Есть время отступить, есть время все забыть, но мы не торопимся. Стоим по разные стороны огромной стены. Смотри же, кем стали мы! А стали мы врагами, и что творится между нами – Не описать словами!
С каждой секундой взгляд Пурпурной наполнялся стальным недоверием. Хотя плотно сведённые губы явно твердили, что былое напряжение никуда не ушло, и просто забыть Димины слова ей уже не удастся. - Дима, - непривычная презрительная интонация резанула по ушам, - Это очень громкое заявление. Даже слишком. - Я бы не стал разбрасываться словами без повода! – возразил Побрацкий. Рвение, которое читалось в каждом его слове, заставило даже непоколебимую уверенность Оли пошатнуться. Девушка почувствовала слабое шевеление сзади, но никак не отреагировала на поднимающегося Антона. - Доказать сможешь? – слетел с губ Душновой тихий вопрос. Она мысленно молилась, что Дима заколеблется и скажет, что весомых аргументов против Антона у него нет. Но зелёные глаза сверкнули твёрдой решимостью. - Смогу. И не раз. Через несколько минут троица уже расположилась в зале: Дима в кресле, Оля на диване, а Антон с ваткой в носу и фингалом под глазом – на табурете. Пока Побрацкий доставал из рюкзака и подготавливал нужные улики, девушка покосилась на юриста: к её удивлению, тот даже не попытался возразить или воспротивиться незваному гостю, хотя по силам Звёздочкин был ничуть не слабее Шашлыка. Даже наоборот. Тем не менее, чуть подумав, Пурпурная попыталась оправдать подобную реакцию слабостью и шоком. Кто, извините меня, не растеряется, когда с порога на тебя кидаются и начинают кулаками перед лицом махать? - Что ж, мы тебя слушаем, - рассудительным тоном разрубила воцарившуюся тишину Оля. Даже несмотря на то, что на стороне Побрацкого, казалось, было всё: доказательства, сила, преимущество, обладательница лавандовых прядей не спешила делать поспешные выводы и бросаться обвинениями. Она всегда выслушивала весь ход событий до конца и только после этого могла здраво оценить положение дел, посмотрев на поступки со стороны или поставив себя на место одного из действующих лиц. За эту черту Дима проявлял к ней глубокое уважение. - Итак, - начал он, - Это расследование забрало у меня достаточно сил и времени, но в конечном итоге «инкогнито» был пойман с поличным. Дима грозно зыркнул в сторону насупившегося Звёздочкина. Почувствовав доминирование над ситуацией, бакалавр самодовольно продолжил: - Для начала мне стало любопытно узнать Олежину историю, поэтому я направился к медиуму при первой же возможности. Увы… Договорить ему не дало презрительное фырканье Оли. - Пошёл к гадалке? Серьёзно? Ты поверил какой-то шарлатанке, так ещё и деньги за это отдал? - Я ещё не всё сказал! – чаша терпения стала стремительно наполняться, - Я верил именно этой женщине, ибо на «Битве Медиумов» она была ближе всех, а её прогнозы – наиболее точными, чем у остальных. - Не тебе судить, что было ближе, а что нет – скепсис из голоса Пурпурной не выветрился, - Ты с моим братом даже знаком не был. Да и видел всего раз или два - в газете и на заставке моего телефона. - К этому вернемся чуть позже, - Дима оставался непоколебимым, - Хотя то, что она сказала, было очень смутным…Кажется, я начинаю догадываться, почему она сказала именно так. - Всё же, мне казалось, что ты взрослее и серьёзнее некоторых взрослых, Дим. А на самом деле ведёшь себя как ребёнок, - разочарованно вздохнула Душнова, но тут же смолкла под пристальным взглядом изумрудных глаз. Сердце заколотилось как птица в клетке: зараза, не надо было начинать с похода к ведьме! Он так совсем лишится Олиного доверия! Парень сжал руки в кулаки и продолжил: - Затем, просматривая видео, - Дима запнулся, видя, как помрачнели лица слушателей, - Ну, вы поняли, какое, я очень удачно поставил его на паузу и заметил в кадре открывающегося окна чьё-то отражение. Я то радовался, то разочаровывался, ибо изображение было жесть какое размытое. Я был уверен, что даже после