21 сентября 1998
(Сегодня утром, замок Хогвартс, кабинет Истории Магии)
— Шевелись, резче! — злобно рыкнул Рональд, когда Крэбб замялся в проходе. — Постоишь, — язвительно бросил тот в ответ, копошась в сумке. Уизли пихнул его плечом, освобождая себе проход, и направился к ряду, где рассаживались гриффиндорцы. — Ты охерел? — пробубнил Винсент, выронив из рук тетрадь. — Да завали ты, — Рон брезгливо передернул плечами и отодвинул стул. — Вашему племени молчать бы да прощаться с родственниками. Всё-таки, в Азкабан скоро возвращаться. — Прекрати, — сухо отрезал Гарри, обходя его сзади. — Тоже мне, советчик. Торчим в одном классе с моральными уродами и выродками, а ты и рад. — Тебе ли о морали говорить, — язвительно хмыкнул Поттер, усаживаясь на свое место. — Один — убийца, второй — насильник, третий, — прошипел себе под нос Уизли, бросив взгляд на Забини, который стоял рядом с преподавателем, — якобы великий спаситель. Больше чем уверен, что он сам её столкнул, просто не хотел присесть с остальными. Отчитавшись профессору Бинсу о присутсвующих студентах под надзором, Блейз направился к своему месту, притормозив по пути у парты возмущенного Рональда. — Как странно, что среди нас есть великие герои, награды которых, — вполголоса проговорил итальянец, — противоречат званиям на лбу. Уизли вскочил на ноги, отчего стул громко лязгнул ножками по полу. Забини не шелохнулся, наблюдая за вскипевшим бешенством, которое вот-вот грозилось политься из ушей рыжего увальня. — Займите свои места, — пробормотал Бинс, разворачиваясь к доске. — Повезло тебе, — буркнул Рон, делая небольшой шаг назад. — Ну да. У меня-то мозг работает, — бросил Забини, обходя его парту._____
Пустота гостиной соответствовала пустоте в голове. Весь мир словно сошёл с ума в одно мгновение. Волшебники вокруг совершали такие глупые, резкие и абсурдные поступки, что уже начали отчасти походить на животных. Конечно, это касалось не всех, но неадекватных всё равно было слишком много, чтобы не заметить. Дикая смерть Дина Томаса, захлебнувшегося в крови единорога, стала очередным ударом для гриффиндорцев и больше всего — для Макгонагалл. Она всеми силами пыталась содействовать расследованию, однако Кингсли был недоволен настолько, что решил поднять вопрос о её компетентности на ближайшем заседании Визенгамота. На данный момент полномочия пытались ограничить, однако без решения попечительского совета отстранить директрису полностью не могли. Блейз считал это началом конца. Он мог испытывать смешанные чувства к кошке в шляпе, но это никак не умаляло её огромных заслуг перед Хогвартсом. К тому же, на данный момент сложно было найти более сильного кандидата для управления учебным заведением. Дверь в башню распахнулась почти настежь, вынудив Забини вынырнуть из бури своих бестолковых размышлений. — Тебя проводить до комнаты? — с сомнением поинтересовалась Полумна, подозрительно поглядывая на Гермиону. — Нет, — отрешённо ответила ведьма, неспешно заходя в помещение. Итальянец сначала не понял, что именно его смутило. То, что её так долго держали в Больничном крыле, то, что она будто бы не понимала, где находится, или то, что их с Полумной не сопровождали авроры. Последние сутки стражи шлялись сюда настолько часто, что школьные эльфы не всегда успевали убирать за ними грязь. Они то осматривали комнату Грейнджер, то уточняли детали, то собирали улики. В общем и целом, имели миллион оснований, чтобы осмотреть каждый угол и попытаться связать случай Грейнджер с остальными. — Здравствуй, — лениво кивнув, гриффиндорка продолжила свой неспешный путь. — Здравствуй, — с внезапным отупением протянул Блейз, наблюдая за самым неторопливым дефиле за всю свою жизнь. Опущенные плечи и умиротворённо-безразличное выражение лица настолько сильно не подходили Грейнджер, что итальянцу показалось, будто их содрали с другого человека. Пока она шла до лестницы, Лавгуд уже успела подойти к своему парню и занять соседний стул. Если бы кому-то вздумалось устроить Гермионе соревнование с Крэббом, который единственным в мире умел медленно торопиться, то Винсент однозначно бы выиграл в этой гонке. Кентавр без конечностей бы выиграл. Парализованный слизень бы тоже вышел победителем. — Это я дурак или… — Забини повернулся к Луне, когда Грейнджер наконец скрылась из виду. — Или, — поджала губы Полумна. Негодование от уточнения определённо нельзя было назвать лёгким. За недолгое совместное сожительство в одной башне с самой умной ведьмой столетия итальянец понял только две вещи. Во-первых, не во всех сферах она самая умная, поскольку её парень откровенный кусок дерьма, но Грейнджер это терпит по малопонятным причинам. Во-вторых, неуёмной энергией, с которой ведьма обычно берётся за решение чужих проблем, можно сворачивать горы. И в этот раз проблем было предостаточно. А энергии — нет. — Поппи была уверена, когда её выписывала? — разводя руками, скривился Блейз. — Я не специалист, — он указал большим пальцем в сторону лестницы, — но это же не нормально. — Ну, насколько я поняла, — уклончиво проговорила Лавгуд, — с физическим здоровьем у неё нет проблем. — А то, что она похожа на отупевшего кальмара из Чёрного озера? — После нескольких повторных осмотров и тестов никаких отклонений не нашли, — пожала плечами Полумна. — За всю дорогу до вашей башни Гермиона спросила меня только о том, не пришла ли в себя Джинни. Этот факт звучал совершенно абсурдно. Героиня войны, сующая свой маленький нос во все нужные и ненужные дела, внезапно решила проигнорировать очевидные сигналы обрушившегося на Хогвартс безумия. Гермиона Джин Грейнджер, которую знал Блейз, уже давно должна была рвать и метать, защищая всех ущемлённых, обиженных и слабых. Она бы уже наверняка опросила свидетелей, обнаружила новые нюансы, разузнала о более ранних инцидентах и вытрясла души даже из авроров. В общем, сделала бы всё то, чего бы ни один волшебник в здравом уме делать бы не стал. — И её вообще не интересует, как она оказалась на больничной койке? — скривился Блейз. — Или что происходит вокруг? Или почему авроры везде? Или, может, хотя бы то, где её мужик? — Нет, — отрицательно мотнув головой, Полумна задумалась. — Возможно, она уже слышала от целителей или кто-то из работников Министерства её оповестил. — Ну да… — многозначительным тоном выдавил Забини.18 сентября 1998
(Ночь попытки суицида, замок Хогвартс, коридор возле Астрономической башни)
«Ну неужели опять… — устало простонал внутренний голос Блейза, когда он, поднимаясь по ступеням, услышал всхлипывания. — Как только Пайк видится с отцом, всегда одно и тоже…» Стало немного стыдно за собственный цинизм, но итальянец искренне не мог понять, зачем проводить встречи, после которых будешь сбегать от знакомых и рыдать в углу. С каких-то пор Пайку полюбился угол именно на Астрономической башне. Он говорил, что там ему становится легче ещё со времён Кэрроу. Именно поэтому Забини не составило никакого труда безошибочно найти «пропавшего» с первого раза. А судя по тому, что сдавленное блеяние раненного штырехвоста только усиливалось с каждым мгновением, Блейз очень зря не взял с собой мантию, ибо обычным платком здесь не обойтись. — Во имя Салазара, Морганы и моего полумёртвого терпения, — тихо проговорил он себе под нос, когда остался последний виток спиралевидной лестницы. — Главное, самому не начать реветь. Перешагнув последнюю ступеньку, Блейз слегка завис, поскольку не смог понять, что увидел. На краю башни стояла Грейнджер, безостановочно захлёбывающаяся в собственных слезах. И, возможно, это уже могло породить массу вопросов, но сгустившееся рядом с ней сине-голубое облако пыли впечатлило куда больше. Когда в башне появился случайный гость, оно издало какие-то нечеловеческие визжащие звуки и рассеялось, а Гермиона шагнула вперёд. — Еб твою мать, — Блейз рванул с места, приходя в себя. Пространство вокруг было каким-то тяжёлым, мешающим. Оно словно пыталось сковать движения. На плече повисла смердящая ладонь усталости, но хватило одного резкого вдоха у края башни, чтобы избавиться от гнетущей дряни. — Аресто моментум._____
