Часть 4
14 мая 2023 г. в 18:55
Сону предпринял очередную попытку заснуть под мерный шум дождя за запотевшими стёклами обветшалых окон. Переезды всегда давались парню с трудом, так как спать в новом месте — то ещё испытание. Ко всему прочему, этот дом кардинально отличался от любых других, в которых Сону «посчастливилось» останавливаться. Казалось, вековое строение жило своей жизнью. Половицы то и дело скрипели, окна трещали, а потолок так и норовил похоронить под собой непрошеных гостей. И хотя отец парня утверждал, что дом безопасен, беспокойство не покидало душу Сону, не позволяя расслабиться ни на секунду.
Его отец — Ким До Хван, занимался реставрацией исторических сооружений и памятников культуры. Так же, его страстью была покупка старинных домов в черте города, их восстановление и последующая перепродажа. Этот мужчина за почти сорок лет жизни не только разбогател, но и обзавёлся внушительным списком хороших связей. Сону часто размышлял, был бы Ким До Хван к нему добрее, если бы не был так богат.
Другой причиной для раздумий был надоедливый новенький. За последние два дня, в жизни Сону было слишком много Ватанабэ Харуто. Конечно, этот парень был весьма красивым и, судя по всему, добрым человеком. Но вот его интерес к проблемам старосты сильно напрягал. Сону бы ещё понял, если бы он был девушкой. Но какой парень будет таскаться повсюду за другим парнем, не давая продыху? Возможно ли, что в его действиях был скрытый мотив, который Сону пока не мог разгадать? Деньги? Вряд ли. Может быть, связи? Была и ещё одна догадка, которую Сону предпочёл спрятать в дальнем уголке сознания. Ему совсем не хотелось думать, что его одноклассник заинтересован в нём в «том самом» плане.
Так и не совладав со сном, парень потянулся к лампе, стоящей на старенькой прикроватной тумбе. Комнату наполнил тусклый жёлтый свет. Большая часть помещения всё ещё оставалась в тени и едва различимые очертания предметов давали простор для фантазии. Пусть Сону с детства внушал себе, что не стоит верить страшилкам, боязнь темноты никогда его не покидала. Парень тут же принялся вглядываться вдаль, придумывая всё новые описания монстров, готовых наброситься на него в любую секунду. Книжный шкаф тут же превратился в грозного великана, письменный стол — в ползучее четырёхлапое чудовище, а школьный пиджак на вешалке — в незнакомца, безмолвно смотрящего прямо на Сону.
Он ненавидел свою бурную фантазию, но ничего не мог с собой поделать. В детстве все были уверены, что мальчик станет писателем или сценаристом и так часто твердили ему эти слова, что он и сам начал в них верить. Но его отец был убеждён, что детские мечты должны оставаться в детстве и на «писанине» денег не заработаешь. Теперь, вместо мечты, у парня была цель — стать выдающимся человеком. Только вот сам Сону слабо понимал, что это вообще может значить.
За окном уже вовсю бушевал ливень и оглушающий раскат грома заставил парня съёжиться под одеялом. Внезапно комнату озарила яркая вспышка молнии, после чего настольная лампа с треском выключилась, вновь погрузив комнату во тьму. И так уже напуганный до чёртиков Сону теперь дрожал всем телом, не желая делать ни шага за пределы кровати до наступления рассвета. К сожалению, мочевой пузырь парня совсем не желал ждать так долго, дав о себе знать в самый неподходящий момент.
Немного полежав с открытыми глазами, Сону всё же нашёл в себе мужество встать и медленно побрёл за пределы комнаты. Весь дом погрузился во тьму и лишь редкие языки молний освещали путь. Осторожно переступая по скрипучей деревянной лестнице, парень спустился вниз. Наконец, Сону удалось разглядеть слабый свет восковой свечи. Его отец всё ещё не спал. Постоянно поправляя сползающие вниз очки, Ким До Хван перебирал стопку бумаг на столе в гостиной. Его лицо, как всегда, было хмурым. Мужчина казался уставшим, но всё же продолжал работу.
В маленькой хрустальной пепельнице на потрескавшемся деревянном столе тлела недокуренная сигарета. Полоса белого дыма обретала всё новые причудливые формы, растворяясь в воздухе. Наконец, заметив, что сигарета окончательно истлела, господин Ким тихо выругался и достал новую из золотого портсигара. Мужчина наклонился вперёд, подкуривая от свечи.
