***
Джокер заканчивает оставшиеся дела в офисе, а затем сверяется со временем. Подносит ближе левую руку, бросив взгляд на циферблат. Часы показывают 15:08. Саша адресует им довольную улыбку. Ворон минут десять назад вместе с Горским и Стасом уехал на важную встречу по бизнесу и пробудет на ней минимум два часа. А Ульяна сегодня за завтраком в их вдруг оживившейся переписке писала, что будет днем дома и у неё только какая-то небольшая удаленная работа через ноутбук. А Саша успел соскучиться... Сегодня Комолов тоже не сигналит перед воротами. Уже по другой причине: не хочет, чтобы Воронова спалила его раньше времени. И сейчас его порыв не связан с желанием напугать и довести сводную сестру до сердечного приступа. Оставляет внедорожник за воротами, а сам непривычно заходит на участок пешком. Чуть ли не в припрыжку направляется по лестнице в дом. Погода совсем испортилась, ещё со вчерашнего дня без остановки моросит дождь, периодическими порывами ветра направляя острые капли прямо в лицо. Так что Воронову вряд ли стоит искать где-то на улице. За эту прогулку от автомобиля к дому пиджак успевает покрыться мелкими мокрыми пятнами, хотя это не мешает Комолову не сомневаться в своей привлекательности. Саша осторожно приоткрывает дверь, заглядывая внутрь, а после направляется на поиски Ульяны. Уже в холле слышит музыку, узнавая в ней трек, который ему вчера ночью скидывала Воронова. И именно из-за их долгой переписки он сегодня не выспался. Музыка явно играет на втором этаже. Похоже первый можно сразу вычеркивать. Комолов сразу направляется к лестнице. Чем ближе подходит, тем громче становится мелодия и разборчивее текст. Не успевает дойти до нужной двери, как музыка затихает практически полностью. Ему она больше не нужна — всё и так понятно. Ульяна находится в своей спальне. Чем ближе Саша подходит, тем его шаги становятся короче и мягче, будто боится спугнуть. Каждую мышцу в теле тянет в приятном предвкушении от новой встречи. В этот раз открытая дверь может сразу его выдать. Поэтому Комолов лишь шкодливо прикладывает ухо и прислушивается. Он слышит тихую мелодию из колонок... и всё. Хотя чего ещё было ожидать? Но воображение уже нарисовало картинку намного интереснее, чем в ванной. А после раздается ругань, озвученная голосом Вороновой. Наверное, она до сих пор занята работой.***
Накрученные волосы — есть. Свежий маникюр — в наличии. Тонкий медовый шлейф духов. Помада в оттенке дорогого Мерло. Специально купленная по случаю широкая белая мужская рубашка, а под ней — главный на сегодня элемент. Чёрное, игриво-полупрозрачное кружево. Расстегнув ещё одну пуговку, Ульяна прогибается так, чтобы его получше было видно в разошедшемся вырезе ворота. Его и две узкие шлейки крест-накрест на груди. Чем-то отдалённо напоминает неизменную портупею Комолова. За то и куплено, впрочем. Приподнимает камеру повыше, пытаясь поймать кадр так же элегантно, как это выглядит в зеркале, перед которым она торчит уже битый час. Запрокидывает голову, выставляя на обзор острую линию ключиц. Ведёт кончиками пальцев по телу так, как хотела бы, чтобы это делал Саша. Вдоль центра вниз к выступающим рёбрам. Снова меняет положение камеры. Пытается поймать кадр в движении. Взмахом перекидывает волосы на один бок, сильнее наклоняется в пояснице. Ну не в мостик же ей тут вставать! Хотя, может, Комолову такое нравится. Ещё раз двигает руку с телефоном выше, чуть не свалившись при этом навзничь. Пора признать, что она ничерта не понимает в том, что делает. Распрямившись, Ульяна по блютуз с телефона убавляет громкость играющей на фоне в колонках музыки (думала, это поможет ей настроиться). Застывает посреди комнаты. Пролистывает галерею. Ни одна из фотографий не кажется подходящей, чтобы разнообразить их с Комоловым переписку. Идиотская задумка. К ней же ещё надо что-то написать... Воронова со вздохом присаживается на кровать, скосив глаза на уголок, где отображается время. Стрелка подбирается к четырём часам. Во дворе по-прежнему никого. Может, Саша не понял жирный намёк и вообще не собирается к ней приехать? Тогда точно что-то надо