***
Её тело вернулось в норму спустя десять минут. Несмотря на такое выдающееся открытие, несмотря на мирное использование магии, Адель злилась. Они не имели права так рисковать здоровьем Гарри. Досталось всем, кроме самого Поттера. Уж ему не стоило жаловаться, ведь стоило Адель одеться и выгнать остальных, она принялась сушить одежду друга, извинялась за то, что ему вообще пришлось пережить такое, обрабатывала ушибы, а потом заботливо сопроводила его до башни Гриффиндора. У них было немного занятий, поэтому общим решением тренировку отряда назначили на более раннее время. Это будет первая тренировка Пэнси, добровольно согласившейся в первую очередь научиться защищать себя, во вторую — научиться обходиться без язвительных комментариев в сторону остальных участников отряда. ЗОТИ и древние руны пролетели быстро, потому встреча на их месте состоялась сразу после обеда. У них появилась традиция — пересчитывать количество присутствующих. И сегодня не хватало Чжоу. — Кто-нибудь видел её на занятиях? — спросил Симус, озадаченно разглядывающий остальных в поисках ответа. — Чжоу не было, — осведомила Лавгуд. — Её с самого утра не видели в гостиной. Говорят, засветло к ней пришла Амбридж. А вот это уже плохо. Это означало только одно — допрос. Адель как раз вчера проверяла запасы сыворотки правды по приказу гадкой жабы. — Ребята… я должна вам сказать, — нижняя губа Гермионы затряслась. — Кажется, я потеряла список ОД. Вмиг почти все присутствующие загалдели. «— Как так можно, Гермиона?!» «— Ты подставила нас, Гермиона!» Пока Грейнджер пыталась оправдаться, Пэнси затыкала рты яро выступающим, а Рон и Гарри молчаливо поддерживали подругу, Адель вслушивалась в шум за стеной. Там, где обычно появлялась дверь, становилось громче с каждой секундой. — Тихо! Захлопнитесь! — вскрикнула Адель. Убедившись в том, что кто-то пытается попасть в комнату, Дервент приложила палец к губам, призывая к идеальной тишине. — Быстренько выходите с другой стороны. Я задержу их. По команде, тихими шагами основная масса начала пробираться к появляющемуся выходу с другой стороны. Возле Адель материализовались Гарри, Пэнси и Гермиона. — Миона, ты магглорождённая. Сама знаешь, как она к вам относится. Убирайся, — шикнула Адель. Грейнджер раздумывала около десятка секунд, прежде чем криво усмехнулась и всё же скрылась за дверью. — Паркинсон, тебе незачем подставляться. Только не сейчас. Амбридж ничего не стоит доложить о твоей, мягко говоря, хреновой дисциплине родителям. Пэнси спешно обняла подругу и засеменила вслед за остальными. — Мне можешь ничего не говорить. Я не уйду, — Гарри взял блондинку за руку как раз тогда, когда в комнату через вторую дверь вошла Долорес, сопровождаемая своей элитой: Ноттом, Малфоем и остальными. И Чжоу с ними. Нужно будет объяснить членам отряда, что она не виновата. Что её заставили раскрыть местонахождение собраний. Это несправедливо, если на Чанг выльется злость за то, что она сделала не по своей воле. — Так и знала, что докопаюсь до правды. Схватить их и быстро к директору! — Амбридж мазнула мерзким прищуром по лицу слизеринки. За её спиной, как по волшебству, оказались министр магии в сопровождении высокого рыжего парня. Адель отлично запомнила, как министр выглядел. Уж больно часто его физиономия мелькала в Пророке. Гойл и Крэбб заломили Гарри руки, заставили Поттера отпустить ладонь подруги, но они всё равно успели обменяться поддерживающими взглядами, прежде чем их нагло разделили. Гарри, проходя мимо своей потенциальной возлюбленной, скривился. Ну что за дурак, разве он не понимает очевидного? Малфой, чьи эмоции скрывала вечная непроницаемая маска, подхватил девушку под локоть. Немного больно. Слишком уж сильно его пальцы вцепились в кожу. Нотт хотел было проделать то же самое с другой стороны, но Адель отскочила в сторону. Только не он. Только не его касания. Малфой фыркнул на Тео, переместил руку на её талию. Теперь это не выглядело как задержание. Теперь это походило на хозяйское отношение парня к девушке. Выражение лица Тео смешило. Желваки заходили, бровки домиком, губы надуты. Давай, Тео, заплачь ещё. Путь до кабинета Дамблдора прошёл в тишине. Адель понимала, что находится не в той ситуации, чтобы просить Драко о помощи. И тем более не в той, что располагала бы для приватного разговора. Так, видимо, считал и Малфой. Оно и понятно. Последние недели он просто так избегал их встречи. А тут ещё Теодор позади плетётся. Лишние уши им ни к чему. Однако по твёрдой хватке и стальному взгляду, которым он одарил её всего раз, было понятно, что разговор всё же состоится. Чуть позже. Вот это да! Сам Альбус Дамблдор восседал за столом. Его ведь так часто не было в школе, но именно в этой ситуации он оказался на месте. Чудо, не иначе. Старик, едва взглянув на целую коалицию, посетившую его обитель, продолжал лениво поглаживать Фоукса. Она не успела досконально изучить повадки директора, но спокойствие явно напускное. Не может он не переживать за двух «золотых» детишек. И этот взгляд хрустальных глаз… уж точно недобрый. Соплохвосту понятно, что он ненавидит Амбридж, как и вся школа, кроме Филча. — Видите, «Отряд Дамблдора» — доказательство того, о чём я говорила с самого начала, Корнелиус! Вся ваша паника из-за сами-знаете-кого не обманула нас. Мы сразу распознали вашу ложь. Дымовая завеса! Чтобы захватить власть в Министерстве! — Амбридж елейно скользнула взглядом по министру. — Разумеется, — Дамблдор окинул взглядом сначала Гарри, затем Адель. — Нет, профессор! Он тут ни при чём! Это я! — Гарри вырывался, отчего рыжий сотрудник Министерства принялся самостоятельно удерживать Поттера на месте, плечом отпихнув Грега в сторону. — Весьма благородно, что вы защищаете меня. Но, как справедливо отмечено, на пергаменте написано: отряд Дамблдора. Не Поттера. Я велел Гарри сформировать организацию, и только я один несу ответственность за её деятельность. Салазар, что он несёт? Дамблдор решил устроить себе долгосрочную экскурсию в Азкабан, не иначе. С другой стороны, смотря на то, как Гарри защищает директора и наоборот… Между ними двумя сложились более крепкие отношения. С Адель такого не произошло. — Отправить сову в «Ежедневный пророк». Хорошо бы поспеть к утреннему выпуску. Долиш, Бруствер… — Адель только сейчас заметила ещё двух мужчин, стоявших у двери. Один — типичный офисный клерк. А вот второй намного интереснее… Темнокожий мужчина, одетый в одежду восточного мотива. С блестящей золотой серьгой в ухе и забавной шапочкой, скорее всего, прячущей лысину. — Вы доставите Дамблдора в Азкабан. Мистер Дамблдор вздёрнул подбородок, смотря на министра и его шайку. Затем его взгляд метнулся к Дервент. Он лишь небольшим кивком указал в сторону. Туда, где лежала шляпа. Даже с расстояния был виден клочок пергамента, выступающий из-под неё. Похоже, это послание только для Адель. Необходимо как можно аккуратнее, незаметнее достать его перед тем, как её выпроводят. Министр говорил что-то ещё, но Адель не слушала. Она посматривала на этот клочок как на что-то действительно стоящее. Что, конечно, не укрылось от Драко. Его вообще мало интересовало происходящее. Он то сверлил взглядом Гарри, то смотрел под ноги. Теперь же он переводил свои серые прекрасные глаза то на шляпу, то на неё. Он всё понял. Сложно, блин, не заметить ярко выделяющийся, свежий, хоть и желтоватый пергамент под дряхлой шляпой! — Э-э, есть одно небольшое затруднение, — Дамблдор встал со своего кресла, обошёл стол и встал рядом с птицей, что взмыла с жёрдочки и вылетела через окно. — Вы, видимо, поддались заблуждению, что я пойду с вами. Как это говорится? По-хорошему? Так вот, могу заверить вас, я вовсе не собираюсь отправляться в Азкабан. Его железной выдержке остаётся только позавидовать. Браво, директор. Адель восхищена его умением пудрить мозги даже самым вышестоящим чинам. Пока Амбридж исходила слюной и приказывала задержать директора, Дамблдор по-доброму улыбнулся Гарри. Даже игриво подмигнул. Всё случилось внезапно. Фоукс вернулся, пролетел над головой Дамблдора. Одна секунда — и их обоих след простыл. Магическая волна от такой трансгрессии моментально накрыла всех в кабинете. Гарри упал прямо на Чжоу, Долорес отлетела к самому выходу из кабинета, а вот Адель повезло больше: Драко обеими руками обхватил её, пытался удержать на месте, пока мощные волны врезались в его спину. Их разве что совсем немного прижало к шкафу — так удачно, ведь именно на нём и была шляпа. Адель с видом карманного вора протянула руку к бумаге, небрежно скомкала послание и засунула в карман мантии, пока Драко закрывал обзор на происходящее остальным. — Спасибо, — Адель тихонько шепнула благодарность парню, на что он хмыкнул и вновь схватил её под локоть. — Что делать с ней? — Драко для вида дёрнул девушку на себя, пока Амбридж задумчиво поглаживала подбородок. — Веди к Снейпу. И Поттера тоже. Пусть он с ними разберётся, у меня другие дела, — с самым важным видом, на какой она только была способна, Амбридж предложила министру выпить чай и обсудить должность нового директора Хогвартса. Судя по тому, как она лебезила перед начальством, именно она и станет заменой Дамблдора. Как же надоел этот цирк. Когда кто-нибудь осмелится закопать её тельце в розовом гробу посреди Запретного леса?***
