Орден Упырей

— И что, у вас целый штат любителей… вот такого? — задумчиво спросила Аделонда. Доминик не мог найти слов, чтобы ей ответить: в горле стоял противный горький комок, мешающий даже дышать. Какие тут разговоры! Паладин смотрел по сторонам, даже не моргая и совершенно забыв о возможных преследователях. Он ни разу не был на нижних этажах магической лаборатории, но что-то мужчине подсказывало, что увиденное им появилось тут недавно. Потому что невозможно было бы скрывать десятки людей и инорасников, тщательно растасованных по капсулам, точно огурцы для засола. — Я не знаю, — тихо сказал Доминик, — но вот в этих… банках паладинов учат плавать в доспехах. — Прекрасное альтернативное применение. Помещение казалось огромным, примерно пятнадцать метров в высоту. Об общей площади и говорить было нечего — лаборатория, похоже, занимала добрую половину подземного пространства Ордена. И вся эта площадь была заставлена стеклянными капсулами. Доминик хорошо знал размеры этих капсул: два с половиной ввысь, метр в диаметре. Паладины их называли «бассейнами», потому что именно в таких вот стеклянных контейнерах их учили разбивать лёд. Маги просто морозили воду сверху, паладин забирался на тонкую ненадёжную корку и прыгал. Лёд ломался, рыцарь попадал под воду, а волшебники в эти мгновения создавали толстую ледяную пробку, мешающую выбраться. Помереть рыцарям, конечно, никто бы не дал, но вот наглотаться воды и хорошо проморозиться можно было с лёгкостью. Отношения с этими тренировками у Доминика не заладились с самого начала, так что и магов, и капсулы, и даже холодную воду он ненавидел всей душой. И теперь, видя стройные ряды консервированных существ, Доминик понял, что боялся именно этого: быть замурованным в каком-то рассоле, точно цирковой или музейный экспонат. Аделонда ходила от одной капсулы к другой, внимательно присматриваясь к заключённым внутри существам. — Они живые, — сказала вампирша. — Ну надо же. Ладно, пошли. — Мы не освободим их? — Нет времени. Ей пришлось схватить Доминика за руку и потянуть за собой, потому что самостоятельно мужчина не сделал бы и шага. В замерших фигурах, слабо подсвечиваемых голубым, он то и дело видел своих знакомцев. Орден их всех в своё время объявил погибшими или пропавшими без вести. Последнее было привычной практикой: военизированное государство часто присваивало подобные статусы не вернувшимся с тайной миссии, чтобы не светить их реальные задания. Более чем щедрые денежные возмещения и определённые гарантии семье почившего окончательно примиряли с подобным рядовых обывателей. Люди, оборотни, ворожеи, несколько упырей, — настоящих, один в один похожих на родителей Аделонды. Дети. Одна гигантская колба вмещала молодого нага, получеловека-полузмею. Отливающий золотом хвост едва уместился в стеклянную ёмкость. — Вот вы где, — заметила их Сабрина, — надо уходить, я разбудила какого-то голема. В прошлый раз его точно не было. Как и этих колб. О страже магов даже легенд не ходило. Все знали, что тварь создал небольшой ковен из артефакторов и некромантов ещё до присвоения Ордену официального статуса. Маги так гордились своей охраной, что раз в несколько лет выводили голема на ярмарки, покрасоваться. Обычно широколобая тварь вяло зевала, трепала длинным толстым языком и флегматично косила выпученными глазами, но могла и сожрать кого-нибудь, если тот к ней слишком близко подходил. Похожа она была то ли на собаку, то ли на большую уродливую кошку, но только мордой. Тело, собранное из частей нескольких зверушек, классификации не поддавалось, однако хвост явно принадлежал льву. На кончике, точно у мантикоры, шерсть скрывала настоящее жало скорпиона, полное густого яда. — Откуда он идёт? — спросила Аделонда. — От хода на нижние этажи, — Сабрина махнула рукой в сторону охраны. — Доминик, тут есть ещё выходы? Доминик! — Нет, нет, — покачал головой мужчина, не сводя глаз с колб. — Тут их только два, только… других нет. Для ребёнка колба была слишком большой, и, в отличие от взрослых, они почему-то выпрямляли ноги. Возможно, будь дети в позе эмбриона, то Доминик даже не понял бы, кто перед ним. Но места было достаточно, и Лиза будто парила в голубом свете. Её волосы мягко колыхались в воде, и из них будто вырастали десятки разных трубок. Девочка находилась в глубоком сне, но её глаза оказались