— Повествование от лица Амена
С самого утра я пытался отвлечься на квартальный отчёт, который, впрочем, ещё даже не мог назвать себя срочным — мне понадобилось занять себя чем-то настолько объёмным и важным, чтобы в голову не лезло ничего, кроме работы, но оно лезло. Числа не складывались, строчки то и дело получались абсолютно не складными, а звучал документ так, будто его готовил только что принятый на работу новичок. — Отвратительно, — констатировал я, прочитав в четвёртый раз перепечатанные страницы. Мне не нравилось — выходило столь скверно, что вся использованная бумага не просто отправлялась в корзину для мусора, а раздраженно выбрасывалась туда, будучи предварительно разорванной на мелкие кусочки. К счастью, кабинет был персональным и никто не нарушал моего личного, почти воспламенённого, пространства. Покидать комфортное «убежище» не хотелось — взгляд цеплялся за проходящих мимо сотрудниц, пытаясь найти тёмные волнистые волосы, уловить шлейф знакомого парфюма — раздражало не только всё вокруг, я злился на самого себя — расслабился, минул точку невозврата, не смог пойти по правильному пути. Придурок. Почувствовав, что она смотрит на меня, не сбавляя скорости, я повернулся в её сторону. В воздухе вновь заискрилось притяжение, которое каждый раз возникает, стоит нам соприкоснуться взглядами. Резко поворачиваю руль, колодки едва не визжат от слишком резкого торможения, шины с силой трутся об асфальт, оставляя след, а автомобиль начинает разворачивать. Не страшно — я делал так тысячу раз, гонясь за дозой адреналина в моменты, когда мне было необходимо переключиться. А сейчас понял, что, пусть и сдержался тогда, в ангаре, больше не могу смотреть на неё спокойно и безучастно. Эва закрыла глаза, а я, так и не вернув внимание к дороге, всё это время смотрел на неё — мы останавливаемся на обочине, я перевожу коробку в положение «паркинг» и больше не оставляю себе шансов сомневаться. — К чёрту всё, — шёпотом, но так, что мы оба слышим, произношу заветные слова и тянусь к девушке, сидящей на пассажирском сидении. Она не успевает осознать происходящее, когда я, отстегнув ремень безопасности, мягко, но быстро убрал её ладони от испуганно лица. — Иди ко мне. Хватило мгновения, чтобы коснуться её губ — мягких, бархатных, почти сладких на вкус. Эва не произнесла ни слова, но почему-то ответила на поцелуй. Нежный… как мне показалось, желанный, с нотами напора и нетерпения. Я неминуемо падал в неё, не зная, суждено ли мне разбиться о скалистое дно неизведанной пропасти и как скоро предстоит это сделать. Ладонь девушки коснулась моей щеки, по коже пробежали мурашки — я испытывал давно забытые ощущения. Интересно, о чём, теперь уже не случайно оказавшись в моих объятиях, думает она прямо в этот момент? Влажно, горячо, уже страстно — напряжение нарастало, а я всё никак не мог снова взять себя в руки. И зачем только посмотрел в эти глаза? Хотелось бы верить, что ещё не пропал. Эвтида несмело проникает в мой рот языком, я не сопротивляюсь, поддаюсь — убираю руку от руля и мягко сжимаю её плечо, она вздрагивает, но не отстраняется. Переплетаю наши языки, наслаждаюсь, пусть и до сих пор не понимаю что между нами происходит. Жить в моменте — не совсем мой девиз, а потому, получая удовольствие сиюминутно, не могу не думать о том что будет дальше, что для нас обоих значит этот поцелуй? Плавно, но неминуемо отстраняюсь, поняв, что ещё несколько движений и мы наделаем слишком много ошибок для одного вечера. Эва, шокированная не меньше меня, не отводит взгляда, но продолжает молчать — я и сам не знаю как можно прокомментировать сложившуюся ситуацию. Сердце неприлично быстро бьётся, в брюках стало слишком тесно от нахлынувшего возбуждения, щёки горят и, видимо, налились бордовым оттенком — я чувствую себя неловко, смущённо, чувствую себя слишком податливым и живым, а оттого уязвимым. С осознанием этого положения, на грудь будто свалился огромных размеров камень, я каждой клеточкой организма ощутил накрывшую меня с головой тревогу и, испугавшись, отвёл от Эвтиды взгляд. Мы так и не поговорили — остаток пути провели в тишине, после чего я молча, как и обещал, проводил её до квартиры, убедившись в том, что больной ублюдок с парковки оставил её в покое. Перешагнув порог, она обернулась, ещё раз посмотрела мне в глаза, а затем захлопнула дверь. Внутри будто что-то рухнуло, но я не понимал почему — пожалуй, прежде, чем поддаваться подобным эмоциям, нужно было разобраться в себе. Я половину ночи пролежал, да и сейчас пытаюсь работать с мыслью о том, что я, чёрт возьми, натворил? Кружка с кофе, о степени наполненности которой я благополучно забыл, полетела в противоположную стену, щедро обливая всё лежащее у меня на столе ещё тёплым и ароматным напитком. Стекло со звоном разбилось, а я, выплеснув эмоции, с силой откинулся на кресло и зажмурил глаза, до белых костяшек сжимая ручки офисного кресла. Если бы только можно было вернуться назад. Но что бы я сделал, получи сейчас такую возможность? Не стал бы её целовать? Объяснился бы после поцелуя? Не дал бы ей так просто закрыть передо мной дверь? Чего я