***
К половине пятого внедорожник въезжает на территорию дома. — А чё девчонки ещё не приехали? — с грустью спрашивает Шрам, не заметив больше машин во дворе. — Они к шести будут. Так что не спали контору раньше времени. А то тебя петь заставлю. Комолов сразу идет к Ворону, чтобы передать деньги. По пути осматривает дворик, где и будет проходить основное действо: импровизированная сцена готова, столы и стулья расставлены, шарики, цветы и прочая праздничная атрибутика. Застаёт отчима в кабинете и сразу вручает ему круглую сумму. — Некогда… надо ещё всё проверить! — кричит Саша на какой-то вопрос Вениамина, закрывая за собой дверь. Следующая остановка – кухня. Проверяет наличие закусок, горячих блюд и напитков: брускетты с различными начинками, сырные чипсы, салаты, гамбургеры, лимонад, морс, шампанское и вино. На десерт большой праздничный торт-мороженое. А ещё никаких орехов. После того, как четырнадцать лет назад мелкая Уля при нём начала в приступе задыхаться, Саша усвоил урок на всю жизнь. — Шашлык, крылья и овощи на гриле за сорок минут до начала. — отчитывается шеф-повар. — А для веганов? — Веганская паста, бургеры, салаты, десерт. Повар начинает перечислять ингредиенты и процесс готовки, но Александр останавливает его. И лишь одобрительно кивает. А то тётушка Ульяны ему все уши прожужжала этим. Вроде веганка, а мозг жрёт только так. Так и хочется нечаянно добавить в её бургер сырое мясо. Что-то ему подсказывает, она бы съела и добавки попросила. Прежний Комолов сделал бы это, не задумываясь. Но нынешний думает, что даже с малым процентом не стоит портить скандалом вечеринку Ульяны.***
Свой первый день каникул в Петербурге Ульяна проводит так, как и положено отдыхающей. Проснувшись позднее обычного, быстро заканчивает стандартный набор дел: тренировку, душ и завтрак, после чего с удовольствием наслаждается возможностью никуда не спешить. Кроме вечеринки Комолова занятий у неё особо нет. К полудню во дворе народу ощутимо прибавляется. Приготовлений немного, но работа кипит, пусть самого Саши пока не видно. Чтобы не испортить себе сюрприз раньше времени, к часу Ульяна поднимается обратно к себе. Фейс-тайм с матерью и подготовка к вечеринке занимают ее на оставшееся время. Ульяна носится по комнате с кисточками, баночками и ватными дисками, попутно отвечая на однотипные родительские вопросы. Да, добралась она без проблем. Нет, гостей придёт немного. Конечно, она будет осторожной. — Всё, мам, не могу говорить, позже созвонимся. Целую, — от разговора её отвлекает знакомое рычание двигателя, раздающееся со двора. Выглянув из окна, Ульяна предсказуемо находит глазами чёрный мерседес и жмёт на кнопку сброса вызова. Свои сборы она почти закончила, а финальные штрихи как раз задержат ее достаточно, чтобы не бежать встречать Сашу внизу, словно ей не терпелось его увидеть. Перед самым спуском Воронова замирает у зеркала на добрых пару минут, критически разглядывая себя со всех сторон. Особенно долго всматривается в облегающий низ короткого чёрного платья, руками выпрямляет невидимые складки. Да нет у неё никаких боков! А если бы вдруг появились, миссис Кроу, её хореограф, ни за что бы ей этого не простила, скорее придушив ночью во сне полотнами. Мысль вызывает добрую усмешку, и Ульяна куда увереннее направляется на улицу. — Привет, Виталик, — первым на глаза ей попадается Шрамов, и она решает подойти к нему. Может, не зря. Выражение, которое на мгновение застывает на его лице, прежде, чем он снова берёт себя в руки и выдавливает приветствие, яснее слов дает ей понять, что предпраздничные приготовления успешно. — Не знаешь, где Саша? — К твоему отцу ходил. Сейчас не знаю где. — пожимает плечами Шрам, — Ты можешь его здесь подождать. Рано или поздно появится. — Хорошо, Вить, спасибо, — одним взглядом Ульяна дает Шрамову понять, что воспользуется его советом и побудет здесь. Он уходит куда-то в сторону наряженной беседки, а Воронова, постукивая краем телефона по свободной ладони, оглядывается. Неловко признаваться, но она до последнего не верила, что у Саши получится сделать из праздника настоящую вечеринку, а не традиционное полусемейное застолье. Ей стоит принести свои извинения. Обстановка почти европейская, для полноты картины не хватает, разве что, разноцветной пластиковой посуды, парочки теннисных столов и бочек с дешёвым разливным пивом. Такое Ульяна всё равно не пьёт, больше привыкшая к мероприятиям класса повыше, а потому мысленно отдает должное мастерски выдержанному здесь балансу между классическим званым ужином и молодёжной тусовкой. Саша не заставляет себя долго ждать. И уже спустя десять минут снова энергично спускается во двор с небольшой бутылкой минеральной воды только что из холодильника. — Как техника? Всё работает? — В лучшем виде! — уверенно отвечает ему рабочий. — Ну смотри. Звезды то серьёзные приедут. Комолов откручивает крышку бутылки, как бы намекая, что такое же проделает с шеей работника, если что-то будет не так. Делает пару глотков, чтобы освежиться. Он замечает сестру только после. Ульяна стоит к нему спиной, отчего так и дразнит что-нибудь этакое вытворить шутки ради. К счастью, Саша пересиливает этот ребяческий порыв. — Привет. Одна здесь отдыхаешь? — смеется он, подойдя ближе и привалившись плечом к стволу дерева. Сколько бы она не выглядывала среди снующего здесь народа Комолова, ему так или иначе удаётся застать её врасплох. Ульяна даже едва заметно вздрагивает, когда его голос раздается сзади, и медленно оборачивается к нему лицом с тенью озорной улыбки. Взгляд Саши, как опасный аттракцион, быстро опускается вниз на обнаженные ноги Вороновой, а затем также быстро поднимается обратно. Сам он ещё не успел переодеться во что-то менее чёрное и не траурное, хотя Ульяна тоже выбрала именно этот цвет. — Как видишь, — она разводит руки в широком жесте, словно показывая, что тут он её подловил. — Наслаждаюсь тишиной, покоем и хорошей компанией, пока ещё есть шанс. Ну, наслаждалась, по крайней мере. Выгнув одну бровь, Воронова смеряет Сашу нарочно неторопливым, говорящим взглядом, соединяет руки за спиной и переступает с ноги на ногу, цепляя каблуком газон. — Со мной покой может только сниться. Это верно. Комолов легко с достоинством выдерживает взгляд сестры. — Хотя здесь и без гостей людно. Отец, вон, ещё с обеда в кабинете закрылся. Аккумулирует энергию, похоже. Либо настраивается на приезд тёти Светы. — Я его понимаю. — усмехнувшись, произносит Саша. Одного упоминания о дорогой родственнице как будто достаточно, чтобы телефон в её руках начал настойчиво вибрировать. Ульяне неохота отвечать, но она всё же кидает быстрый взгляд на экран, убеждаясь, что там ничего срочного. Со вчерашнего вечера ей написывают тётушка и Вероника, обе — по сущим пустякам. Диалог с подругой хотя бы не так утомляет, ведь там не нужно