Слишком много случайных жертв за такой короткий промежуток времени. Забини нахмурил брови, закусив щеку. Сидящая рядом Луна протянула руку к его лицу, аккуратно погладив. — Тебе нельзя столько напрягаться, — её мягкий голос пустил короткий импульс дрожи по позвоночнику. — Мы все сейчас расстроены. — Ми корасон, — перехватив её кисть, он оставил нежный, короткий поцелуй на ладони, прижимаясь к ней сильнее, — нельзя быть такой понимающей. — Предлагаешь мне забрать кактус? — изогнула бровь Лавгуд. — Я не отдам Бэна! — возмутился Забини. — У нас с ним стресс, и нужен ещё один поглотитель плохой энергии, чтобы вывести его из депрессии. — Невилл как раз недавно говорил, что у его Мимбулус Мимблетония дала отросток. — Оу… — неловко натягивая улыбку, протянул Блейз, — как чудесно… — Думаю назвать её Агнес, — невинно добавила Полумна. — Значит, на какое-то время… — он сконцентрировался, чтобы подобрать подходящие слова, — …мне придётся сменить парфюм. Пока Агнес ко мне не привыкнет. — Ну, если что, у него ещё есть… — она закусила нижнюю губу, намеренно растягивая последнее слово. — Я понял. Агнес, так Агнес, — обречённо прикрывая глаза на несколько секунд, усмехнулся Забини. — Тебя надолго сюда отпустили? — На самом деле, нет, — Полумна без особого удовольствия убрала руку от его лица. — Мне нужно вернуться к себе, а то в вашей башне теперь бывает слишком много посетителей. Несмотря на полное понимание сложившейся ситуации, терпение Блейза понемногу начинало подвывать. Действия авроров были обоснованны и разумны, но никак не помогали чувствовать себя комфортно. Скорее этот непрерывный караван постных лиц введёт в депрессию, чем всё происходящее. — "Необходимость, которую диктуют обстоятельства", — откинувшись на спинку стула, поморщился он. — Они так это называют. — И они правы, — отводя взгляд в сторону, с налётом грусти проговорила Лавгуд. — Сейчас всё так… сложно. — Как там Джинни? — заметив подступающую к её лицу тяжесть, Забини решил сменить тему. — Сегодня её перевели в отдельный бокс, — сдавленно улыбнулась Полумна, рассматривая свои ладони. — У неё получилось нормально поспать, — она перевела взгляд на собеседника, — но ведь ты не о ней хочешь спросить. Блейз сжал губы в тонкую полоску. Иногда его пугала её эмпатия. Даже в такой мрачной обстановке она умудрялась оставаться собой в полной мере и чувствовать то, что скрыто от чужих глаз. Возможно, это было именно то, из-за чего хотелось находиться с ней рядом как можно дольше. Или причина для того, чтобы без оглядки влюбиться. — Он пришёл в себя утром, — чуть приподняв уголки губ, тихо проговорила Луна. — На данный момент его жизни ничего не угрожает, хотя выглядит Драко не лучшим образом. Непроизвольный облегчённый выдох вырвался сам собой. Забини десятки раз на дню отмахивался от мыслей о друге, понимая, что только изведёт себя догадками и предположениями. Однако по закоулкам сознания всё равно прогуливались ядовитые вопросы, неприятно цепляющие мысли. Какого боггарта он там оказался? Какова должна быть причина конфликта, чтобы Малфой убрал палочку и решил размахивать кулаками? Откуда внутри этой мешанины взялась Вейн? — Но следствие пока что никуда не продвигается… — покачала головой Полумна. — Насколько я поняла, Драко ничего не помнит, но согласие на освидетельствование так и не дал. — Какое освидетельствование? — фыркнул Блейз и его глаза расширились. — Омут памяти? Но ведь в этом нет никакого смысла, если воспоминаний просто не существует. — Нет, Бруствер рекомендовал пригласить независимого эксперта, — неловко потирая шею, Лавгуд замолчала. — Легилименция?! — непроизвольно повысив голос, выпалил Забини. — Пока вина не доказана, они не имеют права! — Да, но ситуация весьма непростая. Он вышел из Азкабана всего полтора месяца назад, и его права на личную неприкосновенность не сильно отличаются от… — По его мозгам шарили три месяца и ничего не нашли, — поднимаясь со стула, буркнул Блейз, не сумев сдержать свой темперамент. — Он же не мог просто… Он прервался так резко, словно его окатили ведром холодной воды. Сжав переносицу, слизеринец закрыл глаза, обречённо опуская голову. «Мог», — очевидное утверждение, которое разум вывел крупными буквами перед глазами. Забини знал про уроки легилименции и окклюменции, которые проводились в мэноре, как только у ныне покойной Беллатрисы выдавалась свободная минутка, но не знал, насколько успешно они проходили. Сам Малфой упоминал об этом лишь мельком и чаще случайно, чем открыто. И, если говорить откровенно, Блейз упустил из виду довольно большой пласт жизни своего друга. Если на шестом курсе Драко был невыносим и резок в высказываниях, то после гибели Альбуса Дамблдора что-то изменилось. Вернувшись после летних каникул в Хогвартс, ставший новой резиденцией семейства Кэрроу, вечно гордый аристократ выглядел совершенно отрешенным.2 ноября 1997
(7 курс, первое полугодие, замок Хогвартс, поле для квиддича)
Последний месяц осени традиционно застилал небо кучевыми облаками, наполненными грозовыми раскатами и бесконечными ливнями. Сгущающийся на поле туман ухудшал видимость, но останавливаться и осматриваться, когда вокруг тебя и тут, и там летают оголтелые игроки и пара бладжеров, — точно самоубийство. Периодические визги фанатского сектора во время грома звенели в голове. Блейз мотнул головой, возвращая себе ориентацию в пространстве. Периферическое зрение зацепило трибуну Гриффиндора, на которой происходили какие-то странные движения. Чуть снизив скорость, итальянец обратил внимание на беспокойства младших курсов, среди которых Алекто пыталась кого-то найти. «Сука бесцеремонная, — отвращение потекло по венам. — «Уже и сюда припёрлась. Скоро метлу возьмёт и будет новые правила судьям диктовать». Пролетевший мимо бладжер вынудил его пригнуться ближе к черенку метлы. Сильный порыв ветра ударил по лицу, сбив дыхание. Забини почти завис в воздухе, заметив в десятке ярдов Малфоя, который, видимо, забыл о том, что идет игра. Он находился чуть выше трибун красно-золотого факультета и внимательно наблюдал за гвалтом, устроенным Кэрроу. Его глаза мельком окинули всё поле, и он прищурился, когда бладжер, отбитый Гойлом, на полной скорости понёсся в сектор младшекурсников. Драко еле заметно улыбнулся, когда, вместо того, чтобы достать палочку и просто сменить траекторию полёта мяча, Алекто, напротив, сместилась правее, подставляясь под удар. Пищащие детишки бросились в стороны, а ведьму сбило с ног и впечатало в деревянные лавки. Брови Забини сами собой поползли вверх, когда сидящая на самой верхушке Макгонагалл поднялась и неторопливо направилась к пострадавшей. Профессиональная этика превыше всего, но у великовозрастной кошки точно был шанс предотвратить это происшествие. Хотя в общем и целом слизеринец поддерживал её нерасторопность. Это сучье семейство никому не нравилось. Переведя взгляд чуть выше, Блейз поджал губы. Малфоя уже не было на прежнем месте.______
