Bad in bed

Эррор уже второй день не мог усидеть на месте. Всё в его доме будто несло двойной смысл и беспрестанно наталкивало на определённые мысли и, соответственно, реакции. Он посмотрел как по пястной кости стекает капля сливок, нечаянно ляпнувших на руку с кофе, и с закрытыми глазами широко слизнул белую густую жидкость, причмокнул, вдыхая глубоко. Кто бы сказал ему вовремя, что стоит только один раз узнать и попробовать, что такое этот секс, как он буквально навсегда займёт часть его мыслей? Нет, скорее даже часть сознания, потому что мысли всё же иногда уходят из головы, тогда как желание близости, кажется, остаётся там всегда. «И что?» — саркастически мысленно поддел он себя. «Если бы тебе сказали, что так будет — не стал бы даже пробовать? Не было бы розовой и Инка? Не было бы стонов и нитей? Не было бы желания? Пф-ф»… Действительно, смешно. Это даже не вопрос. Вопрос скорее в том, нужно ли было себя сейчас сдерживать? Ну вот, опять пришли к тому, с чего начинали… Дело в том, что в этот момент, его буквально всё подмывало сорваться с места и в портал — вторгнуться без приглашения в чужой дом и заграбастать в свои несомненно прекрасные руки одну бесстыдную особу. Или не одну и не с одного дома… Хм-м… Он вновь повёл плечом и поправил свитер, задумчиво постукивая себя пальцами по подбородку: — БесстыЫдный, но черРртовски сексуальный. Улыбка выползла на угольное лицо и так и осталась там играть желтоватым, в свете ночника нежно-шафрановым полумесяцем. Он опять, ничего не в состоянии с собой поделать, принялся вспоминать обожание, горящее в глазницах застопорившимися в розовом цвете зрачками, жадные рывки и движения и непрекращающийся поток пошлых реплик. Инк явно перестарался, осыпая его комплиментами. Перестарался до той степени, что разрушитель до сих пор не может перестать слышать приятный возбуждающий шепот: — Хотя, почЧему сразу перестараАлся? Разве это нЕ закономерно? ПозЗдно или скорее рано наАчать обожать меня. Как он там говорил? Я жЖе безупречный, совершенный, идеальнЫый! В любом виде и форме, любого пола с плотью илЛи без, с любых возможных ракКурсов и со всех сТорон. А художник же пПрав… Глюк сделал вид, что уже забыл о том, что сам не так давно сомневался в своей… идеальности, и то достаточно сильно, чуть не накрутив себе комплексов на ровном месте. О нет-нет, он не забыл, он никогда так и не думал — не было такого, ни-ни! Чтобы разрушитель миров усомнился в своём превосходстве над серой массой, что его окружает? Да никогда. Вот да, точно, именно! Сейчас-то у него окончательно открылись глаза — вне всяких сомнений, именно Они были серой неинтересной массой, а не Он был не таким, как нужно. Он был не неправильным, а особенным, исключительным, единственным в своём роде. И за место возле него стоит бороться. И защитник пока преуспевал в этой борьбе. О, определённо. Инк пока место это заслуживал полностью и несомненно. Эррор зажмурился довольно. Да, заслуживал однозначно — слишком много откровенного восхищения, даже благоговения перед его фигурой — именно то, что разрушителю так нравится: — Даже жЖаль, что ты только один. Сложно же почувствовать себя достаточно «божественным», если тебе поклоняется только одна личность. А Инк сказал тогда «возьмём третьего». И сейчас в этом виделся шанс… нет, не так, сейчас в этом виделась возможность самоутверждения и волнующее желание ещё раз доказать себе, что он действительно красив и желанен именно настолько. А та мелочь, что Эррор, услышав предложение художника раньше, не подумав, вскинулся, разразился матами и руганью и припечатал не ожидающего такой резкой реакции защитника собой, а потом и вовсе придушил тонкую шею, желая если не напугать то донести угрозу… это не считается. Это действительно мелочь, на самом деле, особенно учитывая, что выгнувшийся и только больше подставившийся под крепкую хватку Инк лишь закатил зрачки на эту угрозу, явно от удовольствия, вцепился острыми фалангами в мягкость бёдер, потираясь дрожащим радужным возбуждением о живот, и заляпал Глюка спермой по самые некуда. «А почему, собственно, нет?» — подумал ещё в тот момент разрушитель. Ведь если он настолько идеален, что даже от его грубости можно получать удовольствие, то почему бы действительно не включить в «клуб любителей его» ещё несколько Членов? В прямом смысле этого слова. И он начал думать. А потом смотреть и выбирать, подходя к этому вопросу со всей возможной капризностью, на какую был способен. Внимания разномастных глаз удостоились в первую очередь Звёздные, на одного из которых он давным давно поглядывал исподтишка, но обнаружив вдруг в мелком окошке не только интересующего маленького Блуберри, а и совсем неожиданно выцеловывающего ему косточки Пыльного, Глюк фыркнул гордо, вздёрнул с достоинством носовую косточку и переключил внимание в этот раз на «плохих парней». Немного подумал, кого бы из своих знакомцев хотел бы видеть под собой или… над, причмокнул губами: — Явно нНе это языкатое безобразие, — огласил в голос. Киллера подпускать и близко не хотелось, он наверняка будет незатыкающимся ртом перетягивать на себя всё внимание, да и внешне он Эррору не особенно нравился — нервировал чёрными