица казались особенно выразительными. В отличие от молодого короля, Райа превосходно держала маску спокойствия, хотя внутри металась, решая, как сохранить доброе имя. Вместе с тем она гневалась на себя, ведь раньше подобное не вызывало у неё проблем. Девушке казалось, что она становится уязвимее и чувствительнее, что никак не могло её устраивать. Прочистив горло, Николай немо напомнил, что пригласил её к себе в кабинет не для того, чтобы играть в молчанку. Глаза Райи загорелись жизнью, словно она вернулась из небытия. Девушка-Гриш решила, что тянуть больше не имеет смысла. — Что бы ты не подумал, правдивая версия покажется тебе ещё более ужасной. Скорее всего, это так, потому что мне она такой и видится, — начала Киразова, откидываясь на мягкую спинку кресла и принимая относительно беззаботный вид. Сделать это было весьма трудно, учитывая, что она не была уверена, что её история окажет должный эффект. — Это связано с Алиной, так что тебе может быть интересно. Николай вопросительно изогнул бровь, несколько меняясь в лице. Увидев, как его гостья выходит из покоев злодея на испытательном сроке, причём в поздний час, он никак не думал услышать о Маленькой Святой, чьё имя, как назло, действительно вызывало интерес. Впрочем, как и судьба Старковой, ведь в последнее время Ланцов, теряющий с ней связь, начинал беспокоиться. Гнев и неизвестную оскорблённость, действительно, как рукой сняло. Было стыдно признаваться самому себе, но первые мысли Николая были совершенно о другом. — В день коронации я видела, как Алина и Дарклинг вместе покидают праздник, но это не вызвало у меня вопросов, потому что мне прекрасно известно, что Старкова следит за ним и вообще он здесь только потому, что она взяла на себя ответственность, — начала Райа. — Но на следующее утро я видела, как Алина покидает его покои. Я бы даже сказала, что убегает из них, залитая румянцем. Николай выпрямился, вопросительно изгибая бровь. Наконец он перестал стучать пальцами по столу, внимательно вслушиваясь в слова девушки. — Ты уверена в этом? — уточнил Ланцов, поднимаясь со своего места. Взглядом Райа стала следить за ним, с некоторым удовольствием замечая, что тот начинает расхаживать из стороны в сторону. — Ты спрашиваешь меня, верю ли я своим глазам? Конечно! — отозвалась Киразова. — Я уверена, что если бы мы попросили Алину нам рассказать, как она провела ночь, а может, и утро, она обязательно во всём бы созналась, ведь прекрасно понимает, что мы с ней столкнулись, и у неё нет шансов выдумать что-то этакое. Но не в этом суть, Николай. Поверь, чужие постели меня мало интересуют. Но вот Алина и Дарклинг… В какой-то мере Ланцов отказывался в это верить, ведь в последнюю очередь он был готов к тому, что у Алины и Дарклинга может что-то быть. Еретик не раз измывался над Старковой, не раз подставлял её и вредил её близким. На его лбу только не было высечено, что он несёт только опасность, расстройства и разрушения! И здесь он узнавал, что его маленькая святая не бесстрастно следила за ним. И что поручалась она за него не просто так. Николай тоже заметил исчезновение Алины с коронации, но до сих пор у него не выдавалось возможности обсудить с ней это, спросить, что произошло и почему она решила не продолжать веселье на празднике. Однако теперь ему всё становилось более чем понятно. Конечно, если верить Райе и её рассказу. Но можно