Солнечный круг

Лирическое отступление 4. История Вадима. Вадику Воронову определённо повезло с родителями. Не в том плане, что они были очень богатыми или очень крутыми, нет. Они очень его любили, и не за то, что он сын и наследник, не за ум, красоту или какие-то выдающиеся способности, не за то, что он отлично учился и тем тешил родительскую гордость, его любили просто за то, что он есть, и он не раз, и не два имел возможность убедиться в этом. Честно говоря, настоящая родительская любовь – большая редкость – нет, не то собственническое чувство, которое порой испытывают родители уже даже к взрослым детям, и не бестолковое потакание капризам любимого чадушки и даже не диктаторское «Делай, как велю – человеком станешь!». Нет, настоящая родительская любовь – это умение помочь ребёнку стать самостоятельным и уметь вовремя его отпустить – вот она-то как раз встречается очень и очень редко. Вадик с самого раннего детства был очень самостоятельным – так уж получилось. Родители–врачи – это очень занятые родители, если кто знает. Нет, при всей своей занятости, время на сына они выкраивали каждый день, но, в силу обстоятельств, со всякими бытовыми проблемами ему часто приходилось справляться самому. Так что ко времени поступления в первый класс вопроса о том, как поставить чайник, почистить картошку и поджарить яичницу, не стояло в принципе. Вадик всё это умел и ещё многое другое – и пуговицу пришить, и рубашку погладить, и ботинки почистить. А ещё он рано(лет в 5) и как-то самостоятельно выучился читать, и друзья-коллеги родителей просто тащились, когда на просьбу (дурацкую, но довольно обычную) прочитать стишок, маленький Вадик пыхтя вытаскивал из шкафа здоровенный анатомический атлас и выдавал:«А давайте я вам лучше про строение органов дыхания расскажу – это так интересно». И открывал атлас на нужной странице. Друзья-коллеги очень веселились и, будучи так же врачами, предрекали мальчику большое будущее. Так что когда пришло время отдавать сына в школу, мама и папа отвели его на проводившееся тогда тестирование и выслушали от учительницы много недовольных слов. - И что, скажите, вашему мальчику делать в первом классе? - ???? - Читает он бегло, складывает, вычитает, писать умеет. Причём пишет без ошибок!!! - А разве это плохо? - Дело не в том, плохо или нет! Он этому в школе научиться должен! - Но мы его специально ничему не учили… Он сам… Ему было интересно. Короче, дело кончилось тем, что пошёл Вадик в первый раз… во второй класс. Именно там его посадили за одну парту с Володькой Гайдуковым. Так просто и буднично началась Вадикова Великая любовь. То есть сначала это была Великая дружба с первого взгляда. Как говорится, в жизни параллельные линии загибаются до тех пор, пока не пересекутся. Они были совершенно разными – Вадик спокойный и обстоятельный, Володька шумный и порывистый, Вадик предпочитал сначала анализировать и планировать, а Володька действовать немедленно, Володька мог броситься на обидчика с кулаками, а Вадика очень трудно было вывести из себя, но если уж кто-то выводил… Холодный, яростный и расчётливый гнев, овладевавший Вадиком мог напугать кого угодно. Правда, случалось такое редко, а проще сказать, почти никогда. Эта Великая дружба продолжалась все школьные годы и сильно скрашивала жизнь им обоим. До тех пор, пока Вадик не понял, что это не совсем дружба… по крайней мере, с его стороны. Однажды, классе в десятом, между отцом и Вадиком состоялся один очень занимательный разговор. Дело было вечером, мама была на дежурстве в больнице, а Маринка – младшая сестра Вадика - уже спала. Отец Вадика, Константин Егорович, так же недавно вернувшийся с внепланового дежурства, пил чай на кухне. Было довольно поздно, дети уже должны были спать, поэтому Константин Егорович