Под кожей пробежал холодок. Если Малфой освоил тонкое искусство легилименции настолько хорошо, что палочка уже стала ненужным довеском, то оклюменция для него не составила бы особых трудностей. В таком случае он смог бы утаить от Министерства практически всё, что угодно. И один Мерлин знает, как ему хватило сил, чтобы сохранить своё молчание на протяжении всего срока заключения. — Блейз? Что-то не так? — настороженный тон Луны вырвал его из собственных мыслей. — Я не уверен, — прикусив щёку, он отрешённо осел на стул. Повисло неловкое молчание. Говорить о своих догадках не имело никакого смысла, пока Забини сам не разобрался, насколько они правдивы. Это может вызвать лишние предвзятость и беспокойство. — Тогда лучше не говори, — непринуждённо улыбнулась Лавгуд, поднимаясь со своего места. — У каждого должны быть свои секреты, — она подошла к слизеринцу и приподняла его лицо за подбородок. — Захочешь поделиться — расскажешь. Растерянность и немой восторг смешались, выдворяя все паршивые мысли из головы. Она наклонилась ближе, аккуратно касаясь губ мягким поцелуем, пуская по телу осторожную, успокаивающую негу. В груди разлилось тепло вместе с покалывающим желанием. Руки обвили девичью талию, притягивая её к себе. Мысли начали гаснуть, а вдоль позвоночника поползли горячие импульсы, вынуждающие мышцы хаотично сокращаться. — Общая гостиная — не самое лучшее место, — отстранившись на несколько дюймов, констатировала Полумна. — Я не смогу сослаться на терапевтическую необходимость? — жалобно протянул Блейз, утыкаясь лбом в её ключицу. — У Макгонагалл и так достаточно поводов, чтобы отбиваться от авроров, — погладив его по голове, добавила она. — Давай не будем добавлять ей ещё один. Забини удручённо потёрся носом о её рубашку, сжимая руки на талии сильнее. На мгновение захотелось захныкать, как инфантильный ребенок, которому не купили очередную шоколадную лягушку. Но вместо этого он только сильнее вдохнул, наполняя лёгкие исходящим от Полумны запахом мёда и ванили. Нужно просто потерпеть. Весь этот кошмар, происходящий вокруг, обязательно закончится, и жизнь вернётся в привычное русло. Рано или поздно. — Вечно права, — запрокинув голову, он поморщился, глядя ей в глаза. — Не оставляешь ни одного шанса на сопротивление. — Тогда просто перестань сопротивляться, — широко улыбнулась Лавгуд.***
— Мистер Малфой, вам запрещены резкие движения, — строго проговорила Помфри. — Сколько раз можно повторять? — Хотел проверить лично, — сдавленно пробубнил Драко, обречённо оседая обратно на подушку. Грудина остро заныла, а рассеченная над выломанным ребром кожа то и дело кровила от каждого неосторожного движения. Мышцы кистей слушались через раз из-за вывихнутых в процессе борьбы плечевых суставов, да и в голове то и дело что-то скрежетало, будто кто-то водил вилкой по пустой тарелке. Протянув левую руку к тумбочке, Малфой подцепил пальцами книгу и, не рассчитав теперешнее состояние своего организма, уронил стакан. Зачарованное стекло со звоном отскочило от пола и покатилось под кровать. Пальцы дрогнули, и корешок книги выскользнул, повторив судьбу стакана. «Бля…» — предвкушая возмущение главного лекаря, Драко осёкся, непроизвольно сжав кулак, отчего боль только усилилась. — Мистер Малфой! — повышая голос, повторила целительница и направилась к нему, — я же сказала: если что-то требуется, просто попросите, — она подняла всё с пола, поставила стакан на тумбочку и протянула ему книгу, — или вы хотите провести здесь лишнюю неделю? — Благодарю, — подавляя свою раздражительность, коротко бросил Малфой. Он проигнорировал её вопрос, метнув короткий взгляд на аврора, стоящего у двери общей палаты. Как бы Макгонагалл ни была уверена, что такова необходимая мера безопасности, Драко прекрасно понимал, что это его личный конвой. Иначе страж порядка, как минимум, находился бы снаружи, а не внутри, как и положено во время комендантского часа. Вероятнее всего, как только состояние здоровья станет приемлемым, аристократ сменит место жительства на одинокий остров в Северном море. Взгляд сам собой скользнул на закрытую дверь отдельной палаты, в которой находилась Уизли. Малфой сглотнул. Замешательство прошло ещё вчера. Он не помнил ровным счётом ничего из событий того дня: ни как встал с кровати, ни завтрак, ни урок Астрономии, ни злополучный коридор. Голова начинала раскалываться каждый раз, когда он пытался выудить из неё хотя бы одно воспоминание. Следователи на данный момент не давали никаких комментариев или хотя бы предположительной версии событий. Они словно издевались, дотошно выверяя каждую бумажку. Бруствер велел проверить все зафиксированные истории болезней с начала года, в том числе и недавний несчастный случай Грейнджер. Конечно, Драко было положено ничего не знать, но и не запрещено слушать, как мадам Помфри сочувственно вздыхает, делясь переживаниями с другими лекарями. Однако, когда Малфой услышал про предположительную попытку самоубийства, которую приписывали гриффиндорской героине, он подумал, что слишком сильно ударился головой, и у него слуховые галлюцинации. Он мог представить, как Дафна задохнулась от количества пудры, которое наносила на лицо, или как Крэбб переел кексов до разрыва желудка, или Рональда, болтающегося в петле от безысходности, но не Гермиону. Практически любого, кроме Поттера и Грейнджер. Первый мог бы погибнуть только от бесконечных истерик и идиотизма, но вторая просто не позволила бы ему это сделать. И теперь они оба даже напоминали Малфою вполне нормальных людей. Скорее, Гарри был близок к этому, а Гермиона… Драко не хотел о ней думать в данный момент. Сейчас его положение не предполагало никаких заигрываний, а уж тем более с больничной койки. Бывший узник, который рискует снова оказаться там, откуда вышел меньше двух месяцев назад. Слизеринец предполагал, что у него есть такая возможность, но явно не за то, чего он даже вспомнить не в силах. Входная дверь приоткрылась с негромким скрипом. Коренастый, темнокожий мужчина в тёмно-сером пальто мельком взглянул на аврора, стоящего у двери. Тот лишь торопливо кивнул в сторону Драко. Пришелец развернулся на каблуках и широко улыбнулся, встретившись взглядом с аристократом. «Старый знакомый…» — уголки губ Малфоя иронично поползли вверх. Цербер Лангарм. Единственный в Лондоне волшебник, которого заключенные Азкабана называли «псиной» вполне заслуженно. Аластор Грюм погиб и уступил своё место преемнику, который также не славился гуманным методами работы. Идеальный послужной список, вышколенные манеры и умение вовремя закрывать глаза.17 мая 1998
(14 день заключения под стражу, тюрьма Азкабан, четвёртый допрос)
Спустившись по лестнице до второго этажа, Драко лениво размял плечи, сводя лопатки вместе. Конвоир в очередной раз загремел ключами, пытаясь найти нужный. Если бы на работу в Азкабан брали волшебников с интеллектуальным развитием выше слизня, то дело наверняка бы продвигалось куда быстрее. — Лицом к стене, — рявкнул конвоир. — Можно подумать, тут есть что-то, кроме стен, — без особого интереса протянул Малфой, запрокидывая голову назад. — Говорить будешь, когда спросят, — наконец-то обнаружив необходимый ключ, пробубнил тюремщик и открыл дверь — Вперёд. Тяжёлая рука подтолкнула в спину, когда узник пересекал порог, но это больше не вызывало эмоций. Скучно и однообразно. Охранникам этого места следовало бы развить хоть какую-то фантазию. Привычное тёмное помещение отличалось от камеры лишь тем, что имело некоторое разнообразие в обстановке: чуть лучше освещение, чуть меньше грязи, чуть больше мебели. По центру неизменно стояли тяжелый дубовый стол на массивных железных ножках и два деревянных стула. Не случайное разнообразие. Дерево легче ломать о хребты заключённых при необходимости, и вероятность тяжёлых травм куда ниже. — Мистер Малфой, — разводя