***
Клаус устал. За последние девять недель он занимался физическим трудом больше, чем за всю свою жизнь. У него даже настоящей работы никогда не было. Так что весь этот физический труд был для него тяжеловат. Тело болело, он даже и не подозревал, что это возможно. Боль в непривыкших мышцах вкупе с ломкой изматывали. Он чувствовал тошноту. Остальные всё ещё были снаружи, кружком сидели возле небольшого костра, поедая отвратительные пайки. Клаус бы точно не смог переварить нечто подобное сегодня. Слишком уж ему было плохо, чтобы делать хоть что-то, кроме как пить воду и кашлять. Он сбежал так быстро, как только мог, укрывшись в относительной безопасности пустой палатки. Спасибо Бенни, его кое-что ждёт. Клаус знает, что уже по уши в долгах перед ним, но он не может расплатиться с ним, как делал дома. У Клауса было смутное предчувствие, что даже предложение отсосать солдату-итальянцу кончится для него плохо. Значит, они придумают что-то ещё. Но сперва Клаусу нужно закинуться. Коллинз снова вернулся, бормоча что-то о своей матери и о том, насколько Клаус бесполезен. — Знаешь что, Коллинз? — Клаус вздохнул, хмуро глядя на призрака. — Тебе стоит подумать над своим поведением. Ты ужасно груб с единственным парнем, который видит твою язвительную задницу. Коллинз снова сдвинулся с места, закатив свои молочно-белые глаза и пустившись в очередную обличительную речь. — Мы можем обсудить это позже, друг. Мне нужно кое-что сделать, — Клаус отмахнулся от призрака, намереваясь заполучить хотя бы несколько минут покоя. Он достал наполненный шприц из-под подушки. Он приготовил всё заранее, зная, что ему это понадобится после долго дня, проведённого в траншее. Сама играла была не похожа ни на что, что Клаус видел раньше. Это как словить кайф от музейного экспоната или чего-то в этом роде. Во-первых, она была стеклянной. С огромным съёмным наконечником. С большим металлическим поршнем. Держа его в руке Клаус самую малость чувствовал себя чумным доктором. И сама эта мысль заставляла усмехнуться. Он упал на кровать совершенно обессиленный. Вытащил ремень из шлёвок, обернул его вокруг бицепса и зажал кожу зубами. Несколько раз он напрягал мышцы, заставляя вену выпирать, сочную и красивую. Клаус воткнул иглу в руку, быстро прокалывая вену и нажимая на поршень. Последнее, чего ему бы хотелось — быть пойманным с иглой в руке. По груди и конечностям мгновенно растеклось тепло, скапливаясь в голове, заставляя чувствовать свободу, блаженство и абсолютную пустоту внутри. Коллинз кричит на него, погружаясь в небытие, но Клаусу плевать. Он знает, что тот вернётся, снова преследуя его уже через несколько часов. Он положил использованную иглу обратно под подушку, уверенный, что скоро воспользуется ею снова. Клаус бросил ремень под кровать и взял в руки альбом для рисования. Лучше заняться оплатой для Бенни. Он достаёт старую потрёпанную фотографию, кладёт её на подушку, а после берёт в руки карандаш и начинает рисовать. Если спросите Клауса, это честный обмен. Одна игла для подкожных инъекций из платного отделения в обмен на один нарисованный от руки портрет девушки Бенни. У Клауса множество талантов, и выдающиеся ораторские навыки — лишь один из них. Он так глубоко увлёкся, погружённый в свою работу, что даже не услышал, как пришел Дэйв. — Что там у тебя, Клаус? — голос Дэйва напугал его, заставляя подпрыгнуть. Карандаш закатился под койку. Клаус вздохнул и покачал головой. — Дэйви, Дэйви. Мы же говорили об этом. Не стоит подкрадываться ко мне подобным образом. У меня слишком взрывной характер. Дэйв хихикнул, покачав головой. Он заметил упавший карандаш Клауса возле своих ног и поднял его, с улыбкой передавая назад. — Это не считается подкрадыванием, если я при этом говорю. Я не виноват, что ты всегда такой дёрганый. — Полагаю, что так, — Клаус вздохнул, опускаясь обратно на койку. — Вина за это лежит на папе и призраках, преследующих меня повсюду, будто я Джон Леннон. — Тебе нравятся Биттлз? — спросил Дэйв, садясь на койку напротив Клауса. — Всем нравятся Биттлз, Дэйви. Времени они неподвластны, — хихикнул Клаус над собственной шуткой, хотя Дэйв её и не понял. — Так чем ты занят? — меняет тему Дэйв, а его взгляд скользит по блокноту в руках Клауса. Это рисунок девушки. Сердце Дэйва пропускает удар. Прямо сейчас он ощущает щемящую боль в груди. Может быть, Клаус вообще не гей. Может, он просто один из женоподобных мужчин. Как тот актёр, Энтони Перкинс. — Это фотография девушки Бенни. Я сказал, что нарисую её в обмен на некоторые товары и услуги. Дэйв озадачен ответом Клауса. Он рад, что девушка не представляет для него романтического интереса, но в то же время печален, потому что знает, что Бенни сделал для Клауса в обмен на рисунок. Бенни работает в палатке Уорда. А свежие следы на руках Клауса дают Дэйву прекрасное представление о том, какие услуги Бенни предоставляет Клаусу. Дэйв не имеет права злиться. Он ему не нянька. Но он беспокоится о нём. Это опасно. Наркотики здесь слишком сильные и, как правило, смешаны с разным странным дерьмом. У парней постоянно случается передозировка, а многие из них так и не поправляются. Но Дэйв помалкивает. Это не его дело. И теперь, когда он знает, с чем сталкивается Клаус будучи трезвым, он не может злиться на него. Дэйв даже представить себе не может, каково это — видеть окровавленные, гниющие тела своих братьев по оружию. Ходячие говорящие мертвецы, постоянно пристающие к