вообще, блять, хочу? Все последние годы меня интересовала только карьера — я двигался, строго отдавая приоритет всему, что связано с повышением должности, профессионального скилла и дохода — у меня был план, алгоритм, инструкция к действиям, а что теперь? Думает, может так просто появиться и разрушить всю мою жизнь? Хотя, уже, получается, может… ещё не разрушила, но уже пошатнула систему, выстроенную и до миллиметра выверенную годами. А почему я вообще её виню? Мысли о том, что Эвтида — не заложница обстоятельств, а намеренно подстроила это всё для того, чтобы обыграть меня в нашей общей проблеме, вызывали дискомфорт — мне не хотелось думать о ней так, не хотелось верить собственной паранойе, но логика твердила, что подобная картина очень и очень вяжется с происходящим, а потому я брал в расчёт и этот вариант тоже. Нет, нет и ещё раз нет — я чувствую, что всё — бред. Невозможно так просто взять и сыграть столь мощную химию, я ведь не идиот. Или… — …Идиот, — донёсся до меня чей-то голос, вытаскивая из пучины самокопания. — И? — я приподнял бровь, делая вид, что нет никакого разлитого кофе и осколков от кружки в моём кабинете. Напротив стола, кажется, уже оценив новый дизайн рабочего места, стоял мой друг — Тизиан — и смотрел на меня абсолютно ничего не понимающим взглядом. — Ты чё творишь, Лаберт? — он подошёл ближе, слегка наклонился и посмотрел мне в глаза. — Решил добавить этому скучному месту новых красок, — я скрестил руки на груди, неосознанно демонстрируя, что чувствую дискомфорт из-за приближения диалога, в котором мне, вероятно, придётся рассказать Тизиану о ловушке, в которую я попался. — И давно ты здесь креативным директором подрабатываешь? — он сел на угол стола, так, будто это был его кабинет. — Сегодня приняли на полставки, — я закатил глаза, всё ещё пытаясь сопротивляться откровениям, которые вовсю просили ими поделиться. — Твой «дебют» весь офис слышал, — по выражению лица Тизиана было понятно, что юмор кончился и избежать неудобного разговора мне не удастся. — Серьёзно, Амен, ты сдурел? Что руководство подумает? Ты у нас главный кандидат на повышение… пока. — Даже не знаю с чего начать, — нервничая, я крутил в руках ручку, пытаясь структурировать всё, что смешалось у меня в голове. — Начинай как хочешь, я всё равно пойму, — за то время, что мы работали вместе, мы стали самыми настоящими друзьями и у меня не было причин сомневаться, что, так или иначе, он меня действительно услышит. Рассказать пришлось, да и хотелось, если честно, абсолютно всё — о ней, о нашей первой рабочей встрече, о случайных столкновениях и постоянных неловких ситуациях, в которых мне приходится спасать эту сильную, но хрупкую девушку. О её парфюме, голосе, манере общения, блестящем, как мне казалось, уме и нежности, которую она так старательно прячет. О тёмных волнистых волосах, походке, что удалялась по коридору, и выстреле почти в упор. О желании защитить её на парковке, о нахлынувших, перелившихся через край эмоциях после, в машине, о бархатном поцелуе. Больше всего на свете, открываясь другу сейчас, я боялся услышать слова осуждения — скажи он что-то подобное, всё внутри меня рухнуло бы во второй раз за сутки. Нога, напоминая о себе, будучи до этого забытой из-за обилия другого плана переживаний, заныла — я сжал кулак сильнее и тяжело выдохнул. Рассказ получился не слишком длинным — я постарался сократить повествование до смысла, но не упустить главного. Тизиан, на удивление, слушал с интересом — даже стащил у меня карандаш и, вникая в проблематику, будто нервничая вместе со мной, с удовольствием его грыз. — Ты попал, мой дорогой друг, — констатировал он и многозначительно посмотрел в окно. — Очень помог, спасибо, — я закатил глаза, хотя был благодарным даже за то, что меня наконец-то кто-то выслушал. Носить с собой багаж из тревожных мыслей, удовольствие, прямо сказать, так себе. — Боюсь, в твоём случае медицина бессильна, — Тизиан взял лист бумаги, ухмыльнулся и что-то на нём написал. — Хочешь попросить денег за молчание? — ещё не увидев текста, я сострил, одновременно обозначая то, что рассказанная мной информация конфиденциальна. — Хочу забронировать нам столик на послезавтра, тебе явно не помешает отвлечься, — он пододвинул ко мне записку с названием заведения. — Толпа охотящихся эскортниц снова будет садиться к тебе на колени, а я должен буду найти успокоение в происходящем блядстве? — Тизиан пользовался успехом у женщин. Кто-то хотел его самого, кто-то просто денег, кто-то, рассмотрев на запястье золотые часы, искал связей и постоянного покровителя. К счастью, ко мне подобный контингент не тянулся — может быть, стоило расстроиться? Вероятно, не находят меня респектабельным или привлекательным. До сегодняшнего дня было плевать, но сейчас настроение казалось нестабильным настолько, что задуматься заставляли даже подобные глупости. — И тебе кого-нибудь подберём, только скажи, — друг хитро ухмыльнулся, его глаза заблестели азартом. — Мне не интересно, — я окинул Тизиана равнодушным взглядом и скрестил руки на груди, демонстрируя дискомфорт, который я испытываю даже от мысли обо всей