Peccatum

По мышцам растеклось лёгкое будоражащее покалывание, напоминающее щекотку. Гермиона потерла кончики пальцев друг о друга, в бесполезной попытке нащупать опору, которой больше не было. Шепот в голове убаюкивал, а раскинувшиеся мягкие блики цветов в воображении отключили все мысли. Вязкую, затягивающую негу, в которой хотелось утонуть, разрушил обжигающий порыв ветра. Грейнджер поёжилась от непривычно тяжёлого горячего воздуха, ворвавшегося в лёгкие. — Если у тебя оргазм, то я готов подождать пару минут, — снисходительный тон Гнева прозвучал откуда-то сбоку. — Хотя обычно женщинам надо чуть больше, чем подержаться за руки. Гермиона зажмурилась, когда слишком яркий свет ударил в глаза. Зрение слегка помутилось, вырисовывая хаотичные белые пятна. Моргнув несколько раз, ведьма приложила ладонь ко лбу, чтобы осмотреться. Ласкающий шум сменился гулом громких голосов и непривычных запахов. Внутреннее состояние стало немного стабильнее: она уже меньше ощущала распирающую злость и удручающую апатию. Они не исчезли, но скручивали жилы не так сильно, как прежде. — Где… — её вопрос оборвался, когда она смогла разглядеть узкую улочку между красными глиняными домами. — Доставай чудо-дерево и смени гардероб, — засунув руку в карман брюк, сказал Порок. — Ты слишком выделяешься. Горячий туристический сезон уже прошёл. «Не всем быть незаметными засранцами в костюмах, — вспоминая про особенность сущности рядом, Грейнджер только лукаво улыбнулась. — Судя по климату и типу строений, это одна из арабских стран. И как он только умудрился…» — Как ты это сделал? — доставая палочку, бросила Грейнджер. — И зачем мы здесь? — Люблю запах берберов по утрам, — иронично фыркнул Гнев, потирая шею. — У меня ментальная логистика: могу быть везде, где есть открытая дверь. — Не везде, — хмыкнула Гермиона, трансфигурируя свою одежду в просторный балахон. — Не все люди озлобленные. — Раз мы здесь, — склонившись к ней ближе, он улыбнулся шире, — то мне повезло не только с тобой. Под кожей появилось желание его ударить, и, судя по выражению лица Греха, он это понял. Привыкнуть и осознать, что она — практически обнажённый комок материи для чьих-то глаз, было выше её сил на данный момент. — Марракеш, как и прежде, славится обилием безделушек и апельсиновым соком, — не дожидаясь, пока ведьма уберёт палочку, Гнев прошёл мимо неё. — Предлагаю начать с последнего. — Реликвия? — игнорируя его слова, спросила Гермиона, пытаясь догнать его спешным шагом. — Часть, — завернув на широкую светлую улицу, он ненадолго остановился и с удовольствием вдохнул. — Таких ещё шесть, поэтому чемоданы соберёшь попозже. Ведьма собиралась продолжить расспросы, но зависла на несколько секунд, когда поравнялась с Грехом. Несмотря на несуразность приземистых домиков из глины, смешанной с камнями, песком и соломой, каждая покосившаяся стена отдавала непривычным для жительницы Великобритании теплом. Местами потерявшие первозданный цвет строения пестрили мягкими оранжевыми, пастельно-бордовыми и шоколадными оттенками. Люди вокруг никуда не спешили, словно время для них текло медленнее. Прохожие лениво и неспешно направлялись по своим делам. Мужчина средних лет раскуривал трубку, сидя прямо на пороге дома, пока мальчик рядом лудил казан. Неподалёку пара мужчин бурно обсуждала технику плетения, упорно споря о том, какие ковры пользуются большим спросом. Такая знакомая и одновременно совершенно непривычная жизнь. Поймав на себе пару косых взглядов, Гермиона поспешила накинуть на голову капюшон. — Они всё ещё привыкают к столь открытой демонстрации женственности, — снисходительно бросил Гнев, неторопливо следуя прямо вдоль улицы, — но весьма сдержаны. Во времена моего прошлого визита тебя, скорее всего, закидали бы камнями. — Значит, ты был здесь не меньше трёх сотен лет назад, — фыркнула Грейнджер, стараясь справиться с лёгким дискомфортом от непривычной жары. — Шесть, — поправил её Порок, — но многие традиции остались неизменными. — Очень любопытно, но огради меня от своих ностальгических воспоминаний, — буркнула она, рассматривая прохожих. — Почему мы в мире магглов? — Мы вышли к людям вместе с последним путником, нарушившим течение времени, а осколки разбросало по ближайшим открытым коридорам, — невзначай бросил Грех, с удовольствием наблюдая, как в узком проулке полируют медную посуду. — Удивительно, что тебя не интересует вопрос почему ты, или что будет после смерти, или, на худой конец, в чём смысл жизни. — Мы здесь не за этим, — с лёгким раздражением фыркнула Гермиона, придерживая широкий капюшон из-за порывов ветра. — Ты не знала: зачем, где и что. — Если бы я задавала все интересующие меня вопросы, — стараясь говорить как можно тише, ответила она, — то мы никогда не сдвинулись бы с места. И вообще, лучше… — Не лучше, — перебил Гнев, склонив к ней голову. — Ты здесь, потому что ты хотела умереть. Грейнджер остановилась, ожидая пояснений. — Меня не впечатляют твои творческие этюды. Я видел актрис с куда большим потенциалом, — не притормозив ни на секунду, он продолжил идти. Вдохнув чуть глубже, ведьма подавила желание бросить пару проклятий ему в спину. Во-первых, это не сработало бы, а во-вторых, ей было просто некуда от него деться. Поэтому, договорившись со своим самообладанием, Гермиона продолжила путь. — Идти непонятно куда и неизвестно зачем стремятся гении, безумцы и глупцы, — Гнев запустил руку во внутренний карман пиджака, отчего ведьма только напряглась. — Ты не относишься к первой и второй группе. — Твоя конструктивность завораживает, — внимательно наблюдая за его движениями, Грейнджер машинально схватилась за палочку, спрятанную под балахоном. — Твоя язвительность лишний раз доказывает, — Порок достал из кармана коричневую купюру и протянул её кому-то сбоку, — что ты ещё слишком молода. Гермиона вскинула брови, заметив маленького мальчика, стоящего в тени небольшого навеса у крохотного самодельного столика, больше напоминающего табуретку. На нём примостились пара стаканов и широкий кувшин. Грейнджер прищурилась, когда ребёнок, наливающий воду из сосуда, замер. По его потрёпанному виду и худощавому телосложению можно было легко определить финансовый достаток семьи. А судя по тому, что он пытался продавать родниковую воду прямо на улице в то время, когда должен был быть в школе, дела обстояли совсем плохо. Мальчик нерешительно посмотрел на купюру, затем на незнакомого мужчину и отрицательно замотал головой. Мягко улыбнувшись, Гнев взял фарфоровый высокий стакан со столика и сделал пару глотков. Он приложил сто дирхам к донышку, вернул ёмкость на поднос и невозмутимо направился дальше. — Зачем? — с подозрением поинтересовалась Гермиона, когда они отошли на несколько ярдов. — Через десяток лет он вырежет печень своего брата и задушит трёх девушек. — Что?! — выпалила она, с ужасом