Bad in bed

— Берри, мы не можем позволить себе держать его тут насильно, — Дрим поджимает губы недовольно, оглядывая распластавшегося без сознания голого монстра, раскинувшегося беспорядочно на кровати, единственной вещью гардероба которого сейчас является тонкий ошейник и оригинального плетения цепь, что тянется от него к дальней стене, продетая, чтобы не мешалась, через изголовье кровати. — Ну посмотри на него, ну разве Это нормально? — Шатт махнул рукой в направлении пятен голубой магии на постели и сероватых костях, на всё ещё блестящее не сошедшее экто, что уже начало медленно втягиваться в соединения и надкостницу. — Абсолютно нормально, — выдал вполне себе жизнерадостно Ягодка. — Он выглядит настолько нормально, насколько может и должен выглядеть монстр, лишившийся чувств от множественного оргазма. Будто бы ты не знаешь. Дрим покачал головой — множественные оргазмы… — он подозревал на самом деле что-то подобное, заслышав невообразимые стоны, что к окончанию его маленьких поисков, пока он наконец определил по звуку откуда они раздавались, превратились в тонкий скулёж, что тянулся на одной напряжённой ноте и мешался с рычанием и сиплыми вдохами пока не прервался вовсе: — Ладно, поставим вопрос иначе, раз тебя в его виде ничего не смущает. Посмотри тогда на себя, Берри, и скажи, нормально ли выглядишь ты для члена команды Звёздных? Янберри цыкнул языком немного даже осуждающе: — Ой, ну Дрим, ну хватит меня пытаться стыдить, ну ты же знаешь, что я ни капельки не жалею. Знаешь же. Знаешь, что оно мне нужно, что по-другому я никак. Знаешь. Ну так зачем? Да и он совсем, вот ни капельки не пострадал же. Ну Ша-а-ат… Шаттеред оглядел его с ног до головы не очень довольно — да, он знал, что Яни по-другому не мог, как и видел уже, что не получится сегодня из маленького любимого безумца вытянуть хоть крупицу живительных эмоций. Он действительно был слишком довольным сейчас чтобы стыдиться или жалеть, слишком удовлетворённым чтобы отчаянно желать или бояться, что его накажут. Он не мог сегодня дать Дриму совершенно ничего, а жаль, потому что изголодавшееся яблоко души уже тянуло под рёбрами, словно чёрная воронка. Он поджал губы недовольно, проанализировав висящую в комнате атмосферу и не обнаружив ровным счётом никаких нужных ему эмоций. К его удивлению даже вокруг пленника витало какое-то странное спокойствие и удовлетворение, словно не его посадили на цепь, а он сам решил поиграть немного в жертву. Дрим вздохнул — придётся искать чем поживиться на стороне. Вот так всегда, никакого с них проку: один слишком легкомысленный и ветреный, чтобы ощущать нужные Дриму эмоции в нужной концентрации, а второму вообще их ощущать банально нечем. Так смотри появится дополнительный повод для зависти своему близнецу — его-то команда вполне его может обеспечить требуемым страхом или ненавистью… но Найту было явно легче. Если бы Мечтателю, как называли его раньше, для утоления его жажды требовались настолько примитивные, простые в своей основе чувства, то и проблем с их поиском было бы несоизмеримо меньше. Ну да, ведь заставить кого-то бояться за себя легко, а вот вытянуть достаточно переживаний, основанных на той же любви к кому-то — уже сложнее, или поймай момент сожаления или раскаяния о совершённом проступке, или заставь просто так монстра до отчаяния жаждать или ревновать, при этом сохранив свою светлую репутацию. Практически невыполнимая задача, вот и выкручивайся как хочешь, но куда уж деваться — он сам себе усложнил жизнь, когда смешал в своей душе позитив и негатив воедино, сам виноват, сам и возится теперь с этим чёртовым питанием. Он опустил глаза на подкравшегося к нему ближе Берри. — Но посмотри на меня ещё раз, Дримми, и скажи. Ну неужели у таких как мы не может быть личной жизни в своё удовольствие? М-м-м, защитники Мультиверса должны быть идеальны… к Гастеру в пустоту! Какой резон его защищать, этот Мультиверс, если не позволять себе брать из спасённых миров хоть что-то для себя? Разве не так? Подумай. А если так, то разве я выгляжу по-твоему сейчас неправильно? — улыбнулось на все зубы это чудо, прижимая к щеке вибратор, что до сих пор был у него в руке и дуя пухлые по-детски губки. Дрим фыркнул, оценив речь мелкого пакостника по достоинству, но не желая так легко уступать: — О-о, а по-твоему ты выглядишь правильно? Расхаживаешь тут передо мной голый по пояс, весь перемазанный чужой смазкой… — Спермой, — поправил низенький скелетик невозмутимо и выгнулся смешно в пояснице, закусив губу, пробежался пальчиками от подбородка к солнечному сплетению, размазывая бело-фиолетовые потёки по лилейным костям. — А ты, может, меня ревнуешь? Ну-у, скажи что да, ну скаж-жи… — Хм-м-м, маленький вредина, — Дрим сменил-таки прежнее недовольство на милость, окончательно удостоверившись, что в таком состоянии всё равно ничего питательного добыть с его подчинённого не получится. Мазнул указательным по губам Яни, собирая липкую жидкость, и под восхищённым взглядом крупных голубых зрачков слизнул сияющую изнутри чужую магию. — Скорее уж завидую. Отхватить себе такого… а как вы вообще сошлись? В смысле, он… — Назвался папочкой, — неожиданно смущённо стрельнул глазками-звёздочками Берри. — У-о-о, он такой сладкий, Дрим-ми, ты себе даже не представляешь насколько, такой податливый и благодарный, такой… я хочу вас обоих! — выдал резко и чуть не вцепился испачканными руками в чёрную водолазку с коротким рукавом, что была на Шатте сегодня, остановившись в последний момент, видимо вспомнив зацикленность старшего на чистоте. — Вас обоих хочу! Вместе и одновременно! Сейчас! Ши-и-и, а можно? Можно? Можно тройничок, а-а? Дрим чуть не засмеялся в голос: — Соблазни-итель, зачем на меня так смотришь? Знаешь же, как трудно отказать этим глазам, — скользнул ладонью по щеке и остановил её, не отнимая, с тихими пощипывающими мурашками по спине наблюдая, как маленький скелет потирается о белые пальцы чуть ли не урча в голос. — Так не отказывай, — Берри уже вовсю ловил ртом лилейные фаланги. — Вот они, эти глаза, которым нельзя отказать, смотрят прямо на тебя и умоля-а-ают позволить. Дрим мурлыкнул, впитывая с удовольствием тягучую мольбу, пропитанную откровенной похотью, притянул мелкого монстра к себе, наплевав на чистоту собственной одежды и поцеловал — коротко и пьяно, добывая единственным движением языка тонкий стон и дрожащие от густого предвкушения коленки: — Хорошо, но не сразу и при одном условии. — Ув-в, что угодно, Ши, всё что только попросишь, — Яни прильнул всем телом, отчётливо ярким румянцем и наливающимся экто на тоненьких костях выражая свою готовность. Дрим хохотнул, цепляя его подбородок пальцем: — Тебе не понравится, — взглянул ещё раз в поплывшие зрачки, что растерянно потеряли форму звёздочек. — Ты его отпустишь и больше не будешь ни к чему