Третья сторона

Распорядившись принести Линдо поесть в его комнату, Майрон велел подать ужин на четверых в небольшую гостиную, прилегающую к его покоям. Хотелось провести вечер не в большом зале, а вот так, в уютной обстановке, за тихой беседой, без лишних ушей. Теперь можно было не быть сдержанным — Берен крепко обнял Финрода, отмечая как тот светится весь. Он и сам был счастлив. Они снова были вместе. — Я рад что ты вернулся. Финрод дружески похлопал его по спине: — Я тоже рад вернуться. За ужином дела, как-то не сговариваясь, не обсуждали. Хотя вопросы читались в глазах. После ужина первой не выдержала Лютиэн: — Финрод, расскажи новости. Майрон сказал, ты ехал с севера. Барад Эйтель? — Новости... Новость сама основная это то, что Союзу против Моргота быть. Фингон предоставил свою крепость для встречи. Он предложил объединить силы и выступить против Моргота. Первым согласился Маэдрос. Отликнулся твой отец, Лютиэн, Элу Тингол, Нарготронд в лице владыки Артаресто. Возможно получится заручиться поддержкой наугрим. Посмотрим, кого еще сможем привлечь под свои знамёна. — Мой отец приехал на совет к нолдор и о чём-то с ними договорился?- изумление Лютиэн было почти безграничным,- Мне кажется предположить, что я договорюсь с Майроном, было бы проще. Подожди, все договорились и никто не поругался? И ты с Майтимо тоже? Неужели всё настолько плохо? — Не поверишь, мы даже поговорили с Нельо. Он извинялся за своих братьев. Тингол в Союз вступил ради тебя, Тинувиэль, ради твоего выбора Да, вот. Твой отец просил тебе передать, — Финрод протянул Лютиэн письмо Тингола, — Что до угрозы, то да. Здесь это не ощущается, но да, ситуация и вправду угрожающая. Если ничего не делать, то потом мы попросту не сможем устоять. Даже если все восстанут, Мелкора будет не победить. Майрон знал это, знал давно, но никому из них не говорил. Эльдар должны были прийти к союзу сами, привести их извне всё равно бы не получилось даже у Финрода. А стало быть незачем было тревожить. Дориат, синдар, неожиданная карта в этой игре, нужная. — Кажется, я недооценил твоего отца, милая, — заметил Берен с ноткой уважения, — Мы сможем поднять Дортонион и Бретиль. Воинов осталось не много, но ты знаешь, как они будут биться, — Берен посмотрел на Финрода, перевёл взгляд на Майрона, усмехнулся, — Да и ты тоже. Майрон кивнул: — Помню. Помимо армии, всё равно превосходящей числом минимум в полтора раза, у Мелькора драконы и барлоги. И как это решить, я пока не соображу. Теоретически, я могу попробовать повести на север тех орков, что осели южнее Предела Маэдроса, — майя здраво понимал — шанс будет только один. Дальше — только бежать, на восток, за горы, на край мира. — Драконы и балроги... Хм, Майрон, ты лучше знаешь этих созданий. Теоретически можно с наугрим договориться и попробовать создать стрелы, способные убить драконов. Но вот балроги? Что за сила может им противостоять? — задумчиво проговорил Берен, — Да, а варгов возможно использовать в битве? — Можно и нужно, — ответил Майрон, — И вот они подчинятся только мне, даже те, что сейчас на севере. В теории, огню противостоит вода, но это в теории. Никто не пробовал. Есть ещё одна проблема — Мелькор. И против него можно идти только Силой, — Майрон посмотрел на Финрода, затем на Лютиэн, — И я сильно сомневаюсь, что нашей хватит. Тем более, что в принципе не понимаю, что можно с ним сделать. Даже если мы сможем развоплотить его, уничтожить фана, фэа его неразрывно связана с Ардой. Проще говоря, его дух убить нельзя. Наверное. — Да, а вот об этом мы и не подумали, — протянул Финрод задумчиво. Они продумали все кроме одного: как убить Мелькора. Хотелось дать себе подзатыльник — слишком расслабился, забыл, что самому тоже