абсолютно пустыми провалами глазниц, и ещё эти потёки на щеках — ну нет, это какой-то плагиат. Полосатый в кровати должен быть только один! Даста же Эррор теперь не рассматривал чисто из принципа. Просто потому, что ему и так досталось всего и много — раньше Эррор стал свидетелем «приручения» им новичка, потом этот наглый сгусток ЛВ на ножках подмял под себя Блу, да и оставалась ещё одна немаловажная причина — не стоит предлагать близость тому, кто физически может скрутить тебя в рогалик и взять силой всё, что захочется, невзирая на твои желания и сопротивление. А Эррор был слишком гордый, чтобы допустить даже малейшую возможность своего унижения. Кто там ещё остался? Ах, ну да… На Кошмара разрушитель обижался до сих пор, а потому — тоже нет. Конечно же нет! Потому что шутка ли — променять Его на какого-то неизвестного никому новичка! Даже если он, он… — Он достаточно гоОорячо выглядел тТогда в душевой… И потом, в спалЛьне, — нижнюю отливающую приглушенным аметистом губу прикусил ровный ряд зубов. Да, новичок и правда выглядел тогда неплохо — готовый подчиняться и просящий внимания что ртом что остальным телом. Эррор помнит, как тот играл с собой, и с какой жадностью и страстью потом принимал в себя Даста. — Опять этот Пыльный! Да всСюду он побывал… — воздух свистнул, с усилием выталкиваемый через провал под носовой костью. — Но согласиться ли, пойдёт ли со мНой этот, как его? Кросс? Угу, КроСс, вроде бы. На вВид пугливый немного, — с сомнением протянул Глитче, но уже спустя минуту пожал плечами. — Хотя, а разве он сМможет отказаться? Что на самом деле было вложено в эту фразу — возможность принуждения, или неоспоримая неотразимость Эррора, так и осталось секретом за семью замками, так как Глюк, не желая больше маяться и мучать себя ожиданием, поднялся на ноги и открыл портал прямиком в чужую спальню, не собираясь больше тянуть с явным желанием добыть себе на сегодняшний вечер третьего. — При… вет. Вот тоОлько не говорите мМне, что я опоздал! — скрестил он руки на груди уязвлённо. — ХоРрор! — Эррор? — от выгнутой живописно шеи с сияющими нежным фиолетовым симфизами поднялась вытянутая в удивлении черепушка, в единственной её живой глазнице вспыхнул красным полымем крупный зрачок. — Ой! — засуетились тут же в руках Хора, пытаясь не то вырваться, не то получше спрятаться за большими ладонями, обнимающими открытую грудную клетку. Разрушитель склонил по-птичьему голову к плечу: — «О-оОой»? А по-моемМу красиво. — Не смотри! — магия, что фиолетовыми пятнышками прилила к и так румяным щекам не особо крупного монстра с зигзагообразным шрамиком заставила не по планам улыбнуться и облизать губы. — М-м-м… Да кКак же, — фыркнул Эррор, приподнимая бровь, удивляясь собственной реакции на чрезмерную, глупую по его мнению стеснительность, но всё же не в состоянии перестать проедать взглядом дыры в скромно и совсем неудачно прикрытых от его взгляда костях. Прижмурился, замечая напряжённую улыбку Хоррора и наблюдая, как его руки скользнули на голые рёбра сидящего перед ним монстра, будто пытаясь угодить тому и прикрыть выставленные на показ кости, но на самом деле только усугубляя ситуацию, и теперь вместо рёбер давая возможность созерцать текущие хрящики на позвоночнике и светящийся бугор под тканью бриджей пониже. Эррор ухмыльнулся от удивления, через короткую минуту осмыслив, что демонстрация была явно намеренной со стороны Палача, повёл бровью заинтригованно, пытаясь понять причину. Это воспринималось будто шутка какая — дразнить разрушителя миров. Ну что за глупость? Редко какой бессмертный безумец, а таких можно было сосчитать на пальцах одной руки, позволял себе такое. Но всё же, Хоррор смотрел вызывающе прямо в разномастные глаза, не то пытаясь похвастаться тем, что имеет, не то скорее показать, что разрушителя тут явно не ждали. Только вот, Эррору было на это плевать. Он хрустнул плечом и позволил магии загудеть вокруг графитных костей — устроить небольшую демонстрацию силы и своего превосходства, дать понять, что именно Он тут будет решать и командовать, продемонстрировать своё право быть главным, в то же время нагло игнорируя злой взгляд крупного яркого зрачка в свою сторону, предпочитая излучать мягкую томную заинтересованность, направленную на другого: — Странный виИд для того, кто нЕе хочет чтТтобы на него смотрели. Тебе нНе кажется, новичок? Ты жЖе весь Ггоришь и течЧёшь. Ты даже пПахнешь возбуждениемМ. Так пПочему же на тебя Нне взглянуть? Или ты стараАешься исключительно дЛля членов команды, и пПотому мне не стоит смотреть? Оо-о, как обидно и грубо, Нно я же на самом деле тоже, почти свой. Партнёр по свободному найму, Ххах, — он ступил ближе, провёл пальцем по белому подбородку, явно покалывая кончиком жёлтой фаланги и лёгкими глюками чужую надкостницу. — Ужасная нНевоспитаность сСо стороны вашего шШефа на самом деле — не рассказать обо мне и не позволить нам с тобой вовремя позЗнакомиться поближе. Меня, кстаАти, зовут ЭрРрор, если тТы не в курсе, — он подловил руку краснеющего жутко хрупкого по сравнению с обнимающим его Хоррором монстра и поднёс к лицу, решив пойти ва банк и вместо обычного поцелуя сделать нечто достаточно неожиданное — как показала практика с Инком, пошлость и раскрепощённость всегда играла на руку, если ты хотел добиться определённой реакции. А он хотел. Два кончика фиолетовых языков обвили дистальную фалангу среднего пальца Кросса и скользнули вверх, отпуская подрагивающие косточки со своего плена лишь возле пястных костей, и уступая там лёгкому касанию отливающих тёмной магией губ. Судя по тихому всхлипу, нужное вппечатление ему воспроизвести удалось. — А ты — Кросс, если я не ошШибаюсь. Оо-очень приятно. Надеюсь, тебе тоже. ПродДолжим знакомМство? — Ох, я… Хоррор перехватил цветное запястье, что было потянулось к шее монохромного: — Что ты по-твоему сейчас делаешь, Эррор? Разрушитель бросил гипнотизировать задыхающегося от неожиданного внимания Кросса и поймал взгляд суженного недовольно красного зрачка: — Что делаю? М-м… Заигрываю с вашим новеньким. А чЧто, ты имМеешь что-то против? РевВвнуешь его? — напряжение играло в воздухе почти ощутимым запахом мускуса, магия трещала на грани материального, готовая вылиться наружу, сформировать атаку, чтобы доказать силу и превосходство. Разрушитель ощущал витающий горьковатый привкус её концентрации возле себя и напрягшегося Палача, чувствовал его недовольство, видел страх и признание силы в глазах второго, и упрямое сопротивление в одиноком крупном зрачке тоже видел. О, Хоррор не хотел отдавать, не желал идти на уступки. Чувствовал, что слабее, знал, что проиграет если ввяжется в битву, но не желал подчиняться сильнейшему ни за что, своим упрямством вызывая уважение, если не восхищение. Сильный, спокойный настолько, насколько это вообще было возможно в такой ситуации, упрямый. Эррор по-новому взглянул на пожелтевшие крепкие кости, с интересом пересчитал видимые шрамы и трещины на непокрытом ни каплей экто теле, огладил взглядом дыру в черепе и показал жёлтые зубы в ухмылке. Хоррор оплёл хрупкого монстра руками сильнее, почти вдавливая того в себя, словно он был игрушкой или котёнком, которому уже выделили место в личных покоях и сейчас совершенно не хотели отдавать: — Не надо, разрушитель. Ничего хорошего из этого не получится. Не могу терпеть, когда отбирают, — словно предупреждение выдавил, чеканя каждое слово. Не угрожая, но давая понять, что не станет стоять в стороне и смотреть, как присваивают то, что он считает своим. Эррор улыбнулся и взмахом пальцев рассеял загустевшую волнующуюся в воздухе магию. Ему больше отбирать не хотелось. Как и заставлять. Да, конечно, так было бы легче всего — взмахнуть рукой, вызвать нити, оплести души, подчинить, но… это было бы уже не то, это было бы неинтересно — послушная марионетка, сломленная его волей и нитями; а ему хотелось другого — ему хотелось обожания и восхищения: — А делЛиться? Делиться тТы любишь? — Х-хоррор, я… — Тш-ш, маленький, всё нормально, — не позволил вставить и слова меньшему монстру Хор, погладил успокаивающе белые кости, чмокнул возле ушного отверстия и вернул взгляд острого карминного разрушителю. — Если это и правда предложение, а не глупая шутка, я слушаю. Как самонадеянно. И смело. Эррор отступил немного в бок, заходя с другого ракурса и разглядывая внимательнее того, к кому прежде не испытывал совершенно никакого интереса: крепкий, даже грубый, хмурое выражение, словно рубленые тесаком угловатые на вид кости, жесткие и желтовато-песочные, потемневшие и наверняка шершавые фаланги, рёбра, покрытые трещинами, суховатые и тусклые хрящи в толстом позвоночном столбе, кривая дыра в черепе, половина лица, что, кажется, была нечувствительна или попросту парализована после травмы… Не брутальный красавец совсем, скорее поломанный жизнью несчастный… которого так назвать, впрочем, не повернулся бы язык. А всё дело в том, как горел взгляд единственного зрачка, и с каким вызовом и достоинством кривилась улыбка на несимметричном лице: — Я не шучу, — наклонил голову к плечу Эррор. «Интересно, а как он выглядит с полным магическим телом, этот бесстрашный индивид? Насколько грозный и большой? Насколько он груб и резок? Насколько жаден? Не похоже, что судьба баловала его партнёрами с такой-то внешностью». Как перспективно для его будущего фанклуба… И ещё одно интересно — не будет ли Инк против, если Эррор приведёт не одного, а сразу двоих? Хотя, а кто на него будет смотреть? Не нравится — не участвуй, никто не заставляет. Наслаждение разрушителем — инициатива исключительно добровольная и только лишь пока настолько доступная. Временно. Эррор улыбнулся, представив физиономию защитника миров в реакцию на озвученное «Извините, доступных мест в графике посещений разрушителя нет. Попытайтесь забронировать визит на следующий месяц», прекрасная жизненная позиция, однозначно. — Ты актив или пассив? — Актив, — ответил Хоррор уверенно, нисколько этим не удивив. — А он? — Глюк кивнул на мелкого монстра, что до сих пор жался в объятиях Хоррора, прикидывая потенциальные возможности. Кросс поднял взгляд к красному зрачку, будто спрашивая разрешения или оценивая отношение к происходящему. Хорёк кивнул мягко. — Пассив… — почти шепотом проговорил он, пытаясь, не выдав себя, оценить фигуру Эррора получше. Тот выпрямил гордо спину. — А ты? Что ты предлагаешь нам? — Хоррор же, в