30 августа 1998
(Несколько дней назад, Нора, комната Рона Уизли)
— Учёба ещё не началась, а ты уже что-то читаешь? — опустив ладони на девичьи плечи, фыркнул Рон. — Читать можно не только во время учебного процесса, — запрокидывая голову назад, мягко ответила Грейнджер. — Как твоя тренировка? — Ух, я так задолбался, — оставив короткий поцелуй на её щеке, он потянулся. — Сейчас сгоняю в душ, и надо поужинать. — Хорошо, — возвращаясь к строчкам, кивнула Гермиона. — Ты разобрал сумку? — Сумку? Ну да… — Уизли потёр затылок, втянув воздух сквозь зубы. — Просто плечо ноет после тренировки... — Я сама разберу,— не дочитав страницу до конца, Гермиона оторвалась от книги. — Иди в душ. Он довольно улыбнулся и, взяв какие-то вещи из шкафа, вышел из комнаты. Внутри вновь поднялось гнетущее чувство вины. С момента её переезда Рональд ни разу не разбирал свои вещи сам, ссылаясь на утомление и тянущие боли. Чаще всего это делали либо она сама, либо Молли. Странное ощущение смятения возникло где-то в области желудка. Отложив чтение, девушка поднялась с кресла и направилась в прачечную. Наткнувшись там на судорожно копающегося в сумке Рональда, Гермиона опёрлась плечом о дверной проём, наблюдая за его неловкими движениями. — Что ты делаешь? — поинтересовалась она, когда Уизли скомкал одну из своих футболок, запихивая её в ящик для грязного белья. — Подумал всё-таки помочь тебе, — нервная улыбка наползла на его лицо. — Не всегда же тебе этим заниматься, — он пожал плечами, протискиваясь мимо неё. — Надо же когда-то начинать. Грейнджер с сомнением бросила взгляд на вещи. Почти вся остальная форма осталась нетронутой. Она поджала губы, но, не сумев преодолеть собственное любопытство, всё-таки подошла к корзине с грязным бельем и достала скомканную футболку. Даже без внимательного разглядывания было заметно, что он её не надевал: ни пятен от травы, ни грязи. Зато едкий запах мускуса и жасмина ударил в нос почти сразу. На секунду прикрыв глаза и подавив приступ паники, Гермиона убрала футболку обратно в корзину. Просто убрала и промолчала.______
— Можно? — постучавшись, Грейнджер открыла дверь в кабинет директора и слегка удивилась, заметив сидящего там Блейза Забини. — Мы как раз вас ждём, — одобрительным жестом руки Минерва указала на свободный стул напротив. — Мы? — уточнила девушка, неловко улыбнувшись. Слизеринец многозначительно кивнул, опираясь на тыльную сторону ладони, пока волшебница заняла пустующее место рядом с ним. — Да, дело в том, что я бы хотела обсудить ваш проект. Он вызывает некоторые сложности с контролем, — складывая ладони друг на друга, проговорила Макгонагалл. — Поскольку учеников больше, чем планировалось, и хотя мы смогли решить вопрос с размещением, но если преподаватели будут курировать их напрямую, то это привлечёт лишнее внимание и напряжение. Еле удержав челюсть закрытой, Гермиона бросила косой короткий взгляд на третьего участника диалога. Блейза, кажется, совершенно не будоражила эта информация. Он с равнодушным выражением лица разглядывал содержимое стеллажа за спиной директрисы. — Поэтому данная процедура должна была быть конфиденциальной… — недвусмысленно протянула Грейнджер, стараясь подбирать формулировки. — Да, но это не снимает тревоги с освобожденных волшебников. Мы ведь в первую очередь хотим им помочь, — слегка выгибая бровь, парировала Минерва. — Естественно, — выдавливая из себя слово почти по слогам, согласилась Грейнджер, чувствуя, что продолжение разговора ей не понравится. — Поэтому, обсудив ситуацию с преподавателями и учтя совершеннолетие всех… — директриса старательно избегала упоминания Азкабана, — волшебников, находящихся здесь на особых условиях, я решила, что будет разумнее назначить ответственных координаторов из числа студентов. «Нельзя начинать учебный год с мата в кабинете директора. Точно нельзя», — проглотив всю нецензурную лексику, которая скопилась на языке, Гермиона только кивнула. — Поскольку из всех молодых людей восьмого курса Слизерина только господин Забини не… — Макгонагалл снова запнулась, собираясь с мыслями. — Не сидел, — спокойно договорил за неё Блейз, учтиво улыбнувшись. — Буду рад помочь оправданным членам общества. — Но почему я? — не находя в голове никаких аргументов, выпалила Грейнджер. — И почему он так хорошо осведомлён?! — Как ни странно, ты вызываешь больше всего доверия у представителей нашего факультета, — пожав плечами, констатировал мулат. — Ты ответственная, терпеливая и вряд ли напортачишь, несмотря на своё отношение к участникам. В его фразах читались одновременно снисхождение и одобрение, которые никак не могли стоять рядом в такой короткой речи. Гермиона даже не поняла, воспринимать это в качестве комплимента или укола, хотя вид говорящего был вполне доброжелательный. Возможно, это именитое лицемерие, которое выдают слизеринцам вместе с непомерной гордостью при зачислении. — Спасибо, господин Забини, — прервала его директриса. — Мы предоставим координаторам отдельную башню, чтобы вы могли беспрепятственно проводить беседы и улаживать конфликтные моменты до того, как они дойдут до Министерства. — Почему нельзя подобрать кого-то из девочек Слизерина? — отпираясь до последнего, поинтересовалась Грейнджер, ощущая всю слабость своего парирования. — Потому что у нас только су… — он растянул гласную, заметив, как сильно расширились глаза Минервы, — ...существенное недопонимание несут женщины. С неозвученной формулировкой Гермиона была согласна больше, но к Блейзу всё же относилась настороженно. У них не было никаких стычек, да и вообще они мало общались, исключительно по необходимости. Но где-то в глубине души Грейнджер понимала, что теперь их взаимодействие будет вынуждено стать гораздо более плотным. — Ваше участие поможет минимизировать нервозность. Как со стороны педагогов, так и со стороны студентов, — добавила директриса. — Мы предоставим координаторам несколько упрощенные условия посещения занятий, чтобы вам стало легче успевать всё. К своему великому сожалению, Гермиона не была идиоткой и понимала, что будет находиться в самом центре событий. Как раз то, чего ей хотелось меньше всего. Однако надеяться, что Забини не разнесёт эту новость по всему свету сегодня же, тоже было глупо. Слизеринцы при первой же возможности наверняка развесят в Большом зале плакат с надписью: «Самая грязнокровная ведьма столетия струсила». — Я бы хотела, чтобы информация об авторстве проекта осталась в этом кабинете. — Как лаконично ты назвала меня треплом, — приподняв брови, несколько раз кивнул Блейз. — Изящно. — Господин Забини, — строго вмешалась Макгонагалл. — Давайте не будем разжигать вражду до начала сотрудничества. — Ради всеобщего блага я готов прибегать к