нему. Дэйв бы просто не выдержал всего этого дерьма. Но Клаус держится. Он намного сильнее, чем сам думает, и Дэйв уважает тот факт, что даже после всего, через что он прошёл, Клаус пытается жить. Но Дэйв понятия не имеет, как сказать всё это вслух, поэтому просто меняет тему. — Итак, ты рисуешь, обладаешь ораторским даром, общаешься с мёртвыми. Какими ещё скрытыми талантами ты обладаешь? Клаус покраснел? Ох Боже. Дэйв никогда в жизни не видел чего-то более очаровательного. Клаус же был ошеломлён. Никто и никогда не спрашивал о нём. Но Дэйву всегда интересно, что говорит Клаус, даже если тот совершенно уверен, что Дэйв думает, будто он несёт полную чушь в девяноста процентах случаев. Ирония же состояла в том, что Клаус был честен с Дэйвом больше, чем с кем-либо ещё. Он не виноват, что в его правду так трудно поверить. — Нет, давай не будем говорить обо мне сегодня, — Клаус покачал головой, слегка ухмыляясь Дэйву. — Лучше расскажи мне побольше о себе, Дэйви. На мгновение тот в замешательстве уставился на Клауса. Как такой невероятный, интересный и захватывающий дух человек, как Клаус вообще может интересоваться Дэйвом? В этом не было никакого смысла. — Ээм, так что бы ты хотел узнать? — спросил Дэйв, чувствуя, как шею обожгло румянцем. — О, да всё, — ухмыльнулся Клаус. — Ты упоминал, что родом из Филадельфии. И что ты преподаватель. Так что за предмет ты преподаёшь? — Английский, — тихо ответил Дэйв. — Знаю, скукота. — Напротив, дорогуша, — Клаус покачал головой, возвращая внимание к рисунку. Он заговорил с Дэйвом, орудуя карандашом, чтобы добавить больше растушёвки. — Я люблю английский. Особенно литературу. А ты заядлый читатель, Дэйви? — О да, — кивнул тот, ухмыляясь. Об этом говорить он мог. — Я люблю читать. Какая твоя любимая книга? — Над пропастью во ржи, — ответил без колебаний Клаус. — Ну разумеется, — усмехнулся Дэйв, не в силах сдержать широкую улыбку. Клаус просто был таким… он был всем, чего когда-либо хотел Дэйв. Опасно. Опасные мысли. Но это всего лишь разговор. В этом же нет ничего плохого, верно? Клаус сидит на койке и рисует чёрт знает сколько времени, задавая Дэйву разные вопросы о его жизни в Штатах. Он многое узнаёт. Но что самое главное, он понимает, что влюбился в этого доброго и красивого солдата. Он узнаёт, что Дэйв на год моложе его, но в эмоциональном плане куда взрослее. Он преподаёт английский в государственной школе Филадельфии, а ещё у него хорошие отношения с родителями и всей остальной большой семьёй. А ещё он еврей, что Клаус находит невероятно милым. Сам он даже не знает верит ли. Даже сам Господь — явись он к нему лично — не смог бы убедить Клауса, что религия — это выход. Он полагает, что любой человек, подвергаясь такому количеству смертей и боли в течение десятилетий, будет разочарован в Боге и загробной жизни заодно. Дэйв рассказал ему, каково было во Вьетнаме до прибытия Клауса, и тот впечатляется ещё больше. Дэйв умный, сильный и пользуется уважением в своём подразделении. Он спасал и отнимал жизни, оставаясь хладнокровным независимо от обстоятельств. И это невероятно заводит. Хотя Клаус и знает, что ничего не выйдет, отрицать этого он не в силах. Он хочет Дэйва. Ужасно. Одного только образа того, как он держит в руках автомат достаточно, чтобы Клауса бросило в жар. Господи, он сходит с ума. — Эй, могу я задать тебе один вопрос? — говорит Дэйв почти после часового монолога о себе. На самом деле Клаус не хочет отвечать ни на какие вопросы. О предпочёл бы узнать о Дэйве побольше. Но если ты хочешь получать, нужно уметь отдавать. Клаус отложил готовый рисунок в сторону и уделил Дэйву всё своё внимание. Он сел на койке, по-турецки подтянув к себе ноги, и сложил ладони на коленях татуировками вверх. Привет. Пока. И этот странный зонтик. Однажды Дэйв уже спрашивал о нём, пару недель назад. Тогда Клаус усмехнулся и пренебрежительно отмахнулся, пробормотав что-то о «семейном клейме». Дэйва этот ответ смутил, вызвав неприятное ощущение внизу живота. И спросить об этом снова ему не хватало смелости. В любом случае, сейчас у него на уме кое-что другое. — Эм, те истории, которые ты рассказываешь парням. О своей семье… — Дэйв замолк, когда увидел, как Клаус закатил глаза. — Прости, не бери в голову. — Нет, Дэйви, ничего. Всё в порядке, — настаивал Клаус, протягивая руку, словно желая коснуться Дэйва. Но он этого не сделал. Он резко замер всего в нескольких дюймах, роняя руку обратно на колени. — Я рассказываю эти истории, чтобы поднять их боевой дух. — Я знаю, и это прекрасно. Ты поддерживаешь парней. Им нравятся твои истории, — сказал Дэйв серьёзным голосом. — Но раз уж я знаю… о твоей… — Силе? — подсказал Клаус, когда Дэйв замялся. Тот медленно кивнул, сосредотачивая взгляд на своих руках. — Да. Твоей силе, — ответил он. — Поскольку ты сказал правду о том, что видишь призраков, я должен спросить: те истории, которые ты рассказываешь о своей семье, это тоже правда? — Если я скажу: «да», ты мне поверишь? Это справедливый вопрос. Минуту Дэйв обдумывал вопрос. Верит ли он во всю ту чушь, что говорит Клаус? Верит ли в его честность? Есть ли хоть какой-то шанс, что что-то из того, что он говорит правда? Дэйв бросил на Клауса взгляд. Он просто сидел там в ожидании ответа. И совсем не выглядел нервничающим. Он выглядел смирившимся. Как будто заранее знает, что Дэйв ему не поверит. Как будто он привык к том, что люди подвергают сомнению каждое его слово, называя