придумывать тысячу и одно заместительное слова «понятно». Её запинка связана не только с пришедшими сообщениями. Ненароком озвученная фраза напоминает о том, что вчера дело до серьёзного разговора с отцом так и не дошло. И сегодня тоже не дойдёт, чтобы не портить вечер. Пока Ульяна занята телефоном и какими-то своими мыслями, Александр смотрит по сторонам и сильнее его внимание задерживается на въезде на участок. Отвлекаясь от своего занятия, Воронова рассматривает узор бумажных гирлянд вдоль ступенек, беспорядочно торчащие в траве лампочки и хитросплетение лент. — Знаешь, а Виталик в чём-то прав, — задумчиво выдаёт она, спустя пару секунд. — Если тебе когда-нибудь надоест бизнес отца, можешь смело уходить в организацию торжеств. Кто бы мог подумать, что у тебя такой скрытый талант. Интонация у Вороновой чуть ироничная, но говорит она искренне, подмечая: — Очень здорово вышло. Всё такое яркое и красивое. — Да ладно. Это ерунда. — отмахивается он, не считая, что сделал что-то особенное, — В любом случае спасибо. Надеюсь, и остальное не разочарует. Он точно знает, что от Ворона за выбор звёздных гостей получит, если не подзатыльник, так недовольный взгляд точно. В их разговор между делом вклинивается кто-то из рабочих, сообщая Комолову, что «музыканты на месте», что бы это не значило. Ульяна отступает на шаг, всем своим видом дав понять, что не смеет отвлекать Сашу дольше, и тогда замечает приближающегося к ним с другой стороны Шрамова. — Вас там уже спрашивают, — сообщает он со смешком. — Встречайте гостей, хозяева. — Я встречу, а ты можешь только подглядеть. Комолов адресует Ульяне улыбку и направляется к воротам. Виталий направляется за ним, хоть Саша не помнит, чтобы звал с собой компанию. В последний момент он вспоминает про поручение для Стаса. Но на телохранителя всегда можно положиться, он точно всё сделал, как надо. — Стас, ты комнату подготовил, как я просил? — спрашивает Александр, заметив Стаса на крыльце дома. — Да, на первом этаже. Даже две, гостевая спальня и малая гостиная. И всё, что было из списка. Комолов поднимает большой палец правой руки вверх. Крупногабаритный автомобиль уже ждёт возле ворот дома. Первым появляется менеджер группы, за ним двое музыкантов, а уже за ними три молодые девушки. — Добрый вечер. Вы Александр? — обращается к Саше менеджер. — Здравствуйте. Да, идемте, провожу вас. Комолов направляется к дому вместе с менеджером, а за ними уже остальная часть группы. — Можете ознакомиться со списком песен. И вот здесь нужно будет расписаться. Саша берет в руки планшет с ровным текстом из названий песен. — А разговаривать с девушками можно будет? — Конечно. Вы и ваши гости можете взять автограф или сделать фото. Это входит в прайс. — Я б взял... — встревает в разговор Виталий, идущий по правую сторону и постоянно оборачивающийся назад. — Шрам... ов, не отсвечивай. — шикает на него Джокер, — Переоденься и гостей иди встречай. Успеешь ещё насмотреться. — А вот это оружие у вас... — Работаю начальником службы безопасности, разрешение есть. — сухо поясняет Комолов официальную версию. — Было бы лучше его убрать, чтобы не... смущать девушек. — Да без проблем.***
Родственники захватывают её с порога. — Ульяночка! — тётя Света почти угрожающе надвигается на неё, притормаживая в полуметре и оставляя в воздухе около щёк племянницы несколько невесомых поцелуев. — Надо же как выросла, настоящая невеста. Признавайся, уже присмотрела себе там какого-нибудь английского принца? Ульяна, исключительно из вежливости, натянуто смеётся, смиренно позволяет осмотреть и ощупать себя со всех сторон, и кивает, как игрушечная собачка на приборной панели, всему, что говорит тётушка. Её сын с не менее смущённым видом неловко мнется позади, что особенно забавно, учитывая его комплекцию вытянутого бочонка и рост под два метра. По коридору за их спинами проходит, по ощущениям, целая толпа. Тётя Света мгновенно выхватывает из неё цепким взглядом Стаса и ненадолго переключается с вопросами уже на него, уточняя про расположение подготовленной для них спальни, кондиционеры, пыль и прочую чушь, в то время как Ульяна, оглянувшись, провожает удаляющийся Сашин силуэт и хихикающую девчачью группу. Её музыкальный сюрприз, видимо. Ульяна хмурит брови, а в следующую секунду на неё налетает с жаркими объятиями и счастливым визгом кузина, и тётя Света заходит на новый круг разговоров. Вырваться из него получается лишь спустя несколько минут, когда в дверях наконец показывается Воронов. Ульяна одними губами шепчет отцу «прости» и тайком ускользает к входным дверям, пока её исчезновение не заметили. Шрамов направляется к машине, чтобы забрать из неё одежду. — Спасай Саню, а то он там сейчас слюной подавится. — усмехнувшись, на ходу бросает Виталий Ульяне. Стас по дороге сообщает ей о новых гостях, подъехавших к воротам, и Ульяна доверяет встретить подруг Шрамову. В качестве маленького знака признательности за его замечание про Сашу. Вероника говорила, что опоздает, поэтому причин не поручить девчонок Вите у неё нет. Музыканты идут сразу на сцену настраивать аппаратуру, а менеджера и солисток Комолов провожает в гостевую. — А вы нас будете от кого-то защищать? — с улыбкой обращается к Комолову одна из солисток перед входом в комнату, задержав взгляд на кобуре. — Это если гости останутся недовольны. Но, думаю, это невозможно. — тоже с улыбкой отвечает Саша, прислонившись плечом на этот раз к косяку двери. — Рас-пи-сать-ся. — снова напоминает менеджер, тыкая в планшет. — Уже. Александр оставляет свою не аккуратную закорючку на бумаге и возвращает планшет владельцу. Он дает девушкам переодеться и подготовиться к выступлению. А сам проверяет начали ли готовить горячее. На кухне, а точнее на улице за кухней можно проконтролировать весь процесс. Через минут пятнадцать вместе с одним из накрывающих Комолов выходит обратно во двор. Даже переодеться нет времени. — У нас, кстати, есть песня про выстрелы. Не одолжите в качестве реквизита? — игриво интересуется всё та же кудрявая солистка, застав Комолова на лестнице. — Только после шоу программы, при личной встрече. — подмигнув девушке, Саша позволяет себе легкий флирт. Хотя это она первая начала. Воронова решает обойти дом по траве и зайти со стороны кухни, но подниматься внутрь ей уже не нужно. Странное ощущение дежавю накрывает её от открывшейся взгляду сцены ещё на подходе к ступенькам. Вроде ничего особенного: девушки постоянно вьются рядом с Комоловым как будто им там мёдом намазано. Но Ульяна на миг застывает, чувствуя себя героем компьютерной игры, перед которым высвечиваются различные варианты действий. В пятнадцать за ней водилась нелепая привычка саботировать Сашины "отношения". Это получалось практически само собой и никто никогда не думал винить ее в маленьких неслучайных случайностях вроде опрокинутого