Bad in bed

Хоррор оторвал плечи от стены, что подпирал собой последних минут пятнадцать — за дверьми наконец-то затихли стоны и звуки шлепков, и он поспешил обдёрнуть растянутую толстовку, подавил рвущийся наружу зевок, потирая лицо ладонями и вырывая себя из полусонного состояния, нажал на ручку и, не особо заботясь о том, чтобы дать понять, что собирается входить, не стуча, дёрнул дверь на себя. — Даст? Я к вам с предложе… чёрт, надо было заходить раньше… — новенький в комнате был один. Хор смерил взглядом испуганно скукожившегося на постели небольшого монстра, что судорожно пытался натянуть на себя одеяло, на котором сам и лежал, и улыбнулся на одну сторону, едва подавив в себе рвущийся наружу смешок умиления. Без одежды оказавшийся совсем уж нежным на вид новичок просто не мог оставить здоровяка равнодушным. Ну нет, он мог проигнорировать что угодно в этой жизни, но только не соблазнительные ро́змазни магии всех оттенков фиолетового на голом теле, только не гладкие, белоснежные по сравнению с его собственными кости, что сейчас прикрывали фалангами совсем уж не в тех местах, не измазанные в каком-то неизвестном дерьме рёбра, блестящие от капелек пота, и только не этот нежно-фиалковый румянец. Это было слишком… Хоррор не мог даже слова подобрать, чтобы выразить степень милоты. Это… Это как когда вынимаешь из картонной коробки котёнка, чтобы поцеловать, а он чихает тебе в лицо, а потом лизькает в нос и смотрит своими полуслепыми ещё синими глазами… его тоже хотелось сейчас поцеловать. Как там его прозвал Киллер? Сью? Вполне себе. Ему подходит. — Не обижу, — рокочет Хоррор, обходя кровать по дуге и открывая вид на открытую дверь комнаты, как бы давая понять, что отходные пути свободны и новичка никто не будет удерживать тут силой, если он захочет вдруг сбежать. Ага. Голым… — А Даст…? — Ушёл короткими, сказал, с братом нужно поговорить… — отозвался мелкий, вспоминая личную «шизофрению» Пыльного, поджимая колени к себе и обнимая их руками. Такую прелесть захотелось тут же обнять и пригреть, а ещё обязательно накормить и сделать что-то нужное… защитить, что-ли, взять покровительство, невзирая на то, что Пыльный уже успел отзначиться, быстрый какой… Хоррор понадеялся, что новенький не относится к категории однолюбов, иначе все его желания и предложения, с которыми он сюда пришёл, останутся только предложениями и не больше. — Смущаешься… — хмыкнул он, заканчивая свой манёвр впритык к другой стороне кровати и присаживаясь аккуратно на её край. Матрас жалобно скрипнул от немалого веса. Сидящий голышом монстр залился румянцем ещё больше: — Ясное дело! — вспыхнул он, не найдя ничего лучше, чем потянуть на себя подушку и её обнять, прикрывая пушистой мягкостью свою наготу. — Ты бы тоже смущался, застань я тебя в таком виде во время… то есть после… этого… — Секса? — фыркнул Хор. Его откровенно потешала реакция новичка, а под рёбрами накапливалось всё больше и больше приятных чувств к нему. — Ни капельки. Я не умею смущаться. Моя особенность… — Хор скользнул пальцем по влажной скользкой щеке, собирая на шершавую на ощупь дистальную фалангу фиолетовые остатки магии: — Красивый. Помочь хочу… — заявил он безапелляционно и подался ближе, примостив крупную ладонь уже на коленной чашечке. Кросс, кажется, даже дышать перестал, побледнел, словно лист выбеленной бумаги: — Я это… мне уже… как бы, помогли сегодня, спас-с…спасибо. Хоррор загудел гортанным низким смехом: — Глупый. Не предлагаю близость, только помощь. Ты грязный, — сказал и улыбнулся своим мыслям, что закрутились пошлыми дымными клуба́ми после такого утверждения. — Вымыть бы… Согласишься? Позволишь? Видно было, как сомнение играет на спрятанном за пальцами лице, как жуют губы под ладонью, как то отводят, то поднимают глаза, скрытно пытаясь оценить фигуру пришедшего. Хор развернул плечи и опёрся на одну руку, второй поправляя якобы давящий ворот сероватой футболки, оттягивая его пониже и показывая пожелтевшую не то от времени, не то от стиля прошлой жизни ключицу, заурчал тихо и удовлетворённо, когда мелкий монстр тут же зацепился за неё глазами и побежал взглядом по прерывистому шраму, что тянулся вверх, заканчивая эту визуальную тропинку на кривой улыбке, дёргая глаза к слому черепа, но тут же возвращая обратно. Фыркнул. — Страшный? — Хоррор позволил себе улыбнуться шире, продемонстрировать стёсанные клыки, показать, как неравномерно растягивается лицевая кость, оставляя почти нерушимой одну половину лица со стороны живой глазницы. — А? Что? Н-нет, нет, нисколько, просто… — Смущает дырка в черепе, — кивнул здоровяк понятливо. — Не стоит бояться. Если хочешь, можешь даже потрогать… — наклонился он ещё немного ближе, разглядывая вздрогнувшую руку новичка и втягивая запахи недавней близости. — Скорее смущает то, что я перед тобой совсем раздет, — пробубнил Кросс, наконец встречаясь взглядом с горящим красным яблоком единственного зрачка, и тут же тушуясь: — И я не буду тебя трогать… голым! — вспыхнул он опять фиолетовым румянцем. «Пресвятые булки, ну какая же прелесть…» — Хор подавил желание сгрести тут же это относительно невинное создание в объятия: — Могу раздеться тоже, если тебе от этого станет легче. — О творцы, Хоррор, не надо, я… я сейчас сгорю от стыда, прошу тебя… это всё так… сразу и… все вместе, вы… — простонал Кросс, не в состоянии выразиться точнее, окончательно зарываясь лицом в ладони. — Расслабься, — мягко перебивает его Хор, поглаживает по плечам, отбирает и откладывает в сторону подушку, и отводит руки, заглядывая в глаза: — Ничего не требую от тебя сейчас. Знай просто, что можешь рассчитывать на мою помощь. Иди сюда. Не дрожи, я просто помогу очиститься. Посмотри на себя, ты же не устоишь на ногах. Давай… — поднимает на руки словно пушинку, несёт в ванную, медленными неспешными и немногочисленными фразами по пути успокаивая и как бы приручая, а потом, убивая окончательно, опускает аккуратно в чашу ванной, пускает воду