приоткрыты, и Доминик видел, как каряя радужка мотается туда-сюда, словно пытаясь что-то разглядеть. Паладин даже мог различить моменты сужения и расширения зрачков. — Доминик, выводи нас, — решила наконец Аделонда. — Через тень, хоть куда. Главное выйти из замка, дальше мы прорвёмся. Макс находился рядом с сестрой, в соседней колбе. Глаза его были закрыты, а сам ребёнок свернулся в клубок, закрывая руками и тощими коленками живот. Доминик ещё отметил растрёпанные волосы мальчика: в отличие от Лизы, у Макса они кудрявились даже в этом рассоле. Значит, он был в колбе месяц или два, практически с самой трансформации Доминика. — Доминик! — Я никуда не пойду без детей. Из-за поворота лениво вышла тварь. Глаза у неё были сонные, мутные то ли от долгого бездействия, то ли от долгой смерти. Из приоткрытой пасти капала слюна, слишком большой язык не помещался среди разномастных клыков. Тварь не спешила. Она знала: не было ничего на свете, что могло бы спасти нарушителей. В конце концов, они всегда заканчивали свои никчёмные жизни у неё в желудке, без исключений. Со стороны другого выхода послышались людские голоса и шорох тканей. Маги, конечно. Никто бы не пустил в лаборатории паладинов или рыцарей, на своей вотчине волшебники были безграничными властителями. Даже пословица была вроде «в дом мага войдёшь — его рабом станешь» или как-то так. Сабрина не стала разбираться в такой нежной привязанности Доминика к детям. Услышав условия паладина, вампирша просто размахнулась и со всей силы ударила по стеклу колбы. Аделонда, следуя её примеру, начала бить другую. — Да задержи их хотя бы! — рявкнула Аделонда, нанося очередной удар по стеклу. Даже силы Джаванни было недостаточно, чтобы проломить колбу. Зачарованное стекло, явно закалённое в горне карликов или опалённое драконьим огнём, совершенно не желало трескаться под кулаками одного из сильнейших вампиров. Эмоции, являющиеся катализатором для сил Доминика, на этот раз хлестали через край. Тени отозвались мгновенно: вся масса темноты в лабораториях, которую лишь слегка разбавлял голубой свет, сгустилась в проходах, поднимаясь кольями. Острые пики не поддавались заклинаниям подоспевших магов и не рушились под клыками твари. Первой треснула колба Лизы. Дальше дело пошло легче: Аделонда, не жалея рук, наносила удар за ударом по появившейся маленькой трещинке, и скоро в дело вступили природные законы. Раствор, находившийся под давлением, просто выломал покалеченную преграду, и Аделонда с Сабриной поменялись местами. Как лекарка, блондинка имела больше шансов верно вытащить провода из головы и позвоночника ребёнка. Тварь бросалась на пики, не жалея себя. При её создании маги вытравили из охранника чувство самосохранения. Зачем оно голему, если любую его часть можно было без проблем заменить на другую? А существо без важнейшего для выживания инстинкта было способно победить врага, намного превышавшего его по силе. Маги перепробовали несколько школ волшебства, и теперь медленно продвигались вперёд, сдвигая теневую преграду. Свет и огонь, так любимые Домиником в человеческой жизни, теперь были против него и его сил. Когда теневой заслон оказался так близко, что Магистры разглядели лицо Доминика, Сабрина разобралась с проводами Лизы. Но был ещё Макс, вытащенный из колбы Аделондой. Маленькая вампирша разодрала зачарованными осколками руки в кровь. Значит, стекло точно прошло горн карликов — после их огня любая безделушка становилась крепче зачарованной стали. Времени для аккуратного отсоединения Макса не было, и Сабрина вырвала целый пучок проводов изнутри колбы. Три особенно толстых жгута пришлось вытаскивать из тела мальчика наспех, потому что они были намертво присоединены к блоку питания контейнера. Доминик с содроганием смотрел на окровавленные зажимы с кусками плоти, но времени не было даже на какую-нибудь мысль. Маги, подойдя ближе, могли целиться, и в сторону нарушителей полетели целые полчища огненных шаров. Доминик как никогда был рад тому, что он вампир: жар его не волновал, а вред от света перетягивала на себя Аделонда. Девочка ловила огонь голыми руками; благодаря вложенной в заклинания энергии она уже успела подлечить свои покалеченные ладони. Орден хорошо тренировал своих неофитов. Видя, что обычные заклинания не имеют никакого эффекта, маги разделились: часть из них продолжала теснить