ли было ей верить на слово? Что-то подсказывало Ланцову, что да. — Ладно. Алина была с Дарклингом, — нехотя, чуть ли не морщаясь и не желая это представлять произнёс король. — Но ты-то что у него забыла? — А это разве непонятно? — с ноткой удивления произнесла Райа и, замечая, что собеседник всё ещё ждёт её ответа, устало вздохнула. — Что бы ты там не вообразил, не забывай, что мы заодно, Николай. И что мы занимаемся тем, что стараемся обезопасить дворец и людей от тех, кто может быть опасен. Кому нельзя доверять. Райа, поддаваясь собственной игре в преданность и благость намерений, тоже поднялась со своего места, вставая в уверенную позу. Казалось, она вот-вот начнёт патриотическую речь или бросится в бой с врагами. — Моя основная задача, как мне кажется, с твоих слов — это узнавать хоть что-то о действиях и намерениях Дарклинга, чем я, впрочем, и занимаюсь. Именно поэтому, узнав, что он решил запудрить мозги Алине, я пошла к нему. Мне нужно было дать ему понять, что так делать не нужно, — объяснила Киразова. — В общем, я донесла до него, что ему стоит держаться от Алины подальше. Николай перестал семенить, поворачиваясь к Райе и сталкиваясь с её неподдельной серьёзностью. Он не мог обвинять девушку в чем-либо или не верить ей, после того как Райа говорила то, о чём он думал сам. Ланцов напомнил себе, что шёл к Дарклингу именно для того, чтобы напомнить ему о правах и о том, что ему стоит делать, а что нет, чтобы узнать об Алине и напомнить, что не стоит строить козни за спиной, если Еретик это задумал. По сути, Киразова всего лишь опередила его, делая то, что он намеревался сделать сам. Глупо было полагать, что за поздним визитом Дарклинга может скрываться что-то иное. — Ты поступила правильно. — Произнёс Николай. — Нечто всегда тянуло Алину к нему, но не думаю, что нам нужно влезать в это слишком глубоко. — Возможно, — аккуратно согласилась Райа. — Но Алине стоит напомнить об осторожности. Николай не выразил несогласия, что в некоторой степени утешило Киразову. Значит, её ложь с некоторой долей правды работала и, кажется, спасла её от чего-то, что могло перечеркнуть все планы. — Если мы друг друга поняли, то я довольна и могу быть свободна, — продолжила Райа с лёгкой неуверенностью. — И всё же я вынуждена спросить, что, по-твоему ты увидел. Этот вопрос ставил Николая в тупик. Точнее, он не хотел на него отвечать, потому что ответ на него был глупый и слишком наивный, импульсивный и почти бездумный. В моменте Ланцов подумал о том, что теперь казалось даже ироничным. Он был уверен, что приютив у себя Дарклинга, который вроде как обещал сотрудничество, тот взял в оборот его «агента», что никак не было на руку. Николай не мог отрицать и исключать, что Еретик мог заинтересовать собой девушку, которая не привыкла сталкиваться с таким злом, как он. При мыслях об этом ему становилось странно: молодой король ощущал раздражение, недовольство, волнение, трепет, желание помешать и что-то да поменять. Он никак не хотел соединять все эти чувства воедино, ведь слово, которое из них получалось, было слишком серьёзным. Что бы он не предпринимал, как бы не избегал, он осознавал, что ревнует. — Мне подумалось, что этот никчёмный кусок мрака мог тебя соблазнить, что тоже не радужно. — Всё-таки отозвался Николай. Райа потупила взгляд, вдумываясь в это. В первую очередь, ей самой стало мерзко, что кто-то