и моет. Смывает тёплыми струйками остатки шоколада и чужую размазанную по позвоночнику магию и улыбается при этом невозмутимо, заставляя Кросса ещё больше умирать от стыда, а ещё от ощущения непонятной и незаслуженной совершенно опеки и нежности. «Большой нежный зверь», — пылает в мыслях Кросса заезженная фраза-клише, и он ловит себя на мысли, что уже к середине «водных процедур» был бы совсем не прочь согласиться на всё предложенное ранее: и дыру в черепе потрогать, и увидеть без одежды, и принять предложенную помощь… жаль только, что ноги сегодня и правда не держат, а магия ноет во всем известных местах — сил после такого насыщенного вечера совсем не осталось ни на что, а потому — замереть и, откровенно нежась, послушно подставлять кости под крупные жёсткие ладони, что старательно обтирают и обхаживают. Хоррор улыбнулся довольно, замечая, как затих в его руках напряжённый до этого монстр, как выровнялось его дыхание и расслабился позвоночник, позволил себе неспешно наклониться ниже и потереться носовой костью о гладкий висок, заканчивая между тем с отмыванием левой бедренной: — Сью… — шепнул на чужое вздрагивание и смытое плавное движение головы, когда вместо виска в острячёк носовой кости ткнулась щека, а потом его губы неуверенно облизнули, даря следом нежный робкий короткий поцелуй и прячась тут же куда-то в шею, щекоча лордоз горячим неровным дыханием, заставляя такими действиями застыть, заурчать довольно, рокотом из груди разрывая тишину пространства и прикрыв глазницы. — Всё хорошо… — успокоить словами чужую дрожь, пробежаться огрубевшими пальцами по разнеженным в воде костям, выловить, словно мелкую рыбку, поднять и прижать к себе мокрое тело, не обтирая, наплевав на сухость и сохранность собственной одежды, и отнести в его комнату… Хорошо, что Хоррор поинтересовался прежде, какие именно покои были выделены новому члену их маленькой команды, чтобы не блудить и не использовать лишние сейчас слова… Опустить бережно на кровать тихого и непривычно покорного монстра и поцеловать снова самому — уже глубже, медленно и с увлечённостью, со всем возможным сейчас усердием, исследуя языком и изучая, неспешно наслаждаясь чужой податливой мягкостью. Хор отстраняется, оставляя монохромного, беспорядочно раскинувшегося на кровати, тяжело дышать: — Не буду наседать. Дам тебе несколько дней, чтобы восстановиться и набраться сил. Отдыхай, Крестик. И выходит из комнаты, краем уха ловя тихий разочарованный стон за закрываемой дверью. Нет, спешить не стоит, он ещё успеет получить от этой сладкой коричной булочки немного любви и ласки… или много. А пока надо бы сходить к Киллеру и обсудить некоторые моменты. Х-хах, и когда последний раз ему хотелось так много говорить? Сплошные странности, но странности явно приятные. Он направился налево по коридору, поворачивая на кухню — приготовить что-то вкусное, порадовать друга, а заодно и задобрить. Да мало ли, Хор уловил сегодня некое не то недовольство, не то ревность, направленное Килькой в сторону новичка, а значит, придобриться уж точно не помешает, если он хочет, чтобы его поддержали в его желаниях… … В ту ночь он его так и не нашёл. Встретились они с Киллом только утром за чашечкой кофе с горячими бутербродами, где последний опять удивил Хоррора довольно-сытой физиономией и заговорщицким «слушай сюда, я тебе щас такое расскажу!», и рассказал — почти на ухо тихим шёпотом, с цепляющими душу подробностями произошедшего и нюансами чужого поведения. — В реальности? — переспросил тогда Хоррор, округливая миндалевидную обычно глазницу, не совсем веря в правдивость слов друга. Не то чтобы Киллер часто врал — нет, но приукрасить и перекрутить по-своему любил, а потому стоило уточнить для себя некоторые особо важные моменты. — В самой что ни на есть реальной реальности. Вот этими вот пальцами в него толкался! Вот этими вот руками смазку растирал! Вот этим вот языком… Хоррор постучал пальцами по столешнице. Он, конечно, допускал себе что-то подобное, но скорее думал, что это Киллеру лично удалось уломать своими какими-то методами шефа на близость, а получается, что эта дорожка была по факту доступна всем? Не сказать, что это его расстроило, очень даже наоборот — теперь ему открылись новые интереснейшие возможности но… но теперь было непонятно, что же решить с новичком, ведь он ему нехило понравился, заинтересовал, зацепил, и Хоррор планировал подбить сегодня Кильку на некоторые совместные действия: — Слушай, Кат, а Пыльный уже в курсе? Киллер поднял брови удивлённо: — Да ты что, Хорька! Я ж тебе первому всё всегда рассказываю, ты ж мне самый близкий во всех смыслах друг! — облизнул он вызывающе верхний зубной ряд, выставленный в вечной широкой улыбке. — Тем более Клинер слишком жадный и не умеет делиться партнёром, а с тобой в этом плане мы стыкуемся очень даже хорошо, а потому я решил, что первым должен б… — Просить прощения ему у меня не за что… — прогудел задумчиво Хор. — Да Палач! Да дослушай ты раньше, ну! — замахал руками на него Киллер, чуть не опрокинув расставленные на столе чашки с тарелками. Вскочил и принялся сумбурно сновать туда-сюда возле спокойно сидящего и подпирающего голову руками Хора. — У нас сегодня вылазка. О чём я тебе говорю? Слушай! И вылазка лишь втроём! Кальмарчик посчитал, что нет необходимости тянуть на простую подпитку всю команду. А я подсуетился чтобы третьим был именно ты. Я молодец, правда? Правда! И я знаю, что тебе нужно сделать, чтобы получить своё «прости»! Подставься под стрелу! — с интонацией возмущённого восхищения выдал он, будто озвучивал какой-то гениальный план, от которого все по каким-то непонятным абсурдным причинам отказываются. — Что? — переспросил хмурясь Хор. Ему вот сейчас не послышалось? — Подставься под стрелу! — с готовностью, будто абсолютно ничего такого особенного сейчас не предложил, повторил убийца. — Но это не честно. Киллер фыркнул и демонстративно облизнул два своих пальца: — Ой да ладно. Зато