Третья сторона

Уезжали они не охотно. Финрод долго прощался с Майроном, никак не мог заставить себя отпустить его. Они так мало пробыли вместе и вот снова разлука. Дорога в Дориат прошла на удивление спокойно, они даже стали несколько меньше волноваться. На границе королевства их уже встречали. Княгиня не ожидала, что отец сам приедет встретить их. — Отец... — Лютиэн тепло улыбнулась Тинголу. Она соскучилась по дому и родителям. — Дочь, — Тингол взял её руку в свои, крепко сжал. Он безумно соскучился по дочери, практически похоронил её, когда она сбежала, понимая, что сам отправил её на погибель. Наверное поэтому, злобы к Берену в нём не осталось, выгорела в тревоге, — Берен, — он коротко кивнул, — Я рад, что ты, что вы приняли моё приглашение. Финрод, леди Галадриэль тебя очень ждёт. — Владыка Тингол, — Берен уважительно склонил голову, приветствуя тестя. Сейчас он меньше всего походил на того бродягу, каким предстал перед Тинголом в их прошлую встречу. — Как и я, — ответил Финрод, стараясь предугадать, что принесёт ему эта встреча. Дориат совсем не изменился. Лютиэн смотрела на знакомый лес, в котором знала каждую тропинку, и чувства её были смешанными, и радость, и грусть. Ей приятно было вернуться туда, где она привыкла чувствовать себя любимой, чувствовать себя в безопасности. Она вспомнила, как посмеивалась над Береном, высматривающим врагов в лесной чаще. «В Дориате, за Завесой зла нет» — говорила она ему. И ошиблась. Зло пришло откуда не ждали, необдуманными словами, непониманием, гордыней. Она потом долго не могла понять, как отец мог забыть, что любовь эльдар не бывает прихотью? Забыл, предпочёл не помнить за ненавистью к недостойному, что вознамерился похитить его дочь, безземельному князю, бродяге. Сколько ночей её не оставлял вопрос — почему мама его не остановила? И, к сожалению, Лютиэн знала ответ. Майя Мелиан всегда стремилась себя вести как обычная эльдэ, всегда демонстрировала своё уважение к мужу. Даже когда её супруг вознамерился уничтожить, поймав на вспыльчивости и гордости, любимого её дочери — она не стала возражать прилюдно. А потом было поздно. Только сейчас, с изменившимся восприятием, Лютиэн поняла — мама заигралась, слишком усердно стремилась казаться той, кем не была. Лес редел, они оставили лошадей, пошли дальше пешком. Берен шёл рядом с любимой, вспоминая, как бродил по лесам. И как шёл, зачарованный песней. Дориат, королевство, подарившее ему счастье, в свой гордыне обрёкшее его на гибель. Ладно бы его, но и дочь ведь не пожалел, ослеплённый злостью. Незаметно коснулся руки Тинувиэль, чувствуя ее грусть, улыбнулся ободряюще. Заметил, как чуть поморщился Тингол, увидев его жест. Всё ещё считает недостойным? Пускай. Лишь нескольким ведомо каков он на само деле, а что думают другие не важно. Вся эта сцена не укрылась от цепкого, внимательного взгляда Фелагунда. Мысленно он вздохнул — ничему Тингола не учит ни жизнь, ни собственные ошибки. Естественно, гости не могли не вызывать интереса. Финрод отмечал, что не все рады видеть бывшую принцессу, проскальзывало и скрытое неодобрение и презрение. Многие подданые были со своим правителем солидарны. Мелиан, не стесняясь, обняла дочь у всех на глазах, тепло улыбнулась Берену и Финроду. А вот Галадриэль предпочла встретиться с братом позже, наедине. Не смотря на семейность визита, небольшое торжество Тингол всё же устроил, демонстрируя таким образом, что признаёт их брак и положение. Все важные разговоры, правда, пришлось тоже оставить на потом. Именно здесь, сидя рядом с мужем, ловя косые взгляды, Лютиэн отчётливо поняла — Дориат больше не её дом. Да, это место останется в её сердце, но не более. Слишком сильно она изменилась. У неё словно с глаз пелена упала, эльфийка подмечала всё. Взгляды, жесты, читала по лицам всё то, чего не видела ранее. "Не думала что здесь все настолько... Я не знаю как даже правильно подобрать слова, чтобы описать то, что я сейчас вижу вокруг" — легонько коснулась она мыслей Финрода. "А всегда ли так было?" — мягко спросил Финрод — "Дориат просто очень закрыт, изолирован от мира, им сложно принять что-то непривычное" Он не мог избавиться от ощущения слишком внимательного взгляда Мелиан. Она смотрела на них, и что-то явно видела. Мелиан радушно улыбалась, хотя