тень огнём и светом, пока остальные создавали более энергозатратные заклинания. В Аделонду полетел целый шквал из гальки, каменных копий, лиан и прочих физических снарядов, которые вампирша уже не могла игнорировать. Особого урона все эти атаки Аделонде не приносили, но при этом скорость наступления магов увеличилась, и они уже были совсем рядом с разбитыми колбами. Атакующие снова разделились. Теперь трое из них, среди которых был и Магистр, чуть ли не на коленке призывали водяного элементала. Твари эти хорошо зарекомендовали себя в патовых ситуациях и борьбе с неизвестным противником. Воды было достаточно: ушлые маги использовали ту, что натекла из разбитых колб. Доминик прикрыл глаза. Ему требовалось время, чтобы прийти в себя, и мужчина заставил все переживания свернуться в тугой клубок глубоко внутри. Потом за такое пренебрежение собственный психическим здоровьем ему не поздоровится, но в нынешний момент было гораздо важнее выйти из лабораторий целыми. Если он не сможет уйти до того, как маги закончат призыв, то можно считать себя и всех находящихся рядом покойниками. Водяные элементалы отличались яростью и злобой. Иногда они нападали даже на собственных создателей. Он посмотрел на детей. Сабрина держала их очень крепко, и в рядом с лекаркой Лиза и Макс выглядели очень взрослыми. Казалось, что Доминик не видел их по крайней мере год, а не каких-то два месяца. Светлые волосы Макса медленно пропитывались кровью, хотя Сабрина и пыталась как-то зажать рану в основании головы. Тёмно-красные разводы впитывались в одежду лекарки, но девушка никак не реагировала на это. Доминик решил, что как Ма-Джаре она была совершенно равнодушна к человеческой крови. Дождавшись момента, когда Аделонда подойдёт максимально близко, Доминик схватил её и Сабрину за пояса и рывком втащил за собой в темноту. Для перехода пришлось использовать маленькую затемнённую нишу между колбами, нужной Доминику тени там было не больше нескольких сантиметров. Из-за столь мизерной «двери» и большого количества попутчиков переход дался особенно тяжело: несмотря на все старания мужчины отойти как можно дальше от Ордена, вышло всего лишь перепрыгнуть рычащего стража. Тени мгновенно перегруппировались, отрезая Доминика от преследователей. Рёв элементала смешался с визгом голема; заполыхали щиты магов. Пока два магических создания пытались убить друг друга, у вампиров было время. Сабрина побежала ко второму выходу. Двигаться лекарке из-за детей было неудобно, и Доминик перехватил у неё свою дочь. Лиза так и не закрывала глаз, стеклянные пустышки наводили на крайне неприятные мысли и напоминали о немёртвых. В этих местах Доминик ещё ни разу не был, однако знал о них достаточно. Во всех хрониках упоминалось, что Орден возводили на разломе земли, из которого бил сильный магический источник. Его энергия была примечательна тем, что имела нейтральный окрас и считалась неистощимой. По крайней мере, за всё время существования Ордена, источник себя не исчерпал, что было настоящим чудом. Не то чтобы магические источники были какой-то редкостью в мире, но по-настоящему мощные встречались крайне редко. Ещё в глубокой древности все эти прорывы магии были зафиксированы и узурпированы магическими народами. Люди, по мере развития своей расы, неоднократно пытались взять верх над властителями земель и захватить необходимые для волшебства разломы, но и по сей день не смогли сделать этого в полной мере. Доминик слышал только о трёх источниках под контролем людей, и один из них как раз находился в Ордене. Изначально магические земли принадлежали расе человекоподобных существ со змеиными головами, которых сейчас уже не существовало. При бойне за владение источником все змееголовые полегли, пытаясь отстоять своё место. На заре времён ни один человек не обладал хотя бы зачатком магии, но уже тогда людей было так много, что полководцы могли не думать о потерях. После бойни источник потерял свою нейтральность, что было полной неожиданностью для захватчиков. Агрессивная магия, заряженная убийством целой расы, принялась сопротивляться любой попытке её использовать, и люди ещё несколько столетий не могли с ней совладать. Со временем источник потерял свой окрас, вновь вернувшись к нейтральности, но желания магичить у человечества уже не было, а о волшебниках других рас ходили только страшные