приятно. Хоррор мотнул головой упрямо. По его мнению, что получение стрелы, что последующее лечение приятным совсем не было, а гарантии, что Кошмар не почувствует, что это всё случилось нарочно, и вовсе никакой нет. После такой подставы с большей вероятностью самому можно было получить наказание, а не приятные, как утверждал Килл, извинения: — Бред. Он поймёт, что это намеренно. Киллер хохотнул: — А кто сказал, что это будет намеренно? Просто они будут сильнее, уж поверь, — подмигнул он. — Я побеспокоился о том, что они встретят нас во всеоружии. — Ты что?! — воскликнул Хор. Вот чего-чего, а такой глупости он от друга совсем не ожидал — решиться на по сути предательство! Если Найтмер об этом узнает… — Да не сцы ты! — похлопал этот ненормальный Хоррора по плечу. — Я не совсем дебил, чтобы говорить об этом им лично, я просто сходил и потрепал языком в нужных местах в нужной вселенной. Им и без меня донесут информацию, не парься! — Придурок! — рыкнул Хоррор. — Где гарантия, что они не подготовятся слишком хорошо и не пострадаем мы все? — Все? — моргнул несколько раз Киллер. — О-о-о, а ты знаешь, это прекрасная идея! Просто супер! Это же… это… просто великолепная идея! А я-то всё ломаю голову как же и мне вписаться, чтобы ты не наслаждался потом боссом сам один! Хорёк, да ты просто гений! Пострадают все! — Киллер уже метался по кухне радостным козликом: — Если он припрётся ко мне в сон первым, я в благодарность за твою подсказку сразу отправлю его к тебе, — с елейной улыбкой проворковал он, подлизываясь. — А ты гони его со сна пинками и настаивай на реальности, понял? Поверь, он согласится. И не забудь обо мне! Обещаю сильно не жадничать и даже вовремя меняться местами! — вцепился Килл увлечённо в плечи Хоррора, пользуясь его сидячим положением, нависая с безумной улыбкой сверху: — О, всё будет идеально! Охуенный я, охуенный план и охуенный будущий вечер! — Не нравится мне это… — проворчал Хор, почесывая нижнюю челюсть чуть подрагивающей от того, что Килл всё ещё типал его за плечи, рукой… В итоге, когда пришло время вылазки, Хор, не спрашивая на то разрешения, потащил с собой жутко тушующегося новичка, на вопросы «Нахрена?» невозмутимо пожав плечами и объявив, что тому просто по пути и он совсем не будет мешать — вот сходит в магазин, пока босс будет «кушать», и вместе с ними вернётся домой, невербально глазами передавая Киллеру посыл: «Заткнись и не мешай, я так хочу», — и ловя в ответ уж слишком пошлую улыбку — видимо, тот понял присутствие четвёртого по-своему, уже мысленно распределяя роли в предстоящем «извинении». И, судя по жадному блеску зрачков, воображаемое ему явно нравилось. Что только там себе придумал… Хор фыркнул, закатив зрачки, в этом был весь Киллер — всегда за любой шухер, кроме воздержания и голодовки. Стоит ли говорить, что Хоррор потом ни на секунду не пожалел, что перестраховался, уговорив поучаствовать в запланированном сомнительном приключении Кросса? Наверное нет. А всё дело в том, что чуйка как всегда не подвела, и более провальной миссии в их истории ещё не было — по возвращению потрёпанный не меньше остальных участников вылазки Кошмар хмурился и чертыхался на каждом шагу, потягивая левую ногу, Киллер с наигранной злостью баюкал руку с трещиной в локте, а Кросс в непонятном смущении пытался прикрыть пока не вытащенную с бедра стрелу. Хор растёр тыльной стороной ладони магию, что струйкой скатилась из провала носа, с облегчением ступив на территорию родного поместья, и первым делом зарылся в морозилку, извлекая оттуда пакет стучащих друг о дружку овощей. Упал кулём на диван в прихожей и приложил импровизированный компресс к черепу — он не слабо огрёб костью от Инка, заслоняя собой замешкавшегося на секунду предводителя, пока тот строил большой портал, а потому сейчас перед глазами всё немного плыло. Хор выдохнул устало. Идеальные планы Киллера, на самом деле, всегда превращались во что-то подобное, и на этот раз им действительно подфартило, что Звёздные либо не поверили в поступившую информацию и подготовились откровенно слабо, либо по-настоящему серьёзно вредить кошмарам им по каким-то необъяснимым причинам не хотелось. Хоррор не стал задумываться и искать правильный вариант ответа на этот бесполезный в своей сути вопрос, просто выдохнул спокойно, когда удалось смыться из ставшей слишком жаркой вселенной. — Надо было планировать лучше… — прозвучало расстроенно-виноватое, и Хоррор попытался взглянуть на начавшего говорить шефа прямо из-под кулёчка с замороженными овощами. — Это моя вина. — Не стоит винить себя, босс, Вы не могли знать, что… — попытался успокоить Найта Кросс, что тут же был перебит заткнувшим ему рот Киллером: — Не сметь перечить шефу! — гаркнул тот, сверкая чернотой в глазницах: — Если Найтмер говорит, что мы пострадали из-за непродуманности плана, значит, так оно и есть! Или ты хочешь сказать, что разбираешься в планировании операций лучше нашего босса? Смеешь оспаривать его умозаключения? Самый умный? Кросс моментально заткнулся и побледнел, сравнявшись цветом лица с первым снегом: — Нет, я вовсе не это имел ввиду, я… — Босс напортачил — босс извинился! Вот наши правила. И если не желаешь их придерживаться — вали в свою комнату и не отсвечивай! Не отбирай заслуженную компенсацию у остальных! — Успокойся, Киллер… — Найт опустил кончик тентакли на его плечо. — Брось свои нападки. Ничего не изменилось, я по-прежнему готов искупить перед вами свою вину. Киллер вскинул подбородок и улыбнулся довольно: — Тогда тебе стоит начать с Хоррора. Это он у нас сегодня заслуженный герой. Это он заслонил тебя собой! — заюлил он, забывая тут же о Кроссе, на которого взялся наступать прежде. — Это он пострадал больше всех остальных, так пусть он и решает, как и что тебе следует делать и какого именно рода извинения следует преподнести. — Умерь свой пыл, Киллер. Тебе не кажется, что ты слишком много на себя берёшь? — не слишком уверенно, но всё же