Их с Гарри действительно доставили прямиком к кабинету Северуса. Драко ушёл вместе с остальными. Ей думалось, что он назначит встречу, чтобы поговорить. Или хотя бы намекнёт на разговор. Но он этого не сделал. Ну и пусть. Она девушка не слишком гордая, сама его найдёт. Отец был в бешенстве. Он около получаса чехвостил Гарри за всё подряд, даже за то, чего Поттер не делал. Затем отпустил парня, перед этим назначив месячные отработки после занятий. Когда они остались наедине, повисло гробовое молчание. Он устало откинулся на спинку стула. Она стояла, боясь шевелиться. Как много ей нужно рассказать… Так много, о чём им стоит поговорить. Адель и не заметила, как по щекам потекли слёзы. Она скучала. Так сильно скучала по своему буке-отцу. По его сварливости, по сложному характеру. По редким, но всегда безумно тёплым объятиям. Ей впервые захотелось обнять его так крепко, чтоб до хруста костей. Поцеловать в грубую щёку, как маленькой зарыться в терпком запахе, исходящем от него. И она не в силах сдержаться. Расстояние между ними — всего около десяти-пятнадцати шагов. Но каким же долгим оно показалось, пока она, рыдая, бежала к нему. Он мигом встал на ноги. От резкости даже пергаменты за его спиной полетели на пол. Но им было плевать. Он уже крепко сжимал её в своих объятиях, пока она смыкала за его спиной руки, утыкаясь мокрым лицом в грудь. — Прости меня, девочка моя, прости. Я вёл себя как идиот, — Северус старательно прижимал её голову к себе, чтобы, не дай Мерлин, она не увидела его застланные слезами глаза. Он безумно скучал. По такой светлой, неотъемлемой части его жизни. Без неё он и не жил. Не чувствовал радости, бесконечно терзал себя сомнениями: правильно ли поступал, всё ли он для неё сделал? Он добровольно отказался от неё. И это было самым глупым решением в его жизни. Самым отвратительным. Кому от этого стало легче? Он знал, что ей тяжело. Знал, что на неё и так свалился огромный груз ответственности. Знал, что ей было тяжело первое время привыкнуть к новой жизни. Знал, что она мечтала провести с ним рождественские каникулы, потому что она хотела поделиться чувствами. С ним! А он оттолкнул её только ради того, чтобы найти ответы на свои дурацкие вопросы. Какая теперь разница? Волдеморт вернулся, строит планы по захвату Хогвартса, хочет получить пророчества, связанные с Адель и Поттером, а значит, главная его задача — быть рядом. Оберегать, защищать — ценою всего. Не только собственной жизни, но и чужой, если понадобится. — Пап. Почему ты так со мной? Я ведь очень тебя люблю. А ты только и делаешь, что то подпускаешь ближе, то отдаляешься. Обманываешь, не хочешь посвящать меня в свою жизнь. Неужели я не заслуживаю просто иметь отца? Человека, самого родного в этом мире, кому я могу довериться и знать, что мне доверяют в ответ? — Адель отстранилась. Разглядывала такие родные глаза цвета горького кофе. Не строгие, как на занятиях, а его настоящие. Без напускной серьёзности. Северус тяжело вздохнул. А потом усадил свою дочь на стул, сам присел на край стола и начал подробный рассказ. О своей жизни. О том, как он учился в Хогвартсе и как встретил её маму. Что она была невероятно красива. Рыжеволосая, зеленоглазая. Что в детстве они даже были соседями. Искренне рассказывал о любви к ней, что вновь хотелось разрыдаться. Так непривычно, он ведь скуп на эмоции. Но когда говорил о ней… Блестящие глаза, лёгкая улыбка и слегка порозовевшие щёки. Стало понятно: он до сих пор её любит. Затем он рассказал, как в его жизни появилась Адель. Что она родилась совсем необычной. С длинными для младенца волосами, яркими, совсем как у неё, глазами. Что Адель начала колдовать быстрее, чем разговаривать. Что мама умерла от руки Волдеморта и Северусу пришлось воспитывать дочь в состоянии, когда горе ещё совсем не оставило его. Он рассказал и о том, как стал пожирателем смерти. Что это была крупнейшая ошибка молодости. Что он жалеет об этом по сей день, ведь он — не хозяин собственной жизни и вынужден повиноваться. Что именно поэтому ему не удавалось вернуться домой на каникулах. А самое главное — он не только служил ненавистному до глубины души Волдеморту, но и шпионил за ним, узнавал его планы и докладывал Ордену Феникса. Адель слушала и поражалась. Как в отце сочетаются настолько разные личности? Ведь ему за всю жизнь были уготованы настолько противоречивые роли: счастливый влюблённый мужчина с дочерью на руках, а потом убитый горем отец, не знающий, как воспитывать девочку; грозный школьный учитель, держащий в страхе своих студентов, а дома — прилежный отец, старающийся отдать дочери то тепло и внимание, которое у него только было. Что он, по сути, являлся двойным агентом. Врагом и для тех, и для других. И нигде ему не было места. А она так эгоистично думала, что он такой отстранённый только из-за неё. А каким ему ещё быть? Когда каждый день — та ещё игра на выживание. Если Волдеморт узнает обо всём… Боже, представить страшно, что с ним будет. Если Орден уже знал о ней, судя по словам миссис Уизли, как о его дочери, они непременно воспользуются шансом и начнут путём шантажа вымогать больше информации, не заботясь о его жизни. И это не потому, что они плохие — просто именно так поступают любые военные организации. А именно в состоянии войны они и жили, даже без объявления о её начале. Этот вечер мог бы закончиться вот так. С хорошим настроением, ведь они три часа провели за честной беседой. С крепкими объятиями, клятвами друг другу всегда быть вместе. Она не обращала внимания на то, что он ни разу не назвал её мать по имени: он старался маскировать то волнение, что испытывал, глядя на неё, ведь отец хоть и мастер лжи, но лгать чужим и лгать своим — разные вещи. Пусть он лгал только о той части, что касалась их родства, его это душило изнутри. Он мог бы давно признаться, но пообещать оставаться в её жизни. Но панически боялся, что, узнав правду, она исчезнет из его жизни. Теперь эгоистом был он. Нет, не теперь. Он всегда им был. Каждый день, начиная с того дня, когда она впервые назвала его отцом. С того дня, как он полюбил эту девочку, не представлял, что она может уйти. Не хотел допускать даже мысли об этом. Ведь именно семья давала ему сил на все эти игры в шпиона. Именно она заставляла его по-настоящему улыбаться. Вечер мог бы закончиться на доброй ноте. Разошлись, договорились больше никогда так надолго не терять друг друга и забылись во сне, который унёс бы всё плохое навсегда. Но карман мантии так отчаянно горел, ведь Адель так и не узнала, чего от неё хотел Дамблдор. Адель не захотела идти в подземелье. Не хотела видеть даже Пэнси. У неё было слишком хорошее настроение, чтобы обсуждать произошедшее в кабинете Дамблдора и скорейшее назначение Амбридж на пост директора. Именно поэтому Адель поднялась на восьмой этаж. Прошла несколько раз взад-вперёд и вошла в Выручай-комнату, до сих пор остающуюся в том виде, в котором они с отрядом её покинули, а спустя всего секунду за ней вошёл Драко. — Ты следил за мной? — она и не заметила. Не слышала шагов за спиной. — Я догадывался, что ты можешь сюда вернуться. Исчерпывающий ответ. Никакой конкретики. В его стиле. — И чего ты хочешь, Драко? — Адель подошла к необычному зеркалу, в которое частенько смотрели Гарри, Чжоу или Рон. Они говорили, что видят там то, что сильно хотят. У неё не было потребности раньше смотреться в него. Но теперь почему-то захотелось. И не зря. Она была сильно старше. Стояла в отражении в длинном алом платье. На её руках был светловолосый малыш, а позади стояли мужчины всей её жизни. Седовласый Северус, улыбающийся, берущий малыша за маленький пальчик. И повзрослевший Драко с обручальным