Солнечный круг

На втором занятии в изостудии Алла сначала долго показывала им картины. Картины были необычные – красные рыбы в большой зелёной банке*, звезды над маленькой церковью, напоминающие скорее вспышки от фейерверков**, часы, стекающие вниз на песок***, мужчина, который просто завтракал в обычной комнате, и только потом становилось видно, что у него четыре руки**** и ещё другие. О каждой картине она рассказывала короткую историю, похожую на сказку, а потом предложила всем стать к мольбертам и сказала: - А сейчас попробуйте нарисовать свою историю. Так чтобы её захотелось рассказать. - Но мы же не сможем так, – заявила одна из пяти девочек в группе – кажется, её звали Лара – Андрюха ещё не успел запомнить всех. - А так и не надо, – улыбнулась Алла – Так художники уже рассказали. Вы попробуйте рассказать о своём. - А о чём? – продолжала беспокоиться Лара. - Подумайте. Сосредоточьтесь. Я сейчас включу музыку, а вы берите, что захочется, – тут Алла широким жестом показала на разложенные фломастеры, карандаши, пастель, мелки – много ещё чего там было. И женщина включила стоящий на подставке в углу музыкальный центр. Дети стали прислушиваться. Музыка тоже была странной – она то журчала, то рычала, то словно взлетала высоко-высоко. Мальчики и девочки разобрали принадлежности для рисования и разошлись к мольбертам. Андрюха, повинуясь какому-то непонятному импульсу, взял чёрную палочку угольного карандаша и несколько разноцветных мелков. Он встал перед мольбертом и рассёк белый лист чёрной ломаной линией. Потом ещё одной. Потом ещё. Сначала казалось, что линии просто несутся по листу без цели и смысла, но потом из этой странной вязи стал проступать силуэт дерева без листьев – чёрного, изломанного, тянущегося к небу. Потом настал черёд оранжевого мелка, и ветви дерева охватили языки пламени. Оно словно корчилось и кричало, но всё равно продолжало тянуться вверх, словно это могло спасти его. Андрюха не замечал, как другие дети, закончив свои рисунки, заходят ему за спину, как одобрительно качает головой Алла, как из передней начинают доноситься голоса зашедших за детьми родителей. Наконец он положил почти стёршийся мелок и удивлённо посмотрел на остальных студийцев, сосредоточившихся у него за спиной. - Ой… – вырвалось у него удивлённое. - Вы чего? - Дереву больно, – сказал самый младший из группы – восьмилетний Егорик. - Ты тоже это видишь? – спросила Алла и повернулась к остальным. – А вы видите? Студийцы переглянулись и закивали, а Лара сказала: - Андрей… Какая страшная у тебя сказка… Страшная, но красивая. - Да. - согласилась Алла. – Но больше всего завораживают своей красотой именно страшные сказки. Ты ни в коем случае не должен бросать студию, Андрей. - Я и не собирался. Мне интересно. - Вот и молодец. Затем Алла хлопнула в ладоши: - Все сегодня молодцы. Занятие закончено. Закрепите, пожалуйста, свои рисунки на стенде – пусть родители обязательно их посмотрят. Стенд оказался большим металлическим листом, рядом с ним стояла коробка с кучей пузатеньких беленьких магнитов. Когда все студийцы закрепили там свои рисунки – серый холодный металл ожил – по нему запорхали бабочки, полетели толстые пёстрые павлины, зацвели диковинные цветы, помчались машины. Рисунок Даньки оказался чуть с краю – на нём в море падал здоровенный солнечный круг, а навстречу ему прыгала большая рыба. Но даже в этом пёстром окружении рисунок Андрюхи притягивал к себе внимание – одновременно жутковатый и завораживающий. Пока дети одевались, Алла пригласила родителей посмотреть на рисунки. Вышли они оттуда