коктейля или жука в чужой сумочке. Кирилл, правда, пару раз ловил её на мелком шкурничестве, но так и не сдал Саше, по чьей вине девушки типа «стопроцентный перепихон» посреди "свидания" периодически исчезали, как снег весной, лишь только он отвернётся. — Меня Ульяна зовут. — представляется кудрявая. — М-м, тёзки значит. — быстро реагирует Комолов. — Кто? Мы с вами? — смеётся девушка. Саша слегка усмехается. — Нет. Вы и моя сестра. Я Александр. — Очень приятно. А там София и Ксения. — она указывает на девушек, стоящих немного в стороне, — Так это ваша сестра именинница? Не девушка? — Сестра. И она не именинница, а... выпускница университета. Как-то так. — задумчиво поясняет Саша и оборачивается, с лёгким удивлением замечая близко стоящую Ульяну, — А вот и она. Шум на улице скрадывает её шаги, и Ульяне удается подобраться довольно близко незамеченной, из-за чего она почти врывается в диалог. С самым недовольным видом и заготовленной претензией. — Саш, ты случайно не в курсе, — Ульяна не отрывает глаз от включенного телефона, который сжимает в руках, — мне сейчас звонила какая-то истеричная дамочка, спрашивала тебя. Орала про клинику, анализы... У неё то ли сыпь, то ли горячка, я ничего не поняла. Откуда она вообще знает мой номер? Ласковая улыбка на губах Комолова гаснет с каждым словом Вороновой. Саша так наивно верит сестре и никак не ожидает от неё такой подставы, что секунд пять всерьез задумывается над её информацией. И пытается мысленно сообразить, каким грёбанным шутникам из своей банды – другие бы номер Ульяны никак не смогли добыть – он вышибет сегодня мозги. Хотя бы хватает самообладания, чтобы во всю глотку не закричать: «ШРАМ!». На то, что это всё какая-то лажа, наводит слишком неправдоподобный глуповатый вид Ульяны. Под дурочку косить – это не в её стиле. Трюк не очень оригинальный, зато легкоисполняемый. Со стороны собеседницы Комолова раздаётся тактичное покашливание. Поднимая голову, Ульяна испуганно округляет глаза, притворяется, будто только сейчас заметила, что Саша не один, и выглядит при этом так невинно, что впору дорисовывать ей нимб над головой и сияющее облачение. — Ты, сестра, ситкомов пересмотрела? Или такому в Оксфорде учат? — раздраженно шипит Комолов, наклонившись к лицу Вороновой. — Ой, я вас перебила, да? — она виновато прикусывает губу. — Лучше я пойду. Александр отстраняется и выдавливает улыбку для той Ульяны, которая не Воронова. Воронова собирается развернуться, но в последний момент передумывает и с вежливой улыбкой протягивает солистке группы руку, выпаливая сто слов в минуту: — Я Ульяна, кстати. А вы, наверное, мой сюрприз. Саша так долго всё готовил, до последнего не раскрывал все карты. Но это же вы... Вместо определения Ульяна напевает коротенький мотив. Не очень умело, вокал не её сильная сторона. Девушка неуверенно кивает. — Жду не дождусь вашего выступления, — бодро подытоживает Ульяна. Она улыбается, даже когда участница группы оправдывается необходимостью готовиться и уходит. И уже после переводит взгляд на Сашу. До неё постепенно доходит, насколько импульсивно и открыто она действовала, и в голове мелькает малодушная мыслишка сбежать, пока не поздно. Первый порыв раздражения и злости сходит. Комолов тяжело вздыхает и провожает взглядом кудрявую. Это был хороший вариант, если даже не переспать, то хотя бы для откровенного флирта на этот вечер. Так как в Ульяне, той которая не Воронова, тоже не было ничего уголовного, вульгарного или хамоватого. — Клеить на моей вечеринке мою же шоу-программу, — цокает Воронова, скрещивая руки на груди, чтобы придать себе смелости. — Да ты сам себя превзошел. — Сама хочешь её склеить? Понимаю. — усмехнувшись, Саша издалека бросает сальный взгляд на ту самую солистку, которая теперь вместе с другими на сцене проверяет микрофоны. Ульяна ждёт злорадного прилива самодовольства, но его нет. Наоборот, желудок сводит, как от кислого молока. — А я не понимаю, — она тоже поворачивается к сцене, изучая девушек из группы. — Что в ней такого? Её вопрос звучит риторически, а Саша, очевидно, и не собирается отвечать. Под его взглядом Ульяне хочется съежиться. Или провалиться сквозь землю. Или отмотать время немного назад, чтобы ещё раз взвесить свои решения, прежде чем действовать. — Так ты мне отплатила за мои старания? Вот поэтому я и не делаю людям ничего хорошего. — с невеселым смешком заключает Комолов, — Пойду переоденусь. Ему некогда, да и пока не хочется разбираться, что там за тараканы у Вороновой в голове, раз она решила выкинуть нечто подобное. Саша обходит сестру и начинает подниматься выше, но его останавливает Шрамов, выкрикнув снизу. — Ну чего ещё? — оборачивается Саша, посмотрев на друга. — Приперлись двое, их в списке гостей нет. — Кто? — Ну, эти… Угол и Цапля. Джокер шумно выдыхает. Приходится опять спуститься. Когда Комолов уходит, Воронова так и не сдвигается с места, пустым взглядом уставившись куда-то перед собой, чтобы не смотреть ему в спину. Тошнотворное чувство вины тяжёлым камнем опускается ей на грудь, давит на диафрагму, заставляя ощущать себя неуютно в собственной коже. Ульяна механическим жестом смахивает со лба волосы, расправляет плечи и делает особенно глубокий вдох, загоняя собственное смятение в дальний закуток сознания. Внизу её ждут гости, которым она нужна энергичной и настроенной на праздник, а не раздавленной сожалениями. Даже если разум предательски зациклился на словах Комолова и мусолит их, как безвкусную жвачку. — Певичек никогда не видели, что ли? — Таких вряд ли. — пожав плечами, отвечает Виталий. — Да все они одинаковые. — пренебрежительно бросает Джокер. Во дворе становится всё более многолюдно. Александр почти не знает этих людей. Только тётю Свету – не по своей воле – и её детей видел раза три раньше. Но они его боятся и тем лучше. Поэтому лишь с опаской тихо здороваются, когда Комолов и Шрамов проходят мимо. Вторые же никакого внимания на этот пустой звук не обращают, продолжая свой разговор. — Чё у них по дресс-коду? — спрашивает Саша, направляясь к воротам. — Ну норм, хоть сейчас в театр. — усмехнувшись, выдает свой модный приговор Виталий. — Ага. — усмехается Комолов, — Ладно, пусть проходят. На галерке постоят. Из-за ворот появляется Угол и барышня с ярким макияжем и ростом с Сашу. Он окидывает их придирчивым взглядом. Одеты и правда не так, как обычно. Рубашка, брюки, а на девушке какой-то сарафан. — Цапля, если напьешься – убью. Подальше её от алкоголя держите. — Ну, Дж-о-о-кер. — И никаких кличек, Елизавета. — Ты же сам только... — Сейчас концерт за воротами смотреть будешь. — Ладно, глохну. — Здесь будьте. К гостям не лезьте, к сцене близко тоже не подходите. Это распоряжение касается только Угла и Цапли, а точнее Ильи и Елизаветы. Шрамов же более расположен к такому высшему обществу. Наконец, удается зайти в дом и подняться на второй этаж в свою спальню. Комолов открывает шкаф, окидывая немногочисленные вещи, что хранятся здесь, а не в квартире. Снимает с вешалки рубашку с абстрактным рисунком в преобладающих красных, синих и чёрных оттенках. Сначала снимает наплечную кобуру и бросает на заправленную кровать. Затем стягивает верхнюю часть одежды и надевает рубашку из шкафа на голое тело.***