редактора не смогу разглядеть силуэт. Однако… Побрацкий кинул хищный взгляд на опустошённого Антона. - Мне очень помогли отразившаяся в стекле красная маска и чей-то «геройский» плащ. Душнова в легком замешательстве изогнула бровь, а магистрант с каждым словом становился мрачнее тучи. И Побрацкий ликовал. Где-то глубоко внутри он смеялся, тыкал пальцем в этого неудачника, которого так легко смог разоблачить какой-то второкурсник. Разблокировав телефон с помощью отпечатка пальца, Дима протянул молодым людям телефон. Кажется, заранее подготовился, ведь изображение уже было открыто. И в действительности: на сверкнувшем бликами солнца стекле оставался намёк на красную маску и голову с растрепанной шевелюрой. Не дожидаясь, когда Оля попытается вмешаться, чтобы вставить свои пять копеек, Шашлык продолжил, вальяжно растягивая слоги: - Мне стало интересно, не померещилось ли мне, и после небольшого опроса соседей узнал, что в тот роковой день в коридорах действительно мелькал тёмный с красным подбоем плащ. И вот же курьёз: я сравнил даты и заметил, что Олежа и Дипломатор исчезли в примерно один и тот же промежуток времени. Это случилось даже в один и тот же месяц, чёрт возьми! Разница всего в полторы недели! - Как Дипломатор может быть связан с моим братом? Дима, что ты несёшь? – Оля пыталась выглядеть строго, однако растерянные глаза выдавали настоящие эмоции, скрытые за маской скептика. - Я тоже задаюсь этим вопросом, - ответил Дима, поднимаясь с насиженного места, и мелкими шажками ступил на ковёр, - Карина сказала, что у Олежи было какое-то дело, которое он вёл не один. Сейчас, анализируя её слова, я, кажется, начинаю догонять: дело, о котором она говорила, являлось сотрудничество с Дипломатором. В любом случае, снимок, пусть и нечёткий, является прямым доказательством этого. Не мог же «герой всея Москвы» без повода пролезть в общежитие и кинуться на первого попавшегося студента? - И тот факт, что ты с порога кинулся на Антона, - хмыкнула Пурпурная, - Хочешь, сказать, что он?... Дима утвердительно кивнул. - Тоша, - девушка повернулась к молчавшему все это время Звёздочкину, - Тебе есть что сказать? Две пары оливковых и дымчатых глаз устремились на повесившего голову мужчину. Каштановые, не покрытые лаком пряди торчали в разные стороны и падали на глаза. Изящные крепкие руки беспомощно свисали с колен, а спина согнулась под пристальным взором парочки. Дима ожидал какой угодно реакции. Был готов к тому, что Звёздочкин кинется в ответный бой и даст отпор, что начнёт оправдываться, предпримет попытку воспользоваться Олиным доверием и выставит Побрацкого дураком. Однако парень что-то явно упустил. Ибо никак не мог предугадать появление грустной улыбки на разбитом лице. - Есть, - Антон, наконец, выпрямился, и Шашлык отметил, что глаза независимо от улыбающихся сухих губ оставались очень серьёзными. Даже чересчур, - Дмитрий, в некоторых вещах ты всё же прав. Да, Олежа был… Он запнулся, тщательно подбирая слова. - Он был тем, без кого я бы не смог. Благодаря ему родилась и вышла в свет фигура - лидер общественного мнения Дипломатор. Благодаря ему я не опускал руки и продолжал бороться, когда думал, что вот-вот сорвусь. - Так, ты нам тут чепуху не мели, - скривился Побрацкий, за что получил в бок Олиным локтем, - Давай ближе к делу. - В тот день я шёл к нему в общежитие после очередного митинга. И уже у самого входа я ощутил, как я постепенно теряю контроль над телом, а в глазах темнеет. Я попытался собраться, – думал, что тепловой удар словил или что-то вроде этого, - но не смог. Снова стал соображать уже в одной из кабинок уборной. Не помню, как там оказался и что делал. Между этими временными промежутками в моей памяти сплошная чёрная дыра. Антон тяжело вздохнул. После с тоской посмотрел на Олежину рубашку цвета июльского неба, что мирно покоилась в руках Побрацкого. - Как выяснилось позднее, он выпал из окна. А точнее, я, будучи в бессознательном состоянии, посодействовал