руки в стороны, улыбнулся Ланграм, входя в помещение, — в прошлый раз у нас как-то не сложился диалог, — он прошёлся по допросной, занял ближайший к двери стул и указал на противоположный. — Я искренне надеялся на скорую встречу. — Не мог отказать в свидании, — занимая предлагаемое место, Драко склонил голову на бок, — если уж вы скучаете. В открытую настежь дверь зашёл ещё один служитель правопорядка и затворил её наглухо. Он начал описывать полукруг по помещению, делая скучающий вид. Заключённый усмехнулся. Привычный сценарий, без изменений и нововведений. Всё по строгому личному списку Цербера. — Я предполагаю, что вы могли бы прояснить мне некоторые моменты, — следователь достал из внутреннего кармана пальто свиток пергамента, неспешно разворачивая его, — относительно обстоятельств смерти Эдварда Тонкса. — Понятия не имею, кто это, — пожал плечами Малфой. — Странно, — с наигранным удивлением на лице кивнул Ланграм, — а вот ваш бывший однокурсник — Винсент Крэбб — помнит обратное, — он сцепил руки в замок и облокотился на край стола. — Как же такое может быть? — Вы можете поинтересоваться у него, если… Драко не успел договорить, как чужая рука дёрнула его за волосы, приложив челюстью об стол. Прохладная поверхность отпечаталась на щеке, посылая резкий импульс боли по организму. Чужие пальцы выскользнули из волос, давая возможность вдохнуть. Перед глазами слегка покачнулось пространство, но мысли остались непоколебимыми. Выпрямившись, Малфой поджал губы, чувствуя, как во рту появился знакомый неприятный привкус. — Простите, кажется, я отвернулся, но спрошу ещё раз, — достав из внутреннего кармана платок платинового цвета, Цербер бросил его на стол перед Драко. — Последние следы Эдварда Тонкса были обнаружены в Запретном лесу. Он был передан в мэнор? — У нас очень большое поместье, — поморщился аристократ, сплюнув кровь на светлую ткань, — я мог не заметить прихода гостей. — Как невоспитанно, мистер Малфой, — с лёгким разочарованием скривился Ланграм. — Обстановка не располагает, — ядовито улыбаясь, ответил Драко. — Тогда продолжим, — терпеливо кивнул Цербер.______
Если составить список колдунов и ведьм, которых Малфой не желал бы встретить в нынешнем состоянии, то Цербер был бы в первой пятерке. Тяжесть в голове мешала формулировать собственные мысли, не то что сопротивляться чужой легилименции. Однако на такое грубое нарушение в стенах школы аврор не пойдёт, даже несмотря на ограничения условно освобождённых узников. Подошедший к изножью кровати Ланграм остановился, с удовольствием оценивая состояние Малфоя. Он словно растягивал этот момент, совершенно не торопясь начинать разговор. — Пришли справиться о моём здоровье? — чувствуя, как на шее дёрнулась мышца от раздражения, поинтересовался Драко. — Естественно, — воодушевлённо согласился аврор, — меня крайне интересует состояние моих подопечных. «Уёбок», — слово чуть не вырвалось наружу, но удачно застряло в глотке. — Мне, к сожалению, пока не велели собирать вещи, — нервозность проскользнула в голосе Драко, несмотря на попытку сохранять самообладание. — Я лично пришёл для того, чтобы ознакомить вас с рапортом, относительно предварительных результатов текущего следствия. — Ланграм, глядя ему прямо в глаза, протянул свиток, — Естественно, это не положено делать на данном этапе расследования, однако в вашем случае я готов сделать исключение. Сердце пропустило удар, затем ещё один. В голове появился лёгкий шум, когда их взгляды встретились. Что бы Малфой ни думал об этом волшебнике, Цербер был упорен и дотошен. Челюсть Драко сжалась. — Ох, как некрасиво с моей стороны, — аврор обошёл кровать слева, улыбаясь шире, — вам же, наверное, нельзя сейчас перенапрягаться. — Благодарю, — сухо бросил Драко, взяв пергамент. Пальцы по-прежнему паршиво слушались хозяина, но это не имело никакой связи с натянувшимися нервами. Аккуратные, мелкие буквы, так хорошо знакомые по десяткам отказов от претензий после допросов.«Изучив улики и место происшествия, следствие восстановило события, произошедшие 19 сентября 1998 года. Студенты 8 курса факультета Слизерин — Теодор Нотт и Драко Малфой, условно освобождённые согласно декрету о военных преступлениях, по предварительному сговору планировали совершить действия насильственного характера в отношении студентки 7 курса факультета Гриффиндор — Джиневры Уизли…»
Аристократ прикрыл глаза. Большего абсурда он не читал даже в личных записях Брутуса Малфоя, который был радикалом практически столь же фанатичным, как и Волан-де-Морт. Захотелось порвать эту писанину, но такая реакция только порадует Ланграма, а Драко был не настолько в отчаянии, чтобы преподносить ему подобные подарки.«…Воспользовавшись открытым доступом к студенческому расписанию и эмоциональным потрясением мисс Уизли от несчастного случая, произошедшего с мисс Грейнджер, Теодор Нотт и Драко Малфой рассчитали предположительный маршрут, по которому пострадавшая направлялась в Больничное крыло замка Хогвартс, и совершили нападение возле лестничного пролёта второго этажа Большой башни.
Подозреваемые обезоружили мисс Уизли, но направляющаяся на урок Травологии мисс Ромильда Вейн вмешалась в конфликт, вследствие чего была жестоко убита на месте. Непреднамеренное убийство стало причиной разногласий среди подозреваемых, что привело к конфликту, по итогам которого Драко Малфой получил травмы, приведшие к потере сознания и последующей госпитализации, Теодор Нотт скрылся с места преступления, воспользовавшись проходом в статуе Одноглазой ведьмы, ранее использовавшимся во время боевых действий…»
Внутри ничего не дрогнуло. Драко, конечно, мог сомневаться в собственной памяти и иногда даже в адекватности, исходя из того, что происходило в его доме год назад, но даже будучи пьяным или под запрещёнными веществами не пошёл бы насиловать Джинни. Единственным возможным вариантом, при котором вся эта писанина могла хоть как-то коррелировать с реальностью, было «Империо». Но Теодор являлся не настолько чокнутым, чтобы реализовывать свои пристрастия таким образом. По крайней мере, Малфой на это надеялся. — Сомнительная беллетристика, — он поджал губы, выдавливая из себя напускное равнодушие. — Предварительные наброски, — ничуть не смутившись, отмахнулся Цербер, — но вы, видимо, не заметили приложение. Аристократ неловко сдавил пальцами пергамент и обнаружил второй лист. Это было не просто приложение, а официальный запрос, уже подписанный Кингсли Бруствером.«В связи с с изложенным, а также невозможностью опросить единственного свидетеля — Джиневру Уизли — ввиду нестабильного состояния её здоровья, прошу разрешения на незамедлительную проверку подозреваемого — Драко Малфоя — посредством легилименции для дальнейшего расследования и поимки Теодора Нотта, предположительно, несущего угрозу гражданам магической Британии…»
Понадобилось около десяти секунд, чтобы по извилинам потекли хоть какие-то цензурные мысли. В лучшем случае, после такой экспертной проверки, Драко останется идиотом до конца жизни, а в худшем — его ждет билет в одну сторону до первого попавшегося дементора и стен Азкабана, что практически равноценно первому пункту. Во время заключения процесс «дознания» ограничивали незначительными физическими повреждениями. Нельзя было притаскивать узника без приговора полумёртвым обратно в камеру и делать вид, что ничего не произошло. Избиения проводились аккуратно, чтобы внешние побои никак нельзя было идентифицировать как превышение полномочий, а потому сознание так или иначе оставалось незамутнённым. Но с разбитой головой у Малфоя элементарно нет шансов скрыть участки памяти, выдающие его преступления. Он не сможет воспользоваться правом на неприкосновенность личности, как только Ланграм найдёт хотя бы одно имя пропавшего во время смуты волшебника. Все нераскрытые дела военного времени, в которых упоминался мэнор, вновь обретут второе дыхание. Непреложные правила Азкабана, требующие предоставить заключённым «безопасность» на период отбывания срока, не допустят пребывания волшебника, который способен использовать легилименцию без палочки. Драко как социально-опасный элемент непременно должен будет лишиться рассудка прежде, чем сможет навредить кому-то из охраны или сокамерников.10 мая 1997 (6 курс, второе полугодие, Малфой-мэнор, темницы)