дыбит векторы Найтмер. — Это твои правила, не мои, — хмыкает на это убийца и пожимает плечами в мнимом безразличии. — Мы привыкли, что ты их придерживаешься. Я лишь озвучил в голос. Или ты хочешь изменить их и предать наше доверие? Негативный рыкнул. Кросс сделал вид, что он безмолвная мебель. Хоррор отодвинул пакетик замороженных овощей ещё немного в сторону, чтобы улучшить себе обзор. Два монстра сверлили друг друга взглядом неполных две минуты, а потом случилось что-то совершенно непонятное — главарь опустил глаза. — Каких извинений ты хочешь, Хор? — наконец было озвучено после минутного колебания и сканирования эмоциональной обстановки в комнате. Хоррор выдохнул, пытаясь не слишком сильно выдавать собственное возбуждение и заинтересованность ситуацией — Киллер явно не ходил по тонкому льду, позволяя себе настолько откровенную наглость в сторону босса, он точно знал, как надо себя вести и чего ждать, хитрая скотина. Хитрая скотина, которая только что подарила ему шанс осуществить свою давнюю мечту: — Ниотамори. Найтмер поднял бровь в удивлении: — Что? О чём ты меня просишь? — Ниотамори, босс. Вы знаете, что это такое? Найтмер потёр сзади шейные позвонки: — Да… но… — Я выбрал, — отрезал Хор, безропотно выдерживая на себе тяжёлый аквамариновый взгляд. Найтмер цыкнул не особо довольно: — Унижение значит… Ладно, тогда сегодня ночью… — Нет, — возразил Хоррор под одобрительное хмыканье Киллера. — Сегодня вечером и в реальности. Я на самом деле получил по черепу, а не во сне. Эта компенсация не предполагает физического вреда. «Только моральный», — добавил он про себя и задержал дыхание в ожидании ответа. Это было рискованно, согласится ли Кошмар на такого рода «унижение» было непонятно, предугадать, во что выльется такая просьба, невозможно. Вдруг Хоррор только что единственным требованием уничтожил их будущее как комфортной и доверительной внутри команды? — Остальные? — выдохнул Найтмер практически не шевелясь, видимо, решив закрыть этот вопрос для всех и сразу. — Присоединяюсь, — поднял руку Киллер, сияя, словно начищенный до блеска медный котелок. — П-поддерживаю… — отчасти даже глотая буквы, проронил, краснея и отводя глаза, Кросс. — Тогда до вечера. Я держу своё слово, — практически безэмоционально, будто пересиливая себя, бросил Кошмар и, обведя всех нечитаемым взглядом, покинул комнату. Щупальца вились за ним по полу, скручивая кончики в тугие спирали. — Он… недоволен нашей просьбой? — послышался неуверенный вопрос, озвученный Кроссом. — Нет, — протянул Хор задумчиво и удивлённо, отбрасывая от себя пакет подтаявших уже овощей. — Это выглядит безумно, но мне кажется, он был… в предвкушении. Согласное хмыканье Киллера только подтвердило — он совсем не ошибся и правильно прочитал реакцию Кошмара, какой бы странной она ни была. — А я тебе говори-ил… — тянул довольно черноглазый монстр, играя в воздухе пальцами. — А ты не ве-е-ерил… А теперь всё, хватит лениться, поднимаем жопы, лечимся и за продуктами. Если я правильно помню, твоё это матамори предполагает раскладывание на обнажённом теле всяких вкусностей, — облизнулся он и прикрыл, придуриваясь, глаза. — Ниотамори, — поправил друга Хор, улыбаясь на его кривляния. — И? Предложения? Предпочтения? Чем лакомиться будем? — Суши? — Фрукты. — Креветки? — Шоколад… — Мороженое! — сразу же посыпались различные варианты, и Хор, глупо, как и все, улыбаясь, поднялся на ноги. — Х-хах, Морепродукт в морепродуктах… Выдёргивай давай свою стрелу, Сьюха. Нам надо в магазин. Срочно! — решил всё за всех Киллер, определив моментом общее занятие на ближайших час-полтора. Быстрее у них управиться почему-то не получилось. То ли от перевозбуждения, то ли просто от различия вкусов они зависали над каждым продуктом и спорили до валящей изо рта пены достаточно ли мелко, сладко, сочно или красиво тот будет выглядеть на их предводителе, а ещё, конечно же, смаковать. Два раза поссорились, столько же раз помирились и в промежутке между покупками даже посидели в кафе — это показалось хорошей мыслью, чтобы успокоить разошедшиеся нервы. В итоге домой завалились с огромным пакетом за час до ужина и изрядно выпившие, забывшие напрочь о своих травмах и глупо хихикающие. Уже через полчаса Хоррором всё было нарезано и подготовлено, Киллер с невозмутимым видом расстилал на столе красную бархатную скатерть и зажигал кругом свечи вместо верхнего света, а Кросс, осмелев от выпитого, вызвался даже сходить за Кошмаром самолично. Хоррор улыбнулся довольно и, сбросив с себя мешающую толстовку, завершил приготовления, изъяв из пакета «купленный» в том же маркете магнитофон, и воткнул туда одну из выбранных кассет — по кухне полилась медленная ненавязчивая музыка. — Супер, — огласил свои мысли Киллер и замер, потирая руки, когда к ним присоединились, закрыв за собой дверь, Кросс и Найтмер. Судя по его виду только принявший душ Кошмар сглотнул нервно: — Я думаю, незачем дальше откладывать, давайте начинать… — и, немного загнанно стрельнув по всем собравшимся взглядом, сбросил одним движением с себя чёрный махровый халат, оголяя кости, тут же плюхаясь на стол и скованными немного движениями посовываясь к центру, ложась ровно столбиком, как и требовали правила. Хор подошёл к изображавшему тарелку шефу ближе, поправляя вокруг того свечи, чтобы не мешали доступу, и оценивая доступные к сервировке места, облизнул губы. Он на самом деле уже не первую неделю желал провернуть с кем-то что-то подобное, а то, что его давно приобретённый и глубоко любимый фетиш сейчас воплощался не кем-то иным, а самим Найтмером в главной роли, добавляло ноток волнительности и даже До самого действа будоражило капризную магию здоровяка. Хоррор повёл плечами, успокаиваясь и унимая сияние единственного крупного зрачка, и принялся раскладывать на лежащего нерушимо Негатива составляющие их небольшого ужина: роллы и суши как основное блюдо ровными рядами легли на руки и бедренные кости, клубника, черешни, дольки