принуждать. Да-да, не смотри на меня так, Янберри, нам не нужны дополнительные проблемы с моим братом, если он узнает и придёт за своим… — Дрим завис на секунду, расширенными на полную зрачками впериваясь куда-то сквозь стену и отмирая через неполную минуту. — Мне нужно остаться с ним наедине, Яни, пойди погуляй, умойся. Что-то мне подсказывает, что с твоим «папочкой» мы сможем… договориться. ~ ~ ~ Папирус долго смеялся с Дастом на пару, когда тот пришёл в себя и понял, что кость, упирающаяся тогда в тёмную душу, была совершенно не для того, чтобы убить, а лишь чтобы оглушить на время, вывести из строя и удержать… Потом, правда, призрак вспомнил-таки, что вообще-то хочет его, брата, смерти и надулся, а ещё спустя одно язвительное замечание Пыльного опять лыбился во все свои призрачные зубы — три дня хорошего поведения, выигранного в недавней игре, никто же не отменял: — Нье-хех, это маленькое чудо действительно думает, что тебя способно удержать… это? — Папс попытался подцепить парящей в воздухе перчаткой тонкую цепь интересного тройного плетения и фыркнул раздражённо, когда та провалилась сквозь руку даже не шелохнувшись. Даст хмыкнул, прикрыв в превосходстве глаза. Не часто приходилось разъяснять давно усопшему брату происходящее, потому такие моменты ценились им очень сильно. Он потянул немного время, чтобы насладиться недоумённым взглядом на его многозначительное хмыканье, и неспешно объяснил: — Не обычная цепь, бро, — подтянулся к изголовью ближе, наматывая раньше на палец, а потом и на запястье тонкие изящные звенья. — Это «маленькое чудо» просто наивно полагает, что я ни на что не способен без моей магии. А магию… — Даст блеснул разномастными глазами. — …магию эта цепь угнетает. Почти полностью блокирует, смотри! — в воздух поднялась вторая рука, пальцы на которой заискрили, вспыхнули насыщенным фиолетом, который незамедлительно впитался чёрным, будто вывареным металлом и сразу же погас. — То же произойдёт, если попробовать открыть портал или использовать короткие пути. — У-у-у, любопытненько, — не оставил демонстрацию без реакции Папс, описал в воздухе кривой круг и прищурил язвительно мелкие глазницы: — Но чего ты тогда веселишься, болезный, тебя что, совсем покосило или вдруг захотелось побыть пленником и поизображать чью-то послушную собачонку на привязи на старости лет? — Р-р-ряв! — не преминул возможности покривляться Даст, криво ухмыльнулся и, не особо напрягаясь сменить расслабленную позу на какую-то более устойчивую, дёрнул обмотанной цепью рукой — кровать скрипнула, буравя ножками по бетонному полу, цепь звякнула жалобно, натягиваясь до предела и звеня в воздухе, а со стены, в которую была вбита петля, посыпалась каменная крошка. Пыльный скривился, оценив результат демонстрации неправильно рассчитанных усилий, потянулся и поправил вылетевший наполовину крепёж, возвращая его на место и проталкивая на несколько сантиметров обратно в стену: — Забываешь о моём ЛВ, братик, ай-яй-яй, как можно… — покачал головой. — «Любовь» делает нас сильнее, п-хах, и безумнее. Магия у меня нестабильна, но с высоким уровнем я получил кое-что ей взамен. Помнишь? — Всё забываю, — фыркнул призрак и приземлился перед братом на кровать, абсолютно не смущаясь его наготы, уложил полупрозрачный череп на перчатки и улыбнулся. Дасту показалось, что будь у него полное тело, он бы сейчас наверняка лёжа на животе болтал в воздухе ногами. Папирус, немного погипнотизировав его вполне весёлым взглядом, ткнул перчаткой в голую берцовую кость: — Скажи что ты решил не спешить домой, и вместо этого останешься немного тут поразвлечься. Я прав? Прав? Этот мелкий тебя явно… — Он меня заинтересовал, — развёл руками Пыльный, будто извиняясь. — Хочу немного подыграть и проверить, что ещё может дать мне этот комок безумия с ангельским личиком кроме… — Поддерживаю! — перебил не дослушав Папс. — Отличнейшая идея! Всё интереснее, чем на постные рожи твоих друзей-идиотов смотреть да вздыхания твои по щупальцам выслушивать, тентаклефил ненормальный. — Нет такого слова, Папс. — Слова-то может и нет, зато понятие — вполне себе, — сказал, повернулся на тихий шорох и растаял в воздухе Папирус, не желая отвлекать от вошедшего только что в комнату счастливо улыбающегося монстра в голубой бандане на шее, подносом с едой в руках и торчащим из мелкого кармана шорт тюбиком смазки. … Во второй раз в себя Пыльный пришёл с ещё большим удивлением касаемо своей физиологии чем в первый. Подумать только, вырубиться просто от переизбытка чувств! Было даже немного стыдно за свою слабую выносливость. Пальцы прошлись по всё ещё мокрым позвонкам шейного отдела. Главное — не проболтаться об этом Киллеру, а то эта неугомонная костяная задница не успокоится, пока не проверит, сможет ли сам довести Даста до подобного состояния. А ему не сказать, что улыбалась такая перспектива — Блу и Килл уж слишком разительно друг от друга отличались. Он открыл глаза, желая проверить присутствие в комнате мелкого монстра с огромными аппетитами и замер в напряжении, обнаружив в непосредственной близости кое-кого иного. — Нет-нет, не надо обдумывать, как лучше оторвать мне голову, я не собираюсь на тебя нападать, что ты. Да и если бы хотел — у меня была прекраснейшая возможность убить тебя, пока ты тут без сознания изображал богиню жизни, валяясь в неглиже в моём доме. Не стыдно кстати? Даст колыхнул коленом в воздухе и мотнул головой в отрицании — ему не было стыдно, ему было… интересно. Вот сейчас уж точно. Что же тут было, пока он валялся в отключке? Чтобы, обнаружив у себя на территории члена организации-противника, хранитель позитива вот так спокойно стоял и смотрел на него… с любопытством? Он же правильно разобрал эмоцию, что блестит сейчас в тёплого тона охристых зрачках? Или это всё потому, что на нём этот смехотворный ошейник, что остановить может монстра разве что с в половину меньшим уровнем силы, чем имеется у него сейчас? Пыльный стрельнул глазами, проверяя, не вывалился ли ненароком в процессе их с Блуберри игры крепёж цепи. Дрим же его взгляд и тревогу по-видимому понял по-своему: — Ох, я понимаю твоё волнение. Не нравится, что наш Берри слишком радушный, что касается вопроса приёма гостей? О, не просто радушный, увлекающийся, я бы даже сказал. Ему сложно отказать, когда он что-то задумал, правда? Милейшее создание… А ещё немного жадное и безумное, как ты уже заметил. Хм-м, думаю не мог не заметить. Ох, надо было предупредить вас об этом заранее, но ой, как-то я об этом забыл… Да, ты правильно понял, я не буду скрывать, что в курсе творящихся с ним вещей, — Дрим улыбнулся, наблюдая за вытянувшейся физиономией Пыльного, который ну никак не ожидал, что такая сторона милашки Блу совсем не является секретом в их идеальной звёздной компании. Да что тут у них творится вообще? Он подобрался и