мог так подумать о ней, ведь Киразова знала себе цену и ни за что бы не стала спать с Александром. При этом она даже радовалась, ведь Николай заподозрил наличие свежего романа, а не какой-либо стратегической связи. И всё-таки она не могла так просто принять, что дело именно в этом. — Это просто низость! — воскликнула девушка. — Не в обиду Алине, но всё же. Вряд ли бы я решила провести превосходную ночь с тем, кого ненавидит весь двор, и кто в любой момент может всех подставить. Конечно, может, у него определённый шарм и чары, весь такой мрачный и одинокий, опасный и непредсказуемый, но меня это не впечатляет. И вообще, зачем я говорю об этом? Какая вообще разница, откуда я ухожу поздно вечером? — Важно то, от кого. — Если бы я уходила, скажем, от кого-то другого, это не стало бы проблемой? — рискнула спросить Райа, а сердце невольно пропустило удар. — Нет, — ответил ей Ланцов, вновь поворачиваясь к девушке и заглядывая в её любопытствующие глаза. — Стало бы. Киразова с трудом удержалась, чтобы сдержать улыбку. Кажется, она была куда ближе к желаемому, чем казалось на первый взгляд. — Что это, чёрт возьми, значит? — Скорее всего это означает то, что проблем не было бы, если бы ты покидала исключительно королевские покои. — Предположил Николай, отворачивая и упирая руки в бока, словно картина за его спиной внезапно стала самой интересной деталью в кабинете. Зря он это сказал и затеял этот разговор. Ланцов прекрасно осознавал, что самое интересное в этом кабинете — Райа. — Чудесно, — тихо произнесла Киразова за его спиной, медленно обходя короля, чтобы он не пытался так неумело избегать её. — Потому что настоящие герои с большой властью и отвратительно неуместным юмором нравятся мне куда сильнее. Николай вскинул брови, нахмурившись и словно не понимая, что именно она имеет в виду, хотя, конечно, прекрасно понимал, но не был уверен, что это действительно так. Тем не менее, Райа решила ничего не объяснять, снова беря ситуацию в свои руки. Киразова сделала уверенный шаг вперёд, обхватывая лицо Николая ладонями. Никогда её умелая игра так тесно не переплеталась с желанными действиями, отчего становилось не по себе. Только коснувшись стройного лица Ланцова и увидев его добрые, лисьи глаза так близко, она поняла, что делать это даже приятно. Это было серьёзное откровение перед самой собой. Не желая упускать момент, девушка позволила себе поцеловать молодого короля, неуверенно, якобы проверяя, касаясь его губ своими и, не получая ярого отказа, продолжая делать желаемое. Ланцов, сначала бездумно, а потом весьма намеренно и довольно, скользнул руками по спине девушки, обхватывая её и отвечая на уверенный поцелуй. Однако он оказался недолгим. Скорее даже мимолётным, пробным. Райа слегка отстранилась, не убирая рук Николая со своей спины. Они были уверенными, сильными, тёплыми, приятными. Киразовой нравилось чувствовать его касания и находиться так близко, без ехидства и лукавства. — Может, тебе хочется обсудить и это? — наклонила голову вбок Райа, едва заметно улыбаясь. — Нет. Не думаю, что хочу этого. — Задумчиво отозвался Николай, с куда большей уверенностью вновь накрывая губы девушки своими. Это простое действие было куда внушительнее всех тех слов, которых хитрому лису было мало. Действия — вот, чего он хотел и что его убеждало в том, что всё гораздо проще, чем кажется на первый взгляд.