угрозам, шантажу и террору, — иронично фыркнул Блейз. — Но делать это вне вашего кабинета. — Вы уверены, что он подходящая кандидатура? — складывая руки на груди, пробубнила Гермиона. — Единственно возможная, — поднимая указательный палец, добавил он, ухмыляясь. Грейнджер бросила на него испытующий взгляд, а в ответ получила непринуждённую улыбку. Это показалось непривычным и обезоруживающим. Сложно сохранять боевой настрой, когда твой противник переводит всё в игру. Истинный слизеринец — увиливай и сглаживай углы, не сталкиваясь с соперником лоб в лоб. Змеиная политика. Забини чуть приподнял ладони вверх, демонстрируя своё поражение, но в глазах читалось обратное. Гермиона поджала губы, пытаясь держать себя в рамках приличия. — Вы можете рассчитывать на мою личную поддержку, — не обращая внимания на кривляния с соседнего стула, продолжила Минерва. — И очень надеялась, что вы пойдёте мне навстречу. — Конечно, — обречённо выдохнула Грейнджер, коротко кивнув. — Тогда надеюсь, вы найдёте общий язык с господином Забини, — многозначительно протянула профессор. — Несомненно, — не дожидаясь ответа Гермионы, выпалил молодой человек. — Уверен, мы прекрасно сработаемся. Как только оба покинули кабинет директрисы, волшебница не успела открыть рта, а Блейз развернулся к ней и с мягкой улыбкой, констатировал: — Уже побывал в предоставленной нам башне, и даже не думал заходить на женскую половину. Ко всему прочему, я решил взять на себя обязанности проинформировать наших подопечных со своего факультета, поэтому сегодня до позднего вечера меня не будет, и у вас, леди, есть чудесная возможность обосноваться в тишине, — он прервался только для того, чтобы вдохнуть. — Со своей стороны готов обеспечить отсутствие домогательств, какао по утрам и жилетку, чтобы поплакать. — Вот это навряд ли, — единственное язвительное, что смогла сформулировать Грейнджер. — Ну, значит, сегодня буду сухим, — склонив голову на бок, ответил Забини. — Приятного дня, рычащая леди. От его непринуждённости все мысли хаотично разбрелись по закоулкам сознания, оставляя ведьму один на один с негодованием. Она пару раз бестолково приоткрыла рот, но в итоге промолчала. И откуда в ней взялась эта глупая нерешительность? Проклятое обезоруживающее обаяние, о котором говорили сёстры Патил, действительно имело место быть. — Мисс Грейнджер, вы хотели что-то уточнить? — вышедшая из кабинета директриса настороженно посмотрела на неё. — Нет, — обнаружив, что всё ещё стоит на одном и том же месте, Гермиона спешно направилась в сторону башни Гриффиндора, пару раз чертыхнувшись про себя. «Глупая-глупая-глупая» — слово безостановочно било в виски, не позволяя сбавить шаг и избавиться от ощущения неловкости. Она влетела в гостиную, столкнувшись с Гарри, который от неожиданности вылил на себя содержимое своей кружки. Глядя на то, как расплывается пятно молока по незаправленной рубашке, он медленно поднял глаза на подругу. — Хорошо, что я решил обойтись без кофе… — Поттер поморщился, когда жидкость доползла до ткани брюк. — Извини, я просто… — Грейнджер захлопала глазами, всё ещё не понимая, почему её день вдруг стал настолько неудачным. — Дыши ровнее, — нахмурился он, погладив её по предплечью. — Ты словно боггарта увидела. — Декрет, — шепотом произнесла Гермиона. — Макгонагалл попросила меня заняться координированием вышедших. — И? — непонимающе уточнил Гарри, отхлебнув оставшуюся в кружке жидкость. — Это логично. Я думал, это было понятно ещё тогда, когда его приняли. Она предполагала подобный исход с самого начала, но бытовые заботы и заминки с Рональдом заняли всё свободное пространство в голове, сделав её рассеянной. Грейнджер вдохнула чуть глубже, чувствуя, как необоснованная паника сменяется на рациональную степенность. — Извини,— оглядывая испачканную рубашку, она виновато поджала губы. — Поможешь мне перенести вещи? — У меня есть шанс хотя бы сменить гардероб или я так больше похож на твоего подопечного? — потирая лоб, произнёс Поттер. — Могу побыть группой поддержки. — Мне это пригодится, но немного позже. Сегодня мой напарник предоставил мне свободный день, чтобы обосноваться в башне и морально подготовиться к неприятностям. — Ты преувеличиваешь масштаб трагедии, — поставив пустую ёмкость на столик, бросил Гарри, направляясь к лестнице и попутно стягивая рубашку. — Не всё так плохо.31 августа 1998
(Накануне, замок Хогвартс, кабинет Горация Слизнорта)
— Вы уверены, что хотите заняться исследованием долголетних эликсиров? — сцепив пальцы, поинтересовался Гораций. — Это очень трудоёмкая работа, и на каждый из них могут уйти месяцы, только для приготовления. — Да, профессор, — спокойно кивнула Гермиона. — Я думаю, что мне необходимо взглянуть на алхимию под новым углом. Возможно, я смогу выявить общие закономерности. — Похвальное рвение, — одобрительно закивал Слизнорт, доставая из стола большой тёмно-серый дневник. — Вы можете взять кое-какие наработки. Предполагаю, что этому студенту они больше не понадобятся... Даже не могу припомнить, когда их у меня оставили, — он протянул ей кожаный переплёт, поднимаясь из-за стола. — Вам пригодится полный перечень и, возможно, частные дневники Люциуса Бораго, — уже подходя к дверному проёму, ведущему в кладовку, профессор обернулся. — Обещайте обращаться с ними аккуратно. — Естественно, — сдержанно улыбнулась Грейнджер, разглядывая прошитый корешок книги в своих руках. Тонкие узоры ручной работы ограничивались только нижним левым уголком, переползая на переплёт и захватывая нижнюю правую часть обложки. Открыв увесистый дневник, Гермиона затаила дыхание: аккуратные идеальные буквы заполняли страницу от начала до конца. Дата, тема, теория и тезисы, полный список ингредиентов, рецептура, реакции зелья на колебание температуры, изменение граммовок и состава. Она сама бы не смогла сделать лучше. Если измерить этот труд линейкой, то вряд ли можно найти разный отступ между словами или высоту букв. Раздался непродолжительный стук. — Профессор? — вслед за холодным выдержанным тоном появился и сам Малфой. Его хотелось видеть меньше всего. Он и прежде портил настроение одним своим появлением, а после пребывания в Азкабане его манеры вряд ли улучшились. Всё же это не школа благородных девиц. Гермиона сдержанно отвернулась, чтобы змеёныш не попадался ей на глаза, и погрузилась в изучение прекрасно выверенной работы в своих руках. Стало любопытно, почему её забросили. Пролистав страницы до последней записи, ведьма нахмурилась. 23 июня 1995. Как раз перед финальным испытанием Турнира Трёх волшебников. К горлу подкатил ком. Но когда она заметила маленькую точку в нижнем правом углу одного из листов примерно через пару десятков страниц, то взгляд, вопросительно скользящий по её лицу, вынудил оторваться. — Перестань на меня пялиться, — как можно равнодушнее протараторила она, поднимая взгляд перед собой и закрывая дневник. Отсутствие язвительного ответа коротко укололо в затылок. Грейнджер еле заставила себя сдержаться, чтобы не взглянуть на напыщенного аристократа в ответ. — Мистер Малфой, — протянул Гораций, как только появился в дверном проёме, — А вы, должно быть… — Хотел взять тему новой работы, — таким же спокойным тоном ответил Драко. — Ничего более.______