отличии от монохромного, ничуть не скрываясь, бродил глазами от графитной макушки до пят и обратно, такой самоуверенностью смеша, а ещё неожиданно заставляя выпячивать грудь горделиво и пыжиться, словно жадная к вниманию кошка. Разрушитель расправил плечи: — То, что кроме меня вам не сможет предложить никто, два в одном, — фыркнул на саркастически вздёрнутую бровь. — И то и другое, Хор, да, и не смотри на меня так недоверчиво. Вместе и одновременно. И ещё прирученного художника как довесок и развлечение на сегодняшний вечер. Тихое присвистывание побудило расплыться в довольной улыбке. — Умеешь заинтересовать. С удовольствием примем твоё предложение, — окончательно растеряв бывшее недовольство огласил Хоррор, приобнимая зарумянившегося вконец теперь уже их общего партнёра. — Даже не сомневаАлся, — кивнул Глюк и открыл за своей спиной широкий портал… — ЖдДите тут пока, — махнул рукой, указывая на единственный в своём доме диван и приглашая небрежным движением располагаться, тут же развернулся нетерпеливо на пятках и занырнул рукой в очередное открывшееся с треском окошко: — Эй, ЧернильЬный, иди-ка сюда! — запустил туда пучок нитей, выискивая в полном относительно пространстве единственную движущуюся бездушную пустоту, как всегда им ощущался защитник. — И кисТь с собой прихХвати, мне срочно нужна боОльшая качественная кроВать. Инк выпал из портала уже через неполных две минуты, перемотанный синими жгутиками одним пучком вместе с кистью и практически без одежды, если перекинутую через плечо длинную сеточку-мочалку таковой не считать: — Хэ-эй! — смахнул возмущённо шапку мыльной пены, что воздушным хохолком до этого покоилась на пергаментном черепе. — Ну и что за срочность, в задницу к Гастеру, позволила тебе вырывать меня из дому прямо из ванной, Глюк? Обнаглел? Я конечно понимаю, что теперь у тебя есть кое-какие привилегии, но не настолько же! Не смей больше вры… — Я нашШёл нам на сегодня третьЕего, — полностью игнорируя раздражение Чернильного сообщил ему Глюк, нарочито увлечённо разглядывая свои фаланги, будто не придавая озвученной новости какого-то особого значения. — М-м? — Инк раздражение моментально растерял, отшвырнул текущую мочалку от себя подальше, поднялся с пола на ноги и заглянул в сторону дивана, в направлении которого тянул цветной палец Эррор. — И четвёртТого. Чёрные глазницы стали ещё немного круглее, чем были до этого: — Уо-о, так чего ж ты сразу не сказал, сладость моя? Какая прекрасная новость, а… о-о-о, — немного завис защитник, наконец поняв, кого видит перед собой сидящими невдалеке на мягкой мебели. — Ты серьёзно? — брови его взмыли вверх. — Это что там, Хоррор? И этот их новенький тоже? Мне не показалось? Ох, Глитче, ну и выбор! Ты серьёзно со всех возможных монстров притащил именно их, и сейчас предлагаешь Защитнику миров поучаствовать в груповухе с… — Инк хихикнул, — …Разрушителем и мальчиками Хранителя негатива? Эррор чуть не прыснул смехом на это нежное «мальчиками»: — Кг-м… Да, кКомпания и правда… сВоеобразная получилась. Но я жЖ и не заставляю. Ты против? Инк смерил его скептическим взглядом абсолютно бесцветных зрачков: — Ещё чего. Отказаться от такого веселья. Конечно же, я за. С чего бы мне быть против? Особенно учитывая, что центральной фигурой быть не мне. Кста-ати, Глюченька, а роли уже расписаны? Сколько кого куда чем и как? Кто занимает основную твою дырочку, а кто второстепенную? А можно, я потребую минет? — Нельзя, — фыркнул из вредности разрушитель на такую внезапную наглость. Не был бы это Инк, чтобы с первой же минуты общения не начать сразу же нервировать своей… чрезмерной инициативностью и самоуверенностью. Тут же захотелось его хоть немного, но обломить, и Эррор ткнул пальцем в грудь художнику, удивляясь про себя, что в довесок к возросшей уверенности в себе, существенно сократилось количество глюков, и теперь касания даже к голым костям не приносили больше чем незначительные мельтешения и покалывания, что при определённом подходе были даже немного приятны. Он подумал немного и вместо кончика фаланги не без наслаждения приложил к белому солнечному сплетению всю ладонь. Хотелось контакта, и как ни странно, побольше. Хотелось снова видеть такое красивое тело, касаться и целовать. Всюду и везде. Но вместе с желанием тут же показалось и опасение — разрушитель не умел и не хотел допускать даже мысли о том, что он может быть хоть в чём-то так-себе. Вот если бы начать эту практику как бы нехотя… — Я тут тАк подумал… Твоё предложение с орРальными конечно интеРресное, но ты у нас сегодня деВочка, Инк. Так что ниКкаких «возьми поглубже» тебе не светит. Можешь даже не надеяться мне что-то тТакое навязать и спутатЬь планы. Не упросишь и не уломаешь, не стоит и пытаАться. Никаких тебе минетов сегодня, понял? Ни-ка-ких, — Эррор понадеялся, что такое количество отказов от конкретного действия прозвучало не как намёк, но в то же время достаточно чётко, чтобы натолкнуть на определённые мысли наглую чернильную черепушку. Художник не разочаровал: — О-о-о, де-е-евочка? Ладно, я даже спорить не стану, сразу соглашусь, буду сегодня послушным и покладистым, так и быть. Но вот, что касается оральных… мн-м-м, ты