* * *

Дарклинг потратил битый час на то, чтобы заставить себя отключить мозги, а когда проснулся, то обнаружил себя совершенно опустошенным. Разбитым вдребезги, как изысканный королевский фарфор с позументом, который некогда был уничтожен в одной из битв. Посуда превратилась в крошку, и сейчас Морозов мог с легкостью идентифицировать себя с пылью под ногами. Он поднял осоловевший взгляд на циферблат стучащих часов, растер двумя пальцами шею, от боли поморщился и нехотя выровнялся в полный рост. Над Равкой занималось новое, персиково-блеклое утро, абсолютно умиротворенное и свежее, как играющие капельки росы на пожухлой траве. Мужчина приблизился к широкому подоконнику, облокотившись ладонями на поверхность и вдыхая с нотами раздражения чистый влажный воздух. Как будто это действие, бестолковое в своей сути, могло исправить ситуацию. Придать серовато-белому лицу Александра здоровый тон и вдохнуть в него жизнь. Бессонница застала Еретика врасплох: отчасти от того, что навязчивые мысли, как бы Дарклинг того не желал, не хотели покидать его головы. В ней роились, как черви, слова Райи: «Сделай хоть что-нибудь и тогда я стану рядом с тобой плечом к плечу» или «Пора действовать». Киразова, сама того не подозревая, очевидно забываясь сладким сном, послужила спусковым крючком, катализатором катастрофы, которая приближалась с каждым часом и биением солнечного света страны — главных башенных часов Дворца. — Александр, — послышался отовсюду до боли знакомый голос, и Морозов встрепенулся, не поворачивая головы. Он был немало удивлен столь раннему появлению Старковой, но даже если и был мрачен, то ничем не показал этого. Остался стоять неподвижно и любоваться гладью кристально прозрачного озера. — Доброе утро. Маленькая Святая ворвалась в покои так стремительно, так уверенно и оправдано, что у Александра вырвался еле различимый вздох. Не то удовлетворения, не то горечи. Ведь чем ближе к мятежному сердцу он подпускал всенародную любимицу, чем страстнее проникался ее пытливым умом картографа, чем больше понимал, тем сильнее увязал в трясине из чувств. И здесь Райа обскакала тысячелетнего злодея на всех порах — сообщница не имела слабостей, рвала не словом, а делом и была беспристрастна, чего Морозов не мог сказать о себе. Так как его «Ахиллесова пята» замерла в ожидании приглашения. Алина пахла медовым пряником и букетом полевых цветов. Александр изо всех сил держал лицо, завел руки за спину в замок и, прищурившись, обвел изучающим взглядом просторы из окна. До начала тренировки оставался без малого час. — Что-то стряслось, Алина? — нарушил молчание Дарклинг, не ведя и бровью от того, как шелестел кафтан Маленькой Святой при движении. Девушка поравнялась с ним и потупила глаза в пол с неприсущей ей покорностью. — Увидела сквозь щель в двери отголоски свечей. — На письменном столе дымились огарки, источая горьковатый аромат. — Мне уйти? Тактичности и умению принимать ситуацию со всех сторон Алине было не занимать. Она держалась обиняком, когда находилась, считай, двадцать четыре на семь под прицелом множества взглядов. Старкова сочетала в себе поразительное мастерство помалкивать и огорошивать Дарклинга прямотой и острым словцом. И чем больше Алина проводила времени в его личных покоях, тем звучнее и непримиримее казался внутренний голос мужчины, подначиваемый репликами Киразовой: «Держись от Алины подальше». Заклинательница Солнца убивала Еретика светом, заставляла его уверенность таять, идти на попятную, чего Морозов категорически не мог допустить. — Чуть позже, — обронил Дарклинг, пребывая в прескверном настроении. Еще бы! По ощущениям складывалось впечатление, словно Александр опустошил близлежащие таверны. Хотя не употреблял алкоголь от слова совсем. Он повернул голову и, поддаваясь вдохновенному порыву, заключил Старкову в железные, объятые пламенеющим теплом, объятия. Алина ответила взаимностью и носом приложилась к широкой груди мужчины. Оба знали, чем рискуют, оба имели представление о том, что станет с их головами, если об их связи узнает сам Король. Оба шли на это, наслаждаясь редкими моментами близости, которые удавалось урвать украдкой в нишах темных коридоров, в саду около кромки воды, в покоях или на тренировке. Они старательно делали вид, что находятся друг от друга на предельно далеком расстоянии, хотя всякий