этому. Пересматривая запись в полицейском участке, я поймал странное ощущение. Словно в тот момент мной кто-то управлял. Не могу точно объяснить, ибо судил так, глядя на себя со стороны. И я ужаснулся. Не только потому, что я его убил. Пугало, что я этого совсем не помню. До последнего момента оттягивал. До последнего не верил в мистику. Считал Дмитрия сумасбродом, пытающимся получить известность любой ценой. - Эй! Ты в край охуел, упырь! – на Димины возмущения Антон не обратил внимания, продолжив: - Но объяснить то, что произошло со мной в тот день, до сих пор не могу. Отец был готов сделать всё, хоть об асфальт разбиться, лишь бы сохранить честь семьи. И следователи, решив воспользоваться этим шансом, поставили одно лишь условие: если я прекращу свою "деятельность", это громкое дело удастся замять. Ни копейки не взяли. Да и продолжать всё это без Олежи я не видел смысла. После подобного откровения тем более от сурового Антона комната погрузилась в прежнюю давящую тишину. Мыслей было слишком много. Каждый думал о своём. И каждый был уверен, что именно его точка зрения верна. - Антон, - голос Оли задрожал, отчего оба парня тут же подняли на неё головы, - Я не верю своим ушам…Неужели ты сейчас сам так просто говоришь такое? - А есть смысл отрицать очевидное? Оля, ты и представить себе не можешь, как невыносимо было смотреть в глаза тебе, всей вашей семье после случившегося. Даже после того, как дело якобы «закрыли», я на протяжении всего времени продолжал винить себя. И я до сих пор не могу успокоиться. Так что, в этом плане Дмитрий прав: сваливать вину на что-то потустороннее или же нет – физически это всё равно совершил я. И я должен быть в ответе за то, что наделал. Антон стёр со лба появившиеся капельки пота. Коснувшаяся длинной чёлки ладонь дрожала. Нет. Она тряслась будто под действием электрического тока. Юрист нервозно поправил выбившуюся прядь и не смог сдержать очередной тяжкий вздох – подобного рода признание далось ему с большим трудом. - Зачем ты говоришь нам это? – Дима поймал на себе измученный взор мужчины, - Почему так открыто сознался? Думаешь, и в этот раз сухим из воды выйдешь? И почему тогда согласился мне помогать? - Я сам хотел сдаться полиции, - у бакалавра глаза на лоб полезли от такого заявления, - И сейчас с радостью бы это сделал. Говорю же, отец не позволил. Для него репутация – это всё. И если бы его непутёвое чадо как я загремело за решетку, это, несомненно, сказалось бы на его положении в обществе. А почему я решил тебе помогать, я до сих пор не могу найти точного ответа. Может быть, я хотел показать, что я на твоей стороне, или же таким образом хоть немного искупить вину. - Я ничего не понимаю, - Пурпурная ахнула и схватилась за голову, согнувшись, - В голове не укладывается. Кто в итоге виновен в смерти моего брата? И почему мы об этом, чёрт возьми, говорим?! Оля подняла глаза, которые были готовы заплакать с минуты на минуту, и с укором посмотрела на Диму. - К чему ТЫ вообще начал весь этот разговор? Зачем ты прицепился к Олеже и ко мне?! Чего ты добиваешься, Дима?! Побрацкий не отводил полного сочувствия взгляда со своей девушки. Сердце болезненно защемило: видя её такой, он и сам хотел упасть в ноги Пурпурной и расплакаться. Как-никак, Оля всё же девочка, и какой бы сильной она ни казалась, проявление подобных эмоций с её стороны было абсолютно объяснимо. Особенно, если учесть факт, что речь сейчас шла о её покойном брате. Положив рубашку в стопку к остальным вещам, Дима раскинул руки и ступил к обессиленной девушке, сгребая ее в крепкие объятья. Ударивший в нос одеколон и любовь, вложенная в это простое действие, послужили своеобразным тумблером, издавшим тихий, почти беззвучный щелчок. Напор, что долго сдерживался деревянной плотиной, сорвал её, отбросил без капельки жалости и мощным потоком прорвался вперёд. Широкие плечи послужили своеобразной соломинкой, за которую Пурпурная тут же ухватилась в