меня прямо обидел. Как так, ты не согласен? Как так, обойтись без твоих язычков? Как так, даже не пытаться просить? Или, всё-таки, может? Ну пора-адуй любимого защитника АВ. А? Подумай. Ты же не разочаруешь своего самого большого поклонника отказом? Очень уж интересно почувствовать, попробовать, увериться. Глитче, а Глитче, ну давай. Давай я сегодня на пробу, ну вот совсем чуть-чуть, так немно-о-ожечко… сяду тебе на лицо? М? У Эррора пробежалась стайка колючих лагов по позвоночнику: — Повтори-ка ещё раз, защитник, я не расслышал. Что ты предложил только что? — Сесть тебе на лицо, — выдохнул Инк химией красителей в тёмные губы. — Хочу твои языки в себе, Глич-чи, безумно хочу. Это должно ощущаться просто божественно! Даже сомнений быть не может… «Божественно…» — Эррор сдержал улыбку. Ну вот как тут захотеть прекратить и отказать этой хитромордой лисе, если он просто-таки излучает собой обожание? Да даже если бы Разрушителю не было интересно и самому, если бы он не перестраховывался визуальным нежеланием, если бы не притворялся, он бы всё равно купился в конце концов на эти слова, тон и лёгкий радужный румянец на щеках, сдался бы, сломленный ожиданием яркого розового во взгляде. И плевать, что тот искусственный. Зато контролированый. — И как тоОлько ты мМеня так легко уговорил? Ума не приложу. ПроСсто талант дипломатических пеРеговоров, — фыркнул он наигранно смиренно и спешно добавил: — Но мнНогого не жди, учТти, еСсли мне надДоест я тут же пПерестану. — Ох, ну да, только так и никак иначе! Но я уверен, тебе понравится, и всё выйдет просто прекрасно, с такой-то физиологией! — Инк просиял улыбкой, что в сочетании с бесцветными зрачками выглядела достаточно жутко. — Ну тогда хватит ждать, зови их быстрее. Мальчики уже извелись там все, скоро диван перевернут, так через спинку подглядывать! — поиграл он бровями. — КрРаски, Инк, — напомнил разрушитель, долго не виляя и стягивая с себя через голову свитер. — Ох, ну конечно же, — потянулся к кисти художник. — Куда ж без них? — белая рука занырнула в чернильный портал, чпокнула ловко пробкой розового тюбика и после нескольких глотков швырнула его обратно. — Ну что же, приступим к близкому знакомству? — подмигнул он и несколькими крупными мазками изобразил прямо там, на «полу» градиентного пространства, громадный высокий круглый матрас с бархатными чёрными простынями и десятком разноформатных подушечек. Хмыкнул удовлетворённо, вдохнул глубоко, и, не в силах откладывать, вместе с выдохом выпустил наружу магию. Шанжановое матовое экто заиграло в рассеянном свете антипустоты пастельными тонами, нежными, белесыми, словно припудренными переливами контрастируя с яркостью горящих маджентой зрачков. Эррор сглотнул и предвкушающе облизнул губы — уж больно сладким оно выглядело со стороны, настолько сильно ассоциируясь с любимым фруктовым зефиром, который разрушитель бросал в какао по утрам, что остановить текущие слюнки казалось чем-то нереальным. — Эй, мальчики-и-и… — Инк выгнулся и поманил пальцем сидящих на диване монстров. — Хватит пожирать нас оттуда глазами. Я конечно понимаю, что не каждый день приходится видеть вместе защитника и разрушителя в полной красе и без одежды, но советую всё же перебороть шок и подойти ближе. Трахаться на расстоянии и исключительно глазами, знаете ли, не мой вариант, — он хихикнул и, переключив своё внимание полностью на Эррора, повис у него на плечах. — М-м-м, а теперь вопрос к тебе, ты почему до сих пор светишь костями? Где моё красивое и мягкое? Где моя прелесть? Где твоё богатство? — последние слова было уже почти невозможно разобрать из-за того, что Инк воткнулся губами в шейный лордоз, заплывающий потихоньку полупрозрачной сапфировой плотью. — Где моя звёздная пыль? Моя лазуритовая зефирка. Мой кобальтовый бескрайний космос… — зашептал он, добравшись поцелуями к ушному отверстию. — Ну не такой уж и бескрайний, — буркнул Глюк, впрочем, в противовес сварливому тону, лишь прижимая Инка к себе теснее и шаря руками вовсю по доступным прелестям. — Не настолько я и большой. Пф-ф, космос… — Не большой. Идеальный, — фыркнул защитник в стык графитного черепа и челюсти, и сжал отливающую синеватыми переливами задницу, насколько хватило ладоней. — Правда же, идеальный, Хор? — Аппетитный, — послышалось сбоку и Эррор запрокинул голову назад, по звуку безошибочно угадывая нужное направление и придавливая затылком плечо. «Всё ещё кости» — скривил переносицу не особо довольно и закрыл глаза, пока нечем было утолить своё любопытство, отдаваясь полностью ощущению шарящих по телу рук. Прохладные узкие ладошки, шершавые костяные фаланги и тёплый бархат ещё одной пары уже явно обтянутых плотью рук — под грудью, что занырнули туда только что, отстраняя немного тулящегося Инка и приминая синию мягкость тела собой. — Можно? — какое-то робкое и не особо уверенное, но до предела наполненное трепетом. Эррор открывает глаза, косит разномастные зрачки вбок, обследует одним лишь взглядом фиолетовые изгибы мужского подтянутого псевдо: — А говорил что пассив. Кросс краснеет, едва сдержавшись чтобы не отвести глаза: — Пассив и есть, но… как же? Три на одного, это же… как? Защитник отрывается от