раз сердца пускались вскачь при виде темных прядей с вкраплениями светлых проплешин или жесткой щетины. Связь Алины и Дарклинга выросла, трансформировалась в нечто более глубокое, переплетенное со структурой ДНК, запечатленное как татуировка под ребрами. Александр молча и неестественно бережно водил кончиками пальцев по вылинялым волосам Старковой, рассматривая ее с неподдельной радостью в глазах. Словно она одна сошла для него с высоты птичьего полета. Будто только он и Алина находились в этом измерении, оторванные от реальности. — Твои волосы… — прокомментировал мужчина, пропуская черно-белые пряди сквозь пальцы. — Да, к ним возвращается черный цвет, — подтвердила Алина, припадая щекой к телу Еретика. Со временем результат Скверны стал тлеть, голова Старковой проясняться и терять свою непривлекательность. Ей больше не требовалось заплетать косички за тем только, чтобы маскировать белые пятна. Дарклинг понимал, что тесное общение с Маленькой Святой не принесет ничего, кроме вороха проблем, но глупое, огрубевшее, зарубцевавшее старые раны сердце не желало идти на поводу у прямолинейного мозга. — У меня, — Дарклинг прикоснулся губами к черной макушке Алины. Руки сами собой опустились ниже к талии. — У нас много работы, Алина. Тебе не стоит бывать здесь так часто. Насколько бы он не чувствовал себя монстром во плоти, после сказанного, мужчина без труда распознал отражение тоски в карамельно-медовых глазах собеседницы. Момент великого единения душ, таинства их отношений был безвозвратно потерян. Старкова с ловкостью выпуталась из кольца рук Александра и кивнула, сохраняя лицо. — Как скажешь, — реденько, то есть без энтузиазма произнесла Заклинательница, вскидывая подбородок чуть вверх. Сколько раз они сходились в равном поединке глазами? Сколько раз изводили друг друга зрительными дуэлями, пока на земле царила неразбериха? В этот раз первым сдался Еретик, отчужденно скрещивая руки на груди и демонстрируя девушке долю презрения. По части масок ему не было равных. — Нам не следует встречаться, Маленькая Святая. Вздох вспорол легкие Алины. Перед глазами оформилась цветастая клякса, к горлу подкатил болезненный ком невысказанных претензий. Она не планировала и ни в жизнь не стала бы опускаться до выяснения отношений, а посему удалилась, глухо стукнув дверьми. У Александра намечался грандиозный план по достижению конечной цели — не зря Морозов, как считал он сам, пошел на сделку с крохами совести и оттолкнул Заклинательницу Солнца. Хотя ее сладкий запах шлейфом укрывал мрачную фигуру и сопровождал Александра, куда бы он не последовал. Алина Старкова болезненным воспоминанием въелась под кожу Морозова. На тренировке Гриши-корпориалы показывали наилучшие результаты среди присутствующих. Они блестяще управляли силой, прислушивались к советам Дарклинга хоть и с некоторой опаской. Чего новоиспеченный тренер и по совместительству главный враг государства не мог сказать об остальных. Другие группы Гришей боролись спустя рукава — не так усердно, горячечно и самоотверженно, что сказывалось на тренировках в принципе. Александр направлял, показывал, наносил удары, подкреплял теорию мучительной практикой. Исходил до седьмого пота вместе с остальными. И все для того, чтобы не думать об Алине, стоящей всего в нескольких шагах. Алине, которая почти не ловила его взгляды, почти не принимала участие и с нотками заезженного высокомерия прогуливалась по тренировочному залу. — Ваше величество, — произнес Дарклинг, как только на горизонте замаячила величественная фигура некогда Корсара, а ныне первого человека в государстве. Николай в задумчивости стрелял глазами и хмурился, чеканя шаг. — Ты… — прошипел Ланцов, не сохраняя привычной субординации. Александр в недоумении распахнул глаза, быстро совладал с эмоциями и открыто встретил враждебно нацеленный взгляд новопреставленного Короля Равки. — К вашим услугам, — несколько съехидничал Морозов, хотя пробормотал реплику пресным голосом. — Чем могу быть полезен? Ланцов затормозил около носа Дарклинга, смиряя последнего подозрительным прищуром. Как будто уличил в чем-то противозаконном. Николай рассматривал мужчину перед ним и с легкой обманчивой усмешкой порывался нанести первый дипломатический удар. За их перепалкой наблюдал в оцепенении весь Двор. Все сбились в кучку, как ощипанные курицы и