отправить. Мысль придает ей сил на ещё одну финальную попытку. Расположившись на животе, Ульяна немного выгибает поясницу, приподнимает таз. Фоткает так, захватив полуприкрытые спущенной рубашкой лопатки. Расслабляется, снова проверяет кадр. — Ой, да и пошло оно..., — ругается Воронова, обиженно отбросив телефон на другой край кровати. — Какой-то бред... Со стоном откидывается на спину, одной ладонью накрывает лоб. Комолов коротко стучит и сразу открывает дверь. Ульяна лежит на кровате в легкой одежде. Обе её руки на видном месте. Жаль. А так хотелось... Короткий стук заставляет Ульяну встрепенуться и поднять голову, рефлекторно потянувшись рукой к скомканному рядом клетчатому пледу. Чёрт, отец же не должен был... Не дожидаясь приглашения, Саша проходит в спальню. — Привет. — приподнимает уголок губ в многозначительной дразнящей улыбке (догадался, что она по ней тащится) и мельком осматривается. В последний раз был здесь после организованной им же вечеринки... с Ульяной на руках. Тогда было темно, а ещё он ударился пяткой о колесико чемодана. А до этого?... Наверное, чтобы позвать к ужину и сказать, чтобы Ульяна сняла хреновы наушники, потому что Ворон не может дозваться её уже двадцать минут. А пару тройку раз было ещё менее вежливо, когда Саша резко врывался в эту дверь после разных причуд, удачных или не совсем проделок мелкой приставучей и вредной Блохи. Может, поэтому она частенько что-нибудь делала ему на зло? Привлекала внимание? Смелая. Нагло, по-хозяйски проходит дальше — прямо к кровати и падает на мягкий матрас. — Устал. — с улыбкой жалуется Саша, поворачивая голову к Ульяне. Воронова шумно переводит дух, и почти сразу же напрягается вновь, но теперь по немного другим причинам. Приподнимаясь на локтях, озадаченно смотрит вначале на окно, потом на Комолова, деловито располагающегося рядом. Всего пару дней в отношениях, а как он комфортно себя (с ней) здесь чувствует. От этого почему-то тянет с умилением склонить голову к плечу, слегка улыбнувшись. А ещё протянуть руку и ласково почесать под подбородком. Последнему порыву Ульяна даже не пытается сопротивляться, особенно после его жалостливого комментария. Саша довольно жмурится на это поглаживание. Сейчас похож на наглого и (не)толстого кота, который пришел и развалился на хозяйской кровати, а никто и не против. У них есть целых, мать его, два часа. И они даже не в тесном неудобном внедорожнике. От этой мысли на самом деле хочется замурлыкать и лениво потянуться, никуда не торопясь. Наверное, из-за музыки не услышала Сашин мерседес. Но вслух Ульяна говорит совсем другое: — Так и будешь подкрадываться? Я тебе на следующий день Рождения колокольчик подарю. Чуть морщит нос на комментарий Вороновой, как на внешний отвлекающий раздражитель. — Это часть моей работы вообще-то. — усмехается Саша. К счастью, голова сейчас занята совершенно другим (или просто выключена), чтобы представлять, как он подкрадывается к каком-нибудь опасному типу с пистолетом и... колокольчиком. Только сейчас Комолов понимает, что на ней надето. Правая бровь сама поднимается выше и почти готова выскочить за пределы лица. Вряд ли Ульяна в этом работала. И ноутбука рядом нет. Его взгляд изучающе скользит по белой ткани и выглядывающему из под неё очень сексуальному белью. Сказать, что Саша впечатлен — это ничего не сказать. Он рассматривает Ульяну, как произведение искусства. В таком искусстве за свои двадцать восемь лет Джокер разбираться научился. Хотя никогда не понимал, как и почему это работает. Любое белье, как и одежду, всё равно приходится снимать. Но ох уж эти несколько мгновений «до»… На языке Вороновой вертится шутка про любовников, которых она не успевает прятать под кроватью, а Комолов вдруг меняется в лице и смотрит так, словно готов её с этого языка снять и переиначить под полуправду. Ульяна еле сдерживается, чтобы не прыснуть от смеха. Как будто ей ещё кто-то кроме него может быть нужен. — Чем это ты тут занимаешься? — он хмурится, будто ревнивый муж. Внезапно накатившую весёлость утихомиривает резонно заданный вопрос, — и вот уже Ульяна растерянно