Орден Упырей

В своё время Аделонда старалась как можно точнее описать облик Носферату, но у неё это не особенно вышло. Доминик признавался себе, что у него тоже не вышло бы как следует описать то, что он, в общем-то, даже не мог как следует рассмотреть. И теперь, встретив представителя Носферату, Доминик не смог сопоставить то, что он знал, и то, что он видел. Аделонда в своих рассказах делала акцент на плывущей внешности этого вида вампиров, но на самом деле лицо Носферату оказалось обычным, статичным. Пока Доминик смотрел на него, всё было нормально. Однако, едва отвернувшись от вампира, он не смог вспомнить, как выглядело его лицо: в памяти оно и правда расплывалось, как отражение на неспокойной воде. Носферату были сильны именно за счёт того, что не имели границ, как это было у остальных вампиров. Они не знали постоянства. Ты никогда не мог точно сказать, что убьёт отдельного представителя этого вида, ведь для одного смертельной оказывалась осиновая щепка, а для другого мыльные пузыри. По рассказам Аделонды, часто даже выходило так, что и сами Носферату не всегда знали, где таится их погибель — и умирали быстро и глупо. И, будто этого было мало, их можно было убить совершенно традиционными способами: пронзанием сердца, отрубанием головы, оторванной конечностью или лихорадкой. Вся сила, скорость и харизма Носферату были бессильны перед лицом смерти. Как наиболее уязвимые из вампиров, они предпочитали прятаться там, куда точно никто не полезет — в канализациях или пещерах. — Шейша, добрый день, — сказала Аделонда, — проводи меня к Маа. — Не хочешь говорить с Шейшей? — захихикала темнота. — Будешь с Маа, Маа любит говорить. А Шейшу никто не любит… — Как можно любить темноту? Убери это. Мир перед глазами Доминика расступился, и тени мгновенно вжались в стенки громадных труб. Обнажились давние наросты грязи, клочки одежд, кости, различные отходы и иссохшие трупики крыс. — Так вот почему, — пробормотал Доминик. Грызуны всегда чувствовали опасность, направленную на них лично. Не было ничего удивительного в том, что мудрые крысы Гвинга решили покинуть гиблое место обитания и боялись любого, кто был хоть отдалённо похож на Носферату. — Да? — заинтересованно спросила темнота. — Продолжай! Выемка в одной из труб была достаточно большой, чтобы уместить сидящего в ней человека, и из неё тени так и не ушли. Шейша, кем бы он ни был, оставался там, сливаясь с мутной топью так качественно, что Доминик не ощущал его присутствия. Но при этом видел лицо, что было достаточно жутко. — Вот почему пропали грызуны, — договорил паладин, практически ощущая недовольство Аделонды. — Они боятся, что их выпьют. Темнота всколыхнулась, а потом задрожала, точно большое желе. Лицо пропало. Какого-либо звука не раздалось, но Доминик почувствовал, что играющий в прятки Шейша веселится от всей своей вампирской души. — Ты прав, маленький малёк, прав! Шейша любит крысок, они нежные и мягонькие снаружи и совсем-совсем тёплые внутри. Как приятно их пить! Хочешь, Шейша поделится одной? — услышав отказ, невидимка расстроился. — Ну да ладно, Шейше будет больше вкусной еды. Тогда я тебе покажу Шейшу: он красив, как никто. Смотри! У Аделонды явно не было таланта рассказчика, потому что, несмотря на все её истории о гнетущей ауре Носферату, к увиденному Доминик оказался не готов. Шейше было лет пятнадцать или шестнадцать на вид, не больше. Для вампиров возраст застывал в момент их обращения, но длинные подростковые конечности, выпирающий по-птичьи кадык и ввалившиеся глаза смотрелись жалко и беззащитно. Зубы Шейши кто-то качественно обломал: с правой стороны, где их осталось больше, можно было даже увидеть следы от зубил и заточек на эмали, если он скалился. Несмотря на глубоко провалившиеся в