Ульяне не приходится долго оставаться одной. Некоторых из собравшихся в пору узнавать заново, но ближе к началу наконец звучат и долгожданные знакомые голоса. — Джули! Сколько лет! — прилетает откуда-то сбоку в той неповторимой вдохновенной манере, которая может принадлежать только одному человеку в её жизни. Старое прозвище звучит, словно совсем из другой жизни, и лицо Ульяны наконец немного светлеет, когда она видит степенно вышагивающего к ней Максима под руку с Вероникой. — Как поживаешь, мисс Воронова? Или здесь правильнее будет «госпожа»? — подобные представления очень в его духе, как и глуповатые попытки подражать вычурному британскому акценту. — Смотри, кого я тебе привёз. Джентльменским жестом Макс пропускает свою спутницу вперёд, и Ульяна заключает подругу в долгие, крепкие объятия. Только вдоволь насладившись ощущением, Воронова позволяет Максиму тоже обнять её и сдержанно кивает его другу, ожидающему в стороне. — Напомни-ка, кем именно работает твой отец? — Макс переходит на таинственный полушёпотом и в насквозь фальшивой тревоге оглядывается по сторонам. — Чёрт, здесь столько охраны. И я почти уверен, что видел у некоторых оружие. Если праздник только предлог и ты заманила меня в смертельную ловушку, то будешь должна мне самые шикарные похороны за то, каким молодым я уйду. — Да пожалуйста, — легко отзывается Ульяна и широким жестом обводит участок. — Выбирай любую понравившуюся сосну, под ней тебя и прикопаем. Или вот, хочешь, в залив труп скинем. Романтично... Максим готовится что-то ей ответить, но его опережает Вероника. — О нет, пожалуйста, — стонет она. — Если вы собираетесь продолжать, то хотя бы напоите меня сначала. Желательно чем-нибудь покрепче. — Еда и алкоголь это туда, — Воронова пальцем указывает направление и первой двигается в нужную сторону. Максим незамедлительно пристраивается рядом, поднимает руку, чтобы привычно закинуть ей на плечо, и тут же опускает, скосив глаза на стоящего неподалёку Воронова. Заметив это, Ульяна только тихонько посмеивается и подходит ближе к такой же хохочущей Веронике... Совсем расстаться с оружием Саша не может, но по большей части — не хочет. Поэтому закрепляет за пояс скрытую кобуру, которую перед этим извлекает из ящика письменного стола. Застегивает пуговицы на рубашке с короткими рукавами и поправляет низ, закрывая им рукоять Беретты М9. Больше из одежды ничего не меняет. Бегло осматривает свое отражение в зеркале гардероба, убедившись, что ничего не бросается в глаза. Если не знать, куда смотреть. Не спешит спускаться обратно. За эти полтора часа он вымотался сильнее, чем за десять лет управления криминальной группировкой. Подойдя к окну, в голове прокручивает ситуацию с Ульяной. Легкий шок от её странного поведения всё ещё присутствует. Он бы решил, что она ревнует, но это же… Уля – его сводная сестра; липучка и хвостик Кирилла; дочь Ворона; воспитанная, образованная жительница Лондона, в конце то концов. Если она и может ревновать, то какого-нибудь славного приятного парня с высшим образованием. Интересно, что для Ворона хуже: разыграть похищение с его дочерью или трахнуть её? Жаль, что Ульяна живет в Лондоне. Саша бы с садистким удовольствием понаблюдал за тем несчастным, который придет знакомиться с Вороном в качестве дружка его дочери. Комолов отодвигает штору, заглядывая во двор. Наблюдает, как Воронова обнимается со своими друзьями. Среди них точно не найдется ни одного убийцы, вора или сутенёра. А вот Комолову приходится пересекаться с ними каждый день, а с некоторыми даже дружить... Приезд друзей расслабляет, но Воронова всё равно держится чуть притихшей и отстранённой, ни глотка не отпив из бокала с шампанским, которое взяла на фуршетном столике. Отец приглашает всех к столу, и она занимает положенное ей место слева от него. Стул справа должен занять Саша. Взгляд то и дело скользит туда, а внутри всё аж зудит от желания попросить у Комолова прощения за своё поведение. Ульяна сжимает кулаки под столом, впивается ногтями в кожу на внутренней стороне ладоней и ждёт его появления, как заключенный, приговоренный к казни. А отец тем временем готовится толкнуть невероятно проникновенную речь. Приходится Саше выйти обратно на улицу, когда Ворон решает, что пришло время для главного тоста, и все начинают рассаживаться по своим местам. Даже Виталию достается место с краю стола. Шрамова, конечно, трудно назвать другом Вороновой или членом семьи, но «для количества сойдешь, а то гостей маловато». Комолов чуть отодвигает стул и садится, сразу переводя взгляд на отчима. Вениамин встаёт и начинает с рассказа про маленькую Ульяну, про её успехи и таланты, которые никак не могут на радовать отца. Без упоминания Кирилла тоже никак не обходится, пусть и с легкой болью в сердце, в голосе и во взгляде. Комолов сжимает челюсть, отведя взгляд на полный стакан лимонада. Тем временем Воронов продолжает, переходя к пожеланиям и своей безграничной любви к дочери. Что-что, а подбирать верные фразы её отец умеет. Ульяна внимательно вслушивается в них, испытывая попеременно то смущение, то бесконечную нежность и благодарность за то, что, несмотря на развод, никогда не чувствовала себя чего-то лишенной или обделённой родительским вниманием. А ещё щепотку тоски. Воронова украдкой, пока Саша не обращает на неё внимания, разглядывает его профиль и гадает, чувствует ли он то же, что и она. Незатягивающуюся червоточину в душе. Пустоту, которую раньше заполняло успокаивающее присутствие брата. Они не то чтобы обсуждали это хоть когда-нибудь. По итогу все поднимают бокалы и пьют шампанское за здоровье и счастье Ульяны. Комолов выпивает совсем чуть-чуть, но вовсе не из-за того, что сестрёнка обломала ему шикарную интрижку на вечер, а потому что на дух не переносит этот кислый игристый напиток. Поднявшийся за столом гомон подсказывает ей, что тост произнесён. В семье не чокаются, так что она просто с улыбкой прижимает узкий бокал к губам. Полноценного глотка не делает, лишь слегка щекочет язык пузырьками и отставляет шампанское на стол. Раздаются первые ноты песни, а через пару секунд и голос солистки, повествующий про обыкновенный день и что-то там ещё. Саша просит официанта принести коньяк для него и для Ворона, который тоже не любитель шампанского. Шампанское в их бокалах больше для атмосферы. Официант возвращается с двумя рюмками и бутылкой дорогого коньяка. Комолов разливает по рюмкам алкоголь и передает