Сону хотел тихо прокрасться мимо отца, но половицы вновь предательски заскрипели под его ногами. Ким До Хван мгновенно обернулся, одарив сына взглядом ничем не лучше, чем документы до этого. Всё те же хмурые брови, сходящиеся на переносице и поджатые губы, похожие на увядшие листья акации. Стряхивая пепел, мужчина, наконец, решил нарушить всепоглощающую тишину.
— Тебе давно уже пора спать, — голос Ким До Хвана был холодным и строгим, не дававшим повода усомниться в абсолютной серьёзности этого человека.
— Да, да, я знаю, — Сону старался говорить тихо, будто опасаясь, что его слова могут быть приняты за неуважение, — мне просто захотелось в туалет.
Ким До Хван вновь посмотрел на сына, остановив пару остекленелых глаз на обнажённом торсе парня. В тусклом свете свечи, кожа Сону казалась совершенно белой, практически прозрачной, а очертания истощённой фигуры ещё более тонкими.
— Если уж хочешь быть тощим как спичка, так хоть тело прикрывай. Смотреть противно.
Мужчина с отвращением фыркнул и вновь принялся читать очередной документ, поднося сигарету ко рту. Сону давно уже привык к болезненно колким словам отца и старался не обращать на них внимания, если была такая возможность. Но сонливость дала о себе знать, очень не кстати развязав язык. Удаляясь в сторону уборной, парень тихо проговорил: «Так и не смотри, если не нравится». К сожалению, во всеобъемлющей тишине помещения, мужчина просто не мог не услышать замечания сына.
Затушив сигарету и практически вдавив её в дно пепельницы, Ким До Хван вновь повернулся к отпрыску. От ночной работы и плохого освещения, глаза щипало, а из-за быстрых перекусов живот наполнила тяжесть. Всё это и так не хило подпортило настроение и без того не особо жизнерадостного мужчины. От того, несерьёзное пререкание сына показалось ему верхом неуважения.
— Вечно бормочешь себе всё под нос. Если есть, что сказать, так будь мужчиной и говори в лицо.
От строгого тона отца, тело Сону покрылось миллионами мурашек. Сердце тоже решило напомнить о себе, бешено заколотившись в груди. С самого детства отец для Сону был гораздо страшнее любых великанов, ползучих монстров или мрачных незнакомцев и потому парень мгновенно остолбенел, не в силах произнести ни звука. И, как всегда не вовремя, желудок Сону издал противное урчание, разрезающее вновь установившуюся тишину.
— Ты что, опять ничего не ел? — голос Ким До Хвана становился всё громче. Он выплёвывал каждое слово со злостью и презрением. — Четыре дня подряд голодал. Решил наконец-то сдохнуть?
Сону мгновенно побледнел. Он пытался твёрдо стоять на ногах, но они словно превратились в два куска ваты. Резкий вдох так и остался в груди, не в силах вырваться наружу. Парень медленно перевёл взгляд на отца, но всё же не нашёл в себе смелости посмотреть тому в глаза.
— Я-я… — обрывок фразы горьким комом застрял в горле парня. Он не решился сказать ещё хоть что-то. Похожий на оленя перед фарами грузовика, Сону сверлил взглядом посеребренную пуговицу на свитере отца.
— Что, думал, я ничего не узнаю? — Ким До Хван наконец поднялся с обшарпанного кожаного дивана и подошёл к сыну. — Считаешь себя самым умным?
— Кто тебе рассказал? — Сону всё же смог совладать со своим горящим горлом и на удивление спокойно заговорил. — Школьная медсестра?
Ким До Хван слегка усмехнулся, подходя всё ближе к уже оцепеневшему от ужаса сыну. Сону не мог разглядеть выражение лица отца, но сразу же его узнал. Его отец редко бывал в хорошем расположении духа, часто ругал парня и злился. Но, в моменты абсолютной ярости, все вены на лице мужчины вздувались, мышцы напрягались, а глаза метали искры. Не было сомнений, что сейчас отец разозлён до предела.
— А сам-то как думаешь? Ты и правда считал, что эта идиотка рискнёт работой ради какого-то жалкого сопляка? Думал, что она твоя подружка что-ли? Я и не знал, что мой сын может быть настолько наивным.
Каждая последующая фраза отца с болью отдавалась в сердце Сону. Он готов был сжаться до состояния атома, провалиться сквозь землю, исчезнуть, лишь бы не слышать этих ужасных слов. Ему не хотелось больше жить в этом мире, полном предательства, боли и лжи. Ноги мгновенно подкосились, от чего парень вцепился в стену ладонью, костяшки которой побелели от приложенных усилий.