этой грязи. — Но ты подкинул мне мысль, которую я обдумаю… — Посвятишь? — будто заранее не надеясь на положительный ответ, он сразу посмотрел на меня с некоторым скепсисом. — Устрою тебе сюрприз, — я впервые со вчерашнего дня улыбнулся, забыв о навязчивых мыслях и самокопаниях. — Бронируй столик. — Будет сделано, мой капитан, — Тизиан рассмеялся. — Надеюсь у вас получится меня удивить. — Я вас не разочарую… — я не договорил из-за удара, который вдруг пропустило моё сердце. Это было не дежавю, её голос прозвучал в моей голове — такой, каким он был во время нашей шуточной перепалки, когда мы договаривались о рабочей встрече в понедельник. Вероятно, в этот момент на моём лице снова появилась тень. До прошедшей ночи я думал, что наконец зачерствел — увы, как оказалось, просто забыл о том что такое «любовные» переживания. — Ты там опять в себя ушёл? — Тизиан щёлкал перед моим лицом пальцами. — Да кто она, чёрт возьми, такая, чтобы иметь на тебя такое влияние, Амен? Очнись. — Вот и я задаюсь тем же вопросом, — лучшего ответа у меня не нашлось и я ляпнул то, что ляпнул. Лицо товарища едва не перекосилось от недоумения, он явно ожидал оправданий из ряда «да мне вообще наплевать, не выдумывай», но я выбрал быть честным не только с ним, но и с собой. — Загляну к тебе в обед, заказываю на нас пиццу. Будет совсем херово, пиши, зайду раньше, — как бы я не выглядел, оказавшись во всей этой ситуации, Тизиан был готов немедленно придти на помощь, пожалуй, в этом и заключается ценность настоящей дружбы. — Спасибо за заботу, будем рады видеть вас снова, — пытаясь подбодрить самого себя, я отпустил полу-смешную шутку и тяжело вздохнул, когда друг, усмехнувшись из вежливости, закрыл за собой дверь. И как она там? Должно быть, тоже переживает — вчера дверь захлопнулась перед моим лицом так громко, что теперь я теряюсь в догадках: зла, потому что поцелуй был лишним и Эва, быть может, о нём жалеет, или из-за того, что я, испугавшись самого себя, оставил её и без продолжения, и без объяснений? В моей голове с бешеной скоростью сменяли друг друга разного рода мысли, пока я не вспомнил слова мамы о том, что мужчина, желающий заполучить женщину, должен быть настойчив. Это сподвигло меня на то, чтобы воплотить в жизнь идею, которую подал мне Тизиан. — «Пятница, 10 вечера, Roof 74, буду рад тебя видеть», — я отправил сообщение и заблокировал телефон, словно боясь ответа… или его отсутствия.Повествование от лица Эвы
Я не знала что я испытывала — грусть, раздражение, злость, разочарование… может быть, просто апатию? Он сделал шаг вперёд, но тут же отступил назад — хотела ли я объяснений? Хотела. Но могла ли я их требовать? Мы друг другу никто — один поцелуй не мог ничего изменить, нам ведь не по пятнадцать. Хотела ли я, чтобы он не отступал, остался? Я и сама не могла дать чёткого ответа. С самого утра всё сыпалось из рук, по дороге на работу я едва не сломала каблук, а кофе получился просто ужасным — видимо, поменяли поставщика зёрен… пусть провал с напитком и не был связан с моим внутренним состоянием, он его сильно усугубил. Я взяла со стеллажа папку и из неё тут же высыпалась кипа документов, которые кто-то благополучно не посчитал нужным закрепить после использования. Бумаги разлетелись по полу, укрывая пол кабинета белым полотном, а я пришла в абсолютное бешенство. Почему именно сейчас? — Блядство, — я громко, со злостью бросила пустую папку в кучу разлетевшихся бумаг. Реммао тут же поднял на меня взгляд, обозначая, что я перегнула палку. На глаза навернулись слёзы — неудача, над которой я бы вместе с коллегами посмеялась в любой другой день, стала критической точкой сегодня утром. Едва сдерживаясь, я опустилась на корточки и, сделав несколько вдохов, дабы не выдать собственного морального состояния, сквозь зубы процедила. — Извините. Дия и Рэймсс, хоть и смотрели на меня с сочувствием, почему-то не предлагали помощь. Может быть, дело в строгом боссе, который, видимо, сегодня встал не с той ноги. Бумага за бумагой я складывала всё разлетевшееся в стопку, попутно который раз прокручивая вчерашнюю поездку в своей голове — идеальный макияж готов был вот-вот поплыть, но я не сдавалась, прикусывая щёки и вдыхая так глубоко, насколько это было возможно. Казалось, что сколько бы я не собирала, документов становилось только больше. Зациклившись на мыслях о поцелуе, я двигалась недостаточно быстро, руки слегка подрагивали от волнения, а из-за чрезмерно эмоционального восприятия всё вокруг казалось таким критичным, что сегодня в моих глазах рушился мир — каждый грёбанный степлер в этом офисе сегодня будто бы был против меня, да и чёрт с ними… Я сильная, я справлюсь. В конце концов, никто ещё не умирал от любовных мук — тем более, когда эта самая любовь вовсе отсутствует. Аффирмации, слова которых путались из-за слишком быстрого биения сердца, я проговаривала добрую половину ночи. Думая, что я готова к отношениям, но ещё не нашёлся мужчина, заставивший меня испытывать хотя бы что-нибудь, я переживала об отсутствующих отношениях с человеком, которого видела третий раз в своей жизни… и тот по счастливой случайности. Его