Закрой глаза

      Октябрьский дождь барабанил в лобовое стекло, дворники тщетно гоняли ледяную воду, свет фонарей отражался и рассеивался бликами, острыми, слепящими глаза точками. Вэн притормозил у автобусной остановки.       Было без четверти одиннадцать, Штерн простояла на остановке не меньше получаса. Стекло вэна опустилось, ее лицо с настороженного сменило выражение на радостное изумление – такое же, какое Долархайд видел несколько часов назад, в офисе.       – Мистер Долархайд! – воскликнула Штерн.       – Автобус не приедет! – отозвался он.       Местные знают, что автобусы не ходят после десяти. Обычно она ездила на автомобиле, видимо, что-то пошло не так.       – Приедет!       – Не приедет!       Она улыбалась еще шире, она вышла из-под козырька, дождь теперь капал ей на голову, она рукой сбросила воду со вздернутого кончика носа.       – Откуда вы знаете?       – Знаю!       Он перекрикивал шум дождя, она уже подошла близко к двери. Он толкнул створку, осторожно, чтобы не оттолкнуть ее.       – Вам же наверняка не по пути.       – Поедем.       Ее не нужно было больше уговаривать, она забралась в салон, еще раз вытерла бледное лицо тыльной стороной ладони.       Она назвала адрес и пристегнулась. Ехать было совсем близко, пусть и, действительно, не по пути.       – Спасибо, – вздохнула она.       Штерн прижимала к животу кожаный рюкзак, на рюкзаке черно-оранжево-белой кляксой был брелок в виде головы тигра.       Долархайд молчал, женщина смотрела вперед, так, словно видела дорогу.       – Еще раз спасибо за журнал, – сказала она.       – Угу.       – Меня так и подмывает начать говорить о работе, о том, что я откладывала на завтра – но я не стану.       – Угу.       Он краем глаза видел, как она кусает губы, как улыбается уголками губ. Штерн была расслаблена, она опиралась локтем на дверь, поза была немного вразвалку, острые коленки смотрели чуть в стороны.       Больше репликами они не обменивались.       Когда автомобиль повернул на нужную улицу, Штерн подсказала порядковый номер дома, одного из множества одинаковых построек, разделенных на две половины для двух семей. Долархайд знал, что дом не ее, что она живет одна и снимает – по крайней мере судя по тому, что она рассказывала своим коллегам.       Ремень безопасности щелкнул, Штерн открыла дверь, поток воды тут же устремился в салон с крыши вэна.       – Спасибо, мистер Долархайд. Доброй ночи.       – Доброй ночи.       Она выскользнула наружу, захлопнула створку. Она обернулась, услышав, как опускается стекло.       Штерн держала ладони над лицом, на узком плече висел рюкзак, черная кожа куртки и рюкзака блестела. Она смотрела на него и ждала, когда он, наконец, скажет – потому что вид у него был такой, словно он вот-вот готовится произнести что-то важное.       Рот со шрамом на верхней губе так и не открылся.       – Хотите зайти, мистер Долархайд?       В соседской половине дома горел свет, даже с улицы было слышно, как бубнит телевизор.       – Нет, спасибо.       – Тогда доброй ночи, мистер Долархайд.       – Зовите меня Ди.       Он выпалил это еще прежде, чем она закончила фразу. Она приятно произносила его имя – но Ди – лучше.       – Доброй ночи, Ди.       Он тронулся с места, и несколько секунд спустя вэн уже шуршал покрышками по дороге, покидая подъезд к дому Штерн. Окно он закрыл, только когда проехал несколько кварталов – потому что дождь начал заливать пассажирское сиденье, а мелкая взвесь, отражавшаяся от приборной панели, даже долетала до лица.       Она нравилась Дракону – и он ничего уже не мог с этим поделать.