груди, что вылизывал прежде: — Ох, не переживай на этот счёт, милашка, уж чего-чего, а членов нам тут хватит на всех, — хихикает, получив жадный любопытный взгляд Хоррора. — Даже без твоего. Только и надо, что угодить нашей глючной королеве. — Ну так перестань уже трепаться, и угождай, — фыркает на него Эррор с нетерпеливой хрипотцой и, выпутавшись из объятий, располагается лёжа на матрасе, стягивает ногами с себя шорты, отползает, немного подумав, к середине опёршись на локти и разводя колени в стороны. — Ну? Я жду. У кого хватит смелости попробовать самого разрушителя миров? — только от собственной раскрепощённости желание уже закручивает тугую пружину зарождающегося удовольствия, а о трёх парах ярко горящих зрачков даже говорить нечего. Их внимание, почти до густого ощутимо концентрирующееся между раздвинутых бёдер, побуждает дышать чаще и закусывать губы от чувства собирающейся влаги между синих с лёгким фиалковым отливом складочек. — Уо-о… — улетает сиплое в ничто антипустоты, и художник издаёт тихий смешок, а потом подталкивает не сдержавшего восхищения Хоррора в лопатки, наклоняясь прямо к дырке в черепе и нашёптывая что-то, от чего тот жмурится и улыбается криво. — Любопытно, — наклоняется этот здоровяк и подползает ближе, пригревая ладони на сапфировой бархатистости кожи, горячим дыханием на влажной уже промежности сбивая вертящиеся на губах вопросы. Не до них сейчас Эррору. Какие могут быть вопросы, когда над тобой зависает эта глыба физической силы и массивных костей? Непонятно чего ожидать или бояться, неизвестно насколько его облик соответствует предпочтениям в кровати, настраиваться на грубость? Жестокость? Насколько он привык доминировать и угнетать? Или наоборот? Глюка немного потряхивает от предвкушения. Хоррор близко — настолько, что без проблем можно разглядеть разводы искрящей тускло-красной магии в плотности хрящей, в плёночке соединений, в сполохах надкостницы, а ещё утонуть в запахе, чем разрушитель и занимается сейчас — впитывает в себя этот древесный горький привкус, что-то явно дикое, звериное. Манящее и прогибающее под себя. Ох, Эррор не жалеет, что позвал их, Эррор ни капельки не жалеет. Палач фыркает, жмурит мёртвую глазницу и, разрывая зрительный контакт, опускается-таки ниже, совсем вниз: — Никогда бы не подумал, что придётся… — урчит уже почти касаясь и не договаривает, бросает мысль прямо на середине, найдя для себя занятие поинтереснее — растягивает двумя пальцами внешние половые губы и заныривает языком внутрь, не церемонясь и не расшаркиваясь, проталкиваясь в узость вагины сразу на максимум, срывая первый стон и уже на обратке облизывая, прижимая плоскость будто шершавого языка к содрогнувшемуся входу и цепляя набухший холмик клитора на завершение первого движения. — Скажи, сладкий? — требует у него подтверждения Инк и тут же сам себе отвечает: — Ещё какой. Вылижи как следует, помоги устроить праздник и своему другу, а то он так переживал, что ему будет не на что присесть, — опять смешок. Разрушителю хочется подняться и двинуть в белую черепушку с несмывающейся кляксой на щеке за такую несерьёзность и за то, что сбивает с настроя, но защитник вне зоны досягаемости рук — щекочет и щупает уже женское экто присевшего на край кровати новичка, а к нитям тяну́ться — слишком вяло и лениво. Всё потому, что магия уже начала гуснуть от возбуждения в каналах, а ещё потому, что запястья держат и поглаживают шершавые ладони, острячки сколотых фаланг Хоррора царапают экто, а ещё же есть его язык, за ощущение в себе которого разрушитель готов молить. Но молить не нужно. Красный кончик и так выписывает вертикальные восьмёрки в необходимых местах, прижимает и потирает, проталкивается и извивается, скользит. — АахХх, — первый откровенный стон и выгнутая спина, долетевшее к слуху «А теперь смотри, Кросси, смотри на него. Видишь? А ты переживал…» и давление растущей излишествующей магии, чувство жжения на бедре от впившихся видимо от удивления фаланг, а потом твёрдость пальцев, снова давящих внутри и скользкого движения языка от основания к самой головке. Прекрасные ощущения. Глюк закусил губы и толкнулся бёдрами, намекая Хоррору, что стоило бы действовать смелее — здоровяк оказался на его вкус слишком мягким и нежным, несмотря на свой внушающий вид. — А вот и мы, как всегда вовремя, — вполне ожидаемо появился в зоне видимости художник в обнимку с Кроссом. — Пришли сделать вам всем красиво и приятно, мальчики, — Инк демонстративно запрокинул голову монохромного, будто хвастаясь его податливостью перед изнывающим от ласк Эррором, впился поцелуем в выгнувшуюся шею, оставляя на ней очередную отметину, пробежался ладонями по тёмному насыщенному телу от груди и вниз, смазывая блестящие бисеринки пота, толкнул того в спину, заставляя наклониться к лицу лежащего на спине разрушителя. Эррор всмотрелся в плывущие зрачки — Кросс явно уже слабо контролировал себя, пьяный от предварительных ласк, подаренных ему Чернильным, дышал тяжело и всё порывался отвести глаза или и вовсе упасть грудью на кровать. — Ну что же ты, Кросси, будь смелее. Вот так, — рука Инка легла на обтянутую фиолетовой плотью шею, фиксируя и управляя, он наклонился