слегка удивился, увидев вошедшего на кухню сына. Выглядел тот нисколько не сонным и непривычно взволнованным, что сразу насторожило отца. - Нам нужно поговорить, папа, – произнесло подросшее чадо. - Давай, хотя поздно уже. - Только ты кружку поставь, пожалуйста. Тут Константин Егорович насторожился ещё больше. Не то чтобы он боялся, что его шестнадцатилетний сын влипнет во что-нибудь фатальное, но…Что это за проблема, которую сын не смог решить сам? Вадик, подтверждая неприятные отцовские подозрения, побледнел, покраснел, замялся и наконец выдавил: - Папа… Я гей… кажется. - Креститься надо, когда кажется, – попробовал отшутиться не сразу въехавший в суть вопроса отец. - Пробовал. Не помогает. - Что??? То есть ты хочешь сказать, что тебе нравятся мужчины, так? - Так. - Значит, в почётном деле обзаведения внуками ты нам не помощник. Печально. Придётся Маринку за двоих напрягать. - И это всё??? - А чего ты ещё ждал? Вечера семейных проклятий с битьём посуды и изгнанием из дома? Не дождёшься. Тебе, знаешь ли, от своих родителей так просто не избавиться. Нужно что-то более глобальное. Вадик посмотрел на отца и робко улыбнулся: - Спасибо, пап. - И вот что ещё. Будь осторожнее, ладно? - Боишься за свою репутацию??? – мгновенно вспыхнул Вадик. - Чепуха какая. Хрен с ней, с репутацией, в конце концов, как говорится, аристократа не уронит ничто. Я волнуюсь за тебя. Люди порой бывают слишком безжалостными. - Всё в порядке, пап. Я буду осторожен. Но если с родителями вопрос решился, то что делать со своей Великой любовью, Вадик решительно не знал. Порой ему хотелось всё рассказать Володьке, и будь что будет, но вдруг накатывала волна страха и нерешительности. Больше всего ему не хотелось терять возможность быть рядом. Но потом молчать вновь становилось невыносимо, и Вадик уже почти решался, но в последний момент опять передумывал. Всё решил случай. Как-то вечером, уже после окончания школы, совсем одурев от подготовки к вступительным экзаменам, Вадик и Володька отправились в городской парк. Купив по банке пива, они просто бесцельно шли по парку, пили пиво и разговаривали. Обоим было просто весело, и Вадик уже начал думать о том, что возможно, подходящий момент настал, но тут Володька разглядел что-то в стоящей на отшибе парковой беседке и недовольно скривился: - Ну, блин… Совсем людей не стесняются… Вадик посмотрел вперёд и увидел, что в указанной беседке целуется парочка. Он слегка удивился - с каких это пор друг стал таким поборником морали и нравственности, и спросил: - Ну и что такого? Целуются и целуются. - Так ведь это ж парни! Ты что, не видишь? Вадик присмотрелся и понял, что Володька прав. И тут же у него возникло ощущение, что он шаг за шагом медленно входит в мутную холодную воду. - И что? – спросил Вадик. – А если бы тут парень с девушкой целовались? - Ты что, всерьёз? Парень с девушкой одно, а эти ошибки природы другое. Мутная холодная вода поднималась всё выше и выше. И намертво впечатались в сознание эти Володькины слова – «ошибка природы». Вадик что-то ещё отвечал другу, даже улыбался и пытался шутить, но эти два слова всё равно продолжали звучать у него в ушах. Потом они встретили компанию бывших одноклассников, все стали решать, куда ещё пойти, Володька решал вместе со всеми, а Вадик просто ушёл. Он почти бегом добежал до дома, закрылся в комнате и тут наконец-то разревелся. Он ревел позорно, как девчонка, стараясь только не всхлипывать в голос, чтобы не услышали родители. Наревевшись, он заснул – прямо так, не раздеваясь. Утром к Вадику вернулась всегдашняя ясность ума, и он решил – никогда ничего не скажет Володьке. Пусть всё остаётся как есть – потому что если он всё расскажет – он всё разрушит. Лучше быть Володьке другом, чем стать в его глазах ошибкой природы…