одну рюмку отчиму вместе с бутылкой. Ему много пить нельзя, потому что нужно проследить за всем до конца вечера. Такая роль Джокеру не особо нравится. Он бы был рад, если бы сейчас вызвали на настоящую работу. Но приходится дальше есть под неизвестные песни ВИА Гры и глазеть на симпатичных солисток. Такие песни обычно всегда врезаются в мозг, как какой-то вирус, и потом две дурацкие строчки ещё сутки крутятся в голове заевшей пластинкой. Между тем, праздник идёт своим чередом. Музыка хорошая, гости довольны, но Ульяна даже не смотрит в сторону сцены, ковыряясь в своём салате. Изредка подключается к общей беседе или отвечает на вопросы – ничего более. Когда тарелки понемногу пустеют и молодёжи надоедает сидеть на одном месте, народ плавно разбредается по двору. Отец тоже отходит, и Ульяна чувствует себя так, словно осталась с Комоловым наедине. Ерзает на месте, собирается с духом, формулирует предложения, набирает воздух в лёгкие... Когда соседка справа, одна из подруг Ульяны, уходит и сосед напротив тоже уходит, Саша позволяет себе откинуться на спинку стула и расслабленно вытянуть ноги под столом. Зато Ульяна, как на иголках. Комолов поворачивает голову в её сторону. Не то, чтобы он забыл про её выходку, но уже не злится, досада тоже уже почти сошла на нет. Всё же та кудрявая не любовь всей его жизни, чтобы из-за этого страдать и портить вечер. — Саш, я хотела... — Джули, ты нам нужна! — Максим вклинивается в не начавшийся диалог так внезапно, словно из неоткуда, на секунду прижимает руку к груди, обращаясь к Саше: — Простите за вмешательство, — а потом снова продолжает подруге: — Там Ника уже превратилась в смелую и решительную, вот-вот начнет искать себе ухажёров. Одному мне с ней не справиться, выручай. Саше остается только догадываться, что же хотела Воронова. Хотя для этого не нужно быть телепатом. Если только Ульяна не хочет удивить его чем-то ещё. На извинения Джокер лишь натянуто, но не слишком широко улыбается, совсем не скрывая, что улыбка фальшивая. Окидывает непроницаемым взглядом прервавшего разговор парня. Он его не знает: может и видел когда-то, как и всех остальных друзей сестры. По поводу праздника в честь приезда общался только с Вероникой, её и попросил позвать кого-нибудь, с кем Ульяна поддерживает отношения и будет рада видеть. Она с задачей справилась. От неожиданности до Ульяны не сразу доходит суть того, о чём ей говорят, и она обводит двор взволнованным взглядом. Кроме Шрамова Сашиных людей здесь, насколько ей известно, быть не должно, так что переживать ей особо не за что. А Вероника, хоть и заметно прибавляет в любвеобильности под градусом, всё равно слишком осторожна для случайных интрижек. Поэтому Ульяна не сильно удивляется, находя её где-то возле сцены. Весёлой и невредимой. Вероника призывно помахивает им рукой, и Ульяна догадывается, что её всего лишь пытаются привлечь к празднованию. — Как жизнь? — Макс по-своему пользуется паузой, которая требуется Ульяне на раздумья, и рискует завязать с Комоловым беседу. — В масть. — отвечает Саша, выбирая слово из жаргона просто из вредности. Комолов знает, что спрашивающему плевать на его жизнь, а Комолову плевать на жизнь спрашивающего. Так что диалога не получится. Шрамов кратко пересказал ему разговор Ульяны со своим другом про Ворона и его деятельность. Второй пацан слишком тихий, так что, скорее всего, именно этот тип шутил на эту тему. Воронова почти готова посмотреть, чем всё закончится, но всё же начинает вставать. Большего Максу и не надо. Отсалютовав Саше, он хватает её под руку и буквально утягивает за собой к площадке у сцены. Ульяна успевает только бросить на Комолова виноватый взгляд, почему-то испытывая острое желание заверить его, что скоро вернётся. Где-то к середине вечера со сцены объявляют, что выступление группы закончилось, и девушки скрываются в доме. Работники сцены включают что-то из заранее заготовленного, и репертуар наконец-то начинает напоминать обычное музыкальное сопровождение на отцовских праздниках. Никто из собравшихся, впрочем, не протестует. Ульяна даже усмехается. Когда мелодия сменяется чем-то инструментальным и ненавязчиво медленным, она внезапно обнаруживает тётю Свету вместе со Стасом покачивающимися в такт. Её сын рядом неумело переваливается с ноги на ногу в обнимку с кем-то из Вероникиных подруг. Заливающуюся смехом маленькую кузину галантно кружит Макс, пока его друг пытается уговорить на танец непреклонную Нику. Идиллия, прямо. Ульяна отходит в сторонку, присаживается на краешек одного из опустевших столов и просто наблюдает, наслаждаясь редким моментом умиротворения. Снова Джокеру нужно отлучиться. На этот раз, чтобы проводить группу и их менеджера. Снова оставляет закорючку на бумаге, подтверждая, что всем доволен и претензий не имеет. — Вот остальная часть. — произносит Комолов, протягивая менеджеру толстый конверт. Тот открывает конверт, быстро пересчитывает и, наконец, за весь вечер улыбается. Жмёт руку и садится в машину. Саша провожает весь коллектив до ворот, машет девушкам, а затем недолго дожидается, когда автомобиль с группой отъедет. Пока всё по графику. — Джокер, потанцуй со мной! — рядом оказывается Цапля, цепко хватая его за запястье. Лишь немного пьяная, к её счастью. Комолов, утомленный одним только её видом, закатывает глаза и с шумом выдыхает, никак не реагируя на попытки на нём повиснуть. А ведь это могла быть Ульяна… ну, то есть та, которая не Воронова. — Отстань, Лиза. И я же просил держаться подальше от гостей. — А ты не гость. — Логично. Не церемонясь, он скидывает её руки со своих плеч. С слабой угрозой в голосе произносит: — Не выводи меня. Саша не замечает Ульяну среди танцующих. Поэтому осматривает оставшуюся часть двора. — Неужели, виновнице торжества не досталось пары? — с полуулыбкой Комолов подходит к сестре. Ульяна замечает приближение Комолова боковым зрением, а звук его шагов безошибочно различает и того раньше, что, наверное, иначе, как поводом записаться в будущем на парочку сеансов к хорошему психоаналитику и не назовешь. Но сейчас это не имеет совершенно никакого значения. Его появление посылает в мозг импульс напряжения, сбивая ровную нить сердечного ритма пропущенным ударом. Под ложечкой всё ещё тревожно посасывает от вины, хотя знакомая ирония в Сашином голосе для Ульяны звучит обнадёживающе. Недоверчивый, настороженный взгляд останавливается на лице Комолова, пока она мысленно прикидывает, может ли считать себя прощённой, и одновременно ищет какой-то подвох. Саша не дожидается её ответа. — Ты снова выстрелил и не попал в мишень… Тьфу. Вот пристала. — усмехнувшись, комментирует он. Снова не ждёт ответа, а поддавшись какому-то порыву, спрашивает: — Потанцуешь со мной? Уголки её губ чуть дёргаются вверх. Может, от нелепого выбора метафор в попсовом припеве уехавшей группы. А может, от предложения, которого она совсем не ждёт от Саши. — Ну что я могу сказать? — Ульяна отталкивается от столика и пробует состроить то же трагическое и одухотворённое выражение, что было у выступающих девушек. — Иди ко мне, спасай меня... «...