i'll knock their teeth out

             санхёк вылетает из автобуса и бежит в сторону проулка.       инсон не выходит на связь уже два с половиной часа, и, согласно плану, джэюн должен был ещё час назад направиться к вокзалу, чтобы оценить ситуацию и, если что, выручить его, но и от него нет никаких вестей.       санхёк лавирует среди толпы, пока его со всех сторон толкают и пихают, игнорирует брошенные вслед ругательства, подбегает к переходу, когда остаётся несколько секунд до того, как светофор сменит цвет на красный, но не останавливается, а ускоряется и, едва избежав столкновения, оказывается на парковке за рекордные три минуты.       не увидев никого и проверив телефон, он, так и не восстановив толком дыхание, нетерпеливо шагает из стороны в сторону — инсон стряс с него обещание не заявляться в дом, если он сам не попросит его о помощи — и глядит на время. он зайдёт, ровно когда пройдёт три часа. отсутствие послания — тоже своего рода послание, санхёк рассуждает.       два часа тридцать три минуты назад инсон сообщил, что они с ёнкюном добрались до станции. после этого произойти могло что угодно, и, ожидая, санхёк начинает перебирать вероятные варианты развития событий, однако предсказания его получаются условные и неточные: их план во многом полагался на случай, да и в целом затея основывалась исключительно на выдвинутых им с инсоном гипотезах.       они ещё раз просматривают свои первоначальные догадки, перед тем как начинается видеозвонок с отчётом о трёхдневных наблюдениях. тэян ставит телефон так, чтобы было видно и его, и ёнкюна:       — добрый вечер!       — мяу. мяу, мяу, мяу, — двое на экране пристально смотрят в ожидании ответа, прежде чем осознают, что нужен переводчик — чтобы понимать речь ёнкюна, необходимо самому быть в пределах дома.       — он говорит: «привет. я не очень много выяснил, но я сделал всё, что мог».       санхёк улыбается:       — я большего просить и не стал бы.       — погодите, я нарисовал карту! — уже подготовившийся, инсон быстро листает блокнот. — вот. правильно? — он показывает страницу, и санхёк наклоняется, чтобы и самому рассмотреть. действительно похоже: аллея, которая делится перед станцией на две части и розово-зёленым полукругом заслоняет её от войда, ограждение, пути и стоящие на них два поезда.       — мяу, — ёнкюн соглашается: «правильно».       он начинает докладывать, и тэян сосредоточенно слушает, чтобы ничего не пропустить при пересказе.       — полиция дежурит в две смены с шести до шести. в дневное время их трое, в ночное — четверо. они патрулируют периметр.       инсон добавляет четыре схематичные фигурки, одна из которых изображена пунктиром, на разные стороны листа. ёнкюн кивает.       — то есть никто не находится у поездов постоянно? — санхёк уточняет.       — да.       — а камеры?       — они есть только в здании вокзала, — опытный, тэян поясняет. — все же друг друга знают, и в доме обычно ничего не происходит. пока не привыкли, что я стал домашним, на меня так таращились всегда!       — точно-точно! вот с такими лицами, — инсон гиперболизированно имитирует пристальные взгляды, которыми к ним приклеивались, и санхёк хмыкает, а тэян подтверждающе машет головой. похоже, ёнкюн заполнил все пробелы, что остались после письма, касательно их с инсоном истории, потому что тэян не высказывает никакого удивления и не спрашивает, и это сохраняет им время.       — каждый день работают одни те же люди, — выслушав ёнкюна, он продолжает. — поэтому, если в начале смены они ещё внимательны и собраны, то к концу становятся небрежными. особенно утренние.       — насколько небрежными? — инсон заинтересованно наклоняет голову.       — они обедают все вместе в двенадцать и просто болтают, не возвращаясь на посты. они собираются на скамейках для ожидания возле путей, чтобы поезда были в поле зрения, но беседы волнуют их сильнее, так что толку от этого мало.       — а ночные? — санхёк стремится ничего не упустить.       — ночные тоже могут отвлекаться, но, если кто-то оставляет пост, они распределяются так, чтобы не было слепых зон.       — значит, если он там, в любом случае будет проще попытаться проникнуть днём.       — к тому же, так мы не нарушим комендантский час, — инсон добавляет.       — у меня получилось пролезть к поездам, — ёнкюн сообщает через тэяна. — я поизучал их немного, и мне показалось, там промелькнул кто-то внутри. никто больше не заметил.       — неужели он всё-таки решился на это? — не исключавший такой вариант, санхёк всё же поражается. одно дело прятаться на видном месте, когда на него лишь изредка поглядывают, и совсем другое — когда на нём сосредоточено всё внимание. объект их поисков отчаяннее, чем он предполагал. — они настроены на то, чтобы не дать украсть двигатель, и не догадываются, что он уже внутри. поэтому и не присматриваются. если бы знали, они бы уже его нашли, — он заключает, и инсон соглашается:       — я думаю, они считают, что раз он крал еду, то у него нет ресурсов. следовательно, он или сбежит из дома, что автоматически решит проблему, либо так же попадётся ещё раз. отсюда и эта небрежность.       — похоже на то, — тэян переводит.       — вопрос теперь только в одном, — инсон опускает взгляд на свой рисунок. — допустим, они не будут тщательно следить за поездами, пока будут заняты разговорами, и я смогу пробраться туда, спрятавшись по возможности за деревьями или в войде и положившись на удачу. как мне связаться с втохёком?       — втохёком? — на лицах на экране читается непонимание, и он объясняет:       — вто-рой сан-хёк — втохёк, так же удобнее, и не будет путаницы.       отметив, с какой гордостью он это говорит, санхёк хихикает, но не может не признать, что ему нравится этот вариант.       — ёнкюн, ты же видел его в первом поезде? — тоже ломавший голову над волнующим инсона вопросом, он интересуется и получает подтверждение своей гипотезы. «юнниверс» сообщил им, что второй поезд просто запасной и там нет двигателя. в этом случае у него есть предложение, что делать.       — а там было приоткрыто окно? — инсон озаряется той же идеей и улыбается. он выводит на соседнем листе «план операции». — я не буду его с собой брать, не переживай, — он обещает, чувствуя на себе взгляд санхёка. тот кивает: они и так очень рискуют, незачем создавать больше поводов для подозрений.       — не помню… — ёнкюн кается через тэяна, но инсон настаивает:       — должно быть. вентиляция же как-то осуществляется.       санхёк вчера рассудил так же. он прикинул: окна были не очень большие, но и не крохотные — инсон сумеет протиснуться.       они обмениваются мыслями, и постепенно записей в блокноте становится больше. остаётся составить только запасной план. если инсона поймают у аллеи, он может выдумать миллион оправданий, как оказался у станции. но если у поездов или — ещё хуже — в поезде?..       — мяу. мяу, мяу, — ёнкюн что-то говорит, и тэян медленно расплывается в улыбке:       — «я пойду с тобой», — инсон пытается возразить, но ёнкюн продолжает и тэян переводит: — «я всё равно для них ребёнок. скажем, что я тебя дразнил, и ты побежал за мной, потому что разозлился».       «что ты хочешь за свою помощь?» — проносится в голове, но санхёк не озвучивает. ёнкюна это только обидит. вместо этого, когда тэян полным сомнения голосом бормочет: «это как-то…», он согласно хмыкает. нужно сконструировать ложь получше.       инсон всё равно улыбается ёнкюну:       — спасибо.       они обговаривают всё повторно, просят джэюна о подстраховке, и на следующий день к полудню инсон и ёнкюн отправляются на вокзал, а теперь, спустя почти три часа, санхёк пристально смотрит на проулок, надеясь, что они вот-вот появятся.       он знает, что вероятность этого очень мала, и поэтому не слишком «надеется». скорее, просто настраивается на то, что может произойти дальше. неизвестность никогда не пугала его: раньше она касалась лишь его, а он был готов ко всему. сейчас же он втянул в происходящее столько людей, согласился отдать им главные роли и, к своему раздражению, вынужден только чувствовать себя беспомощным.       — мяу! — ёнкюн неожиданно вылетает на парковку. он роняет перед санхёком какую-то бумажку, и тот немедленно подхватывает и разворачивает её.                     в полиции. инсон - свидетель       я его вытащу. не приходи              дж.                     санхёк сжимает клочок, вырванный неизвестно откуда, и не раздумывая бросается к проулку.       он тут же вскрикивает: икроножную мышцу пронзает резкая боль. он шатается и стискивает зубы, и ёнкюн впивается когтями сильнее, а всё же отпустив, тотчас загораживает собой проход. он рычит, не убирает когти и смотрит предупреждающе, и санхёк отвечает таким же решительным взглядом.       — мяу! — ёнкюн гаркает раздражённо и указывает на записку. санхёк понимает, что он имеет в виду: джэюн сказал, что справится, и в его надёжности сомневаться нет причин, поэтому не нужно подвергать себя бессмысленному риску. он знает это, но… — мяу!       