Складывая свитер в чемодан, Гермиона обернулась по сторонам. Она не заметила присутствия подруги внизу, и сейчас её тоже не было. Видимо, Уизли сбежала к шестому курсу и профессору Трелони. Сомнительная наука, не подкрепленная точной теоретической базой. — Можно? — не заходя внутрь, протянул Гарри. — Дверь же открыта, — усмехнувшись, фыркнула она, принимаясь за кардиган. — Меня приучили, что у женщины должно быть свободное пространство. — Ты застал Джин за маской из синей глины или депиляцией? — Я очень везучий. — И как оно? — усмехнулась Грейнджер. — Ещё неделю смотрел на лягушек с неким подозрением, — многозначительно выдавил Поттер. — Потом отпустило. — Я сделаю вид, что твой интерес был сугубо научным, иначе не смогу уснуть сегодня ночью. — А без этой информации сможешь? — взяв стул, он развернул его к Гермионе спинкой и, облокотившись на неё, уселся сверху. — Ты же паниковала десять минут назад от мысли о том, что тебе придётся делить одну башню на двоих с Забини. — Это была первая реакция, и совершенно неправильная... — она опустила руки, взглянув на друга. — Так, ты знал?! Лицо Гарри растянулось в тупой и нервной улыбке. Он чуть отклонился назад, ожидая более бурной реакции. — Ну, Блейз интересовался, насколько тихо ему необходимо дышать, чтобы ты согласилась. — О да, он был очень любезен, — фыркнула Грейнджер. — И почему ты мне не сказал? — Ты была немного не в настроении, когда вернулась из Норы, и я подумал, что пока что лучше повременить. — Поттер улыбнулся, потирая шею. — О манерах слизеринцев всегда ходили легенды, хотя, признаться честно, по-моему, временная изоляция пошла им на пользу. Малфой теперь очень элегантен в своих подколках. Мне даже показалось, что он перепутал меня с Паркинсон. — Твои юбки не такие короткие, — игриво выгибая бровь, протянула Гермиона. — Но если ты вдруг решишься, то я попытаюсь не сразу сдать тебя Джинни. — Я столько лет ждал, что ты одобришь наш союз. Теперь хотя бы не придется скрываться по углам. Думаешь, Рон будет в восторге? — Несомненно, у него примерно такая же любовь к Теодору. — А как можно не любить человека, который называет тебя рыжим недоноском? — воодушевлённо поинтересовался Поттер. — Меня в своё время покорили «очкастый утырок» и ор «Поттер!» с другого конца коридора. — Скажу твоей пассии, что ты любишь пожестче, — согласно кивнула Гермиона. — Но я бы предпочла, чтобы меня ваши игрища обошли стороной. — Он что-то сказал? — непринужденность его тона сменилась на настороженность с такой скоростью, что ведьма не сразу успела переключиться. — Нет, — она быстро поправила себя, — пока что нет. Но это ведь Малфой, — Грейнджер исступленно уставилась на крышку чемодана. — Не думаю, что его сдержанности хватит надолго. — Он всегда может вернуться к приятному обществу дементоров. — Сажать его за оскорбления сомнительно. — Ну, пугать-то не запрещено. — Ему не пять лет. — Ты ещё нас в разные углы песочницы рассади, — рассмеялся Гарри. — Прошло меньше минуты, а ты уже его защищаешь. — Сам справится, — захлопнув чемодан, буркнула Гермиона, придавив его бёдрами, чтобы застегнуть. — Я не собираюсь вмешиваться, если не будет острой необходимости. Поэтому ты можешь с ним мериться… — она отрицательно помотала головой, опустив нецензурное слово, — …чем хочешь. — Звучит романтично, — помогая защелкнуть замок, кивнул друг. — Но если он тебе что-то скажет… — Я не беспомощная, — сдувая прядь с лица, она поставила руки на бедра. — В экстренных ситуациях ты и Рональд соображаете медленнее или просто пренебрегаете этой функцией мозга. — Слишком много умных слов, я перестал слушать после «не», — усмехнулся Поттер, стянув чемодан и легкой походкой направившись к выходу. — Ты идёшь? «Когда я проспала его взросление?» — взяв с прикроватной тумбочки пару книг и кожаный дневник цвета графита, отданный Слизнортом, Грейнджер покинула комнату девочек. О новых башнях Гермиона знала, но только теоретически. Времени на исследование новых территорий у неё не нашлось: лето было слишком насыщенным, да и требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя полностью. Разрушения для замка были не критичными, однако, вступив в должность директора, Макгонагалл всё же приняла решение обновить антураж и продемонстрировать готовность школы принимать новых учеников. Кардинально стиль замка не поменялся, но появились небольшие приятные нюансы. Пространства и воздуха стало больше. Каждый факультет обзавёлся своей личной башней, а подземелья перебазировали в лаборатории и учебные классы. Логистика стала намного проще, хотя Грейнджер устраивало и прошлое расположение. Несмотря на то, что координаторам декрета предоставили самую маленькую из всех имевшихся башен, для двоих места здесь было слишком много. И надеяться, что получится вовсе не пересекаться с Забини, не приходилось. — Представляю, какую пьянку может здесь закатить... — Лучше не озвучивай, — окидывая взглядом огромную пустую гостиную, пробормотала Гермиона. — Хочешь, мы сделаем это раньше? — пожал плечами Гарри, задерживаясь взглядом на огромном светлом диване. — А тут точно будет работа вестись? А то больше похоже на то, что ты планируешь первую брачную ночь. — Не рассказывай Блейзу о своих догадках, — покачав головой, отрешенно протянула она. — Иначе здесь каждый день будет новая церемония. — Падма говорила, что у него кто-то есть, — с сомнением отозвался Поттер, поставив чемодан около кресла. — Так что есть риск, что ты скоро с ней познакомишься. — Я не настолько тесно с ним общаюсь, чтобы жить большой шведской семьёй. — Рон бы воодушевился. — Ага, конечно… — выдавливая из себя максимально непринужденный тон, согласилась Грейнджер. На этом моменте ей захотелось куда-то спрятаться, только чтобы Гарри не говорил о её парне дальше. Гермиона была даже не уверена, что у них всё ещё есть отношения. Маленькие ссоры и недовольства скапливались в огромную лавину, сметающую понимание их взаимодействия. Это было так глупо. По отдельности разбросанные вещи, задержки после тренировок или оставленная на столе кружка не требовали никакого обсуждения, вызывая короткий приступ негодования. Но любые отношения складываются из мелочей. И вся жизнь складывается из мелочей. А