даны мозги, свалил всё на хрупкие плечи Соловушки и доволен. — Милая, а у тебя ведь водная магия, да? — Берен внезапно повернулся к жене, — То, что я тогда на реке видел... Сколько Сил надо, чтобы воду поднять? Нет. Не так. Чтобы поднять реку и сбросить её на голову балрогам? — Сил надо не очень много, вода отзовётся, — ответила Лютиэн, — Только для этого нужна река. А на Анфауглин их нет. — Зато практически в крепости есть, русло искусственно изменено, протекает под землёй и уходит обратно на север, — сказал Майрон, вспоминая, как она стояла в водах Сириона, способная уничтожить его одним мановением руки, — Только провести я тебя к ней не смогу, придётся тянуться, причём через крепость. — А если выкопать колодец? Так селяне делают, чтобы к реке не ходить. Ищут место, где вода от поверхности недалеко течёт, и копают яму, пока она не заполнится водой, дают осесть илу и глине... Вы чего так смотрите? У меня что, хвост вырос? — Берен сделал движение словно пытался осмотреть себя со спины, когда три пары глаз воззрились на него. — Мы просто представляем, как будем копать колодец под носом у Мелькора, — ответил Майрон, задумался, — Хотя, если я придумаю, зачем это надо Ангбанду... Берен, а твои странные мысли бывают гениальны. На Ард-Гален вода должна быть не глубоко. Если устроить в крепости диверсию, то может понадобиться дополнительный источник воды. Надо будет попробовать. Только для этого мне надо будет поехать туда самому. "И при этом не открыть наш замысел" — подумал он практически вслух, ни к кому конкретно не обращаясь. — Хм, а если не диверсию? Весна совсем скоро. На берегах реки растут не только обычные растения. Есть и весьма ядовитые. Если, скажем, река подмыла берег, он обвалился и всё это попало в воду. Сгнило на дне и отравило реку? И диверсии не надо. Обычные естественные причины, — пожал плечами Берен, — Тогда и ты от Мелькора не получишь за то, что диверсию допустил. А природу ты не в силах контролировать, — заметил Берен. — Но надо ещё подумать. Чтобы тебе не пришлось ездить к Морготу, — произнёс Финрод — Трупный яд, от которого чуть не умер Финрод, он же природного происхождения? — спросила Лютиэн. — Да, — ответил Майрон, — И устроить это не сложно. А вот не ехать туда у меня не получится, дорога на север одна. Остаётся только проверить, насколько искусно я владею аванирэ. Проверять не хотелось. Он знал, солгать можно и мыслями, утаить, показать то, что хочешь. Вот только слишком многое из того, что им сейчас нужно было сделать, они никогда не пробовали. Майрон посмотрел на Берена и неожиданно понял, какой же удачей было тогда загнать его в горы. Останься он здесь, он бы в одиночку придумал какую-нибудь диверсию. Хотя он и придумывал, только помельче, и успешно их воплощал. — Значит возьмём эту задумку как запасной вариант, если не придумаем что-то другое. Далее нам надо подумать как справиться с драконами, и главное и самое сложное: это создание нашей ударной силы и второе — как победить Мелькора, — решил Финрод, — Убить не убиваемого... Эх, если бы его можно было куда-нибудь так запереть, чтобы он уже не смог выбраться, — в сердцах бросил бывший Государь. — Валар заперли, но у нас таких Сил нет. Да и это как с осадой — заперев, ещё надо удержать. Куда бы его вышвырнуть подальше и как? С Мелиан бы это обсудить. Только она со мной разговаривает не станет, — с искренним сожалением сказал Майрон. — Значит, мне всё же придётся ехать в Дориат, — вздохнула Лютиэн, — Разве что встретиться на границе, а то с отца станется сделать что-то не нужное. Надо всё обдумать, а потом решить как поступить. — Прочти письмо, княгиня. Мне кажется, к этому вопросу лучше вернуться после, — сказал Финрод, — А по поводу драконов я