обернувшись на ребёнка. — Уже третий раз за сутки сомневаюсь, что ты самая умная ведьма столетия, — усмехнулся Гнев. — Колдовство, пророчества и взмахи чудо-ветками — это твоя привилегия. Как и пытаться свести счёты с жизнью. Его слова осели ядом на коже, проникая глубоко внутрь. Ведьма непроизвольно поправила манжет балахона, пытаясь спрятать запястье с символами Уныния. Какой бы разумной Грейнджер ни казалась, мысли о том, что её выбрали вовсе не случайно, мелькали где-то на периферии сознания, напоминая обо всех неудачах. — Я всего лишь хочу избавиться от неприятностей, — буркнула она. — О да, безрассудство очень помогает избавиться от неприятностей, — иронично хмыкнул он. — Как, кстати, ощущения? — Потрясающе, — язвительно хмыкнула Гермиона, чуть не столкнувшись с широкоплечим мужчиной, поднимавшимся с ковра. — Куда мы идём? — Тебе виднее, — многозначительно бросил Гнев, остановившись на развилке улиц, — но советую внимательно прислушиваться к тому, насколько тебе хочется убивать или прилечь, иначе мы здесь застрянем надолго. Я-то не против, но, боюсь, без тебя обездоленные мальчишки забудут, во сколько ложиться спать и как чистить зубы. — Это важно? — непонимающе мотнув головой, ведьма столкнулась с утомлённым взглядом собеседника. — Я же сказал: кувшин дарован людям, — закатив глаза, удручённо простонал Порок. — Эта реликвия предназначена для того, чтобы удерживать зло, но в раздробленном виде она просто нейтрализует моё влияние на людей, делая их совершенно неинтересными. — Есть и другие реликвии? — Конечно, есть, — вымученным тоном ответил Гнев, — но давай начнём с одной. — И что я… — попытавшись сконцентрироваться на своих чувствах, протянула Грейнджер — …должна ощущать? — Ничего лишнего, — спокойно пояснил он. — Ты ведь наверняка соскучилась по заумной себе, которая является затычкой в каждой заднице? Такая характеристика её личности не доставила девушке никакого удовольствия. Даже когда её временно освободили от влияния печати на запястье, сомнения в собственной нужности никуда не ушли. Пока она была апатичной, ребята вполне неплохо справлялись без неё. Возможно, если Гермиона просто исчезнет, то их жизни не изменятся или даже станут лучше. Ведьма всегда гордилась своим характером и стойкостью, но что если это были простая навязчивость и желание доказать всем вокруг, что она является чем-то большим, нежели заурядной волшебницей? Храбрость была просто обратной стороной нежелания показать всем свой страх или действительно принадлежала ей? Ведь она не задумываясь просто вложила свою ладонь в руку Греха. Не спросила. Не взвесила варианты. — Прекрати сводить всё к голой аналитике и контролю. Носители печатей угнетены постоянно, — он повысил голос, когда Грейнджер открыла рот. — Даже когда я распахнул свою дверь настежь, ты не полностью избавилась от влияния печати, — Грех удручённо выдохнул. — Запишись к психологу. Я слишком стар, чтобы копаться в людских терзаниях. — Значит, я никогда уже не буду собой полностью… — поджав губы, она скользнула взглядом по мужчинам, сидящим в крохотной забегаловке на углу одного из домов. — Уныние противоречит твоей природе, но удачно совпало с обстоятельствами, поэтому ты подавлена больше, чем могла бы. И повторюсь: в твоих же интересах прислушиваться к ощущениям. — Я даже не представляю, что искать и как оно выглядит. — Зато я знаю. Пару сотен лет смотрел на эту дрянь изнури, — саркастично фыркнул Гнев. — Осколок охватывает своим влиянием радиус в несколько миль, но чем ближе к эпицентру, тем сильнее чувствуется, — он прищурился, чуть приподняв подбородок, и покачал головой. — Чем ближе ты к нему будешь, тем меньше будешь ощущать стороннего и больше — себя. — А если взять его в руки, печать пропадёт? — Не преувеличивай возможности расколотой посудины. В таком виде она только снимает симптомы, а не убивает болезнь. Гермиона закусила щёку. С одной стороны, ей хотелось столько всего узнать, но с другой, она прекрасно понимала, что Порок — не самый надёжный источник информации. По большому счёту, он мог сказать что угодно и вести себя, как заблагорассудится, ведь ей было нечего ему противопоставить или возразить. Они потратили почти полдня на исследование города, но Грейнджер по-прежнему чувствовала, как внутри шевелится апатичная леность, взывая к глупым душещипательным размышлениям. Ей становилось то лучше, то хуже, но ведьма никак не могла полностью избавиться от внутреннего дискомфорта. Уже ближе к вечеру, когда солнечные лучи потеряли свою яркость и силу, они вышли на главную площадь Маракеша — Джемаа аль-Фна, расположенную в центре старой части города. Здесь раскинулся колоритный арабский рынок с лавками ремесленников, сладостями, мелкими фабриками и домишками жителей. Прогуливаясь вдоль торговых рядов, можно было наткнуться на сувениры, любопытные безделушки и весьма нужные в быту вещи. Торговцев было настолько много, что казалось, их куда больше, чем покупателей. Запах мёда и пряностей простирался от одного прилавка к другому, пробуждая аппетит. — Где-то здесь, — оглядываясь по сторонам, констатировала Гермиона, — но вокруг столько свидетелей, я не смогу использовать палочку. — Ты и так не сможешь её использовать, — обратив внимание на торговца виноградными улитками, снисходительно бросил Грех. — Раз твой разум прояснился, значит, мы вошли в аномальную зону пятидесяти ярдов. В ней ваши фокусы, практически, не работают. — Как? Почему ты не сказал раньше? — выпалила Гермиона. — А что бы ты сделала? — усмехнулся Гнев. — Развернулась и отправилась в царство припадков? Я вообще хочу улиточку. — У тебя другая система питания, — раздражённо хмыкнула ведьма, пытаясь сообразить, что делать дальше. — Для тебя это необязательная потребность. — Нудить — тоже необязательная потребность, но ты не в курсе, — передразнив её выражение лица, поморщился он. — Да и я вообще тебе не особо нужен. Мне бы держаться подальше от этой хреновины. Поэтому ты идешь на зов сердечка, — сделав пару шагов от неё, бросил Порок, — а я — на зов Рас-эль-ханут. — И что мне потом делать? — Помести осколок сюда, — он достал небольшой мягкий мешок, расшитый малопонятными символами, и передал его собеседнице, — и посмотрим, что будет дальше. — Но… — заикнулась Грейнджер, рассматривая вещицу. — Я ничего не соображаю на голодный желудок, — двусмысленно кинул Гнев из-за плеча, растворяясь среди торговцев. «Прекрасно, блин», — чувствуя лёгкую растерянность, Грейнджер судорожно вдохнула и убрала льняной мешочек за пазуху. Никакого плана, кроме как обойти площадь целиком, в голове не возникло. И чем больше времени проходило, тем больше ведьма замечала, как многолюдно становится вокруг. Обычные торговые ряды постепенно заполнялись музыкантами, певцами, акробатами, фокусниками и гадалками. В небольших перевозных палатках и киосках