моргает. Суматошно придумывает, что бы такого Саше сказать. Только не правду. Он же так просто от этого не отстанет, а у неё уже спустя пару минут будут гореть уши. Взгляд дёргается к телефону, но после того, как Комолов приземлился прямо по центру кровати, он находится вне досягаемости. — Да-а... Я так... Примеряла кое-какие обновки, — подыскивает в целом правдивый (и адекватный) ответ Воронова и занимает положение сидя. — Кстати как тебе... Рубашка? В ней ничего примечательного, и Ульяна будто случайно скользит пальцами по кромке расстегнутого ворота, приоткрывая ещё небольшой кусочек ткани белья. Отводит плечи немного назад, внимательно следя за каждой Сашиной реакцией. Это лучше, чем какие-то фотки... — Очень вовремя. — с улыбкой отвечает Комолов, быстро облизнув сухие губы. Взгляд никак не хочет цепляться за дурацкую рубашку. Его всё время ведет в центр "кадра", откуда видны оголенные участки кожи. Глаза нет-нет да соскальзывают на лежащий с другой стороны и отчетливо чернеющий на светлом фоне гаджет. Ульяна срочно выдумывает какую-то тему, чтобы отвести от себя подозрения. — Всех негодяев на районе построил? — нарочито наивно и невинно интересуется она. Саша не из тех, кто любит поболтать о своей работе. Да и в принципе поболтать. Но у неё в запасе есть ещё минимум один козырь. Ульяна переводит тему, заставляя Сашу раза три с частой периодичностью, но тоже неспешно моргнуть, чтобы обогатить мозг кислородом и заставить думать, воспринимать и обрабатывать хоть какую-то поступающую информацию по мимо зрительной. Поэтому не успевает сразу ответить ей. Подавшись вперёд, Ульяна сквозь улыбку прижимается к губам Комолова своими. Подразнивающе неторопливо, без лишней спешки. Мягко упирается ладошкой ему в плечо, опрокидывая обратно на спину, перекидывает ногу, седлая его торс. Саша заранее знает, чем всё закончится, когда Воронова мягко укладывает его на лопатки. Почувствовав утяжеление в районе таза, Комолов шумно сглатывает. Последняя кровь из головы сейчас уйдет вниз. Первый порыв — приподняться и, применив усилия, изменить расположение чисел в этом уравнении. Наверное, это издержки профессии: не желание находиться снизу, будто в позе поверженного и проигравшего. Только тогда Саша лишится этого шикарного вида. Он улыбается, позволяя Ульяне немного побыть главной. — И пришел за главной негодяйкой. — с небольшой задержкой отвечает Комолов на её вопрос. Только, оказавшись в таком положении, Воронова сама забывает и про телефон, и про фотки. Вместо этого чуть прогибается навстречу, делает поцелуй глубже. Кладёт кончики пальцев ему на скулу, большим прижимаясь к ямочке на подбородке. Откровенно демонстрирует, как по нему соскучилась. Саша кладет ладони на её ноги, расположившиеся по разные стороны, и отвечает на поцелуй. Правая ладонь не задерживается и поднимается выше по бедру к талии, пальцами отодвигает мешающую ткань рубашки и в дразнящем прикосновении слегка скользит по груди. Его улыбка, та самая, с маленькой чертинкой, притаившейся в остром изгибе уголков рта, всё, что нужно Ульяне, чтобы почувствовать себя чуточку смелей. С удовольствием приняв своё разрешение, она смещается немного ниже, удобнее устраиваясь у Комолова на животе. Так проще держать баланс и ничего не мешает использовать обе руки. Одной Ульяна крепче хватается за Сашино плечо, в поисках уже совсем иного рода равновесия. Отрывисто выдыхает прямо в поцелуй, пытаясь удержаться на волнах тёплой дрожи, расходящихся по всему телу вслед за оглаживающим движением руки. Он точно знает, какую струнку нужно аккуратно поддеть, чтобы еле ощутимым щелчком раздразнить её оголённые нервы... Джокер цепляется указательным пальцем за черную лямку бюстгальтера, чтобы слегка натянуть её и отпустить. — Насколько сильно ты устал? — отодвинувшись на полмиллиметра, с усмешкой спрашивает Воронова и, словно играясь, легонько прикусывает уголок его нижней губы. — Смотря, что ты хочешь предложить. — чуть качнув головой, отвечает Саша. Как будто Ульяна может отправить его чистить бассейн или достанет настольную игру. На всякий случай Комолов решает открыто