на сердце было тревожно. Гости закрывались аванирэ так, будто не домой вернулась дочь, а в стан Врага. Ничего не прочесть, ни мыслей, ни чувств, только появилось между Финродом и Лютиэн что-то общее, что-то будто чужое. Знать бы, через что прошли, что пережили — так правды не скажут. Только и Лютиэн явно не чувствовала себя дома. "Наверное ты прав. Но... Я сейчас понимаю, что это больше не то место, которое может стать домом". Небольшой прием был не так утомителен, как предстоящий разговор с правителем Дориата. Лютиэн взглянула на мужа — с виду само спокойствие и расслабленность, вот только взгляд внимательный, стоит так, чтобы первый удар принять на себя, успеть забросить её к себе за спину. Даже сейчас, на приёме, она сидела между ними с Финдэ, Вечер наконец-то закончился. Выдохнуть свободнее, позволил себе пару коротких минут отдыха. И можно начинать новую партию в гостиной правителя Дориата, куда после ужина их пригласили. Финрод не пришёл, сославшись на то, что хочет встретиться с сестрой. В более семейной обстановке ничего особо не изменилось, настороженность с обеих сторон не прошла. — Расскажи, где ты была эти месяцы, — мягко попросила Мелиан свою дочь, — Мы волновались. — Мужа искала, — ещё до поездки в Дориат она продумала, что и как сказать родителям, — Сперва в Нарготронде, потом пришлось идти к Ангбанду. Мне повезло, мы встретились раньше, чем они туда добрались. Потом в Дортонионе, — ложь скользнула легко и непринужденно. Хотя почему ложь? Правда. Только показанная с нужной, верной стороны, она хорошо скрывала всё ненужное от чужих. Говорила Лютиэн уверенно, только слишком обще. Мелиан напряглась ещё сильнее. Надо будет попробовать расспросить Финрода. — Какова сейчас ситуация в Дортонионе? — спросил Тингол. — Сложная. Впрочем, под носом у Моргота она простой и не была никогда, но сейчас особенно. Он копит силы, готовится к чему-то. К чему? Мы с Тинувиэль пока не знаем. Ясно только одно, ничего хорошего ждать не приходится, — произнёс Берен. — Как вы там живёте? — не выдержала Мелиан, — Дортонион же захвачен. На самом деле, она всё понимала. Но разговор от опасной темы лучше было увести. — Леди Мелиан, уверен, вы хорошо знаете Дориат. Это ваш дом. Дортонион мой дом, моя земля, — спокойно произнёс Берен, — Да, там опасно, но там можно жить, если знать, где устроиться так, чтобы никто не нашёл. А я это знаю. — Тем не менее, тебе пришлось бежать из него не так давно, иначе бы ты не оказался в Дориате, — злости Тингол и вправду больше не испытывал, но и ничего доброго тоже, — Или Саурона больше не интересует сын Барахира? Мелиан только что не стукнула мужа. Нет, молчать вовремя он не может. Хотя он и был прав, по сути. — Да, пришлось. Ловушки ещё никто не отменял, я попал тогда в одну из них, — Берен был само спокойствие и невозмутимость. А то, что кулаки чешутся, так тестя вроде бы бить как-то не красиво. Пусть даже очень хочется. Лютиэн все больше понимала, что их приезд был ошибкой. Если бы не было так необходимо поговорить с матерью, ноги бы её в Дориате не было. — Отец, прекрати, — голос эльфийки был ледяным. — Мы все устали, — очень вежливо начала Мелиан, — Я думаю, можно продолжить разговор позже. — Да, согласен, — сквозь зубы выговорил Тингол, — Доброй ночи. Временами его дочь была совершенно невыносима. И совершенно сейчас не походила на его дочь. — Ты права, мама, разговор лучше продолжить на свежую голову, — Лютиэн с мужем удалились. Уже оказавшись в предоставленных им покоях, Тинувиэль прошипела: — Приехать сюда было самым глупым решением! Берен, я не уверена, что здесь мы найдем совета или помощи, — она прижалась к мужу. — Значит не найдём, — Берен обнял любимую жену. — Но мне показалось, что твоя мама не настолько настроена на ссору, в отличие от Тингола. Возможно, если вы поговорите с ней как мать и дочь... В ответ только злое шипение, щедро приправленное усталостью и тревогой. — Милая, они твои родители. Пусть каждый из них по-своему, но они любят тебя, — Берен ласково поцеловал притихшую жену в макушку. — Порой не злиться на них невозможно, понимаю. Но сейчас злость будет только помехой. Пойдём. Дорога была долгой, ещё приём этот. Мы оба устали, пойдём спать? Лютиэн только кивнула. Она и вправду устала, отвыкла за эти месяцы