зажигались газовые фонари, а от кипящих чанов начинал подниматься ароматный пар, собираясь в остывающем воздухе в плотные облака и поднимаясь в высь. Приятная ненавязчивая музыка и звонкий детский смех заполняли пространство, принося с собой необъяснимый трепет. Небольшие группы людей собирались вокруг уличных рассказчиков, торговцев коврами и заклинателей змей. Гермиона даже не смогла уследить, как всё вокруг заполонили небольшие переносные столики и скамейки, на которых с удовольствием уже располагались местные жители, шумно беседующие о своём. Медленно текущая жизнь превратилась в бурный поток мерцающих огней, пряных запахов и несмолкающих голосов. В определённый момент ведьма поймала себя на том, что с любопытством смотрит, как не очень искусный карманник вытягивает из чужого кармана небольшой кошелёк. Поймав осуждающий взгляд хозяина, невезучий молодой воришка спешно вернул имущество на место и пустился наутёк. Всё казалось таким уютным и милым, что Гермиона не сдержала улыбку. Внутри что-то ёкнуло, напоминая о цели этого экзотического путешествия. Никакого беспокойства и раздражения. Она чувствовала себя собой намного больше, чем в любой из дней за последние пару недель. Рядом находилась лавка со специями, посудой и чудаковатыми сувенирами. Посчитав первый прилавок неподходящим, Грейнджер подошла ближе к стеллажу с кухонной утварью. В отполированных чайниках и турках отражались пляшущие блики фонарей, а ровные фарфоровые и глиняные тарелки, уложенные аккуратными рядами, пестрели вензелями и цветами. Всё это было красивым и притягательным, но не тем, что нужно. По прикидкам Гермионы, осколок реликвии должен был быть, как минимум, менее аккуратным. Хотя хитрые мастера могли расписать его и выдать за оригинальную эксклюзивную подставку или кашпо. В любом случае, ведьма не могла беспорядочно трогать все изделия подряд. Присмотревшись внимательнее, Грейнджер решила, что сначала стоит изучить все представленные товары, поскольку была вероятность, что мастер мог оставить реликвию себе. Так или иначе, осколок влиял на окружающих, и они могли связать это с суевериями или удачей. — Вас что-то заинтересовало? — прищурившись, спросила старушка. — Пока что… нет, — еле выдавив из себя пару слов на французском, ведьма мотнула головой и неловко улыбнулась. Если бы они не находились в туристической столице Марокко, то ей бы наверняка пришлось намного сложнее. Официального языка страны — арабского — она не знала, однако ей повезло. Поскольку поток путешественников здесь постоянен, то многие местные жители хорошо знают укоренившийся здесь со времен завоеваний французский, а английский только недавно начал обретать популярность. Без рабочих чар перевода образованность стала спасительным ключиком. Хотя, если бы один самодовольный засранец, бросивший ее в одиночестве в чужой стране, указал на кусок глины, который ему противопоказан, было бы еще проще. — Такую красивую женщину нужно украшать, — мужской грубый голос со стороны соседнего прилавка отвлёк от изучения ассортимента товаров. — Эм… — Гермиона перевела взгляд на торговца, пытаясь сформулировать вежливый отказ, когда он протянул ей янтарное ожерелье. — Не стоит, я пока просто смотрю. — Женщина никогда не должна отказывать себе в радостях, — настойчиво продолжил мужчина. — Неужели ваш муж поскупится на это? В горле пересохло. Она столько дней пребывала в пространстве между злостью и депрессией, что совершенно не могла понять своё отношение к разрыву с Рональдом. Все её рассуждения метались из одной крайности в другую, не позволяя понять собственные чувства. А сейчас она внезапно осознала, что полностью свободна. Её больше не тяготило чувство вины или разочарование. Гермиона прекрасно понимала, что их взаимоотношения двигались в неверном направлении, но пыталась исправить неисправимое, обманывая себя и окружающих. Она ведь уже не испытывала былой симпатии, а только цеплялась за воспоминания в бесконечных попытках найти свою ошибку. — Вы не покажите мне сувениры? Хотелось бы наполнить новый дом чем-то особенным, — натянуто-вежливо улыбнулась ведьма, — мы только недавно поженились и ещё не до конца обжились. «Ложь во благо ведь не считается пороком?» — глядя на то, как торговец засуетился, успокоила она себя. — Вот, взгляните, — проводив девушку в глубь лавки, он указал на стол с пёстрыми стеклянными цветами и фигурками животных. — Ручная работа, каждая из них добавит уюта в атмосферу дома. — Спасибо, — всё ещё испытывая некоторый языковой дискомфорт, кивнула Грейнджер. — Я возьму вот это… — беспорядочно выискивая нужную вещь, она ткнула пальцем в тюльпан, — и это… — внутри всё клокотало от волнения, — и, пожалуй… В голове образовался вакуум, когда она поняла, что кроме палочки ничего с собой не взяла, да и возможности, впрочем, не было. Магия не работала. Ведьма представила, как будет неловко отказываться от всех этих покупок. Со звонкими возгласами в лавку вбежала маленькая девочка и замерла, когда увидела ведьму. Торговец с серьезным видом посмотрел на ребенка, что-то серьезно сказав на арабском. Судя по обиженной реакции малышки, её ответ совершенно не устроил. — Прошу меня извинить, — переключив внимание на клиентку, обратился он, — Дочка крайне не согласен с тем, что я посвящаю время не ей. — Ничего страшного, — не сводя взгляд с девочки, машинально пробубнила Гермиона, взяв с прилавка первое, что попалось под руку. — Ещё это добавьте к покупкам и посчитайте, — она чуть наклонилась вниз, чтобы поймать взгляд малышки. — А как тебя зовут? Та только непонимающе моргнула несколько раз, вцепившись в подол халата отца. Грейнджер почувствовала себя монстром из под кровати, несмотря на то, что реакция девочки была вполне естественной. — Амаль, — погладив дочь по голове, спокойно ответил за неё мужчина, — Она ещё не освоила французский. — Она хочет домой? — аккуратно поинтересовалась Гермиона. — О-о-о, нет. — усмехнулся продавец. — Она построила крепость и желает показать её. Внутри ничего не шевельнулось, и ведьма сочла это хорошим знаком, поскольку привыкла в последнее время ощущать лишние эмоциональные порывы. — А я могу взглянуть? — стараясь сделать как можно более невинный тон, продолжила она. — Минуточку… — мужчина нагнулся к ребенку, переходя на арабский. Амаль удивленно взглянула на своего отца с явным желанием продемонстрировать своё творение не только случайной покупательнице, но и всему миру. Огромные тёмные глаза стали ещё больше от распирающего нетерпения, которое выражалось только в том, как девочка судорожно сжимала пальчики. — Она вас проведёт. — чуть склонив голову на бок, снисходительно сказал мужчина, — Тут пару шагов. Гермиона тактично склонила голову в знак благодарности и неловко улыбнулась. Возможно, получится затеряться в толпе, пока торговец её не видит, и пройти