ложись со мной в постель». Она чуть-чуть фальшивит на длинных нотах и вовремя прикусывает язык, вспоминая, что за продолжение там дальше по тексту, добавляя уже обычным тоном: — Идем, то есть. Раз уж мы тут... Одинокие два безумца в ночи. Что бы это не значило. Тексты у них, конечно. Александр ещё раз окидывает взглядом танцующих и тех немногих, кто тоже остался без пары. Такие есть. Видимо, все гости мужского пола побоялись даже малейшего шанса за танец с Ульяной отправиться с вечеринки прямо в больницу с двумя простреленными ногами. Придётся Комолову брать на себя эту опасную – вообще-то нет, миссию. Вряд ли Ворон рассматривает пасынка как претендента на его дочь. Комолов слегка смеется на это ловкое внедрение строчки песни к ситуации. — Иду. Спасаю. — бодро отзывается он, не растягивая слова. Воронова сама берёт Сашину руку в свою и неторопливо увлекает его за собой к свободному пятачку на причудливо обозначившейся танц-площадке. Подальше от столов с едой и на небольшом отдалении от других пар. Он не помнит, чтобы когда-то им приходилось танцевать с друг другом. Если не считать, те танцы лет двенадцать назад под бодрую музыку с движениями как под электрошоком. Тогда с ними ещё был Кирилл. Когда они останавливаются, Воронова вдруг колеблется пару коротких секунд в нерешительности, но потом мягко опускает ладони Комолову на плечи. Кожу едва ощутимо покалывает, как от статического электричества, и Ульяна изо всех сил старается игнорировать волну мурашек, спускающуюся вдоль позвонков, а ещё невесть откуда взявшееся смущение. Им нечасто доводилось оказываться вот так. Вдвоём. Близко. Без препирательств и обмена насмешливыми комментариями. Непривычно. Александр останавливается и полностью разворачивается к Ульяне. Физическое расстояние в двадцать пять сантиметров явно в несколько раз меньше морального, эмоционального расстояния между ними. Мягко кладет ладони на талию Ульяны. Теперь уже отмечает стройную подтянутую фигуру. Конечно, это было понятно и по виду, но пощупать всегда лучше. От комплимента всё же воздерживается. Ульяна и так какая-то... смущенная. — Я только сейчас вспомнил. — нарушает молчание Комолов, улыбнувшись, он, скорее, серьезно, чем нет добавляет: — Я отвратительный танцор. Так что, если отдавлю тебе ноги, заранее извиняюсь. Медленные танцы не его конек. Да и в целом те мероприятия отдыха, на которых он бывает, не включают в себя этот пункт. И всё же он достаточно быстро понимает принцип, тихо качаясь под музыку вместе с Ульяной. Ничего кроме улыбки Сашино заявление о его танцевальных навыках не вызывает. Изощренных акробатических умений тут и не требуется, это ведь не свинг, не танго и даже не избитый вальс, а двигается он, Ульяна уверена, точно не хуже, чем она поёт. Её так и тянет не без ухмылки напомнить, что талантливому человеку полагается быть талантливым во всем, но в мыслях сумбур и голос не слушается, поэтому слова застревают в горле. К тому же, им действительно вскоре удаётся непринуждённо подстроиться друг под друга и влиться в размеренный ритм звучащей песни. — Я уже отвыкла видеть тебя в чём-то... Не чёрном, — замечает Воронова, усмехнувшись на один бок. — Симпатичная рубашка. На комментарий сестры Саша опускает подбородок ещё ниже, посмотрев на свою одежду, будто забыл, в чём он. — Ну-у, на ней тоже присутствует чёрный. Вот. — улыбнувшись, отвечает Комолов. Убирает правую руку с талии, чтобы указать на средних размеров чёрное пятно в рисунке где-то в районе своей ключицы. А затем, почти невесомо щелкнув Ульяну по носу, возвращает руку на её талию. Ульяна доверчиво обводит взглядом узор Сашиной рубашки, морщится, чуть отпрянув, когда у него вновь получается подловить её, и тыльной стороной ладони потирает задетый кончик носа, как будто проверяя, остался ли он на месте. Этот жест такой привычный, такой свойственный Комолову, и у неё одновременно теплеет на душе и болезненно щемит сердце. Откладывать и дальше тему, которая не дает ей покоя целый вечер, бессмысленно. Ульяна вначале замолкает, задумчиво покусывая нижнюю губу, прежде чем решается: — Прости за тот спектакль, что я устроила днём. Это было глупо. — Это было на тебя не похоже. — Саша воздерживается от едких и насмешливых комментариев, чуть качнув головой, небрежно добавляет: — Прощаю. Всё нормально. Задумчиво хмыкнув, Воронова про себя повторяет адресованную ей реплику. На неё это не похоже. Может, тебе просто нужно узнать меня получше? Ульяна почти выпаливает это вслух, но потом передумывает. Дурацкий контекст не менее дурацкой ситуации не сыграет ей на руку, а Комолов всё равно не поймет, о чем на самом деле она толкует. Единственный человек, который наверняка догадывался, что с ней происходит (возможно, даже ещё до того, как осознание добралось до самой Вороновой), забрал эту маленькую тайну с собой в могилу. И, рассуждая логически, лучше было там её и оставить. На глубине полутора метров далеко в прошлом. — Хорошо, — не размениваясь на лишние фразы и не выдумывая никаких шутливых дополнений, Ульяна одной короткой улыбкой ставит точку в этом эпизоде между ними. Извинения сестры звучат намного лучше, чем те его корявые за эпизод с подстроенным похищением. Хотя в тот день Саша даже пытался заготовить какую-никакую речь, только всё вылетело из головы уже через тридцать минут. Поэтому пришлось импровизировать. И вышла, скорее просьба, переходящая в приказ, а не извинения. Не вовремя Комолов вспоминает и про вчерашний разговор о бизнесе Ворона. Это наводит ненужную грусть в хороший вечер, уже перетекающий в ночь. Саше почему-то кажется, что от участия Ульяны в этой сделке до её последующего крышевания района и прочих его***
