A creature with a thousand faces

Обычно безразличный ко всему, Юнги испытывал странное облегчение, сбежав от Тэхёна и Чонгука. И не потому что искренне желал дать им возможность для разговора, не потому что ему действительно было скучно за ними наблюдать. Нет, смотря на них он чувствовал зависть, и она была для него столь новым и ошеломляющим чувством, что он не знал, как с этим справиться. Он мог отправиться в любую точку на Земле, но единственным местом, где он не чувствовал себя потерянным, была обычная квартира в одном из районов Сеула. Уставившись в закрытую дверь, Юнги чертыхнулся, вспоминая об уговоре о том, что он всегда должен был предупреждать о своём появлении. В тот день, когда Минхо поставил ему это условие, Юнги отчаянно бежал от разрушительного звона в голове, от призыва Коллекционера, и искал спасение в том, кто с трудом понял бы его истинные мотивы, кто мог отвергнуть в любой момент. Тогда, без предупреждения появившись посреди гостиной в квартире Минхо впервые, Юнги столкнулся с недовольством и злостью человека, которые неизменно ощущались для него как нечто прекрасное. Он наслаждался каждой эмоцией Минхо, будь то гнев или неожиданное смущение оттого, какое выражение лица было у Юнги, как очевидно было то, ради чего он пришёл. Им не нужны были объяснения и слова, Минхо не переставал удивлять Юнги своей чуткостью, тем, как точно он знал, как прекратить тот ад, который творился у него внутри. От неумелой и осторожной нежности человека ему хотелось расплакаться, и он бы сделал это, если бы жнецы были способны на слёзы. Они простояли бесконечность, равную не более чем нескольким минутам, разделяя странное, но такое жаркое объятие и поцелуи, наполненные немыслимым трепетом. И отпустили друг друга они только тогда, когда Чонгук неожиданно вышел из комнаты и нарочито громко кашлянул, очевидно, не понимая, каким образом Юнги оказался в их с Минхо квартире. Не в правилах Юнги было выполнять чьи-то просьбы, но с Минхо он не мог поступить иначе. Набирая сообщение, он не ставил человека перед фактом своего появления, он спрашивал, боясь получить отказ. Непривычное волнение постепенно разрасталось у него в груди в ожидании ответа, и он тайно желал того момента, когда ему будет позволено появляться не спрашивая разрешения. Получив согласие в виде смс, он не медля ни секунды нажал на звонок. До боли заламывая пальцы на руках, Юнги пытался успокоиться, но, увидев Минхо, у него предательски подкосились колени. Ему хотелось вскрыть собственную грудную клетку, чтобы взглянуть на то, что так сильно трепетало у него внутри при виде человека. — Что-то случилось? — настороженно спросил Минхо и отошел в сторону, давая возможность войти в квартиру. — Скучал по мне? — Юнги нервно улыбнулся, сцепив руки в замок, чтобы скрыть нервозность и подавить желание без спроса прижать Минхо к себе. С их последней встречи прошло ничтожно малое количество времени, но необходимость видеть Минхо, быть рядом с ним, становилась всё сильнее. Юнги пугало это, но вместе с тем он отчаянно хотел испытывать эти чувства снова и снова. Благодаря им он чувствовал себя настоящим и будто бы живым. — Не говори ерунды. Я был занят написанием эссе. А если ты хотел поговорить, то мог бы просто позвонить. А лучше отправить сообщение. Голос Минхо был слегка раздражённый, но его мягкая энергия говорила об абсолютно противоположных чувствах. Юнги был готов подыграть Минхо, сделать вид, что не замечал его истинных эмоций, если это было то, чего он желал. — Мне уйти? — спросил Юнги, и это прозвучало не так, как он хотел. То, как бесстыдно он нуждался в их близости в очередной раз, было слишком очевидно, и теперь он напряженно ожидал реакцию на свой вопрос. Выражение лица Минхо резко изменилось, и он испуганно посмотрел на Юнги, словно тот действительно мог уйти вот так просто. Безразличие мигом разрушилось, пропуская то, что он чувствовал по-настоящему, то, что так нравилось жнецу. Аккуратно положив руку на плечо