Неровный свет от факелов рябил, отражаясь от стен. Молодой наследник вдохнул чуть глубже, пытаясь очистить свой рассудок. Стэнли Шанпайк в полусознательном состоянии болтался на цепях, еле касаясь коленями пола. Кондуктор, который так неудачно подвернулся под руку Пожирателям во время очередного ночного рейда по Лондону. — Я должна видеть результат, — нетерпеливо прошипела Беллатриса. Её голос выцарапывал внутри черепа корявые отметины, скрипя и раздражая. Она только мешала своим бесконечным понуканием по поводу и без. На мгновение прикрыв глаза, Малфой абстрагировался от запаха сырости и полустонов, периодически срывающихся с губ случайной жертвы. Спокойствие и равнодушие. Никаких сторонних эмоций и чувств. Распахнув глаза, Драко запустил руку в волосы Стэнли, вынуждая его посмотреть на своего мучителя. Рваный выдох вырвался из истерзанной груди, когда легилимент уловил страх в глубине тёмно-синих глаз. Мгновение растянулось, превращаясь в вязкую, склизкую массу, а пространство вокруг утонуло в подёргивающихся зрачках, почти обезумевших от боли и ужаса. Чужие ощущения заполнили опустошённый разум Малфоя, вливаясь бурной рекой в сознание. Он чувствовал запах старого автобуса и слышал скрип креплений многоуровневых кроватей. Он видел, как храпящие волшебники переворачиваются на своих местах, поправляя пледы с заплатками. Вестибулярный аппарат не шелохнулся, когда транспорт резко свернул влево. Спустя месяцы непрерывных тренировок и тайной беготни из Хогвартса в отчий дом, Драко был внутри чужой головы, не разрушив сознание и не воспользовавшись палочкой. У него получилось.______
Желанный и редкий талант, забравший уйму сил и времени, теперь был неумолимым приговором. Никто из ныне живущих не мог знать или рассказать о нём, кроме самого сознания Малфоя, которое так некстати дало слабину из-за травм. — Здесь не хватает подписи, — аристократ поджал губы и поднял взгляд на аврора. — Насколько я знаю, в данный момент подобные решения уполномочено принимать только одно лицо, в ведении которого я нахожусь. Ланграм склонился ближе к собеседнику и ехидно ухмыльнулся. От его самодовольства выворачивало наизнанку. Сухожилие на шее непроизвольно дёрнулось, выдавая неприязнь Драко. Сильный, удушающий запах терпкого одеколона с нотками дуба и вербены ворвался в лёгкие. — Прямо сейчас оригинал этого прошения находится в директорской башне, — Цербер чётко произнёс каждое слово, смакуя и наслаждаясь. — Министр лично контролирует ведение этого дела. «Пиздец, — обречённо пронеслось в сознании. — А если учитывать их дружбу и старое знакомство, то это двойной пиздец». — И этот вопрос должен быть урегулирован в течение суток, — склонившись к самому уху оппонента, прошептал Цербер. — Мы оба знаем, где твоё место. — Вина не доказана, — едва сдерживая свою злость, фыркнул Малфой, — господин аврор. Но это был лишь вопрос времени. Отстранившись, Ланграм выпрямился в полный рост. По нему было видно, что он никак не собирается парировать. В этом не было никакой нужды. На сей раз на его стороне стояла не только большая буква закона, но и обстоятельства, складывающиеся для работника Министерства самым благополучным образом. Минерва не сможет долго сопротивляться. Несмотря на то, что директриса была довольно лояльна к бывшим узникам, в данный момент она сама пребывала не в лучшем положении. Кингсли наверняка будет давить и добьётся нужного результата. — Скорейшего выздоровления, — отходя от кровати, бросил Цербер. — Я сделал эти копии специально для вас, — он кивнул на свитки. — Хотел, чтобы вы как можно лучше представляли, что вас ожидает впереди. Ланграм сделал ещё один шаг спиной, а затем развернулся, оставляя Драко один на один с осознанием грядущего приговора. Ненависть, бурлящая в теле, начала понемногу утихать, сменяясь растерянностью. Малфой смог провести больше трёх месяцев в тюрьме, удерживая при себе немыслимое количество секретов, а погубила его одна маленькая рыжая ведьма из семейства Уизли. Очень иронично. Вновь задержавшись взглядом на закрытой двери отдельной палаты, Малфой поджал губы. Он даже никогда не воспринимал её как девушку. И проблема заключалась не во внешнем виде. Сама по себе Джинни была неплохо сложена и имела определённую популярность среди мужской части Хогвартса. Но, по личному мнению Драко, ведьма являлась чрезмерно бойкой и дерзкой, даже когда это совершенно не требовалось. Слишком звонкий и заливистый смех, слишком громкий голос, слишком развязная манера поведения. Она вся была слишком. Но несмотря на это, слизеринец ощущал внутри давящее чувство стыда. Оно пробивалось маленьким ростком, который зародился ещё до того, как он впервые пришёл в себя в Больничном крыле. И Малфой уже не мог быть полностью уверен в своей невиновности. Конечно, он делал вещи намного хуже, чем то, что ему вменяло следствие, но Драко никогда это особо не трогало. Практически всё насилие, которое он совершил в своей жизни, молодой волшебник считал обоснованным. В разное время и по разным причинам, но обоснованным. Даже если ему не особо нравилось смотреть на обилие пыток, которые происходили в мэноре, то, по большому счёту, спустя год Малфою стало совершенно всё равно. Он не знал почти никого из этих волшебников и не имел к ним никакого отношения. Его философия была проста: люди умирают постоянно, и нет никакой разницы, где именно. Но взгляд на мир дал слишком сильную трещину, когда жестокость коснулась хорошо знакомых с детства людей. Смотреть, а тем более участвовать, совершенно не хотелось. Это отзывалась каким-то мерзким послевкусием, впитываясь в кожу так сильно, что невозможно отмыть. Уизли не была ему подругой, а он не был борцом за справедливость. Однако это бестолковое чувство вины всё равно клубилось в венах. Глупо и иррационально. Именно так, как и должно быть у нормальных людей. Наверное.***