лжецом. А после Дэйв вспоминает обо всех тех случаях, когда полагался на Клауса. Обо всех случаях, когда тот вытаскивал кого-то с линии огня, когда он помогал отряду избежать смертельных ловушек. Обо всех случаях, когда Клаус говорил добрые слова или отдавал последнюю сигарету нуждающемуся. Обо всех случаях, когда Клаус выслушивал Дэйва, стоило тому заговорить о своих проблемах или сомнениях. Он послал Клаусу, как он надеялся, ободряющую улыбку. — Я доверяю тебе, Клаус. И не собираюсь называть тебя лжецом в лицо. — Ох, скажешь это за моей спиной? — Клаус ухмыльнулся, поиграв бровями. Дэйв фыркнул, не впечатлённый его попыткой отвлечь внимание. — Клаус, я абсолютно серьёзен. Некоторые вещи, о которых ты рассказывал, невероятны? Конечно. Думаю ли я, что ты выдумываешь их? Нет. Ты не раз показывал, что в этом мире есть нечто большее, чем то, что я могу увидеть своими глазами. И я верю тебе. Но ещё я верю, что в тебе и твоих историях гораздо больше, чем ты рассказываешь. Лицо Клауса вытянулось от удивления, а спустя долю секунды он стремительно отвёл взгляд, расковыривая свежую ранку на руке, и Дэйв понял, что это место от нового укола. Боже, это злило так же сильно, как и беспокоило. — Как ты себя чувствуешь? — спросил Дэйв вместо того, чтобы обратить внимание на проблемы насущные. — Теперь лучше, — загадочно ответил Клаус с таинственной улыбкой, растянувшей губы. Клаус не знает, почему он так мучает себя. Находиться к Дэйву так близко, пытаясь сохранить атмосферу их «платонических отношений» невероятно утомительно. Иногда он срывался. Слишком кокетничая и делая многозначительные намёки. Он сидел слишком близко, а его мягкий и пристальный взгляд подолгу задерживался на Дэйве. Просто так трудно было притворяться, что он не без ума от этого парня и совсем в него не влюблён. Но он пытался. Потому что быть с Дэйвом друзьями намного лучше, чем быть вообще никем. На несколько мгновений между ними воцарилась тишина. Единственным слышимым звуком были приглушённые разговоры за пределами палатки и отдалённый звук падающих бомб. Дэйв закурил сигарету, делая несколько успокаивающий затяжек, прежде чем передать её Клаусу. Тот улыбнулся и кивнул в знак благодарности, поднося сигарету к губам, а после затянулся, позволяя никотину успокоить его постоянно взвинченные нервы. — Это всё правда, — сказал Клаус, когда молчание затянулось, превращаясь в неуютное. — Когда я рассказываю парням эти истории, я стараюсь сделать их мягкими и лёгкими. Пусть это звучит невероятно, будто я какой-то сумасшедший, вещающий странные истории смеха ради. Но Дэйв, тебе я лгать не хочу, — Клаус говорит это, прекрасно понимая, что в итоге всё равно лжёт о самом важном. Тот факт, что он прибыл из будущего просто никогда не всплывает в разговоре. — Так, получается, ты медиум, которого усыновили вместе с шестью другими детьми, обладающими чем? Сверхспособностями? Но для чего? — Дэйв поверить не может, что спрашивает об этом. Он принимает сказанное Клаусом за чистую монету? Или, наконец, даёт другу шанс высказать правду, съедающую его изнутри? Дэйв понятия не имеет. — Чтобы спасти мир, Дэйви. Это всегда связано со спасением мира. Старина Реджи был человеком исключительной целеустремлённости. Ему было плевать на нас, как на детей, на наши чувства или наше благополучие. Мы были лишь инструментами, оружием, которое он оттачивал для сражений. Мои братья, сестра и я были не более чем пушечным мясом для сэра Харгривза. И мы дорого заплатили за его высокомерие, — Клаус выглядит абсолютно разбитым, говоря это, и Дэйв уже успел пожалеть, что вообще задал вопрос. Но теперь, когда Клаус начал говорить, похоже, он не в силах остановиться. — Из-за него погиб мой брат Бен. Из-за него чуть не погиб Лютер. Пятый сбежал, освободившись от его влияния. Я подсел на наркоту, чтобы заглушить боль, причиняемую им годами. Ваня превратилась в человеческую оболочку после многих лет внушения, что она никто. Диего неспособен построить хоть какие-нибудь значимые отношения. А Эллисон разрушила свою жизнь, и всё, потому что отец сказал ей, что она может брать всё, что пожелает без последствий, — Клаус усмехнулся, глаза его горели. Он не будет плакать. Не из-за этого. — Он уничтожил каждого из нас уникальным и непоправимым образом. Дэйв сидел, не шевелясь, впитывая слова Клауса, пока тело его тряслось от ярости. Он был рад, что Клаус, наконец, рассказал ему о своей семье, но эта радость отошла на второй план в сравнении с яростным полыхающим огнём, плавившим внутренности Дэйва. Кем бы ни был этот монстр, называющий себя отцом Клауса, ему пора надрать задницу. — Мне так жаль, Клаус, — сказал Дэйв, хотя и понимал, это мало что изменит. Он ни черта не мог поделать, чтобы исправить то, что пережил Клаус. Он узнал, что Клаус страдал от множества вещей, но оказался не в силах помочь. И эта мысль взбесила его ещё больше. — Всё в порядке, Дэйви, — ответил Клаус мягким голосом. — Это было давно, и теперь этот больной ублюдок мёртв. Я просто подумал, что ты должен знать, почему я такой, какой есть. Не то чтобы это было оправданием. Я наркоман и признаю это. Я просто хочу сказать, что если бы в детстве у нас всё было по-другому, возможно, мы с братьями и сёстрами не выросли бы такой странной маленькой компанией психопатов. Особенно я. Мне правда жаль. — Клаус, я хочу, чтобы ты перестал говорить так о себе, — ответил Дэйв. Он совсем не удивился, увидев разбитое выражение на лице