Минхо, Юнги безмолвно спрашивал разрешения, проклиная сдержанность человека, намереваясь уничтожить её в очередной раз. Задержав взгляд на безупречно чистой коже на шее и ключицах Минхо, он задумался, каково было бы прикоснуться к ней губами, попробовать её на вкус, заклеймить укусами и засосами. И Юнги знал, что Минхо позволит ему сделать это, хотя совершенно точно пожалеет о своём решении, как только останется один. Переместив взгляд на искусанные и немного покрасневшие губы Минхо, он облизал свои собственные, чувствуя, как у него пересохло в горле. Ему было нужно одно слово, знак, вздох, и он сделает то, чего они так сильно хотели оба. — Чонгук может вернуться в любой момент, — неуверенно сказал Минхо, но, вопреки своим словам, без тени сомнений подошел ближе и аккуратно провел пальцем по тонкой царапине на шее Юнги. Жнец судорожно выдохнул и прикрыл глаза, наслаждаясь нежностью прикосновения. — Юнги? Прежде, чем он успел открыть глаза и ответить, Минхо наклонился и провел языком по царапине, совсем недавно переставшей кровить, заставляя Юнги вздрогнуть. Волна жаркого возбуждения пронеслась по всему его телу, но он боялся спугнуть Минхо, поэтому только сильнее сжал его плечо, наслаждаясь горячим прикосновением языка к своей коже. — Я буду твоим маленьким грязным секретом столько, сколько понадобится, если это то, чего ты хочешь, — сказал Юнги, чувствуя приятную дрожь в груди. Пока Минхо позволял ему быть рядом, он сделает для него все что угодно, будет кем угодно. Он был готов поклясться в этом здесь и сейчас, и его не остановило бы ни одно обязательство перед Коллекционером. — Почему это звучит так, будто я тебе нравлюсь? — вполголоса спросил Минхо, подбираясь к губам Юнги и целуя его с таким рвением, словно это мог быть их последний поцелуй. Юнги казалось, что он окончательно потерял рассудок в ту же секунду. Предать все свои идеалы, страхи и планы оказалось для него так просто, что он не мог до конца поверить в это. Но перед ним было живое доказательство того, что даже бессмертные духи могли начать чувствовать что-то такое, ради чего они могли измениться и совершать необдуманные поступки. Услышав звон ключей, они резко отпрянули друг от друга. Юнги осторожно дотронулся до шеи, всё ещё чувствуя прикосновения, от которых у него подкашивались колени. — Что он опять здесь делает? — Чонгук вошел в квартиру и, с силой захлопнув за собой дверь, ткнул пальцем в сторону Юнги, ожидая от Минхо объяснений. Но тот растерянно молчал, сжав низ футболки, всем своим видом вызывая у жнеца странную глупую улыбку. — Поговорим? Юнги безразлично пожал плечами, давая понять, что был готов как к разговору, так и к тому, чтобы Чонгук проигнорировал его присутствие. И второе было куда предпочтительнее. — Мы просто обсуждали проект, — наконец, выдавил Минхо, усаживаясь за кухонный стол, на котором стоял открытый ноутбук, словно в доказательство правдивости его слов. Но эта ложь не впечатлила никого из присутствующих. Юнги удивлённо взглянул на Минхо и едва не рассмеялся оттого, как сильно тот нервничал, но решил не комментировать это. Подмигнув ему, он пошел следом за Чонгуком, предвкушая не самый веселый разговор. — Если ты ему навредишь… — Это не твоя забота, — устало ответил Юнги, закрывая за собой дверь. То, что происходило между ним и Минхо он не хотел обсуждать ни с кем, и где-то глубоко внутри он боялся, что если признает кому-то свои чувства, то тут же разрушит всё. — Он мой друг, — Чонгук резко развернулся и с нескрываемой угрозой посмотрел на жнеца. — У тебя есть дела поважнее, — Юнги отмахнулся, поторапливая его сконцентрироваться на том, о чём он действительно хотел с ним поговорить. Чонгуку нужно было время, чтобы собраться с мыслями и решиться продолжить разговор, и Юнги решил промолчать и дать ему эту возможность. Хотя жнец прекрасно понимал о чём будет их разговор. — Придумай что-нибудь. От былой решительности Чонгука не осталось ни следа. Юнги без труда уловил его отчаяние, которое