сказки. Кто стал первым магом — неизвестно. В каждой книге у него разное имя, пол, внешность и место рождения, хотя судьба описывается довольно чётко. Помимо большой тяги к знаниям, Первый обладал недюжинным красноречием и харизмой, что, однако, не спасло его от виселицы. Но дело своё он сделал, и его последователи принялись потихоньку внедрять идею о магии среди обывателей. Точку в принятии магии поставило нападение гарпий, желающих заполучить вновь нормализовавшийся источник энергии. Зверолюди атаковали с неба, и единственной защитой от них стали несовершенные луки и слабенькие заклинания магов-самоучек, рискнувших показать свой талант. Волшебники вмиг из парий превратились в героев, и интерес к их деятельности возрос до небывалых высот. Началось строительство первобытных башен, ритуальных залов и капищ. Через какую-то сотню лет человеческие маги, кстати, полностью извели гарпий. Всё теми же заклинаниями. С развитием знаний волшебников было выявлено, что источник надо не только использовать, но и тщательно оберегать от какого-либо окраса. Нейтральная магия оказалась самой подходящей для людей, поскольку не калечила их тела своими метаморфозами и никак не влияла на сознание. Для сохранения источника прямо на нём построили лабораторию, где было разрешено создание артефактов и варка зелий. Никакой активной магии, никаких опытов, никаких волшебных существ! Только люди и их поделки. По мере совершенствования быта магов, первобытная лаборатория перестраивалась. Книги называют от семи до десяти раз, когда здание было снесено под корень и возведено заново. Нынешняя лаборатория магов насчитывала несколько подземных этажей, на которые обычно никого не пускали. Даже не все Магистры имели право находиться внизу, поскольку любое магическое возмущение могло повлиять на источник, с течением времени опустившийся под землю. И тем более странно для Доминика было то, что маги в погоне за ними использовали активные атакующие заклинания, совершенно не беспокоясь о сохранении баланса энергий. При спуске становилось ощутимо давление источника. Это было похоже на быстрое погружение в кисель: воздух густел и сопротивлялся, не желая пускать вторженцев дальше. Рядом с Аделондой было легче, но стоило отойти от девочки на пару шагов, как энергия снова начинала давить. — Здесь вообще есть выход наружу? — спросила Сабрина. Доминик неуверенно кивнул. Говорить было попросту невозможно, и он невольно восхитился силой вампирши: та произнесла целое предложение! Даже если бы от разговора зависела его жизнь, Доминик не был уверен, что смог бы извлечь из себя хоть несколько звуков. Выход и правда был, и паладин надеялся, что ушлые маги его не замуровали. Если он правильно понял устройство лаборатории, то с самого последнего этажа должны быть проведены трубы для отвода излишков энергии. Минус был в том, что Доминик не знал их диаметра, но помимо труб там точно был хотя бы один ход для экстренной эвакуации магов. Лестница казалась просто бесконечной. От неё то и дело отходили ответвления и появлялись в стенах двери, но Доминик упорно шёл вперёд. Он не был уверен в реальности этих заманчивых ходов, и это нервировало. Зная противное чувство юмора магов, за безобидной дверцей могла оказаться какая-нибудь голодная дрянь. Возможно, этот нескончаемый спуск был такой же иллюзией, но упорство Доминика и способность Аделонды вытягивать энергию с ней разобрались. Скользкие ступеньки обрели надёжность, и мужчина начал чувствовать не только сгущение воздуха, но и сам спуск. Это было сложно описать, но с каждым шагом Доминик понимал, что над его головой становится всё больше и больше земли. — Ты слышишь? — спросила Аделонда. Доминик на секунду замер, пытаясь понять, о чём говорила вампирша. Если он концентрировал внимание на звуках, то снизу и правда начинало раздаваться какое-то кряхтение, перемешанное со стонами. — Кажется, мы спускаемся в ад? — спросила Сабрина. — Ты говорила, вампиры и так живут в аду, — цыкнула девочка, прежде чем продолжила спуск. Крики нарастали с каждой преодолённой ступенью, и мысли об аде уже не казались Доминику такой уж выдумкой. Какофония из визга и стонов вызывала нервную дрожь, напоминая о том, как ворожея уничтожала немёртвых. Казалось, что кричат сами души. Доминик пожалел, что не может просто перестать слышать всё это. Камни в стенах