Рональд до сих пор не знал, что она ненавидит, когда он лезет своей вилкой в её тарелку или когда расхаживает по дому в одном белье, невзирая на присутствие других членов семейства. И в этом были все их отношения — её терпение, его излишняя непосредственность. — Я справлюсь дальше сама, — натянуто улыбнулась Грейнджер, когда друг поднял чемодан, собираясь отнести его в комнату. — Мне просто нужна была компания. — Если понадобятся более личные советы, то у меня есть маленькое рыжее чудо и бутылка виски, могу отправить этих двоих к тебе. — Спасибо, — искренне рассмеявшись, кивнула она. — Но пока не нужно. Полуправда сработала безотказно. Гермиона просто была не готова сейчас принимать какие-то решения относительно своей личной жизни. Признать свою несостоятельность в близком контакте оказалось сложнее, чем предполагалось изначально. Она ведь не могла ошибиться, правда? Проводив друга, Грейнджер достала из бокового кармана старый маггловский плеер, модифицированный по специальному заказу близнецами Уизли от магических помех, и выдохнула. У неё есть ещё весь вечер, чтобы не напрягаться и не думать о проблемах и грядущих трудностях.***
Звук потрескивающих поленьев в камине для Драко заглушал гул, стоящий в гостиной Слизерина. Его совершенно перестали интересовать сплетни о других факультетах, ехидные замечания о тупости младшекурсников и стёб над «праведниками». Грациозный непрерывный танец пламени ему казался более интересным. Несмотря на то, что Малфой уже три недели был свободен и находился в окружении других волшебников, он всё ещё чувствовал себя пустым и отрешённым. Все слова вокруг виделись ему дешёвыми и лицемерными, а эмоции вовсе скатились до нуля. Раньше ему достаточно было малейшего намёка на присутствие Поттера в радиусе мили, чтобы напомнить всем о своём остроумии, но сейчас это напоминало идиотизм. Каждое увлечение из существования до Азкабана отдавало приторно-гадким вкусом, как и большинство личных симпатий. И уже который день он пытался сформулировать для Паркинсон хотя бы какую-то внятную причину разрыва вместо «вульгарная скучная дура, неспособная к критическому мышлению». Звучало слишком грубо, да и, по большому счету, Драко не считал её таковой, просто никак не мог верно описать своё изменившееся восприятие. Стиль, как и интеллектуальное развитие, личное дело каждого. Просто его тошнило от её слишком льстивых речей и восторженного отношения. Заточение, от которого его избавили, осталось где-то глубоко внутри. Драко чувствовал себя недостойным всего этого. В личной системе ценностей что-то надломилось: отец, влияющий на него сильнее других, больше не находился рядом, капая на мозг, а наставников из круга Пожирателей уже не было в живых. Он остался один, с мнением, которого у него никогда, по сути, и не было. Малфой не был уверен, что ему действительно нравится то, что нравилось раньше. Он выбирал тяжёлый одеколон, потому что ему приятно ощущать нотки дуба или потому что отец любил крепкие ароматы? Драко действительно считал необходимым ненавидеть предателей крови или делал это по инерции? Он хоть когда-то выбирал что-то самостоятельно или только занимался подражанием? — Ты так и будешь притворяться куском дерева? — рухнув на диван рядом, усмехнулся Забини. — Я паршивый человек? — спокойным голосом поинтересовался Драко, переводя на него взгляд. — Наклонись-ка, — Блейз принюхался и недоумённо поджал губы. — Вроде не пил. — И не планировал, — сухо дополнил Малфой, продолжая так же непоколебимо смотреть ему в глаза. — Я ещё не привык к твоей честности, — отстраняясь назад, фыркнул тот. — Перестань пугать людей. — Это не ответ, — вдохнув чуть глубже, Драко вновь перевёл взгляд на огонь. — Такие вопросы не задают посреди общей комнаты, где куча народу, — поднимаясь с места, Забини склонил голову на бок, на мгновение обретая серьезность в лице, а затем непринуждённо улыбнулся, обходя диван со спины и хлопнув друга по плечу. — Зайди ко мне вечером, обсудим этот вопрос подробнее. — К тебе? — чуть нахмурив лоб, переспросил Малфой. — Ах да, — Блейз выпрямился, громко откашливаясь. — Дамы и господа, вернувшиеся к мирному существованию, если вы желаете всё так же пользоваться благами общества и не отправиться на паперть, то с сегодняшнего дня все ваши проблемы, душевные изыскания и насущные вопросы решаются через мою постель. В воцарившейся тишине было слышно, как по швам затрещала чья-то психика. Драко только потёр пальцами лоб, прикрывая глаза. Чего-то подобного стоило ожидать от Макгонагалл, но, чтобы контролировать этот сгусток итальянских гормонов с неуёмной энергией, ей нужен был кто-то ещё. Кто-то ответственный, исполнительный и жаждущий справедливости больше, чем дышать. «Грейнджер» — фамилия встала поперёк горла, перекрывая доступ кислорода.27 марта 1998
(7 курс, второе полугодие, Малфой-мэнор, гостиная)
Сдавленный вопль почти сорванного знакомого голоса вновь рассёк сознание. Мысли и чувства сыпались под ноги, не пытаясь маскироваться. Это отличалось от возмущенных возгласов и препираний в коридорах Хогвартса. Не звуки обиды и негодования, только боль и унижение. Слишком грязные, чтобы улечься даже в новой картине восприятия. — Мерзкая потасканная подстилка… — прошипела Беллатриса, почти касаясь языком девичьей шеи. — Ты расскажешь мне, как попала в моё хранилище, — она нависла прямо напротив дрожащих губ Гермионы. — Я же знаю, что они не просто так таскают тебя с собой, — её улыбка стала неестественно широкой. — Расскажи мне о своей грязи и, может быть, будешь умирать быстрее. — Я никогда… — Ложь! — проорала Лестрейндж прямо ей в лицо настолько громко, что уши заложило. — Отвратительная лгунья! Смесь звуков прошла молнией сквозь позвоночник, оставляя за собой пустоты и трещины. Повторившийся девичий визг усилил напряжение, зарождающееся в теле. Мысли судорожными скачками рикошетили внутри черепа. Лишь на секунду бросив взгляд в глаза Грейнджер, Малфой сам не понял, как визуализировал всё самое отвратительное из пошлых рассказов Антонина Долохова, вкладывая это в чужую голову. — Легилименс! — прорычала Беллатриса, направляя палочку на свою пленницу. Лица обеих ведьм изменились почти одновременно. Гермиона опешила и даже перестала стонать, то ли от картин, внезапно поселившихся в её разуме, то ли от осознания адресанта видений. — Какая гадость, — скривилась сумасшедшая волшебница. — Видимо, текущая по твоим жилам грязь разъела твою безмозглую маленькую голову, — она поднялась на ноги, брезгливо поморщившись. — Как отвратительно, что ты дышала со мной одним воздухом. Вновь брезгливо хмыкнув, она выпрямилась, обходя лежащую на полу девушку, которая почти перестала дышать от унижения и боли. По её щеке скользнула горячая слеза, когда взгляд упал на буквы, вырезанные на предплечье. Первая и последняя слеза, которую смог увидеть Малфой перед тем, как отвернулся. Не из-за предрассудков или высокомерия. В его теле осел тяжёлый и маслянистый осадок — стыд.______