кольцом на пальце, обнимающий её за талию обеими руками. Наверное, странно в таком раннем возрасте мечтать о семье. Но это именно то, что снилось ей в редких счастливых снах. Малыш, у которого есть оба родителя, что пекутся о нём с самого детства, и заботливый дедушка, который был бы счастлив оставить всякие интриги в прошлом и наслаждаться тихой спокойной жизнью. — Значит, здесь вы и собирались? А я ведь тебе предлагал помощь. Могла бы выдать только Поттера, вышла бы сухой из воды, — руки сложены на груди, взгляд направлен в то же зеркало. — Что ты здесь видишь? — игнорируя предыдущую реплику, спросила Адель. — Что-то, чему вряд ли суждено сбыться, — твёрдо ответил парень, подходя ближе. Увидел ли он что-то похожее? Или это был международный кубок квиддича в его руках? Или, быть может, труп Поттера, валяющийся под его ногами? Она бы хотела знать. Но он обозначил свою неготовность говорить об этом. Адель отвлеклась от отражения, зная, что, если смотреть слишком долго, можно сойти с ума. Её внимание привлекли те же фотографии, что она уже видела. Орден Феникса, фотография Седрика, отдельные колдо из газет… Вернувшись к большой компании сопротивления режиму Волдеморта, её взгляд сразу зацепили родители Гарри. И тут сердце пропустило удар. Лили Поттер — так звали мать Гарри. Рыжеволосая, зеленоглазая ведьма… Словно сверчки, поселившиеся в ушах, стали издавать противный шум. Да нет, мать Гарри не могла родить сына и дочь с такой минимальной разницей. Наверняка в Хогвартсе была другая рыжеволосая девчонка, поразившая сердце отца насквозь. — Драко, почему ты меня избегал? — Адель повернулась к нему лицом. Он всё так же пялился в зеркало, но, услышав вопрос, перевёл взгляд на неё. Как-то уж слишком нехотя. Если не хотел разговаривать — на кой фиг припёрся? — Потому что должен жениться на Астории, верно? — не вопрос. Констатация факта. Драко напрягся. Он всё так же сверлил её взглядом. Какая завораживающая буря в потемневших радужках. — Да, должен. Это как выстрел. Прямиком в центр груди, хотя… нет, с лёгким смещением влево, чтоб в самое сердце. Оно вовсю обливается кровью, купается в тёплой жидкости, и она чувствует, как захлёбывается. Как иллюзорно ощущает, что вот-вот задохнётся, пока в настоящем мире на её лице какое-то блаженное безразличие. — Желаю счастья. Она хочет, чтобы он сам ушёл. Оставил её в покое. Перестал появляться на общих занятиях. Прекратил волновать её. Чтобы она не видела в нём холодную красоту, доброту на задворках его существа. Или чтобы он вновь плескался ядом, продолжал унижать, уверял остальных в том, что она — шпионка Поттера. Лишь бы не помогал. Лишь бы не кружил голову своим елово-табачным запахом, когда рядом. Лишь бы она забыла, какие мягкие у него губы. Как приятна на вкус его зубная паста. Не обращать внимания на выступающие вены на руках, не ощущать, как тверды его мышцы. Не знать наизусть оттенок его глаз. Не помнить, в каких местах идеальную кожу «портят» родинки. Не восторгаться запутанными платиновыми волосами. Видеть его с другими и относиться к этому наплевательски. Но он не спешил уходить. Он всматривался в глаза, наверняка ожидая слёз, рыскал по телу, задерживался на шейной выемке, на ногтях, впивающихся в ладони. Он медленно приближался. Совсем не издавая звуков. Такая походка напоминала охотника, загоняющего зверя в капкан. Но она не попятится. Ни за что. Её ноги приросли к каменному полу. Глаза впечатались в его, следя, когда же он остановится. В шаге? Ещё ближе. Почти вплотную. И вот, она уже слышит знакомые нотки его аромата, чувствует тепло, исходящее от его рук, ведь он оглаживает её предплечья. — Ты меня так заебала, Дервент, — выдох свежестью в лицо. — От тебя никуда не сбежать. Ты везде. В классах, за столом, в гостиной, в библиотеке. Всегда рядом. Именно там, где сижу я. Раздражаешь своей ангельской выдержкой. Не поддаёшься на провокации, помогаешь нищим и обездоленным, восстановилась в рейтинге школы, начала получать высшие баллы на каждом предмете. Скоро станешь такой же назойливой всезнайкой, как и грязнокровка. Но это я бы ещё мог пережить. Но ты ведь, сучка, решила, что реальности мало. Преследуешь во снах. То просишь о помощи, то страдаешь под пытками, то вовсе умираешь на моих руках. А я как идиот просыпаюсь со страхом, что с тобой может что-то случиться. Я стал ёбаным параноиком с первой встречи с тобой. Не может же быть такого, что ты просто идеальна? Начитана, умна, остроумна, где-то даже мудростью не обделена. Безумно красива. Не поломана смертью родителей. Занимаешься этим своим маггловским спортом, подсадила других на это. С момента, когда сны участились до пяти! Пяти раз в неделю с твоим участием, я слежу за тобой, где бы ты ни была. Повсюду следую за тобой тенью. Я даже хотел проверить, не опоила ли ты меня какой-нибудь дрянью. Потому что я ощущаю, что между нами как будто прочная верёвка. Куда идёшь ты — туда срочно надо мне. И вот скажи на милость, нахуя ты попёрлась сюда в такое время? Тебе, блять, мало неприятностей?! Ты хоть знаешь, что это Нотт позаботился о том, чтобы вас всех поймали? А ты знаешь, что он спелся с Гринграсс, потому что они оба хотят тебя? Он — отыметь, потому что не закрыт гештальт. Она — отомстить, ведь ты посмела вскружить мне голову. Ты, а не она! — он вжал Адель в каменную кладку стены, практически рыча. Его тело вибрировало от напряжения, ведь даже сейчас, когда он хотел сделать ей больно, прежде чем приложить её о камни, подставил ладонь под затылок. — Это взаимно, милый, — язвит. Играет с огнём. — Надо же было именно тебе пихнуть меня в Косом переулке! А потом ты единственный меня не принял. Придумывал себе новые причины для ненависти и гнобил. И это как долбанное клише! — она попыталась как можно больнее ударить его в грудь. — Драко Малфой меня ненавидит, чистокровный зануда вечно меня обижает, подозревает во всяких глупостях! Что нужно сделать, Аделия? Разумеется, влюбиться! — вновь и вновь колотила своими кулаками, а он даже не поморщился. Лишь свободной рукой сгрёб кулачки в кучу и приподнял над головой. Обезоружил, практически не прилагая усилий. Между ними уже нет свободного места. Пальца не просунуть. Он навалился сверху, приближая кончик носа к её. Она позволила себе рвано выдохнуть. Хотелось сопротивляться. Хотелось послать его. Да, пусть валит к своей Астории! Она не станет унижаться. Не сможет целовать его, а потом получить приглашение на свадьбу. Но так кричал мозг. А сердце замерло в ожидании. Драко едва коснулся её губ, когда в комнату влетела птица. Появление Фоукса отвлекло обоих. Адель тут же достала смятый пергамент. «Мисс Дервент, надеюсь, вы любите приключения? Запомнили, как выглядит Фоукс? Хотя, полагаю, его сложно забыть. Позвольте ему перенести себя, когда придёт время». Чё-ё-ёрт. Именно сейчас? Драко хотел взглянуть в написанное, но Адель живо бросила пергамент в пекло камина. Фоукс послушно замер на люстре, ожидая её решения. А она металась по комнате как больная. Адель правда хотела побыстрее встретиться с Дамблдором, потому что он знал о ней больше, чем кто-либо. Иначе не проводил бы тот странный ритуал. Но оставить Драко вот так вот… Нет. Адель вновь сократила между ними расстояние. Осторожно поцеловала его сначала в щёку, а затем в губы. Ласково сминая по очереди то верхнюю, то нижнюю. Он не успел ответить, потому что она быстро отстранилась. Сделала пару шагов назад и вытянула руки вверх. Того времени, что занял полёт Фоукса с люстры до неё, хватило лишь на короткую фразу. — Плевать на Асторию. В конце концов, если у Пэнси был шанс избежать насильного замужества, то и Драко сможет отказать девчонке в женитьбе. Особенно если попросит помощи у матери. Ведь Нарцисса Малфой была против продолжения такой глупой традиции. А значит, у Адель и Драко был шанс.***