становились всё больше и грубее. Обстановка начинала давить ещё и своим видом; было ощущение, что по мере спуска Доминик продвигается всё глубже в прошлое. Грубые неотёсанные валуны, из которых складывались самые нижние ступени, посередине имели глубокие выемки от тысяч прошедших по ним ног. Лестница заканчивалась широкой площадкой, совершенно не освещённой факелами, но тем не менее сияющей. Свет источали съёженные огрызки плоти, прибитые к стенам. — Мы действительно в аду, — потрясённо выдохнула Сабрина. Доминик обвёл площадку взглядом, не решаясь спуститься с последней ступени. Мог ли ад находиться в Ордене? — Почему всё светится? — спросил он. — Энергия, — коротко бросила Аделонда. — Пошли. Она сделала решительный шаг на площадку, затем ещё один. Доминик осторожно следовал за ней, не сводя глаз со стен. Куски плоти? Нет, нет. Младенцы, съёжившиеся от боли, кривили беззубые рты и размахивали мелкими ручками. Они были прибиты кто как: кого-то держал штырь, торчащий из живота, иные висели благодаря распятию рук, третьи захлёбывались кровью из повреждённого горла. Доминик замер перед ребёнком со вбитым в голову штырём, и едва заставил себя идти дальше. Акустика у помещения была плохой, но детских криков оказалось так много, что они звенели в ушах. От каждого тельца широкими струями текла золотистая энергия. Постепенно переплетаясь, эти ручейки образовывали мощный поток и устремлялись вглубь комнаты. — Почему они ещё живы? — спросил Доминик. Говорить ему всё ещё было трудно, но энергия больше не рассеивалась, как это было на ступенях, а образовывала упругие потоки. Это не мешало появлению звуков, хотя Доминик ощущал, что вокруг него собирается просто колоссальное количество магии. Подобного он не чувствовал никогда, и нельзя было сказать, что ощущения были приятными. — Близость к магическому источнику, — сказала Сабрина, — они не могут умереть. Ужасно... — Их надо отсюда унести. — Либо они, либо мы, — нахмурилась Аделонда, — не забывай, мы здесь не на прогулке. От очередного визга, раздавшегося совсем рядом, Доминик вздрогнул и прижал к себе Лизу, едва не переломив ей позвоночник. Это привело мужчину в себя, и он с большей осторожностью перехватил дочь. — Идём, выход дальше, — сказал он. — Что будет с детьми, если их вынести отсюда? — Умрут мгновенно, даже если их вылечить, — Аделонда поравнялась с Домиником и коротко взглянула на него. — Энергия источника больше не будет держать сознание, и тело получит такой ментальный и физический удар, что мгновенно сгорит. Считай, что вокруг тебя полчище мертвецов, которые не знают этого. Помимо младенцев на стенах иногда попадались и более взрослые дети, лет до тринадцати. Увидев среди жертв девочку, когда-то жившую по соседству, Доминик вновь едва не сбился с шага. Пропажу малышки в Ордене все списали на халатность матери и любовь ребёнка к прогулкам в лесу. Медведи, говорила стража, часто лакомятся детьми. Медведи не привинчивают детей к стенам. В голове у Доминика нарастал гул; такой же он ощущал при «беседе» со своей бывшей женой. Тогда он, помнится, едва не прибил Сару и её нового ухажёра, а сейчас что? Будет срывать обречённых детей со стен и кидать их теням? По мнению Доминика, даже эта участь была мягче, чем вечные страдания во имя неясных целей. — Отдайте детей мне, — приказала Аделонда. Спорить с девочкой никто даже не подумал. Вампирша перехватила Лизу и Макса так, как могла бы удержать две большие игрушки, и кивнула в сторону энергетического потока. Доминик пошёл по его следу, время от времени оглядываясь на Аделонду с её ношей, а вот Сабрина была максимально сосредоточена и собрана. Глаза у лекарки уже знакомым Доминику образом покраснели, на руках отросли здоровенные когти, а спина округлилась, как у упырей. Больше всего такая Сабрина напоминала животное, готовое к атаке. Галерея живых мертвецов закончилась высокой стрельчатой аркой, которая совершенно не вписывалась в общий вид помещения. Из прохода были видны стол с ретортами, небольшой книжный шкаф и камни, ограняющие разлом земли и выход магии. От пролома струился голубоватый свет, и в него же впивался золотой поток энергии, полученный из криков младенцев. На заднем плане, как раз там, где находился спасительный выход, стояла огромная пустая клетка с ржавыми прутьями. Рядом со столом был установлен котёл и стояла женщина.