— Комнаты старост? — оборачиваясь к Блейзу, поинтересовался Малфой. Драко прекрасно понимал, что ему следует держаться на дистанции от всего «Золотого трио», но не из трусости. На данный момент, он так и не смог определить для себя, как относиться к каждому из них. Они были такими же едкими и раздражающе-правильными, как и раньше, однако стойкого негатива больше не вызывали. Даже в придурковатости рыжего веснушчатого кретина имелся свой неповторимый шарм, если это можно было так назвать. — Лучше, — коротко бросил Забини. — Новая башня, новые правила, новое место, — заметив, как Малфой неодобрительно прищурился и уже собирался высказаться, он быстро продолжил. — Не бойся, тебя там не укусят. Приходи после десяти, леди наверняка уже будет спать или зароется с ушами в книги. Прежде чем Малфой успел сформулировать возражения, он заметил, как с противоположного угла гостиной к ним направляется Пэнси. А поскольку Блейза потихоньку начали втягивать в обсуждение его новой должности, то Драко не сомневался: мадам в короткой юбке идёт именно по его душу. — Можно тебя на минуточку? — с нахальной и обжигающей улыбкой на лице поинтересовалась Паркинсон. — Если будет нужна помощь — кричи, — похлопал его по плечу Забини. — И? — поморщился Драко. — Это вся инструкция, — мотнув головой, добавил Блейз. — На этом мои полномочия — всё. Глядя на Пэнси, продолжающую заинтересованно хлопать глазами, Малфой еле заметно поджал губы, попытавшись улыбнуться. Вышло не очень правдоподобно. Она, наверняка, не поняла сути последних реплик Забини. Аристократ терпеливо провёл рукой по направлению к выходу из гостиной, предвкушая, какой диалог его ожидает через пару минут. Было бы чудесно, если Паркинсон решит его бросить или найдет более достойную партию. Угнетающая тишина коридора означала только то, что её слова и гримасы оставить без внимания не получится. Вокабуляр внезапно оскудел, а умение складывать слова в предложения атрофировалось. Способность тактично и осторожно выражать свои мысли, чтобы кого-то не обидеть, не имелась у Драко в базовой комплектации, а, судя по его лучшему другу, советоваться было паршивой идеей. «Осмотрительнее начать со своих косяков...» — заметив, как понемногу приторно-сладкое выражение лица Паркинсон меняется по мере отдаления от башни, подумал Малфой, — «Тянуть не разумно» — Слушай, давай разойдемся, — резко останавливаясь, выпалила она, остановившись. — Ничего не подумай, но с тех пор, как ты начал хоть что-то соображать в этой жизни, стал малопривлекательной партией. — Я попытаюсь смириться с тем, что идиотом подходил больше, — согласно кивнул он, пытаясь осознать её слова. — Драко, не усложняй и не драматизируй, — хмыкнула Пэнси, складывая руки на груди. — Я знаю, что ты не будешь плакать, а мне просто нужно подыскать другого богатого и чистокровного придурка с самомнением. Если бы изумление могло вырабатывать магическую энергию, то сейчас вполне мог образоваться новый мощнейший источник, которого хватило бы на столетия. Паркинсон не просто прикидывалась дурой продолжительное время, но и умудрялась спокойно анализировать обстановку из-за своей розово-гламурной ширмы. — У меня нет пары десятков лет на осмысление, — убирая руки в карманы, сдержанно выдавил Малфой. — Но это было впечатляюще. — Обращайся, — усмехнулась Пэнси. — А с чего ты решила, что… — Волшебники, которые думают больше семи минут подряд и не над формулировкой оскорбления — не моя аудитория, — скучающе уточнила она. — А поскольку растерять свой талант сыпать дерьмо без разбора во все стороны ты вряд ли мог, но делать это перестал, следовательно, ты осознал отвратность своего поведения, и, что ещё хуже, твой мозг начал работать. Значит, рано или поздно ты уйдешь в самоанализ и развитие, что будет очень мешать тратить твои деньги и вешать лапшу на уши. — Я даже на секунду жениться захотел. — Прости, ты не тупой и уже не настолько богатый. — Аргументированно. — Тебе никто не поверит. — Тоже обоснованно, — согласился Драко. — Тогда я могу предложить, что твоя тайна умрёт вместе со мной, как и твои выводы обо мне. — Договорились. Это было удивительно и одновременно дико. Драко столько лет знал Паркинсон и был убеждён, что вместо мозгов у неё жижа из блёсток, и эта слепота только подтвердила тезис о том, что он восемнадцать лет прожил самоуверенным придурком. Пэнси росла с ним в одном окружении, и он ничего о ней не знал. Это наталкивало его на весьма закономерный вопрос: что он вообще понимает в своём окружении? — То есть пока я был мудаком, — спокойно уточнил он, — тебя всё устраивало? — Пока ты был не думающим мудаком, — поправив волосы, уточнила Паркинсон, намереваясь вернуться в гостиную. — Не уверена, что ты полностью избавился от этих качеств. — Есть рекомендации? Она остановилась, с искренним любопытством окидывая его взглядом. Пэнси обошла его вокруг, подозрительно прищуриваясь. — Холодные стены разбудили совесть? — склонив голову на бок, она уставилась на него в упор. — В рамках общего развития, — равнодушно хмыкнул Драко, не меняясь в лице. — Вижу, ты не растерял свой сарказм и не разучился увиливать, а я почти поверила, — махнув рукой, Паркинсон продолжила свой путь, но обернулась, не услышав шагов рядом. — Ты идешь? — Прогуляюсь, — сухо бросил он, разворачиваясь в другую сторону. Помимо общего непонимания, как теперь сосуществовать с миром, Малфой нашел в себе новый побочный эффект Азкабана: ему абсолютно не хотелось врать, да и нужды он в этом не видел. Его эго вряд ли могли уязвить сильнее, чем это сделал он сам за время заключения, а защищать, кроме матери, ему было, если честно, некого и нечего. Жизненные принципы и одержимости утонули где-то в тёмных водах Северного моря, а новые пока не обрели никаких чётких линий. Знакомые коридоры, на удивление, никак не давили на него и не доставляли дискомфорта. Драко не мог сказать, что он чувствует себя здесь откровенно плохо — ему подарили большую часть свободы, хоть и с ограничениями. Однако, вернувшись в мирную жизнь, Малфой так и не удовлетворил свою потребность в понимании. Он ощущал себя отрезанным от старых знакомых и друзей, осознавая свою эмоциональную никчемность. Но сказать это вслух было некому. Он искренне пытался вернуться к прежнему ритму и темпу жизни, однако зерно сомнения в его душе пустило слишком глубокие корни, вынуждая искать новый смысл для жизни. В личных дневниках семейства Малфой каждый из предков был убежден в своей философии и