удивлённые. Андрюха услышал голос одной из родительниц: - Невероятно. За два занятия! Как вы их этому научили? - Я ничему их не учила, - улыбнулась Алла в ответ, – я же вам говорила – все дети умеют рисовать, а вы не верили. Я могу обучить правильной технике, но главное в рисовании – это душа. Нико Пиросмани***** нигде не учился живописи – но это величайший художник-примитивист. Родительница глубокомысленно покивала головой, но Андрюха готов был биться об заклад, что она не знает, кто такой Пиросмани. Андрюха тоже этого не знал, но решил дома погуглить – выглядеть необразованным не хотелось. Алла вновь обратилась к Андрюхе и Даньке: - Мальчики, а кто за вами пришёл? Я же ведь настоятельно просила, чтобы дети уходили из студии только со взрослыми. - За нами дядя Вадим должен зайти, – поспешил Данька, – он немного задерживается, но обязательно придёт. И именно в этот момент в помещение студии вошёл Вадим. Он был без шапки, и несколько снежинок запуталось в его тёмных волосах и меховом воротнике куртки. Андрюха впервые подумал, что Вадим красивый – подумал просто так, без задней мысли – ну как думают, что солнце яркое, а трава зелёная – просто это так и всё тут. Вадим извинился за опоздание, и Алла тут же увела его смотреть рисунки. Большинство родителей и детей к этому моменту успели уже разойтись, и передняя была почти пуста. Поэтому было хорошо слышно, как в комнате для занятий Алла восхищалась рисунком Андрюхи. Две последние мамочки закончили собирать своих отпрысков, и пошли к выходу, негромко переговариваясь. Андрюха услышал, как одна из них сказала другой: - Какой папочка фактурный. - Ага, - ответила вторая, - и кольца у него нет. - Ну, я думаю, художница теряться не будет. И обе так противненько захихикали. Андрюхе стало неприятно от этих слов – как будто под конец такого хорошего дня он попал под холодный и грязный дождь – не смертельно, но противно. Поэтому, когда Вадим вернулся, он сразу же спросил Андрюху: - Ты чего такой нахохленный? Устал? Данька открыл было рот, чтобы объяснить в чём дело – он тоже всё слышал, но Андрюха сделал другу страшные глаза. - Да, я устал немного. Извини. - Это оттого, что ты много эмоций вложил в свой рисунок, – вмешалась Алла, – вот и чувствуешь себя уставшим. - Ну да, – согласился Вадим, – а рисунок просто удивительный. Вечером, дома, когда они вдвоём смотрели телевизор, Андрюха взобрался с ногами на диван и пристроил голову Вадиму на плечо. - Что случилось-то? – спросил Вадим. - Ничего. А я спрошу, можно? - Конечно, спрашивай. - А вот если ты женишься, и я твоей жене не понравлюсь, ты меня в интернат отдашь? Вадим закашлялся. - Ты сдурел? Ну у тебя и вопросики! Какой, к дьяволу, интернат? Ни в какой интернат я тебя не отдам! И не собираюсь я жениться – с чего ты взял? - Ну не знаю… Просто… - Просто… Ещё пара таких вопросов – и я просто поседею. Запомни раз и навсегда – я тебя не брошу, в интернат не отдам и злую мачеху тебе приводить не собираюсь. Понял? Спать давай. Тебе завтра в школу. - Угу. *Анри Матисс «Красные рыбы» ** Винсент Ван Гог «Звездная ночь» *** Сальватор Дали «Мягкие часы.Постоянство памяти." **** Рене Магритт «Колдун» *****Нико Пиросмани(Пиросманишвили) – грузинский художник –примитивист конца XIX – начала XX века. Именно история его любви положена в основу песни «Миллион алых роз», которую когда-то исполняла Алла Пугачёва. Уважаемые читатели! Автор по независящим от него причинам уходит в астрал на несколько дней. Т.е проды пару дней не будет. А пока подумайте – какой пейринг более жизненный - Макс/Вадик или Вадик/Андрюха?