дальше к другим лавкам. Но она явно недооценила степень родительской заботы: девочка юркнула влево от прилавка, не отступив от него и десятка шагов. Сбоку от лавки расположилось маленькое детское царство фантазий, где из разноцветных камушков и песка было выстроено королевство для прекрасной принцессы. Слегка несуразные покосившиеся башенки венчали яркие зелёные листочки, а вместо забора были установлены кусочки разбитой глиняной утвари. Продавец обреченно окликнул дочку, когда заметил среди стен постройки разбитую посуду. Судя по выражению его лица он был крайне недоволен её поведением, но продолжил упаковывать покупки Грейнджер в бумажные пакеты. «Зашибись, — неловко оглядываясь по сторонам, ведьма снова натянуто улыбнулась, пытаясь найти пути отступления, как вдруг на глаза ей попался символ, выгравированный на одном из осколков. — Не-е-ет, только не это…» Смесь паники и негодования скопилась под рёбрами, когда она признала в надписи фрагмент, схожий с тем, что красовался у неё на запястье. Совсем неприметный тёмно-коричневый осколок. Он даже не выглядел сильно старым, хотя по прикидкам Гермионы существовал уже больше пяти тысяч лет. Его сохранность объяснялась только происхождением, в противном случае от куска глины давно ничего бы не осталось. Протянув руку к осколку, Грейнджер наткнулась на суровый взгляд ребёнка. Амаль что-то пробубнила и судя по всему это была просьба ничего не ломать. Девочка недоверчиво поджала губы и ведьма одернула руку. Отец девочки успокаивающе что-то пробормотал, а затем обратился к Гермионе: — С вас шестьдесят пять дирхам. Вдруг совсем рядом пронеслось огненное облако, которое выплюнул заигравшийся фокусник, подошедший слишком близко к торговым рядам. Девочка, испугавшись, взвизгнула и зажмурилась, а торговец задел локтем жестяной чайник, отчего тот со звоном рухнул вниз. Думать было некогда, Грейнджер просто схватила осколок и ринулась сквозь толпу туда, откуда они с Гневом пришли. Всё внутри вспыхнуло, когда глина коснулась пальцев. Суматоха сбившихся эмоций внутри стала такой же, как и вокруг, а может, даже хуже. Ведьма старалась не думать о том, что сделала, концентрируясь на побеге. За спиной звучали крики, которые почти полностью перекрывал стук сердца. Ступни горели, пока ведьма пыталась улизнуть от погони через первые попавшиеся просветы в людской толпе. Заметив по пути продавца специй, выкладывающего на поднос идеально ровную пирамидку оранжево-золотого цвета, она не нашла ничего лучше, чем направиться в его сторону и перевернуть поднос. Смесь пряностей поднялась мутным облаком, вызывая покалывания в носу и острую потребность чихнуть пару десятков раз. — Извините, — брякнула Гермиона из-за плеча, мельком обернувшись. Было так стыдно, но адреналин, подскочивший в крови, не позволил остановиться даже на мгновение. Тело начало тяжелеть, а дыхание сбиваться, и ведьма пожалела, что так мало времени уделяла физическим нагрузкам. «Блять, — зависнув у тупика на пару секунд, она тяжело выдохнула, услышав нарастающий гам. — Что ж вы такие активные-то?» Вспомнив про мешок, который ей дал Грех перед тем, как свалить в неизвестном направлении, Грейнджер забежала за угол, попутно доставая его. Льняная грубая ткань неприятно скользнула между пальцами, когда гриффиндорка судорожно запихнула кусок глины внутрь. Затянув грубую шнуровку, она чуть было не вскрикнула, когда её потянули за локоть. — Знал, что будешь рада меня видеть, но кричать рановато, — закрыв девушку собственным телом, Порок лениво отпил из стеклянного бокала оранжевую жидкость. Гермиона сжалась, когда за его спиной пробежала пара мужчин, один из которых посмотрел на неё в упор, но словно не увидел. Гнев спокойно отхлебнул из бокала снова, рассматривая резные узоры на ставнях. — А раньше ты явиться не мог? — выпалила ведьма, прижимая к себе мешок двумя руками. — Ну, во-первых, не мог, — опустив взгляд на её руки, Грех поджал губы. — А во-вторых, не стал бы. Это ж весело, — он широко улыбнулся. — Ты обворовала ребёнка и устроила неплохой забег с препятствиями. — Лучше молчи, — прикрыв глаза, Гермиона почувствовала, как всё внутри клокочет. — Зато рычать и реветь больше не хочется, — едко протянул Гнев. Может, и стоило обложить его трёхэтажным матом, но он был совершенно прав. Грейнджер даже злиться на него толком не могла, потому что больше чувствовала утихающее понемногу волнение. В ушах всё ещё стоял звон, а на кожу и одежду осели специи. — Пора завязывать с экзотической прелюдией, — баритон прозвучал отголоском. Гермиона открыла глаза и обнаружила, что пространство заполонило мутной фиолетово-сливовой дымкой. Все ориентиры вокруг исчезли, остались только гуляющие по сознанию ежевичные переливы. Проблемы, прошлое, беспокойство — всё стёрлось на какое-то неопределённое время. Приходя в себя уже в родных стенах Хогвартса, Гермиона не могла сказать, заняло их возвращение секунду или несколько дней. По горящим факелам замка она определила примерное время — вечер. — Сегодня тот же день? — М-м-м? — Гнев скривился и отряхнул бортик пиджака от золотых крупиц. — Конечно, я не настолько к тебе привязан, чтобы проводить с тобой недели. — А что дальше? — развязав узел мешка, ведьма оглянулась по сторонам, прикидывая, где именно они находятся. — Не смей, — впервые серьёзно сказал Гнев. Посмотрев на него в упор, она заметила, как от его шеи по телу прошлись судороги, а кожа медленно начала терять естественный оттенок. На висках проступили вены, а мышцы хаотично сократились. В потемневших глазах проявилась яркая вуаль, и Порок сжал челюсти. Гриффиндорка запустила руку в мешок, но не успела даже коснуться заветного осколка. Её пригвоздило к стене чужая ладонь, пол исчез из-под ног, и слабость в руках не позволила удержать реликвию. Лицо Порока с тяжёлым взглядом исподлобья возникло в нескольких дюймах от её. Улыбка на его губах больше напоминала оскал, когда Грейнджер начала задыхаться от нехватки кислорода. — Запомни, девочка, — с его щеки, медленно оголяя мышцы, начала слезать кожа. — Я ваш единственный шанс выиграть хоть что-то. И если ты снова попытаешься так сделать в моём присутствии, я сверну тебе шею, — он сдавил пальцы на её горле сильнее, не обращая внимания на то, что кое-где на его лице уже начали дымиться мышцы. — Ты меня поняла? Перед глазами всё поплыло, когда Гермиона попыталась выдавить из себя звуки, но, видимо, его это удовлетворило. Железная хватка исчезла. Ведьма упала на каменную кладку и закашлялась. Из глаз непроизвольно хлынули слёзы, пока она судорожно глотала воздух. Нервно стерев солёные струйки, мешающие зрению проясниться, Грейнджер подняла голову и обнаружила, что осталась одна в пустом коридоре. — Сомнительный получился эксперимент, — хрипло прошептала она, глядя на торчащий из льняного мешка осколок. — Лучше б спросила…