попытке найти спасение. Тёплая оранжево-красная кофта приняла на себя очередную атаку её слёз, а мягкий, приятный на ощупь материал помог заглушить рваные всхлипы. - Дима, - её тихий голос срывался, мягкий дрожащий шёпот тонул в плотной ткани, - Димочка, зачем? Ответь же, зачем? К чему?... Смягчившийся из-за внезапного прилива чувств Побрацкий легонько коснулся губами спрятавшегося под фиолетовой челкой лба девушки. - К тому, что я соврал тебе тогда, в день «бутылочки», - в той же тихой манере ответил он, накручивая на палец голубую переднюю прядь, - И я в самом деле вижу призрака Олежи. Точнее, видел. - Что? – Оля поспешила разорвать объятья и взглянула на парня покрасневшими глазами, - Ты же не прикалываешься? Снова? - Нет, это чистая правда. Я его видел. И разговаривал с ним. Именно поэтому я пошёл к гадалке с «Битвы медиумов». Так как сам видел. - И ты тоже веришь? – Пурпурная поражённо уставилась на сидящего в стороне Антона. Неловкость, отразившаяся вдруг на его лице, заставила ее страдальчески застонать. - Ты знаешь, я не верил. Не верил до тех пор, пока он сам не пришёл ко мне во сне. Это было очень странно и не похоже на обычные сновидения. И этот переломный момент заставил моё неверие в потустороннее пошатнуться. - Что? Так он и к тебе приходил? – уставился на Антона Побрацкий, - Вот же зараза призрачная! В обычное время не отобьёшься от этого душнилы, а случись что – хрен найдёшь. - И что нам теперь делать? С этой-то информацией? – подала вдруг голос Оля, - Мне до сих пор сложно поверить в то, что я сейчас услышала. Первые месяцы мне безумно хотелось связаться с братом, поговорить с ним, но…Спустя какое-то время боль притупилась, я поняла, что мне делать и ради чего и кого стоит жить. Я думала, это всё осталось в прошлом. Но оказалось, он даже сейчас не хочет отпускать меня. Девушка горько усмехнулась. Сил плакать больше не было. - Да и вы, мальчишки, хороши – столько всего скрывали всё это время. Прибить бы вас обоих. - Эй! Чего это сразу прибить? – оживился Шашлык, слоило речи зайти про пиздюля, но тут вовремя вмешался Звёздочкин: - Вот только не надо тайнами нас попрекать. Ладно уж меня - Диму в покое оставь. Сама-то наверняка не рассказала. Он ведь до сих пор не в курсе, да? - Чего? О чём это вы? – парнишка непонимающе заморгал, бегая глазами от одного ко второй. Голова пустовала, и не было ни единой догадки, о чём толкуют эти двое. Дима перевёл взгляд на смутившуюся Олю, которая потупила взгляд и поджала губы. Опана. Серьёзно? - Да расскажи, не мнись, - устало выдохнул мужчина, - Это ведь не какая-то вселенская тайна. - Да что за тайна, ё моё?! – Побрацкий закипал подобно воде с пельменями. - Да это и тайной назвать сложно. Дело в том, - девушка подняла опухшие от слез глаза на замершего, впитывающего каждое словечко словно губка Димку, - Что под Олежиным крестом ничего нет. - Чего? - Ну, гроб пустой. Олежи в нём нет. - Как это нет? - Вот так – нету. Тело не обнаружило следствие. А, учитывая недавнее признание, - очи Пурпурной сверкнули негодованием, - Мы имеем прямую возможность узнать у самого зачинщика. Где мой брат, Антон? Что ты с ним сделал? Опешивший Звездочкин поднял брови и в буквальном смысле уронил челюсть. Внезапно адресованный к нему вопрос был равносилен удару под дых. - Я? – глупо переспросил он. - Не я же! Куда пропало тело моего брата? Оппозиционер растерянно бегал глазами по лицу подруги, впервые не зная, что сказать. Сейчас он напоминал жертву, загнанную в угол хищницей Олей. - Оля, клянусь, я понятия не имею, куда делось тело, - Антон попытался вложить в дрогнувший голос как можно больше искренности, - И задаюсь этим вопросом я так же, как и ты. - Не изводи моё терпение, - тон девушки был подобен раскату грома средь затянувшегося тучами неба, - Думаешь, я тебе так просто поверю? Потерянный Дима наблюдал за разворачивающейся картиной со стороны и, наконец-то, смог найти ответы на некоторые вопросы. Во-первых, он