негромко делились впечатлениями. — Дарклинг, пора бы тебе перестать пользоваться нашим гостеприимством. — С достоинством изъяснил точку зрения король, раздувая от неприязни ноздри. Александр оставался в глазах присутствующих не пробивной скалой со сведенными на груди руками. Низменно черный кафтан бликовал серыми нитками и блестками. — Ты меня изгоняешь? — в спокойной манере поинтересовался Морозов. Алина похолодела, прикладывая к груди пятерню, уставившись широко распахнутыми глазами на разворачивающееся действие. Александр и, быть может, Райа — входили в число тех, кто пренебрегал правилами этикета и обращались к королю на досадное, запрещенное «Ты». Эту реплику Николай милостиво простил заносчивому засранцу, который даже с места не двинулся. — Будь паинькой, Александр, — угрожающе предупредил король, развернулся и, не удостоив никого взглядом, за исключением шокированной Алины, вышел из зала. Морозов мгновенно смекнул, что истинная причина появления Ланцова в застенках тренировочного лагеря крылась в брошенном вызове Заклинательнице Солнца.

* * *

На доработку плана у Александра ушло почти все свободное время. Он вычитал из древних фолиантов, найденных у Багры за пазухой, особенности поведения Каньонных тварей, как Волькр, так и более осознанных существ — Ничегой. Мужчина после тренировки тучей помчался прочь, как будто его подгоняли, лизала пятки смертельная опасность, и обустроился в обиталище матери. Которую, впрочем, не видел очень уж длительный срок. Судьба которой удивительным образом волновала Дарклинга не меньше собственной. Последнее, что Александр помнил о нравоучительной Багре с ее вечными недовольствами, то, что содержалась она под покровительством Ланцова. Мужчина отогнал прочь воспоминания о матери, прикинул, что расспросит Николая о ведьме многим позже. Сейчас основная задача состояла в том, чтобы испробовать обнаруженное заклинание на страницах рассохшейся книги. Морозов приготовил все для проведения ритуала — поставил пузатый кубок на стол, застелил его кроваво-красной скатертью, обзавелся четырьмя спичками, расставленными по углам стола. Схватился за обыкновенный, хорошенько заточенный нож и полоснул себя по ладони, рассекая кожу на три неравные части. Из пореза тут же хлынула кровь. — Estera v`esta daurum alle, — продолжал начатое Морозов, спрятавшись от посторонних глаз в сторожке матери. Зажжённые свечи полукругом освещали его сгорбленную над свитком фигуру. — Estera quo recuum pale. Для корректного проведения ритуала по истреблению Волькр и неугомонных Ничегой, господствующих в Тенистом Каньоне, судя по этому писанию, требовалось немногое: сочетание разрушительной силы и силы Созидания. Да прольется Свет на землю зараженную, да очистятся реки и поля от морока туманного. Еще в перечень обязательных условий входили смешение крови обладателей магии Заклинательницы Солнца и Темного Еретика. Но Александр не горел желанием делиться информацией с Алиной. Отчасти и в большей степени, чтобы не подвергать ее жизнь опасности и не впутывать в те махинации, в которых в состоянии справиться лично. С другой стороны, потому что этот способ — экспериментальный, исход которого не может предрешить ни одна живая душа. Здесь у озера, которое плескалось от ветра, Морозов чувствовал себя властным, непобедимым, способным вынести миллион килогерц боли. «Действуй сам», нашептывал голос Киразовой, и вся спина Александра оказалась усеяна колючей дрожью. Ладонь кровила, пламя трещало и пульсировало. На дне кубка от пролитых капель образовалась черная густая смола. Знак неистово дурной. Но Морозов кропотливо зачитывал строки, становясь на колени со свертком в дрожащих пальцах. — Estera v`esta daurum alle. — Он начинал понимать, что сознание медленно ускользало, рассеивалось. Грудь горела от каждой брошенной фразы. Из наглухо приколоченного ставнями окна пахнуло ладаном, и у Дарклинга перехватило дыхание. Мужчина смежевал веки и рухнул наземь, глотая сгустки перенасыщенного воздуха. Через несколько секунд в сторожке Багры раздался оглушительный взрыв — столп тьмы расколол надвое небо. У Дарклинга ничего не получилось — накопленная веками и требующая выхода энергия вырвалась на свободу и окропила своим заревом всю Равку. Морозов так и остался неподвижно лежать на сырой земле среди обугленных кусков черепичной крыши.