дыни и манго двусторонним веером накрыли рёбра, на таз и позвоночник через ровные промежутки легли шоколадные конфеты с алкогольной начинкой, а на солнечное сплетение водружена хрустальная креманка с горкой ванильного мороженного и ложечками внутри. Хоррор обвёл оценивающим взглядом получившуюся красоту и хмыкнул удовлетворённо: — Не двигаться, не говорить, трапезу не прерывать. Приятного аппетита. Он с улыбкой проследил, как Найтмер после его последних слов закрывает глаза, совершая этим наверняка самую большую из возможных ошибку — касания теперь будут ощущаться острее, да и эффект неожиданности возьмёт своё, но кто он такой, чтобы учить босса? Да и будем честны — ему совсем не на руку, если Кошмару в процессе их маленькой игры удастся удержать себя в руках. Хор подумал и с тихим хмыканием отложил приготовленные заблаговременно палочки в сторону. Неужели кто-то и правда верил, что они станут придерживаться общепринятых правил этого давнего обычая? О не-е-ет. Он шагнул к столу ближе, привлекая к себе внимание остальных, принимая инициативу и своими действиями диктуя правила будущей игры, стянул футболку, заговорщицки улыбаясь Киллеру, и двинулся медленно по кругу, пальцем едва ощутимо оглаживая по контуру графитные кости, настигая замешкавшегося Кросса и толкая того в плечи грудью: — Боишься, Крестик? Я рядом… — шепнул над головой, надеясь, что музыка не заглушила его слова. Нырнул рукой на мелкую фигуру, прижимая таз привалившегося послушно плечами монстра к себе и заставляя двигаться вместе синхронно по кругу. Шуршание кости о кость через ткань в такт шагов вызывало приятные покалывания магии, и Хор заурчал довольно, остановился возле ног Кошмара, скользнул пальцами по малой берцовой, подцепил кусочек завернутого в красную рыбу риса и, лизнув монохромного в висок заставил принять первый кусочек: — Расслабься, — и скользнул ладонью уже по бедренной, подбирая лакомство для себя, поглаживая плечо Кросса и между тем анализируя состояние Найтмера. Ему не хотелось упускать ни одного, и он всё не мог определиться, на чём стоит сосредоточиться в первую очередь: достаточно расслабить так понравившегося новичка или заполучить наконец в свои руки недоступного обычно шефа. Кстати, тот дышал на удивление спокойно, даже не шелохнувшись выдерживая все мимолётные касания движущихся по кругу подчинённых, только сжавшиеся пальцы на стопах да тентакли, что оплели ножки стола, выдавали его напряжение. Хор поймал взгляд Киллера, что тоже уже успел сбросить с себя лишнюю одежду, и улыбнулся — мелкое подрагивание черноты в его глазницах явно выдавало игривое настроение, и Хор замер в ожидании. — Что-то не хочется пачкать руки… — смешливо выдал он. — Чего ж ты не побеспокоился о приборах, Палач? Из-за тебя шефу теперь придётся терпеть мой язык. Найтмер фыркнул, открывая глаза: — Твой язык, Киллер, приходится терпеть нам всем. Ты — незатыкаемая дырка… — Тш-ш-ш, молчание, — перебил шефа Хоррор. — Посуде не положено говорить. — И двигаться, — добавил тут же Килл, и сопровождаемый тяжёлым взглядом главаря шайки, наклонился к руке, снимая ловким движением языка закрученный в чёрные водоросли рулончик и продолжая губами скользить по запястью, на окончание движения заныривая влажной магией между пястных костей. Найт издал что-то среднее между вдохом и шипением. Хор добавил ноток напряжения, проехавшись пальцем по влажной кости к намокшим сочленениям, царапнул и потёр, с удовольствием отмечая прикрытые тут же глаза. — Надо было всё же взять васаби. Ну и что, что жжёт, зато не так сухо. Киллер хохотнул: — Тебе сухо? О, я знаю, где добыть немного влаги. Тоже почти зелёная, кстати, только не острая, а наоборот, сладкая, хочешь? — Киллер!!! — Тш-ш, — Хор приложил палец к губам Кошмара, заставляя того заткнуться. — Правила, босс, пра-ви-ла… — и скользнул им ниже, выстукивая по шейным позвонкам медленный ритм. — Если будете нарушать, придётся завтра начинать с самого начала. Найтмер скрипнул зубами и сжал пальцы на скатерти сильнее. Хоррор подпихнул бедром Кросса, побуждая того к действию, толкнул грудью и прислонился довольно сзади, пока тот, подогретый примером Килла, собирал губами слайсы дыни с нижнего рёбра шефа, не забывая при этом слизывать текущий вниз сок. — Какой непослушный ребёнок, — прошептал ему на ухо Хоррор, когда Кросс выпрямился, и они снова двинулись по кругу. — Как следует не покушав, принимаешься сразу за сладкое… — А что, нельзя? Живот будет болеть или папочка меня накажет? — так же шепотом, неожиданно смело отвечают ему, запрокидывая назад голову и заставляя жалеть, что сегодня надо выбирать, а Кальмар явно добыча пореже и поценнее. — Накажет, почему не наказать, но только не сегодня, — отзывается Хор немного расстроенно. Так обидно, что в этот вечер придётся отказать, и так странно, что новичок, бросая ранее на Найта такие жаркие взгляды, сейчас упрямо одаривает вниманием именно его. Даже не Килла, что всегда всех привлекает больше: — Но, Кросс, боюсь, меня не хватит на двоих, травма, знаешь ли, а отказаться от босса… Кросс смотрит на него удивлённо и с сомнением. Даже в руках выворачивается, чтобы не прижиматься спиной, а смотреть в глаза: — Ты думаешь, что нам позволят что-то кроме созерцания? Ах вот в чём дело… это не выбор, а просто сомнения? Хор хохотнул тихо — сказанные новичком из-за неверия слишком громко слова наверняка достигли ушей Кошмара. Ох, малыш, сам того не понимая, сейчас увеличил в несколько раз их шансы на успех. Это наивное обиженное неверие, смешанное с надеждой! Хор бы сам стал на колени и позволил с собой сделать что угодно, если бы малыш намекнул ему на близость таким тоном. Милый-милый Кросси, да ты оружие массового поражения, не иначе, и кто Хоррор такой, чтобы пропустить этот чудный шанс и не использовать тебя в благих целях? Он развернул мелкого монстра к себе спиной обратно: — А ты попытайся правильно попросить… — и провёл по тёмной ключице чужими руками. — Вдруг