Клауса в ответ на свои слова. — Да брось, хватит этого унылого дерьма. Ты сильнее всего этого, Харгривз. Клаус лишился дара речи. А это само по себе было редким явлением. Секунду он просто смотрел на Дэйва, прежде чем взять себя в руки. Клаус усмехнулся, смущённый, когда почувствовал, как лицо залила краска. — Я вовсе не сильный, Дэйви. Я полная противоположность. — Никогда так не говори, — ответил Дэйв твёрдым голосом. Клаус вздрогнул, но Дэйв уже опустился рядом на койку Клауса. Взял его за руку. Клаус, вздрогнув, уставился на их сцепленные руки, совершенно сбитый с толку. Ладонь Дэйва такая большая и тёплая. Кончики пальцев усеяны мозолями. А рука намного больше, чем у Клауса, делая его собственную совсем уж крошечной. Тонкие пальцы Клауса переплелись с крупными пальцами Дэйва. И это было так приятно. Будто его руке там самое место. Сердце Дэйва бешено колотилось в груди. Он знал, что рискует. Даллас может вернуться в любую минуту, а Дэйв понятия не имеет, что Клаус к нему чувствует. Но то, что тот говорил о себе в таком уничижительном тоне, разожгло в груди Дэйва пожар, заставляя действовать на чистых инстинктах. Держать Клауса за руку оказалась приятно. Правильно. Именно так, как Дэйв и мечтал. Идеально. — Клаус, я знаю тебя всего несколько месяцев, но за это время я не раз видел, как ты в одиночку кидаешься на врага. Я видел, как ты сбрасываешь бомбы или отводишь людей с линии огня. Я видел, как ты спас вьетнамку с ребёнком во время перестрелки. Я видел, как ты, не дрогнув, вытащил ржавый шип из ноги Джонсона. Я видел, как ты делал вещи, от которых стошнит и бывалых военных. Так что даже не пытайся убеждать меня, что у тебя нет яиц. Клаус посмеивается, но это грустный звук. Он высвободил свою ладонь из руки Дэйва, несмотря на боль. Он провёл пальцами по волосам, в отчаянии дёрнув за пряди. — Но это не тот тип силы, о котором я говорю, Дэйв, — Клаус зажмурился. Боже, как он ненавидит говорить о подобном дерьме. Когда он открывает глаза, то видит, что Дэйв наблюдает за ним с самым серьёзным и честным выражением на лице. И это разбивает ему сердце. — Я слаб, потому что не могу взглянуть в лицо правде. Неважно, что я делаю на этой войне, неважно, сколько жизней я спас или сколько хорошего сделал для армии США, я всё ещё просто Клаус. Трус, который не может встретиться лицом к лицу с духами, просящих отпущения грехов. — А кто сказал, что отпускать им грехи — твоя работа? — требовательно спросил Дэйв, удивляя Клауса. — Спасать их души — не твоя обязанность, Клаус, твоя — спасать свою собственную душу. Ты должен это понимать. Долю секунды Клаус просто смотрит на Дэйва, совершенно поражённый его словами. Как так получается, что этот мужчина всегда точно знает, что нужно сказать? Прежде чем Клаус успевает ответить на вопрос безупречного Дэйва, полог палатки распахивается, являя ввалившихся Далласа и Уинстона, явно чем-то занятых. — Харгривз!!! — ревёт Даллас, неуклюже валяясь на свою койку. — Расскажи нам побольше о своей сестре. Дэйв в мгновение ока встаёт и отходит от Клауса. Это происходит слишком часто. Его план сохранять безопасную дистанцию между ними провалился. Если он не будет осторожен, их обоим не поздоровится. Клаус ничего не может с собой поделать, так что Дэйву придётся постараться. Ради них обоих. Клаус хихикнул. И от этого маниакального, пронзительного хихиканья у Дэйва бегут мурашки по коже, пока Клаус пускается в длинную историю о том, как его сестре пришлось соблазнить банду преступников, чтобы заставить их избить друг друга. Дэйва не интересуют ужасные истории Клауса. Потому что для него они именно такие. Потому что в отличие от своих товарищей по команде, Дэйв знает, что всё это правда. Он знает печальную суть, скрывающуюся за этими небылицами. Примерно на середине своего эпического рассказа Клаус встретился взглядом с Дэйвом. Выражение его лица было печальным и покорным. И в этот момент Дэйв понял, что ему нужно сделать всё, что в его силах, чтобы спасти Клауса. Он его прошлого, от призраков, преследующих его, и, прежде всего, от самого себя. Дэйв лишь хочет защитить его. Он знает, что это не его работа, защищать Клауса не его обязанность. Но это не меняет его чувств и того, что Дэйв собирается с ними делать. И, похоже, теперь в зоне боевых действий посреди джунглей его самой первостепенной задачей станет это. Защита Клауса.***
В течение следующих нескольких недель в жизни Клауса складывается своего рода рутина. Он ходит на задания, убивает несколько людей, спасает несколько жизней. Когда они не выходят в патрули и не охотятся на Чарли, Клаус вместе с остальными работают на базе. Жгут кусты, расставляют ловушки, расчищают реку от трупов и хоронят их в наспех вырытых братских могилах. Это жуткая работёнка, но Клаус привык к мертвецам, поэтому такое занятие мало задевает его в отличие от остальных парней. После все они возвращаются на базу, чтобы отведать отвратительной еды и поболтать, почти каждая ночь заканчивается сборами в палатке Клауса. Мужчины увлечённо слушают его рассказы о безумных миссиях своей юности. Клаус совсем не возражает. Эта ситуация была самой упорядоченной в его жизни с тех пор, как он сбежал из Академии в семнадцать лет. А ещё у него есть Дэйв. Дэйв с его тёплой улыбкой и добрыми словами. И это делало изнурительные дни в знойных джунглях относительно терпимыми. Время перевалило далеко за ужин, и Клаус почувствовал себя раскрепощённым после