усиливалось с каждой секундой. Он с интересом пытался прочитать его истинные чувства, но снова и снова сталкивался с тем, что ему было непостижимо. Это была не просто просьба, это была мольба. Юнги покачал головой, понимая, что мог предложить в ответ только жёсткую правду и разочарование. Тяжело вздохнув, он подошёл почти вплотную к Чонгуку и протянул руку. — Отдай мне бусину. — И что тогда? Вы отпустите нас? Мне не нужно будет его убивать? Глаза Чонгука загорелись столь наивной верой в то, что он говорил, что Юнги стало неприятно от того, что ему придется разрушить это. — Послушай, я не могу тебе ничего обещать. Не всё в моей власти, ты должен понимать это, как никто другой, — с жалостью сказал Юнги, и он действительно чувствовал это. Он как никто другой знал о том, как несправедлива может быть судьба. — У нас был уговор, и нарушать его нельзя. Смерть за лисий мрамор. — Обещай мне или я убью тебя, — с губ Чонгука сорвался раздражённый смешок, его голос слегка подрагивал, но Юнги понимал, что он попытается сделать это. И ему так хотелось взглянуть на эти тщетные попытки, на последующее осознание собственной ничтожности и смирение. Всё это было способно лишь отсрочить неизбежное. — Мне кажется, ты не до конца понимаешь в какой ситуации оказался. Вы делаете то, что я говорю, иначе последствия будут куда хуже, чем твои слезы над трупом Тэхёна. Совсем скоро он окончательно потеряет рассудок, и ты сам будешь виноват, если он убьет тебя. Юнги злило упорство Чонгука, его глупая жертвенность. Ведомый эмоциями, он вел себя как глупый мальчишка, вцепившись мертвой хваткой в то, что не имело никакого значения спустя столько времени. И это промедление вредило слишком многим, чтобы его можно было продолжать игнорировать. Не сумев сдержаться, он схватил Чонгука за горло и с силой впечатал его в стену. Его рука сжималась с нечеловеческой силой, но не в попытке убить, а напугать достаточно сильно, чтобы наконец-то услышать желаемое. — Я не буду его убивать, — прохрипел Чонгук, впиваясь пальцами в запястье Юнги, тщетно пытаясь ослабить его хватку. Закатив глаза, он едва не начал терять сознание, но Юнги, заметив это, расслабил пальцы, давая возможность сделать вдох. — Только не говори, что всё ещё любишь его. Тебе напомнить о том, что он убил тебя? Как ты сам продал мне свое бессмертие за месть ему? — жнец скривился, понимая, что проник в самую суть, расковырял старую рану. Но ему хотелось причинить эту боль, заставить с её помощью принять неизбежное. — А ведь он использует тебя. Может быть силой он тебя не заставит, но поиграть на твоих ничтожных чувствах вполне сможет. Он не любит тебя и никогда не любил, не обманывай сам себя. Бери эту проклятую стрелу и убей Тэхёна. Наконец, Юнги отпустил Чонгука и сделал осторожный шаг назад, наблюдая за тем, как тот жадно хватал ртом воздух в попытке восполнить нехватку кислорода. — Бери, — он протянул стрелу, появившуюся в его руках из ниоткуда. С трудом фокусируя взгляд, Чонгук вырвал стрелу, намеренно оцарапав ладонь Юнги наконечником, но тут же отшвырнул её в сторону. Жнец едва поморщился, мимолетно взглянув на тонкую царапину с парой выступивших капель крови. Он простит Чонгуку этот поступок, эту небольшую бессмысленную истерику, лишь бы тот выполнил уговор. — Вы все проходите уроки. И твой — один из самых сложных. Ты должен отпустить его. Горько усмехнувшись, Чонгук смиренно кивнул сам себе, но Юнги всё равно видел в нем жаркое сопротивление тому, что ему предстояло сделать. Ему не хотелось понимать, что он испытывал, но неожиданно это оказалось для него слишком легко. Чонгуку было что терять, было за что бороться, и он, чёрт возьми, всё ещё был бессмертен. — Пожалуйста. Юнги с трудом мог понять, от чего именно в глазах Чонгука стояли слёзы, но, вдруг, против собственной воли медленно кивнул, надеясь, что это безмолвное обещание освободит его самого от странной боли в груди. Чонгук больше не проронил ни слова и всем своим видом давал понять, что