не откажут. Зажатые крепкими ладонями Хора пальцы так дрожат, слушаясь и поддаваясь будто нехотя, словно пересиливая давящее смущение или просто страх. Хоррор никак не мог разгадать и понять этого новенького полностью — слишком мало времени проведено вместе, слишком мало взаимодействия. Но то, что он желал Кошмара так же, как и все остальные, было очевидно, так же, как и наличие страха в гетерохромных зрачках. Грудная клетка Кросса вздымалась тяжело, Хор чувствовал, как в неравномерных вдохах и выдохах колышутся рёбра, ощущал, как влажнеют мелкие косточки на зажатых в его руках запястьях, как подёргивается нервно позвоночник, но продолжал принуждать. Наклонял, давя собой, толкал руки, заставляя касаться и гладить, и мотивировал, награждал сразу мелкими поцелуями и покусываниями в шею. Уже спустя несколько минут Кросс поплыл в его руках окончательно, совсем переставая сопротивляться и контролировать себя. Послушно массировал, нежно слизывал, там где надо цеплял или давил, войдя в раж и отдаваясь происходящему полностью. А Хоррор смотрел. Беспрерывно, не отводя взгляда смотрел в словно подёрнутый поволокой зрачок Кошмара и улыбался от растущего там желания. — Так, Кросси, правильно, молодец. Делай, как Килл, делай лучше. Не останавливайся. Покажи ему, как сильно тебе хочется, заставь его хотеть в ответ… — Хоррор сказал это уже в полный голос, совсем не таясь перед Негативным, видя его состояние и зная наверняка, чем закончится сегодняшний вечер. Кошмар сам хотел, просто не показывал этого из-за глупых правил или попросту опасаясь, и Хоррор собирался дать ему всё, что может. Он наклонился, подхватывая кончиками пальцев особо сочный кусочек манго и рисуя им вниз по костям, маневрируя между ровно лежащими конфетами, измазывая яркие сияющие магией хрящики липким соком и собирая попутно на сладкую мякоть сочащийся с них аквамарин. Найтмер напрягся и запрокинул голову, сцепил зубы, почти на каждое движение дёргаясь и сжимая колени вместе. — Он такой красивый, Сью, правда? Он так притягивает, зацикливает на себе… он так мне нравится. А тебе, Сью, тоже? — Хор затиснул в зубах блестящую от собственной влаги и яркой магии дольку фрукта и наклонился. — И мне тоже… — светящий фиолетовыми щеками Кросс подался ближе и из губ в губы забрал испачканный фрукт, пробежался языком по зубному ряду и вернул жадный взгляд дышащему тяжело и явно поплывшему Мару, от которого только-только отстранился Киллер. — Что? — спросил невозмутимо тот, вытирая рот ладонью. — Вы целуйтесь-целуйтесь, чего отвлекаетесь? Можете вообще выйти и оставить меня тут одного, я не обижусь. — Киллер, не… — Тш-ш, тарелочка, посуда не разговаривает. Взялся извиняться, так извиняйся как положено, лежи и молчи, — Килл шикнул на Найтмера и переместился в ноги, толкая разрывающегося между двух огней Хоррора и побуждая оттеснить собой новичка ближе к плечам. К дрожащим мелко плечам — видимо, Киллер времени зря не терял, пока Хор отвлёкся немного на угощение монохромного, и позволил себе немного больше, чем прежде. Об этом говорили измазанные в чужой магии пальцы и довольная улыбка, и Хоррора скрутила зависть. Давно такого не было, почти никогда, но вот сейчас чужая чрезмерная инициативность практически обижала, ведь Киллер сам предложил Хору быть центральной фигурой в этой игре, а теперь нагло забирал такую возможность. Тихое дрожание костей Найтмера хорошо позволяло представить, что именно он пропустил, пока целовал Кросса. Хоррор хорошо знал, на что способны эти длинные шустрые пальцы. Он рыкнул, резко меняя настрой, с нежной опеки и аккуратности переходя в уверенное наступление. Раз Киллер начал играть против правил, он тоже будет. — Иди, познакомься с ним поближе, Кросси, угости, приласкай, не обделяй единственного своим вниманием. Это же так нечестно… — толкнул и шлёпнул по бедру новичка, отправляя его в направлении Киллера, а сам наклонился к Кошмару: — Хочу угостить вас, шеф, надеюсь, вы любите сладкое. На графитные рёбра полилось немного подтаявшее мороженное, белым соусом покрывая нарезанные фрукты, Хор прочертил длинную дорожку по тёмной, поднявшейся от касания дуге, подцепил кусочек лакомства и вложил в приоткрытые послушно губы: — Вкусно, правда? Вку-усно, особенно с чужих рук, с чужих губ и с чужого тела. Вам нравится? Дам ещё… — и опять касания, опять холод мороженого по костям, опять кривая дорожка по надкостнице, только на этот раз языком. Хоррор подобрал зубами ягоду и наклонился к лицу дышащего тяжело шефа, фыркнул в носовую кость и толкнулся в губы. Первый их поцелуй со вкусом фруктовой сладости, что может быть прекраснее? — Мн-нх-Хор… — попытался вывернуть голову Найтмер, вдруг дёргаясь и вскидывая руки, рассыпая по столу оставшуюся на них еду, разрушая красоту, что так старательно создавалась Хоррором, ладонями упираясь в плечи и пытаясь оттолкнуть. Бесполезно и глупо — Хоррор не позволит. Не тогда, когда знает, что он уже позволял Киллеру касаться себя, не тогда, когда видит затопившее сдерживаемое желание. Хоррор отводит за голову, сжимает запястья одной рукой вместе, порыкивает, не отстраняясь, своё «Нет, Найтмер, уже поздно противиться, я уже знаю. Знаю всё. Просто сдайся. Позволь», из-за наклона головы толкаясь словами в щеку, прикусывая, облизывая контур губ. — Хо-оах… — выгибает спину Найт, вьёт векторы вокруг ножек стола теснее и дёргает руки, и Хор, не понимая такой острой реакции, скашивает вниз глаза, чтобы через секунду хмыкнуть понятливо, натянуть запястья сильнее и впиться в губы, заткнув собой. Заглушить стоны, смести на пол нечаянно свечи, что брызнули растопленным воском, и раскидать оставшиеся продукты уже с груди. Креманка с мороженым перевернулась, скатываясь с солнечного сплетения, роняя ложечки и выплескивая своё холодное содержимое на рёбра, на позвоночник и на забившееся под клеткой рёбер чёрное яблоко души. Хоррор держал сверху, подавляя всё слабеющее сопротивление, целовал и слушал