дозы, что дал ему Док несколько часов назад. Вокруг него собралась небольшая компания, а Дэйв сидел в стороне, пока красивая ухмылка, которую он приберегал только для Клауса, растянула его пухлые губы. Клаус заканчивал свою очередную историю об Академии «Амбрелла». Он говорил уже довольно долго, и все солдаты в подразделении внимательно ловили каждое его слово. Сначала он рассказывал эти истории с опаской, но потом решил, что интрига и волнение, которые он видел в глазах парней, стоили миллиона временных аномалий. Пятый может идти ко всем чертям со своими уравнениями и мнением о том, что всё должно идти своим чередом. Клаусу, честно говоря, плевать, приведут ли эти истории к разрыву во времени. Его слова приносили радость парням, которые отчаянно нуждались в побеге от реальности, в которой они живут. Последняя история подошла к концу, и он зевнул. Действие наркотика постепенно сходило на нет. Клаус хлопнул в ладоши, улыбаясь. — На сегодня хватит, парни. Я готов закурить и завалиться спать. Дэйв бросил взгляд на часы, с удивлением обнаружив, что уже далеко за десять вечера. — Чёрт. Нам выступать рано утром. Возвращайтесь в свои палатки, засранцы, иначе Сарг всем нам надерёт задницы. Уинстон и Бенни заворчали, но встали, направляясь к выходу. Даллас же ухмыльнулся Дэйву, насмешливо кивая. — Так точно, сержант, — фыркнул Даллас, кивая Дэйву, прежде чем перевести взгляд на Клауса. — Спасибо, чувак, приятно было ненадолго отвлечься от своих мыслей. — Да, всегда пожалуйста, — улыбнулся Клаус, кивая почти застенчиво. — Мне знакомо это чувство, поэтому я рад, что могу помочь. Даллас снова улыбнулся. — Ну, прежде чем лечь спать, я собираюсь взять немного воды из палатки Уорда, хочешь тоже, Клаус? — Было бы здорово, спасибо, — ответил Клаус, лучезарно улыбаясь Далласу. Приятно иметь друзей. Людей, которые ценили Клауса таким, какой он есть. Людей, которые предлагают ему что-то столь простое и незначительное, вроде глотка воды, не ожидая что-то взамен. Даллас вышел из палатки, оставляя Дэйва и Клауса наедине. Дэйв начал раздеваться, готовясь ко сну. Он сел на свою койку с обнажённым торсом, водя щёткой по зубам без воды и зубной пасты. Он пытается сохранить самообладание, но не может ничего поделать с пузырём иррациональной ревности, бурлящим внутри. Что, чёрт побери, вообще творится с Далласом? Заискивает перед Клаусом, будто он Бриджит Бардо или типа того. Дэйв понимает, что сам он, вероятно, немного предвзят, но он просто не может перестать анализировать каждое взаимодействие Клауса с товарищами по команде. Дэйв осознавал, что эта глупая влюблённость рано или поздно приведёт к неприятностям, и вот теперь он зацикливается на паре ничего не значащих предложений. Но с чего бы Далласу вообще предлагать Клаусу воду тем более таким образом? Он никогда не делал подобного для других парней в их подразделении. Даллас вообще гей? Бисексуал? Неужели Дэйв и правда настолько слеп? Мог ли он всё это время прослужить с ним в одном подразделении и не заметить такого же гея, как он? С Клаусом было проще. Легко. Он не смог бы скрыть свою принадлежность, даже если бы попытался. Не то чтобы он пытался. Но Дэйв скрывал. И неплохо. Так что нет ничего странного в том, что в подразделении есть ещё один гей, столь же умело выдающий себя за натурала, как и Дэйв. Угадал ли он насчёт Далласа? Тот хотел наладить отношения с Клаусом? А Клаус заинтересован в нём? Неужели Дэйву придётся сидеть сложа руки и наблюдать, как эти двое заводят плохо скрываемый служебный роман? Боже, от одной только мысли об этом его начинало тошнить. Он взглянул на Клауса, нисколько не удивившись, что тот сворачивает очередной косяк. Он был чрезвычайно сосредоточен, полностью увлёкшись своей работой. — Так, значит Даллас часто делает для тебя подобное дерьмо? — Дэйв был несказанно удивлён, когда вопрос сорвался с губ. Какого чёрта он вообще это спросил? Клаус уставился на него снизу-вверх, явно озадаченный. — Какое? Типа принести мне воды? — спросил он, в замешательстве нахмурив брови. — Ээм, ну да, кажется так, — пробормотал Дэйв, с каждой минутой чувствуя себя всё более неловко. — Не совсем, — Клаус пожал плечами, раскуривая косяк и делая большую затяжку. Он предложил его Дэйву, который взял самокрутку после секундного колебания. — Он не предлагал такого раньше. Но мне хочется пить и нет никакого желания вставать, так что… — Ты должен быть осторожен, Клаус, — ответил Дэйв, поднося косяк к губам и затягиваясь. Кажется, на этот раз обычная травка, и он благодарен за это. Иногда остальное дерьмо, которым травится Клаус, слишком тяжёлое для него. — Даллас хороший парень, но ты же не хочешь создать о нём неправильное представление… чёрт, я понятия не имею, что несу, — Дэйв раздосадовано замолчал. Он отвёл взгляд, ругая себя за неспособность сформулировать собственные мысли. От травки он всегда глупел, а сам вид Клауса вызывал приступ косноязычия. Ответный смешок заставил Дэйва оглянуться на него. — Знаешь, Дэйви, не знай я тебя получше, поклялся бы, что ты ревнуешь, — он сделал очередную затяжку, наслаждаясь жжением в лёгких. Клаус понятия не имеет, что на него нашло, заставив ляпнуть нечто подобное. Когда он под кайфом, его рот живёт своей жизнью, и чаще всего это выходит ему боком. Дэйв смотрит на него так, словно Клаус наставил на него заряженный пистолет, и тот немедленно включает задний ход. — О, Дэйв, я просто шучу. Пожалуйста, прости. Давай