Стоило Адель мягко приземлиться на мокрый от дождя асфальт, её вырвало. Прямо на аккуратно стриженный газон. Она ненавидела трансгрессию всеми фибрами души. Желудок совершал кульбиты даже после того, как ей удалось перевести дух и оглядеться. Впереди — огромный дом с грязными стенами, заколоченными окнами и потёртым крыльцом. Если бы она просто гуляла в этом районе, то совершенно точно прошла бы мимо, поскольку это здание, скорее всего, заброшено. Но нет, она ошиблась. Оно населено, да ещё как… Чёрная входная дверь, краска на которой местами осыпалась, раскрылась. Кудрявый мужчина высунулся из-за неё и сразу показался знакомым. — Мисс Дервент, прошу, скорее, — он оставил дверь чуть приоткрытой, а сам скрылся из виду. Легко ему говорить, а вот ей сделать шаг на трясущихся ногах весьма сложно. Переборов новые рвотные позывы, она вошла внутрь, отметив наличие дверного молотка в форме извивающейся змеи. Ого, хозяин дома что, на слизерине учился? Её никто не встречал. Лишь тёмный коридор с занавешенными картинами и отклеивающимися обоями. Крики какой-то женщины разрезали пространство до тех пор, пока Адель не прошла до освещённого участка. В одной стороне лестница, уходящая наверх, в другой — комната с открытой дверью. — Аделия, проходите! — ох, этот голос с чужим не спутать. Дамблдор. Войдя, по всей видимости, в столовую, Адель заметила накрытый стол, здоровенные настенные часы, стрелка которых указывала на час ночи, и небольшую компанию, ожидающую её. Миссис Уизли в застиранном домашнем платье, мужчина, которого она признала только сейчас — Сириус Блэк в строгом костюме, и Дамблдор, не изменившийся с их послеобеденной встречи. — Здравствуйте, — неловко поздоровавшись, Адель присоединилась к позднему ужину. — Не было времени раньше перекусить. Решили дождаться тебя. Молли специально испекла свой фирменный пирог с курицей, — Сириус подмигнул девушке. Он заметил её стеснение и решил настроить на дружелюбную атмосферу. На самом деле — его скребло изнутри осознание того, что произойдёт, стоит Молли и Сириусу оставить этих двоих наедине. Потому и маска дружелюбия грозилась трещать по швам. Но пока он удерживал улыбку на лице, Адель расслаблялась и не чувствовала подвоха. По правде говоря, именно сегодня она так и не позавтракала. Первый и последний приём пищи был в обед. А стоило ей попасть сюда — и та еда спешно покинула организм. Аромат домашнего пирога витал и заставлял рот наполниться слюной. Потому, когда миссис Уизли заботливо положила в её тарелку здоровенный кусок и налила кружку душистого ягодного чая, Адель с дикой жадностью набросилась на еду. Взрослые болтали о своём, не хотели мешать голодной девушке насытить желудок. Когда с пирогом было покончено, она решилась заговорить первой. — Мистер Дамблдор, то, что вы сегодня провернули, поистине потрясающе. Видели бы вы лицо министра, да что там, перекошенную физиономию Амбридж… Я бы отдала сотню галлеонов, лишь бы взглянуть на это ещё раз. А вы уверены, что им вас здесь не достать? — Сюда чужим не попасть. На этом доме столько защитных заклинаний, его в принципе ни на одной карте не найти. Ну и заклятие доверия играет большую роль, — Сириус ещё раз по-доброму улыбнулся гостье. — А вы — знаменитый Сириус Блэк, не так ли? Гарри очень много о вас рассказывал, — Адель уложила лицо на скрещённые ладони и внимательно вгляделась в серо-голубые глаза. — Верно, юная леди. Мне приятно, что крестнику есть кому обо мне рассказать, — его щёки едва не заалели. Приятный мужчина. Даже тюремные татуировки на руках не отталкивали. — Вы с Гарри близки? Тут уже пришла очередь Адель покраснеть. Ещё не хватало, чтобы крёстный отец Гарри подумал, что они парочка. — Пожалуй, мы действительно близко общаемся. Но мы, скорее… как брат и сестра. Выручаем друг-друга, когда это требуется. Сириус понимающе покивал головой. Он так же относился к Лили, когда она вышла замуж за Джеймса. — И у меня хорошие отношения с Гермионой Грейнджер, с вашими сыновьями, миссис Уизли, — обратившись к пухлой женщине, Адель не ожидала, что её большие глаза так ярко засияют. — Кроме Рона, он… — Та ещё задница, — дополнила миссис Уизли, отчего Адель не смогла сдержать смешка. — Не беспокойся, милая, меня это не обижает. Рональду нужно немного повзрослеть. А ещё лучше — тщательно следить за тем, что он говорит. — Мистер Блэк, можно задать вопрос? — Адель вновь вернула внимание к крёстному Гарри. Получив разрешение, она продолжила: — Вы были на слизерине? Я заметила змейку на дверном молотке. — Я — нет. А мои предки учились. И до сих пор дальние родственники не нарушают традицию, учатся на твоём факультете. — Что ж, понятно. А в вашем Ордене в принципе были слизеринцы? Не поймите неправильно, это не допрос, просто… Я ведь приняла сторону Гарри. И я на слизерине. И вы знаете, кто мой отец… Повисло молчание. Все трое переглянулись между собой. — Милая, у тебя ещё будет возможность задать эти вопросы любому из нас. Мы всегда будем рады видеть тебя и рассказать всё, что тебе интересно. Просто мистер Дамблдор хотел бы переговорить наедине. Поэтому мы пойдём, — Молли Уизли пихнула Блэка в шею, подгоняя покинуть помещение как можно скорее. Адель ничего не понимала. Она же не спросила чего-то сверхъестественного — обычные вопросы о прошлом. Изначально девушка хотела узнать, как они относятся к ней. Разумеется, специально приготовленный ужин и радушие Сириуса говорили сами за себя. Но никогда ведь не помешает устное подтверждение. Как только посторонние ушли, Дамблдор протёр очки-половинки и заговорил. — Как ваши отношения с Северусом? — Спасибо. Всё хорошо, — внутри нарастал комок напряжения. То ли от того, что Дамблдор начал какую-то явно стоящую того, чтобы фактически выкрасть её из школы, тему, то ли из-за перманентного недоверия к старику, что не раз обманывал её. — Отец не говорил вам о матери? О том, какой она была? — Альбус не хотел напирать. Не хотел высказывать всё в лоб. В первую очередь потому, что она может вспылить и уйти, оставив Орден без надежды. Во вторую — всё же она ещё подросток. Её чувства необходимо щадить. — Как раз сегодня рассказал. — И какой же она была? — Это вы мне скажите. Вы позвали меня поболтать о моей матери, которую я даже не помню? Которую никогда не видела? Чего вы добиваетесь? Дамблдор протяжно вздохнул. — Простите меня, мисс Дервент. — Моя настоящая фамилия — Принц. Обращайтесь ко мне именно так, когда рядом никого нет, — чувствуя какой-то негатив по отношению к отцу, Аделия решилась защищать его. Она вздёрнула подбородок, как часто делал Малфой, нервно поправила резинки на косах и ждала. Что же будет дальше? — Ваша настоящая фамилия — Дервент. Что? — Я понимаю, что должен был рассказать раньше. Как только узнал сам. Но, поймите, ваш отец — слишком ценный ресурс для Ордена. Его единственная просьба заключалась в том, чтобы вы ничего от меня не узнали. Однако теперь я считаю, что Северуса вполне можно заменить. Вы очень нужны Тёмному Лорду. Он пытается добраться до Отдела Тайн, где хранятся предсказания со всей Англии. В том числе предсказание вашей бабушки. О том, насколько сильна ваша сила против тёмной магии. Я готов обеспечить Северусу спокойную жизнь в обмен на то, что вы станете двойным агентом. В нужный момент именно вы с Гарри должны будете победить Волдеморта. Куда удобнее и эффективнее будет сделать последний выстрел, находясь в тылу врага. «Ценный ресурс». «Вы очень нужны Тёмному Лорду». «Двойной агент». Она застыла. Не в силах дышать. Не в силах пошевелиться. Хотелось встать и уйти. Он просто свихнулся. Да, он старый настолько, что вполне мог обрести магическую шизофрению или что-то вроде того. — Вас действительно зовут Аделия Дервент. Вы попали к Северусу в младенчестве. Он не ваш отец. Его слова — метательные копья. Они врезались в неё с оттягом, пригвоздили к этому ёбаному стулу. Она чувствовала, как кровь отливает от лица. Буквально ощущала холод на лбу, щеках. И если она не могла в данный момент пользоваться своей телесной оболочкой по назначению, слова никто не отнимал. — Я. Вам. Не верю. — Поймите, мисс Дервент, я вам не враг. У Сириуса в гостиной есть омут памяти. Загляните в него. Там воспоминания ваших родных и мои собственные. По лестнице вверх на этаж, первая дверь справа. Адель медленно поднялась с места. Поджилки тряслись, её мутило: головная боль сопровождалась лихорадочными стуками сердца. Скрип лестницы. Вспышки света от частого моргания. Снова крик женщины, сопровождающий до самой гостиной. Старенький омут был похож на каменную чашу с грязной водой. Непонятные чёрные субстанции кружили на дне. Она нырнула не задумываясь. Если старик решил пошутить, она не оставит от него мокрого места. Её не было в реальном мире около часа. Она просматривала воспоминание за воспоминанием, повторяла особенно интересующие моменты по кругу. Поход Дамблдора к её бабушке. Рассказ старушки о Вейлах. Её настоящие родители и их разговоры. Последний день, когда она была в родовом поместье. То же поместье глазами Дамблдора. Разрушенное. Грязное. Мёртвые родители. Погибли из-за Волдеморта. Или из-за неё? Ведь эта совершенно незнакомая женщина