стук кости о стол, тихие команды Киллера и влажные хлюпы. Ох, он знал, что они хорошо споются, новенький был идеальным исполнителем, а Килл… Килл знал, как заставить босса стонать. Но Найт до сих пор рвёт руки, пытается несогласно мотать головой, даже несмотря на то, что магия его уже выплеснулась, вырвалась из-под контроля. Даже несмотря на то, что дышит тяжело, шипит и одновременно стонет под пальцами и языком Кросса и Ката, что устроили там снизу настоящее соревнование — кто добудет звуки пошлее и громче. Упрямый до невозможности. Хор же видит, как расширен зрачок, как сияет магия в сочленениях кости и как течёт душа, но в то же время и как стиснуты зубы он видит тоже, как он дёргает запястья не вниз, а в стороны, делая себе только больнее, как пытается поджать ноги, что цепкой хваткой зажаты убийцей. Хор видит и понимает, что на самом деле он делает — заставляет себя заставлять, ему нравится это нежное издевательство, нравится изображать из себя жертву. Но Хор почему-то так не хочет — чтобы это осталось насилием, ведь тогда он будет избегать, делать вид, что его и правда принудили, заставили… — Тентакли, Найтмер. Ты так старательно делаешь вид, что пытаешься вырвать руки, но не используешь векторы. Зачем притворяться? Зачем всё усложнять? Ты же уже прекрасно знаешь чего мы все от тебя хотим, нам всем необходима эта близость. Расслабься, Мар, или ты боишься потерять авторитет? Доверие, послушание, преданность… — Хоррор шепчет в ушное отверстие, толкается губами в мягкий негатив, сжимает руки: — Только вот упущение — наибольшая преданность, да и доверие тоже, кроются как раз в семье. В той, которую мы хотим, в той, которую мы тебе предлагаем… — слова всё лились и лились, Хор уже и не помнил, когда в последний раз ему приходилось говорить так много. Но зная, что первопроходцем на этой тропе был никто иной, как Кат… Киллер никогда не был хорошим психологом, он скорее мог довести Кошмара до петли, чем до согласия, а менять отношение к ним шефа нужно было сейчас, а потому Хор постарается. Ох, он использует весь свой лимит разговорчивости, если придётся, пусть даже потом будет раскалываться от перенапряжения голова, но добьётся ощущения комфорта, заставит босса переступить эту чёртову черту невозврата, что маячит сейчас так близко, практически перед носовой костью. Ещё чуть-чуть… — Так решай, что тебе нужно больше: субординация и уважение через страх или семья и доверие. Странно такое спрашивать у монстра, что извивается сразу под тремя парами рук на столе весь в потёках мороженого, фруктового сока и остатков растаявшего шоколада от конфет. Нет, не странно — подло, но Хоррору всё равно, они давно все знают ответ, и надо только выдавить его, принудить озвучить. И Хоррор давит — давит руки, и рёбра, что дрожат и вздымаются в беспорядочном дыхании, Кошмар не отвечает, только хватает ртом воздух и закрывает глаза, давится подавляемыми стонами и облизывает пересохшие губы раздвоенным, словно у какой змеи, языком. Хор бросает явно увлёкшимся снизу «коллегам» с упрёком: — Да перестаньте хоть на секунду, он и слова не может сказать, дайте же ему решить. Килл демонстрирует перепачканные смазкой и спермой руки: — А он уже решил, Палач. Видишь, как обильно… решил... — Балбес… — гудит на такое ребячество Хоррор немного обиженно. — Ну вот, опять ты… — Что? — жмурит глаза Киллер. — Поспешил? Всё испортил? Полез вперёд тебя? — поднимается, обходит кругом раскинувшегося беспорядочно на столе монстра. — А может, наоборот, Хорр-ни? — коверкает имя, цепляет словами и пальцами, нервируя и возбуждая одновременно. — Может, наоборот, подготовил для тебя? Посмотри, какой он сейчас податливый, как на тебя смотрит. Снизу вверх. Только глянь… — гладит антрацитовый череп, оттягивает пальцем изнутри щеку, ныряет глубже: — Мягкий и податливый. Такой, как ты просил. Он не станет говорить с тобой, ему же нельзя, ты сам сказал, что он сегодня лишь посуда, сосуд… — фыркнул Киллер, потираясь о Хоррора плечом, прикусил за крупный подбородок и запустил руку под ткань бриджей. — Ты сам заткнул его, Хоррор, так продолжай в том же духе. Х-хах, почему бы тебе не заткнуть его ещё раз? Хоррор урчит в такт того, как рука Килла выглаживает и сжимает, горбится, надавливая ладонями на рёбра Кошмара сильнее, задерживает дыхание от вида поплывшего аквамарина взгляда, послушно обсасываемых фаланг, полувозбуждённого экто, которым с удовольствием сейчас занимается Кросс… Хор обожает подобное, обожает такого рода «подарки» от Киллера и не видит смысла отказываться. Запрокидывает голову с тихим рыком, посылая этим с лёгкостью читающему его желания Киллу сигнал. — Ну-у вот и разобрались, вот и хорошо. Как же хорошо наконец понять друг друга, правда? А теперь, мне кажется, самое время публично принять… х-хах, «предложение» Хоррора. Давай, Найт, раскрой рот пошире, тебе понравится, он всем нравится, он у нас мальчик особенный, он у нас мальчик вкусный. И Найтмер всё так же с закрытыми глазами, с чужими фалангами во рту, через срывающееся дыхание пытается выдавить с себя звучащее так жалко сейчас «Килл…ер, я п-прошу тебя, затк…нись» и душится звуками, когда Кат с широкой улыбкой вытаскивает пальцы, но направляет и проталкивает красный, будто мелкими шипчиками по низу покрытый неон в губы, а потом и глубже, бесстыдно толкая таз Хоррора, придерживая череп Найта, и сам не забывая в удачные моменты скользнуть языком по напрягшемуся узлу, возбуждая своей наглостью до невозможности и в то же время сбивая весь настрой глупыми фразами в своём стиле. «давай Хор, двигайся красиво, зрители просят», «ха, пятьдесят вариантов готовки кальмара, только в нашем кинотеатре, Кракен фаршированный Ужасом, премьера!», «ох, лучшие места в первом ряду с максимальным погружением, глотай глубже, Найти», «один на всех и все на одного…» — Заткнись, Киллер, нервируешь, — рычит уже Хоррор, не выдеражав бестолковой разговорчивости друга, цепляя того за ключицу и единственным