просто забудем об этом. Даллас лишь хочет немного вот этой травки, — он машет косяком перед лицом Дэйва. И когда тот не отвечает, а лишь таращится, Клаус начинает паниковать. А когда Клаус паникует, его мозг не поспевает за ртом. — С ним всё в порядке, а кем бы ни был я, это не имеет ко всему остальному никакого отношения. Я знаю, что несколько женственный или как там все считают, но, клянусь, я не хотел доставлять тебе неудобств… знаешь что, мне лучше просто уйти. Пойду пройдусь по периметру, дам тебе немного пространства и вернусь, когда все уснут, — Клаус затушил косяк, положив его обратно под подушку, и хмуро уставился в пол. Чёрт возьми. Клаус встал, направившись к выходу из палатки, прежде чем затуманенный мозг Дэйва реагирует. Когда он всё-таки приходит в себя, то бросается к Клаусу, обхватив рукой его тонкое запястье, и тянет обратно в палатку. Он обдумывает свой план. Держаться от Клауса на расстоянии, защитить их обоих от военного трибунала, но он просто больше не может этого выносить. Он должен быть честным, иначе просто на просто сойдёт с ума. Неважно, что чувствует Клаус, даже если он потеряет его как друга, Дэйв должен сказать ему правду. Клаус резко разворачивается, вскинув кулак и приготовившись отразить удар, которого не последовало. Дэйв не отпускал его запястье, он просто тянул его обратно в палатку, пока не заставил сесть обратно на койку. Клаус смотрел на него широко раскрытыми глазами, и тот тяжело вздохнул. — Даже не дашь мне высказаться? Просто сбежишь? — спросил Дэйв мягким голосом. Он встретился со смущённым взглядом Клауса и слабо улыбнулся. Клаус же был совершенно растерян. Травка слишком сильно ударила по мозгам, и он был не в силах угнаться за переменчивыми настроениями в палатке. — Я, эээм, просто подумал, что ты хочешь, чтобы я ушёл? — ответил Клаус, и взгляд его метался между голубыми глазами Дэйва и его пальцами, всё ещё сжимающими запястье Клауса. — Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, — пробормотал Дэйв, наконец-то отпуская руку Клауса. Он сел рядом с ним, но оставил между ними приличное расстояние. Дэйв сцепил руки на коленях, чтобы удержаться и не потянуться к Клаусу снова. — Клаус, мне нужно тебе кое-что сказать. И я знаю, что это, вероятнее всего, всё испортит, но я больше не могу держать это в себе. Это мешает мне быть хорошим солдатом, я не могу позволить себе отвлекаться на сторонние мысли и эмоции во время патрулей. Клаус кивнул, распахнув глаза от серьёзного тона Дэйва. Его сердце бешено колотилось в груди, а тревога переполняла, несмотря на то что он был под кайфом. Атмосфера между ними больше не была беззаботной и весёлой. В воздухе повисла тяжесть, и Клаус не знал, что с ней делать. Серьёзные разговоры не были его сильной стороной, заставляя нервничать и смущаться. — Послушай, Дэйв, — перебил его Клаус, желая избавить от неловкости их обоих. — Я понимаю, всё в порядке. Я знаю, все думают, что я гей. И хотя это недалеко от истины, я не планирую кричать об этом на каждом углу. Я не собираюсь делать что-то глупое, вроде подкатов в Далласу или кому-либо из солдат. Я знаю, играть честно не мой конёк, но я очень изменился с тех пор, как очутился здесь, ты даже не представляешь. Если ты полагаешь, что этого недостаточно, я могу стараться усерднее. Но, думаю, ребята уже приняли меня таким, какой я есть. До тех пор, пока я не падаю перед ними на колени, моля о члене, думаю, они не будут обращать внимания. Тебе так не кажется? — Клаус выплюнул эти слова, не подумав, что его голос насквозь пропитан сарказмом и раздражением. Похоже, он не особо себя контролировал. Он понимал, что был немного груб, но просто не мог вынести слов, которые вот-вот сорвутся с губ парня, от которого он был без ума. Твоя выставленная напоказ гомосексуальность отвлекает команду. Тебе не место в этом подразделении, педик. Тебя слишком много. Жутко и странно. Мы больше не можем быть друзьями. Клаус не сможет этого вынести. Хотелось бы ему никогда ничего не говорить. Хотелось бы никогда не открывать чёртов портфель. Попасться парочке маньяков в масках, которые пытали его, начинало казаться меньшей из зол, чем быть отвергнутым этим прекрасным мужчиной. Дэйв поморщился, сбитый с толку грязными выражениями. Он никогда не слышал, чтобы другой человек говорил так легко и небрежно о чём-то столь ненормальном. Его настолько отвлекли вульгарные слова, что он почти потерял ход собственных мыслей. Почти. — Клаус, — вздохнул Дэйв. Боже, он ещё ничего не успел сказать, а уже облажался. От нервов он начинал потеть. От беспокойства мутило. Но он должен всё рассказать, в конце концов, у него есть яйца. — Я совсем не хочу, чтобы ты менялся. Я думаю, ты идеален именно такой, какой есть. Ты мне очень нравишься, Клаус. Клаус покраснел, всё ещё находясь в полном замешательстве. Травка немного затормозила его сознание, да и скажем честно, Клаус никогда не отличался острым умом. Он улыбнулся, смотря на Дэйва, как влюблённая школьница. — Ты мне тоже нравишься, Дэйв, — пробормотал он, нервно проводя рукой по своим спутанным волосам. — Ты хороший друг и солдат, — Клаус произносит этим слова, мысленно приободряясь. «Веди себя непринуждённо, Клаус. Не прикасайся к нему, оставайся дружелюбным, его бро. Поддерживай крепкие отношения. Не отпугивай Дэйва своей прилипчивостью. Он не твой и никогда им не станет». — Нет, Клаус… — Дэйв фыркнул, покачав головой. Почему это так чертовски сложно? Не