глазницы глазные яблоки, они всё равно выглядели выпученными, точно у большой рыбы. И как бы ни был Шейша похож на обычного заморенного подростка, сложно было назвать его так. Он являлся Носферату, самым настоящим: с серой больной кожей, красной склерой и маленькими острыми коготочками, так напоминающими крысиные. Больше всего в его облике выделялась, конечно, кожа, поскольку она выглядела совершенно не по-человечески даже по плотности и фактуре. Резко дёрнув взъерошенной головой пару раз, Шейша вдруг зачесался. — Лезомба? — спросил он удивительно высоким голосом. — Лезомба! У Шейши аллергия на Лезомба! Гадкий, гадкий тень! Идите, идите к Маа, Шейша разрешает, только идите! — Пошли скорее, — сказала Аделонда. Носферату снова закутался в тени и шипел из них, точно защищающая территорию кошка. На всякий случай Доминик обошёл потенциально опасное место по максимально возможной дуге. — Он управляет тенями? — спросил паладин у Аделонды. — Ты не говорила, что Носферату это могут. — Носферату могут многое, — хмыкнула девочка в ответ. — Тени, гипноз, очарование, эмпатия, метаморфизм… что угодно, лишь бы выжить. Зубы тоже, кстати, заговаривают вполне профессионально, так что будь аккуратнее. Она уверенно вела свой маленький отряд, явно зная этот путь лучше, чем собственную ладонь. Постепенно канализационные трубы перерастали в грубые камни, образующие широкий тоннель. Доминик мог идти по нему совершенно спокойно: несмотря на рост мужчины, над его головой оставалось по крайней мере полметра свободного пространства. — Никаких возгласов, восклицаний, шуточек, замечаний и прочего, — тихо сказала Аделонда. — И вообще, будь готов бежать в любой момент, Маа не слишком любит людей. Это Доминика удивило. — Я же теперь не человек? Ты столько… — От тебя всё ещё пахнет людской жизнью. А теперь — тихо. Бесконечный искусственный коридор начал мягко расширяться, постепенно вырастая в громадную пещеру. Было удивительно, что она держала на себе пласт земли и не обваливалась. Доминик не увидел ни единой колонны или поддержки. Конечно, в стены помимо разноцветной гальки были вставлены змеиные скелеты размером с добрый корабль, но разве могут мёртвые кости держать свод? Скорее эти громадные позвонки и рёбра были похожи на часть интерьер. Интересное украшение. — Пришли, — сказала Аделонда. Ход заканчивался крупной и богато украшенной пещерой. Её стены сверкали из-за множества драгоценностей и осколков зеркал, вставленных в древние камни. Повсюду извивались титанические кости не только змей, но и нагов — существ, имеющих человеческую верхнюю половину тела и змеиный хвост. Кто бы ни обитал в этой богатой пещере, он явно недолюбливал разного рода пресмыкающихся. Больше всего Доминика поразило то, что пещера была абсолютно пуста. Не было также никакого проводника, способного объяснить это. Даже дёрганый Шейша, единственный Носферату, которого Доминик видел, остался где-то позади, кутаясь в свои тени и шипя различную нецензурщину. — И что мы тут будем делать? — спросил Доминик. — Поковыряем стены для твоей сокровищницы? Несмотря на то что идея была здравой для человека, Аделонда посмотрела на паладина так, будто он сморозил несусветную глупость. Девочка так часто делала своё «страшное» выражение лица, что Доминик уже привык к нему. Если раньше он тушевался перед подобным, то теперь у вампирши вышло лишь немного его смутить. Но ответить Аделонда не успела. На секунду её глаза утратили всякое осмысленное выражение, а затем девочка схватила Доминика за руку и дёрнула за собой. Она совершила такой гигантский прыжок, что в мгновение ока оказалась у противоположной стены, уводя за собой и Доминика. Грохот просто сшибал с ног. От того места, где они стояли, по полу поползли трещины. Из-за поднявшейся