идеологии, никаких колебаний, только гордость, пошлость и десятки предубеждений. Ненавидеть «предателей крови» было традицией с незапамятных времён, а мечта истребить грязнокровок тянулась ещё с одиннадцатого века. Брутус Малфой даже издавал целый журнал, посвященный антимаггловскому движению, надрываясь на каждом углу о вреде пристрастия к немагическому обществу. И сколько бы Драко не пытался найти научное подтверждение этому высказыванию, никаких достоверных доказательств не обнаружил. Ему хотелось зацепиться хоть за что-то, чтобы определиться со своим отношением к магглорожденным. А вместо этого юный аристократ только больше запутался. Он не мог понять, насколько отличаются волшебники, чьи родители магглы, и каким образом магия проникает в их кровь? Дар предков? Или счастливая случайность? Может, в каждом из них есть что-то такое, что отличает их от полностью чистокровных семей? Огромное месиво из дурацких вопросов, которые не имели никаких ответов. А если произнести что-то подобное вслух, то за решетку Драко вернется раньше, чем успеет закончить предложение. Поттер и без этого последние три недели выглядывал из-за каждого угла и при любом удобном случае навещал своего подопечного в мэноре. В какой-то момент Малфою даже показалось, что у Избранного некая нездоровая тяга к вуайеризму.23 августа 1998
(После освобождения из Азкабана, Малфой-мэнор, комната Драко Малфоя)
— Может, ты ещё в ящик с бельём залезешь? — лениво опираясь о дверной косяк, зевнул Драко. — При необходимости, я готов даже с тебя штаны стянуть, — иронично протянул Гарри, осматривая комнату подопечного. — Если ты поссорился с рыжей, то совсем не обязательно так кардинально менять свои пристрастия, — складывая руки на груди, хмыкнул Драко. — В конце концов, у неё же ещё кучка братьев есть. — Тебе после дементоров совсем стало плевать на половую принадлежность? — выдыхая сквозь зубы, поморщился Поттер, — Ты бы хоть для приличия это маскировал. — Мне Министерство запретило, — непринуждённо хмыкнул Малфой в ответ, чувствуя, как тяжело даются слова. — Скоро для проверки отправят тебя спать со мной в одной постели. Гарри замер и медленно обернулся, пристально глядя на своего собеседника. Драко почувствовал, как иголки совести раздражающе проникают в мозг. Встречаясь с зелёными глазами, он каждый раз вспоминал душераздирающие женские хрипы, стоящие в его гостиной. Отвратительно. — Неужели это чувство вины так испортило твой юмор? — усмехнулся Поттер, чуть склоняясь вперед, — И кто же тому причина?______
Малфой чертыхнулся, когда, остановившись, не сразу понял, где находится. Судя по всему, это была новая часть замка, которую отстроили после войны. Несмотря на свою неприязнь к Макгонагалл, он отдавал старушке должное: она пыталась поддерживать порядок среди разрастающегося сумбура. Во-первых, в Хогвартсе прежде никогда не существовавшего восьмого курса, что вызвало массу вопросов. А во-вторых, когда выяснилось, что больше трети новых-старых студентов провели летние каникулы в Азкабане, то директриса могла купаться в совах и письмах негодующих родителей. Но весьма суровая и матёрая кошка угомонила всех бунтующих довольно быстро. Она, как истинная гриффиндорка, массово выслала один и тот же ответ, призывающий к ответственности, милосердию и разуму. В ней погибал неплохой политик, усердно вешающий мотивационную лапшу на уши. Ещё пару таких выступлений и семейства попросятся в волонтерскую программу по уходу за бывшими юными узниками. Оказавшись у двери с портретом умиротворенного худощавого мужчины, Драко замялся. Он совершенно забыл спросить у Забини пароль, но, глядя на то, как джентльмен в темно-синем фраке с любопытством разглядывает неожиданного гостя, Малфой поёжился. Излишнее внимание отдавало малознакомым дискомфортом. — Вам требуется помощь? — приятный тенор, донёсшийся из нарисованных уст, ласково дотронулся до слуха. — В каком-то смысле, — не веря, что решил ответить картине, Драко мотнул головой, усмехнувшись. «Настолько отчаялся, что ведешь диалоги с масляными красками?» — риторический вопрос в голове прозвучал с ехидной ноткой, — «Хотя, это куда лучше, чем голые стены Азкабана» Дверь с небольшим скрипом раскрылась. Видимо, Минерва предполагала, что сюда будут приходить не сильно вменяемые люди для решения не самых простых проблем и формулировать или думать им будет сложно. Но оскорбиться от этой мысли не получалось, даже если бы Малфой сильно постарался. Внутреннее убранство помещения не вызывало никаких отрицательных эмоций. Однако к вкусу дизайнера, несомненно, были вопросы: где они отрыли винтажный ковер и диван в стиле модерна, зачем приплели сюда элементы возрождения, а главное, как им удалось сделать так, что всё это месиво вызывало не тошноту, а скорее любопытство. Традиционно потрескивающий камин возле правой стены распространял слабый свет и источал приятный еле уловимый запах персикового дерева. Тишина вокруг умиротворяла, не мешая мыслям. Решив, что таскаться по чужим комнатам будет неразумно, Драко остался ждать друга в гостиной, заняв место на диване. Несмотря на то, что Блейз, как и остальные знакомые волшебники, не посещал Малфоя во время заключения, их взаимоотношения практически не изменились. По особому указу Бруствера любые свидания исключались. Желающих для подобных встреч и без того было немного, но Забини всё же пару раз пытался. Как только Нарциссу выпустили, он в тот же день побывал в мэноре, поддерживая, в меру своих возможностей, безутешную мать и жену. А вот сам Драко не знал, как вести себя с матерью после освобождения. Естественно, она была счастлива, что её сына, пусть и условно, но оправдали, только как общаться и жить в месте, где прошло три кошмарных года их жизни, остатки семьи Малфоев не представляли. Они пытались смягчить свою неловкость и беседовали на странные отрешенные темы: про природу, погоду, трещины на кафеле, лишь бы не касаться гнетущей атмосферы внутри родного дома. Негромкий хлопок двери донесся до слуха откуда-то сверху. Тело слегка напряглось, предчувствуя неприятное столкновение с обитательницей башни. Терпеливо выпустив весь кислород из легких, Драко обернулся в сторону лестницы, уже предвкушая, как его пронзит тяжелый недовольный взгляд карих глаз. Но вместо этого услышал только негромкий, мелодичный, непонятный бубнёж. По мере того, как усиливался звук, Малфой смог разобрать пару слов на немецком, что только ещё больше повысило градус его замешательства. Однако когда сама ведьма возникла в поле зрения, все предположения и доводы разлетелись из головы, словно стайка испуганных птиц. Появление Гермионы было интересным: волшебница спустилась с лестницы спиной, демонстрируя непрерывно покачивающиеся