напишу брату. Действительно, надо попробовать договориться с гномами по поводу оружия против них. Осталось понять, в какой момент нужно взять власть в Дортонионе? — Думаю, будет лучше, когда Союзная армия выступит. Тогда всё внимание Мелькора будет приковано к ним, и мы сможем взять Дортонион малой кровью. Когда он очухается, княжество будет наше. До этого нам надо собрать свои силы, знать точно, чем мы располагаем, как строить отряды и кто вступит первым. Заодно нам надо продумать, когда вступать в бой, — ответил Берен, словно меняясь. Сейчас перед ними действительно был князь, пусть и без княжеского венца, а не бродяга-разбойник. — Думаю, чарами придётся вступить сразу, иначе Союзные армии быстро поредеют. А вот войском наверное ближе к концу, как минимум поняв, где мы нужнее всего, — Финрод подумал, что военные советы везде одинаковы, жаль, обычно невозможно доверять соратникам в такой степени. — Пойдёмте спать, — предложила княгиня, — Врйна не завтра, а на замороченную голову мы всё равно уже ничего не придумаем. — Вы идите отдыхать. А я к Линдо ещё хочу зайти, поговорить с ним, пока он не накрутил себя, — произнёс Финрод, поднимаясь. Линдо заставил себя успокоиться и посмотреть на ситуацию здраво. Здраво на неё смотреть было как бы не хуже, эмоции хоть стирали детали. Если предположить, что слова Финрода были полуправдой и в плен они таки попали, то получается, что провели они в плену некоторое время и все спутники Финрода, кроме Берена, в этом плену умерли страшной смертью, ну или как минимум Эдрахиль. Остальные тоже так или иначе мертвы. Допустим, спасла их и правда Лютиэн, заключив какую-то сделку с Сауроном. Это конечно дико, но что там в голове у дочери Тингола — одним Валар известно. А дальше она и спасённые ей стали заодно с Сауроном. Хочется сказать продались и присягнули, только не так это выглядит. Они ведут себя как друзья, причём очень близкие друзья. Как будто из союз равен. Хотя это конечно ложь и морок, обман, который плетёт Саурон, чтобы держать их на своей стороне добровольно. И не важно, что это так не выглядит — притворство. Дальше Финрод едет в Нарготронд и почти возвращает себе корону, почему-то отказываясь от неё. Не логично. Рассказывает легенду, щедро мешая правду с ложью. Втирается в доверие, едет на Совет - и мирится с Маэдросои. Зачем? Неужели чтобы нанести упреждающий удар по объединённым силам Союза, решающий удар, последний? Возможно. И едет почти один, без отряда, всё рассказать сообщникам. Складно, да не совсем. При ближайшем рассмотрении крепость не казалась такой ужасной, а когда он услышал мелодию, не понимая даже, кто из них поёт — Линдо и вовсе запутался. Мелодия пела о такой крепкой и истиной дружбе, какая бывает редко. Откуда она здесь, среди предателей? Сплошные вопросы. Ужин остался практически нетронутым. Линдо побоялся притрагиваться к нему, ограничившись водой и пожевав немного хлеба. Тихий стук в дверь заставил его вздрогнуть. Рука сама потянулась к мечу. Дверь приоткрылась, впуская гостя. — Позволишь войти? — Финрод поднял руки, показывая, что намерения у него мирные, — Линдо, я с миром. Убедиться, что ты в порядке. Он видел как мрачно, с тревогой смотрел на него ученик Эдрахиля. Интересно, поверит ли он в настоящую правду? — Входи, — Линдо насколько мог расслабился, руку от меча убрал, — Физически в порядке. Финрод совершенно не чувствовал себя здесь чужаком. Он заметил нетронутый ужин, покачал головой. Это не дело. — Я хотел утром поговорить с тобой, когда ты немного освоишься, привыкнешь. Но вижу, что наш разговор лучше не откладывать, пока ты не накрутил себя до грани. Ты как, сможешь взять свои эмоции под контроль и выслушать меня? — Уже взял, — поза Линдо