сам, наглым образом вовлекая тающего от нежностей Хоррора разрушителя в поцелуй, а потом и Кросса притягивая щекой к щеке, принуждая присоединиться. Глюк заурчал довольно — ловить ртом и оплетать собственной магией сразу два языка оказалось неожиданно приятно, видеть напротив так близко сразу две пары полуприкрытых глаз — волнительно, бежать пальцами и приминать сразу два тела — будоражаще. Он промычал не разбирая кому в губы после очередного удачного манёвра языка Хора снизу и уронил макушку на мягкость постели — держать череп на весу от всё больше накрывающего удовольствия не получалось. Нужно было прекращать эти прелюдии немедленно, если разрушитель не хотел опозориться и слиться раньше времени, как в тот первый раз. — Х…оррор, — он постарался, чтобы его голос не дрожал и не сорвался в откровенный стон вместо имени, поймал снизу пристальный взгляд пульсирующей красноты зрачка. — Ты увлёкся, красавчик, — разрушитель ухмыльнулся едва видимо от того, как скривилось некрасиво несимметричное лицо в ответ на совсем не подходящую кличку. — Не хочешь оставить немного меня и своему другу? Мне кажется, ему чуточку скучно и одиноко там с Инком. Он ждёт… — Ох, да, — отзывается тут же, услышав своё имя защитник, отлепляя свои губы от Кросса и, чуть не уронив с матраса, толкает того спиной Хоррору в грудь. — Помоги малышке присесть на нашу королеву, а я… а я… ох, Глитче. Эррор поймал мелкий поцелуй в губы и погладил белый затылок кончиками пальцев, как только Инк наклонился к нему, оставляя прочих. Художник пополз языком от щеки к ушному отверстию, обхаживая маленькую дырочку острым кончиком шанжанового языка, а потом и к шее, даря своим манёвром видимость получше, позволяя Глюку понаблюдать немного за остальными. А наблюдать было за чем, смотреть на разницу размеров тел было очень приятно — Хоррор, что усадил монохромного прямо на живот разрушителя спиной к себе, был существенно больше него, даже без экто, фиолетовое тело с мягкими перегибами так красиво смотрелось в его руках, широкие ладони, что блуждали от выпирающего немного животика к округлой груди притягивали внимание, желтоватый череп с крупной пробоиной контрастировал с идеальностью белой молодой кости новенького, а красный отблеск единственного зрачка подкрашивал и делал ещё ярче маленький тёмный шрамик на правой щеке меньшего монстра. Хоррор скрябнул клыками по нежному изгибу шеи, выбив дрожь и тихое всхлипывание из выгнувшегося Кросса, и Эррор зарычал едва слышимо — неунимающийся со своими поцелуями по всему телу Инк не способствовал моральному спокойствию, а тут ещё Кросс, плывущий от смущения и желания в сильных больших руках, хриплое урчание Хора, влага, что растекалась лужицей по животу Глюка от потирающейся о него щёлки и, как вишенка на торте, явно твёрдость головки, упирающаяся в ноющий уже давно вход. — Давай, Хор, — практически просипел разрушитель через зубы, послав к херам присутствующие ещё до этого момента гордость и нежелание просить — ждать и терпеть сил больше не было. Было всё равно даже на размер того, на что предстояло насадиться. Он обхватил ногами талию Палача, неаккуратно поцарапавшись о остроту сбитого остистого отростка на поясничном отделе, проклиная про себя глупую привычку отказываться от полной эктоплоти и его медлительность и толкнулся сам, шипя и закусывая губы. Ох, большой, даже чересчур большой — с контура бордовой глазницы сорвалась и скатилась мелкая одинокая слезинка, которую тут же слизнул художник. — Аккуратн-но… ахХ… — Эррор выгнул спину. Хватнул ртом воздух и закусил пястные кости, чтобы не стонать — Хоррор, получив позволение начать, не собирался останавливаться на полпути, мелкими толчками продолжая что раз то больше наполнять тихо скулящего в кулак разрушителя, а наконец толкнувшись в мягкость синей псевдоплоти подвздошными, наполнив полностью, замер, удовлетворённо урча куда-то Кроссу в шею. Приподнял того одним единственным плавным движением, направил и опустил… и разрушителя унесло в блаженство окончательно — узкие плотные бархатные стеночки сжались на взрагивающем члене, а внутрь снова толкнулись — глубоко и размашисто, будто пытаясь растянуть изнутри. Лёгкая распирающая боль немного вернула в себя, позволяя не уйти позорно на перезагрузку или ещё хуже — кончить раньше времени, и Глюк расфокусировавшимся взглядом нашёл над собой лицо Инка. — Я тоже хочу твоего внимания, сладкий, — и лицо пропало, а взамен голову сжали бёдрами, а в губы ткнулись влагой потёкшей киски. Эррор промычал приглушенно, цепляясь пальцами в будто каменные, переливающиеся всеми цветами икры, скользнул выше и сжал, задыхаясь от толчков Хоррора и Кросса, что умудрились синхронизировать темп, раскрыл рот, выпуская наружу все пять языков. Он же хотел трогать, пробовать, ему было мало радужной плоти — вот, теперь достаточно. Солёно-сладкий вкус смазки на губах, шарящие всюду куда только достают кончики языков, пошлое хлюпание не то слюны, не то текущей магии защитника, не разберёшь чего больше, ощущение прохладных рук на груди, собственные давящиеся всхлипы и невозможные подстрекания художника: «Больше, глубже, давай же, давай, да! Ох, разрушитель, ещё чуть-чуть, о звёзды, уже