выяснил, что Антон всё-таки не умел плакать. Даже если попытаться представить всю ту боль, через которую Звёздочкину пришлось пройти, рассказывал он свою историю, не проронив при этом ни одной слезинки. Может, как ранее говорила Оля, «боль притупилась» или тот просто не желал проявлять слабость перед коллегами. Однако отголоски разума вдруг отчаянно зашептали: «Он не врёт! Он не врёт!», отчего шатен даже смутился. Прежде такого не случалось. Чаще было наоборот, когда подсознание лишь подкидывало излишние вопросы, усиливая сомнения. Стоит ли ему довериться своему чутью? Или же оно пытается в очередной раз запутать? - Так, погодите! – Побрацкий взмахнул руками, становясь между двумя молодыми людьми, чем, разумеется, не смог не привлечь их внимание, - Стоп! Оля, ты утверждаешь, что могила пуста? - Да, - девушка непонимающе покосилась на возлюбленного, - А к чему ты переспрашиваешь? - Если тело не нашло следствие, - хмыкнув, Дима уставился в пол, обрабатывая всю полученную информацию словно компьютер, - Антон, а кем ты являлся Олеже? - Ты имеешь в виду, кем мы друг другу приходились? – брови свелись над переносицей, а в янтарных глазах поселилась неловкость. - Ну да, да. Вы же родственниками были? Былое смущение от заданного вопроса мгновенно улетучилось. - Нет, - ответила за юриста Оля, - Антон был другом нашей семьи. Но чаще всего он виделся именно с Олегом. - Медиум дала странный прогноз, - начал Дима, присаживаясь обратно в кресло, - Она сказала, что Олежу сгубило общее с его партнёром дело. Но в инциденте огромную роль играл родственник. Возможно, посодействовал. Антон признался, что виновен, однако он не является частью вашей семьи. То есть, как бы технически это он погубил Олежу. Но какого родственника тогда имела в виду Карина? И при чём он здесь вообще? Все трое глубоко задумались. На удивление, в этот раз даже Пурпурная не стала возражать, замолчав вместе с ребятами в попытке хорошенько обдумать услышанное. Голова Шашлыка опустилась; он с предельным вниманием разглядывал свои руки, словно перед ним и не ладони были, а сложный паззл, в котором не доставало всего одной детальки. Вроде бы всё начало складываться в единую картину, но было что-то, что заставляло парнишку смутиться и подумать: «Да нет же, ерунда какая-то». - Родственник? Мог быть участником? – обречённо вздохнула Душнова, - Кому это было нужно? - Подумай внимательно, милая, - Дима с вопиющей мольбой взглянул на девушку, накрывая ее ладонь своей, - Может, он ссорился с кем-то незадолго до смерти? - Кажется, - подал голос Звёздочкин, - У него был какой-то конфликт с отцом перед выпускным. Не поймите неправильно, я не пытаюсь обвинить Михаила, однако Олежа действительно несколько раз говорил об этом. - Ну, насчёт конфликта не знаю, - неуверенно пожала плечами Оля, - Но факт, что у Олежи с папой были весьма натянутые отношения, неоспорим. По некоторым причинам, разумеется. - Вы же понимаете, что нам никто не поверит? – Дима поднял голову и внимательно оглядел товарищей, - Нам в любом случае понадобятся доказательства. Одних слов мало. - Естественно, - хмыкнул Звёздочкин, - Олин отец – очень важная персона в сфере бизнеса, и идти против него ни с чем бессмысленно. - Да ну не-ет, - протянула Пурпурная, - Папа вообще не способен на такое! Вы перегибаете палку! - Ты кандидатуру Антона тоже не рассматривала. Чем это в итоге обернулось? Нехотя Оля всё же согласилась, а Дима, явно удовлетворённый её реакцией, продолжил: - Правильно. Лучше «перебдеть, чем недобдеть», - с умным видом закончил Шашлык, - С этого момента, дамы и господа, мы с вами будем работать вместе, ибо я думаю, что так мы добьёмся более значимых результатов. Для начала надо сосредоточиться на этом человеке: узнать биографию, данные, отношения с семьей, а затем вынюхивать обстановку дома. Оленька, ты же хорошо общаешься со своим отцом? - Ну, созваниваемся иногда. Ещё реже пересекаемся. - Нужно во время разговора попытаться заговорить