губы очень мягкие, пухлые, движения быстрые, но слегка неуверенные — он будто и сам не понимал что делает, когда шептал это интимное «иди ко мне». Сумасшедший — свернул с дороги, едва не угробил нас обоих ради того, чтобы потом забрать свой поцелуй назад. Испугавшись, закрыв глаза, я подумала, что чёртов Ливий решил перейти все разумные грани и ситуация на парковке — не предел наглости, которую он источает. После — как в тумане — руки Амена, его шёпот, поцелуй, собственные ладони, скользящие по его плечам. Хотелось большего, что-то внутри подталкивало на самые безрассудные поступки, я чувствовала, что мужчина жаждет того же, что заставляло моё тело так накаляться изнутри. Случайно бросив взгляд на его ширинку, заметила сильное натяжение брюк — увиденное окончательно показало зелёный свет. У меня давно не было нормальных отношений, а перебиваться случайными связями я устала и не желала более подробных знакомств. Не знаю, почему я увидела в Амене нечто большее, чем случайность… Он отстранился, а я, на мгновение пожелав поцеловать его снова, едва не потянулась за мужчиной, но вовремя, пусть и резко, остыла и после, опустившись в кресло, ждала хоть каких-нибудь объяснений. Но, видимо, Амен не посчитал нужным со мной объясняться — хотелось верить, что не мог разобраться в самом себе, но, быть может, ему было просто наплевать на меня со всеми моими эмоциями? Горький опыт заставлял быть готовой к любому развитию событий, анализировать поведение, рассматривать даже самые плохие варианты. Как говорит Реммао, «чтобы не разочаровываться, нужно не очаровываться» — слова запомнились мне давно, увы, слишком откликались испытывающему страх сердцу. Я искала подвохи, хоть и старалась верить в лучшее — всегда подавляла чувства, дабы не испытывать слишком сильной боли в случае провала. Получалось отлично. Захлопнув дверь, я решила, что что бы ни делал Амен — это исключительно его выбор, повлиять на который я не способна. И именно поэтому нет смысла переживать о том, что не можешь изменить — фраза содержала в себе всё сумасшедшее спокойствие характера моего отца, он всегда находил нужные слова, советы, решения, не испытывая при этом лишнего волнения и суеты — я всегда завидовала этому потрясающему качеству, ведь если эмоции захлёстывали меня, они делали это с головой. — Эвтида, какого хрена? — надо мной стоял Реммао и недовольно топал ногой в такт играющей на радио музыке. — Задумалась, — я подняла на него голову, ещё не успев придти в себя. — Что-то случилось? — теперь он выглядел скорее обеспокоенным, нежели злым. — Всё в порядке, я почти закончила, — разбросанной бумаги, конечно, было ещё достаточно, но я поняла, что сегодня за подобный темп работы можно и получить. — Ты плачешь, — босс опустился на корточки рядом со мной и протянул платок. Закопавшись в собственной голове, я совсем потеряла контроль над происходящим. — Глаз слезится, — признавать свои слабости было не в моём характере. — Прям оба? — он не отводил взгляда. — Врушка. — Видимо, — я взяла платочек и промокнула слёзы, но тут же спрятала лицо, отвернувшись и закрыв его волосами. — Нет, правда, Эва, что случилось? — он по-отечески коснулся моего плеча, и взглядом указал на дверь, намекая, что если я не хочу говорить при коллегах, мы можем найти и другое место. — Просто день не задался с самого утра, спасибо, что беспокоитесь, всё действительно в полном порядке, — я выдавила из себя улыбку, а Реммао, к счастью, прекратил допрос. Видимо, посчитал, что разумные приличия соблюдены, а дальше уже только грубое вторжение в личное пространство. Дия и Рэймсс, заметив перемену в настроении руководителя, наконец сели рядом со мной и образовавшийся кошмар удалось разгрести куда быстрее. Мы делали это молча, дабы не мешать Реммао работать — кто знал насколько переменчивым может быть его настроение. Договорились только пообедать вместе — по счастливой случайности сегодня никто не должен был никуда уезжать, а бывают такие совпадения крайне редко. Я уже ставила собранную папку на место, когда раздался звук уведомления — рекламы на почту прилетало достаточно, а потому я не спешила проверять входящее сообщение и коснулась экрана уже после того, как налила чай и наконец расположилась за рабочим столом. — «Пятница, 10 вечера, Roof 74, буду рад тебя видеть», — отправителем значился Амен Лаберт. Я испытала целый спектр сменяющихся эмоций — от радости до крайней степени отвращения, а затем обратно. Мне стало жарко, отчего-то волнительно и неловко от того, каким может выйти разговор, приди я в этот бар в пятницу. Тон сообщения казался дружелюбным, но я не знала Амена так хорошо, чтобы с уверенностью утверждать, что он, по крайней мере, сообщит мне информацию, не слишко далёкую от той, что я хотела бы слышать. Как глупо — бояться получить не тот ответ. Вновь почувствовала себя подростком, переживающим первую школьную любовь. Но чем едва знакомый мне мужчина смог меня так зацепить? То, что я испытывала, не поддавалось никакой логике, и несмотря на объяснения, которые я пыталась придумать, выглядело бесконечно абсурдным в моих собственных глазах — я