напряжённая, взгляд очень внимательный, изучающий. Много резкого ему сейчас хотелось сказать, но желание знать правду было сильнее. Хотя бы ещё одну версию возможной правды. — Понимаю, вопросов у тебя много. Начни с самого главного. Что ты хочешь знать больше всего? — Финрод опустися в кресло, жестом предложив собеседнику сделать тоже самое. Всё же разговор будет долгим. Линдо остался стоять. В данной ситуации предложение выбрать один вопрос можно было расценивать как издевательство. И спросил он не то, что больше всего хотел знать, а то, что было наиболее важно. — Вы все служите Морготу? — Нет, — ответил Финрод, глядя ему в глаза, — Никто из нас не служит ему. Скажу больше, наша общая цель — избавиться от Мелькора. И сделать это так, чтобы он уже не смог вернуться. — Саурон не служит Морготу? — уточнил Линдо, преувеличено чётко выговаривая слова, — То есть, это не он вас перетащил на свою сторону, а вы его на свою? — Линдо, то, что я скажу сейчас, не должно выйти за пределы этой комнаты. И ни одна живая душа, ни одна — ты меня слышишь? — не должна узнать о том, что я скажу. Обсуждать ты имеешь право лишь со мной, Береном, Лютиэн и Сауроном, — внезапно властным, жёстким тоном произнёс Финрод, — Ты меня понял? Дождавшись короткого ответного кивка, Финрод продолжил: — Саурон служил Морготу, но более этому служению пришёл конец. Он сохраняет видимость служения, чтобы знать планы Мелькора и иметь возможность их разрушить, если это будет необходимо. Что же касается стороны... Мы создали свою сторону, чтобы не играть больше ни по чьим правилам. Линдо задумался, крепко. Сейчас он увидел то, что нутром чувствовал всё это время — Финрод очень изменился, и виной тому не то плохое, что он пережил на севере. Теперь благожелательная маска слетела. Линдо чувствовал, что Финрод не колебаясь убьёт его, если заподозрит в нарушении данного слова, а возможно и всего лишь в желании его нарушить. Могло ли сказанное быть правдой? Могло. Но всё ещё совершенно не укладывалось в голове, как они договорились, как смогли простить друг друга? — Он убил тех, кто пошёл с тобой? — Линдо отчаянно силился понять, как хотя бы Финрод объяснил себе всё это. — Да, убил, — прямой, честный ответ, — Не своими руками, но да, — вспоминать не хотелось, но это было необходимо, пусть даже и придётся пережить все снова, — Я практически умер, он удержал меня. Он и Лютиэн, которая пробралась в замок, чтобы спасти нас. — И за спасение своей жизни, ты его простил? — в голосе Линдо смешалось многое: презрение, жалость, боль, непонимание. Он поневоле осознал, что верит сказанному. По крайней мере Финрод не лгал, сам верил в то, что говорит. — Научился с этим жить. Наверное так будет правильно сказать, — подумав, произнёс Финрод, — Знаешь, Линдо, когда близкие предают, обрекая на смерть, а враг и друг спасают жизнь, объединившись для этого, а потом ещё и выхаживают, ставят на ноги, поневоле начинаешь задумываться о многом. И смотреть на всё иначе. — Какой будет цена? Как вы договорились? — Линдо понимал, что вряд ли сможет простить. Но он и сам дал обещание, и его придётся сдержать. — А цена, друг мой — жизнь. Моя, Лютиэн, Берена, Саурона. Каждый из нас поставил её как высшую цену, когда заключал этот союз. И если мы проиграем, то от мира может и сумеем удрать. От Моргота даже край мира не спасёт, — тихо ответил Финрод, — Как договорились? Я хотел мести, когда понял, что мой народ отвернулся от меня, что те, кому верил — предали. Мне некуда было возвращаться, меня никто не ждал, заочно похоронив. И когда мне предложили стать третьей силой, самому решать, как жить и что делать — это предложение я принял. Да и Ресто куда лучший Владыка, нежели я. Значит, он даже не задумывался, что