Закрой глаза

      – Доброе утро, Ди.       Она поприветствовала его еще до того, как щелкнула выключателем. Лампа над столом вспыхнула, Долархайд инстинктивно зажмурился, его широкоплечая фигура сидела на угле стола.       Он намеренно не шевелился и не дышал, когда она зашла в комнату аудиомонтажа… Она почувствовала его в темноте?       – Господи боже, Ди! Что с тобой?       Она смотрела на него с ужасом, он не сразу понял почему.       – Что случилось?       Штерн подошла ближе, она пыталась заглянуть ему в лицо, он отворачивался, отклоняясь назад, недовольно пыхтя.       – Кто это сделал?       Лицо Долархайда и шея были в глубоких царапинах от ногтей, левая сторона пострадала больше. Костяшки были разбиты, кисти распухли, он по-прежнему отводил глаза и смотрел в пол.       – Ди.       Он пришел раньше на работу, он сам не знал, на что рассчитывал – он просто захотел спрятаться в каморке в надежде, что она придет вовремя.       – Посмотри на меня.       Он послушался. Ее рука потянулась к его лицу, он засопел, скосил глаза, но не отпрянул. Ладонь была холодной, она притронулась к подбородку и развернула его лицо к свету.       – Кто это сделал? – повторила она.       Она знала, кто это сделал. Долархайд разомкнул губы, слово произносилось с трудом, будто это было что-то инородное. Наверное, он не достоин его произносить.       – Дракон.       Он был зол на Дракона, он был в обиде на Дракона – и он по-прежнему боялся Дракона.       – Крылатая скотина! – выругалась Штерн. – Зачем?       Долархайд пожал плечом. Он знал, почему, но на вопрос «зачем» он отвечал редко.       – Надо поговорить, – сказал он.       Штерн кивала, вторая холодная ладонь коротко и осторожно погладила его по светлым волосам.       Долархайд на мгновение закрыл глаза. Дракон выбьет из него душу за такие выкрутасы. Задумал что-то провернуть у него за спиной? Решил дружить с Штерн против Дракона? Жалкий глупец!       – Я хочу показать тебе фильм.       Он редко говорил «я хочу». Возможно, даже никогда не говорил.       – Да, конечно.       – Не здесь. У меня.       – Хорошо.       Она убрала руки от его лица, он не сдержал сожаления, сорвавшегося с губ штробасным выдохом.       – Вечером.       Она снова кивала, он недоумевал, почему все так просто. Почему-то он думал, что будет сложнее…       На ней был каштановый парик, Долархайду вдруг стало любопытно, какой он на ощупь. Телу было тепло и приятно, он был расслаблен – вовсе не так, как несколько минут назад.       Он вынырнул из омута, поднимаясь со стола, Штерн отступила в сторону. Он не хотел уходить, он хотел, чтобы поскорее наступил вечер – так, словно вечер что-то изменит, так, словно после этого все станет хорошо.       Долархайд ушел из каморки, Долархайд весь день просидел в проявочной – по крайней мере все так считали, – а когда Штерн постучалась к нему, он рявкнул, что занят.       Вечер был прохладным и свежим, луна висела несимметричным кругом в ясном небе, звезды мерцали в незнакомом танце. Долархайд смотрел через лобовое стекло на луну, руки с разбитыми костяшками спокойно лежали на руле, до полнолуния оставалось меньше недели.       За мгновение до того, как в дверь вэна со стороны пассажирского места отворилась, он повернул голову вправо. Штерн устроилась на сиденье, в руках у нее был тот же рюкзак с брелоком тигра, татуировка на кисти была похожа не на соты, а на чешую Дракона.       Вэн тронулся, Долархайд всю дорогу молчал. Это не было угрюмым молчанием, он хотел, чтобы она поняла это… Она понимала.       Дракон ни разу за весь день с ним не поговорил. Наверное, он обиделся.