Взглянув на часы, Гермиона обнаружила, что прошло только десять минут с начала урока. Она оперлась на тыльную сторону ладони, почти укладываясь на парту. Заунывные речи профессора Вектор убаюкивающе влияли на сознание. И как только Грейнджер раньше не замечала, что нумерология такая скучная? Кажется, в один из рождественских праздников Гарри подарил ей «Новую теорию нумерологии», и сейчас ей стало абсолютно не понятно, как её мог впечатлить такой подарок. — Итак, к сегодняшнему уроку вы должны были составить личные матрицы событий на текущий год, — воодушевлённо прощебетала профессор Вектор, пробегая взглядом по ряду студентов. — Мистер Финнеган, напомните нам, пожалуйста, с чего нужно начинать расчёты? — Кажется… — почесав затылок, неловко протянул Симус, — я немного забыл… — Что ж, — многозначительно поджав губы, профессор всплеснула руками, — тогда сейчас мисс Грейнджер поможет нам в этом вопросе. Внимательно вглядываясь в паука на потолке, Гермиона не поняла, что обращаются именно к ней, пока Поттер не ткнул её пальцем в плечо. Уловив его удивлённый взгляд, она с недоумением оглянулась по сторонам. — А на сегодня было что-то задано? — слегка поморщилась Грейнджер. — Я просто не знала. В классе повисла настолько оглушающая тишина, что можно было услышать, как муха, попавшая в паутину, всё ещё жужжит. Всеобщее непонимание переросло в короткие перешёптывания, раздражая умиротворение, царившие внутри неё. Сама же Гермиона не видела ничего страшного в том, что в первые за восемь лет не выполнила домашнее задание. — Давайте не будем поднимать шум, — нервно улыбнувшись, выдавила Вектор. — И, пожалуй, разберём тему с самого начала. — Было бы неплохо, — фыркнул Рон, откидываясь на стуле, — а то вечно говорят, что я один чего-то не понимаю. Сидящий слева Гарри недовольно пробубнил что-то себе под нос, тяжело вздохнув, но Грейнджер его переменчивая нервозность мало волновала. Она и так всё утро за завтраком слушала скучные извинения Рональда, который уверял в том, что Браун — это всего лишь глупая ошибка, и что-то говорил про вечную любовь. Но она прослушала половину, так как её больше интересовал яблочный штрудель в тарелке. Да и в общем и целом она на него вроде уже не злилась. Или злилась. Все эмоции вдруг стали одной большой серой массой, практически не отличаясь друг от друга. Гермионе не хотелось ничего выяснять или что-то делать, поэтому она просто кивнула, избегая дальнейшей дискуссии. Разумом Грейнджер вроде понимала, что должна беспокоиться о погибших товарищах, о ментальном здоровье подруги, обо всём произошедшем в замке за последние несколько дней. Но вместо привычных переживаний и нервных попыток решить все проблемы разом, она испытывала безразличие. Ей элементарно не хотелось ничего делать. И, что было гораздо хуже, её это устраивало. — Ты слышала, что случилось с Филчем? — тихо спросила сидящая впереди Парвати у своей соседки. — Это же просто слухи, — шёпотом ответила Демельза Робинс. — Да и вообще, кто поверит, что завхоз пытался ночью вскрыть шкафчик с дурманящими зельями? — Ой, с каких пор тебя вообще беспокоит достоверность? — оскорбилась Патил. — Было бы неплохо, если бы тебя тоже это беспокоило, — сухо ответила Демельза, возвращаясь к своим записям. «Да кому какое дело, как веселится этот старый хрыч? , — лениво зевнув, подумала Гермиона. — Может, человеку захотелось на старости лет развлечься. Я тут и сама скоро со скуки помру». Ей казалось, что минуты длятся вечность. Никогда прежде она не воспринимала лекции настолько нудными, хотя, возможно, это происходило из-за того, что она уже прочитала от корки до корки всю базовую программу по нумерологии ещё в июле. И сейчас сама не понимала, зачем ей вообще нужны эти занятия. Она могла более продуктивно провести время в постели, вместо того, чтобы делать множество ненужных энергозатратных телодвижений. — Ты не собираешься ничего конспектировать? — с сомнением спросил Гарри, кинув взгляд на пустой пергамент, лежащий перед Грейнджер. — Сейчас она скажет, что нужно обратить особое внимание на связь чисел этого года и года твоего рождения, — без особого энтузиазма ответила она, разглядывая паука, который повис на тонкой нити. — … и в первую очередь нужно сопоставить текущий год с годом вашего… — Так ты знала? — удивился Поттер, прекратив писать. — Но почему тогда не… — Потому что не хочу, — предвидя очевидный вопрос, перебила его Гермиона. — А тебе лучше записывать, я не буду потом опять делать за вас с Роном очередное эссе. Периферическое зрение уловило замешательство Избранного, но ей было слишком лень что-то ещё ему говорить. В конце концов, она тоже имела право на отдых. Хотя что-то ей подсказало, что всё-таки нужно сходить к Джинни после обеда. Какое-то лёгкое, еле проклёвывающееся беспокойство теплилось где-то между рёбер, отвлекая от созерцания арахнологической драмы, развернувшейся в верхнем левом углу кабинета. С трудом дождавшись окончания урока, Гермиона нехотя скинула канцелярские принадлежности, которыми даже ни разу не воспользовалась, в сумку и с облегчением направилась к выходу. Поттер и Уизли терпеливо ждали, пока волшебница выйдет из класса. «Опять привяжутся…» — мысль вязкой каплей стекла по коре мозга. Сейчас ей наверняка будут снова задавать идиотские вопросы или, что ещё хуже, пойдут её провожать до башни координаторов. Не прошло и двух десятков ярдов, как нетерпеливый Рональд, бесконечно оборачивающийся по сторонам, выпалил: — Я тут вспомнил, у меня есть некоторые дела… — Какие? — с пренебрежением фыркнул Гарри. — Всё в порядке, — отмахнулась Грейнджер, не взглянув в его сторону. — Пусть идёт. — Милая, ты чудо, — широко улыбнувшись, Рон наскоро чмокнул её в щеку и юркнул в соседний коридор. Проигнорировав испытующий взгляд Поттера, ведьма продолжила идти, хотя прекрасно знала, что так просто он не сможет промолчать. Весь вчерашний вечер друг без умолку сообщал ей свои предположения и догадки относительно событий, происходящих в Хогвартсе. Бесконечно сокрушался о том, как он виноват, что невнимательно относится к своим близким, и как переживает за Джинни. — Я тебя совершенно не узнаю, — почти у самых дверей координаторской башни обречённо протянул Гарри. — Ты правда думаешь, что всё в порядке? Тебя совершенно не интересует, куда он пошёл и зачем? Ты действительно его простила? — Да. Нет. Может быть, — без каких либо уточнений ответила Грейнджер, заходя в гостиную. — Спасибо, что проводил… — Тебя не волнует ни синяя дрянь, которая до сих пор на твоей руке, ни измена парня, ни смерти Дина и Ромильды, ни нападение на подругу! — Поттер вошёл следом, проходясь по комнате и разворачиваясь к ней лицом. — Такое чувство, что тебя вообще ничего не волнует! — Полностью поддерживаю, — поднимая руку из-за спинки дивана, вмешался Забини. — Не заметил тебя, — обернувшись на голос, коротко буркнул Гарри. — Привет. — И ещё я искренне считаю, что лежание вниз лицом — не лучшая работа для координатора, — принимая сидячее положение, добавил Блейз, оперевшись локтем на светлую ткань. — И вообще ничем хорошим не грозит, — он перевёл взгляд на Поттера. — И да, привет. — Вы преувеличиваете, — складывая руки на груди, Гермиона поджала губы. — Я просто устала. — Я еле поднял тебя с кровати, чтобы вытащить на завтрак, — парировал друг. — А вчера ты сказала, что побег Нотта — это ничего страшного, — склонив голову на бок, хмыкнул слизеринец. — Она не сделала домашку и отпустила сейчас Рона хер знает куда! — повысил голос Гарри. — Ну, домашка — это уже серьёзно, — иронично закивал Забини, сводя брови вместе. Как бы Грейнджер ни старалась вынести все эти комментарии спокойно, на последнем предложении Блейза глаза сами собой закатились в безуспешной попытке увидеть затылок изнутри. Всё это звучало в голове как одинаковое бесполезное бла-бла-бла, чтобы лишний раз вынудить ведьму начать что-то делать. Но даже демонстративное недовольство никак не остановило двух энергичных поборников морали. Они всё так же упорно сыпали свои доводы с обеих сторон, превращаясь в фоновой шум. Осознавая, что лекция о высоких моральных идеалах закончится очень не скоро, Гермиона выбрала ближайшее кресло. Стараясь пропустить мимо ушей всю информацию, которую ей доносили уже по третьему кругу, она заметила, как на лестничном пролёте появилась Лавгуд. — Мерлин, вы такие громкие, — слегка поморщившись, когтевранка отодвинула стул, стоящий возле большого стола. — Я что-то пропустил? — скривился Гарри. — Ой, мы сейчас вообще говорим не об этом, — уклончиво отмахнулся Блейз. — Я с ним встречаюсь, — указав в сторону слизеринца, заявила Полумна и уселась на стул, — но эта новость терпит, в отличие от текущих. — Да, наверное, — неуверенно