чёрно-белые пятна

      — Ну и чего ты опять нюни распустил? Сейчас мне всю комнату своими слезами зальёшь.       Малыш, хныча, зарылся с головой под одеяло.       — Уф… Снова спрятался. Мы же договорились, больше никаких потопов, — чья-то рука мягко легла на плечо мальчика, слегка подёргивая. — Эй, ты меня вообще слышишь? Эй, Пончик!       Ребёнок, не реагировавший какое-то время, вдруг выдал:       — Я не пончик. Я уже говорил.       — А кто ты?       — Я Пит. Пит Понгсакорн Сэнг…       — Ну вот! Я и говорю, пончик! — засмеялся подросток. — Понгсакорн, а кратко же Пончик! Ты свои щёчки-то видел? Вылитый пончик.       Худой высокий парень лет пятнадцати, одетый в меховую шубу цвета фуксия, попытался растормошить своего нового соседа.       — Ты не переживай. Тебе тут будет весело. У тебя же такой сосед, — гордо выпрямившись и повернувшись в сторону зеркала, произнёс подросток. — Скажи спасибо, что сам Танкхун Терапаньякул согласился присмотреть за тобой. Дедушка меня целый час упрашивал.       Вдруг на глаза парня попадается рисунок над кроватью малыша, прикрепленный к стене канцелярской кнопкой. Он тянет к нему руку, чтобы посмотреть ближе, как вдруг ребёнок, словно гусеница зарывшийся в одеяло, резко вскакивает на ноги, закрывая телом своё произведение.       — Да не украду я его. Больно он мне нужен, — закатывает глаза подросток. — Просто хотел посмотреть ближе. Очень красивый рисунок. Кто тебе его подарил?       Малыш аккуратно срывает рисунок и, прижав к себе, медленно сползает по стенке вниз на кровать.       — Я сам… Сам нарисовал.       — Что? Ты сам?! Врёшь! — громко произносит старший, но, заметив, что мальчик испуганно вжался в стену, меняет тон на ласковый. — То есть… дедушка сказал, тебе всего шесть. Ты уже умеешь так рисовать? Да ты талант, Пончик!       Увидев румянец на лице младшего, Танкхун, улыбнувшись, продолжил:       — Это твой дом, да? Так ты что из деревни?       Пит тихо кивнул, на что Танкхун изобразил удивление на лице и ткнул пальцем в листок.       — А это? Твоя бабушка? Дедушка нам много рассказывал про неё.       — Бабуля, — поправил старшего Пит.       — Бабуля. Извини, Пончик, — согласился подросток. — А это что ещё такое? Корова? Ну ты, конечно, дурак, Пончик. Где ты таких коров видел? Она у тебя грязная какая-то, вся в пятнах. В Таиланде таких нет.       — Я не дурак! — снова вскочил на ноги ребёнок. — Это мне дедушка подарил! Он её привез откуда-то издалека. И никакая она не грязная! Мы с бабулей моем её каждый день. И не называй её коровой!       — А как же тогда?       — Мо.       — Мо, значит, — улыбнулся Танкхун.       

      ***

      — Ну что, вкусно?              Пит, набивший полный рот рисом с кисло-сладкой свининой, кажется впервые за целый день улыбнулся.       — Фкуснаа…       — Не говори с набитым ртом, — Танкхун взял со стола салфетку и аккуратно вытер соус с щеки малыша. — Серьёзно? Чтобы больше не видеть твои крокодильи слезы, мне надо было просто покормить тебя, Пончик?       — Доброе утро, брат!       К их обеденному столу подошёл ещё один парень, неся в руках поднос с жареной рисовой лапшой. На вид немного младше Танкхуна, но более крепкий, плечистый, с густыми чёрными бровями. Немного задержав взгляд на Пите, подросток улыбнулся и мягко спросил:       — Кто это у нас здесь такой маленький?       — Ты не видишь, я занят? Кормлю ребёнка, — старший начал размахивать своими тонкими кистями. — Либо отойди, либо сядь рядом и не мешай.       Парень устраивается рядом, всё ещё с интересом наблюдая за новеньким в их школе.       — Танкхун, это ведь не твой ребёнок. Откуда он здесь появился?       — Нет, мой! — раздражённым голосом произносит старший. — Мне его дедушка поручил. Кроме того, он живёт теперь в моей комнате. Я даже поделился с ним своими игрушками.       Кинн недоверчиво смотрит на парня.       — Хорошо, пока не поделился, — снова поворачивается к малышу Танкхун. — А что ты хочешь? Они у меня все любимые. Но я что-нибудь придумаю.       Далее мальчики ели в тишине, пока Танкхун внезапно не завопил:       — Ой! Я же совсем забыл! Кинн, ты же сбил меня со своими расспросами! Познакомься, это мой ребёнок Пончик.       — Пончик?       — Пит, — внезапно встрял в разговор малыш. — Меня зовут Пит.       Кинн тепло улыбнулся, протягивая руку ребёнку.       — Очень приятно, Пит. Я Кинн, младший брат Танкхуна.       Пит недоверчиво посмотрел на чужую руку, но, на удивление для него самого, тоже протянул новому знакомому свою.       — Ха, Кинн, — прыснул вдруг старший. — Пончик, можешь звать его проще — Гусеница.       Малыш в недоумении уставился на братьев.       — Почему гусеница?       — Хах, да ты видел его мохнатые бров… агх…       Нога Кинна больно прилетела по голени Танкхуна, отчего он не смог сдержать жалобный стон.       Пока братья продолжали наслаждаться своим обедом, Пит решил осмотреться. Шикарная столовая, больше похожая на один из дорогих ресторанов Бангкока, в котором ребёнку удавалось побывать лишь один раз в своей жизни, и-то эти воспоминания весьма размыты. Несколько столиков, соединенных вместе, занимали незнакомые ему мальчики разных возрастов. На всех из них, включая Танкхуна с Кинном, была одета форма элитного учебного заведения, подтверждающая их принадлежность данному месту.       Пит чувствовал, что это место для него навсегда останется таким же чужим, как и сегодня.       — Брат, может, хотя бы в этом учебном году вернёшься домой? — вдруг нарушил тишину Кинн. — В чём тебе радость жить вдали от семьи? Отец сильно скучает, и нам тоже тебя не хватает.       Пит впервые увидел каменное лицо Танкхуна, который уставился сквозь брата. Повисло долгое молчание.       — Мне нет там места. Я не такой, как вы, ты же знаешь. Это не мой дом, — старший грустно улыбнулся. — К тому же мне нравится у деда. Он меня понимает.       Малыш не понимающе уставился на своего нового соседа. Как это нет места дома? Пит бы всё отдал, чтобы сейчас оказаться в деревне рядом с бабушкой.       Внезапно накатившая грусть не дала полноценно закончить трапезу. Ребёнок вышел из-за стола, едва сдерживая слёзы и молча произнёс:              — Можно мне вернуться в комнату?       Не дождавшись ответа, он по памяти помчался в сторону спального крыла, где располагалась теперь уже его комната.       Вытирая слёзы маленькой ладошкой, он резко завернул за угол, уткнувшись лицом в чью-то грудь.       — Эй! Смотри, куда идёшь, мелочь.