пыли Доминик не видел, что именно там происходит, но ситуация напоминала ему недавнюю бойню с обезумившим лекарем. Антураж был примерно таким же: темно, сухо и слишком холодно для человека, хотя вампиру вполне комфортно. Пыль начала оседать, а Доминик вдруг взмолился, чтобы этого не произошло. За время службы Ордену он прошёл не менее полусотни боевых операций и неисчислимое количество полубоевых и мирных. Так как Орден являлся магическим центром королевства и поддерживал порядок именно в этой сфере, то в основном все задания паладинов были связаны с проявлениями волшебства, исследованием древних магических руин или с инорасниками. Он видел их десятки их видов: оборотни, феи, волколаки, карлики и великаны, полулюди всех мастей, разнообразные духи и призраки, магики… но тех, кого Доминик ни разу не встречал, было ещё больше. В основном паладин был даже рад подобному, потому что он редко сталкивался с дружелюбно настроенными инорасниками на своих заданиях, а даже самый мелкий из них мог неприятно удивить во время боя. Об арахнидах Доминик только читал, как когда-то об упырях. Информации об этих паукообразных у Ордена было даже меньше, чем о настоящих вампирах. В сущности, давалось лишь словесное описание получеловека-полупаука и старая картинка, изображающая это существо. Нарисованный паучок был совсем мальцом, его человеческая часть выглядела лет на десять, так что о взрослой особи судить было сложно. Пыль осела, и Доминик увидел её. Женская половина арахны имела угольно-чёрную кожу и была абсолютно нага, если не считать тонкий кожаный ошейник. Волосы существа оказались сильно зачёсаны назад и убраны в высокий хвост, из-за чего и так массивный лоб открывался и выделялся ещё больше. Паучья часть встала на дыбы и застыла, скаля хитиновые клешни в сторону незваных гостей. Было сложно говорить о красоте арахны, используя человеческие стандарты. Её тело имело слабое сходство с обычными девичьими пропорциями: мощная талия плавно переходила в животное брюхо, лицо оказалось расчерчено пополам у рта, точно у куклы, а чрезмерно длинные руки выглядели нелепо и опасно одновременно. Глаза тоже совсем не напоминали человеческие, поскольку не было чёткого разделения склеры и радужной оболочки. Скорее казалось, что непроглядная чернота медленно рассеивается, плавно обнажая белый зрачок. — Маа, мы с миром! — крикнула Аделонда. Она встала перед Домиником, давая ему время прийти в себя. Прыжок арахны разделил вампиров, и теперь Сабрина медленно двигалась полукругом по пещере, пытаясь дойти до своих товарищей. Почему-то Доминику вспомнилось, что у магических пауков вроде как круговое зрение. Интересно, а у арахн — тоже? Балансировка тела у паучихи оказалась великолепной: несмотря на неудобную позу, арахна даже не покачивалась на своих тонких ногах. Казалось, что существо облили воском, и оно застыло перед самой атакой. — Только один! — раздалось из всех теней. — Ты говорила, придёт только один! Многоголосие определённо принадлежало арахне, хотя та не раскрывала рта. Но Аделонда даже не обратила внимания на это чревовещание. По правде говоря, она выглядела так, будто вообще не слышала голоса покровительницы Носферату. Хотя, возможно, так и было. Голоса раздавались из каждой, даже самой маленькой тени, и не воспринимались ни Сабриной, ни Аделондой. — Ты прекрасно знаешь, кто это, — сказала девочка. — Не драматизируй. Поза арахны осталась прежней, но настроение изменилось. Доминик почти физически ощутил, как из тяжёлого воздуха исчезла агрессия и готовность убивать. Теперь паучиха была только раздражена, пусть и очень сильно. — Я знаю, — прошелестели тени. — Я всё это знаю, девчонка. Идём. Она опустила свои клешни и медленно двинулась вглубь пещеры. Сабрина, увидев, что