бёдра. Безразмерная футболка еле-еле скрывала ягодицы, струясь волнами по девичьему телу в такт странным танцевальным движениям. От маггловского прибора в её руках тянулись тёмные провода, заканчиваясь в ушах. Видимо, поэтому она не обращала никакого внимания на то, что находится не одна. Драко тактично отвёл взгляд, но когда ведьма взвизгнула, видимо на припеве, он совершенно оторопел. Её волосы растрепались, спадая беспорядочными волнистыми прядями на плечи. Гибкий стан непрерывно извивался, а мелодичные тяжелые мотивы вырывались из наушников. Малфой потёр шею, пытаясь прикинуть, как правильнее оповестить о своём присутствии, но это не потребовалось. Уперевшись бёдрами в диван, Грейнджер не стала останавливаться и вместо этого просто плюхнулась с размаху на диван, рухнув прямо на его колени. Почувствовав под лопатками «неправильную» поверхность, она замерла, зажмурившись ещё сильнее. На её лице отразился ужас и паника ещё до того, как Гермиона открыла глаза. Драко отметил про себя, что это не самое дурное положение в его жизни. Но обычно, когда на тебя падает минимально одетая девушка, приятных впечатлений должно быть чуть больше. Однако это была Грейнджер, что сильно меняло ситуацию. Она нерешительно разомкнула веки, и буря эмоций на её лице стала совершенно неразличимой. Складывалось ощущение, что женское тело настолько сильно напряглось, что давление на ноги Малфоя увеличилось в десятки раз. Гермиона судорожно сглотнула, оглядывая его снизу вверх, и её губы слегка дрогнули. Музыка так и продолжала литься, невзирая на неловкость, и Драко не нашел ничего лучше, чем протянуть руку к наушникам. Грейнджер моментально дёрнулась, однако, из-за неудобного положения, чуть не свалилась на пол, но Малфой удержал её от падения. От его касания она вся сжалась, словно желая исчезнуть. — Что ты здесь делаешь? — вопрос прозвучал неестественно высоким голосом, но вырваться она больше не пыталась, ожидая, пока пальцы Драко покинут её кожу. Аккуратно убирая руки от девичьих плеч, аристократ зацепился взглядом за выглядывающее из-под задравшейся футболки нижнее бельё с котятами и подавил в себе секундную усмешку. — Планировал посмотреть странные танцы перед сном, — спокойно ответил он, вытаскивая один из проводов и внимательно рассматривая его. Её взгляд растерянно проследил за тем, как Малфой поднёс наушник ближе к своему уху, удивленно вскинув бровь. — Немецкий рок? — машинально поинтересовался он. — Неожиданный выбор. — Какая тебе разница?! — собравшись с мыслями Грейнджер, поднялась с его колен, забирая провод из рук. — Что ты здесь забыл? — Мне сказали, что здесь устраивают неплохие шоу, — легкая ирония скользнула в его тоне, когда ведьма вскочила на ноги, одергивая футболку. — Блейз — мудила. Обещал же, что сегодня даже сам не появится до ночи… — Думаю, ты привыкнешь, — разглядывая взъерошенную гриффиндорку, равнодушно произнёс Малфой. — Поначалу никому не нравится. — Ты будешь последним, чьи советы я стану слушать, — буркнула она, собирая выбившиеся прядки волос. — Резонно, — равнодушно согласился Драко, положив руку на спинку дивана. — Ты и сам не лучше, — протараторила Гермиона себе под нос, распуская волосы, а затем собирая их в небрежный пучок. — В каких-то моментах даже хуже. Она замешкалась, видимо, ожидая сопротивления. Но не встретив никакого отпора, просверлила его испытующим взглядом. — Ты преуменьшаешь свои заслуги. — Многократно. — Скользкий маленький… — она осеклась, недовольно поджимая губы. — Трус, кретин, идиот, — опираясь на спинку дивана, Драко начал загибать пальцы. — Лицемер, выскочка, недоумок… — Как приятно, что ты предоставляешь мне выбор, — ехидно передразнила его Гермиона. — Это скорее перечисление, а не альтернативы, — устало бросил Малфой. — Но если тебе нравится что-то определенное, я не расстроюсь. Ведьма слегка приоткрыла рот, нахмурив лоб. Она с недоверием мотнула головой, чуть сильнее обхватив свои предплечья, от чего футболка сложилась на её груди гармошкой, приоткрывая бёдра. Странно смотреть на неё так близко и не пытаться унизить или разглядеть какой-то недостаток. Раньше Малфой называл её «вонючей грязнокровкой», хотя впервые ощутил от неё лёгкий и еле уловимый запах шоколада. Не грязь, не смрад, просто шоколад. Не мерзкий и приторный, а тонкий сладковатый приятный аромат, оседающий на языке. Она не выглядела отвратительной, как казалось раньше. Не богиня красоты, но ноги у неё были вполне пристойные, чистая кожа, маленькие, еле заметные веснушки, которые Грейнджер явно пыталась скрыть чарами. У неё были удивительно тонкие хрупкие запястья, хотя Драко помнил, как она сильно отталкивала его при конфликтах. В общем и целом, ведьма смотрелась довольно миниатюрной и весьма гармонично сложенной. Хотя её непослушная огромная копна волос по-прежнему выбивалась из этого образа. Волны сплетались и смешивались, напоминая шторм на море. Малфой прикусил щеку, понимая, что слишком пристально её разглядывает. — У тебя что-то случилось? — сухо выдавила Гермиона, пересилив себя. — Нет, но сейчас подумываю завести домашнее животное, — переводя взгляд на потолок, многозначительно протянул он, потирая лоб пальцами. — Милая киска, кстати. Боковым зрением он видел, как её глаза расширились, после чего она оскорблено натянула футболку ниже, чтобы скрыть бельё с изображением котят. — Дети мои… — проскандировал Забини, распахивая входную дверь. — Придурок, — бросила Грейнджер и, насупившись, быстро направилась к лестнице. Драко облегченно выдохнул, когда её силуэт скрылся в темноте лестницы, спиралью устремляющейся вверх. Получилось не совсем идеально, но её стоило спровадить. Вряд ли свои душевные изыскания стоило начинать с трусов Гермионы, но теперь он точно знал хотя бы одну женщину, выбирающую личный комфорт, а не дань моде. Потому что, припоминая, какое белье носила Паркинсон, иногда становилось совершенно скучно — фантазии не оставалось ровным счётом ничего. Блейз на секунду завис на месте, пытаясь переварить происходящее. Но, не справившись со своим воображением, занял кресло, стоящее по соседству. — Я пропустил что-то важное? Или тронулся умом, поэтому мне привиделось, что Грейнджер только что в одних трусах ушла в свою комнату? — сомневаясь в собственных словах, скривился Забини. — Сейчас вслух сказал, и стало ещё абсурднее. — Если бы она была без них, — задумчиво притянул Малфой. — Вопросов было бы больше. — Несомненно, — машинально выпалил он, но завис уже спустя мгновение. — В смысле без них? Я не вовремя пришёл? — Единственное, ради чего она бы их сняла — это чтобы меня задушить, — снисходительно хмыкнул Драко, расслабляясь. — Никаких других вариантов. — Какая благородная смерть, — наигранно-мечтательно произнёс