всегда принимала и понимала особенности, слабости, прошлое и травмы других людей, но так и не смогла позволить подобного себе — только бы знать, почему. Хотела быть идеальной, тем самым трофеем, за которым охотятся десятки мужчин — уникальной, особенной, полностью проработанной и здоровой. Недоступной. Увы, видимо, одно это желание говорило о том, что сеансы с психологом заброшены совершенно зря. Я всё понимала, но не была готова работать над этим прямо сейчас. Грустно — хотелось, чтобы было проще, как у тех, кто предпочитает не тревожиться о будущем и не сожалеть о прошлом. Хотя, быть может, не тревожатся они не от полной проработанности, а от недостатка ума — просто плывут по течению. В самые тяжёлые периоды моей жизни мне казалось, что какой бы ни была причина, так всё равно было бы лучше. Интересно, и почему он вообще решил о чём-то поговорить? Джентельмен? Был бы отъявленным придурком, сделал бы вид, что ничего не было — ведь нам так или иначе пришлось бы встретиться по работе. Впрочем, не имей ситуация определённой важности в его глазах, и поцелуй могли бы обсудить в понедельник — за чашкой кофе, от которого он давно отказался. Лжец, забыл, о чём врал или о стаканчике в подставке между сидений. И нужны ли мне его объяснения? Ответ на, возможно, риторический вопрос, не заставил себя долго ждать — допив чай, я поняла, что хочу пойти, а потому не ответила на сообщение с приглашением — пусть почувствует неизвестность, которую заставил ощутить меня. Манипуляции и игры — не лучший способ построить отношения, но строили ли мы хоть что-нибудь? Потому плевать. В конце концов, так хотя бы получится уйти с гордо поднятой головой, не могу проиграть мужчине, особенно тому, которому нет до меня никакого дела.***
Дия пробовала выведать у меня что случилось весь час, отведённый на обед, а Рэймсс только твердил, что всё будет хорошо — обсуждать произошедшее с коллегами не было никакого желания и я была бы благодарна им куда сильнее, отвлеки они меня разговорами на другие темы. Я была готова слушать о чём угодно, только бы забыть об Амене Лаберте хотя бы на какой-то промежуток времени. Увы, Рэймссу не удалось перебить любопытную Дию, а потому я просто отбивалась дежурными фразами, без особого аппетита пережевывая еду и наблюдая за сменяющимися на большом телевизоре картинками. Время тянулось бесконечно долго, а я уже подбирала в голове ответы на самые неудобные по моему мнению вопросы, продумывала реакции, моделировала диалоги — как жаль, что бар — не зал заседаний, а разговоры о личном почти никогда не идут по стандартному сценарию, их невозможно спрогнозировать, а потому все заготовленные модели, как правило, не приходится применять. Вторую половину моих мыслей занимали мольбы о том, чтобы мы не столкнулись в фитнес-клубе. Я так и не выяснила — постоянный ли он клиент или заглянул в наш тренажёрный зал совершенно случайно. И если вселенная слышит, пусть она даст мне время прожить эмоции, которые переполняют меня сейчас. Хотя бы один день. Реммао то и дело поглядывал на меня из-за монитора, видимо, всё-таки беспокоясь о моём состоянии, а я нашла какой-никакой баланс для поддержания нейтрального внешнего вида — всеми силами пыталась уйти в работу, и получалось, к счастью, вполне сносно, дедлайны неминуемо приближались и было бы ужасно, выпади я из колеи хотя бы на пару дней. Врождённое чувство ответственности буквально кричало о том, что подводить людей — плохо, а подавленность — не повод отлынивать от работы. Впрочем, этого требовала и взрослая жизнь, спевшаяся с финансами, необходимыми для существования — я была замотивирована и готова трудиться почти в любом физическом и моральном состоянии. Вот и сейчас находила работу не бременем, а утешением.***
Солнце медленно клонилось к закату, когда я вернулась домой пятничным вечером. Задержалась на работе, чтобы завершить всё запланированное на эту неделю — учитывая турнир, на который меня отправили в среду, работать пришлось чуть усерднее, чем в любой другой будний день. И несмотря на то, что голова была переполнена обстоятельствами дел, юридическими терминами и нормативными актами, в ней всё равно нашлось место для мыслей о поступившем в четверг приглашении. Я не забыла о чёртовом сообщении и на минуту — всё рассматривала ситуацию под разными углами, а затем перешла к размышлениям о наряде, который подошел бы для данного мероприятия. Бар был более, чем приличным, выглядеть нужно было стильно и дорого. Впрочем, если Лаберт предпочтёт свой повседневный аутфит, образа хуже там уже не найдётся, а значит, слишком сильно об этом можно было не переживать. Шутки шутками, а одеваться как попало было не в моих правилах — я приняла душ, сделала более выразительный макияж, лёгкую укладку и достала из шкафа успевшее запылиться маленькое чёрное платье — классика, долго дожидавшаяся своего часа. Я редко выбиралась куда-то с тех пор, как переехала в Нью-Йорк и устроилась на работу. Высокий каблук, компактный клатч, и вот я уже вызываю такси, чтобы отправиться за своими объяснениями — накладываю помаду кисточкой, завершая образ, и закрываю квартиру, а затем