намякнуть. Обеими руками сжимает края рубашки и тянет вниз, стаскивая лишнюю деталь с плеч Вороновой. Ульяна сама помогает ему избавиться от рубашки, приподнимаясь и торопливо отбрасывая её куда-то в сторону, за пределы кровати. Только, расправившись, не торопиться склониться назад, а позволяет себе минутку насладиться. Рукой отводит волосы назад, делает вдох поглубже, вытягивает шею, предоставляя Саше самый лучший вид. Заводится с полоборота лишь от одного осознания, что ему нравится. Нравится смотреть на неё, нравится прикасаться, нравится целовать. Ощущает себя такой чертовски желанной, что едва не теряет способность ясно соображать. — Есть у меня парочка идей... — смочив пересохшее горло слюной, сладко тянет Воронова. Комолов заинтересованно быстро приподнимает и опускает брови, гадая, что же она придумала. Оказывается, ему может нравится и не только трахать кого-то. Удовольствие доставляет просто смотреть, как Ульяна с вожделением водит руками по его телу, бросает восхищенные тягучие взгляды. Даже не известно, кому это делает приятно сильнее. Словно вживаясь в роль негодяйки, медленно кладёт ладони Комолову чуть пониже рёбер и так же медленно, испытывая саму себя, скользит выше. Не хочет потерять ни секундочки упоения возможностью наконец беспрепятственно пощупать то, чем долгое время могла лишь украдкой любоваться. Саша не против этой паузы. Не торопит Ульяну, не притягивает к себе, хотя мог бы даже в таком положении: чуть сильнее ладонью надавить на её спину или ощутимо, но безболезненно обхватить пальцами тонкую шею. Готов наслаждаться каждой секундой, а не поспешно переходить к основному блюду. Теперь уже законно любуется ею, начиная с расширенных от возбуждения зрачков, ухоженных волос до острых ключиц и поднимающейся с каждым рваным вдохом груди. Кто-то не пропускает день жима и штанги... Даже через тонкую хлопчатобумажную ткань, Ульяна чувствует напряжение плотно сложенных грудных мышц, и перед глазами всё мутится от желания поскорее сравнять счёт по скинутым рубашкам. Диафрагму поджимает очередным неровным выдохом. — Кажется, ты задолжал мне парочку уроков, — пока ещё может контролировать порыв избавиться от всех раздражающих пуговиц, продолжает Ульяна и склоняется к Сашиному лицу. Начинает новый поцелуй, но нарочно делает его практически невесомым, отклоняясь на каждой попытке его углубить. Дрожащими пальцами расстёгивает две верхние пуговки. — Мне казалось… — хрипло выдыхает Комолов в губы Вороновой, — …тему с поцелуями мы уже прошли. Подыгрывает ей, также завуалированно отвечает. Саша заводит руку за спину Ульяны, пальцами сверху вниз скользит по каждому острому позвонку. — Или ты хочешь просто... расслабиться? — на последних словах губы подрагивают в хитрой улыбке. Приподняв подбородок так, чтобы держать с Сашей контакт глаза в глаза, Воронова плавно прогибается (хвала гимнастике, чёрт побери!), делает мягкое движение бёдрами, легонько потирается тазом о ширинку штанов. С трудом заглушает короткий стон. Прямого доказательства недостаточно: хочет увидеть это в Саше. Как нальётся свинцовым оттенком его радужка, потяжелеет взгляд. Её мягкое движение ощущается очень остро пониже пояса. Комолов шумно рвано выдыхает, ладонями сжимает ягодицы Вороновой, решив, что больше себя сдерживать не будет. Если бы можно было каким-то образом наполнить этим стакан и напиться, Ульяну не спасли бы ни гипноз, ни кодирование. Саша неумолимо приподнимает верхнюю часть тела, чтобы завалить Воронову на кровать и оказаться сверху. Одну руку вдавливает в матрас для опоры. Сгибает её в локте, полностью накрывая своим телом тело Ульяны. Раньше Вороновой нравилось быть сверху. Сильнее, чем оказываться неловко распластанной по простыням. Больше контроля, больше простора... меньше ненужного, спровоцированного контакта. Сейчас Ульяна, пикнув от неожиданности, срывается на просящий стон, когда Комолов своим весом так потрясающе вжимает её тело в кровать. С охотой подставляется под каждое соприкосновение. Обеими ладонями притягивает к себе, пальцами зарывшись в волосы на его затылке. Уже не просто готовая, а подрагивающая