будет потом. А может и они все не задумывались. Они трое, а может и четверо, просто перечеркнули прошлое и пошли дальше, к практически невыполнимой цели. Финроду не впервой. — Значит ты поймёшь меня, — взгляд Линдо стал жёстким, как перед боем, — Скажи, Ном, что мне делать? Я дал тебе и себе слово. Но я тоже хочу мести. Мести тому, кого ты называешь другом. И тебе, наверное. Потому что они погибли только за то, чтобы ты обрёл друзей, поддержку и даже новый дом? Рядом с их убийцей, — Линдо прикрыл глаза лишь на миг, — Я верен своему слову потому, что знаю, что он пошёл бы за тобой даже теперь. Можешь не отвечать, на это не может быть ответа. Как опрометчивы наши обещания, да, Старший? Линдо отвернулся, уставился в окно невидящими глазами. Выбор сделан. И не важно, как жить с этим выбором. Вздрогнул невольно, когда на плечо опустилась чужая рука. — Ты можешь и дальше гореть местью, позволяя ей разъедать тебя изнутри, отравляя сердце и разум, ведя к пропасти. А можешь поступить иначе, пойти иным путем. Я приму любой твой выбор, Линдо. Но... я бы хотел видеть тебя своим другом. Другом, которому можно верить. И который не всадит нож в спину, следуя примеру Первого Дома. Там, на совете, я солгал только в одном, в том, как погибли друзья, — тихо произнёс Финрод, стоя у него за спиной, — Понимаю, тебе надо время всё обдумать, осознать. Оно у тебя есть. Но прежде, чем ты примешь окончательное решение, я хочу чтобы ты увидел всё моими глазами... — Ты сам ведь отомстил? Они здесь или в могиле? — в голосе Линдо отчётливо слышалась плохо скрытая боль, — Верить ты мне можешь. Могу поклясться, чем скажешь, — он резко развернулся, сбрасывая чужую руку, — Покажешь, твоими глазами? — Живы они. Никто их убивать и не собирался. Клятвы... Я хочу верить тебе по твоему решению, не навязанному клятвами или иными обетами, — ответил Финрод, — Если ты готов, покажу. Поднимать воспоминания было больно и страшно, но Финрод понимал, необходимо было снова пройти это, чтобы отпустить всё окончательно. Вздохнул, собираясь с духом и пряча сокровенное, что видеть никто не должен. Приоткрыв щиты, впустил Линдо, позволяя тому увидеть и почувствовать всё, что видел и чувствовал сам Финрод. Что пережил, что толкнуло его на такой союз. Он видел, но это не так важно. Осанвэ показывало не только то, что видят глаза, оно позволяло почувствовать и услышать мысли. Линдо чувствовал, как страшно было проиграть, усомнившись лишь на мгновение. Ощутил почти невыносимую боль пытки. Увидел, как умирали Верные, а Финрод не отводил взгляда, отдавая этим последний долг, как крик ещё долго звенел в ушах. Почувствовал, как жизнь уходит из тела, и увидел неподдельную тревогу в глазах Саурона. И услышал самое важное, то, что привело Финрода к этому решению. То, почему он смог простить. Понимание. Способность посмотреть с противоположной стороны. И уверенность, что на войне врагам не предъявляют претензии за то, что они воюют. — Я понял, — произнёс Линдо, продышавшись, — Благодарю тебя и прошу прощения за резкие слова. Но я не последний, кто скажет их тебе. Хотя леди Артанис должна понять. Какая помощь нужна от меня, за мной нет такой силы, как за вами всеми? Внутри у него бушевал ураган. Он знал, тяжело будет привыкнуть. Но это было правильным. — Я знал на что шёл, принимая это решение. И рад, что ты понял меня, — Финрод с трудом улыбнулся. Внутри все скручивалось от боли, что пришлось снова пережить, — Помощь... Твои знания, умение мыслить, так же ценно, как и сила. Впрочем, отдыхай, время позднее. Доброй ночи! Выйдя от Линдо, он стремительным шагом направился в их с Майроном покои, стараясь унять то, что бушевало внутри. Тьма, разбуженная им, плескалась, грозя вырваться наружу.