***

— И ты до сих пор не сообщил Макгонагалл? — нахмурив брови, спросила Джинни, глядя на собеседника через осколок. — Я бы с удовольствием ей сообщил, если бы знал, как и что объяснять, — устало протянул Гарри, пытаясь найти более удобное положение на своей постели. — Малфой почему-то уверен, что её вернут целой… — С каких пор у вас такой высокий лимит доверия? — прищурилась Уизли, чуть не закатив глаза. — Ну… — он тяжело вздохнул, поджав губы. Джинни чуть не выругалась. Конечно, она понимала, что к Драко теперь более лояльное отношение, как и у неё самой, однако всё равно испытывала некоторый дискомфорт. Интуиция шептала разуму, что самодовольный чопорный аристократ оказался замешан в этой истории не просто так. Хотя если проанализировать его поведение с момента освобождения, каждый поступок буквально кричал о становлении на путь исправления: отсутствие споров и стычек, разумное урегулирование ситуации с Рональдом, насколько это было возможно, попытка защитить саму Джинни от поползновения на её честь и даже некоторая информированность относительно своей первой встречи с Грехом. Но всё это было так непохоже на слизеринца. Слишком непривычно, слишком разумно, слишком правильно. — Ладно. Может быть, я просто придираюсь, — пытаясь унять свою подозрительность, покачала головой волшебница. — Не могу к этому привыкнуть. — Мне бы твои проблемы, — грустно усмехнулся Поттер. — О, знаешь, если я продолжу узнавать такие новости, то, пожалуй, действительно стану постоянной пациенткой Мунго, — поёжилась Уизли, глядя на соседей по палате через барьер. Новое экспериментальное отделение больницы принимало пациентов со сложностями с собственным разумом. Здесь находились люди с периодическим расстройством восприятия, внутренними сложными дилеммами, из-за которых они теряли способность полноценно существовать в обществе, есть или спать. После войны волшебникам всё чаще была необходима помощь в избавлении от повышенной тревожности, стресса и внезапных приступов паники. Иногда больные казались совершенно безобидными: что-то бубнили себе под нос, вырисовывали какие-то малопонятные фигуры пальцами в воздухе или гладили цветы на подоконнике. Когтевранцы после трёх-четырёх бокалов огневиски вытворяют куда более странные вещи. Однако в периоды обострений забавная чудаковатость сменялась на истошные крики во сне, слёзы без явных причин и даже приступы агрессии. Им нужна была помощь. У войны оказалось намного больше последствий, чем виделось на первый взгляд. — Как ты себя чувствуешь? — Гарри виновато отвёл глаза от зеркала. — Куда лучше, чем вы, — усмехнулась Джинни, — По крайней мере, мне не доставляет дискомфорта мужик в цветастом костюме. На заднем фоне в комнате Гарри послышался скрип двери. Он обернулся, и Уизли услышала голос брата: — Всё ещё говорите? — Ага, — лениво ответил Поттер. — Хочешь поучаствовать? — Если она по мне соскучилась, — усмехнулся Рональд. «Сначала вернусь и дам ему по голове, обниматься будем позже», — поджав губы, Джинни еле заметно мотнула головой. Она всё ещё не разговаривала с ним из-за Гермионы, но, привыкнув к его лёгкой придурковатости с детства, не могла долго злиться. Все периодически ошибаются, и требуется определённое время, чтобы всё вернулось на круги своя. Вряд ли взаимоотношения в знаменитом Золотом трио будут на прежнем уровне, но они прошли вместе слишком многое, чтобы отдалиться друг от друга. — Осуждающий взгляд или недовольный вздох? — брат отодвинул Гарри, появившись в осколке зеркала. — Хм… — подняв средний палец, Джинни натянуто улыбнулась. — Понятно, — рассмеялся Рональд, — попробую завтра ещё раз. Он исчез из вида, уступая место другу. Поттер только неловко пожал плечами. — Иногда я даже рад, что ты находишься далеко, — усмехнулся Гарри, и у его глаз появились маленькие морщинки, — а то травмированных было бы намного больше. — Воспользуешься своим наследством, — вопросительно выгибая бровь, прищурилась Джинни, — чтобы меня сюда упрятать навечно? Поттер негромко рассмеялся, утомлённо опуская голову. Усталость и нервозность просматривались в его неловких ужимках и заминках. Паузы после слов стали немного длиннее, а тёплый огонек в глазах потерял яркость. Хотелось обнять, чтобы забрать хотя бы часть волнений, свалившихся за последний месяц. Джинни вздрогнула и напряглась, когда Гарри обернулся, услышав звонкий удар позади себя. Его лицо вытянулось, демонстрируя смесь облегчения и замешательства. — Гермиона, ты… — Да-да, со мной всё в порядке, — приближающийся к нему сбивчивый голос подруги показался неестественно высоким, — мы обсудим это позже, — она подошла совсем близко к Поттеру и появилась в отражении осколка, — сейчас у нас есть… — Мерлин, что это на тебе? — выпалила Уизли, пытаясь рассмотреть странный балахон. — О, привет, — встретившись взглядом с подругой в зеркале, Грейнджер замерла на секунду и обратилась к Гарри: — Зеркало Сириуса? — Ага, — нерешительно кивнул он, растерянно осматривая подругу снизу доверху. — Ты нормально себя… — Я более, чем в порядке, — склонившись ближе к зеркалу, поморщилась она. — Думала сменить место жительства и веру, но у меня обнаружилась аллергия на восточное гостеприимство. — А пальцы на твоей шее?.. — заметив синяки, прищурилась Джинни. — Твою ж… — Поттер сжал губы, обрывая фразу. — Я экспериментировала, и мне не понравилось, — отмахнулась Грейнджер, натягивая лукавую улыбку на лицо. — Я могу украсть его ненадолго? — А ты не особо сильно страдаешь, — ироничный голос Рональда послышался из-за спины Гарри. Щека Гермионы дёрнулась, но она не обернулась, только терпеливо прикрыла глаза. Уизли была убеждена, что набора проклятий, который бушевал в голове подруги, хватило бы для того, чтобы испепелить половину Британии, но непутевый братец всё ещё был цел. — Подойдёшь ближе хотя бы на шаг, — она подняла взгляд к потолку, не оборачиваясь, так, словно говорила с пустотой, — я лишу тебя возможности продолжить прекрасную фамилию. Повисло молчание, и Джинни отметила про себя, что Грейнджер совсем не выглядела грустной или суетливой, как в последнюю их встречу. Подруга искренне улыбалась и умудрилась даже пару раз съязвить в слизеринском стиле. Никакой расхлябанности или необоснованного рычания. Всё так, как раньше. Даже немного менее чопорно. — Уже столько времени прошло, думаю, стоит нормально… — Не стоит, — оборвала его Гермиона и мягко улыбнулась Джинни. — Всё-таки мне бы очень хотелось позаимствовать твоего парня ненадолго. — Только не лишай его возможности продолжать фамилию, — машинально протянула та. — Ни один важный орган не пострадает, — подмигнула ведьма и исчезла из поля зрения. — Это несерьезно, — буркнул на заднем плане Рональд. — Иди к боггарту, — хмыкнула Грейнджер. — Ты не можешь обижаться вечно. — Зато могу заколдовать твой рот, чтобы больше тебя не слышать… — Извини, — неловко закусив нижнюю губу, Гарри покачал головой, смотря в зеркало. — Я свяжусь с тобой завтра утром в районе десяти. — Ничего, — согласно кивнула Джинни. — Я понимаю. Дальнейшую перепалку она уже не услышала, потому что Поттер прервал связь. Возникшая тишина мягко обняла сознание, позволяя спокойно выдохнуть. По большому счёту, оставаться в больнице уже не было необходимости, однако Гарри почему-то был против возвращения волшебницы в школу. Он увиливал и менял тему, никак не аргументируя свою позицию. Уизли списала это на неопределенность, в которой они находились. Ведь никакой открытой войны не было. Выпущенные на свободу сущности просто устроили себе пирушку, не стремясь поработить человечество или навязать свою политическую повестку. Они не уничтожали народы, не пытались свергнуть правительство или подавить чьи-то права и свободы. Всё было куда хуже: падающая в обществе мораль никого не удивляла, и никто не собирался бороться с причиной, потому что она крылась в людской природе. Правительства повышали меры предосторожности и старались контролировать порядок, но какой толк принимать меры, когда не понимаешь, с чем борешься? Люди умирают постоянно, и вряд ли на другом краю света кого-то беспокоят несколько учеников, скончавшихся в Британской школе магии. Нет ярко выраженного общего врага. Только тихая методичная зараза, отравляющая мир. Малопонятная для магов и фатальная для магглов. «Если люди узнают…» — возникшую мысль даже про себя продолжать не хотелось. Для многих жителей немагического мира информация о существовании волшебников может стать слишком сильным ударом, а уж грехи, описанные в священных книгах и обретшие плоть, вовсе посеют панику и ужас. Джинни тяжело выдохнула. Пройдя всю Вторую магическую войну от начала до конца, она была не готова снова переживать подобное после короткого перерыва на летние каникулы. Ещё не все старые раны затянулись, не все шрамы зажили.

