A creature with a thousand faces

Тэхён даже не удивился тому, что Чонгук не был человеком. Ощущение того, что с ним было что-то не так, преследовало его с их самой первой встречи, и, наконец-то услышав подтверждение собственных догадок, Тэхён с облегчением выдохнул. Это было не то, чего ему стоило опасаться, и эта новость не была для него ни болезненной, ни радостной. Это был факт, с которым он мог только смириться. Чонгук не был ни жнецом, ни токкэби, Тэхён понял бы это в считанные секунды — такую энергию было не спутать ни с чем другим. Его Ян была слишком человеческая, не схожая ни с одним потусторонним существом, которых Тэхёну доводилось встречать, и именно поэтому он никак не мог понять, кем именно стал Чонгук, почему не помнил ничего из прошлой жизни. С таким случаем он сталкивался впервые, как бы неприятно ему ни было это признавать. Проведя несколько дней в размышлениях, он так и не пришёл к логическому объяснению происходящего, но спрашивать о чем-то Юнги ему больше не хотелось. Ощущение того, что жнец скрывал ещё больше неприятной информации, было слишком сильным, и Тэхён понимал, что был не готов узнать что-то ещё, безуспешно пытаясь сложить картинку из тех фактов, что были у него на руках. Юнги, словно чувствуя эту намеренную отрешенность, отчаянное нежелание Тэхёна обмолвиться и парой слов, практически не попадался ему на глаза. И даже если он и появлялся, то делал это настолько незаметно, что о том, что он всё же бывал в квартире, говорили лишь приоткрытое окно в гостиной и полупустые стаканы с алкоголем. К собственному удивлению, он испытывал странное спокойствие оттого, что жнец избегал пересекаться с ним. Когда под вечер воскресенья Юнги завалился в квартиру, едва стоя на ногах, Тэхён удивился только тому, что жнец зашел через дверь, чего не делал практически никогда. Подобное могло говорить лишь о том, что он был чрезвычайно пьян. Наблюдая со стороны, как Юнги пытался удержать равновесие и дойти до своей комнаты, Тэхён решительно запретил самому себе помогать ему. К тому же, он находил некое удовольствие в наблюдении за этими смехотворными мучениями. За свои ложь и скрытность жнец заслужил такое отношение, и это был максимум, которым Тэхён мог отомстить. Пошатываясь, Юнги продефилировал к нему и несколько секунд всматривался в его лицо с раздражающе ехидной ухмылкой, будто намереваясь сказать что-то, что раскололо бы его упорное молчание. Тэхён не мог прочитать намерений жнеца, но и не чувствовал в этом необходимости. Они молча смотрели друг на друга, пока Юнги не пожал плечами и не свалился на диван, хихикнув и мгновенно отключившись. — Ты же был не с ним, — Тэхён устало выдохнул и бегло осмотрел Юнги на наличие крови и следов ударов, но его кожа была идеально чистая. За исключением пары багровых засосов на шее. Странный холодок пробежал по его спине, и это было слишком похоже на неожиданное беспокойство. — Только не говори, что Минхо… Тэхён разочарованно помотал головой, надеясь, что ошибся в своих суждениях. Если между жнецом и человеком действительно что-то происходило, то он боялся представить, что сделает Коллекционер, когда узнает об этом. Хитростью или пытками, тот всегда добивался правды, за которую можно было расплачиваться до конца своего существования. От чего-то Тэхёна разозлило наплевательское отношение Юнги к тому, что его интрижка рано или поздно будет раскрыта. Он как никто другой должен был знать все грани недовольства Коллекционера. Но неужели это стоило того? Стоило всех тех мучений, которые ему грозили в качестве наказания? Комок волнения в груди никак не хотел отпускать его, но, решив, что отношения жнеца и человека не коснутся его интересов, Тэхён снова принялся думать о том, что делать ему. То, что обстоятельства изменились для него в худшую сторону, было очевидно, и это делало всё ещё сложнее. Прежде ему доводилось сталкиваться с мименгви несколько раз. Едва