разговор был окончен. Юнги было нечего сказать, и он развернулся, намереваясь уйти. Схватившись за дверную ручку, он резко остановился, услышав тихое: — Для чего тебе бусина? Ты и так бессмертен. «У бессмертных тоже есть желания, которые может выполнить только чертов лисий мрамор», — подумал про себя Юнги и вышел из комнаты, только лишь для того, чтобы исчезнуть из мира живых и явиться на осточертевший зов Коллекционера. Три человеческих дня превратились для него в бесконечную пытку. Наказание за неповиновение было одним из самых болезненных, которыми когда-либо одаривал его Коллекционер. Забившись в самый отдаленный уголок мира, Юнги смиренно ждал, когда его раны затянутся, когда его перестанет трясти от фантомных прикосновений, ощущавшихся едкой кислотой на коже. Ему казалось, что он прошел точку невозврата, когда безумие наконец-то овладело им в полной мере, что он больше не был способен функционировать, как остальные жнецы. Но когда боль всё же уступила место ненависти, он понял, что ошибся. У него ещё был шанс, и он не собирался его упускать. Ему надо было лишь добиться того, чтобы Чонгук убил Тэхёна. Вернувшись в мир живых, он увидел в своем телефоне ужасающее количество сообщений. Большая часть из них была в общем студенческом чате, и Юнги не стал утруждать себя, чтобы прочитать всё, что успели написать остальные. Два сообщения от Минхо заставили его сердце сжаться, но он не стал читать и их, боясь того, что там могло быть написано. Наконец, дойдя до сообщения Ан с приглашением на её день рождения, Юнги натянуто улыбнулся и кивнул сам себе. Порадовать девушку своим присутствием не было для него проблемой, к тому же это был очередной шанс доделать начатое, и он не хотел его упускать, ведь на празднике появятся и остальные. Завидев Тэхёна и Чонгука в компании Минхо у входа в ресторан, Юнги попытался уловить, пришли ли они к чему-то в его отсутствие. Быстро осознав, что они намеренно игнорировали присутствие друг друга, он решил хотя бы один день не думать об их проблемах. Едва заметно улыбнувшись Минхо, Юнги первым зашел внутрь, выискивая взглядом столик, за которым сидели Ан, Шиён и ещё несколько людей, которых он видел в первый раз. — Куда ты пропал? — жар дыхания опалил его кожу, и Юнги едва не вскрикнул. Минхо никогда не подходил к нему так близко на людях. — Переживал? — Не говори ерунды, — Минхо быстрым шагом обошел его и сел за стол. Юнги усмехнулся, наблюдая, как щеки парня слегка покраснели, но ради собственного блага решил никак это не комментировать, и молча сел рядом с ним. Расстояние между их бёдрами было минимальным, он чувствовал тепло и едва заметное напряжение, и отчего-то это заставило его окончательно расслабиться. Он не любил людей, но проведя с ними несравнимо много времени, Юнги начал находить в их обществе нечто особое, и дело было отнюдь не в энергии, питаться которой было куда проще именно таким образом. В окружении людей он будто и сам становился человеком, мог чувствовать и жить, а не существовать. Отстранённо наблюдая за остальными, за их шумным, но необычно успокаивающим поведением, Юнги едва ли притронулся к собственному стакану с виски, чего нельзя было сказать об остальных. — Почему ты исчез, не сказав ни слова, и не появлялся эти дни? — Минхо наклонился к самому уху Юнги и едва не свалился на него. Количество алкоголя, которое он успел выпить, было впечатляющим. — Может быть поговорим об этом, когда ты будешь чуть более трезвым? Процедив что-то неразборчивое, Минхо сел ровно и продолжил пить с большим энтузиазмом. — Эй, притормози, — с улыбкой сказал Юнги, отбирая у него очередную стопку с соджу. Резко дёрнувшись, Минхо расплескал напиток на свою футболку и нервно поставил полупустую стопку на стол. Обиженно сложив руки на груди, он приподнял брови и уставился на Юнги. — Доволен? Юнги удовлетворенно улыбнулся и кивнул, но тут же нахмурился, услышав привычный и столь ненавистный звон. Обернувшись, он не сумел сдержать гримасу отвращения, за