ситуация разрешилась мирно, мгновенно оказалась рядом с Аделондой, безбоязненно пробежав под паучьим брюхом. Арахна выглядела очень молодой — по крайней мере, её человеческая часть. Определить её точный возраст было непосильной задачей, поскольку Доминик не знал, как именно стареют представители её вида. Девичья часть паучихи выглядела совсем уж молодо, не старше двадцати. Среди всех этих юных обликов Доминик ощущал себя настоящим стариком. Тем отвратительнее было обнаружить на гладкой чёрной коже спины арахны старые рубцы вспухших шрамов. Такие оставляла только плеть загонщиков и рабовладельцев: помимо обычных орудий те использовали утяжеляющие наконечники. Так удар был «сочнее», как признался Доминику один из держателей рабов. — Смотришь на спину, — проворчала тень. — Ну смотри, смотри, человечка, что сделали твои товарищи. Тебя ведь тоже иссекли, только разве что не тело. — Не пялься, — вторила ей Аделонда. Пещера оказалась неожиданно большой. Она и смотрелась массивной, но для того, чтобы перейти её от стены до стены потребовалось около двух минут быстрого шага. При необходимости даже арахна, бывшая во много раз больше человека, могла бы спокойно сражаться под костяным сводом. Паучиха умостила своё громоздкое тело в подобие гнезда, сделанного из соломы. Достав из неё грубо выполненную трубку, арахна махнула рукой, приглашая начать. — Ты и так всё знаешь, — нахмурилась Аделонда. — Или твой дар предвидения уже не тот, что прежде? — Я слишком редко слышу человеческую речь, — хмыкнула тень вампирши практически ей в ухо. — Говори, говори! Аделонда, не зная о причинах необходимости объясняться, ещё некоторое время недовольно смотрела на арахну. Та преспокойно занялась своей трубкой, тщательно вычищая её и набивая новыми травами. — Мне нужен проводник, — сдалась вампирша. — Тот, кто проведёт меня и мой отряд до Ордена. — Отряд, как же, — фыркнула в ответ тень. — два полудохлых вампа — отряд? Один птенец, другая почти загнулась от голода. Да среди них ты единственная боевая единица. Арахна наконец разобралась со своей трубкой и сильно затянулась, отчего её кожа посветлела на несколько тонов. Когда же паучиха выдохнула большую порцию дыма, пигмент вернулся, будто и не было никаких изменений. После трёх подобных затяжек, Маа махнула рукой. Это стало знаком одобрения как для Аделонды, так и для трёх Носферату, мгновенно появившихся из тени. Они оказались больше похожи на людей, чем серокожий Шейша, хотя глаза всё же выдавали в них магических существ: склера была полностью наполнена ярко-красной кровью, а радужка имела непроглядный чёрный цвет. Из вошедших Носферату только одна была женщиной, и именно она несла в руках громадный кокон серой паутины. Двое темноволосых мужчин, бывших близнецами, молчаливо и плавно двигались за своей предводительницей. Договор между Аделондой и Маа, видимо, был заключён давным-давно, потому что ни одна из них больше не проронила ни слова. Вампирша приняла от Носферату твёрдый кокон и с лёгкостью вскрыла его. Светлые стенки ломались яичной скорлупой, обнажая скрытую за ними ношу: очень худую и бледную девочку не старше десяти лет. Ребёнок был введён в транс и блёклые серые глаза бездумно смотрели в пространство. Глядя на то, как Аделонда укладывает девочку на подстеленный грубый плед, Доминик не смог сдержать интереса: — Что ты делаешь? Аделонда послала ему в ответ один из своих самых недружелюбных взглядов. — Кровь Джаванни, — снизошла она до объяснения, — возвращает проклятым силу. Энергия, которую Джаванни копит в себе, пропитывается всё его тело. И если подобную субстанцию ввести в организм Носферату, то она прорвёт плетение проклятия. И даст вампиру новую жизнь. Девочка быстро стянула с блондинки белую рубаху и теперь внимательно