похожие на людей внешне, они бросались на уязвимые заблудшие души и разрывали их своими серповидными острыми зубами, пока дух не растворялся в них с влажным чавкающим звуком. Иногда, когда они находили сломленных духом людей, то начинали паразитировать на них, медленно выгрызая их жизнь. Убить мименгви было ужасно просто, самое главное — перебороть отвращение и не вдыхать их затхлую вонь. Вот какая ему была уготована участь, и он боялся этого ещё больше, чем прежней угрозы остаться в подчинении Коллекционера навсегда. Понимая это, Тэхён хотел как можно быстрее перейти к тому этапу, когда Чонгук наконец-то убьёт его, и у него не было другого выбора, кроме как сказать ему всю правду и надеяться на то, что это сработает. Идти в университет и притворяться тем, кем никогда не был, он больше не хотел. Прошедшие несколько месяцев, поначалу ощущавшиеся наказанием, а затем подарком судьбы, теперь казались столь далёкими и не имеющими смысла, что даже думать о них было чертовски тоскливо. Проигнорировав утренний будильник, он тем не менее встал, чтобы удостовериться, что Юнги всё так же спал на диване и был жив. — Эй, — Тэхён небрежно ткнул жнеца в бок, и тот нехотя открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд перед собой. — Я хочу поговорить с Чонгуком. — Наконец-то, поздравляю. Я тут при чём? — Я хочу поговорить с ним здесь, и мне нужно, чтобы к обеду ты свалил из квартиры. — Сукин сын, Тэхён, сколько сейчас времени? Семь утра? — Юнги медленно уселся на диване, приложив руку ко лбу, и уставился на Тэхёна взглядом полным ненависти. Несмотря на то, что он был бессмертным жнецом, выпитый алкоголь сказался на его внешнем виде, и всё его раздражение выглядело невероятно нелепо в сочетании с чрезвычайно помятым лицом. — Не похоже, что время обеда. — Не похоже, что ты проснулся бы сам к нужному времени. Ты не пойдешь в университет? — А зачем? — Юнги громко зевнул и всё же встал с дивана, медленно направляясь в сторону ванной. — Разве ты не хочешь увидеть его? Юнги замер в дверном проёме, переваривая услышанное. Тэхён сверлил взглядом его спину, ожидая от жнеца хоть какой-то реакции. Он знал, что она будет, но не мог даже предположить, будет ли она спокойная или такая, которая заставит его пожалеть о сказанном. Неожиданное желание узнать правду о том, что происходило между Юнги и Минхо было слишком навязчивым, чтобы проигнорировать его. Вдобавок ко всему, беспокойство вновь медленно накатывало на него, и Тэхён чувствовал необходимость сделать с этим хоть что-то — погасить или усилить, ему было неважно. — С чего ты взял, что я хочу его увидеть? — С того, что мы оба понимаем, о ком речь. И ради всего святого, сделай что-то с этими засосами на шее, иначе Коллекционер открутит тебе голову прежде, чем ты успеешь показаться в его покоях. Юнги тихо хмыкнул под нос и зашёл в ванную, осторожно закрыв за собой дверь. Через полчаса он ушёл из дома, не сказав Тэхёну ни слова, и токкэби это воспринял как знак того, что жнец был обижен на него не настолько сильно, как это могло показаться. Отправив Чонгуку сообщение с адресом и просьбой зайти и поговорить, он принялся ждать ответа, который получил практически сразу, даже несмотря на то, что расстались они в последний раз не на самой лучшей ноте, и не общались все последние дни. Чувствуя нарастающее волнение, он считал мучительные часы до встречи, едва двинувшись с места, но, услышав звонок в дверь, вздрогнул от неожиданности. Вид у Чонгука был уставший, и Тэхён надеялся, что в этом была виновата интенсивная учеба, а не то, что произошло между ними. Меньше всего он хотел, чтобы от навязчивых мыслей мучился не он один. — Привет, — Тэхён кивнул и отошёл в сторону, приглашая Чонгука войти. — Привет, я… Что руководило им в тот момент, было слишком необъяснимым и неконтролируемым. Едва дверь захлопнулась, Тэхён с силой впечатал Чонгука в стену, отчаянно целуя его и понимая, что