умостился на кровати сидя, не в состоянии продолжать лежать и изображать из себя образчик безразличия и спокойствия, что планировал делать ранее, всё сканируя с живым интересом заложившего руки за спину Дрима взглядом. Интерес просто выедал изнутри. Теперь, даже попытайся Блуберри выгнать его взашей — Даст бы упирался словно осёл всеми конечностями, пытаясь остаться и во что бы то ни стало утолить своё обострившееся любопытство. Мечтатель, будто прочувствовав его эмоции, заулыбался ещё шире: — Ох, агрессии вижу уже нет, это замечательно. Хочу посекретничать с тобой немного, Дасти… — подошёл он к кровати вплотную и неожиданно сел на краешек, совсем не опасаясь, небрежно закидывая ногу на ногу и поигрывая носком домашнего тапка в воздухе, так напоминая Пыльному сейчас своего брата — Найтмер тоже садился точно так же, когда раздумывал, колебался, или собирался обсудить что-то важное, или же сомнительное. — Не будешь на меня кидаться с костями и бластерами, если я сниму с тебя это чудное украшение? — Мечтатель подцепил пальцем полосу тонкого ошейника и будто невзначай коснулся сгибом фаланги края позвонка, замирая ненадолго и с вниманием вглядываясь в глаза, будто анализируя и пытаясь разгадать какую-то, видимую только ему головоломку. Пыльный хмыкнул саркастически. Если его вот сейчас пытались купить близкой свободой… стало почему-то весело, даже смешно. Но тратить слова просто так не хотелось, потому он развернулся в корпусе и, сделав упор на вторую руку, в несколько резких рывков выкрутил искарёженный теперь крюк к которому и крепилась цепь из изрядно пострадавшей кладки стены и с учтивой улыбкой вложил его в руки Дрима. — Ага… — кивнул задумчиво тот, всё продолжая удивлять странностями своего поведения, не шарахаясь в сторону от внезапно освободившегося пленника, не призывая на всякий случай боевую магию, лишь пересаживаясь поближе и пригревая ладонь на сероватой массивной бедренной кости, совершенно сбивая ожидающего чего угодно, но только не такого тесного, немного смущающего контакта, Пыльного. — Ну в таком случае вот что. Тебе понравилось с Яни? — С Блу? — Даст поморгал глупо, пытаясь понять, как умудрился проворонить появление у малыша новой клички и заодно предугадать, чего же от него вдруг может хотеть сам Мечтатель, но только окончательно запутался в предположениях и мыслях, совершенно ничего не понимая. — Да-да, — тут же исправился Дрим. — С Блуберри, конечно же, а с кем же ещё, не со мной же. Ну так как, Даст, тебе… понравилось? — Ну… да, — растерянно ответил тот, неверяще провожая глазами белую ладошку, что медленно скользила сейчас от паха к его коленной чашечке. Что сейчас делал хранитель позитива? Чего хотел добиться? Было совершенно непонятно. Ну не мог же он намекать таким своим поведением на близость, как Пыльному только что показалось! Да ну! Мультивселенная явно сошла с ума! Или это у него начались плотные галлюцинации. — О-очень хорошо, — мурлыкнули сладким тоном, привлекая внимание на этот раз к изогнутым в лёгкой улыбке губам. — Ему, кстати, тоже понравилось, даже очень. Ох, он бы с радостью продолжил встречаться с тобой в таком духе и дальше… но как же жаль, что я не могу этого позволить! — театрально всплеснул руками Дрим и хитро прищурился, заглянув в глаза. — Разве что ты мне пообещаешь за это кое-какую услугу. Тогда я мог бы и подумать… Нет-нет-нет, — покачал тут же головой, перебивая невысказанные ещё возмущения. Никаких глобальных делёжек, никаких нарушений баланса, я, как ты знаешь, сам слежу за равновесием этого еб… нашего большого и прекрасного мира. Просто исполнение давней и очень странной по всем меркам моей ма-аленькой мечты. От тебя только лишь и требуется, что посидеть у нас в гостях ещё немножко, а потом сделать вид, что тебя спасли из плена. И не спеши возмущаться и кричать, что не собираешься врать. Ты врать не будешь, мы тебя действительно освободим из плена, — Дрим улыбнулся. — Вот прямо сейчас сниму с тебя подавляющий магию ошейник. — Это… — Ну нет, Да-аст, я знаю, что ты хочешь сказать. Но какое же это предательство? Это даже приблизительно на него не тянет. Мы лишь немного поможем друг другу и всё. Ох… Я просто хочу получить немного отобранной у меня несправедливо любви, мирного, хорошего, качественного общения со своим братом взамен твоей свободы. Разве это предательство? М? Я обещаю тебе, я не стану даже затрагивать темы сферы вашей деятельности, если тебя это волнует вообще. Я просто хочу своего брата, разве это так плохо? Ты так за него переживаешь, это так мило, но я могу тебе поклясться, что даже пальцем к нему не притронусь без его на то согласия, так в чём же ты его предашь? — Общение? Просто личное общение? — Даст всмотрелся в Дрима в сомнении. — Ага. Вот они — твои чаши весов удовольствия, — он поднял две руки перед своей грудью: — Тут вот исполнение моей маленькой мечты, а тут — твоё сладкое общение с малюткой Берри, а там посмотрим, может и от меня бонусные очки заслужишь со временем. Пыльный аж глазницы округлил от потрясения — нет, с их миром точно что-то не то, ему в последнем предложении опять послышался явный намёк на… на то, чего от Мечтателя он уж никак не ожидал. Бонусные очки! Да даже их шеф никогда не позволял себе манипулировать ими такими вот обещаниями… хотя, может и зря. Предложи ему подобное Найтмер с его глубоким пристальным взглядом и сложенными за спиной отростками — Даст бы душу свою ему подал на блюдечке, не то, что согласился выполнить какое-то неважное поручение. Но Найт не предлагал, а Дрим… Дрим видимо двойственности в предложенном не видел, потому что сейчас он невозмутимо, будто ничего такого и не было им сказано, наклонился и, скользнув пальцами по шее Пыльного, подцепил ошейник, царапнул по нему ключом, попадая его галочкой в отверстие, щёлкнул замком и отбросил металлическую полосу в сторону. — Вот и отлично, вот и договорились. А теперь посиди тут пока, я найду Ягодку и пришлю к тебе, чтобы не скучал в одиночестве, — поднялся на ноги. — Зовите если что, — и вышел. Нет, скорее выплыл — медленным красивым шагом, который хочешь не хочешь, а заставил засмотреться на виляющий из стороны в сторону аккуратный таз. — Как же всё-таки похожи… — вылетело само по себе из сероватых губ и Пыльный вздрогнул, когда всего в сантиметре от его лица материализовался увлечённо сверкающий призрачными глазницами его Папирус. — А чтоб тебя! Было б сердце — остановилось бы! — Мумия ты бессердечная, так я и знал, — фыркнул призрак, вывалил язык и закатил зрачки, наверное изображая собой ту самую мумию, о которой только что говорил, но тут же вернул себе живой вид, что обитал на его лице до этого: — Похожи, говоришь? Так может, тебе с этим братом счастья попытать? Этот-то вроде сговорчивее, нет? Пыльный скривил нос не особо довольно: — Ну вот и куда ты лезешь, а