2 сентября 1997

(6 курс, замок Хогвартс, Зал наказаний)

Тёмные грязное помещение, которым не пользовались по меньшей мере десяток лет, не вызывало никаких приятных ассоциаций. Решетки заржавели, скамейки и старые цепи покрылись пылью. В горле застыл ком и замешательство. Даже сутки не прошли полностью, а Уизли уже умудрилась получить приглашение на беседу от Алекто Кэрроу. Более пригодного места новая преподавательница, видимо, не смогла найти, хотя зал полностью соответствовал её имиджу. Пожиратели смерти в Хогвартсе. Хуже и быть не могло. Джинни хотела обернуться, но её толкнули в спину, вынуждая сделать несколько шагов вперед. — Что вы… — Империо. Речь оборвалась, когда она обернулась и в её лицо врезался жёлтый дым. Мозг заволокло чужеродной едкой дымкой, которая разъедала все разумные мысли. Ведьма почувствовала, как внутри всё расслабляется, а каждый нейрон связывает невидимая нить. Во всём теле образовалась небывалая лёгкость. Все вопросы и дилеммы улетучились, оставив только спокойствие и блаженство. — Так намного лучше, — равнодушно проговорила Алекто. — Доставай палочку. Уизли послушно запустила руку под мантию. Она понимала, что происходит, но ни одна клетка в её организме не дрогнула. Кэрроу прикрыла дверь, расплываясь в ядовитой улыбке. — А сейчас ты сделаешь надрез на своей левой ладони и пообещаешь мне, что никогда никому не расскажешь о том, что делали я или мой брат, — она усмехнулась. — Это будет наш маленький секрет, который лучше всего закрепить контрактом на крови.

______

По позвоночнику пробежались мелкие мурашки. С тех пор прошло так много времени, пролетело так много событий, но отбитое семейство периодически являлось Джинни в кошмарах. Новый учебный год — новое противостояние. Жизнь никогда не будет спокойной. Хотя кое-кому всё-таки удалось избежать столь прямых столкновений с кошмарами. Фред и Джордж навещали её довольно часто, не позволяя скучать и расслабляться. Всё лето они занимались восстановлением пострадавшего магазина и даже успели побывать в Швейцарии, на фестивале «Шоколадные пакости», где вдохновились на линейку новых бомбочек с какао. При этом они умудрялись следить за событиями в Лондоне и быть в курсе всех инициатив Министерства до официальных объявлений. Как близнецы ухитрялись быть везде и знать обо всём, Джинни даже предположить не могла, но факт оставался фактом. Однако в последнее время Джордж и Фред столкнулись с заминками в поставках лакричных изделий, которые им присылали для преобразования из мира магглов. Проход в Косой переулок за «Дырявым котлом» перестал работать почти на всю ночь, заблокировав путников. Отдел магического правопорядка связал этот случай с применением малоизвестных артефактов, однако виновника так и не нашли. Сами хозяева и постояльцы жаловались на сбои магии и непослушание палочек, но проверка не выявила никаких проблем. Желтая пресса описала этот случай как неудачную пиар-компанию и обвинила владельцев бара в нарушении спокойствия. Вроде мелочь, но Джинни уже не была в этом уверена. Теперь все выбивающиеся из привычного уклада жизни события казались ей связанными с Грехами, разгуливающими по Земле, поэтому она попросила братьев чуть подробнее разузнать об этом случае. Перестраховка никогда не бывает лишней, но, в крайнем случае, она уже находится в больнице и сможет добавить в карту пациента новый симптом: паранойю.

***

Тёплый осенний ветер играл с прядями волос, пока Луна завороженно наблюдала за тем, как Забини эмоционально объясняет новому загонщику нюансы поведения во время игры. Хотя волшебница сомневалась, что информационный монолог должен включать подзатыльники. С другой стороны, Лавгуд никогда не была сильна в педагогике и мотивации. В спортивной форме Блейз смотрелся более властным и серьезным, да и вёл себя соответствующе. Вся его лёгкость и шутки оставались где-то в раздевалке, на тренировках он становился непривычно сосредоточенным юношей. Полумна прикусила нижнюю губу, когда в памяти проскользнула последняя совместная ночь. Связанный и на коленях он тоже смотрелся очень неплохо. Уголки губ сами собой поползли вверх, несмотря на все попытки сдержать улыбку. Она уже не могла сказать точно, как именно их эротическое взаимодействие зашло настолько далеко, но не видела никакого смысла ограничивать друг друга. Хотелось его видеть, слышать и чувствовать. Как можно больше и чаще. Вот и сегодня они договорились встретиться после тренировки, но волшебница не выдержала и пришла на нижние ряды трибун. Кончики пальцев покалывало от нетерпения, отчего Луна сжала кулачки. Внутри застыл лёгкий детский трепет, когда она поймала на себе взгляд тёмных глаз. Волшебница вдохнула чуть глубже, когда Блейз еле заметно улыбнулся, а затем послал нового игрока к боггарту. Оставив метлу рядом с другим инвентарём, он направился ближе к трибунам. — Что столь прекрасная девушка забыла в таком неприглядном месте? — широко улыбаясь, поинтересовался Забини. — Хотела видеть молодого человека, — невинно пожимая плечами, протянула Лавгуд, подходя ближе к краю трибуны, — раз мы с ним перестали скрываться по углам. — Пока его здесь нет, — наигранно заозиравшись по сторонам, продолжил итальянец, — я могу пригласить обворожительную леди на прогулку? — А он точно не узнает? — сморщила нос волшебница, облокачиваясь руками на деревянную ограду. — Обещаю оставить это в тайне, — многозначительно ухмыльнулся Блейз, вдыхая чуть глубже, — если ты снизойдёшь до меня. Сдерживать ликование больше не получалось. Из-за плачевных происшествий в школе и вмешательства аврората в жизнь студентов они почти не оставались наедине. Общая напряжённость и скорбное расположение духа не предполагали никаких лирических настроений, однако время шло, а вместе с ним возвращалась потребность чувствовать себя нужной и желанной. Почти сбежав вниз по ступенькам, Лавгуд притормозила только перед последней, пытаясь остудить свой пыл. Потеряв равновесие, она рухнула в руки слизеринца, самодовольно выгнувшего бровь. — Если бы я знал, что с трибун на игроков падают столь прелестные создания, — сместив руки к её талии, Блейз коснулся носом её щеки, — то обращал бы внимание на фанаток почаще. — Мне стоит беспокоиться? — прищурилась Полумна. — Только если очень хочется, — оставляя короткий влажный поцелуй в уголке её рта, он прижал волшебницу крепче. — Кажется, мы не одни, — отодвинувшись от него, тихо прошептала Луна, когда в поле зрения попал Малфой, всё ещё остававшийся на поле. — У меня даже возникает подозрение, — не оборачиваясь, выдохнул Блейз, ослабив объятия, — что он хочет меня у тебя увести. Иначе зачем ещё проводить столько времени на тренировках и многозначительно молчать, приходя в башню координаторов. Волшебница прищурилась. Драко действительно стал ещё незаметнее, чем был прежде. Он выглядел уставшим, но, как только ему позволило здоровье, всё равно исправно проводил на поле порядка четырёх-пяти дней в неделю. Блейз рассказывал, что уже подумывал сделать ему постоянный пропуск для внеплановых тренировок, чтобы каждый раз не возиться с этим. Лавгуд также замечала его в библиотеке, отрешённо листающим какую-то литературу непременно неподалёку от её стола. Выглядело это по меньшей мере странно ровно до того момента, как Гермиона вернулась из своего маленького порочного путешествия и начала основательнее разбираться с деталями всего произошедшего.