похоже, что у него совсем не было опыта с мужчинами. Может у него и не было полноценных отношений, но он немного встречался кое с кем, когда жил в Филадельфии. Ему не привыкать говорить о своих чувствах. И не привыкать флиртовать или поддерживать беседу с привлекательным мужчиной. Но Клаус был исключением из правил. Рядом с ним Дэйв всегда был в полной растерянности, неспособный сформулировать, что он чувствует. И теперь они оба расстроены. — Дэйв, всё в порядке. Я понимаю, — тихо пробормотал Клаус. Он понятия не имел, как справиться с этим отказом. Дэйв пытался сказать, что они больше не смогут быть друзьями? — Нет, ты не понимаешь, — Дэйв был непреклонен. — Ты не понимаешь, потому что я говорю неправильно, — он сделал глубокий вдох, медленно выдыхая. Ладно, рано или поздно придётся продолжить. — Ты нравишься мне, Клаус. Да, ты хороший друг, и я ценю это, но это совсем не то, что я имел в виду, — Дэйв отвёл взгляд, не в силах смотреть в великолепные зелёные глаза Клауса и говорить правду, которой он избегал несколько месяцев. — Я знаю, это самая глупая вещь, что может произойти на войне, но так произошло. Ты мне очень нравишься. Честно говоря, «нравишься» — слишком слабое слово для обозначения того, что я чувствую к тебе, — Дэйв усмехнулся, покачав головой. Дал пенни, давай и фунт. — Я обожаю в тебе всё. Твоё трудолюбие, твою храбрость. Мне нравится, когда ты рассказываешь свои нереальные истории всей команде, и мне нравится, когда мы только вдвоём обсуждаем прошедший день. Мне нравится твоё чувство юмора, я люблю твою улыбку, твой смех. Не говоря уже о том, что ты потрясающий. Господи, Клаус, ты такой красивый, — Дэйв, наконец, собрался с духом и поднял взгляд, сразу замечая застывшие в глазах Клауса слёзы. — Клаус? В чём дело? — спрашивает он, подсознательно наклоняясь ближе. Теперь он сидел невероятно близко к Клаусу, но не делал ни единой попытки к нему прикоснуться. — Не плачь. Я вовсе не хотел тебя расстроить. — Я не расстроен, — прошептал Клаус, вытирая глаза грязными пальцами. Он одарил Дэйва робкой улыбкой, наклоняясь опасно близко. — Это самая милая вещь, что мне когда-либо говорили. Ты серьёзно? Дэйв рассмеялся, чувствуя затопившее тело облегчение. Он тяжело вздохнул, опустив плечи. — Да. Боже, Клаус, да. Клаусу казалось, что он видит какой-то лихорадочный сон. Такого дерьма с ним не случилось никогда. Великолепный, добрый, умный, талантливый солдат искренне интересовался Клаусом, выбрав его из всех людей? Дэйв был геем в этом маскулинной залитой кровью зоне боевых действий? Сексуальный гей, которому нравится Клаус? Что это за мир? Куда на самом деле закинул его портфель, в мир Бизарро? Клаус просиял, глядя на Дэйва, и на его глаза снова навернулись слёзы. Господи, он просто не может держать себя в руках. Травка совсем не помогала ему оставаться спокойным, но Клаус рад, что у этого разговора нет призрачных зрителей. — Ты тоже мне нравишься, Дэйв. Больше, чем я могу выразить словами. Честно говоря, я запал на тебя в ту же секунду, как увидел. Той ночью в палатке, я увидел тебя и просто… ага. Дэйв уставился на него, распахнув от шока рот. Могло ли это быть правдой? Мог ли кто-то такой удивительный, такой интересный, сексуальный и сложный, как Клаус, заинтересоваться Дэйвом? — Клаус, я простой парень. Солдат здесь, учитель дома. Ты, вероятно, привык к более гламурному образу жизни… и к людям намного интереснее меня, — он замолчал, когда Клаус расхохотался, изогнув брови. — Дэйви, дорогуша, моя жизнь совсем не гламурная, уж поверь, — Клаус усмехнулся. Он взглянул на Дэйва, внезапно почувствовав смущение. — И не говори так о себе. Ты гораздо больше, чем думаешь. Гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Ты один из самых добрых и интересных людей, которых я когда-либо встречал. Ты так помог мне с тех пор, как я здесь. Ты всегда такой сдержанный, никогда не теряешь самообладания, и ты поверил мне, когда я рассказал тебе о своей сверхъестественной проблеме, а ещё ты чертовски великолепен. Какой уважающий себя гей не был бы сражён наповал? — Клаус, — прошептал Дэйв, кинув взгляд на полог палатки. — Говори тише, пожалуйста. Ты не можешь во всеуслышание называть себя геем. Даллас может вернуться в любую минуту. — Ох, Дэйв, — пробормотал Клаус, проводя пальцами по чужой руке. — Я не думаю, что для кого-то станет новостью, что я гей, — подмигнул он. — Но знаешь что? Ты прав. Куда, чёрт возьми, подевался Даллас? Мне так хочется пить, — пробормотал Клаус, театрально причмокивая губами. — Ух, во рту пересохло. Дэйв усмехнулся, покачав головой. — Ты же знаешь Далласа. Вероятно, он отвлёкся на что-то блестящее и совсем забыл о тебе, — у Дэйва всё ещё кружилась голова. Он только что признался Клаусу в чувствах, и тот, что просто невероятно, ответил взаимностью. А затем, со следующим вдохом, всё стало как обычно, будто и не было признания. Они вернулись к привычной болтовне и подшучиванию над членом команды. Честно говоря, Дэйв понятия не имел, что со всем этим делать. Клаус фыркнул, покачав головой. — Знаешь, а ты прав. А парни думают, что это я идиот. — Плевать, что думают другие, Клаус, — ответил Дэйв и в его голосе не было ни намёка на поддразнивание. — С тобой всё в порядке. Ты идеален таким, какой ты есть, — и вот так, всего парой предложений Дэйв вернул их на территорию серьёзного разговора. Будто не может ничего с собой поделать. Клаус с грустью рассмеялся, покачав