Папс? С каких это пор тебе стала интересна моя личная жизнь, особенно половая? — Потолочная! — фыркнул невозмутимо призрак. — А как ты думаешь, гений запылённых мыслей? С каких пор? Может быть, с тех, как ты отобрал у меня возможность иметь свою собственную? Даст постучал пальцем по пястным косточкам, делая вид, что смотрит на часы: — Трое суток, Папс, и они ещё не прошли. Кто обещал не хамить? — Простите великодушно, забылся, — хрюкнул смехом тот. — Ну так я ж говорю, брать надо! — Кого брать? — вздохнул устало Пыльный, поднимаясь с кровати и вылавливая ногой завалявшуюся под ней толстовку вкупе с запутавшейся и торчащей из её рукава футболкой. — Да всех кого дают! — самодовольно с интонацией умудрённого смертью призрака выдал Папс. — Может ты хотел сказать: у всех Кто даёт? — А что, кроме меня есть ещё на сегодня желающие тебе что-то дать? Чаю? С сахаром? Пончик с маком будешь? С Дримом не поссорились? Даст расплылся в мягкой улыбке, сам не понимая от чего, заметив возле своей кровати низенького монстра в голубой косынке: — Нет и да, ещё раз да, да и нет в конце. Берри зажмурил одну глазницу, вспоминая порядок вопросов, что высыпал только что на своё новое увлечение и с удовольствием плюхнулся перед ним на кровать: — Очень жаль, я надеялся, что сейчас услышу от тебя на одно «да» больше. И Пыльный опустился возле него рядом: — Вот как… и думается мне, что это совсем не то «да», которое ссора. Блуберри, а ответь мне сейчас на один вопрос, только честно. А какие отношения тебя связывают с Дримом? — Ну-у-у, это до-олгий разговор на самом деле… — А у меня как раз мно-о-ого времени. Я б послушал. На Пыльного сверкнули лукавые голубые с примесью лёгкого пурпура зрачки: — А я не могу рассказать, я обещал, — надул губы он, но тут же наклонился к ушной впадинке поближе. — Но знаешь, я могу качественно продемонстрировать наши отношения в действиях. Не показывать я не обещал. Хочешь? Только чур ты будешь Дримом. Даст отставил от себя чай, что уже успел схватить и отхлебнуть разочек, подальше — кажется, у него только что появилось занятие поинтереснее. *** Весточка о том, что Даст попал в беду к Найтмеру докатилась быстро. Уже через несколько дней. И нет, его нельзя считать плохим боссом, только из-за того, что он потерял связь с одним из своих подопечных и не начал бить тревогу сразу. Он же сам выделил им всем несколько выходных, приказал отдыхать, так что, нет, нельзя. Но он всё же винил. Грызся с самого раннего утра, сразу как получил «весточку» от своего брата в виде золотой дымки, что даже сновидением полнометражным назвать нельзя было — так, смутное видение, состоящее из одного только звонкого голоса да отблеска зрачков, сияющих почему-то заходящим солнцем. «Один из твоих мальчиков у нас, и я не желаю его так просто отпускать. Требую встречи. Только давай без глупостей, я приглашаю тебя на чай, а не на драку. Сегодня у меня», — Найтмер сгорбился и застонал в ладони: — Да как же его угораздило попасться-то? — пальцы впились с одной стороны в контур скулы, а с второй примяли мягкость негатива, затопившего правую глазницу и лишившего полноценного зрения. — Вроде не такой уж слабый… Да о чём я?! Я сам видел твой уровень! Да ты же посильнее меня физически будешь… если бы не твоё сумасшествие. Что же случилось? И самое основное, что мне с этим теперь делать? Киллер зашебуршился рядом, наконец-то просыпаясь от шума и подползая по кровати ближе: — М-м-м? Что за страдания с самого утра, Ма-ар? О чем думаешь? Ты переживаешь, что я не взял вчера с собой Хоррора? М? Думаешь, он сильно обидится? Так я исправлюсь сегодня же и приду вечером уже с ним. Или не в этом дело? Неужто что-то болит? Я вчера перестарался со своим «прости»? Не надо было совать тебе его настолько глубоко и жёстко? Найтмер вспыхнул непрошенным румянцем: — Киллер, боги, закрой свой рот, если не хочешь получить вектором по затылку. То, что я подпустил тебя настолько близко не означает, что тебе можно не фильтровать темы, которые поднимаешь. — У-у-у, мой податливый кальмарчик предпочитает не говорить, но делать, какой хороший подход. Ну, если так… говорить мы сейчас не будем, и рты нам не нужны, то, может, я могу предложить их занять чем-то приятным? — он навалился сзади, скручивая щупальца, утягивая приподнявшегося Найта обратно в кровать и напирая, явно намереваясь поцеловать. Найтмер рыкнул, смял болезненно парящую душу и перевернул наглеца на лопатки: — Даст у звёздных! — гаркнул и выдохнул, смотря на округлившиеся в беспокойстве глазницы и поднятые смиренно руки, понял вдруг, что давно уже для себя решил, что именно будет делать: — Я иду сегодня к ним на переговоры. Дрим дал знать, что ждёт на чай. Надеюсь, он не захочет выторговать у меня что-то действительно ценное. — Я с тобой! Кошмар хохотнул глухо: — Ещё чего. Мне нужно бесконфликтно договориться, а не усугубить ситуацию, а твой язык хорош только… не в переговорах, одним словом. — Спасибо за комплимент. — Это был не комплимент. Это была констатация факта. Твоим-то языком реально только подлизывать, а не говорить. Ты тот ещё придурок. — Но ты меня всё равно любишь, — расплылся Килл в довольной улыбке. — Я всех вас люблю, — повёл плечом Найтмер. — И Даст не исключение, — поднялся на ноги и поспешил привести себя в порядок. Остановился, награждая напоследок серьёзным взглядом: — Не знаю когда вернусь, скажешь Хору и Кроссу куда я пошёл и проследишь, чтобы не рыпались лишний раз куда не просят. Ждать меня с результатом. Ты за старшего, — и исчез в портале, предварительно встрепенувшись и поправив на себе свалавшуюся от лежания на полу одежду. — Удачи, — только и выговорил Киллер. Откинулся на подушки с явным намерением доспать — за шефа он не переживал совершенно, как впрочем и за Пыльного. Было бы за что переживать. Чтобы Клинер так просто позволил себя пленить… быть такого не могло. Наверняка во всём происходящем крылся какой-то дополнительный смысл, который Кошмар, одержимый своей зашкаливающей о них заботой, просто не замечал. — Интересно-интересно, что же там тебя на самом деле держит? Гм? *** Дрим сидел у себя на кухне и беспокойно вертел в руках одну из чашек, неспешно перебирая мысли. Всё сомневался, не совершил ли ошибки, поддавшись внезапному желанию использовать возникшую ситуацию и повернуть происходящее в свою пользу? Не было ли поспешным решение попытаться удовлетворить свою вечную потребность в брате? Не промахнулся ли он, посчитав, что ему удастся получить немного его, не разрушив хрупкого равновесия? То, что он собирался потребовать, то, на что отважился… было рискованным и совсем не правильным с какой стороны ни посмотри. Нет, он не мучился от того, что собирался послать к херам все возможные общепринятые социальные нормы, совесть уже давным давно перестала подавать голос в груди, но Мультиверс… не