10. Зубастик
12 мая 2023 г. в 00:38
– Он кусает их, – рассуждал Боб, – но он их прям жрет?
– Однозначно жрет, – отвечал Петер.
– А ты жрешь людей, Эрвин?
– Пошел нахер.
– Я не шучу, я пытаюсь понять.
– Зачем понимать серийника? – недоумевал Петер. – Они все больные, их здоровым умом не понять.
Штерн косилась на них с соседнего стола кафетерия, она читала книгу – или делала вид, что читает.
– Убери этот ужас! – жаловалась Эйлин. – Мерзость какая этот «Таттл Крайм», один криминал!
– Так это газета криминальных новостей!
– Тем более!
– Она права, убери это, мы едим!
– Тебе же ничего аппетит не испортит.
– Дай сюда.
Эрвин вырвал у Боба из рук свежий выпуск с материалом о серийном убийце по прозвищу Зубастик, лицо его нахмурилось, он погрузился в чтение.
– Если бы я не был переводчиком, я был бы писателем – но точно не детективов, – заявил Петер. – Это такая скука! Одни убийства, придумывать каждый раз, как и куда кто совал нож…
– Или член, – не отрываясь от газеты пробормотал Эрвин.
– …или член или еще что! Никакого разнообразия…
– Вот тебе разнообразие, – Боб указал на газету, – вдохновляйся.
– …все убийцы одинаковые! Я люблю научную фантастику. Там есть простор для фантазии.
Эйлин заскучала, ей всегда было неуютно, когда начинались мужские разговоры, она хохотала над шутками лишь для вида. К Штерн она подсаживаться не хотела – потому что планировала дуться еще пару дней, из-за того страшного дракона на обложке и того обзывательства.
Штерн, действительно, больше мужчина. Боб сказал, что она рычала на него, как тигр – пусть и цирковой.
Долархайд на Штерн странно поглядывает. Раньше ему было наплевать, кто чем занимается в обед, он не приходил на корпоративные вечеринки, он задерживался допоздна – но лишь потому что никого в офисе не оставалось. В их филиал приходили заказы из нескольких штатов, после праздников обычно был завал, они по-прежнему разгребали работу с июля… За последние недели все оживились – будто открылось второе дыхание.
Штерн хотела устроить инструктаж по подготовке материалов на звук – чтобы никто ее больше не спрашивал по сто раз разные вещи, которые, конечно же, никто в инструкции не читает и не читал, сколько бы она ни повторяла… Нет, правда, мистер Долархайд на нее запал.
Эйлин не слышала, о чем разговаривали Штерн и Долархайд, подошедший к ее столу, поставивший контейнер с едой на стол – хотя обычно голос Штерн слышно отовсюду, даже с цокольного этажа, когда она орет или смеется – сама с собой, очевидно, от записей, которые ей приходится обрабатывать дни напролет.
– …убивает в полнолуние. И воет на луну!
Мужчины продолжали обсуждать серийников, они смаковали подробности отвратительной статьи, преступления в Бирмингеме и Атланте были поистине жуткие. Убить всю семью, отца и троих детей застрелить, вставить им в глаза осколки зеркала, усадить их, как зрителей в партер театра, вдоль стены, а жену и мать семейства зверски искусать и изнасиловать труп.
– Профайлеры ФБР утверждают, что Зубастик – физически неполноценный перверт и, очевидно, плод инцеста, – читал Боб громко, так, что все на него недовольно оглядывались. – Полиция утверждает, что Зубастик – жалкий подражатель Чесапикскому Потрошителю, всем известному Ганнибалу-Каннибалу Лектеру, доктору психиатрии, содержащемуся в данный момент в лечебнице Балтимора для особо опасных невменяемых преступников.
Боб прочитал фразу на одном дыхании и без запинки. Ему нравилось, что количество слушателей – пусть и невольных – увеличилось – потому что на подобные материалы реагируют намного активнее.
– Алекс, а ты тоже выла на луну, когда убивала людей?
Боб с необъяснимым удовольствием и дрожью беспокойства наблюдал, как Штерн оборачивается – как оборачивается страшный, зубастый, раскрывший пасть опоссум на мусорном баке. У опоссума еще должны светиться глаза.
– Ты убивала людей? – ахнул Петер.
– Она серийник, – кивнул Боб.
– Даже если ты говорила, что ты завязала, – кивнул ей Эрвин, – я тебе заплачу, чтобы ты их прикончила.
Эйлин побледнела, еда у нее встала в горле и просилась обратно.
– Да ты чего, Эйлин? – расхохотался Боб. – Я тебя защищу.
– Как же.
– Ну так выла на луну?
– Только смотрела, – отозвалась Штерн.
По Долархайду было невозможно понять, хочет ли он вскочить и прикончить подчиненных по примеру серийных убийц, или он ошарашен странным диалогом.
Волосы у нее снова были розовые, темные глаза смотрели преимущественно на Долархайда, ее, казалось, не трогали подколы Боба, она не встревала в цирковое представление, потому что была увлечена другой беседой.
– А Лектера видела?
– Видела, – бросила она через плечо.
Зрачки у Долархайда были расширены, он не понимал, что правда из сюрреалистичного обмена репликами, а что вымысел.
Боб дразнит ее… Зачем? Ему жить надоело? Дракон его сожрет и не подавится.
– И какой он?
– Выпендрежник, – отвечала Штерн, но уже глядела на Долархайда, по-прежнему затаившего дыхание. – Он боится, что если его персону разгадают, то никто им не будет интересоваться, и всю оставшуюся жизнь он проведет в полном забвении… Но он остроумный, очень остроумный. Я не лежала в той психушке, мы брали у него интервью, я была в съемочной бригаде и писала звук. У него странный взгляд – будто он все на свете знает… Но это потому что он слился со своей тенью, со своим зверем, он не человек, он что-то другое.
Долархайд вовремя спохватился и закрыл рот ладонью, он облизывался, слюна выделялась сама собой. Дракон знает Лектера, Дракон помогал собирать огромную книгу вырезок со статьями о Чесапикском Потрошителе, Флорентийском Монстре, Маньяке-эстете…
– Я, как сейчас, помню, – Штерн усмехнулась. – Он сказал, что мы живем в эпоху серости, посредственности, она и не жестока, и не мудра – и что настоящим проклятием для нас стали полумеры. В любом рациональном обществе его…
– Его бы или прикончили, или не лишали бы книг, – закончил за нее Долархайд.
Он убрал руку от лица, она смотрела на его рот, он смотрел на ее рот. Тогда он впервые задумался, что было бы, если бы он ее поцеловал.
Обойдешься, – тут же ответил Дракон.