в ожидании, зажмуривается, предвкушая первый поцелуй прямо в точку пульса, но «за секунду до» в дело снова вмешивается звонок. Не успевает даже коснуться губами её шеи. Раздается приглушенная мелодия звонка. Только не это… Не будильник, так телефон. Вот что ты будешь... Он же разгрузил всю работу, а оставшуюся распределил между Шрамом, Углом и Ерёмой! Предусмотрел всё. Абсолютно ВСЁ. Саша прикрывает глаза, сильно зажмуривается на секунду, будто от этого телефон перестанет напоминать о себе поганым звонком, и от злости плотно сжимает губы. Открыв глаза, взгляд становится более осознанным и сосредоточенным, потеряв половину прежней страсти и пыла всего за какую-то секунду. — Прости. — произносит Комолов и тянется за телефоном в карман, — Я не могу не ответить. Мой рабочий день официально ещё не закончен. Несколько мгновений, пока Саша не двигается, Ульяна ждёт, что сейчас он плюнет, и они продолжат. Только для Джокера это, похоже, недоступная роскошь. — Издеваешься? — сорвавшись на раздражённый хрипящий звук, Воронова сверлит гневным взглядом телефон в Сашиной руке. Номер не записан в контактах. Саша не сдвигается с места, всё еще ощущая грудной клеткой напряженную от возбуждения грудь. Наоборот, так разговаривать даже интереснее. Раза два он говорил по телефону и в более провокационном моменте. Может, ещё пронесет, и они смогут продолжить... У Джокера ввиду его деятельности хорошая память на цифры. Поэтому сразу узнает последние четыре. Этот номер уже звонил ему один раз утром и один днём, когда он был занят. — Слушаю. — выдыхает Комолов, поднеся смартфон к уху. Ульяна не менее гневно смотрит и на самого Сашу, после того, как он его всё-таки поднимает. Закатив глаза, поворачивает голову к стене, опускает руки. Ёрзает на месте. Пробует сделать успокаивающие вдох и выдох, но в их неизменившемся положении это мало помогает. Скорее наоборот. — Здравствуй... Эм, Джокер? — раздается из трубки неуверенный женский голос. Джокер — звучит также неловко, невыученное, неподготовленно, как в первый раз произнесенное вслух незнакомое иностранное слово. Также было и у Ульяны в их первую ночь знакомства с его другой жизнью. — …то есть Саша? — быстро и немного нервно исправляет голос. — Да. С кем я говорю? В голове Ульяны мелькает шальная мысль. Вернув руки к Комолову, она приподнимается, чтобы губами коснуться его шеи. Прокладывает дорожку зазывающих, дразнящих поцелуев вдоль линии челюсти, будто уговаривает поскорее послать абонента на том конце провода и вернуться к ней. — Это Лия... — Лия? — переспрашивает Джокер, стараясь игнорировать провокации Вороновой. Ну и имечко. И почему она решила, что это должно ему что-то сказать? —... я и Кирилл когда-то... — Лия? Ну и имечко! Где ты её подцепил? В стриптиз клубе? Ты же в них не ходишь. — Я и не хожу. Это не псевдоним, и она не стриптизерша, Саш. — Ладно. Как скажешь. 3:3 —***
В Котле народа меньше, чем она запомнила во время празднования Сашиного освобождения. Ульяна уже по какой-то новой традиции держится чуть позади Комолова, у него за плечом, внимательно изучая окружающую обстановку. Не найти (или не узнать) Лию тяжело. Она слишком выбивается из неё даже сейчас. Хоть и выглядит... иначе. Некогда длинные, изысканно струящиеся до самой поясницы волосы, которым Кирилл упоённо предписывал оттенок обсидиана, грубовато обрезаны по подбородок. Свисают спутанными прядями кое-как, словно Лию в последнюю очередь волновала её укладка. Надетый на неё ржаво-коричневый вязаный свитер с высоким горлом кажется слишком тёплым для двадцати градусов на улице, а она, сидящая чуть в стороне у барной стойки, всё равно то и дело ёжится и подтягивает повыше на костяшки пальцев рукава. В бокале перед ней ещё более неуместный виски. Хоть и нетронутый, судя по всему. Лия дёргается и оглядывается по сторонам на каждый слишком громкий шорох, сидит на самом краешке стула, как будто хочет сделаться ещё меньше, чем есть. А у Ульяны внутри начинают скрестись неопределённые подозрения. Котел ничуть не изменился с его последнего визита. Саша осматривает зал, пропуская Лию. Уже собирается