рискует ли он его безопасностью слишком сильно? Да, он сказал Пыльному, что то, что собирается вытребовать для себя, не касается соотношения света и тьмы, но кому, как не ему самому знать, что на блядское равновесие влияет абсолютно всё? Шаттеред знал это даже слишком хорошо. Но Найтмера хотелось неимоверно. — Я аккуратно. Пространство заколебалось беспокойно, выдавая изменения в эмоциональном фоне, и Дрим поднялся на ноги, поспешил одёрнуть смявшуюся одежду — он пришёл. Пришёл даже скорее, чем бывший Позитивный ожидал, самим появлением перечёркивая и убивая всю свою репутацию как безжалостного лидера, который наполнен исключительно злостью, страхом и ненавистью, как часто считали обычные жильцы миров. Шаттеред улыбнулся, нацеливаясь на концентрированную, в несколько раз приумноженную негативом ауру бывшего его братика, и почти что с закрытыми глазами зашагал навстречу, с удовлетворением впитывая отголоски того вкусного сумбура, что чувствовались даже отсюда — о не-ет, он не был чистой ненавистью, он никогда ею не был, все ошибались, приписывая ему только паршивые чувства, все были слепы… как жаль, что Дрим был настолько глуп, чтобы не заметить их злобной слепоты вовремя. Жаль, но ничего не поделаешь уже — судьбу не перепишешь, время не откатишь назад, и теперь их место по разные стороны баррикады, возведённой не ими. Смешно даже представить — такие одинаковые теперь, а по прихоти вселенной вынужденно враждующие. Как же надоело… Он вздохнул, прогоняя беспокойные несвоевременные мысли и позволил надежде тонкой шалью вынырнуть и окутать душу. Сегодня наконец-то у него появится шанс что-то для себя изменить, наконец-то он увидит его настолько близко, насколько хочет, наконец-то ему никто рядом не будет мешать смотреть, наслаждаться и впитывать. — Ты хотел меня видеть, — Кошмар остановился за несколько метров перед домом, в открытых дверях которого и завис Дрим, не рискуя сразу сокращать дистанцию, или попросту опасаясь возможной засады. — Хотел! — сверкнул улыбкой тот, позволяя яблоку души вытолкнуть порцию предвкушающего возбуждения, от которого Найт мелко передёрнул плечами и задумчиво нахмурился. — Всегда был не против с тобой встретиться в неформальной обстановке, только вот ты ни на одно приглашение попить чаю не отзываешься. — И сейчас не отозвался, — мотнул черепом Кошмар. — Ты же прекрасно знаешь, что я тут ради Даста, а не ради чая. Где он? — Оуф-х, — надул губы обиженно Дрим. — Как грубо. Мог хотя бы вид сделать, что рад видеть своего брата. Я вот действительно искренне рад, что могу от тебя получить что-то кроме злобного шипения и удара вектором по лбу. Вот можешь даже проверить — я не вру, на, возьми меня за руку, посмотри мне в душу. Кошмар с сомнением уставился на протянутую к нему белую ладонь, его грызли опасения и переживания за подчинённого, ему не было сейчас дела до искренности чувств близнеца. Потому что поздно. Как бы не прискорбно это было осознавать — их отношения были разрушены до основания, и от братской тёплой любви и доверия не осталось ровным счётом ничего. Уже давно, на самом деле ещё в те времена, в их светлой тогда ещё вселенной, когда Найтмер прятал синяки и временами кровящее экто, а Дрим играл глупую глухую наивность. Так какая разница — правда или нет? — Пыльный. Я за ним. Он цел? Шатт поджал губы и в раздражении опустил на короткую секунду глаза — значит, уж совсем по-хорошему не выйдет, значит, Найтмер даже попытаться поверить не хочет в его чистое желание просто пообщаться, ожидает от него гадости: требований, угроз, шантажа. Этого всего хочет? Привык к неприятностям и боли? Если не физической то моральной? Сложно было правильно прочитать душу, когда она была так далеко и хорошо спрятана, коснуться бы хоть кончика вектора… Но какое-то смутное что-то, похожее на предвкушение или ожидание принуждения было. Он задумался. «Странный ты, братик, но… Зачем же тебя расстраивать? Разочаровывать зачем? Хочешь чего пожестче? Не нравится вариант светлого идеального брата, скучающего по тебе всеми фибрами своей души?» — н-хах, вот и хорошо, Дриму тоже. Ведь если так… если уж нарушать правила, то полностью, если требовать, то можно позволить себе почти всё. Главное же не вылезти за грань личного. Помнить о Мультиверсе. Помнить-помнить-помнить! — Значит, хочешь сразу к делу. Как по-взрослому. Ну что же, я не против. Я тоже, знаешь ли вырос немножко, и тоже ценю своё время. Твой подчинённый цел и невредим, Найт. И, как я подозреваю, развлекается сейчас с малышом Берри, — золотые зрачки заиграли искорками подавляемого смеха, от того как напрягся от последних его слов брат. — Но ты, не думай, я не похвастаться тебе решил, я дам шанс забрать его домой, я предлагаю замену. Пыльный возвращается к тебе, а ты мне даёшь немного… позитивных эмоций взамен. И своей компании, периодически в довольные дни или даже по графику, как тебе будет удобнее, конечно же, приходишь в гости, ведь я так скучал по тебе всё это время. Найтмер поморгал глупо: — Что-что? О чём, прости, ты меня просишь? По… позитивные эмоции? Ты… — он скроил неописуемо глупо-удивлённое выражение лица. — Дрим, ты совсем уже того? С художником переобщался? Склероз заразен? Какие позитивные эмоции? Глянь-ка на меня. Ничего не смущает? — он для пущей демонстрации расставил руки в стороны, тентакли за спиной моментально пришли в движение и вздыбились, получая от хозяина немного свободы. Стрельнувшие в их сторону глаза и облизанные тут же губы заставили негативного засомневаться ещё сильнее: — Что ты задумал? Почему позвал? Зачем просить то, чего я тебе априори дать не могу? — Ох, мо-ожешь, — на белом лице появилась знакомая с давних времён улыбка. — Ты тоже можешь ощущать разное, можешь, даже не пытайся меня обмануть, я точно знаю. Да я и не прошу тебя прям сразу снабжать меня преданной любовью, хотя, мне кажется, у тебя бы получилось. Ох, да от одних только твоих переживаний за Даста мне так душно делается… Но я опять отвлёкся, надо же, — Дрим повертел кругом головой. — Ты уверен, что хочешь продолжить разговаривать на пороге? Договора́ лучше всего заключать в местах поинтимнее, скажем, в моём кабинете было бы неплохо. Но если ты не хочешь… придётся мне сказать Пыльному, что моя цена за его свободу показалась тебе слишком высокой, и он останется жить у нас. О, Берри будет очень доволен. Ему понравилась его новая игрушка. Кошмар скрипнул зубами в бессилии и опасении — почему-то от слов, сказанных тихим спокойным тоном, бежали мурашки по костям. Что-то было не так, Блуберри, которого упомянул его брат, уже давно ему не нравился с его новыми странностями поведения, и душа кричала сейчас, что беспокоиться действительно было за что, а ещё… Найтмер смотрел на своего брата и не узнавал его совершенно. Но, наверное, ничего странного, если подумать, сколько лет