почти, а-ах…». «Заткнись», — хочется прорычать, но рот занят влажным экто, и разрушитель глотает возмущения вместе с соками текущей щёлки, фыркает от химического привкуса, так похожего на чернила, царапает пальцами по шанжановой плоти. «Глубже, Глитче, быстрее, ах, дай мне больше! Дай!» Даже растягивающие толчки снизу не убивают желания сбросить с себя и заткнуть нервирующий рот Инка хоть чем-нибудь, даже плотный жар дрожащего откровенно и стонущего на одной ноте новичка не отвлекает от мысли перевернуть и поменять позиции, чтобы наконец замолчал, заткнулся со своим «мало, глубже, дай мне ещё, ну же, Гличчи, старайся лучше!». И Эррор не выдерживает, срывается с места, одним махом сбрасывая с себя и взвизгнувшего художника и охнувшего монохромного, чуть сам не вскрикивает от резкой смены угла проникновения — нет, всё-таки, слишком большой. Перебрасывает ногу, аккуратно сползая с красного неона, тихо охая от удивления: «и как только умудрился это добро в себя принять?» — Ох, ну Эррор! — ноет Инк, подползая к нему по кровати, — Ну зачем ты, ну я уже почти, ну немножечко же осталось, вот настолько-вот глубже надо было и… — Да ты достал уже блядь, Чернильный, мало тебе! Глу-убже, быстре-ее… Щас будет достаточно! — Эррор рыкнул, вздёргвая худоника в воздух, единственным движением переворачивая и вталкивая грудью в Хоррора, который от неожиданности потерял равновесие и завалился на матрас на спину. — Вот так и лежи, красавчик, — ухмыльнулся разрушитель, ставя про себя галочку напротив «эта новая кличка мне явно нравится» и усаживая сопротивляющегося вяло Инка на Хора лицом к лицу, — Сейчас сделаем тебе глубже и полнее, Чернилко, наклонись-ка… — трёхмастные фаланги скользнули вниз, находя и обхватывая красный член, скользнули вверх-вниз, собирая и размазывая по головке наверняка свою смазку, направили и толкнули, а потом, игнорируя жалобное всхлипывание, вжали вниз до сочного влажного шлепка и загнули вперёд, припечатывая ладонью в лопатки. — Тш-ш, Инк, расслабься и не сжимай, — послышалось снизу, и по покрытой радужной плотью спине скользнули костяные шершавые ладони. Разрушитель сдержал язвительную шпильку касательно чьей-то чрезмерной и из ряда вон выходящей мягкости, как для Ужаса, вместо этого разворачиваясь к сидящему и завидно косящему глазами на Хоррора Кроссу, вздохнул. Ну не оставлять же в стороне эту нежную фиалку, особенно учитывая, что по него-от разрушитель с самого начала и шёл, а совсем не по его большого во всех смыслах друга: — Иди-ка сюда, сладкий, — Эррор перебирал спешно в голове подходящие к их варианту позиции, фыркнул довольно, определив нужную. — А теперь приляг на Инка сверху. Да, вот так, животом на спинку, умничка какая. Ноги пошире, Кросси и не дергайся, — он оглядел довольно получившийся «бутерброд», состоящий из Хоррора и двух «леди», лежащих на нём друг на дружке, ухмыльнулся довольно, стряхивая с себя магию и усилием воли побуждая её перетекти и сменить женское экто на требуемое мужское. — Уф-ф, красота-то какая, — скользнул рукой, снизу до верху, смешивая разноцветные смазки, набирая на пальцы побольше отдающей фиолетом и шанжаном влаги, выглаживая нахоящиеся сейчас так удобно рядышком отверстия, заныривая и добывая побольше текущих соков из дышащего шумно Кросса и вталкивая их в единственно свободную сейчас дырочку Инка. — Надеюсь, хоть так тебе будет достаточно, Чернильный, — протолкнул пальцы, растягивая анальное пошире, готовя для себя и хмурясь с сомнением — слишком уж хорошо и отчётливо прощупывался член Хорора через тонкую стеночку, сглотнул неуверенно: — Инк, ты вообще как? — Ох, Эрро-о-ор, — промычало это невменяемое недоразумение. — Глу-у-убже. Разрушитель рыкнул, тут же теряя все сомнения, скользнул рукой по длине собственного задвоенного достоинства и пристроился поудобнее, с мрачным удовлетворением примеряясь сразу к двоим. — О-о-оах, Эр…ор, Эррор, блядь, блять! А-ах-х, мать твою! — спустя первый же толчок запричитал художник. — Ст-т.о-ой! У…убери! Разрушитель замер, но нет, совсем не от криков извивающегося и пытающегося сбросить с себя Кросса или попросту вырваться и убежать художника, ему показалось, что за стонами и хриплыми выдохами он услышал хлопок открывающегося портала. Глюк выскользнул, покидая горячую узость нутра на пару вздрогнувших монстров, всполошенно оглянулся и прикрыл мокрой от не пойми уже чьей магии ладонью рот, а потом и дёрнувшиеся в воздухе неоны. — Эррор… это блядь… что? Это… Инк и… Из-за спины послышалось копошение и шуршание ткани: — Это… мы можем объяснить, босс… правда. Кросс? Эй, ты чего? Мы это, Найтмер… ну… у нас же выходной, да? С тёмных губ сорвался тихий истерический смешок: — Пиздец. Я наверное сошёл с ума. Окончательно. Эррор в немом шоке проследил, как Кошмар пошатнувшись оседает прямо на пол, обнимая себя тентаклями, словно заключая в кокон и таращась сквозь всех явно невидящим взглядом: — Звёздные… Дрим и, мать его, Инк… а может ещё и Блуберри где-то там с кем-то? Пиздец… — всё раскачивался он как маятник в явном потрясении, кусая губы и бродя аквамариновым взглядом по всем присутствующим. — Да осталось ли хоть что-то святое в этом ебучем Мультиверсе? А?