поинтересоваться у Максимыча, не спрашивала ли его высокая брюнетка. Иногда бармен отправляет всех посетителей, у которых здесь назначена встреча, в укромное помещение скрытое от любопытных глаз и ушей. Правда чаще всего девушек Макчимыч старается предостеречь и советует держаться подальше от Джокера и его компании. Только когда это срабатывало? — Привет, Лия. — первой здоровается Воронова, стараясь, сама не зная, почему, придать своей улыбке располагающей мягкости. Комолов переводит и чуть опускает взгляд, замечая девушку, в которой с первого взгляда не узнал ту длинноволосую красотку. Тогда Сашу совсем не удивляло, что Кир сходит по ней с ума, потому что самого Сашу восемь лет назад интересовали только внешние данные. Выгляди Лия в тот день знакомства, как сейчас… Комолов бы не был впечатлен. Джокер лишь слегка кивает в знак приветствия. — 1:1 по смене имиджа, да? — усмехается он, сцепляя руки за спиной. Теперь-то Комолов бы точно не спутал её со стриптизершей. Если только с весьма потасканной… Похоже появление людей из его старой жизни немного пробуждают и его старого. Хотя тот прежний Джокер бы не побоялся сказать это же вслух. От раздавшегося голоса и их приближения Лия заметно вздрагивает. На столе звякает задетый бокал. Сфокусировав взгляд поочередно на них, она хмурится, чуть кивает в приветствии. Особенно долго разглядывает Комолова. Настороженно и с толикой... смущения? Потом напряженно переводит глаза на Ульяну. — Не знала, что вы теперь оба... Многозначительная пауза, на которую она срывается в конце, заставляет Воронову переглянуться с Сашей. Интересно, раньше она сама выглядела так же неловко со стороны, когда случайно затрагивалась тема его работы? Ульяна ещё раздумывает, пускаться ли ей в объяснения, когда Лия перебивает неозвученную мысль. — Неважно. Спасибо, что согласились прийти. Снова покосившись на Джокера, она замолкает. Долго мнётся, видимо, ищет, с чего начать. Он пропускает мимо ушей её незаконченный комментарий. Хотя язык так и чешется, чтобы озвучить, что Блоха увязалась за ним, как в старые-добрые времена. Благодарность Джокер тоже пропускает. — Так чем обязан? — говорит только от своего лица, не приплетая к своей работе Ульяну. Наконец, Лиа достает их кармана телефона и кладёт на стол с выведенной на экран смазанной фотографией. Комолов сразу готов пойти ва-банк, потому что уверен: сейчас он увидит чью-то фотографию. Девушки? Соперницы? М-м, очень вряд ли. Мужчины? Сто процентов! Видок у Лии тот ещё. Неужели, и правда связалась с каким-то абьюзером? А теперь хочет его заказать? Мелковатый повод. Холодный изучающий взгляд Джокера змеей скользит по закрытой одежде Лии, будто может увидеть, что под ней. Прячет следы побоев? Или… он делает предположение, но не озвучивает его. —Этот парень... — черты её лица разом ожесточаются, из голоса пропадает дрожь, а во взгляде читается даже не злость, а ледяная ненависть. — Мне нужно, чтобы с ним... Разобрались. Момент, когда Ульяна перестаёт видеть в Комолове Сашу, с которым не более часа назад нежилась в обилии мягких подушек посреди комнаты с обоями в цветочек, и начинает отчётливее различать бесцеремонного и неприветливого Джокера на этот раз смазывается. Ульяна слишком сосредоточена на том, чтобы абстрагироваться от бьющих гейзером эмоций Лии. Обступить мышеловку жалости и не провалиться в ров сострадания. Берёт в руки телефон, детально исследуя кадр. Неоновые блики на лице предполагаемого "заказа", пёстрый многоликий фон. Где была сделана фотография? Какой-то клуб или бар? Мельком ухваченный профиль — значит, до «селфи» на память в знакомстве они не дошли. — Об этом лучше говорить не здесь. Саша кивает в сторону арки и через пару секунд, рассмотрев всё, что ему нужно в реакциях когда-то девушки Кирилла, направляется к своему столу. Не спрашивает, будет ли его клиентке удобно, комфортно там, а не здесь под внушающими защиту камерами и другими свидетелями. Бесконтрольную ненаправленную ярость на лице Лии в мгновение ока стирает такой же дикий, неуправляемый страх, после того, как Саша предлагает им переместиться. Подальше от