прошло, а их короткие столкновения и бои на разговоры были мало похожи. Он вырос, изменился. В груди взвилось что-то неизвестное, непонятное, забытое. Взвилось и сразу спряталось под чёрную маску подозрительности, что исторгла из себя пропитанная негативом яблочная душа. А-агр-р, сплошные сомнения, но надо было что-то решать: — Нет, я готов заключить с тобой сделку, но… мне бы оговорить детали. Веди в свой кабинет. Обсудим. — Обсудим? Вот и прекрасно. Тогда иди за мной, тут не далеко, сейчас мы всё с тобой там… и обсудим, и обговорим, и… Чай, кофе? Ой нет, знаю, вино!.. … — Я не буду, — отставил Найтмер от себя бокал в сторону, скрипнув стеклянной ножкой по полированной столешнице кофейного столика, маленьким октаэдром возвышающимся возле дивана, на который навязчиво предложили присесть. — Ох точно, не время расслабляться, мы же ещё не обсудили! — серьёзно закивал Дрим, словно действительно предполагал, что после того самого обсуждения, Найт передумает и выпьет с ним, оторвался от поглощения красной сладости и слизнул с губ оставшуюся там капельку. — Значит так, позитивные эмоции, как я уже говорил, и твоё личное присутствие в моих покоях по крайней мере два раза в месяц, и это всего навсего на протяжении года. Обещай мне это — и Даст снова твой. Всё просто, выгодная сделка. Кошмар выдохнул шумно: — Полгода, — решил немного поторговаться он, чтобы потянуть время и ещё немного подумать. Было совершенно непонятно, зачем Дриму дались эти его эмоции — много больше позитива он мог бы получить… да от кого угодно. Поиздеваться что ли решил, или он правда жалел и хотел вернуть их общение? — И какого рода эмоции и в каких количествах тебе нужны? — Уф-х, конкретика пошла, ой, ну какой же ты нудный. Напомни-ка мне, разве ты таким был? Ах да, помню, был, точно, эти твои задумчивые взгляды, рассуждения и книги… — заюлил он. — Ах, как же я по тебе скучал! — Дрим, количество и род. — М-кгм, ну ладно, — кашлянул светлый близнец. — Количество как получится, ну не мучать же тебя до смерти, если не сможешь, а род… я всеяден. Но на начало возьмём что попроще. Удовольствие, удовлетворение… М? — Не «м», — мотнул головой несогласно Найт. — Совершенно не «м». Конкретика, Дрим, иначе — «нет». Никаких мирных переговоров. — Ох не ценишь ты своего подчинённого, ох не ценишь. Он к тебе такие чувства тёплые питает, а ты… Вот расскажу ему, он так расстроится, может даже ради мести к нам примкнёт… — Угу, приятно было поболтать, Дрим. Надумаешь озвучить детали — свистнешь. — Стой, нет, сядь! — ткнул Найту в грудь ладонью сорвавшийся на ноги Шатт, толкая того на диван обратно, и округлил глазницы — его даже дрожью пробило только что от понимания, прошибло невероятной догадкой после украденного внаглую касания. Он перевёл на негативного ярко горящие глаза. Найтмер сразу же напрягся, векторы заходили медленными плавными волнами в стороны. — Не уходи. Детали будут сейчас. Хочешь знать, чего именно я от тебя жду? Хочешь честно? Хорошо, я скажу. Того, что не могу позволить потребовать от остальных. Я хранитель позитива, Найт, это накладывает на меня некоторые… ограничения. Возбуждение. Страсть, любовь, влечение, пыл, похоть. Секс, Найтмер, вот что я от тебя хочу! И молчание о том, что происходит за этими стенами. Кошмар вжался в спинку дивана от шока и неожиданности: — Че…чего? Ты что это… ты с ума сошёл? Да… да какое влечение? Какой секс? Я не позволю тебе себя насиловать! Да что делается в твоей голове?! Позитив совсем тебе дыру в черепе проел? Дрим скривился: — Да не собираюсь я тебя принуждать! Слушать научись и не истери попусту. Мне нужны именно эмоции от тебя, а уж как ты там их добудешь, дело третье. Справишься сам? Чудесно! Нужна будет помощь? Договоримся. Найтмер вгляделся в золотые зрачки напротив — Это шутка? Ну нет же, брат говорил абсолютно серьёзно: — Ненормальный на всю голову извращенец, — буркнул, и так и эдак обдумывая сделанное ему предложение. Два раза в месяц полгода — всего двенадцать раз. Дюжина часов личного позора, унижения и стыда — и Даст возвращается к ним в целости и сохранности. Разве для него конкретно это высокая цена? Да не очень. Тем более, это же его брат, и если ему нужны исключительно эмоции… думать и предполагать, зачем ему понадобился именно такой их спектр совершенно не хотелось… он ведь не будет даже смотреть, просто сядет как когда-то в детстве спиной к спине, пока Найт читает книжку и мечтает, подкармливая брата… — Поверить не могу, что ты об этом меня просишь, поверить не могу, что я соглашаюсь. — Хорошее решение, братик. Выпьем за удачное заключение сделки? — отсалютовал бокалом Дрим. Найтмер передёрнул плечом и схватил со стола не тронутый прежде кубок, опрокинул его залпом в себя. А потом сграбастал бутылку, налил ещё один и опять выпил. — Угу, мудро, алкоголь хорошо помогает расслабиться. Надеюсь, с ним наш первый раз пройдёт для тебя не так страшно сегодня. — Что? Сегодня? — кости фаланг скрипнули по стеклу ножки бокала, даже несмотря на смягчающую плёночку негатива, что их покрывала. — А ты намерен оставить Пыльного в гостях у Берри ещё на неопределенное количество часов или дней? — Нет. — Вот и я так подумал, — Дрим поднялся на ноги, прошествовал от места, которое занимал прежде к противоположной стене, останавливаясь напротив дивана и распутывая узлы завязок на занавесках, и шарпонул их в стороны, открывая вид на то, что Найтмер раньше принял за обычное окно. Зеркало. Огромное, во всю стену, в широкой золотистой раме, в котором отражался практически весь кабинет, идеально отполированное, выдающее его чистоплотную породу с головой. Дрим блеснул на него озорно взглядом: — Подумал, может созерцание себя поможет тебе раззадориться сильнее. О-хо-о, да, я угадал. Какое вкусное у тебя смущение. — Заткнулся бы, звёзды, да что с тобой стало… — скорее проворчал, нежели спросил Найт, унимая дрожь на кончиках пальцев и наблюдая, как брат передвигает кресло, выставляя то как раз напротив дивана и устраивается в нём поудобнее. — Все мы меняемся, — пожал плечами Дрим, склонил голову к плечу и помахал ладонью в воздухе: — Ну? Начинай же, я в предвкушении. Где моё шоу? Кошмар дёрнул коленом нервно: — Подожди, ты что, собираешься смотреть? — Ну да, — кивнул близнец невозмутимо. — Как же я тогда получу максимум? А ещё активно подсказывать. А как ты думал? Ох, ну Найтмер, ну мы же взрослые монстры с тобой, что за удивление? Ну давай, раздевайся уже, нечего тянуть. Или может, ты хочешь, чтобы я тебе помог? Найтмеру видимо ударило вино в голову, потому как ему показалось, что золотые зрачки вспыхнули тёмным рыжим пламенем вместе с последней репликой. И всё-таки, кажется, он влип. Он не понимал ещё толком почему, но что-то в чувствах брата ему не нравилось, в них сквозила какая-то жадность и ещё не пойми что, что вместе с облизанными