Джокер слегка приподнимает края двух своих карт от поверхности стола, смотря на них пару секунд. Волосы уже почти высохли, а горячий черный чай с лимоном заменило тёмное нефильтрованное и фисташки. — Ну чё сдаетесь? —приподняв бровь, с самодовольной улыбкой интересует Комолов у своих соперников, — Олл-ин. Джокер берет все свои фишки и кладет в общую кучу. Стас, задумчиво покачав головой, скидывает карты. — Да по любому блефует, ты посмотри в эти хитрые глаза. — усмехается Шрамов, кивнув в сторону друга. — Не хочу так рисковать. Он слишком везучий. — улыбнувшись, объясняет свое решение Стас. — Э, вы не в команде играете. Хватит трепаться. Ставь давай. — возмущается Саша и делает глоток пива. — Не, я тоже не осел. Шрам сбрасывает свои карты. А Саша забирает все ставки, имея при себе лишь слабую комбинацию из двух шестерок. За сорок минут игры увеличивает свой начальный взнос в десять тысяч рублей в два раза. В столовой появляется Максим. Дверь они не закрывали, так что из коридора и гостиной легкой можно увидеть, чем здесь занимаются. — А с вами можно? Саша окидывает друга Ульяны придирчивым взглядом. — Ты правила то хоть знаешь? — интересуется Виталий. — В общих понятиях, суть понимаю. — Мы тут не ради одного участия играем. — с намеком говорит Саша. — Деньги у меня есть. — Ну, тогда welcome... если не боишься. — усмехается Комолов, указывая на свободный стул, — 10 штук вход. Саша и Витя с усмешкой во взгляде переглядываются, когда Максим достает из кошелька деньги. Сколько их таких было? Наверное, число уже перевалило за сотню. Сначала они вызывались играть, затем Джокер делал так, чтобы новички начинали чувствовать себя уверенно, будто они прошли весь покер, забирая всё больше и больше крупных ставок. А после… после Комолов начинал играть по-настоящему, как умел. И в конце вечера смельчаки проигрывали всё, что у них было, а ещё и влезали по самые уши в долги. Которые в случае неуплаты из них выбивали. И далеко не всегда это были те, кто только второй раз в жизни слышали выражение Каре и Флеш. Жаль, что с Максимом такое не прокатит. Если спустит все свои десять штук, придется выпроводить его с фразой «всего хорошего». Никаких шулерских приемов. Всего лишь мастерство, умение быстро анализировать возможные комбинации – свои и соперников, умение выстраивать стратегию, а ещё прекрасный блеф и искусство считывать соперников. Именно за этот талант Саша уже в пятнадцать лет получил свое второе имя – Джокер. А сейчас это ещё и описывает его многофункциональность, козырность и полезность в работе на Ворона. Об этом немногие знают. Большая часть, тем более те, кто знают Комолова не больше восьми лет или не знакомы с ним лично, ассоциируют это слово с безумием, улыбкой или особой жестокостью. Хотя это скорее играет на репутацию Джокера.***
И без того узкое платье намоченным липнет к телу, как будто пропитанное суперклеем, и выбираться из него гораздо неприятнее, чем было стоять под дождём. Спасать прическу или косметику бесполезно, поэтому Ульяна, подхватив полотенце, отправляется прямиком в одну из ванных комнат, которые так настоятельно рекомендовал отец. Отмокает ещё там, уже под горячим душем, и снова возвращается к себе, застывая перед открытыми створками шкафа. Она почти не брала с собой вещей из Лондона, упаковав только самый необходимый минимум в чемодан с параметрами ручной клади. Понадеялась разобраться на месте: должно же было хоть что-то остаться с её прошлых приездов? Одежда действительно есть, во всем своём впечатляющем разнообразии. Внизу ютится коричневая картонная коробка со скинутыми в неё, видимо, во время предыдущего раза, рваными джинсами, широкими клетчатыми рубашками и растянутыми майками. Где-то в том же жизненном периоде Ульяна оставила полукруглые очки, которые ей больше не нужны, пыльные кепки, поношенные кеды и привычку таскать старую отцовскую байку, захватив на память из мятежного переходного возраста только парочку лишних проколов в хрящике уха. На вешалках гардероб уже поприличнее: светлые платья в мелкий цветочек, теннисные юбки, дизайнерские пиджаки... Всё такое классическое, невинное и плавильное, что Воронова невольно косится в сторону ящика, целиком заполненного не её футболками и толстовками. В основном там вещи, втихую стянутые у Кирилла, но есть кое-что усердно выпрошенное и у Комолова. Сейчас Воронова ищет, похоже, нечто третье или четвертое, понемногу заполняя персональный лукбук строгими костюмами делового кроя, офисными рубашками и элегантными платьями точно по фигуре. Носит ненавистные лодочки на крутом каблуке, старательно вытягивает осветлённые пряди перед зеркалом каждое утро, тратится на изящное белое золото и невесомый грушевый аромат от Jo Malone. В её цветовой гамме всё больше насыщенного брусничного и обожаемого Сашей чёрного, хотя полностью отказаться от ярких цветов она не может. Поэтому выискивает в недрах полки в пару к домашним спортивным леггинсам нелепый оранжевый свитер, за годы растянутый так, что постоянно норовит сползти если не с одного плеча, то с другого. Зато он безумно тёплый. И в таком виде, оставляя влажные волосы встрёпанными сохнуть просто на плечах, Ульяна спускается. К кухне Комолов сидит спиной, так что самый большой отвлекающий фактор в оранжевом свитере его не беспокоит. К тому же сейчас после входа новенького в игру приходится расставаться с деньгами больше и чаще. Эту схему знает Шрамов, а Стас догадывается, поэтому не сильно себя обнадеживают, зато соображают, что сейчас самое время использовать момент и перехватить несколько легких тысяч рублей. Максим был бы идеальной жертвой: довольно азартен, не беден и играет на уровне среднего любителя. Только есть одно НО – дружба с Ульяной. Саша легко расстается с небольшими ставками в пятьсот и тысячу рублей, зато в четырех из пяти случаев забирает себе крупные суммы. На кухне, переходящей в столовую уже своя компания, но они с Вероникой выкраивают себе местечко за плитой, чтобы приготовить на замену чая, по их скромному мнению, более действенный глинтвейн. Долго отмеряют необходимые специи в подогретое красное, вполголоса переговариваясь между собой, и уходят в гостиную незадолго до того, как Саша успешно закрывает очередную игру, а Максим решает испытать свою удачу. От разговора с подругой Ульяна не отвлекается, но за развивающейся за столом ситуацией следит более внимательно. С их места на диванчике в гостиной это как раз удобно. Веронику посиделки в столовой заботят очевидно меньше, хотя даже она вскоре начинает то и дело посматривать в ту сторону и подмечает между делом: — Похоже, Максу сегодня везёт. — Ну, это скоро пройдет, — Ульяна, качнув головой, топит насмешливую ухмылку в глотке своего напитка. — Как только Комолову надоест поддаваться. — С чего ты взяла, что он... — Вероника выглядит сбитой с толку. — А ты сама не замечаешь? — наклоняясь поближе к подруге, Воронова заговорщицки понижает тон и делится, словно по большому секрету, как в лучших голливудских фильмах: — Саша начинает барабанить пальцами по столу каждый раз, когда пропускает выигрышную комбинацию. — Серьёзно? На лице Вероники застывает доверчиво-удивлённое выражение, и она выглядит настолько искренне озадаченной и заинтересованной, что Ульяне одновременно хочется смеяться и становится неловко за её маленький обман. — Вообще-то нет, — признается она. — Будь всё так очевидно, он бы столько не выигрывал. Но мы росли вместе, ещё не забыла? Этой схеме не первый день. Вероника только фыркает, делая новый глоток, а Ульяна сосредотачивается на том, чем любит заниматься больше всего: наблюдает за Комоловым со стороны. За едва заметным подрагиванием уголков его губ, за неуловимо быстрым движением зрачков, за слабым напряжением сжимающих