на пару с таким же мужчиной защищали её ценой собственных жизней. Первая встреча Снейпа с ней. Как презрительно он воротил от неё нос. Как сильно не хотел её появления в своём доме. Как предлагал отдать её хоть кому-нибудь. Резало. Наживую. Без обезболивающего. Вот, значит, какова правда? Из-за неё умерли родные. Из-за неё Северус Снейп, одинокий преподаватель из Хогвартса, страдал. Блять. Блять. Блять. Лишь усилием воли она вытащила себя из омута. Жаль, что в этой воде нельзя утопиться. Ей очень хотелось. Она даже не плакала. Не было сил выжать из себя хоть каплю соли. Пусть этот мир развалится. Пусть все, кто причинил ей боль, почувствуют, каково это! Она упала на доски, из которых торчали деревянные зазубрины. Почувствовала, как голова распухает изнутри. Как мозг не может найти места в черепной коробке. Ощущения нарастали как тогда, когда на ней пытались использовать лигилименцию. Твою мать, как больно. Схватившись за голову, она начала извиваться на полу. Вспоминались все действия и слова Северуса Снейпа. Как он ругал её за промахи в детстве. Как сослал во Францию, ведь он, сука, не хотел даже минимального её присутствия в своём доме. Как он внезапно забрал её в Хогвартс. Как он там говорил… ради её безопасности. Точно. Как предложил именно эту фамилию. Это же её настоящая фамилия. Она принадлежит какому-то необычному роду. Она никогда не была членом его семьи… Блядски болит в груди. Как он посмел лгать?! Как его не замучила совесть, когда он вешал лапшу ей на уши? Она не могла подвергать сомнению тот факт, что в его жизни был просвет: он действительно помогал Ордену. Но не из-за неё. Не ради неё. А ради Лили Поттер, замужней женщины, чьё сердце всегда принадлежало отцу Гарри, а не ему. Это ведь так очевидно, почему она была так слепа… Он ненавидит Гарри именно поэтому. Потому что он — сын Поттера. И именно поэтому Гарри большинство сходило с рук, несмотря на «жёсткие» наказания. Ведь он сын Лили. Он перегибал палку, орал, наносил психологические травмы, отнекивался от вопросов, говорил полуправду. Откупался дорогими подарками, не желал проводить время наедине, не выпускал на люди. Даже в Хогвартсе, в месте, где они могли видеться и общаться каждый день, умудрялся пропадать. Оставил её на волю судьбы. Но как артистично «волновался», стоило чему-либо с ней случиться. Сто очков Северусу Снейпу за умение выглядеть в глазах неродной дочери авторитетом даже тогда, когда всего лишь манипулировал. Дамблдор появился внезапно. И так же внезапно начал колдовать. Какие-то линии выстраивались над её успокоившимся вмиг телом. Затем он влил ей в рот какую-то горькую жидкость и помог сесть. Более-менее ровно. — Вы… вы сказали, что можете помочь Северусу. Скажите, именно этого он хотел? — ей стало гораздо лучше, но в голосе были слышны отголоски истерики. — Честно сказать, я не знаю. Но, думаю, он хотел бы покоя. Взял сиротку для того, чтобы когда-нибудь обменять на спокойную нелюдимую старость. Да вы стратег, Снейп. Я вас совсем не знала. — Что именно мне нужно будет сделать и когда? — Пока ваше вмешательство не требуется, Волдеморт не набрал достаточно сил. Да и вам следует тренировать выдержку. Думаю, в конце следующего года будет подходящий момент. — Я хочу заключить какое-нибудь соглашение. Когда придёт момент, я сделаю так, как вы хотите. А Северуса отпустите и не станете рисковать его жизнью. Пусть он не был её родным отцом. Пусть поступал с ней все эти годы так мерзко. Но он заслуживал, чтобы наконец от него все отстали. Это станет её последним подарком. — Разумеется. Я ценю вашу помощь. «А кто будет ценить именно меня? Когда я перестану быть разменной монетой?» Её радужка вновь зажглась. Пока Дамблдор перебирал различные варианты оформления магической сделки. — Непреложный обет, директор. Считаю, что это будет самым честным вариантом.***
30 мая. Сдача экзаменов позади. И это единственная за последние месяцы радость в её жизни. Даже на пропажу Амбридж было всё равно, хотя она как сейчас помнила тот день… Её охватила настоящая депрессия. Невозможно было оставаться жизнерадостной, когда столько дерьма случилось. На левом предплечье отлично ощущалась золотистая нить обета. Сразу после заключения сделки между ней и Дамблдором Фоукс вернул её в школу. В Выручай-комнате Драко не было. Она и не думала, что он дождётся. На часах — пол пятого утра, а она твёрдой походкой шла в спальню к своему преподавателю по зельям. Разбудив его, высказала всё, что думает о нём. О том, какой он патологический врун, о том, что ненавидит всё, что он сделал с ней, как измельчил её душу в порошок. Сказала, что, в отличие от него, она его искренне любила. Не забыла поблагодарить за то, что не вышвырнул за порог, когда она слишком сильно его раздражала. В конце своей гневной речи она пообещала, что избавит его от своего присутствия. Что совсем скоро он будет свободен. Она не смотрела на него. Не было сил. Да и боялась увидеть такое же нейтральное, сухое выражение лица, как обычно и бывало. Следующие три дня она безвылазно провела в постели. Пэнси несколько раз приходила и пыталась узнать, в чём причина, но Адель грубо выгоняла её из спальни. Эльфы приносили ей еду три раза в день, но подносы чаще всего оставались почти нетронутыми. На четвёртый день она ощутила высокую температуру и добровольно пришла к мадам Помфри. Женщина диагностировала лихорадку, насильно поила различными настоями. Так прошли ещё две недели. Гарри несколько раз порывался проведать её, но Адель слёзно просила медсестру никого к ней не пускать. Тогда её тумбу завалило письмами. От Гермионы было штук пять, не меньше. Она писала домашние задания, просила изучать отдельные разделы для сдачи СОВ, интересовалась её самочувствием. Пэнси писала о том, что её посвятили в детальный план побега. Сразу после экзаменов Сириус должен прилететь в Хогсмит на гиппогрифе. Гермиона сварила оборотное зелье и добровольно подписалась выпить его, чтобы на пару часов стать Паркинсон. Родители Пэнси уведомили о том, что прибудут в Хогвартс к конкретному времени. Самой Пэнси уже не будет. Гермиона нужна только для вида. Когда они убедятся, что Сириус и Пэнси уже далеко, Гермиона примет свой облик. До того, как Паркинсоны отправятся домой. А значит, Грейнджер не грозит никакая опасность. Гарри писал обо всём сразу. О том, что они выиграли матч по Квиддичу против Когтеврана. Что впервые обошлось совсем без травм, а значит, Адель придётся поскучать в больничном крыле одной. О своих кошмарах, связанных с Сириусом. О том, что ему тоже посчастливилось взглянуть в омут памяти в кабинете Снейпа, после чего между ними была жуткая перепалка. Гарри кратко рассказал увиденное, что ещё раз подтвердило догадку Адель о том, что Северус любил именно Лили. Последнее письмо разрывало сердце, ведь Поттер умолял ответить. Но никто из них ответа не получил. Она понимала, что глубоко внутри рада за Пэнси, но не может этого показать; что нужно последовать советам Гермионы и начать учиться; что она безумно скучала по всем. Но все эти две недели она даже не разговаривала. Общалась с Помфри жестами. Много думала о жизни. Сердце в очередной раз ухало вниз, стоило сове принести новый пергамент. Честно говоря, она боялась, что Северус может что-то написать. Она не хотела его видеть. Читать его слова, по привычке воспроизводить тембр его голоса, даже мысленно. Единственная по-настоящему честная эмоция в ней — обида. На Снейпа. На Дамблдора. На грёбанного Драко, что пожалел чернил и даже словечка не написал. Когда подходило время выписки, Адель специально нагрела себя изнутри. Ещё не время возвращаться в привычную жизнь. Мадам Помфри неодобрительно качала головой, видя, что со здоровьем у неё всё в порядке. Что она симулирует. Но согласилась дать ещё три дня «выходных» в стенах палаты. В один из этих дней вновь случилась паническая атака. И в этот раз рядом не было крепкого плеча, способного помочь. А самой себе помогать не хотелось. Капли ледяного пота стекали по лбу, её трясло, руки до треска сжимали края белоснежной простыни. А потом она внезапно вспомнила о единственной вещи, которую забрала с собой в палату. О дневнике Драко. И почему-то именно тогда ей впервые захотелось в него написать. «Уважаемая миссис Малфой. Меня зовут Аделия Дервент. Ваш сын любезно предоставил мне этот дневник во временное пользование. Он сказал, что Вы страдаете паническими атаками. Я тоже. Последняя до сих пор не прошла. Не знаю, зачем я это пишу… Может, потому, что