гордо шагаю в лифт. Плевать, что жарко. Плевать, что сердце стучит так сильно — до пульса в висках. Он не поймёт, я не позволю ему понять, что наш поцелуй для меня хоть что-нибудь значил — пусть лучше думает, что мне нет до него дела — так комфортнее, так безопаснее. Быть может, он вообще не придёт и это сообщение — не более, чем уловка, насмешка надо мной и отличный приём для того, чтобы пошатнуть землю, на которой я так твёрдо стою обеими ногами. Ведь оппонент, который волнуется, менее сосредоточен, он делает ошибки, упускает самое важное, а затем проигрывает. План, если Лаберт действительно конченая сволочь, потрясающий, до такого ещё не опускался ни один из моих оппонентов. — Хочет стать моим первым? — я мысленно пошутила и хихикнула от двусмысленности фразы. На часах одиннадцать вечера, я намеренно опаздывала, но автомобиль уже приближался к месту назначения. Руфтоп* располагался на 35 этаже одного из отелей Нью-Йорка, современный интерьер, выполненный в тёмных цветах, тёплая подсветка — выглядело дорого. У стены располагалась барная стойка, небольшие столики и танцпол были отделены от террасы панорамными окнами. На открытом пространстве располагался бассейн, ещё один бар, чуть меньше основного, диванчики по периметру. Играла более спокойная, создающая негромкий фон, музыка — здесь можно было поговорить, полюбоваться потрясающим видом на город, сделать великолепную фотографию, если того требовала душа — Амен выбрал отличное место для встречи. В какую бы сторону не повернул разговор, здесь было достаточно пространства для приятного времяпрепровождения. Когда я вошла, рецепторы уловили лёгкий запах мяты, глубоко вдохнув, я на мгновение закрыла глаза и на выдохе сделала шаг к барной стойке. Пусть я и была приглашена, уточнять наличие столика не стала — помимо испорченного сюрприза, могла бы поставить Лаберта в неловкое положение, кто знает, в каком формате он любит посещать подобные заведения. Но всё же искала его глазами — я должна была убедиться, что он пришёл. — Один виски, — я расположилась у бара, продолжая изучать посетителей. — Смешать для вас с колой? — видимо, хрупкие девушки редко пили крепкие напитки, не смешивая и не закусывая. — Чистый, — я одарила его улыбкой, желая поскорее получить заказ. — Как пожелаете, — он достал бутылку и наполнил стакан. — Лёд? — Да, пожалуйста, — я уже не смотрела на обслуживающего меня парня, увидела широкую спину, мелькнувшую вдалеке. Подойти или остаться, пока не заметит сам? Дилемма. — Оплата? — снова отвлёк меня бармен, интересуясь буду ли я заказывать что-то ещё или предпочитаю рассчитаться за виски сразу. Напиток, впрочем, уже располагался на барной стойке — не думаю, что кто-то из здешних посетителей хоть раз уходил, не заплатив. — Сразу, карта, — я нашла её в клатче почти на ощупь, естественно потеряв из вида обнаруженного знакомого. В попытках увидеть Лаберта снова, я потянулась к терминалу, совершенно на него не глядя, и убрала руку, услышав сигнал о прошедшей оплате. — Ваш жест, кажется, остался неоцененным, — по-доброму усмехнулся бармен, разговаривая с кем-то неожиданно материализовавшимся за моей спиной. Я обернулась — быстро, почти инстинктивно. — Я не в обиде, — я только сейчас осознала, что незаметно подошедший мужчина за меня заплатил, а теперь обсуждал свою щедрость с барменом. — Благодарю, но не стоило, я могу расплатиться самостоятельно, — его тёмные глаза изучали меня столь же внимательно, сколь я изучала столики минуту назад. Высокий, темноволосый, стройный, с длинными собранными волосами и густой бородой — что-то в нём явно было, но это что-то было не в моём вкусе. — Скромный комплимент очаровательной девушке, — он улыбнулся мне так, будто искал слова для продолжения диалога. — Спасибо, — я отвернулась, надеясь, что он сочтёт это отказом в знакомстве, и сделала глоток крепкого напитка. По горлу разлилось приятное тепло, я почувствовала медленно обволакивающее меня спокойствие. — Кого-то ищете? — меценат обошёл меня с другой стороны и всё же навязал мне диалог. Нахал. — Да, одного знакомого, решила устроить ему сюрприз, — предположив, что упоминание другого мужчины избавит меня от продолжения разговора, я изо всех сил изобразила крайнюю занятость и не стала отвлекаться от увлекательного разглядывания. — Может быть, я стану вашим новым знакомым? — я всё-таки повернулась в его сторону и озадаченно приподняла бровь. В приличных заведениях девушкам редко насаждали знакомства, но этот беспардонный брюнет в безусловно шикарном костюме стал исключением. — А ведь сначала вы показались мне нормальным, — я ухмыльнулась и теперь уже демонстративно повернулась в другую сторону. Неужели кто-то и впрямь отвечает взаимностью на подобное? — Тебе что, девок мало, оставь человека в покое, — где-то совсем близко прозвучал до боли знакомый голос. Не может быть… — Я тебя сюда отвлечься привёл, а не за мной присмотреть, — навязчивый мужчина рассмеялся, а я, ощутив, что кожа покрылась мурашками, обернулась. — Для тебя может быть стараюсь. — Эва… — он замер, не решаясь подойти ближе. — Лаберт… — правая рука предательски задрожала, выдавая