опущенный хвост дёргается, спина выгибается дугой, а шерсть вздыбливается, уши прижимаются к голове, голубые глаза впиваются, пронзают холодной агрессией — санхёк ёжится. он никогда ёнкюна до такого состояния не доводил. даже когда надоедал ему и дразнил, когда тот шипел или бил хвостом по земле, он не чувствовал такой исходящей от него опасности. словно вот-вот обрушащейся на него как цунами.       он вдыхает. прислоняется к стене:       — я пообещал инсону, — он сползает вниз. — я просто подожду здесь. можешь возвращаться, я не пойду в дом.       он говорит правду. стоит первой реакции утихнуть, он согласен, что так будет разумнее. своим появлением он сделает только хуже: и себе, и инсону.       ёнкюн всё же не уходит. напротив, садится сбоку от него и просто смотрит вперёд. санхёк, про себя сравнивая его с тюремщиком, фыркает.       временно поставленная из-за спора плотина сносится мыслями, и он умеет эффективно справляться с беспокойством только одним способом — возвращением ситуации под контроль.       теперь он знает гораздо больше об их положении, и строить предсказания получается легче и быстрее, хоть дефицит информации по-прежнему значителен.       ёнкюн вдруг легонько дёргает его за задравшиеся из-за согнутых ног брюки — санхёк опускает взгляд. вниз по ноге стекают уже подсыхающие струйки крови, и кромка светлых носков покрыта красными пятнами.       — не волнуйся, в суд подавать не буду! — он отшучивается, потому что ничего страшного же не произошло. ёнкюн касается лапой ещё раз и смотрит настойчиво, и санхёк наконец понимает.       ёнкюн испытывает вину.       — всё в порядке. мне было совсем-совсем не больно! — он глупо улыбается и отворачивается, чтобы вынуть из рюкзака косметичку. улыбка сразу стекает с лица. он стирает кровь, и мажет йодом ранки, и, убрав всё обратно, обнимает колени, положив на них голову.       ёнкюн так и сидит рядом и периодически смотрит на него, но у санхёка нет настроения развлекать или доставать его. написав папе, что, скорее всего, будет допоздна гулять с инсоном, он словно застывает в ожидании. он не знает, сколько проходит времени, но не проверяет часы: всё равно останется здесь на столько, сколько потребуется. ёнкюн тоже никуда не девается — разве что позы меняет. когда санхёк встаёт, нуждаясь в уборной, ноги не слушаются и болят, и он с трудом начинает ковылять до виднеющейся вдалеке кофейни.       вернувшись, он ставит рядом с собой кофе, который не планирует пить, но который заказал, потому что не мог воспользоваться услугой и не оплатить хоть как-то. ёнкюн лежит всё там же и поднимает на него глаза, и санхёк не сдерживается:       — прости, кофе, который тебе можно, там не было.       в ёнкюновом взгляде он разбирает что-то вроде «а я что, просил?» и кратко улыбается сам себе. всё же благодаря его присутствию он чувствует себя немного лучше.       постепенно темнеет, и на парковке каждые несколько минут появляются сотрудники рядом стоящего офиса — санхёка осеняет, что, взволнованный, он совсем не подумал о том, что покидающие дом или возвращающиеся домашние могли в любой момент заметить его. он собирается предупредить ёнкюна, что пересядет в более укромное место, когда из прохода между зданиями кто-то выбегает.       — санхёк! ёнкюн! — инсон улыбается, и санхёк тут же оказывается возле него.       — ты в порядке? — он просит сделать пару движений и сканирует его взглядом, полагаясь в данном случае на свои глаза больше, чем на слова инсона. тот не признается, даже если будет истекать кровью. хотя не санхёку жаловаться: он такой же, пусть и по другим причинам. инсон обо всём умолчит, чтобы проверить, обратит ли кто-то внимание, санхёк — чтобы этого не сделал никто.       — да, я рассказал им правду. как мы встретились, как увидели листовку с втохёком… джэюн попросил извиниться за него за то, что он запаниковал и… — не дослушав, санхёк обхватывает его шею руками и тянет к себе, и инсону приходится немного наклониться, — …не позвонил тебе сразу, — он неловко и едва ощутимо касается санхёковой спины. — думаю, всё разрешилось.       — для тебя — да.       санхёка с силой дёргают за плечо и отрывают от инсона, запястья сковывает холод, перед глазами мелькают незнакомые лица, и тот же жёсткий голос сообщает, когда его заталкивают в проулок:       — ли санхёк, вы арестованы.