Драко хотел, чтобы я написала. Желаю Вам счастья, потому что в моей жизни его не осталось. И пусть Ваши страхи как можно скорее отступят». Положив раскрытый дневник на подушку, Адель в душе надеялась на ответ. Сама не зная почему. И он действительно пришёл. «Уважаемая мисс Дервент. Мне очень жаль, что Вы страдаете таким недугом. Знаете, мне помогает правильное дыхание. Есть множество разных техник, я уверена, если Вы обратитесь к Драко, он поможет. Мы с Вами не так хорошо знакомы, но я чувствую, что могла бы помочь. Пожалуйста, расскажите, что с Вами произошло». Адель закусила губу и задумчиво уставилась в потолок. Да уж, Драко бы помог. Но он даже не соизволил прийти — она знала всех, кто пытался прорваться. Он не написал. Хотя был так нужен. Сосредоточившись на другом, Адель принялась как можно аккуратнее выводить буквы. «Возможно, Вы правы. Чужому человеку иногда довериться проще, чем самому близкому. Я чувствую себя преданной. Мой отец обманывал меня всю жизнь. Директор школы хочет использовать меня в качестве своего оружия. У моих друзей полно своих проблем, поэтому я не готова нагружать их своими. А человек, которого я полюбила, периодически отворачивается от меня. То подпускает ближе, то исчезает. Я знаю, что ему нелегко. Его терзают сомнения, ведь он обещан другой девушке. Но он даже представить не может, как тяжело мне». Нарцисса не отвечала долго. Около пятнадцати минут. Адель уже закрывала книжку, когда на её страницах начал вырисовываться каллиграфический почерк мамы Драко. «В этом мире не всё так однозначно, как может показаться. Я почему-то верю в то, что у Вашего отца были причины для обмана. Возможно, он не хотел делать Вам больно. Для родителей нет ничего ценнее, чем собственный ребёнок. Не бойтесь доверять тем людям, что сами доверяют Вам. А насчёт Драко — можете не переживать. Фиктивной свадьбы не будет. Мой сын вправе сам вершить свою судьбу. Если он доверил мой подарок Вам, это говорит о нём больше, чем то, как он себя ведёт. Надеюсь, он не обидит Вас, Адель, потому что иначе ему предстоит иметь дело со мной. Извините, дорогая, я могла бы общаться с Вами целую вечность, если бы позволяло свободное время. Если Вам есть что сказать — смело пишите. Я постараюсь ответить как можно скорее». От прямоты Нарциссы аж зубы сводило. Как быстро она раскусила Адель, даже не видя, что происходит между ней и её сыном. Её слова вселили надежду. На то, что она может поделиться своими душевными ранами с друзьями, ведь и они делились. Дружба — это равноценный обмен искренности. Так почему она не могла рассказать им обо всём? И, конечно, она поверила Нарциссе насчёт отмены свадьбы. Что тоже воодушевило её. Тем же вечером Адель покинула палату. Ей потребовалось немало времени для того, чтобы наверстать упущенное по учёбе. Адель вернулась к типичному расписанию: занятия, чирлидинг, библиотека. Она долго пыталась встретиться с друзьями. И случилось это внезапно. На меняющей направление лестнице. Гарри перебегал по ступенькам, споря с Гермионой и Роном. Позади плелись Невилл, Луна и Пэнси. — Ребят, а что случилось? Пэнси схватила её за руку и потащила со всеми. — Поттер хочет угодить в ловушку. Ему, видите ли, привиделось, что Сириуса пытают в отделе Тайн. И что Волдеморт там. Ему нужен камин Амбридж. — Нет, Пэнси. Не привиделось, — Адель нагнала Гарри и остановила его за плечи. — Он действительно может быть там. Дамблдор сказал, что сам-знаешь-кто ищет пророчества, связанные с тобой и мной. Гарри нахмурился. — Я видел множество стеклянных шаров. Наверное, они где-то среди них. Постой, а когда ты успела пообщаться с Дамблдором? — Какая разница? Я пойду с тобой, — решительно сказала Адель, замечая выбивающуюся из общей стилистики замка розовую дверь. — Вы больные?! Я же говорю, это ловушка. Гермиона говорит об этом же. Поттер, он умелый окклюмент. А ты не умеешь защищать разум. Он мог навязать тебе какие угодно мысли, — Паркинсон пыхтела от негодования. Но Адель и Гарри уже заходили в кабинет. Господи, как там было мерзко. Повсюду тарелки с двигающимися и мяукающими котятами, на столе — идеальный порядок, прямо-таки перо к перу. Долбанная перфекционистка. Не теряя времени, Поттер пошёл к камину, но не успел бросить летучий порох и назвать место. Амбридж ввалилась в кабинет. Всех находящихся окружили. Нотт схватил Паркинсон, неодобрительно ворча ей что-то на ухо. Невилла и Луну удерживал Гойл, Крэбб за горло схватил Уизли, Забини толкнул Поттера на стул перед Амбридж. Драко пришлось одной рукой удерживать Гермиону за предплечье, другой — Адель за локоть. — Ты собирался к Дамблдору, не так ли? — Амбридж улыбалась. Больная женщина. — Нет, — легко ответил Гарри и получил за это звонкую пощёчину. Адель наступила Драко на ногу, пытаясь вырваться — она чувствовала, как вновь закипает. Драко что-то шепнул Грейнджер, отпуская её. Гермиона отшатнулась в сторону. Драко цыкнул на Адель, но всё равно попросил успокоиться. — Ложь, — зашипела Амбридж, пристально вглядываясь в Поттера. — Вы меня вызывали, директор? — Северус вошёл тихо. Его острый взгляд тут же вонзился в Драко, отчего он внезапно отпустил Адель. Она не желала смотреть в сторону Снейпа, предпочитая разглядывать носы своих туфель. — Снейп. Да. Пришло время отвечать на вопросы, хочет он этого или нет. Принесли сыворотку правды? — писк её голоса напоминал ультразвук. Так же хотелось заткнуть уши и никогда больше не слышать. — Вы потратили все мои запасы, допрашивая учащихся, последний пузырёк ушёл на мисс Чанг, — ложь. Адель самолично сварила столько, что хватило бы на годы использования. А вот то, что он сказал про Чжоу, вызывало… капельку уважения. Все члены отряда переглянулись. Вот-вот, глупышки, она не сама приняла такое решение. Жаль, что Адель не успела сказать им об этом самостоятельно. — Если вы не хотите отравить его, что я бы воспринял с огромной симпатией, я вам ничем не могу помочь. Северус уже решил было уйти, но Гарри остановил его. — Он схватил бродягу! Он… он держит бродягу там, где оно спрятано. Адель ничего не понимала. О чём говорит Гарри? Но, видимо, до Северуса посыл дошёл. Судя по пониманию, промелькнувшему в глазах. — Бродягу? Какого бродягу? Что спрятано? О чём он говорит, Снейп? — Я не знаю, — напоследок взглянув на Адель и увидев, как она поспешила отвести взгляд, он вышел. — Ну что ж. У меня нет выхода, Поттер. Так как это касается безопасности Министерства, вы не оставляете мне… альтернативы. Заклятие «круциатус» развяжет вам язык. — Это незаконно! — встряла Гермиона. — То, о чём Корнелиус не узнает, ему не повредит, — с этими словами Амбридж опустила колдо министра лицом в белоснежную скатерть стола. Наставив палочку на Гарри, она уже была готова произнести запретное заклинание. — Скажи ей, Гарри! Если ты не скажешь, где оно, это сделаю я! Адель смотрела на Гермиону и понимала: у неё есть какой-то гениальный план. Грейнджер откровенно пиздела про оружие Дамблдора, находящееся в лесу. И эта уловка сработала. Амбридж схватила Гермиону, Гарри и толкнула их на выход, требуя, чтобы они показали, где оно находится. Стоило двери закрыться, началась потасовка. Рон и Невилл как могли колотили своих оппонентов, Пэнси укусила Нотта и перебежала расстояние между ней и Адель. Остановилась рядом, упрашивая Драко помочь. — Малфой, не будь задницей. Во имя нашей дружбы, пусть гриффиндорцы и Луна уйдут. Они нужны Поттеру. — Ага, ещё чего? Чтобы меня тоже в предатели записали? Ну уж нет. — Да пойми ты, это важно! — Адель развернула Малфоя на себя. — Придумай что-нибудь. Ради меня. — Ради тебя? А с чего ты взяла, что это весомый аргумент? — его губы изогнулись в издевательской улыбке. — Ну ладно, пойду попрошу Нотта. Уверена, он сможет мне помочь, — Адель стоило только дёрнуться, как Драко нагло прижал её к себе. Раздражённо фыркнул, аж слюни во все стороны. — Я когда-нибудь самолично убью тебя, Дервент. И тебя, Паркинсон, раз уж на то пошло, — Драко повернулся к брюнетке, откровенно смеющейся в кулак. — Драко, нужно вырубить Гойлла. И Крэбба. У них мозги идеологией Амбридж пропитаны, — Пэнси наложила на них троих купол, через который было неслышно, что происходит внутри, да и снаружи тоже. — У Нотта тоже, если на то пошло. Драко принялся разнимать побои. Он отпихнул Уизли, Лавгуд и Долгопупса в сторону сокурсниц, а сам предложил парням угоститься кексами. С виду обычные кексы с воздушным кремом в секунду вырубили здоровяков. Нотт наставил палочку на