про Олежку и посмотреть на его реакцию. - Дим, - в Олином взгляде читалось сомнение, - Какая может быть реакция у человека, у которого умер сын? - Это объяснимо, что ему будет тяжело об этом говорить. Однако посмотри на его поступки. Будет он скорбить или…нервничать? - Оля, - вмешался Антон, - Прошу, не прими это как прямое обвинение, но проверить его крайне необходимо. Если Михаил не при чём, то и скрывать ему будет нечего. Девушка молчала минуту. Выжидающие взгляды молодых людей ничуть не смущали её, и она, уходя глубже в размышления, то хмурилась, то поджимала губы и нервно их покусывала. Объём информации, что свалился на неё сегодня, был слишком велик. Сжав руки в кулаки до побеления костяшек, Пурпурная подняла горящие глаза на юриста; тот нисколько не дрогнул, но сердце под этим холодным полным презрения взором упало в пятки. - Антон, - отрешенно бросила она, - С каждой минутой, что мы здесь находимся, я постепенно отхожу от шока и начинаю испытывать к тебе всё больше ненависти. Ведь явно не от тебя я ожидала услышать подобное признание. Я тебе всё ещё не верю. И не знаю, получится ли мне как и раньше смотреть тебе в глаза, но, пока на тебя полагается Дима, полагаюсь и я. Ты – один из самых умнейших людей, что я знаю, и, если ты решил опуститься до клеветы такой степени…Тогда я окончательно разочаруюсь в тебе. Побрацкий с удивлением и некоторым восторгом глазел на свою девушку. Олина прямолинейность нередко восхищала его, ведь далеко не каждый сможет найти в себе силы сказать человеку в лицо всё, что о нём думает. А Оля могла. И в очередной раз это доказала. Юрист слегка кивнул. В морщинке между его бровями поселилась старческая утомлённость. - Я тебя понимаю, - ровным тоном ответил он, - Я вообще удивлён, что ты до сих пор не пришибла меня после этого. Но лгать мне смысла нет. Поэтому, хоть и общаться как раньше мы, наверное, уже не сможем, я всё равно хочу сделать всё, что в моих силах, чтобы вам помочь. Душнова окинула оценивающим взглядом бывшего товарища, словно пытаясь просканировать и понять, не врёт ли он, а потом лишь молча кивнула. Ведь слова здесь были бы явно лишними.…
Вечерело. Гостиная погрузилась в приятную персикового цвета пелену заходящего солнца, и Олежа не смог сдержать улыбки, подставляя под тёплые весенние лучи руки и болезненно бледное лицо. Как ни крути, если не брать во внимание витающих призраков, Спиритлэнд был абсолютно обыкновенным на вид, почти таким же, как и тысячи других российских городов. Поэтому законы природы действовали и на него, и нагрянувшая сегодня утром весна словно открыла второе дыхание, ласково постучав в окошко обители духов. Душнов как всегда сидел дома. Спиритлэнд и прежде манил своими тайнами и суровыми законами, но сегодняшняя погода, свежий весенний ветерок и необъятные лазурные небеса так и манили убиенного вырваться на свободу, переродиться вместе со сменяющими друг друга временами года и доверчиво кинуться в объятья неизвестности. Но строгое наставление Сашки сидеть и не высовываться портило всё веселье, хотя призрак и сам понимал, что тот всего лишь заботится и пытается сберечь. От скуки Олежа зевнул и взглянул на часы: без десяти шесть. Брюнет понятия не имел, во сколько ему ждать возвращения сожителя, ибо тот постоянно отправлял свой график в открытое плаванье, выборочно подбирая задания, которые были бы ему по плечу. Вчера ушёл в семь утра, сегодня – в час дня. Раки такие неопределённые. Вдруг Душнова осенило. Над головой выросла невидимая лампочка, которая загорелась так же ярко, как и бирюзовые глаза – а, может, прочесать квартиру вдоль и поперёк и попытаться найти что-то, что сможет помочь Сашке? А то гот в последние дни совсем упахался на своей работе – ради Олежи старается и всячески пытается подкинуть дельные мысли. Ведь если бы не Сашка, брюнет вряд ли начал искать ответы на вопросы, которыми раньше не задавался. Да и флегматичное выражение лица соседа зачастую просто помогало