— Сколько раз я говорил тебе не доверять кому попало?! Сколько раз твердил, что все в этом мире — гиены и можно полагаться лишь на себя?! — лицо Ким До Хвана побагровело. — Я думал, что воспитываю мужчину, а вырастил жеманную бабу, которая беспокоится лишь о том, налезет ли на её тощее тельце любимое розовое платье!
Глава семьи Ким с отвращением плюнул в лицо побледневшему до цвета мела сыну. Дыхание мужчины сбилось, а руки сжались в кулаки. Не в силах больше сдерживать свой гнев, господин Ким ударил Сону в живот. Он всегда старался бить в полсилы, не оставляя синяков на видных местах. Но в эту ночь его перестало заботить мнение общественности и состояние сына. В каждый последующий удар он вкладывал всю ту злобу и разочарование, что поселились в нём со дня открытия страшной правды. Сону уже согнулся вдвое от жгучей боли и прикрыл голову руками, стараясь не шевелиться. Он знал, что обычно, подобное останавливало отца от дальнейших побоев. Но в этот раз всё было иначе. Казалось, беспрекословное подчинение сына ещё больше разозлило господина Кима, и он ещё яростнее заколотил руками и ногами по посиневшей обнажённой коже.
— Разве я чего-то тебе не дал?! Деньги? Пожалуйста. Новые шмотки? Держи, сынок. Лучшие репетиторы страны? Кушай, не обляпайся! Захотела принцесса ходить на плавание? Так на, подавись. И сам же сбежал спустя неделю! Слишком сложно ему стало! Не потянул! А я только и делал, что на поводу у тебя шёл! Лишь бы только сынуля человеком стал! А теперь посмотри на себя, — мужчина наконец остановил нещадное избиение отпрыска и отошёл от него на пару шагов, будто пытаясь рассмотреть картину в целом, — ты просто мусор. Жалкое подобие человека.
Теперь он заметил, что Сону, слегка подрагиваясь, сжался на полу и беспрестанно рыдал. Кожа в местах ударов покраснела, а кое-где уже вырисовывались синяки. Не в силах смотреть на результат своего гнева, мужчина отвернул голову, но продолжал стоять на месте. Среди бесконечных всхлипов он услышал одно единственное слово, которое Сону повторял раз за разом — «Прости».
— Простить? — мужчина усмехнулся, вновь подошёл к сыну и наклонился, переходя на полушёпот. — Не у меня ты должен просить прощения, а у своей матери. Она умерла, чтобы ты смог жить. И чем ты ей за это отплатил?
Немного остыв, Ким До Хван осознал, что погорячился. Он не привык жалеть о поступках и потому лишь холодно бросил: «Иди прими душ», после чего удалился в сторону кладовой.
Сону, превозмогая боль и заглушая рвущийся наружу крик, не без помощи рук поднялся на ноги. В местах прикосновения с выцветшими розовыми обоями, оставались отпечатки его вспотевших ладоней. И всё же парень нашёл в себе силы не только подняться на ноги, но и побежать к входной двери. Во всём его многострадальном теле будто сработал аварийный генератор, дающий небывалую мощь. Сону знал, что отец вряд ли вновь нападёт на него, но всё же не желал в этом убеждаться. Единственным верным решением ему казалось немедленно покинуть ненавистный дом.
Давно не видевшая масла, дверь при открытии истошно заскрипела, но парень уже не боялся быть услышанным. Он мгновенно выскочил на крыльцо, обдуваемый холодным ветром. И всё же спускаться по ступеням оказалось весьма болезненно и потому Сону слегка замедлился, стараясь не упасть. Но в этот раз ноги не подвели парня и он, прикладывая неимоверные усилия, побрёл по пустынной улице, промокая до нитки под проливным дождём. Капли, задевали каждый ушиб на теле парня, но он, казалось, не обращал на это внимания, продолжая двигаться вперёд, всё дальше отходя от дома.
Ветер ужасающе завывал, раскачивая одинокие деревья. Сону уже перестал узнавать хоть одну постройку на своём пути и потому попытался оглядеться. Дождь застилал глаза, не позволяя увидеть хоть что-то в радиусе нескольких метров. Парень понял, что заблудился. В этот самый миг, силы наконец покинули тело Сону и он упал на колени. Парень не знал, как долго он вот так просидел на мокром асфальте, когда почувствовал на спине чью-то тёплую ладонь. Медленно поворачивая голову назад, он ожидал увидеть своего отца. Но разглядев сквозь пелену дождя изящный невысокий силуэт, не смог больше сдерживать одолевающую усталость и всем телом повалился на землю.