именно это было его столь желаемым, пусть и временным, спасением, от всего того, что терзало его последние дни. Хотя бы на мгновение он смог забыть о всех своих проблемах, и думать только об их близости, о том, что каждое прикосновение к губам Чонгука ощущалось сродни спасению. — Прости, — Тэхён хотел было отстраниться, но Чонгук с силой притянул его обратно к себе, давая понять, что желал этих поцелуев не меньше. Все переживания забылись вмиг, превратившись в нечто смехотворно незначительное, и всё, о чём он мог думать, — губы Чонгука, его обжигающее дыхание, то, как он прижимался к нему всем телом, уничтожая миллиметры расстояния между ними. Им не хотелось это прекращать ни на секунду, отчаянно задыхаясь от всех нахлынувших ощущений, они лишь усиливали их с каждым жадным прикосновением. — Хватит от меня убегать. Ещё раз оттолкнешь меня — я больше не дам тебе ни единого шанса, — процедил Чонгук, со злостью кусая Тэхёна за шею, давая понять, что он действительно имел это в виду. И Тэхён окончательно сдался, полностью поглощенный этими искрящимися под кожей ощущениями. Он устал убегать от происходящего, от Чонгука, от самого себя. В этом не было никакого смысла теперь, когда он знал всю правду о том, что ему предстояло пережить. И с каждым новым поцелуем, с каждым касанием он понимал, что не ошибся в своём решении. Он знал, что в конце концов Чонгук примет его, поймёт его, и это было единственное, в чём он был хоть немного уверен. — Мы могли бы поговорить? — осторожно разорвав поцелуй, спросил Тэхён. — Мне не понравится этот разговор? Нехотя кивнув, Тэхён грустно улыбнулся и махнул рукой, приглашая Чонгука следовать за ним в гостиную. Несколько минут они сидели в полной тишине, пока Тэхён не решился начать говорить, понимая, что должен был продолжать проявлять решимость. — Ты знаешь, кто такие токкэби? — Ты про тех, кто в бабушкиных сказках и дорамах? — Типа того, — Тэхён уставился на свои руки, которые слегка подрагивали. Он не боялся сказать правду, он боялся, что Чонгук не поверит ему, отвергнет его. И это будет больно. Былая уверенность растворилась молниеносно, и на её место пришло тошнотворно-липкое волнение, которое было заметно в каждом жесте, в каждом сказанном слове. — Ты знаешь, как они появляются? — Знаешь, меня даже не пугают твои дурацкие вопросы, — рассмеявшись сказал Чонгук и на секунду задумался. — Кажется, из всяких вещей вроде старой метлы? То, что он не воспринимал разговор всерьёз, было для Тэхёна и облегчением и пониманием того, что объяснить всё будет слишком сложно, не показавшись при этом сумасшедшим. — Да, а ещё из предметов, запятнанных кровью хозяина, — добавил он, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло. — И к чему ты мне это говоришь? Ты хочешь сказать мне, что ты токкэби и я твоя невеста? — Чонгук скептически вскинул бровь и окинул взглядом Тэхёна, который совершенно точно не выглядел как мифический гоблин из сказок. Тэхён нахмурился и помотал головой. Его истинный облик мог видеть только Юнги, и кем бы ни был Чонгук, он не был способен на тот же трюк. Человеческая маска была его когда-то настоящим лицом, она скрывала гадкое создание, на которое нельзя было смотреть тем взглядом, которым его одаривал Чонгук. — Представь, что я действительно токкэби. Мне нужно тебя кое о чём попросить. Пообещай, что не откажешься? — Мне кажется, я пожалею об этом, — неуверенно ответил Чонгук, но, помедлив, всё равно кивнул. Всё его веселье мигом испарилось, и теперь он выглядел абсолютно растерянным. Да, подобные вопросы всегда сопровождались чем-то неприятным. Из расслабленной атмосфера в комнате постепенно становилась всё тяжелее. Им обоим хотелось сбежать от этого, снова вернуться в тот момент, когда всё, что их занимало — жадные прикосновения и поцелуи. Но они сидели, не шелохнувшись, не имея возможности отмотать время назад. — Убей меня. Возникшая тишина была оглушающей. Чонгук