которой прятался липкий страх. Пошатываясь, он встал с дивана и направился к дальнему столу. — Куда он пошёл? — спросил кто-то позади него, но он не стал оборачиваться. Последнее, что он услышал, как Тэхён сообщил всем за столом, что Юнги увидел друга и решил подойти поздороваться. Друг был Коллекционером душ. Он сидел в одиночестве, вальяжно облокотившись на спинку дивана, и с нескрываемым удовольствием рассматривал приближающегося Юнги. Его глаза горели желанием, и чем-то глубинным, древним и ужасающим, что всегда заставляло всех жнецов без исключения дрожать от страха. — Что ты здесь делаешь? — Веселюсь, как и ты. Забавное зрелище, ведь ты так ненавидишь людей, а сейчас, что я вижу… — Коллекционер хмыкнул и похлопал ладонью по дивану, не приглашая присесть, но приказывая. Перебарывая приступ тошноты, Юнги нарочито медленно сел рядом и едва не подпрыгнул на месте, когда Коллекционер по-хозяйски положил руку на его бедро. Синяки на его теле не успели исчезнуть окончательно, и это прикосновение принесло с собой новый приступ боли, за которым последовало удушающее отвращение. — Я заскучал без своего любимого жнеца, который игнорирует мои призывы, и решил лично прийти к нему. Как дела у наших токкэби и воришки? Я хочу, чтобы ты знал, Го, я разочарован тем, что они всё ещё не попытались убить друг друга. Юнги украдкой посмотрел в сторону шумной компании, не зная, что ответить. Чонгук и Тэхён сидели вплотную и напряженно о чём-то разговаривали. То, что они тянули время, злило Юнги, ведь всё шло совсем не так, как он хотел. Более того, не так, как хотел Коллекционер, и это могло нарушить планы жнеца ещё сильнее. — Дай им ещё немного времени, — в голосе Юнги была удивительная уверенность. Он видел, как сложно было Тэхёну и Чонгуку находиться рядом, всё действительно было вопросом времени. Его обещание было не более чем ложью, ведь на деле он с трудом представлял, как помочь хотя бы самому себе. — Им? — Коллекционер приподнял брови в наигранном удивлении. — Или может быть тебе? Я знаю, что ты что-то замышляешь против меня. Хитрая лисичка Го. — Прекрати называть меня так. Юнги дернулся встать, но не смог сдвинуться с места. Рука Коллекционера сжала его бедро с большей силой, и жнец поморщился от тяжести прикосновения, которое заставляло оцепенеть всё его тело. И это был не страх, это была сила того, кто собирает души, пожирает их или даёт вечное забвение. — Думаешь, я не заметил? — Не понимаю о чём ты, — Юнги невинно улыбнулся, представляя с каким изяществом будет мстить Коллекционеру за каждую пролитую каплю своей крови. Это удивительным образом успокаивало его бурю эмоции, его злость и отвращение. Они напряженно смотрели друг другу в глаза, и прервали контакт только тогда, когда к их столику кто-то подошел. Это была Ан. Стараясь скрыть небольшую нервозность и опьянение, она нарочито серьезно смотрела на них, едва сдерживая улыбку. Юнги резко стало дурно от того, что он понял, что сейчас произойдет. — Мы с ребятами посовещались, и не против, если ты пригласишь своего друга выпить с нами. — Он уже уход… — Ну что ты, Юнги, я буду рад отложить свои дела и присоединится к твоим друзьям. Рад знакомству, меня зовут Намджун. Коллекционер тепло улыбнулся, пряча свою сущность под замок. Его рука больше не сжимала бедро Юнги, но жнеца всё ещё потряхивало от проникающего под кожу властного прикосновения. На его шее словно оказался невидимый ошейник, стягивающий кожу от того, с какой силой он был затянут. Намджун встал, и Юнги последовал за ним, ведомый страхом, словно поводком. Когда они сели за стол, он залпом опустошил свой стакан с виски, и с облегчением понял, что Тэхён и Чонгук успели уйти, а вместе с ними и Минхо. И ему вдруг захотелось рассмеяться Намджуну в лицо, ведь тот даже не заметил, что Юнги переживал отнюдь не из-за того, что тот столкнется с Тэхёном и Чонгуком. Ему оставалось сделать всё возможное для того, чтобы не раскрыть себя, пусть ему и придется ранить чувства Минхо.