Малфоя. — Что, Драко, устал бороться с грязью? Решил к ней примкнуть? — Нет, Тео. Просто я предпочитаю помогать любимым девушкам, а не насиловать их, — Малфой использовал «остолбеней» на Нотте, а позже хорошенько приложил кудрявую макушку о пол. Забини смотрел за этим с присущим ему пофигизмом, Рон и Невилл — с вопиющим удивлением, Пэнси — с гордостью, Луна — с одобрением, а Адель в принципе застыла на месте. — О, Дервент, не обольщайся, я про Пэнси. Адель злостно хмыкнула. — Ну всё. Пэнси, оставайся. Мы пошли помогать Гарри и Гермионе. — Нет-нет. Идут Уизли и остальные. Вы с Пэнси остаётесь. Иначе кексиком близнецов угостить придётся и вас. Рон, Невилл и Луна поняли, что не стоит терять времени, поскольку тон Драко был непоколебим. Как бы Адель ни пыталась вразумить Драко, он не хотел её отпускать. А позже вообще наложил «силенцио». Путь до гостиной в компании Пэнси, Блейза и Драко прошёл в тишине. Оказавшись в гостиной, Драко снял заклинание, а Адель принялась высказываться ему за этот поступок. Пэнси села на диван в напряжённом ожидании. Адель поняла, что Пэнси очень переживает, ведь Невиллу могло достаться. Блейз ничего не спрашивал. Он остался, но не принимал в диалогах никакого участия. Достав из кармана внушительного размера сигару, он подкурил её от палочки и с наслаждением выдыхал кольца дыма в потолок. Малфой сел рядом и периодически просил затянуться. Теперь ясно, почему от него постоянно веяло табаком. Спустя три-четыре затяжки он бросил короткое «скоро вернусь» и ушёл в сторону спален. Адель заняла его место и лишь жестом попросила у Блейза тлеющую сигару. Нервы шалили, и если этим двоим эта дрянь помогала расслабиться, значит, и ей, возможно, поможет. Блейз достал для неё новую. Она забылась. Подожгла её пальцем, но Блейз не заметил, потому что его внимание уж сильно привлёк вид за окном. На вкус оказалось даже приятно. Немного горчило на языке, потому девушка и закашлялась после первой затяжки, а вот вторая принесла ей такое нужное успокоение. Удивительным оказалось то, что через определённое количество затяжек вкус менялся. То отдавал шоколадом, то пряной мятой, то цитрусами. Удивительно. Когда сигара подходила к концу, а на её губах осталось послевкусие вишни, вернувшийся Драко выхватил сигару из её пальцев и прикурил сам. — Если ещё раз увижу, что ты куришь, я тебе все губы расхреначу! — Какой ты злой, Драко Малфой. Тёмный Лорд нервно потирает ладони в сторонке. В целом ожидание, конечно, напрягало, но не до такой степени. Как там у них дела? Не попали ли они в неприятности? Как там Сириус? Вопросы, вопросы… А ответов не было. Так они и разошлись по спальням, не в силах терпеть и дальше этот дурацкий день. А на следующее утро Адель узнала, что Сириус погиб. Пэнси поняла, что её плану не суждено сбыться. Адель же беспокоило состояние Гарри, но он не хотел её видеть. Именно поэтому Адель чувствовала себя ходячим трупом. Ладно с потерей отца ещё можно смириться, хоть это и трудно. А вот смириться со смертью намного тяжелее, пусть Сириус не был ей дорог — он был важен для Гарри. Поттер закрылся. Совсем не хотел видеться с ней. Разговаривать. В школу вернулся Дамблдор, и Адель, чтоб как-то занять себя, готовила выступление с остальными девчонками. Пэнси, убитая собственным горем, нехотя принимала в этом участие. Этим днём они выступили на квиддичном поле перед всеми преподавателями и учениками. Адель волновалась, поскольку это было её детищем. Она несла ответственность за то, как это будет воспринято. За время, пока шли экзамены, Адель заказала форму для каждой девушки. Такую же, как у себя. Отличием стали лишь дополнительная нашивка с буквой «К», что означало принятие капитанства блондинкой, и разный цвет для девушек с других факультетов. Адель думала передать нашивку Пэнси, но та отказалась. Да и вообще отношения с ней трещали по швам. Паркинсон ещё сильнее осунулась, перестала улыбаться, всё свободное время проводила с Невиллом. Адель не могла её винить… Но в мыслях решила попытаться помочь подруге. Выступление прошло замечательно. Тёплым майским вечером три изученных полностью разных танца со сложными акробатическими элементами, отточенными поддержками, уверенными движениями и разноцветными искрами из помпонов привели в восторг даже Макгонагалл. Учителя решили ввести новый факультатив в следующем учебном году и попросили Адель официально его возглавить. Всё, как и обещал Дамблдор. Адель облепило большинство девушек, ранее скептически относившихся к такому занятию. Дервент пообещала всех желающих записать в следующем учебном году, а сейчас попросила пройти. Она догнала Дамблдора у входа в школу. И попросила о том, что не успел сделать Сириус. И старик пообещал предоставить дом на площади Гриммо в распоряжении юной Паркинсон. Адель встретила Гермиону на лестницах. Она кратко рассказала о том, что план всё же состоится, но попросила не говорить Пэнси о том, что Адель похлопотала. Гермиона согласилась и извинилась за то, что она так отстранилась от своих подруг. Адель лишь похлопала ей по плечу и развернулась, чтобы пойти в подземелья. Однако в какой-то момент Адель поняла, что тянет её совершенно в другую сторону. Она как заворожённая шла по длинному коридору первого этажа, пока не упёрлась в старую дверь заброшенной части замка. Открыв её, Адель вошла внутрь и поняла, что этот вечер станет последней каплей её стабильного рассудка. На потрёпанных пыльных партах стояли маленькие свечи. Центральный, когда-то преподавательский стол был накрыт на две персоны. И за ним уже сидел Теодор Нотт в изумрудном классическом костюме. — Прелесть моя, вот ты и пришла. Я так долго тебя ждал. У Адель внутри оборвалось. Она понимала головой, что нужно бежать, что это ни к чему хорошему не приведёт, но тело не слушалось. Она ленивой походкой села напротив Нотта, не выражая недовольства. — Хочешь поужинать? Смотри, как я постарался. Заставил домашнего эльфа приготовить ужин, он даже принёс белое вино, — улыбка Тео была похожа на оскал маньяка. Его голодные глаза бегали по топу, задерживаясь на округлой груди. — Что же ты молчишь? Астория разве не просила тебя быть покладистее? Астория? Просила? Да они даже не виделись… или… Гринграсс что, со спины наложила на неё «империус?» Если это он, то какой-то слабенький. Поскольку она уже могла мыслить трезво — осталось подчинить тело. Давай, Адель, притворись, что всё в порядке. — Просила, Тео. Извини меня, я что-то утомилась, — наигранный флирт почувствовал бы любой, но не Нотт, у которого аж жар поднялся, поскольку первым делом он расстегнул пару пуговиц на своей чёрной рубашке. — Ты же моя лапочка. Моя душа. Я так скучал, — он коснулся её щеки, а после провёл пальцем по нижней губе. Её выдержка грозилась лопнуть, но не время. Нужно избавиться от сковывания и надрать Нотту задницу так, чтоб он никогда в жизни больше не посмел так с ней обращаться. — И я скучала, Тео. Пока она пыталась заставить кончики пальцев под столом сгибаться, её взгляд настойчиво выдерживал пожирающий взгляд Тео. — А знаешь, милая, поесть можно и потом. У нас весь вечер впереди. Нет. Нет. Пожалуйста. Только не это. Не сейчас. Адель пыталась воззвать к стихийной магии, но и та молчала. Ни огонёчка. Ни искры. Что за подстава?! Теодор быстро обошёл стол и взял девушку за руку. Одним рывком он поднял её на ноги и уложил её голову на своё плечо. Как безумный, он начал её укачивать. Одной рукой взял наполненный бокал и отпил вина. Она следила за каждым действием, пытаясь угадать, что он предпримет в следующий раз. Осушив бокал до дна, Тео скривился. — Не люблю белое. Эльфу предстоит отрезать свою руку за этот промах. Адель в ужасе уставилась на него, не веря своим ушам. Тео не обращал внимания, продолжал танцевать с ней как с куклой. А потом он потянулся к своему карману и достал из него маленький пакетик, на дне которого болталась одна-единственная таблеточка розового цвета. Бля-я-ять. — Знаешь, Малфой говорит, что я ёбаный наркоман. Но мы все от чего-то зависим. Он сам, например, жить без сладкого не может. Всё ждёт, когда Нарцисса отправит ему очередную сахарную бомбу. А я чем хуже? Это же никому не вредит. Больной ублюдок. Адель попыталась свести лопатки. Не получалось. Дело дрянь. Даже кричать не выходило: она уже пробовала, пока Нотт был в каком-то трансе, раскусывая половину таблетки. Вторую он загнал ей в рот так быстро, что она не успела даже пикнуть. — Глотай, Адель, — Нотт куда грубее схватил её подбородок и вгляделся