движением вздёргивая наверх на себя. Тот дует губы: — Нервирую? Ну так заткни меня, Хор, мне же скучно просто смотреть, ты же меня знаешь. Я или комментирую или трахаю, а у нашего любимого Кальмарчика закончились свободные дырки. Снизу послышался возмущённый бульк и кашель попытавшегося отстраниться и вывернуться Найтмера, но очередной толчок Хора и руки Киллера не позволили поменять позицию, а судя по раздавшемуся тут же гортанному приглушённому стону, Кросс тоже заметил возмущение и поспешил его тут же заменить эмоциями поинтереснее. Кошмар заскрёб фалангами прижатыми к столу, всхлипнул напрягая горло и снова сотрясаясь всем телом. — Ох, как мило, это уже второе его «согласие» за сегодня… — часто заморгал Киллер, глупо улыбаясь. — Ты молодец, Плюсик, два оргазма за неполных полчаса! Даже у меня не сразу получилось добиться подобного, ох… но Хор, почему удовольствие получают все кроме меня? Разве таким был уговор? Ты притащил Кросси, а Кросси занял моё место… — он отступил немного в сторону, выпуская из рук наконец-то череп Найтмера и перебираясь ими на грубые позвонки Палача: — Ты понимаешь к чему я веду и на что намекаю? Не хочешь «попросить у меня прощения»? О, Хор, я обещаю быть нежным с тобой. — Киллер! — Хоррор отводит от себя наглые ладони, что уже копошатся не где попало, а именно под копчиком, прямым текстом намекая, что конкретно затеял этот наглец, Даста с Маром ему мало, ещё и Хорора под себя подмять вздумал! — Киллер, нет, — Хоррор отстраняется пока сдержано и спокойно, наблюдая краем глаза как Кросс, полностью оккупировав под себя Найтмера, накрыл его сверху собой, стаскивая к краю стола и пользуясь не занятым ртом целуя. — Да ладно тебе, Хорька, что ты ломаешься как целка, я тебе вон какой подарок сделал, а ты мне немного себя жалеешь, стань рачком пока Найти сосать будет, я небольшой совсем, ты даже и не заметишь. Хоррор фыркнул чужой наглости — не большой он, как же: — Кат, сказал же, не хочу, руки свои убери! — ссориться в процессе совсем не хотелось, но магия и алкоголь, что до сих пор блуждал по каналам не способствовал терпению, и Хоррор уже начинал тихонько рычать. — Руки, Килька! — Ну же, здоровяк, ну дай себя трахнуть хоть раз, ну что ты такой упёртый, как… Хоррор сомкнул свои пальцы на тонкой относительно шее: — Я сказал что не хочу! Проблемы со слухом? — возбуждение смешалось с яростью, будоража красную магию сумасшедшей смесью эмоций, единственный круглый, словно яблоко зрачок вспыхнул ализарином, окрашивая желтоватую кость в коралловый. Киллер царапнул кончиками фаланг по крупным пястным костям, сипя и дёргая ногами, пытаясь вырваться из неожиданной железной хватки и беспомощно болтаясь в воздухе. — Или мне обьяснить доходчивее? Стук магии в висках. — Хоррор… — тёплая немного влажная рука на каменном запястье. — Хоррор, не надо, зачем ты… пусти его, не надо ругаться. Это же Киллер, он разве не всегда такой? Ну? Посмотри на меня, всё хорошо же, перестань. Расслабься. «Расслабься…» — то же самое расслабься, которое только лишь час назад Хоррор сам говорил этому мелкому монстру, та же нежная рука, что поглаживает и тянет вниз, то же влажное дыхание, что опять пахнет чужой близостью, толкается из-за разницы в росте в ключицу. — Спокойно… — словно к дикому зверю. Успокаивает, ластит, перебирает пальцами остистые отростки, и Хоррор выдыхет судорожно. И разжимает пальцы. — К-ха-кхах… — глотает воздух освободившийся Киллер, потирая шейные позвонки — крепкие словно камень кости передавили на раз каналы магии, мешая распространению кислорода по телу и вызывая головокружение. — Хш-ш… Наверное, это должен был быть мат. Хор переводит глаза на новичка, что переступает с ноги на ногу немного опасливо, но всё же тянет руку, желая коснуться, наклоняется, прикрывая живую глазницу, позволяя пальцам скользнуть по виску к пролому черепа, оббежать по кругу острые сломы кости и веруться по лобной доле, черкнуть возле носовой впадины, будто деля лицо надвое, и замереть на подбородке: — Всё хорошо, Хоррор. Перепсиховали, бывает, всё хорошо. Но Хоррор не согласен с этим утверждением ни на секунду. Какое там хорошо?! В чём это хорошо сейчас выражается? Магия гудит в висках, а взгляд бродит хаотично и поспешно по красному бархату скатерти на столе, по пустому полу, по кучке одежды, где ещё несколько минут назад лежал чёрный махровый халат: — Киллер, сука! — опять рычит Хоррор, подлетая к замершему статуей округляющему глазницы скелету. — Это, курва, из-за тебя он смылся непонятно куда! Это блядь из-за твоей незатыкаемости и инициативности он будет теперь прятаться и неизвестно ещё когда позволит опять себя… убью, заразу! — Нет-н-нет… эк-х-х… — Килл не успел извернуться от слишком быстрого, разозлённого, словно фурия, Хоррора. Крякнул от силы, с которой его спиной впечатали в тот же стол, сметая на пол остатки свечей и превращая слетевшие с Найтмера фрукты в липкое сладкое болото. Шею сжали, а в пах больно упёрлись коленом, перед глазами поплыли синие пятна и он засипел, не желая слишком сильно вредить лучшему другу и не умея отбиться от насколько сильнейшего физически врага без его смертельного исхода. — Хор…рор… усп-покой…с-ся… Хоррор рыкнул: — Успокойся?! Я тут стараюсь целый вечер вытолкнуть его из своей раковины, чтобы он больше не прятался и не боялся, а ты! Ты!!! Некуда присунуть? Потерпеть пять минут было влом? Дырки, блядь, у тебя кончились? Либо трахать либо коментировать? Сейчас я блядь сделаю тебе «дырки», сейчас я тебе сделаю «стань рачком», можешь уже начинать комментировать, прямо сейчас! Кросси, а иди-ка сюда, мой маленький. Придержи-ка эту болтливую сучку за головку, вот так вот, и тут вот тоже, папочка будет… воспитательную работу… проводить… — А-акх-х… — и звук первого шлепка о влажную магию, быстрое возбуждённое дыхание новичка и хриплое Хоррора... Хор знал, что именно этим всё и закончится, ни одна гениальная идея Киллера и не заканчивалась по-другому.