1 октября 1998

(Вчера, замок Хогвартс, башня координаторов, гостиная)

— Я просто хочу понять с чего всё началось, — терпеливо повторила Грейнджер, глядя на Драко исподлобья. — Мы уже беседовали об этом, — чуть склонив голову на бок, возразил он, — и я бы не хотел выносить детали на всеобщее обозрение. — Неужели существует то, — иронично протянула Гермиона, откидываясь на спинку стула, — что способно тебя смутить? — Я готов ответить на любые вопросы, — уголки его губ еле заметно поползли вверх, — если будут отвечать на мои, — Малфой сцепил пальцы в замок. — Иначе нарушается очерёдность. Луна заметила, как гриффиндорка поджала губы, испытующе глядя на своего собеседника, но тот не изменился в лице. Безмолвное противостояние, отягощающее воздух. Ещё немного, и всё вокруг воспламенится. — Не думаю, что сейчас такие просьбы уместны, — проигнорировав нарастающую неловкость, ответила Гермиона. — Мне следует беспрекословно повиноваться? — выдохнул Драко, склонив голову на бок. — Тебе ведь так привычнее, — парировала Грейнджер. — Доминирующая женщина весьма будоражит воображение, но готов пойти на это только ради эксперимента. — Видимо, боишься не справиться, — она склонилась вперёд, понизив голос. — Чрезмерное мужское самолюбие обычно имеет крошечные основания. Драко улыбнулся шире, покорно прикрыв глаза, чем вызвал у собеседницы только негодование. Гермиона отстранилась, скривившись. — А что, у тебя настолько большой член? — усугубляя замешательство подруги, словно невзначай спросила Полумна. — Как… — ведьма мотнула головой, заметив, что Малфой пожал плечами. — Как мы вообще к этому пришли? Мы можем вернуться к деталям первой встречи с Гневом? — Конечно, госпожа, — неотрывно наблюдая за Гермионой, у которой от его слов вспыхнули щёки, протянул аристократ, — но подобные игры с подчинением должны оставаться за закрытой дверью. — Пойдём, — сухо бросила она, поднимаясь с места. Драко опустил глаза вниз, не сумев подавить ехидную ухмылку, возникшую всего на пару мгновений. Однако, как только он отодвинул стул и принял вертикальное положение, степенное спокойствие уже разлилось по его телу, отражаясь в неспешных точных движениях. «Необычная игра, — глядя на то, как они скрылись за лестничным пролетом, подумала Лавгуд. — Интересно, как давно они начали?..» Входная дверь открылась, демонстрируя лёгкую итальянскую экспрессию во всей красе. — Надо замуровать все окна, балконы и открытые проемы в замке, — возмущённо хмыкнул Блейз, бросив мантию на спинку кресла, — или я убью Пайка сам. Его осенняя депрессия меня доконает, — тяжело выдохнул он, оглядываясь по сторонам. — А тебя что, бросили в одиночестве? Я готов пожертвовать своим уже не девственным мозгом и составить тебе компанию. — Прекрасный план, — отодвигая соседний стул, усмехнулась когтевранка.

______

Это воспоминание потянуло за собой другое: Малфой особенно много времени проводил в читальном зале, когда Полумна была в компании Гермионы. Волшебница обвила руками шею итальянца, коварно прищурившись. — А ты совсем ничего не замечаешь? — Я замечаю, что у меня скоро постель зарастёт паутиной, — с ноткой сарказма проговорил Забини, бросив на Драко мимолетный взгляд через плечо, — если его внимание кто-нибудь не отвлечёт. Может, у тебя есть подружка, которая будет рада обществу язвительного многострадального аристократа с манией величия и сомнительным прошлым? — Ну, может, ему и не надо далеко ходить, — многозначительно произнесла Лавгуд, пожимая плечами. — Не хочу превращаться в гадалку, но… — Забини обречённо уронил голову ей на плечо, — Кому же это счастье достанется? — Ох, не переживай, — погладив его по голове, рассмеялась Полумна. — Рано или поздно кого-то он осчастливит. Несмотря на то, что этот вопрос скорее являлся риторическим, в голове мгновенно возникло имя, однако произносить свои предположения вслух было бы неправильно. Ведь немногие признаются в своих маленьких пристрастиях даже самим себе, не то что окружающим. К тому же, Луна всё ещё помнила, насколько сложно разбираться в сумбуре эмоций: никто, кроме самого владельца, не сможет сказать, что происходит в сердце. — Надеюсь, что это будет хотя бы человек, — тяжело выдохнул Блейз, отстраняясь от неё и расправляя плечи, — а то в связи с последними событиями я уже не хочу знать, какая ещё гадость водится в мире. — А мне кажется, Гнев милый, — хмыкнула Полумна и, поймав на себе недовольный взгляд, добавила: — Но не всегда. — Кусок… — мулат сдержал порыв крепко выругаться, сжав губы в тонкую полоску. — Слышала что-то подобное о слизеринцах, — потянув его за руку в сторону раздевалки, добавила она, — но там были целостные названия, а не частичные. — Я в душе вообще пуффендуец. Мне так бабушка говорит, — наигранно оскоблённым тоном ответил Забини, следуя за ней. — Я знаю, что ты её никогда не видел. — Уверен, она бы сказала именно так. В небе начали сгущаться тучи, и в обоюдном обсуждении было принято решение отложить прогулку, заменив её чем-то более горизонтальным и домашним. Хотя оба сомневались, что пробудившийся энтузиазм Гермионы позволит кому-то долго усидеть на одном месте. Оставив короткий поцелуй на губах Блейза, Луна направилась в замок. Любовь, конечно, предполагала некоторые уступки, но личная гигиена точно не входила в этот список. К тому же волшебница сомневалась, что сможет долго противостоять соблазну принять душ совместно, но понимание того, что Драко всё ещё находился на поле, быстро вернуло логическое мышление к работе. Волнения в школе никуда не делись, несмотря на то, что работников Министерства становилось всё меньше, а происшествия свелись к минимуму. Коллективное сознание понемногу менялось: опоздания, ссоры и мелкие склоки, противоречия возникали там, где прежде их никогда бы не возникло. Маги стали более резкими в общении и критичными в восприятии. Со стороны казалось, будто почти в каждом поселилась зудящая маленькая неудовлетворенность, мешающая спокойно жить. Сама Полумна не ощущала ничего подобного, то и дело удивляясь поведению друзей и знакомых. Проблема заключалась в том, что было сложно отличить текущее отсутствие настроения от влияния извне. Непосредственность Гарри улетучилась после конфликта с Роном или из-за присутствия на земле Гордыни? Блейз уставал от того, что Гермиона оставила свои обязанности на время или от того, что где-то разгуливало Уныние? Лаванда всегда так сильно липла к Рональду или на неё так сильно влияла Похоть? Пара сотен вопросов без ответов. — Как хорошо, что мы тебя встретили! — голос Грейнджер вырвал волшебницу из пучины размышлений. — Ты мне не поможешь? Моргнув пару раз, Лавгуд обнаружила не только воодушевленную подругу, но и Поттера, который выглядел скептичным и напряжённым, явно не разделяя настрой Гермионы. — Я повторюсь: считаю эту идею не самой лучшей, — покачал головой он. — Ой, если кому-то и достанется, — сморщила нос гриффиндорка, — то точно не тебе, — она перевела взгляд на Луну. — Я хочу всё рассказать Макгонагалл. — Так будет разумнее, — согласилась когтевранка, перебирая в голове причины и следствия. — Мы всё равно уже запутались, и помощь бы нам не помещала. — Никто и не оспаривает, — хмыкнул Гарри, засовывая руки в карманы. — Тогда готов стоически молчать рядом, потому что сформулировать всю эту дичь просто не смогу, — он виновато склонил голову. — Только хуже сделаю. — Ты прекрасная поддержка, — сдержанно улыбнулась Полумна. — Похвалы и восторги после инквизиции, — бросила Гермиона, направляясь вперёд по коридору. — А я надеялся всё-таки дожить до старости… — неловко обронил Поттер, втянув воздух сквозь зубы. Луна только пожала плечами. Бороться с вмешательством сущностей, древних, как сам мир, самостоятельно было опрометчиво. Особенно, если учитывать, что ни один источник информации не блистал точными сведениями о них.