постоянно следить за собой, за каждым словом, жестом, выражением лица. Финрод неторопливо шел по коридорам дворца в крыло, где жила сестра. Предвкушение встречи, радость снова увидеть сестру, смешивались с тревогой. Галадриэль была не просто ученицей Мелиан. Его сестре было подвластно увидеть многое. Поймёт ли она, насколько он изменился? Что увидит в нём? Что прочтёт в его сердце? А снять щиты, придти открытым нельзя. Слишком опасно. Довериться? А если не поймёт? Не услышит? Не примет? Что тогда? Финрод любил сестру, у них не было тайн друг от друга до этого времени. Теперь придётся держать щиты, чтобы не выдать себя, не дать прочитать. Тяжело закрываться от родного человека, но выхода не было. "Посмотрим куда и к чему приведёт разговор. Тогда и буду думать, как поступить. Как там Соловушка говорила? Смотри куда ведёт дорога и действуй соответственно? Вот и посмотрим, куда она меня приведёт". Галадриэль ждала встречи с братом. Они не виделись с того момента, как она уехала жить в Дориат. Обменивались письмами, и только. О том, что он отказался от короны, она узнала от общих знакомых. Сейчас сердце наполнялось радостью и любопытством. Некоторое время назад её посетило странное видение — Финрод, стоящий в окружении непроглядной тьмы. И тьма эта исходила не извне, она шла от самого Финрода. Поэтому и захотела Галадриэль встретиться наедине, не пошла встречать брата со всеми. Знала, что ей будет сложно удержаться от расспросов. Первое, что она заметила — очень плотный щит аванирэ. Она не помнила, чтобы он от неё закрывался, да ещё так. — Здравствуй, брат, — она улыбнулась искренне, радостно, но не подошла. И взгляд внимательный, изучающий. — Галадриэль... — Финрод смотрел на сестру с теплом и нежностью. Улыбнулся открыто и радостно, — Как же я скучал по тебе. От него не укрылся внимательный взгляд и то, что сестра не спешила обнять его как раньше. Подошёл, обнял сам. — Я рад нашей встрече. — Я тоже скучала и рада тебе, — она ответила на объятия крепко, не совсем по-женски, как всегда. Чёртова дипломатия, играть в слова и взгляды они могли долго. Галадриль отступила на шаг, предложила, — Давай не будем играть в эти игры? Я расскажу что видела, а ты уберёшь щиты? — Даже так? Хорошо, — Финрод подобрался, всё-таки разговор будет сложным, — Я слушаю тебя, Артанис. — Я видела немного, но очень интересно. Я видела Тьму вокруг тебя, настоящую, истинную. И шла она у тебя изнутри. Любопытство в глазах Галадриэль смешалось с азартом. Она не могла предсказать, что будет дальше, потенциально готовилась даже к бою. — Артанис... Сестрёнка, ты единственная, кто всегда чувствовал, когда мне было плохо, — тихо произнёс Финрод после долгого молчания. На ум пришёл единственный вариант, который бы мог объяснить видение и Тьму в нём. Он грустно улыбнулся сестре, — Нэрвен, я... Во мне накопилось столько боли, столько всего, что я не выдержал. Та Тьма, что ты видела, это моя боль. И Тьма. И горечь предательства, одиночество. Их стало слишком много. Я больше не мог их удержать в себе, заглушить. Пришлось уехать подальше, чтобы никому не навредить. Я выпустил это. — Щиты, Финдарато. Я открыта перед тобой, — Галадриэль чувствовала, он не лжёт. Но больше она не могла почувствовать ничего. Она знала брата насквозь, прошла с ним рука об руку весь путь от Амана. И тайн между ними не было. Она знала и его страх в Топях Сереха, и горечь утрат и радость познания, — Что такого ты прячешь? Боишься, не пойму? А помнишь, как я тебя там, в тумане, за шкирку поднимала, потому что моя жажда мести была сильнее того, что вело тебя? Так что я должна не понять? В глазах у неё была почти злость. Либо он откроется, либо уйдёт. Его утаивание для неё было почти предательством. — Не знаю, захочешь ли ты меня видеть после этого... Будь по твоему, смотри, — Финрод решился. Подняв глаза на сестру, одним махом снял все щиты. Всё показал: приезд Берена, плен, пытки, гибель друзей, как умирал сам. И как вступил в союз с Майроном. Как убеждал Линдо и как потом его разрывало на части, Тьму и холод, что сметали всё на своём пути. Утаил только уж самое личное с Майроном, — Теперь ты знаешь всё, — прошептал он. И замер, ожидая приговора сестры. — Вот же... — потрясено выдохнула Галадриэль. Жаль, она не умела ругаться