осматривала шею и ключицы. Затем она принялась за ротовую полость, особое внимание уделяя чёрным гниющим клыкам. — Почему ты тогда это не использовала на собственных родителях? — спросил Доминик. — То, что работает для Носферату, не подходит для упырей. Не мешай. При помощи женщины-Носферату Аделонда поставила девочку на колени и запрокинула ей голову. Белые спутанные волосы паклей стелились по детской спине. Доминик даже заметил ошмётки какого-то мусора, застрявшие в светлых прядях. Едва Аделонда попыталась прорвать себе вену на запястье, как безмолвная до сих пор Маа её остановила. Арахна появилась рядом с вампиршей так быстро и бесшумно, что Доминик даже не заметил какого-либо движения. — Нельзя, — сказала тень. — Нельзя. — У неё отторжение крови, — пояснила Носферату. — Её проклятие — кровь. Она не может пить. Доминик почувствовал несказанное удивление от этих слов. Кровь была единственной пищей Носферату, и предположить, что кто-то из проклятых лишён возможности есть… такой вампир не прожил бы и месяца. — Тогда транс прекрасное решение, — кивнула Аделонда. — И я боюсь, что в этом случае я помочь не смогу. Я не знакома с подобным. Сабрина? Лекарка только покачала головой. — Я сталкивалась с необходимостью переливания, но не изучала эту тему достаточно хорошо. К тому же это было давно. Мне жаль. Арахна угрожающе застрекотала, вставая на дыбы. На фоне Аделонды её паучье тело смотрелось особенно отвратительным и опасным, хотя сама девочка не выказывала никаких признаков беспокойства. Она вообще не обращала внимания ни на клёкот Маа, ни на тихое угрожающее шипение Сабрины. — Я недавно проводил переливание крови, — сказал Доминик. — Но тогда у меня был полный арсенал паладинских заклинаний. Аделонда подняла голову и внимательно посмотрела на мужчину. — Сейчас у тебя есть тень, а у нас нет выбора. Иди сюда. Вблизи девочка оказалась ещё меньше, чем Доминик предполагал. Аллергия на кровь сделала блондинку хрупкой и донельзя бледной. Рядом с белоснежной кожей и практически бесцветными волосами Носферату Аделонда выглядела образцом здоровья. — Почему у нас нет выбора? — тихо спросил Доминик. Арахна так и не отошла от них, продолжая нависать над вампирами своим хитиновым телом. — Потому что иначе Маа нас убьёт, — сообщила Аделонда как само собой разумеющееся, — а мою кровь всю до последней капли скормит своим деткам. Для полного перевоплощения Носферату, конечно, не хватит, но половину гнезда Маа спасёт хотя бы от проклятий. — Отличные условия, ничего не скажешь. — Что поделать. Что тебе понадобится? — Оборудование, помощники, квалифицированные лекари и паладинские чары, — огрызнулся мужчина. — Я не смогу провести тут переливание, я даже не изучал лечащие заклинания как следует! — Какая разница, изучал ты их или нет? Теперь всё равно ты не можешь их использовать. — Может просто перетащить нас всех в тень по-быстрому? Клёкот арахны стал ещё громче. Вопреки всей ситуации, Аделонда вдруг широко улыбнулась. — Ты сможешь кинуть ребёнка на верную смерть? — спросила она. — Ну что же, дерзай. Только помни, что Носферату тоже ходят по теням. А ещё их больше. Намного больше, паладин, ты и шагу не ступишь. И я предпочитаю смерть в реальности, а не где-то на изнанке миров. Доминик посмотрел на блондинку. Она выглядела не особенно старше его дочери, и была такой же худой. Лизу чем ни корми — всё равно была готова голодным взглядом поедать окружающих. Не в коня корм, как говорила Сара. Смог бы он бросить этого ребёнка? Пожалуй, да, если бы был выбор между этой безымянной блондинкой и его собственными детьми. Но Аделонде был нужен проводник из Носферату, чтобы пробраться в Орден, а значит, Доминик не имел права отказывать ребёнку в помощи. — Имя у неё есть? — спросил он