* * *

Создавалось впечатление, что во всём огромное дворце только Зое было дело до того, что происходит вокруг и что только она решала всевозможные вопросы, которые возникали в этом живописном месте с момента их возвращения. Женя тратила немало времени вместе с Давидом или за короткими встречами с новой гостьей или Старковой, изредка появляясь среди Гришей и помогая им с привычной работой при дворе. Мальен, который клялся быть с Алиной несмотря ни на что и ради её же блага, покинул столицу, как только возникла первая трудность. Сама Алина, которая рисовалась в её глазах в виде главной помощницы и палочки-выручалочки практически не интересовалась королевскими делами, пристально следя за Дарклингом и концентрируя внимание исключительно на нём. Николай первое время подолгу заседал в кабинете, решая накопившиеся вопросы, встречался с обитателями дворца, обсуждая с ними возможные и желаемые изменения, не оставлял чертежей с новыми изобретениями и не забывал про растущий Каньон, но в этот день от молодого короля словно след простыл. Назяленская долго и усердно блуждала по двору, ища своего покровителя — по совместительству взбалмошного друга — и расспрашивала всех вокруг. В ответ она получала информацию о том, что Ланцова мельком видели то в одной, то в другой части дворца. Словом, он всё время был поблизости, но по непонятным причинам казался призраком. А Николай был ей действительно очень нужен. Точнее, даже не ей. Ведь в этот вечер во дворец прибывали новые, запоздалые гости. «Зоя! Я получила твоё приглашение на коронацию Николая. Точнее, ваше с ним написанное наперебой письмо. Приятно осознавать, что вы помните свою старую подругу, а также мою неудачливую шайку. При написании этих строк рассчитываю, что ты не сообщишь им, как тепло и лестно я называю их, стараясь быть ласковой на голодный желудок. Приглашение добралось для меня слишком поздно, так что как бы мы не старались, вряд ли бы успели к назначенному сроку. Я могла бы воспользоваться своими связями, чтобы моё письмо к вам доставили быстрее, но попробуй отыскать добродушных и отзывчивых персон в Кеттердаме… В общем, в ходе недолгих логических размышлений смею предположить, что и ответ вы получите позже рассчитанного времени. Не могу поверить, что Николай наконец-то сумел взять власть в свои руки. Давно пора заняться этим вопросом основательно, мы так медлительно, но желанно к этому шли! Обязательно передай горе-Ланцову наши, в особенности мои, поздравления. Больше не буду тратить бумагу в пустую. Вместе с остальным сообщаю, что мы сможем начать свой путь к вам через два дня, ведь у нас, в лучших традициях, есть некоторые дела, которые не требуют отлагательств. Ожидайте нас. Напишу из порта, как только прибудет в Равку. Мне пора, Матиас зовёт, а значит, что-то важное. С лучшими чувствами, Нина Зеник. Кеттердам, Керчия». Это письмо Зое, к превеликой неудаче, доставили вместе со вторым, где говорилось о том, что шестёрка во главе с Казом Бреккером уже прибыла в Равку и вскоре будет во дворце. Подобное заставило Назяленскую вскочить, начиная неожиданную подготовку к прибытию гостей. Именно об этом Гриш хотела сказать Николаю, на которого никак не могла наткнуться. Девушка пробежалась по письму ещё несколько раз, аккуратно складывая слегка помятую бумагу и убирая в скрытый карман кефты. Несколько минут назад ей доложили, что шесть персон из Керчии желают попасть во