карты рук. Вероника и Ульяна перемещаются в гостиную и теперь Саша может видеть их на расстоянии нескольких метров. И всё же взгляд его скользит по соперникам, чтобы не упустить ничего. Но один раз таки встречается с говорящим взглядом сестры. В ответ лишь подмигивает ей. Игра продолжается. Только Джокеру ещё раза три кажется, что она смотрит на него… когда он не видит. Отчего Саша так увлекается тем, чтобы уличить Воронову и поймать на месте преступления, что не успевает рассмотреть из вариантов комбинаций более выигрышную руку у Шрамова. Поэтому приходится расстаться с шестью тысячами. — И у виртуозов бывают проколы. — усмехается Виталий. — Не долго будешь радоваться. — парирует Джокер. Больше Комолов не позволяет себе таких нелепых оплошностей. Иногда ей интересно, что могло бы выйти из партии, которую им случилось сыграть за одним столом. Стал бы он читать её, как открытую книгу, или ей «повезло» бы попасть в его слепую зону? Вряд ли получится это выяснить. Ульяна знает правила в теории, но на практике не намерена отступать от своего железного принципа в отношении азартных игр. Вообще-то, он действует в отношении всего, что может хотя бы гипотетически спровоцировать нездоровую одержимость. Навязчивый интерес. Зависимость. Привыкание. Ну, почти всего. Поддавшись вперёд, Воронова забирает с тарелки последний кусочек шоколадной плитки и вновь поднимает глаза на Комолова, перехватывая его взгляд. Выгибает брови в той говорящей манере, с которой взрослые обычно задают стандартный вопрос: «И не стыдно тебе маленьких задирать?». — Нам не надо вмешаться? — Вероника поворачивается к ней, отставив бокал на журнальный столик поблизости. В ответ Ульяна задумывается, прикидывает настроение за столом после ставок на флопе и чуть улыбается, лениво дёрнув плечом. — Не сейчас уж точно. Впереди самое увлекательное – момент осознания. Веронике не до конца понятно, о чём идет речь, но она не спорит и быстро заводит разговор на совершенно новую тему. Джокер постукивает острыми краями своих карт по столу, а затем разворачивает лицевой стороной. — Фулл Хаус. — с самодовольной улыбкой произносит он. Стас, Шрам и Максим с досадой бросают свои карты с меньшими комбинациями на стол. А Комолов поднимается со стула и тянется к выигрышу. — Да как ты это делаешь! — не выдерживает Максим, смотря на то, как Комолов забирает его деньги вместе с остальными. Он делал большие ставки, надеясь, что Джокер испугается и сбросит карты. — Опыт. — скромничает Комолов, избегая слов «мастерство» и «талант», — К тому же я давно уяснил главное правила покера. — Какое? Джокер складывает четыре тысячи к остальной аккуратной стопке. — Уметь вовремя остановиться. Максима его ответ не очень воодушевляет. Он явно хотел услышать что-то более полезное. Вскоре Стас прощается и покидает их компанию, уходя спать. Они играют ещё четыре круга, а после у Максима заканчиваются деньги. — Ставлю ещё десять. — Эй, нет. Хватит с тебя. — такое от Джокера в покере слышат только настоящие счастливчики. — Да я отыграюсь. — сопротивляется Макс. — Нет. — усмехается Комолов, прекрасно зная, о чем говорит, — Знаешь, как это будет? Ты поставишь ещё десять штук. Возможно, отыграешь одну-две тысячи, ну максимум пять. Продолжишь и проиграешь всё. Когда денег не останется, вход пойдут часы, телефон. Потом будешь просить в долг. И знаешь, чем это закончится? Ко мне на следующий день придет Ульяна и будет краснеть за тебя, просить меня простить твой долг или дать отсрочку на несколько месяцев. Тебе оно надо? Не думаю. Но самое главное, что это мне не надо. Радуйся. Когда дождь окончательно стихает, друг Максима всё же решает уехать домой. По дороге к Максу, он забирает и Веронику: оказывается, они с Ульяной умудрились обе отключиться через пару минут после того, как поставили на фон случайный фильм. В доме практически не слышны посторонние звуки. Тётя Света со своими отпрысками ушли отсыпаться, а больше компаний тут не оставалось. — Как закончите, разбуди Улю, ладно? — тихо просит у Саши Ника перед уходом, потирая и разминая шею. — У вас не очень удобный диван. Джокер выкладывает перед Максимом все карты. Только больше его убеждает приход Ники и его друга, которые забирают того с собой. На просьбу Вероники Комолов согласно кивает. Оставшись вдвоем, продолжать играть уже не интересно. Поэтому Витя и Саша забирают каждый свои деньги и убирают со стола фишки с картами. Какое-то время ещё просто сидят, допивая уже менее холодное пиво и тихо переговариваясь, чтобы не разбудить спящую. Вскоре Шрамов, решивший остаться на ночь, отправляется в гостевую комнату, что обычно и занимает каждый такой раз. Ульяна не очень любит видеть сны, поэтому гонит их от себя всеми силами. Пьёт строго чашку кофе в день, работает и учится на износ, редко спит больше пяти часов в сутки и всё равно, бывает, ворочается посреди ночи на простынях. Мечется. Сдавленно всхлипывает. А если вдруг слишком надолго забывается, то непременно просыпается в слезах. О таком врачи не предупреждали: её акклиматизация разрослась до масштаба хронической проблемы. В закутке домашней аптечки даже припрятан пузырёк с таблетками. Ульяна, впрочем, так и не приняла оттуда ни одну. Здесь ей лучше. Здесь она умеет улыбаться сквозь дрёму. Александр заходит в гостиную. Тянется к выключателю, но в последний момент передумывает. Свет в коридоре горит, поэтому его хватит. А Ульяну можно и не будить. Саша аккуратно ступает по деревянному полу с подогревом босыми ногами, направляясь к дивану. В доме тишина, только из открытого в гостиной окна доносятся стрекочущие звуки. Дождь давно успокоился. О нем напоминает только влажный ночной воздух, прохладным ветром проникающий с улицы. Пару секунд стоит рядом, смотря сверху на мирно спящую Ульяну. Бережно укрытая пледом, видимо Вероника постаралась, Ульяна тихо, совсем не раздражающе посапывает во сне. Проходит дальше и закрывает окно на тот случай, если погода снова ухудшится. На самом деле отчасти боится подступиться к спящей сестре. Мысленно ругает себя за эту глупую слабость. В этом нет ничего сложного и предосудительного. Иронично. Когда разыгрывал похищение, не думал ни о чем таком. А здесь всего лишь какой-то милый братский жест. Саша снова подходит к дивану. Наклоняется ниже и бережно запускает руки под голову и ноги Вороновой, чтобы взять её на руки. Плед спадает на пол, напоминая одно из полотен во время выступления. Сестра оказывается немного тяжелее, чем он представлял, но это не критично. Вес тела не мешает на несколько секунд, выпрямившись, залипнуть на закрытые веки, расслабленное лицо и чуть приоткрытые губы. Такой красивой и беззащитной он Ульяну не видел никогда. Одергивает себя. Заставить отвести взгляд оказывается сложнее, чем пожертвовать двумя-тремя тысячами. Потому что здесь более крупный выигрыш его