30 сентября 1998

(Два дня назад, Запретный лес)

— То есть таскать кусок глины по замку можно, — с сомнением поинтересовался Гарри, — а доставать его там нельзя? — В единственный раз, когда я попыталась это сделать, — фыркнула Грейнджер, — наш ежевичный надзиратель начал дымиться, теряя кожные покровы. — Этот чёрт не сказал, когда вернётся? — Нет, — сухо ответила Гермиона, замешкавшись на мгновение, прежде чем развязать льняной мешочек. — Сколько барьеров вы поставили? — Три? — обернувшись на Лавгуд, протянул Поттер. — Да, три. — Он уничтожает магию или просто блокирует? — поинтересовалась Полумна, настороженно наблюдая за суетящейся подругой. — Вероятно, второе, но сейчас и посмотрим, — выдохнула ведьма, закусив нижнюю губу. — Хотя, когда я была в Марокко, люди никак не реагировали на этот осколок. — Возможно, в мире магглов влияние не так очевидно, — предположила Лавгуд, непроизвольно сильнее сжав палочку в руке. Несмотря на пафосность и напряжённость момента, извлечение части реликвии из чехла, расписанного языком Создателя, никак не повлияло на присутствующих. Вернее, внешне никак не повлияло. Луна заметила, как плечи Гарри расслабленно опустились, а лицо потеряло былую нервозность. Сама Грейнджер вдохнула чуть глубже, глядя на то, как рушится ближайший барьер. Приподняв голову, когтевранка заметила, что в мерцающем куполе появились бреши, словно от кислоты. Не прошло и пары минут, как защитная стена полностью растворилась. — Пойду проверю второй, — сказал Поттер и зашагал в глубь леса. — Хорошо, — тон Гермионы немного дрогнул, когда она взглянула на своё запястье. — Надпись бледнеет? — подходя ближе к подруге уточнила Полумна. — Почти незаметна, — неловко кивнув, Грейнджер бросила взгляд на её палочку. — Попробуешь? — Авис, — привычным движением рассекая воздух, произнесла волшебница. Лавгуд могла сомневаться в своих навыках трансфигурации, но полное отсутствие какого-либо эффекта ввело в лёгкое замешательство. Волшебница закусила щёку, анализируя ситуацию. — Люмос, — палочка отдавала теплом в ладонь. — Редукто, — слабая синяя искра появилась на кончике древа, — Экспекто Патронум… Образ зайчика на пару мгновений возник перед глазами, но, не успев сформироваться до конца, распался на песчинки. — Второй барьер разрушен частично, — донёсся крик Гарри, прерывая женские эксперименты, — но восстанавливать бесполезно, всё равно исчезает, — подходя ближе уточнил он. — А третий цел. — Чу-дес-но… — выдавливая из себя слово по слогам, прищурилась Грейнджер, — теперь надо точно выяснить радиус действия и на каком расстоянии помехи позволяют колдовать.

______

После короткого стука в дверь Гермиона заглянула внутрь. — Вы что-то хотели, мисс Грейнджер? — голос Макгонагалл звучал удивлённо. — Да, можно войти? Объяснение директрисе проходило тяжело, отрывочно и крайне сумбурно. Как бы гриффиндорка ни стремилась разложить все события в хронологическом порядке, Луна потеряла нить повествования где-то к середине рассказа, а Гарри вообще бездумно гладил край стола с отупевшим выражением лица. Однако Минерву совершенно не смущала спутанность истории. Она внимательно слушала, иногда задавая уточняющие вопросы. По её сосредоточенному взгляду было трудно сказать, сомневается ли она в словах студентов или пытается вникнуть в суть, сопоставляя услышанное со своим жизненным опытом. Когда Гермиона достала часть реликвии, директриса только коротко кивнула, позволив продемонстрировать её действие. Складывалось ощущение, что она не была впечатлена творением Создателя и не до конца доверяла природе происхождения осколка. — Я не могу принимать решения относительно столь серьёзных вопросов самостоятельно, — заключила Макгонагалл, когда Гермиона закончила и спрятала реликвию обратно в льняной мешок. — Нам потребуется… — Какое сказочное дизайнерское решение… — саркастично перебил её Гнев, рассматривая портреты бывших директоров на стенах. — А у вас всегда так мрачненько? Лавгуд слегка приподняла бровь. Она точно знала, что его там не было минуту назад, но он никогда заблаговременно не оповещал о своём визите. Минерва нахмурилась и коснулась пальцами палочки, лежащей на столе, а Поттер поёжился, погладив рукой костяшки правой руки. — Полагаю, это один из… — сведя брови вместе, директриса поджала губы. — Да-да, оваций не надо, — ослабляя узел на галстуке, вновь перебил её Грех и сделал пару шагов к столу. — Эти чёртовы удавки. Зачем вы вообще их носите? — он стянул тёмно-фиолетовую ткань через голову и плюхнулся на свободный стул, которым не воспользовался Гарри. — П-ф-ф… Среди всеобщего молчания особенно выделилась громко сглотнувшая Гермиона. Она изучающее смотрела на лицо Порока, а затем потянулась к своей шее, где ещё остались синяки от пальцев, но отдернула руку. Полумне же показалось, что с их последней встречи он совершенно не изменился. — Ну, может, хоть чай предложите? — скривившись, Гнев развел руками. — Я, вообще-то, в гостях. Ответом ему послужило молчание. — Какие вы все необщительные, — хмыкнул Грех, оглядевшись, — и спокойные такие, аж бесит, — он бросил галстук на стол директрисы и, резко подавшись вперёд, взял её за запястье. — Придётся по-старинке. — Нет… — вскрикнула Грейнджер, но фиолетовый туман уже рассеялся в нескольких дюймах от неё, окутывая Минерву. — Вот это уже прям нехорошо, — констатировал Гарри, когда обе фигуры растворились в пространстве. Гермиона осела на стул с выражением смеси обречённости и сожаления на лице. Все, кого касался Порок, рано или поздно умирали, по его же словам, и Макгонагалл была точно не той, кому кто-либо из присутствующих мог бы желать подобной участи. В воздухе появился тяжёлый привкус отчаяния, исходящий от друзей. — Не думаю, что случится что-то плохое, — равнодушно проговорила Полумна, опустив взгляд на свои пальцы. — Он больной ублюдок, — раздраженно фыркнула Грейнджер, — и может выкинуть что угодно. — Не спорю, — так же спокойно кивнула Лавгуд, — но если бы хотел, уже сделал бы. С этим тезисом Гермиона не смогла бы поспорить. Она была слишком разумной, чтобы отрицать обоснованность предположения. Ведьма прикрыла глаза ладонью, опираясь на подлокотник, и тяжело выдохнула. — Я просто не понимаю, какого боггарта… — Мисс Грейнджер, — волшебница чуть не подпрыгнула на месте от голоса Минервы рядом, — не сквернословьте в моём кабинете. — Я… — глаза ведьмы расширились, когда она подняла голову и упёрлась взглядом в директрису, обходящую стол и усаживающуюся на своё место, — …извините. Лавгуд обернулась, и уголки её губ непроизвольно поползли вверх. Гнев игриво подмигнул, расплываясь в невинной улыбке, и поправил растрепавшиеся волосы. Чуть вскинув подбородок, он зацепился взглядом за картину, висящую на стене. — Какого рода помощь вам требуется? — поинтересовалась Макгонагалл, взглянув сначала на Гермиону, а затем — на праздно расхаживающего по кабинету молодого человека. — Туристическая студенческая виза не помешала бы, — иронично протянул Грех, проигнорировав направленные на него взгляды студентов. — Да и нам с вами лично обсудить бы детали, — он широко улыбнулся, — вы же хотите, чтобы пострадало как можно меньше людей?