дворец и заявляют, что их ждут. Назяленская разрешила проезд, понимая, о ком идёт речь, после чего поспешила в холл, где намеревалась встретить долгожданных гостей. Кривить душой не имело смысла: получив письмо, она в первую очередь обрадовалась, только после этого забила голову организационными вопросами. Давным-давно они с Ниной бок о бок работали, тренировались, совершенствовали свои навыки, укрепляли силы и служили старому королю. Зеник жила при дворе, пускай и покидала его чаще многих, но всё же они проводили много времени вместе. С ними была ещё и Женя, которая наверняка сильно удивится, увидев старую знакомую постфактум, пускай она и была предупреждена, что Нина и вороны приглашены. Зоя была заинтересована тем, чтобы впервые спустя долгое время вновь встретиться с Ниной, устроить ей незабываемый обед или ужин, снова увидеть знаменитого преступника Каза Бреккера и убедиться, что он не меняется, поглядеть на Матиаса, о котором была наслышана, но которого слишком плохо знала лично. Назяленская желала этой встречи и из-за меркантильных соображений, но помимо этого было кое-что ещё. Тенистый Каньон. Дарклинг. Смена власти. Предатели и постоянные столкновения с новыми проблемами. Каждый день Зоя, Николай, Алина и советники решали экономические и политические вопросы, укрепляли безопасность и строили стратегические планы на случай, если Еретик вновь решит запудрить всем мозги. Назяленская не могла полностью доверять Алине и её объективности в слежке за Дарклингом, о скрытной работе Райи, порученной Ланцовым, она не знала вовсе. В одну из последних встреч Николай и Зоя обсуждали, что никто не сможет помочь им укрепить позицию, как Вороны, преуспевающие в любой из трудных задач, которые вставали у них на пути. Потому они решили предложить Нине и её друзьям сотрудничество. Ничто и никто не должно было встать у Ланцова на пути. Новый король был амбициозен, нацелен на проведение реформ, а Зоя полностью разделяла это. Звучно постукивая каблуками сапог, она сбежала вниз по лестнице, стремительно настигая самого центра и поправляя изысканный, прекрасно сидящий кафтан. Она успела точно к нужному времени, ведь стоило ей замереть в ожидании, как двери дворца распахнулись и в проёме показались шесть силуэтов, тёмные из-за солнца, светящего за спинами. Зоя сложила руки за спиной, а гости вошли внутрь, после чего двери вновь закрыли. Шесть успешных преступников и превосходных друзей стояли перед ней, пронзая взглядами. По центру, в лучших традициях, стоял именитый Бреккер. Стройный, облачённый в чёрное, в шляпе с широкими полями, в незаменимых кожаных перчатках и с тростью, набалдашником которой являлся серебристый череп ворона. Выглядел он, как всегда, норовито официально, взгляд казался изучающим, да таким, словно он уже в чём-то подозревал Зою. Справа от него стояла маленькая фигура шустрой Инеж Гафа, облачённая в праздничные одежды. Спортивная, атлетичная, подтянутая, вытянутая по стойке смирно и улыбчивая. Слева — Джеспер, длинный весельчак в смешной шляпе. Вид у него был такой, словно он готовился рассказать уж очень смешную шутку. Чуть в стороне стояли ещё трое: скромный химик Уайлен с портфелем, вызывающий любопытство здоровяк Матиас, и, конечно же, сама Нина Зеник, которую ждали здесь больше всего. Зоя нацепила дежурную улыбку, едва скрывая волнение и долю радости. Прочистив горло, она произнесла: — Добро пожаловать во дворец!