зубами, заставляло жмурить глаза и отворачивать опасливо голову. Он отклонился от спинки мягкой мебели и стянул с себя куртку, а потом, долго не собираясь, сдёрнул приподнявшись штаны. — Вот это настрой, м-м-м, просто красота, люблю смелость, но открой глаза и… почему бы не позволить своим отросткам немного пошалить? Мне кажется, они были бы рады получить немного свободы. — Я не обещал слушаться твоих приказов! — тут же вспылил Кошмар. — А кто тут приказывает? Я всего лишь подсказываю и предлагаю, в моих же интересах помочь тебе получить побольше удовольствия, так что только благие намерения, расслабься. «Это не выйдет за пределы этой комнаты, Найт» — было повторено про себя несколько раз к ряду. «Ты согласился, дай ему то, что он хочет, Даст ждёт» — Кошмар заставил себя перевести взгляд с сидящего напротив брата на своё отражение, откинулся на спинку, попытался расслабиться. Скользнул руками от шеи вниз, отсчитывая кончиками пальцев выпуклости дуг рёбер. «Всего-то и надо, что сделать вид, что он тут один. Возможно и правда легче будет дать им свободу» — он пробежался руками по краю подвздошных и вцепился в обивку дивана, выпуская векторы поровну с двух сторон от себя и разрывая ту ниточку контроля, что так привычно держал всегда натянутой до предела. Отростки дёрнулись и заелозили по терракотовой велюровой ткани мебели, а потом один из них ткнулся в щёку. Найтмер закрыл глаза и потёрся скулой, приминая его мягкость, вспыхивая аквамарином румянца от того, как странно это ощущалось — он больше не чувствовал их совершенно, отпустив управление лишился и возможности воспринимать эти конечности как свои. Словно касался не к себе совсем сейчас. Страх и стыд, что терзали, отступили немного назад, притупившись от взвившегося волнения. Поднял руки, обхватывая плотную лозу и провёл от кончика почти к середине, желая чем поскорее закончить с позорным действием, — негативу понравилось такое внимание, отросток заколыхался под рукой и обвил голову, подхватывая под затылок и щекоча кончиком подбородок, а остальные мягко прильнули к бокам. Лицо залил румянец — он никогда не думал, что негатив окажется настолько инициативен и жаден к вниманию, он слишком давно не позволял векторам жить своей жизнью. — Ну же, давай, — тихий отчаянный шепот и желание отключить мозги. Проявлять инициативу слишком смущающе, он не привык занимать активную позицию сам. — Поцелуй их, — послышалось где-то совсем рядом. — Мне кажется, им понравится такая инициатива. Какой срам — Кошмар, пытаясь отринуть мысли, слушаясь, размыкает челюсти, вытягивает фиолетовый язык наружу, растопыривает раздвоенный кончик, обхватывая острячок обнимающей тентакли. — Мгм-м, молодец, — от чужих слов хочется открыть глаза. Открыть и врезать, больно и отчаянно, но похвала на самом деле цепляет, заставляет душу вспыхивать дрожащим удовлетворением, от которого стыдно. И векторам тоже нравится похвала. Они жмут бока, массируя покрытые скверной кости, трутся, Кошмар запрокидывает голову под давлением одного из них, захлёбываясь собственной слюной, пропуская в полость рта немного горьковатый кончик. Кашель и хрип, и ощущение давления на тазовых костях, магия, что вытекает из сочленений и формирует мужское экто, ткань белья, что нещадно давит, подобранная размером на голые кости и растянутая мышцами и напрягшимся членом, что совсем ожидаемо уже налит достаточно для того чтобы выгнуться под тканью плотной дугой вверх, создавая характерный бугор в известном месте. Скользкие касания по косым мышцам живота, отростки, что требовательно поддевают резинку, заныривают под неё, гладят по верху и вдруг тянут вниз. — Уо-о-о… — чужой возглас теряется в собственном шумном выдохе, в шипении магии в зажмуренных плотно глазницах, в треске ткани под впившимися в неё фалангами. Найтмер боится открыть глаза, боится увидеть наклонившегося над собой Дрима, потому что ему кажется, что он уже не сидит в кресле напротив. И от этого страшно и непонятно, и смущающе, и рвёт несогласием и частично отвращением… нет, возбуждением, потому что предположение о том, что правильный братик на самом деле такой же, а то и хуже, вскипячивает все доступные жидкости в организме до состояния граничащего с паром. И он не станет открывать глаза. Лучше сожмёт зубами копошащийся во рту отросток и толкнётся бёдрами. Ему же надо было удовольствие — так пусть берёт. Векторы стаскивают мешающее бельё и отбрасывают куда подальше, до нервного сглатывания обвивают и стискивают, разводят колени и ползут по шее, горький кончик толкается во рту, приминая размякший от растерянности раздвоенный на конце язык. Кошмар не ожидал от них такой прыти, такой активности. А ещё Кошмар не ожидал, что убивающая своей неправильностью ситуация будет настолько будоражить и штормить, а ещё возбуждать. Это даже лучше, чем доминирование — быть отданным на растерзание собственной магии, демонстрировать неприкрыто всю свою грязь, извиваться перед собственным братом. Снова будто принуждаемый, снова ничего не контролирующий, как тогда… только сейчас он знает, он видит, он рядом, он даже коснуться может, отогнать, спасти от «нежеланного» контакта, или наоборот — присоединиться: — Н-нг-н-не-ет… — О да. Глаза закрыты всё так же, тело горит внутренним напряжением, дрожит каждой псевдомышцей, каждой частичкой эктоплоти пульсирует и трепещет от касаний мягких отростков буквально всюду. Он уже даже не представляет в какой позе пребывает сейчас, как это выглядит со стороны? Векторы плевать хотели на приличия и стыд, векторам в удовольствие растягивать чернокостное покрытое аквамариновой плотью тело, словно на распятии, тянуть руки вверх и за голову, запрокидывать череп неаккуратными толчками, разводить и поддёргивать колени. Или это удовольствие не их? Кошмар не хочет знать чьё оно, нет, они просто его не слушаются сейчас, это всё они, не его инициатива, он не умеет Так, он никогда бы не попросил. Тугие петли отростков трут кожицу, цепляясь будто резина об резину, оставляя саднящие следы за собой, щекочут кончиками уже давно потёкший член, словно издеваясь, подцепляют самым остячком капли смазки и тянут их вниз. По выгнутому телу неона, вырисовывая влагой контур вздувшихся каналов магии и заканчивая возле самого основания, задевают кажется каменный узел, что сжался в тугой комок от не менее тугого удовольствия. Кажется кто-то урчит. Почему же они не сжимают? Мар уже замучался прикусывать отросток и тяжёлым дыханием просить, он устал уже глотать слюну, что так и хочет выплеснуться и потечь по подбородку, нет сил больше впиваться фалангами в негативную мягкость, приглушённо стонать: — …п-прош…шу… — так унизительно. Так прекрасно. — Ох, просишь? — А-а-акх-х… — давящее ощущение по всему телу — векторы до хруста сжали рёбра, стиснули эктоплоть живота, бёдра смяли до болезненного