Забини. — А если серьезно… — он перевёл дух и прищурился. — Ты уже успел ей нагрубить? — Ну, вроде нет, — Малфой многозначительно задумался. — Я даже похвалил её киску. Это стоило сказать только ради того, чтобы увидеть, насколько сильно мышцы лица друга могут демонстрировать ошеломление. Блондин улыбнулся. Если бы он знал до этого, что женское белье с нарисованными животными может настолько сильно вводить в ступор, то без сомнений докопался бы до Гермионы раньше. — У неё детские трусы, — глядя на то, как преисполнившийся эмоциями Блейз закатил глаза, уточнил Драко. — Мда… — грустно цокнув, друг откинул голову назад. — А всё начиналось так многообещающе. — Твои влажные мечты слишком нереальны, — хмыкнул блондин. — У меня больше общего с плаксой Миртл. — Уверен, что ненависти и препираний с ней точно меньше. Малфой поджал губы. Он прекрасно понимал, что друг абсолютно прав. Конечно, Драко не рассчитывал на внезапное снисхождение и понимание от Грейнджер. Это глупо и наивно. Многолетняя неприязнь, которую он подкреплял год от года, не могла исчезнуть или раствориться в кутерьме послевоенных событий. Даже лояльное отношение Поттера стало для него неожиданностью, при этом его рыжий дружок отплёвывался и брызгал слюной, как и прежде. Но Малфоя такая отдалённость от Уизли более чем устраивала. Он бы предпочел его вовсе не видеть, так как понял для себя, что отрицательно восприятие Рональда никак не связано с предыдущей идеологией относительно «предателей крови». Рыжий бестактный неряха не нравился ему в принципе. Как индивидуальность, сложенная из комплексов и нелицеприятных качеств. С Гермионой всё обстояло сложнее. Она была трудолюбивой, находчивой, целеустремленной. Именно те качества характера, который сам Малфой высоко ценил. Но, несмотря на это, Грейнджер была невыносимой и упёртой. Её преданность идеалам и близким вызывала уважение и раньше, но в каком-то весьма извращенном смысле. Сейчас же это трансформировалось в подозрительность. Драко наблюдал. Ему было трудно выстроить внутри какую-то логическую цепочку, чтобы симпатизировать ей или ненавидеть, как прежде. К ярким личностям нельзя быть нейтральным. А гриффиндорская заучка, без сомнений, являлась одной из самых ярких ведьм нынешнего столетия. — А ещё ты, наверное, меньше её оскорблял, насмехался, пытался поставить в неловкое положение, не старался несколько раз её убить… — встретившись с взглядом друга, Забини прервался. — Слишком красочно, да? — Да, перебор, — протирая ладонями лицо, согласился Малфой.23 апреля 1997
(6 курс, второе полугодие, замок Хогвартс, коридор на 4 этаже)
По пустынным, плохо освещенным коридорам Хогвартса разносилось эхо спешных шагов. Это торопливое мельтешение Драко бы узнал из сотен других — Грейнджер. И как только его жертва вышла из-за угла, он широко улыбнулся. — Обычно девушки, шляющиеся в столь поздний час в одиночестве, имеют при себе ценник, — преграждая ей путь, брезгливо фыркнул Малфой. — Меня мало интересует, как ты проводишь смотрины, — расплываясь в лукавой широкой улыбке, выдавила она сквозь зубы, сделав шаг в сторону. — Таких, как ты, там выдают на сдачу, — ехидно протянул Драко, сдвинувшись вслед за ней влево. — Только никто не хочет брать, — он поморщился, склоняясь ближе. — Боятся руки запачкать. Она прикрыла глаза, сжав свои маленькие кулачки. Аристократ почти почувствовал, как волна бешенства прокатилась от её макушки до кончиков пальцев, отчего победная нега потекла по его венам. Карие глаза распахнулись, пылая ярким огнем раздражения и превосходства, притупляя блаженство. — Я хотя бы смогу выбирать самостоятельно, как мне дальше жить, — шагнув навстречу, Грейнджер с вызовом приподняла подбородок. — А ты пожалуйся на это отцу, или опять испугаешься? — уголки её губ поползли вверх уже искренне. — Или нужно сломать тебе нос ещё раз, чтобы ты начал соображать? Малфой стиснул челюсти. Эта наглая грязнокровная сука вымораживала, выводила из себя и заставляла кровь бурлить. Маленькая. Самоуверенная. Дрянь.______
Забини щёлкнул пару раз пальцами, привлекая к себе внимание. Драко вернул на него взгляд, оставляя свои воспоминания на задворках сознания. — Ну, ты же не планировал с ней детей заводить, — повторил Блейз. — У тебя есть Паркинсон, — выдержав недолгую паузу, он продолжил, — будет красивое, но не очень умное продолжение рода Малфоев. — Мы разошлись, — опираясь на внутреннюю часть ладони, нехотя протянул он. — Я теперь слишком бедный, чтобы вытягивать её хотелки. — Какой неправдоподобный повод для расставания, — удивленно фыркнул Забини. — Там по-прежнему нулей достаточно, чтобы ваши внуки не смогли это потратить. — Её напрягает то, что я начал «думать», — нехотя добавил Драко. — Ты что тоже спросил её, насколько ты плохой человек? — склоняя голову на бок, простонал он. — Сколько раз тебе повторять: сказал, что красивая, восхитился ноготочками. И всё. Пэнси не способна на большее. — Ты удивишься, — усмехнулся Малфой. — Она намного дальновиднее, чем мы оба, вместе взятые. Так что ты ничего не смыслишь в женщинах. Забини как-то неожиданно замолчал. Он надул щёки и перевёл взгляд на огонь, а затем куда-то в сторону, словно ему стало неловко. Драко с интересом наблюдал, как его друг пытается сформулировать свои мысли. А с учётом того, что Блейз никогда особо не церемонился с формулировками, стало действительно не по себе. Несмотря на то, что сам Драко пребывал в состоянии некоторой прострации, его друг редко влипал в подобные истории. Он всегда был слишком жизнерадостным, ироничным и непосредственным. Иногда складывалось ощущение, что у Забини вовсе нет никаких проблем. А поскольку только после заточения в полном одиночестве Малфой обзавёлся первыми ростками эмпатии, то сейчас смог разглядеть его волнение. — Что-то не так с Паркинсон? — получилось более резко, чем Малфой хотел. — Нет, — потирая пальцем висок, пробубнил тот себе под нос, вдыхая сквозь зубы, — Пока ты пребывал на уединенном острове… — Блейз ещё раз надул щёки, тяжело выдыхая, — …у меня произошли некоторые изменения. Я думал, что мы сможем как-нибудь парами провести вечер… — Парами? — непонимающе переспросил Драко. — Ну да, я как бы… кажется, определился, — кинув короткий взгляд исподлобья, промямлил Забини. — Но если тебе теперь некомфортно, то это вполне может повременить. Драко рассмеялся. Слишком бережное отношение вызывало в нём нервный смех и короткий приступ подавленности. Казалось удивительным, что кто-то всё ещё может беречь его восприятие. — И кому так повезло? — Луна, — судорожно выпалил Блейз. — Луна Лавгуд. — Пре-крас-но, — протянув слово по слогам, кивнул Малфой, пытаясь абстрагироваться от своих эмоций. — Давай попробуем познакомиться… Поближе.