даже не попытался рассмеяться и перевести в шутку услышанное, уставившись пустым взглядом перед собой. Тэхён выжидающе смотрел на него, но совершенно не мог распознать его реакцию до конца. Единственное, что он понимал по тому, каким напряженным было тело Чонгука — вопрос задел его слишком сильно, чтобы отреагировать по-другому. — Ты хоть понимаешь, о чём просишь? На кого я похож, по-твоему? Я же не мафиози, — резко оттаяв, Чонгук отпрянул от него, и врезался спиной в подлокотник дивана. Он испуганно смотрел на Тэхёна, будто выискивая в его выражении лица намек на шутку, но тот сидел с кислым видом и был серьёзен как никогда. Тяжело вздохнув, Тэхён щёлкнул пальцами, и в его руке материализовалась та самая ненавистная стрела, постепенно начинающая разрушаться, словно время наконец-то решило взять своё. Ему было невыносимо смотреть на неё, но он с трудом мог оторвать взгляд, вспоминая то разрушительное отчаяние, которое руководило им в тот момент, когда он воткнул стрелу себе в горло. — Как ты это сделал? — Я токкэби, — Тэхён пожал плечами. Он был готов повторять это снова и снова, доказывать правдивость своих слов, пока Чонгук не поверит ему. Поняв, что Чонгук не станет касаться стрелы в его руках, он осторожно положил её на диван между ними и тут же сжал ладони в кулаки, боясь увидеть на них пятна засохшей крови. — О нет, если я услышу эту чушь ещё раз, я просто перестану разговаривать с тобой. Что происходит? — Ничего особенного, малыш. Чонгук вздрогнул и резко уставился на Юнги, неожиданно появившегося напротив них. Непривычно потрёпанный, в разорванной рубашке, он выглядел так, будто за ним кто-то гнался и пытался убить, но в контрасте с внешним видом, вел себя Юнги чрезвычайно спокойно. Вальяжно облокотившись о кухонный стол, он с усмешкой смотрел на Тэхёна с Чонгуком, игнорируя тот факт, что из его разбитой брови шла кровь. — А т-ты, ты как это сделал? Я схожу с ума, точно схожу с ума. — Успокойся. Нам всего лишь нужна твоя помощь. Ну, ему нужна. Ты же не откажешь своему любовничку? — Юнги указал пальцем на побагровевшего от возмущения Тэхёна. Схватив первый попавшийся под руку предмет, которым оказался стакан с остатками джина на журнальном столике, он бросил его в Юнги, но тот попросту пролетел сквозь него, разбившись о стену. — Убирайся! Я тебе предельно чётко сказал утром: не мешать нам. — Я пришёл помочь, а то ваш разговор затянется ещё на сотни лет. А у тебя всего один шанс, кажется, я ясно дал тебе это понять несколько раз. От прежнего спокойствия и веселья не осталось и следа. Юнги в секунду стал серьёзнее и будто бы взрослее. Тэхён в очередной раз задумался, насколько древним был жнец. Нехотя признавая самому себе, что он действительно нуждался в помощи, он решил не спорить с Юнги и больше не пытаться прогнать его. — Заткните рты оба, — потрясённый Чонгук смотрел на осколки стекла, лежащие на полу, словно всё происходящее постепенно переставало казаться ему бредом. Ведь не мог же стакан пролететь сквозь человека. — Что мне нужно сделать? — Убить его, — Юнги устало потёр глаза, всем видом показывая, что повторяться больше не намерен. — Покажи ему, иначе он всё равно не поверит, — процедил сквозь зубы Тэхён. Ему не нравилась эта мысль, но Юнги единственный мог показать истину, показать прошлое, доказать, что всё происходило по-настоящему. — Вы чокнутые, — Чонгук осторожно подошел к Юнги, нахмурившись, услышав, как под его ногами захрустела стеклянная крошка от разбитого стакана. — Ты тоже не человек? Юнги пожал плечами и закатал рукава рубашки, словно собирался сделать что-то, что могло испачкать их и испортить его и так растрёпанный внешний вид. Тэхён напряжённо наблюдал со стороны, с трудом представляя, какие будут последствия у того, что они собирались сделать. Но у них не было другого выхода, даже если после этого Чонгук возненавидит его. — Дай свою руку, дальше я всё сделаю сам.