сказал Поттер, пытаясь переварить информацию. — Может, вы это обсудите, а я пойду? — с надеждой в голосе поинтересовалась Грейнджер, опираясь ладонями на подлокотники кресла с обеих сторон. — Нет уж, сиди, — фыркнул друг, судорожно вдыхая. — Пока мы не разберёмся с твоей заторможенной реакцией на всё подряд, никто никуда не уйдёт. Она обречённо рухнула в кресло, откинув голову назад. Прищурившись, заметила, как вдоль стыка, соединяющего правую стену и потолок, потянулся тонкий фиолетовый шлейф дыма. Он спустился вниз, в самый тёмный угол, сгущаясь и клубясь. Дверь в башню приоткрылась, отвлекая от странного туманного скопления. Выискивая что-то в сумке, недовольный Уизли переступил порог. — Ты что-то хотел? — с лёгкой улыбкой спросил Забини ещё до того, как тот поднял голову. — Да, Винсент сказал, что ты вчера упёр… — резко закрыв сумку, Рональд поднял голову, и его глаза расширились, а фраза оборвалась. — Да-да-да, — многозначительно протянул Блейз, доставая из кармана ключи. — Так неловко. Я же не думал, что кто-то решит воспользоваться раздевалкой в день, когда нет тренировок, — он придал лицу самое невинное выражение, на какое только был способен, — вот и решил оставить их у себя до завтра. Но если тебе нужно, то конечно. — Сука, — сквозь зубы проговорил Поттер. — Абсолютно согласен, — спокойный баритон привлёк внимание всех в гостиной. Обернувшись на тот самый угол, Грейнджер обнаружила молодого брюнета в костюме тёмно-сливового оттенка. Он расплылся в широкой улыбке. Входная дверь громко захлопнулась, подтолкнув Рональда внутрь комнаты. Гарри и Блейз моментально выхватили палочки, направляя их на незнакомца. — С гостеприимством у вас так себе, — неспеша осматривая обстановку, тот сделал пару шагов и слегка скривился, — да и со вкусом не очень. — Кто такой? Как здесь оказался? — сводя брови вместе, Поттер описал палочкой полукруг. — Хорошие знакомые не берутся невесть откуда. — Так, героя мы уже нашли, давайте определимся с остальным набором, — незнакомец перевёл взгляд на Блейза. — А на плантациях сегодня выходной? — Сбежал, пока хозяин не видит, — саркастично фыркнул Забини. — На вопрос отвечай. — Забавный мальчик, надо будет цену уточнить, — переводя взгляд на Полумну, визитёр как-то игриво выгнул бровь, — и маленькая лапушка здесь. — Хлебало закрой, — рявкнул Блейз. — Тогда я не смогу ответить на вопросы, — разводя руками, снисходительно ответил незваный гость. — Но твоё предложение мне нравится. Гермионе показалось, что незнакомец сделал лишь непроизвольное движение пальцами, но Забини тут же осел в кресло, словно приклеившись к нему. Гарри выпустил оглушающее проклятие, но молодой человек только цокнул, склоняясь к волшебнику ближе: — Тебе есть, чем заняться, пока взрослые беседуют. В его чёрных глазах сверкнул еле заметный фиолетовый огонёк, отчего всю комнату затопило какой-то тяжёлой волной гнёта. Грейнджер почувствовала, как все мышцы в теле напряглись, а сердце начало биться чаще. По мыслям потёк лёгкий, дурманящий туман, раздражающе влияющий на сознание. Пока Гермиона изучала непривычные ободряющие импульсы в своём организме, Поттер как зачарованный развернулся и направился к Рональду, который со столь же угрожающим видом шёл в его сторону. — Сегодня тоже кто-то умрёт? — внезапный спокойный вопрос Лавгуд оглушающе прозвучал в гостиной. Гриффиндорцы сцепились, непрерывно бубня себе под нос нецензурные оскорбления в адрес друг друга. В основном речь шла про обман, измену и бесчестие. Незнакомец чуть пристальнее в них вгляделся и отрицательно качнул головой. — Не настолько они друг другу не нравятся, — с долей разочарования поджал губы он и направился к Грейнджер. — А вот и овощная лавка. — Что? — мотнула головой ведьма. Сидящий в кресле Забини начал зеленеть, по-прежнему не двигаясь. Вена на его шее вздулась, по грудной клетке прошлись хаотичные спазмы. — Ты сказал, не не умрет, — настойчиво повторила Полумна. — Ах да, — подойдя на расстояние меньше полуярда к Гермионе, незнакомец чуть приподнял ладонь, и Блейз судорожно втянул воздух. — Всегда забываю. — Ты его знаешь? — севшим голосом обратился итальянец к Лавгуд, пытаясь восстановить дыхание. — Виделись, — пожала плечами она. Растерянность промелькнула где-то на задворках сознания, когда он склонился ближе, заглядывая прямо в глаза. Всё нутро сжалось под его пристальным взглядом, шипя и противясь. Гермиона дёрнулась от звонкого скрипа дерева об пол, когда возня Рона и Гарри добралась уже до стола. Не обратив никакого внимания на кутерьму за спиной, незнакомец выпрямился и неодобрительно закусил нижнюю губу, рассуждая о чём-то про себя. — Ну, раз не получается обходным путём, давай зайдём "с парадного", — после этих слов его радужки и зрачки залило фиолетово-сливовыми красками. Весь цветовой спектр мира внезапно сузился до одного оттенка. Кровь в жилах закипела, вытесняя апатию, как нежеланного гостя. Вся информация, скопившая в голове за последние пару дней, казавшаяся ненужной или незначительной, неудержимой лавиной ударила сознание, чуть не вызвав паническую истерику. Разъедающий стенки черепа цвет погас, вернув реальность. — Прекратите этот балаган сейчас же! — ведьма вскочила на ноги, раздражённо сжав челюсть, и перевела взгляд на гостя. — Что ты такое? — А она не зря тут считается самой умной, — усмехнулся тот, прислонившись бёдром к спинке дивана, — Итак… Рон с грохотом рухнул на пол, а Гарри схватился за стол, устояв на ногах. Оба взъерошенных парня замерли, глядя друг на друга. На короткое мгновение в гостиной воцарилась тишина. Впервые за последние полчаса. — Ты неблагодарный, отвратительный мудак, Рон Уизли! — не выдержав скопившихся эмоций, почти прокричала Грейнджер. — Ты просто омерзителен! Ты вечно всем недоволен. Ты до смерти собирался меня понукать своей травмой?! Ты действительно верил, что можно всю жизнь делать всё, что захочется, а я тебе всё прощу?! — она остановилась только ради того, чтобы набрать в лёгкие воздуха. — Да катись к херам вместе со своими проблемами и запросами! Я тебе больше ничем не обязана и знать тебя не хочу! — Но, милая, мы же… — опешив от такого напора, Рональд нерешительно поднялся на ноги. — Не мы! — перебила она. — Это башня координаторов, ты не являешься бывшим узником, и ни я, ни Блейз тебя сюда не звали! Выметайся сейчас же! — Да вы все поехавшие, — плюнув прямо на пол, буркнул Уизли и направился к выходу. — Истеричка, ещё сама приползёшь. Пару раз безуспешно попытавшись открыть дверь, Уизли рыкнул. Гермиона взглянула на самодовольного незваного гостя. Он чуть приподнял уголки губ, и петли скрипнули, распахнув деревянную преграду настежь. — И зачем так нервничать? — как только дверь снова захлопнулась, пожал плечами он. — Но вернёмся к знакомству. — Ты, судя по всему, и так слишком много знаешь, — складывая руки на груди, приподняла подбородок Грейнджер. — Опыт позволяет, — сморщив нос, гость оправил обшлаг пиджака. — Какого… — начал было Гарри. — Что ты такое? — перебила его ведьма, продолжая сверлить самоуверенного молодого человека взглядом. — В вашем мире у меня очень много имён, — пробегая взглядом по потолку, устало выдохнул тот. — Хниэй, Вуде, Фа, Синне, Ира… — Гнев, — сухо заключила Грейнджер. — Но это невозможно. — В смысле? Как эмоция или… — Гарри скривился, оседая на ближайший стул, — …грех? — Собственной персоной, если эту шкурку можно так назвать, — одобрительно кивнул Порок. — Не зря очки таскаешь. Его уверенность и спокойствие при этих словах не оставляли никаких сомнений. А если проанализировать всё то, что происходило пять минут назад, и клокочущую внутри