почувствовать себя увереннее, когда от прежней смелости оставался лишь мокрый след. Помогало почувствовать, что всё под контролем блондина и Душнову совершенно не о чем беспокоиться, пусть это и была всего лишь глупая иллюзия. Однако Малинин совершенно забил на себя, стараясь помочь своему новоиспеченному коллеге-призраку, и понятия не имел, каково его главное условие для перерождения и что ему нужно сделать. Ну, как говорится: «если гора не идёт к Магомеду, то Магомед пойдёт к горе» - почему бы не оказать ответную помощь и не попытаться отыскать в этой хатке хотя бы малейший намёк на Сашино спасение? По крайней мере, может, находка Олежи сможет подтолкнуть самоубийцу к верному выводу и принятию решения. Старый зал, в котором находился дух, стал первым претендентом на тщательный осмотр. Брюнет раскрывал ящички серванта, перерыл измыленные вещи в советском шкафу и искал любую возможную лазейку в ветхой квартире. В голову призрака мышью прокрался странный вопрос: а что из всего этого хлама принадлежит Сашке? Ищи иль не ищи, но, если здесь нет ни одной его вещи, то и намёк на спасительную цель искать бессмысленно. В качестве подтверждения своего предположения Олежа бегло осмотрел близлежащие предметы и потянулся за первым попавшимся на его глаза миниатюрным чайничком. Что, если Сашка, скажем, не умел готовить? Тогда его целью будет определенно что-нибудь сварганить и накормить кого-то своим творением. Олежа был бы первым и, видимо, единственным желающим попробовать стряпню гота, даже если на вкус она оказалась бы подобно битому стеклу. Общажный дух с тяжелым выдохом стал раскладывать разворочённые предметы по своим местам – строить догадки было необходимо исключительно в присутствии Сашки, ибо именно он мог дать пищу для размышления и сказать, от чего стоит отталкиваться. А то беспокойный Олежа столько всего навыдумать может, что даже флакон валерьянки не поможет. Внимание бакалавра привлекла стопка разбросанных на полу бумажек. Приглядевшись, можно было отметить, что по оформлению они были похожи на объявления. Брюнет склонился над объектом интереса и вгляделся в шрифт на шершавой и испытанной годами бумаге – «Внимание! Требуется носильщик тяжелых сумок и багажа! Один час – один из пунктов вашего списка». «Это что за ерунда?» - хмыкнул Олежа, устраиваясь поудобнее на полу и притягивая объявления к себе, - «И вот за этим улетает Сашка каждый день?». Аквамариновые глаза бегали от одного бюллетеня к другому, и с каждой новой рекламкой обещаемое вознаграждение росло как на дрожжах. Сначала одно желание из списка, потом два, а за невероятно трудные – весь список целиком! Однако, судя по тому, что рассказывал Малинин, воображение у работодателей явно не страдало, и пункты выдумывались на ходу, а потом вручались горящим надеждой привидениям низшего класса. Как удобно кормить обещаниями верных рабов, которые готовы пахать вне себя за «пук в вечность», который и яйца выеденного не стоил. И в случае возмущений и протеста всегда можно сказать: «Не сработало? Как жаль. Видимо, вы не особо потрудились напрячь мозги и хорошенько обдумать, что вам действительно нужно». Всегда работает, сбивает призрака с толку и заставляет усомниться в своих же предпочтениях. А ведь действительно, пункты списка звучат всегда неоднозначно - вот и думай после этого, что на самом деле подразумевается под простым условием. А сработало или нет – уже мало кого волнует. Следом за обычным физическим трудом пошли задачи сложнее. Выйти в реальный мир и подыграть детям, вызывавшим какую-нибудь пиковую даму или Чарли, или же помочь помирить какую-то семейную парочку, которая находилась на грани развода. Олежа невольно вспомнил родителей и горько улыбнулся. Почему же в сложный период его жизни не пришёл какой-нибудь призрак и не поменял расклад в их семье в лучшую сторону? Хотя почём ему, Олеже, захлебнувшемуся собственной кровью на асфальте, сейчас на судьбу роптать? Может, и к его семье приходил какой-нибудь призрак среднего или высшего ранга, пытался что-то сделать, но все равно ничего не вышло. Всё-таки, любой дух будет бессилен, не зная суровых обстоятельств тех или иных жизней. Взгляд остановился на последнем скомканном объявлении. Печатные буквы немного стёрлись, а бумага в некоторых местах была порвана: видимо, не раз пытались от нее избавиться.