стенания, завились плотной удавкой на шее, лишая возможности двигаться и даже дышать. Кошмар не хочет дышать. Кошмар хочет чувствовать. Не думая и не соображая, до плывущего сознания, до искор вспыхивающей боли в кончиках пальцев от недостаточности кислорода хочет ощущать. Скольжение скверны по лобку и давление на заключённую в обьятия вектора головку члена, вытягивающую, выворачивающую практически суставы хватку на конечностях и мокрое тепло внизу. Мелкую но всё растущую дрожь от того, что кажется, что негатив не может быть таким тёплым и влажным, что негатив не втягивал бы вакуумом и не согревал. Мокро у основания возбуждённого органа, мокро спазмующему и готовому послать тугую струю спермы вверх узлу. Дорожки влаги стекают по округлой выпуклости экто, что отыгрывает роль мошонки в ненастоящем призванном магией теле, смачивают анальное отверстие и убегают дальше в ложбинку между разведённых в стороны ягодиц. — Нха-а-а… — глоток холодного воздуха горячим ртом и всё ещё закрытые плотно глаза. Негатив не стал бы толкаться так по-разному мягко и в то же время требовательно, не смог бы настолько нежно растянуть кольцо сфинктера, расслабить ритмичными поглаживаниями бархатные мышцы, не смог бы ощущаться так горячо внутри и прикусывающе твёрдо снаружи. Что же это, не может же быть… Найтмер ни за что на свете не откроет сейчас глаза. Расслабленная петля на шее и глоток воздуха, с которым приходит эйфория, и даже перед закрытыми глазами пляшут звёзды. «Вылижи меня» — раскрытый в беззвучном крике рот, сжатые до скрипа кулаки на извивающемся отростке, быстрое неглубокое скольжение вектора по верхушке истекающего члена. «Вылижи меня больше, глубже, ещё, не останавливайся, хочу кончить только от чувства твоего языка в себе» — как же низко и противно представлять подобное. Низко, противно, отвратительно, пошло и до края возбуждающе. Найтмер ни за что в мире не откроет сейчас глаза. Найтмер продолжит стонать и извиваться, и раскрывать рот в тщетных попытках втянуть воздух. Так хорошо. Немеющие на кончиках фаланги, жгущая изнутри грудь, взрывы, рвущие несуществующие лёгкие, обжигающие каждую кость от недостатка такого нужного воздуха, бьющаяся в ритмичном тике плоть. — Ха-а-а… — и так пусто вдруг внутри, и так холодно от воздуха, что забирается в раскрытый податливо проход, туда, где только что массировал и растягивал… язык? Вектор? Скребущие пальцы по податливости размякшего негатива, губы, испачканные в слюне, судорожные глотки воздуха и давящее «мало», которое хочется заменить тут же, немедленно, распирающим стенки нутра «ещё». Как же пусто… Вздёрнутые брови и выгнутая в требовательную дугу спина, елозящие лозы негатива по взмокшему экто, гусиная кожа от холодного воздуха, ледяного в сравнении с температурой плоти, что сейчас разогретостью своей напоминает жар костра. И ввинчивающийся под постыдное нытьё кончик вектора, наполняющий и выбивающий пошлый хлюпающий ритм в размокшем, упругом нутре. — Открой глаза. Кошмар облизывает в очередной раз губы, немыми руками пытаясь подпереть череп, что, кажется, не поддержи его, и он, вместо того чтобы подняться, упадёт бессильно на бок, не поддерживаемый абсолютно пережатыми, бесчувственными сейчас шейными позвонками. — Открой, посмотри в зеркало, я так хочу услышать, что ты почувствуешь, увидев себя с такой стороны. Тебе понравится. Среди скручивающего пах удовольствия теряется возмущение и стыд, дрожащему телу важно лишь удовлетворение, он наверное сейчас напоминает лужу растаявшего негатива, гадкую и чёрную, истекающую своей внутренней грязью… Открывает глаза. Размытый от искрящей магии зрачок находит Дрима, что сидит в кресле напротив: напрягшийся, распашившийся, дышащий глубоко — наверняка Найтмер хорошо сегодня постарался и дал ему достаточно тех эмоций, что он хотел — глаза цветом напоминающие расплавленное золото бродят по раскинувшемуся беспорядочно на диване телу, будто съедая заживо, и у Кошмара с тонким звоном рвётся что-то внутри, когда в довесок к жадности, что сквозит во взгляде, облизывают губы и вытирают излишне влажную и припухшую нижнюю — от этого хочется задыхаться и кричать. Будто и правда что-то было, будто и правда он неправильный именно настолько, и это не векторы, а его губы… были… н-нг-х-х… — Посмотри. Плывущее сознание, пьяное от преумноженных эмоций, что насытили воздух комнаты почти материальной ощутимой сладостью, бросает изводить себя морально, возвращаясь и полностью отдаваясь физическому, Кошмар выдыхает шумно от отчаянного толчка вектора, что будто вспомнил где он и чем занимался прежде, спеша компенсировать упущенное и заодно заставить своего хозяина скулить. Глазницы влажные по контуру раскрываются широко, а взгляд устремляется в идеально отполированное громадное отражающее серебристое полотно. Невозможно пошлая, открытая поза, почти болезненный румянец на лице, руки, собственными векторами заломленные и перевязанные за головой, отростки, словно змеи обвивающие сияющее внутренним огнём тело, член, вжимающийся в живот и растянутый анус, в который не прекращаясь толкается тёмный вектор. Найтмер взвыл от накрывшего напряжения, мышцы сфинктера сжались, стискивая плотную скверну со всей возможной силой, плотным спазмом фиксируя и не позволяя выскользнуть наружу, по отростку скользнула и стекла вниз струйка выдавленной смазки. Он захрипел, едва сдерживая вскрикивание — от зеркала почему-то совершенно не получалось отвести глаза, пульсация собственного экто стопорила взгляд, капли влаги рождали рычание, извивающийся защемленный отросток заставлял скрести пальцами не разбирая по чём и выгибать спину. — Ах-ха-а-а… — скупой стон и вытянутые в струнку пальцы ног, запрокинутая круто назад за спину голова, брызнувшая на живот плотной струёй сперма и последние толчки извивающегося вектора, что, как и его хозяин бился спазмами и дрожал. До слуха долетел приглушенный стон, или, может, в бреду показалось… Найтмер осел бессильно на диван, освобождённый из плена собственных отростков, откинул голову, сцепил зубы и закрыл плотно глаза — липко и мокро, а ещё неимоверно стыдно. — Спасибо, — скользнула по подбородку, как ему показалось, влажная рука. — Я отойду на минуту, мне нужно… сменить одежду. Да и тебе наверное сейчас хочется побыть одному. Можешь меня дождаться здесь, если хочешь, или сразу отправиться к себе. Даста я отпущу домой через минут пять, не больше… и да… не переживай, мне безумно понравилось и я с нетерпением буду ждать следующего твоего визита. До встречи, Найти. — Извращенец ненормальный… — прошептал Найт после того, как дверь хлопнула и брат наконец отставил его одного, не определившись впрочем толком, кому предназначалась такая характеристика: Дриму или ему самому. — Ещё одинадцать, — огласил тихо и ругнулся, от того как ёкнула магия на эти слова внутри.