головой. — Дэйви, я далёк от совершенства. У меня так много демонов и ещё больше проблем. — Мне плевать на всё это, — стоял на своём Дэйв. — Для меня ты просто… Боже, Клаус, ты всё для меня. Желудок Клауса сжался. Рот распахнулся от шока, а в животе закружился рой бабочек. Чем он заслужил подобное? Это просто не имело смысла. — Ну, Дэйви, ты и сам не так уж плох, — ухмыльнулся Клаус, едва сдерживаясь, чтобы не выпалить всё, что он чувствовал на самом деле. Что он безумно влюблён в этого парня уже несколько недель. Клаус совсем к этому не готов. Он так много раз обжигался, что ему стало трудно показывать свою уязвимость. — О, в самом деле? — ответил Дэйв, чувствуя прилив смелости. Он придвинулся ближе к Клаусу, потянувшись к его руке. — Что ты… И, прежде чем Дэйв успел вымолвить хоть слово, у входа в палатку появился Даллас, улыбаясь и тяжело дыша, словно он только что пробежал марафон. Дэйв отдёрнул руку, будто обжегшись. Они с Клаусом синхронно отодвинулись, установив между собой приличное расстояние. Дэйву это казалось неправильным. Он хотел быть как можно ближе к Клаусу. А считанные дюймы сейчас казались милями. Клаус уставился на Далласа, раздражённый, что их прервали. — Даллас, где тебя носило? И где моя вода? — Да к чёрту её, Харгривз, у меня потрясающие новости, — вскрикнул Даллас, странно пританцовывая перед входом в палатку. — В чём дело, Даллас? Заметили движение у реки? — спросил Дэйв, вставая, чтобы выдвигаться по приказу. — Нет-нет. Расслабься, Кац. Ничего подобного. Это хорошие новости, друг. — Оу! — сказал Клаус, переводя взгляд с Дэйва на Далласа. — Какие? Скажи мне. Я люблю хорошие новости. А мы их почти никогда не получаем. Они собираются выполнить своё обещание по поводу шоколада? Я бы убил голыми руками за шоколадный батончик прямо сейчас. Дэйв усмехнулся, покачав головой. Клаус оказался самым отвратительным сладкоежкой из всех, кого он встречал. И, как большинство вещей в Клаусе, Дэйв находил это до смешного милым. — Ты мыслишь слишком узко, Харгривз, — рассмеялся Даллас, всё ещё возбуждённо подпрыгивает на месте. — О, пф, — фыркнул Клаус, отмахиваясь от Далласа. — Ненавижу эти игры. Просто скажи. Даллас сделал паузу для пущего эффекта, заработав парочку убийственных взглядов. Наконец, он сдался, слишком взволнованный, чтобы и дальше держать это в себе. — Нам дали отпуск! — ликовал Даллас. — Я только что столкнулся с Саргом возле командного пункта. В конце недели у нас будут целых три выходных! Сарг сказал, что мы можем поехать в Сайгон и нам не обязательно возвращаться на базу до понедельника! Вы можете в это поверить? — в голосе Далласа слышался благоговейный трепет, будто он не мог осмыслить собственные слова. — Не знаю, как вы, а я собираюсь снять номер в отеле. Надерусь по полной, найду какую-нибудь девчонку и дам ей отсосать. Бля, не могу дождаться, — Даллас упал на свою койку, улыбаясь парням и совершенно не обращая внимания на напряжение, возникшее между Дэйвом и Клаусом. Дэйв сразу оживился. — Ни хрена себе. Отпуск, да? Месяцы прошли с тех пор, как мы выбирались из этой дыры. — Это будет эпично, чувак, — Даллас улыбнулся, глядя на Клауса. — Чёрт, Харгривз, я уверен, что ты устроишь адский отжиг. Это точно будет весело. Клаус улыбнулся в ответ, кивая. Одной только мысли о том, чтобы покинуть джунгли и попасть в бар было достаточно, чтобы вывести его из равновесия. Боже, он собирался принять горячую ванну, напиться до такой степени, чтобы не видеть ничего перед собой… и хоть раз по-настоящему повеселиться. Даллас взял свои карты и начал тасовать, всё ещё подрагивая от волнения. Похоже, время Клауса наедине с Дэйвом подошло к концу. — Что скажете, парни? Сыграем? Дэйв хотел было напомнить Далласу, что уже поздняя ночь, и им следует немного поспать. Но одного взгляда на парней, переполненных волнением и радостью было достаточно, чтобы Дэйв понял — они слишком возбуждены, чтобы заснуть. Поэтому он придержал своё мнение при себе. Пусть порадуются немного. Клаус вздохнул, взглянув на Дэйва, прежде чем кивнуть Далласу. — Конечно, чувак, раздавай. Я всегда готов надрать тебе задницу в карты. Даллас усмехнулся, перетасовывая карты, и раздал. Дэйв взял свои карты, но не проронил ни слова, пока они играли. Его мысли были за миллион миль отсюда. Отпуск. Целых три дня вдали от базы. Целых три дня с Клаусом, вдали от постоянной стрельбы и любопытных глаз. После их сегодняшнего разговора внутри него плескалась радость. Он собирался сделать свой ход. Клаус сделал явный намёк, и Дэйв не собирался упускать эту возможность. С ним такого не случится. Клаус же был едва в состоянии сдержать волнение. Он раз за разом обыгрывал Дэйва и Далласа три раздачи подряд. И он вполне справлялся, сдерживая восторг, пока остальные готовились ко сну. Только оказавшись в относительной тишине тёмной палатки, Клаус, наконец, потерял самообладание. Он лежал в темноте, практически трясясь от возбуждения. Его руки дрожали, а ноги подёргивались. Он улыбался так широко, что болело лицо. Даже призрак Коллинза, стоящий в изножье койки, как какой-то чокнутый сторожевой пёс, не мог помешать. Он нравится Дэйву. Дэйв хочет его, Клаус просто не может в это поверить. И, похоже, теперь удача повернулась к нему лицом, благословив провести целых три дня с Дэйвом. Короткая передышка от ужаса войны, которую можно провести с этим невероятным человеком. И Клаус планирует воспользоваться этим подарком судьбы по полной.