«Внимание! Личный заказ! Страна: Россия Город: Москва Улица: Зелёная сто двадцать восемь «А», общежитие двенадцать Цель: Убить студента Описание цели: чёрные волосы, голубые глаза, худощавого телосложения, долговязый (примерный рост сто семьдесят восемь сантиметров), учится на банковском деле. Зовут Олегсеем Душновым. Избавиться от цели любой ценой. Вознаграждение – список дел и пуховое одеяло».
Расширенные глаза не желали отпускать строчку, в которой указывалось его имя. Призрачные руки не дрогнули; не порвали, не сжали рекламу. В конце концов, не она же виновна в том, что оказалась в доме Малинина. Олежа застыл подобно статуе. Он ощущал, как по внутренним органам стремительно растекается странное ощущение, похожее на пустоту, но всё же что-то иное. Помесь разочарования, опустошения и горечи, от которой хотелось отчаянно закричать. В голове не хотело укладываться осознание, что Сашка, который за время Олежиного пребывания здесь стал ему надёжным товарищем и другом, когда-то был замешан во всей этой истории! Разве такое вообще возможно? Неужели они пересекались раньше? Да и мог ли гот поколдовать над памятью Душнова, если учитывать, что брюнет не помнил абсолютно ничего, что было связано с его смертью? Ни лицо убийцы, ни всего, что было после приезда скорой? Убиенный аккуратно сложил листочек и спрятал во внутреннем кармане рубашки. Весенняя прохлада за окном больше не радовала, а комната погрузилась в пятьдесят оттенков минорного серого. И что ему теперь делать? Молча уйти? Дождаться прихода Сашки и поговорить с глазу на глаз? А что им теперь обсуждать? Ну, допустим, Малинин признает свою вину, и что дальше? Олежа все равно не желал оставаться здесь более, так зачем тратить впустую время? Всё равно неизвестно, когда блондин вернётся. И хотя Душнов понимал, что подобные решения надо принимать на холодную голову, с каждой секундой шок постепенно сменялся негодованием и плескавшейся у самой гортани желчью. Голубой призрачный хвост мелькнул за закрывшейся дверью спальни. Щелчок дверного язычка, и квартира потонула в душераздирающем крике. Слёзы хотели хлынуть из прекрасных глаз стремительной волной, но Олежа всеми силами стремился перебить их пронзительным воплем, рвущимся наружу из грудной клетки. Бедный призрак метался, бил кулаками в стены, и снова ломкий голос срывался на крик. Картинки в голове сменялись как на потрёпанной видеоплёнке: вот его впервые обхватывают эти серые ладони, оттаскивая туда, где брюнета не поджидает опасность, а вот он уже сидит на полу квартиры, смотря в эти властные цвета мокрого асфальта глаза, в это белесое как у нечисти лицо. Сашка, не церемонясь, берёт его за подбородок, укрепляя зрительный контакт, и ставит свои условия. Вот он делится своими историями с детства и беспокоится, когда Олежа случайно поранил палец ножом. Трясущиеся как у зависимого руки схватили подушку и со всей силы отбросили в стену – несчастный предмет был совсем не при чём, но парень невероятно боялся потерять контроль над собой, как вышло в прошлый раз с Димой. Уж лучше пусть сейчас пострадает подушка, чем позже кто-то другой от его почерневших когтей. Бившегося в истерии брюнета хватило ненадолго. Обессиленный он плюхнулся на матрас, рвано дыша и сверля опустошённым взглядом потолок. Да уж, соседи вряд ли будут в восторге от таких «концертов». Наверняка разборки устроят. Но это будет потом, когда вернется хозяин. Олежа взглянул на всё ещё валявшуюся на полу подушку и нехотя потянулся за ней, прижимая к себе и закрывая уставшие глаза, на которые всё-таки навернулись слёзы. Саша, Саша, зачем?