людей, в более приватную обстановку. Одним своим взглядом Лия даёт понять больше, чем явно собирается потом рассказать, и Воронова, ощутив кислотный привкус желчи на языке, заставляет себя приободряюще ей кивнуть. Пока они идут, держится от неё на приемлемом расстоянии. Если Ульянины догадки верны, сейчас ей это необходимо. Когда они устраиваются за столом Джокер берет телефон, специально, как бы невзначай, коснувшись руки Лии. Та одергивает её, будто Саша пролил ей на кожу кип… кислоту. В отличие от Лии, Воронова быстро считывает устроенный Комоловым своеобразный тест, ставя точку на присутствовавших сомнениях. Теперь понятно, что с ней произошло и чем продиктована её отчаянная срочность. Попытки сделаться невидимой. Слепая жажда возмездия. Ульяна, встретившись глазами с Комоловым, ловит себя на том, что завидует его хладнокровию. Потому что ей как будто канцелярских кнопок за шиворот насыпали. Они пронизывающе впиваются между позвонков, отправляя болезненное подёргивание дальше, к рукам и ногам, скрещенным под столом. Даже просто сидеть здесь становится неуютно. Джокер делает вид, что этого не замечает. Рассматривает фото не очень хорошего качества. Где-то он видел это лицо. — Перешли мне в мессенджер. — просит Саша, чтобы отправить фото уже дальше и собрать больше информации об этом персонаже. Пока Лия выполняет его пожелание, Комолов переглядывается с Вороновой. Хотя его взгляд сейчас почти ничего не выражает. — Готово. — произносит Лия и кладет телефон обратно на стол. Саша быстро без всякого поясняющего текста переотправляет фотографию на нужный номер. — Холодное оружие — огнестрел или ножевое? Удушение? Яды? — Джокер отводит взгляд в сторону, вспоминая полный список, — Или нужно всё подстроить, как естественную смерть, самоубийство? Хотя половина из этого не входит в их прайс-лист. Саша почти уверен, что Лия имела ввиду не убийство. Но перечисляет всё это специально. Иногда такое срабатывает и девушки передумывают что-либо "брать" вообще. Заметив, как у Лии испуганно-потрясённо округляются глаза, Воронова несильно пинает носком Сашин ботинок за этот его предоставленный выбор опций. Шумным сопением высказывает всё, что думает по поводу его методов. Уровень стресса и так зашкаливающий, неизвестно, какое новое приложенное давление вынудит Лию сорваться. За этот осуждающий пинок Саша смиряет Ульяну неприветливым взглядом. По её мнению он должен на каждую такую встречу приходить с пачкой одноразовых платочков и подтирать всем сопли? — Ч-что? — взволнованно переспрашивает та, мотая головой, как будто кто-то закрепил её вместо шеи на нежёсткой пружинке. — Нет. Нет, я не... ...хочу никого убивать. Лия опускает голову, запускает пальцы в грязные волосы. Ульяна додумывает продолжение, но знает настоящий ответ. Возможно, ей хотелось бы даже больше, чем по-настоящему с ним разобраться. — Лия, расскажи, что произошло, — как можно тише и мягче уговаривает Воронова. — Чтобы мы могли со всем разо... — Нет! Нет, ты не понимаешь, ясно? — в её голосе проскальзывают первые нотки истерики, а рассредоточенный взгляд впивается в Джокера. — Плевать как. С ним надо разобраться. Их надо остановить, пока ещё кого-то не... — Их?.. — уточняет Ульяна. Джокер ждет ответа. Не этого невнятного бормотания, а четкого и понятного технического, блять, задания. Да, он ведет себя с ней жестче, чем с Кривым и Топором на промзоне. Но будь по-другому, Саша бы сейчас здесь не сидел. Поэтому Кирилл бы никогда не смог заниматься такой работой. Когда Лия начинает говорить что-то кроме «остановить» и «разобраться», Комолов прислушивается. — Думаю, кто-то помог подмешать ему наркотик, — информация от Лии превращается в какой-то бессвязный поток, она часто моргает, сглатывая подступившие слёзы. — Потому что я следила за своим бокалом. Не хотела много пить. Я была одна и... Он сказал, что вызовет такси, мы пошли на улицу, а потом всё... так... расплывчато... Дурное место, подмешанный наркотик, туман... История, как записанная на пожелтевшую плёнку, проигрывается в голове Вороновой. Будит давно ушедших призраков, тащит за собой танцующие