агрессию, которая вытолкнула ведьму из состояния безвольного и равнодушного овоща, то противопоставить что-то становилось ещё сложнее. В голове курсировали сотни вопросов, которые хотелось задать прямо сейчас: про его природу, про истинную форму, про возможности и про смысл существования. Но это всё было не то. — Пока леди собирается с мыслями, краткая справка: не люблю вопросы про возраст и готовить. Предпочитаю чаще блондинок, но и брюнетки тоже подойдут. На досуге занимаюсь оригами, — он сунул левую руку в карман, чуть откинув голову назад, — но это всё меркнет по сравнению с тем, что главная проблема в этой комнате — невежество. — Раз мы ещё живы… — Повторюсь, — он склонился чуть вперёд, бросив короткий взгляд на её запястье, — невежество порождает иллюзию, а иллюзии мешают видеть врага, — Гнев с лёгкостью оттолкнулся от своей опоры, сделав шаг навстречу ведьме, — и сейчас ты не знаешь, кто твой враг, а кто друг. Советую выяснить, пока не стало поздно. Шестерёнки в голове начало заедать, а лицо собеседника стало мутным и расплывчатым, рассеиваясь уже знакомой туманной вуалью и исчезая из вида полностью. Гермиона тяжело вздохнула, обречённо прикрыв глаза от чувства недосказанности и раздражения, клокочущего внутри. В его словах должно было быть хоть что-то, за что можно зацепиться. Они звучали эхом в ушах, напрягая все нервные клетки в организме. — Идите в библиотеку, — резко сорвавшись с места, она быстрым шагом направилась к двери, — и наведите здесь порядок. — И что там брать? — недоумевающий голос Гарри послышался из-за плеча, когда она почти выскочила из башни. — Всё. Земля почти горела под ногами, а прошедшие трое суток проносились перед глазами яркими вспышками, мелькая почти непрерывно. Девочка с голубыми глазами. Помутнение. Слёзы. Много. Неоправданно. Лестница. Шаг с башни. Сознание отключилось. Синие каракули на запястье. Внезапная резкая депрессия и апатия. «Уныние», — осознание кольнуло в руке. Попутно рассматривая символы, красующиеся на руке, Грейнджер нахмурилась. Надпись перестала быть яркой, внутри неё протянулись тонкие фиолетовые нити, похожие на небольшие трещины. Это напоминало Чёрную метку, которую нельзя просто сорвать вместе с кожей. Оно было где-то глубже, словно обвивало душу, пуская ядовитые корни в самую глубь. Значит, должны быть и другие. Семья Гермионы не была столь религиозна, чтобы она могла с точностью сказать, сколько их. Если бы не знание латыни, она бы никогда в жизни не поняла, кто их посетил. Хотя, судя по всему, Гнев мог перечислять свои имена бесконечно и на всех языках. Когда ей на глаза попался аврор, прогуливающийся перед входом в больничное крыло, Грейнджер ненадолго замедлила шаг. — Посещения больных ограничены, — сухо проинформировал работник Министерства. — Боли мучают, — решительно обойдя его слева, она остановилась, когда мужчина преградил ей путь. — На данный момент незначительные недомогания… — Это вопрос женской конституции. Вам показать, где волдыри? — без тени смущения приподняла подбородок Гермиона. Аврор поджал губы, терпеливо прикрыв глаза, и отступил от двери. — Благодарю, — натянуто улыбнулась она, проскользнув внутрь. Зал был почти пуст. Лекари, несколько пациентов и ещё один аврор внутри. Грейнджер поджала губы, когда взгляд упал на постель Малфоя. В голове зазвучали уверенные слова Порока: «пока не стало поздно», но Джинни уже ничего не угрожало. Решительно направившись к постели слизеринца, ведьма чуть не столкнулась с мадам Помфри. — Вас снова беспокоит упадок сил, мисс Грейнджер? — поинтересовалась та. — Более интимные проблемы, — выдавила Гермиона, — Возможно, понадобится осмотр. — Тогда вам придется немного подождать. Здесь через полчаса назначено…— целительница замялась, понимая, что сказала лишнее. — Мне нужно подготовить отдельную смотровую. — Я подожду, — кивнула ведьма, пытаясь сдерживать распирающую движущую злость внутри. — Я могу пока присесть? — Да, конечно. — бросила она, спешно направляясь к закашлявшемуся Аргусу. Судя по виду Филча, ему не становилось легче, несмотря на все усилия врачевателей. И без того глубокие морщины на лице сползли ещё ниже, добавляя ему порядка двадцати лишних лет. Хотя Гермиона сомневалась, что его истинный возраст меньше трёхзначного числа, а нрав уж тем более. Но Филч не заслуживал страданий. Их никто не заслуживал. Бросив короткий взгляд на аврора у дверей, Грейнджер решила занять пустующую постель рядом. Ей не могут запретить ожидание, а сослаться на незнание можно практически всегда после её двухдневной демонстрации лени и отрешённости. Вряд ли кто-то удивится. «Боггарт, как теперь будет стыдно перед профессором Вектор», — с иронией пронеслось в голове. Ей сейчас совершенно не было стыдно. Она была взвинчена настолько, будто внутри разорвалась бомба из магазина «Всевозможные волшебные вредилки». Каждое возникающее желание входило острой иглой в мышцы, вызывая почти невыносимый дискомфорт и тягу к реализации. Она готова была крушить всё вокруг, лишь бы получить ответы на свои вопросы. Малфой даже не разомкнул веки, когда постель рядом негромко скрипнула. Он был слишком глубоко погружён в свои мысли, сдавливая переносицу подрагивающими пальцами. Рана под повязкой разошлась, пропитывая ткань кровью. — Я хотела знать, что могу преодолеть себя, — понизив голос, проговорила Грейнджер, глядя в окно на противоположной стене. — Я хотела что-то значить, — говорить стало сложнее, — не просто развитый интеллект, который строит теории. Что я могу что-то изменить и сделать лучше. — Заученные слова, — не размыкая век, почти шёпотом ответил Драко. Нервно стиснув челюсти, ведьма сжала кулаки. Он был прав. По коже пробежали мелкие мурашки, а дыхание чуть сбилось. — Не только тебе можно быть трусом. — Если ты пришла лишь за этим, то я польщён, — боковое зрение уловило, как Драко грустно усмехнулся. — Сколько людей ты убил? — Что? — Мой вопрос. — Но ты уже… — он осёкся, невольно открыв глаза. Мышцы под его кожей сократились, когда Малфой сглотнул. Кипящие внутри эмоции на миг замерли, словно позволяя ощутить его отчаяние. Тягучее и вязкое, напоминающее дёготь. — Я не знаю. Этого было достаточно. Его слова не вызвали никакого недоумения или отторжения. Новости по Хогвартсу разносились со скоростью холодного осеннего ветра, и версия следствия в общих чертах уже гуляла по коридорам и классам гулким шёпотом. Но любому идиоту, который знал Драко и Джинни хотя бы немного, было понятно, что это чушь. Даже если бы это нападение случилось год назад, Грейнджер вряд ли поверила бы, что аристократ по собственной воле прикоснётся к Уизли с подобным желанием. — Тебя следствие прислало? — обратив внимание на то, что Гермиона не торопится уходить, он тяжело выдохнул. — Интересный ход. «Помутнение рассудка на одной маглорождённой», — воспоминание вызвало лёгкое покалывание на кончиках пальцев. Разжав кулаки, ведьма взглянула на свои ладони. Такая простая, чёткая потребность прикоснуться среди злости и настойчивости, будоражащих нутро. Она потёрла ладони друг о друга, но наваждение оказалось сильнее. — Это плохой вопрос, — она встала, заметив выискивающую её взглядом мадам Помфри. — Советую подумать получше. — Невербальная магия, — спросил Драко вполголоса, когда Грейнджер отошла на несколько шагов от его постели, — почему ты её не освоила? Ведьма на секунду остановилась. Уголки губ дёрнулись вверх, а захлёстывающая разум решимость хищно оскалилась. Малфой всё ещё бесил, только не так, как раньше. Намного сильнее, потому что теперь Гермиона совершенно не понимала, чего он хочет. Их диалог должен продолжиться. Обязательно.