в зрачки. Нет, только не это. Как действует именно этот наркотик? Даже если она будет сопротивляться, дальше прикидываться дурой, наркотик просто-напросто растворится под языком. Зная, как рискует, Адель выплюнула кусок таблетки прямо Нотту в ноги. За этим действием последовал удар. Он ударил её! Щека горела, пока она, оставаясь на месте, с ненавистью смотрела в его глаза. — Ты не умеешь врать. Тебя выдают глаза. Плохая, плохая актриса, — Тео потрепал её затылок, а затем с силой толкнул на парту позади. Приземление вышло болезненным. Лопатки зажгло острой болью, а глаза заблестели; тело охватило предчувствие всего, что он собирается с ней сделать. Мерлин, помоги! Пожалуйста. Она не хотела всего этого. Она не понимала: почему? Неужели он настолько болен, что ему жизненно необходимо закончить начатое? Неужели его не устраивает свободная жизнь, ведь она, как только выйдет отсюда, обратится к директору. Она не знала волшебных законов, но разве за сексуальное насилие не положен срок? Адель была уверена, что наказание за такое преступление есть и в магическом мире. — Тео, пожалуйста, дай мне уйти. Ты же понимаешь, что рано или поздно действие заклинания прекратится. Я смогу кричать, смогу задушить тебя с помощью «инкарцеро». — Да заткнись ты уже, — Нотт наложил на неё «силенцио», а затем грубо развёл ноги в стороны. Юбка чирлидерши открывала ему самый лучший обзор. Адель ненавидела себя за то, что не взяла на поле сменную одежду. Кожа в тех местах, на которые он смотрел, покрывалась мурашками. Адель бессильно хныкала, старалась не смотреть на Нотта, принимая, что она ничего не может сделать. Не может защитить себя. Какая она к чёрту надежда волшебного мира, если её магия молчит именно тогда, когда она так нужна? Слёзы текли медленно, когда рука Тео отодвигала нижнее бельё в сторону. Его большой палец прошёлся по чувствительным местам, а она лишь жмурилась, мечтая, чтоб это оказалось дурным сном. Он отстранился, провёл рукой по изгибам талии, остановился на груди и с болью её сжал. Тео вмиг поменялся. Он не хотел медлить. Наркотики явно подгоняли его к ещё большему насилию, ведь он впился ногтями в её запястья, вогнал их до крови, наваливаясь сверху. В какой момент он спустил штаны вместе с нижним бельём, она не знала. Нотт зубами терзал её шею, одной рукой доставляя себе удовольствие, другой — залезая под топ, добираясь до оголённой груди. В какой-то момент он решил сменить позу. Теперь она стояла на коленях, неприкрытым ничем задом к нему. Как же это унизительно, боже. Ей хотелось умереть. Прямо здесь. Прямо сейчас. Чтобы он не успел забрать её девственность. Только не он. Он медлил. Собирал смазку с члена и обмазывал ею пальцы. Удерживал её под коленкой. А она молилась о том, чтобы этот процесс ни тянулся вечность. В голове был рой разных мыслей… Она понимала, что никогда больше не сможет посмотреть Драко в глаза. Потому что он предупреждал. А она не восприняла всерьёз. Она станет испорченной во всех смыслах. Вспоминала всё, что произошло, и рыдала теперь уже навзрыд. Внезапно рука Тео исчезла. Адель рухнула на живот, ударяясь лбом о грязную поверхность. Вот какой она станет. Такой же грязью. Юбка прикрыла задницу, но её уже ничто не волновало. Она перестала понимать, что происходит. Где-то на фоне раздавался шум. Но ей не хотелось смотреть на то, что происходит. Она лишь смиренно лежала, несмотря на вернувшуюся способность двигаться, ведь Адель развернула голову в сторону приоткрытой двери. А она была такой? Нет, Нотт точно запирал дверь. Чувствуя влагу на губах с привкусом туши, Адель, наконец, заметила, что Нотт давно её не трогал. Звуки где-то позади стали громче. Она различила крик. Родной крик. — Мудила! Сука! Я убью тебя! — Драко отбросил свою палочку в сторону. Его кулаки сотворили на лице Нотта самую красивую физиономию — кровавое месиво. Да его отец родной не узнает после всего, что Малфой с ним сделал. Адель наблюдала за этим с таким же отстранённым видом, как если бы здесь, на её месте, был Забини. Вдолбив череп Нотта в стену и оставив на ней кровавые подтёки, Малфой плюнул в сторону потерявшего сознание Нотта. Дышит, скотина. Не добил. Но на это ещё будет время. Драко повернулся. Его замутило. От вида настолько безэмоциональной Дервент, чьи щёки полностью измазаны тушью, одежда порвана в нескольких местах, колени стёрты до крови. Внутри него пожар. Ему хотелось собственноручно поставить могильный камень с именем Нотта. Но ещё больше злила она. То, как медленно она поднялась, каким пустым взглядом смотрела на него. След на щеке как от удара. Прокусанные губы. Фиолетовые отметины на шее. Он не мог смотреть. Иначе он разнесёт эту долбанную школу. Понимал своей башкой, что должен сейчас поддержать её. Но, Салазар, он слишком зол. Меньше всего ей нужно выслушивать крики о собственной безалаберности. Он лишь на минутку выйдет подышать. А потом найдёт её. Поговорит. Успокоит. Пообещает защищать. Драко шёл на выход. Больше не смотрел в её сторону. — Давай уедем. Пожалуйста, хотя бы на каникулы, давай уедем вместе? — Адель говорила тихо. Неуверенно. — Пара поцелуев, и всё, я за тобой на край света?! Дура! «Да хоть куда, блять, только дай мне остыть!» — пронеслось в его мыслях, когда он на ходу достал сигару и пошёл за теплицы. Адель не слышала его мысли. А потому восприняла его слова прямо. Дура. Действительно. На что она надеялась? Сколько сможет выдержать человек, прежде чем сломается? Сколько способна вынести девушка, чью душу разорвали на куски? Чьё сердце сдавил тяжёлый кулак предательства. До скрипа, до липкого грязного брызга на стены ставшей такой родной школы. Она не понимала, как до сих пор может передвигаться. По холодным коридорам, сопровождаемая обеспокоенными взглядами портретов. Как может смотреть на окружающий мир и держаться, чтобы не испепелить его. Как ей удаётся оставаться не замеченной никем, шагая по мосту вдали от Хогвартса? Неужели она действительно никому в этой жизни не нужна? «Друзья» настолько озабочены своими проблемами, что у них наверняка не возникнет и мысли найти её. Знали бы они, каково ей… Как непросто было столкнуться со всем этим. Каково это — оказаться по-настоящему одинокой. Не весёлой девчонкой, разделяющий настрой компании, не ответственной за других людей чирлидершей, не сдавшей на «отлично» экзамены ученицей. Кто она сейчас? Ведьма с израненной грудью. Ободранные коленки, испачканная форма чирлидерши, раны на запястьях, которые она не в состоянии вылечить. Радужки глаз окрашены алым. Адель чувствовала, как они горят изнутри. Вовремя, очень вовремя, Адель! Длинные взлохмаченные волосы стелятся за ней шлейфом. Раньше они всегда были ухожены… Сейчас это не имеет никакого значения. Ей всё равно. Главное — не передумать. Она ещё в том злосчастном кабинете приняла такое решение. Умереть. Сделать шаг в бездну. Покончить со всем этим. Тёплый майский ветерок слабым порывом врезался в её грудь. Останавливает. Природа заставляет сделать шаг назад, подальше от обрыва. Но у неё нет сил. Шаг вперёд или шаг назад… Ноги словно приросли к каменной кладке. Ну же, Адель, хватит быть такой тряпкой! Прекрати! Сделай это с собой! Чтобы резко и без боли. Боже, как она устала от боли. Она повсюду следовала за ней. Ударяла страхом потерь, била под дых горькими словами родных людей. Никто не поможет. Не на кого надеяться. Гарри… Она не попрощалась с ним. А ведь он даже ничего не знает… Сердце отбивало слабые удары, дорожки слёз капали под ноги, пока она смотрела вниз и надеялась на остатки собственных сил. Внизу было озеро. Вода манила. Она знала, что разобьётся. Пусть так. Дамблдор обещал… Он сделает всё. И у него есть Гарри. Поттер справится с Лордом и без её помощи. Пусть у Пэнси всё будет хорошо. Пусть план её спасения удастся. А для неё выход только один. Она пятками оттолкнулась от поверхности моста, готовая к падению. Готовая встретиться с ледяной водой лицом к лицу. Но этого не произошло. Горячие руки с двух сторон дёрнули её назад. Она падала назад, чувствуя под собой два тела. — Безумная! Какая же ты ненормальная! — Малфой крепко прижал её к себе. Адель ухватилась за лацканы его пиджака как за спасательный круг. — Малфой, время. Портключ ждёт, — вторым оказался Блейз. Его взгляд впервые выражал так много эмоций. Беспокойство, страх, непонимание. — Портключ? — Адель на выходе задала этот вопрос, не желая ни на миллиметр отдаляться от Драко. — Мы отправляемся в Италию. Вдох. Выдох. Она не одна.