дьявольские тени. Ульяна уже не та напуганная глупая девочка. — Лия, давай по порядку, — уверенно, твёрдо, сцепив зубы и сжав пальцы до полукруглых отпечатков на ладони. — С начала. Воронова просит официантку принести им стакан воды, дав Лие время собраться с мыслями. Придвинувшись чуть ближе к Комолову, уговаривает себя сидеть, хотя с удовольствием сбежала бы или закрыла уши. Не хочет пропускать рассказ через себя, иначе её, наверное, вырвет. — Мы пошли с подругой в этот клуб, он недавно открылся в соседнем районе, возле метро, — немного оклемавшись, Лия выдыхает, старательно формирует цельные предложения. — Потом ей позвонил её парень, и она ушла. А я решила остаться... — Ну же, Уля, не будь занудой, погнали! Ты же не будешь торчать здесь одна? — На вашем месте, я бы тоже туда не ходила. Мне как-то стрёмно... — Хорош сливаться, Воронова. Тут два шага идти. Сама сказала, что твой брат до вечера свалил, а тренировку всё равно отменили... Сейчас Ульяна ни за что не дала бы себя уговорить. Тогда ей важнее было не казаться друзьям занудой. И что подталкивает её вдруг вспоминать? Наверное, это всё Лия. К которой Кирилл в тот вечер уехал. Саша больше не чувствует легких пинков от Ульяны или еще какого-то осуждения его холодной рассудительности. Переводит взгляд на её лицо, но видит не её двадцатитрехлетнюю, а ту пятнадцатилетнюю перепуганную до смерти девчонку с влажными припухшими глазами с блеском, как от лихорадки, дрожащими губами, плечами, пальцами. С такими же спутанными грязными из-за какой-то разлитой на полу гадости волосами. — Он подсел ко мне за столик, мы начали говорить, выпили. Всё было нормально, я даже не почувствовала какой-то особый привкус... — продолжает Лия. ...странно, как ещё не сработал пожарный датчик, она скоро не сможет различить собственные пальцы. Запах не похож на тот, что бывает от Сашиных сигарет. Этот слаще, гораздо. Приторный, как и дурацкий чай, или что там налили им в грязные пластиковые стаканчики. Кажется, Кате становится плохо. — Девочки, нам пора, давайте уйдём. Вместо реакций несвязное бормотание. Ульяна в страхе оглядывается по сторонам. Но вдумчивый, осознанный взгляд только у неё. У неё и у четырёх по-волчьи оскалившихся хозяев квартиры. — Я говорила ему, что никуда не пойду. Отмахнулась, ударила, вроде как... Но там... Появился второй и они вдвоём... Лия прячет глаза в пол и прячет ладони в рукава, закутавшись в свитер как в броню. Воронова... ...встречает спиной облезлый ковёр, бьёт куда попало, загоняет под ногти гниль паркетной ёлочки... ...ёжится. Схожий сценарий. Две девушки. Кульминация. Ульяне повезло в развязке остаться нетронутой. Лие, к сожалению, нет. Как ей хватает сил не вставать из-за стола? Сказать нужные успокаивающие фразы? Лия, ты выжила. Ты в безопасности. Всё прошло. Они всё-таки чуть-чуть помогают. Когда Лия как будто готова вернуться к формальностям дела, Ульяне закладывает уши пронзительным писком. Дыхание опасно учащается. На периферийном зрении — темнота. Она теряет сидящего сбоку Джокера из вида. Только улавливает знакомый голос где-то очень вдалеке. Саша! Саша! Ей нужно звать Сашу! ...ей нужно кричать... Кирилла нет рядом, чтобы прийти на помощь. Пальцы на руке Саши чуть дергаются, но он сдерживается от порыва накрыть ладонью ладонь Ульяны. А потом она уходит... — Простите, я отойду на минутку... — с трудом выговаривает Воронова. Ульяна пулей вылетает из-за стола, из этой ниши, по пути чуть не сбив официантку. Это немного помогает Саше взять себя в руки и проанализировать полученную от Лии информацию. Выглядит всё весьма прозаично. — Я разберусь. Мягкости и тепла в голосе всё также нет, но они и не нужны. Саша говорит чётко, обещает без всяких «но» и «допустим». И он свое слово сдержит. Этим внушает Лии спокойствие и уверенность, что так, как он сказал, и будет... Вбежав в тесный коробок санузла, Воронова проходится по нему туда и обратно. Прижимает холодную ладонь к груди, будто пробитой крюком-кошкой. Брызгает водой на лицо, чтобы заново начать нормально дышать. Но по-прежнему задыхается в дыме и затхлости старой коммуналки...