достаточно громко, чтобы его услышала Маа. — Шинджи, — шепнула тень. — Шинджи, значит. Хорошее имя, хотя я понятия не имею, что оно значит. Аделонда мотнула головой и принялась засучивать рукава. К ней подошла Сабрина, не сводящая глаз с арахны. — Доминик, — окликнула паладина лекарка, — смотри, переливание крови вампиру немного легче, чем у людей: не нужно бояться заражения и прочих проблем. Тут главной задачей является сделать прокол. Здесь. Она указала место на руке Аделонды, а затем отметила ту же точку у Шинджи. Острые когти, которые Сабрина и не думала прятать в присутствие Маа, казалось, могли в любое мгновение прорвать тонкую кожу девочек. — С этим проблем не будет, — продолжила она. — Нужна только трубочка для переливания и давление внутри, чтобы кровь текла в нужном направлении. Ты сможешь так сделать? Конечно, Доминик достиг определённых успехов во владении тенью: мог делать различной прочности щиты, создавать примитивное оружие и оставаться в темноте изнанки намного дольше, чем раньше, но к тонкому управлению он даже и не подступался. Трубку для переливаний Доминик видел всего один раз в жизни, когда Миира показывала ему своё оборудование. Длинный шланг особого доверия не внушал, хотя Сестра клялась, что с подходящими заклинаниями он являлся лучшим способом для обмена кровью. Переливание не было особенно распространено по нескольким причинам, главной из которых являлось наличие магических потоков даже у самого простого смертного. Чистокровных людей, лишённых магии, давно уже не встречали, а остальные ревностно блюли однородность своей энергии. Кто захочет разделять собственную магию и связывать жизнь с абсолютно незнакомым существом? Таких смельчаков находились единицы, да и те обычно были в близких отношениях друг с другом. Так что готовность Аделонды делиться кровью с вампирами, которых она видела впервые, удивляла. Создать мелкую трубку у Доминика никак не выходило, что совсем не радовало Маа. Арахна тяжело дышала то ли от гнева, то ли от беспокойства и переступала на своих огромных паучьих лапах прямо у вампиров над головой. — Не волнуйся, — тихо сказала Сабрина, беря руки Доминика в свои. — Если ты не можешь создать мелкую деталь, то сотки широкий шнур с острыми концами. Вампиры не люди, от большого количества потерянной крови не умрут. Не бойся за Аделонду, просто сделай это. Лекарка выглядела совсем так же, как и во время боя с Домиником: хищные черты лица, мелькающие острые зубки, громадные когти и голодный взгляд. Опасностью от неё тоже веяло, пусть и не так сильно, как раньше. Паладину всё казалось, что сейчас Сабрина сорвётся и попросту съест всех присутствующих, даже громадную Маа. Поняв причину беспокойства Доминика, лекарка только кивнула и отодвинулась к Шинджи и Аделонде. Нельзя было сказать, что у мужчины сразу всё получилось, но спустя некоторое время тень в его руках согнулась в некоторое подобие нужного шнура. — Молодой Лезомба, — зацокали тени голосом Маа. — Слишком молодой! Шнур вышел кривым и едва ли длиннее метра, но Сабрине такого размера оказалось достаточно. Ма-Джаре быстро вскрыла каменную кожу двух маленьких вампирш и соединила их руки детищем Доминика. Аделонда, придерживая теневую завязь, аккуратно встала на ноги. — Идёт? — спросил Доминик. Он не был уверен в том, что внутри созданного шланга есть сквозное отверстие, чтобы по нему свободно шла кровь, но кивок Аделонды развеял сомнения паладина. — Криво, но сойдёт. Теперь только ждать. Арахна отогнала от Шинджи Сабрину, и лекарка заняла своё место у стены пещеры. Будь Маа уверена, что от присутствия Доминика ничего не зависит, то прогнала бы и его тоже, но тени были слишком непрочным и капризным материалом, чтобы паучиха могла так рисковать. Оставалось только ждать.