вновь накатившее волнение, стакан пришлось вернуть на барную стойку. — Я думал, что ты не придёшь, — он смотрел мне в глаза, тон его голоса стал совсем другим. Неужели переживает так же, как и я? — Я думала это глупая шутка, — я неожиданно для самой себя едва подобрала слова, а клатч, выскользнув из руки, полетел на пол. — Я бы не посмел, — я не успела даже встать со стула, когда Амен поднял миниатюрную сумочку и сделал шаг ко мне. — Счастлива осознать, что вы не конченый придурок, — я натянуто улыбнулась, всё ещё пытаясь унять дрожь в руках, но, видимо, мне не удалось её скрыть. Лаберт положил поднятый клатч на мои колени, ребром ладони вскользь коснувшись оголённой кожи, а следующим движением сжал обе мои ладони. Я покраснела, не зная что делать — вырваться или остаться. Замерла, почти задержав дыхание. Стало душно, кажется, у меня закружилась голова — всё вокруг словно плыло — забытый обед, пропущенный ужин и нервное напряжение сыграли со мной злую шутку. — А вы не такая уж и стерва, — воздух между нами стал совсем вязким, когда мужчина понял, что я вот-вот упаду в обморок. — Эвтида? Всё это время наблюдавший за нами парень, оказавшийся другом Амена, толкнул его в плечо, подтверждая, что что-то явно пошло не так. — Снова спасёшь меня? — я видела лицо Лаберта слегка размыто, звуки стали приглушёнными, сердце же наоборот застучало громче. Мир будто отдалялся от меня, а я поддавалась странному чувству, не имея сил сопротивляться и плыть против течения. — Карма у меня, видимо, такая, Тизиан, — не дав мне ответа на вопрос, мужчина подхватил меня на руки, я опустила веки и положила голову на его плечо, чувствовала, что я всё ещё в сознании, а с закрытыми глазами немного легче. Несколько мгновений спустя, преодолев хор голосов и толпу ничего не понимающих взглядов, мы, видимо, оказались на той самой террасе — воздух сменился на более прохладный, менее спёртый — почти сразу стало немного легче. Амен осторожно опустил меня на диван, снял обе туфли и положил мои ноги на мягкое сиденье, чтобы его не испачкать — надо же, расстарался с испугу. Я едва заметно улыбнулась и повернула голову в сторону своего спасителя, за нами уже бежал менеджер — девушка сразу протянула Лаберту стакан с водой, а затем уточнила, всё ли в порядке — боялась, что я отравилась чем-то из блюд или напитков заведения. Тизиан — видимо, так звали того навязчивого парня, убедил её, что всё в порядке и я просто переволновалась, а в это же время Амен бережно приподнимал мою голову, почти заставляя пить воду. Изображение стало более резким, странные звуки, к счастью, пропали, остался только учащённый пульс и лёгкая тошнота — так обычно бывает, когда приходишь в себя после обморока. — Лучше? Что произошло? Тебе просто стало душно? — Лаберт сидел на краю дивана на уровне моей талии и всматривался в моё лицо. — Лучше. Думаю, просто забыла поесть, а потом виски, ты и… просто так сложилось, я в порядке, честное слово, — я не знала каким жестом выразить благодарность, боялась его коснуться. — Спасибо. — Воды с лимоном, потом выберешь что-нибудь поесть? — он выглядел искренним и мне жутко хотелось ему верить. — Если тебе не трудно. Деньги переведу, только можем расположиться где-нибудь здесь? Не хочу возвращаться внутрь, — я всё же решилась коснуться его руки и осторожным движением накрыла костяшки пальцев. — Ты точно сумасшедшая, какие деньги… — он тяжело вздохнул, а затем окинул террасу взглядом и уточнил. — Дойдешь? Или донести? Я рассмеялась, осознавая неловкость в очередной раз сложившейся ситуации, а после покраснела, вспомнив, как бережно он снимал с меня туфли. — Дойду, — я осторожно поднялась, не менее осторожно обулась и на всякий случай всё же приняла помощь Лаберта, взяв его под руку. Официант помог нам расположиться и подал меню — выбора было достаточно, но я быстро определилась, а моё внимание привлекло совсем другое. Амен был одет куда лучше, чем обычно — чёрное поло, чёрные брюки, ботинки под цвет и часы, которых я раньше не видела. Благодаря расстёгнутой пуговке, цепочка, висевшая на широкой шее, тоже не осталась незамеченной — не знаю почему, меня жутко заводило это украшение на мужчинах. Он выглядел совсем иначе, а я неожиданно для самой себя подумала о том что могло бы произойти, не отстранись он позавчера в машине. Щёки тут же загорелись, я сложила ноги одна на другую, пытаясь избавиться от мимолётного возбуждения. Ужасно — ужасно хочется и ужасно стыдно. Вот что случается с девушками, которые взрослеют и настраиваются на серьёзность взамен мимолётных связей. — А что твой друг? — Тизиан не будет нас беспокоить, у него другие интересы, — мужчина отвёл взгляд, устремляя его в сияющую темноту Нью-Йорка, а потом добавил. — Я хотел поговорить с тобой. — Надеюсь, это не прозвучит грубо, но было бы неплохо получить хоть какие-нибудь объяснения, — лёгкий ветер запутывал локоны, но мне совершенно не было до этого дела, я смотрела на скулы Амена, его пухлые губы, совсем светлые брови и татуировки на костяшках, которые отчего-то не замечала раньше. — Ты права, я не должен был молчать тогда, в машине, — он