на талиска. Хотелось. К потрясению поневоле примешивалось восхищение. Умел же Финдарато оказываться в самых неожиданных жизненных ситуациях. И неожиданно же из них выходить. Она пролистала этот калейдоскоп ещё раз, спокойно. Вот оно. Сила, удержавшая её брата в жизни тогда, когда она даже не почувствовала, что он умирает. Слишком блокировала крепость. Лютиэн, надо же, какая оказалась. И Саурон. Нет, Майрон. Как она, милая принцесса, разглядела всё это в Отступнике, как вытащила из него наружу, как не испугалась? И связь, какая странная, почти родственная, между ней и Майроном. А вот с Финродом у Майрона другая — дружба, очень близкая, и что-то ещё, что он скрыл. Не суть. Он помог ему там, где даже Галадриэль вряд ли смогла бы. И выжить сумел. Предатели, кто бы сомневался в сыновьях Феанора. И вот она Тьма, послушная его воле, его, отголосок чужой Силы, но прижившийся. Последние, на чем она задержалась — как Финрод сращивал кости, что сам же невольно сломал. — Иди сюда, — она шагнула к нему, обняла, теперь совсем по-настоящему, запуталась пальцами в волосах, чуть отстранилась, посмотрела в глаза, лукаво улыбнулась, — Так чего я должна была не понять? Финрод тихо вздохнул, чувствуя, как светлеет на сердце. — Как минимум союза с Врагом. Только он стал другом, почти семьей, — ответил Финрод, — Хотя и служит Мелькору до поры, до времени. Мы уничтожить его хотим, чтобы уже вернуться он не смог. Затем сюда и приехали. Возможно Мелиан сможет если не помочь, то подсказать способ, как это сделать. — С Врагом не поняла бы, — серьёзно ответила Артанис, — Только Враг теперь один, и он на севере. Лютиэн существенно изменила баланс сил, и не без твоего участия. Хоть ты понимаешь, почему так дорог ему? — она разомкнула объятья, жестом предложила присесть. — Так же, как он дорог мне. Мы одно целое с ним, — признался Финрод, — Я не смогу без него, Артанис, — он сел рядом с сестрой. Галадриэль задумалась. Как же всё-таки чудно сложилось. И нет этому названия ни на одном известном ей языке. — Он спас тебя, почти дважды, — сказала Галадриэль, — Значит хотя бы поэтому он мне не враг. Я помогу вам, чем смогу, и встану рядом, если потребуется. Расскажи потом, уговорите ли Мелиан, а я тоже подумаю. Они говорили ещё долго, о каких-то мелочах, что-то вспоминали, что-то продумывали. Галадриэль чувствовала, насколько брат стал... цельным, что ли. Она видела, что Финрод хорошо видит Майрона, с потрохами видит, и себя не обманывает. А значит найдут они, как с этим жить. Что до неё — никого ближе и роднее у неё нет. Они трое — явно ощущались его семьёй. А семью не выбирают. Она почти рассмеялась, осознав, что всерьёз считает, что Лютиэн с отцом не повезло больше. Уж лучше Саурон. Мелиан было жаль, что они уезжают. В то же время она понимала, что жить в Дориате её дочь уже не сможет. Слишком сильно она изменилась, слишком чуждо здесь ощущалась. Мелиан остро чувствовала Тьму внутри Лютиэн. Что дочь пережила, когда Тьма в ней поселилась — она не говорила. Только абсолютно не переживала по этому поводу. Мелиан не была уверена, что их затея не будет самоубийством. Поэтому и отказалась помогать, хотя совет дала. Если они проиграют, хотя бы Дориат может устоять, а так — это поставит на карту всё. Хотя муж её и собрался воевать, чего она до конца не понимала. Тингол смотрел на дочь и думал, что ей впору самой вести армию. Она стала резче и жёстче, готовая отставить свои убеждения и тех, кто ей дорог. Только он всё ещё не мог понять, где же теперь её дом, если не здесь? — Вот и всё, — прошептала Лютиэн, — Родных, кроме вас с Майроном, у меня больше нет. Больно было понимать, что родные не приняли её, оттолкнули. Да, она изменилась, сильно изменилась. Но стать чужой тем, кто ей жизнь подарил? Было страшно. Лютиэн сжала зубы — что ж, их право, их выбор. Пусть так и будет. Отныне её семья они трое. Галадриэль сжала руку брата. Слова им были уже не нужны. Пусть Мелиан и отказалась пойти с ними, но помогла. Теперь задача избавиться от Моргота стала хотя бы осязаемой. Она подошла к Лютиэн, обняла, прошептала на ухо: — Я обязательно приеду, позже. Берегите друг друга. Финрод чувствовал, что Лютиэн прощается с Дориатом насовсем. Если он ещё сможет вернуться в Нарготронд, то её уже никто не ждёт здесь.