посмотрел мне в глаза, сжал руки в замок, выдавая собственное волнение, — что-то нашло на меня, я не сдержался, поддался желаниям, а потом… испугался. Подумал, что не спросил тебя и нет никаких гарантий того, что ты хочешь того же, чего и я. — Но ведь я не оттолкнула… — Не ожидала, могла растеряться, постесняться отказать, — он перебил меня, а я поняла, что мы оба запутались. — Я не растерялась, — мне не хотелось говорить длинных речей, но я, веря в его острый ум, намекнула короткой фразой. — То есть ты? — он понял, но уточнил, дабы не ошибиться. Видимо, не я одна проживала негативные эмоции эти сорок восемь часов. — Хотела того же, чего и ты, — я улыбнулась, позволяя щекам вновь залиться розовым цветом. — Тогда… — официант прервал Амена и расположил на столе заказанные блюда. — Тогда? — чёрт, мы как будто разговариваем одними вопросами. — Мы можем считать это свиданием? — я заметила румянец, проступивший на его щеках. Как многое нам обоим ещё предстояло понять… — Можем, — на выдохе неожиданно стало легко, удушающее чувство перманентной тревоги отступило, освобождая место долгожданной ясности. — Как ты себя чувствуешь? Заказать что-нибудь выпить? — наши мысли словно снова совпали — я только что подумала, что впереди целая ночь, наполненная атмосферой этого прекрасного места, было бы глупо не выпить хотя бы немного — я редко позволяю себе вот так расслабиться. — Уже значительно лучше, не откажусь от белого полусладкого, — естественное чувство голода вернулось ко мне вместе с душевным спокойствием, я с удовольствием, стараясь не набрасываться, ела заказанное горячее. — Ты ведь тоже будешь? — Буду. Чистый виски больше не интересует? — он ухмыльнулся и нажал на кнопку вызова официанта. — Чистый виски для тех, кто отчаялся, — я едва слышно вздохнула и устремила взгляд куда-то сквозь Лаберта. Сияющий Нью-Йорк был прекрасен. Мы отчего-то близки и едва знакомы одновременно, он и притягивал, и отталкивал меня в одночасье. Как же сложно. — Тебе не стоило так торопиться с выводами, — он отложил столовые приборы и начал просматривать барную карту, выбирая алкоголь. — Ты говоришь так, будто переживала я одна, — я приподняла бровь, делая вопросительное выражение лица. — Нет, до твоего прихода я тоже пил чистый виски, — он нажал на кнопку вызова официанта. — Два дня. Лаберт заказал вино и себе, видимо, как и я, не хотел напиваться слишком быстро — ночь, когда ты в одиночестве лежишь в постели, кажется слишком длинной, а для нас, эмоционально обсуждающих общие темы, минуты летели слишком быстро. Начав с лёгких напитков и непринуждённой беседы на террасе, мы постепенно добрались до чего-то покрепче и плавно переместились на танцпол — я уже забыла о том, как дрожали руки при почти состоявшемся обмороке и пошлых мыслях, посетивших меня при взгляде на Амена — просто наслаждалась потрясающей ночью, настигшей нас намеренно и в то же время почти внезапно. Где-то в перерыве между треками к нам присоединился Тизиан, уже нашедший себе компанию на ночь — он только и делал, что подкалывал нас и спрашивал когда мы собираемся играть свадьбу, а я шутливо отвечала, что в случае брака Амену придётся спасать меня всю оставшуюся жизнь. Впрочем, явного несогласия он не выражал, выходило очень мило, забавно и романтично — вся наша небольшая компания веселилась ровно до тех пор, пока меня вдруг не потянуло в сон — время было около пяти утра, я была жутко пьяна и уже почти висела на Лаберте, когда попросила его заказать такси, не имея достаточной координации для самостоятельного заказа.***
И каково же было моё удивление, когда утром, открыв наконец глаза, я не поняла где нахожусь. Испугавшись, я осмотрелась — ремонт в квартире был совсем новым, а мебель не самой дешёвой. По крайне мере, не в подвале — меня вряд ли похитили. Скинув мягкий плюшевый плед, я обнаружила, что вместо платья на мне была мужская футболка — никаких неприятных запахов и пятен, её хозяин явно очень опрятный — шансов обнаружить себя жертвой похищения стало ещё меньше. Голова не болела, но казалась слегка тяжёлой — всё-таки алкоголь в посещённом руфтопе был отличным. Я дотянулась до телефона и поднялась, усаживаясь на кровати поудобнее — нужно вспомнить последние несколько часов бодрствования, если его, конечно, можно так назвать. Крыша, виски, навязчивый парень… Лаберт, терраса, туфли, ужин, вино… танцы, Тизиан, свадьба. такси. Я просила Амена заказать мне такси. Блять… — Как стыдно, лучше бы и не вспоминала, — мысль почти прогремела в голове, а меня бросило в жар. И под чем я была, когда соглашалась у него остаться? Спасибо, конечно, что не в одной кровати, и всё же… кажется, я даже не стояла на ногах. Репутация разрушена окончательно. Буря накрывших меня эмоций, помноженных на похмелье, едва не довели меня до истерики — выглянув из спальни, я посмотрела на мирно спящего в гостиной мужчину и в который раз испытала противоречивые чувства. Быстро переодевшись, я судорожно, но тихо собрала все свои вещи, которые были на виду. Надеясь, что Лаберт не проснётся, я на цыпочках минула холл, вызвала такси, едва слышно закрыла за собой дверь и… сбежала.