Тайны, тайны, Что ты скрываешь от меня? Может, не всё нормально? Не всё нормально. Тайны, тайны, А ты думал, я не узнаю, Милый, это же гениально! Гениально!
С приходом весны вечереть начинает позже. Скажем, уличные фонари загораются уже не в половину пятого, как зимой, а в начале седьмого, небо перестаёт кутаться в пуховые одеяла из облаков и, наконец, достаёт цветную палитру, которая валялась где-то глубоко в шкафу все три месяца, смешивает нужные оттенки и окрашивает профессиональной кистью свои необъятные просторы. Оно малиновое словно любимая всеми детьми ягода, где-то высоко, у звёзд смешивается с бледно-персиковым, но ближе к заходящему солнцу начинает пестреть багряными полосками света. Малинин ненавидел режущие глаза цвета. Особенно малиновый. И он понятия не имел, почему ему досталась именно такая фамилия. Была б его воля, гот хоть Жидко Жидковичем был, лишь бы его фамилия не ассоциировалась с нелюбимым цветом. Вот у Олежи, как считал блондин, фамилия куда приятнее. Хоть и звучит как клеймо. Тем не менее призрак не пытался использовать её, чтобы уколоть соседа: один раз уже пошутил, так в итоге брюнет, тихо вздохнув, промямлил что-то вроде «и здесь меня продолжат стебать». Тогда Малинин и выяснил, что тот некий товарищ, которого покусали твари, ранее прикалывался над призрачным заучкой, а точнее, над его "говорящей фамилией". Сашка замечал, что Олежа порой может слишком умничать и отчасти занудствовать, но после этой истории окончательно перестал пользоваться своим положением и больше не дразнил. В конце концов, самоубийца столько умиляющих черт заметил за этим парнишкой, что теперь смело подтрунивал над ним в совершенно ином ключе. Дела на сегодня были завершены. Малинин так оперативно поработал, что успел помимо основных дел заскочить в библиотеку и взять новую стопку литературы для своего книжного червячка. Особенно Олежа любил тематику психологии, актерского мастерства и космоса. Свободный вечер гот планировал провести на кухне за чашечкой чая и разговорами с разносторонним товарищем о прошлом, расследовании или же вселенских вопросах, от решения которых никому не станет ни лучше, ни хуже. Серая фигура взлетела по ступеням подъезда, оказавшись на площадке нужного этажа. Рука провернула ключ и легонько толкнула входную дверь, после чего уши самоубийцы заложило от раздавшегося вопля. От шока Сашка чуть не выронил стопку библиотечных книг. «Что происходит?» - несуществующее сердце билось так же отчаянно, как и светло-голубые кулаки о стену спальни, - «Почему он кричит? Ему больно? Что произошло, пока меня не было?!». Но крик не смолкал. Наоборот, он становился только громче, режа растерянного Малинина без ножа. Видимо, Душнов настолько увлёкся, что из-за своего ора даже не услышал открывшуюся дверь прихожей. Небрежно бросив книги на туалетный столик, блондин уже ринулся было в комнату, где болезненно стонал его друг, как вдруг орлиный глаз заприметил приоткрытый ящичек зального шкафа и кое-как запиханные туда смятые листы. Он узнал. И призрачный мотор, гоняющий по венам кровь, сжался сильнее от осознания, что причиной стенаний брюнета являлся он сам. Сашка яро боролся с внутренним желанием ворваться в обитель друга и, игнорируя его обвинения и возгласы, крепко обнять и посвятить в дело, о котором и так напрасно и долго молчал. Но был вынужден поплестись на кухню и сесть на стул в ожидании, когда друг сам успокоится и придёт в себя. Сейчас его появление не принесёт пользу, а лишь усугубит дело. Блондин закрывает глаза, не в силах слышать как, надрывая связки, воет Олежа, ударяет чем-то по стене, а потом вновь кричит. За дверью наверняка происходит хаос, и Малинин с силой удерживает себя на месте, когда слуха касаются звуки чужих страданий. Душнов заходится в кашле, и постепенно его крики переходят в тихие всхлипы. А потом шум и вовсе замолкает. Сашка встаёт с места и направляется к заветной комнате. Стараясь издать как можно меньше шума, приоткрывает дверь. И замирает, цепенея от вида свернувшегося в калачик мальчика, который всё ещё шмыгал носом сквозь некрепкий сон, обнимая подушку настолько крепко, будто она единственная осталась у него во всем мире. На подрагивающих черных как ночь ресницах застыли ещё горячие солоноватые капли. Облик утомлённого соседа заставил призрака по-детски растеряться. Но Сашка всё же делает первый шаг в сторону спящего парнишки и достаёт из шкафа ещё не распакованное плотное одеяло. Картонная коробка под ловкими манипуляциями дымчатых рук издает тихий скрежет, после чего летит на пол, а новое одеяло заботливо накрывает хрупкие плечи под бирюзовой рубашкой. Сашкины движения полны заботы и точности, в них нет ничего, что могло бы потревожить Олежин сон. Малинин понимает, что не может уйти. Мало ли что этому чудику в голову придёт, когда он проснётся. Порой Душнов был весьма непредсказуем, и сейчас гот не отрицал вероятность его побега через окно. Поэтому, взяв первую попавшуюся в новой стопке книгу, Малинин присел на подоконник, чтобы не выпускать из поля зрения диван и вовремя среагировать, если друг начнёт просыпаться. Серые глаза опустились на первую станицу и ловко проскользили по названию. «Вино из одуванчиков»? Кажется, я читал когда-то одно из произведений этого писателя – «Четыреста пятьдесят один градус по Фаренгейту». И первые строчки книги поглотили молодого человека, переместив в красочное описание похода отца и двух сыновей в лес. Малинин уже и не помнил, сколько прошло времени, однако уже на двадцать пятой странице отвлёкся от чтива, заслышав копошение перед собой.…
Выработка адреналина всегда имеет побочный эффект в виде сильной усталости. Олежа и не заметил, как погрузился в спасительную темноту, сквозь которую как через толщу воды доносились неразборчивые звуки. Но брюнету было уже всё равно. Сейчас он здесь, в объятьях пустоты, которая, как казалось, вырвалась на свободу из хрупкого сердечка и поглотила призрака без остатка. Воздушные волны легко подхватили худенькое тельце, унося его в запредельные дали. Былые мысли о Сашке и таинственной бумажонке больше не беспокоили его. Дух не знал, проснётся ли он или же растворится после того, как узнал правду. Он просто кружился в бесконечно сменяемых друг друга потоках ветра словно снежинка, словно оторвавшийся от ветки листик. Однако картинок перед глазами не было. Была лишь спасительная темнота, которая не пугала и не навевала ужас. Олежа знал, что ему больше нечего бояться. Сон ли это был или обморочное состояние, призрак не знал. Так же как и сколько времени он так кружился. Но руки, прежде ловившие приятные струйки воздуха, вскоре ощутили шершавую поверхность подушки, которую Олежа по-прежнему обнимал. С приходившим осознанием действительности ощущения обретали чёткость: слуха коснулся шелест деревьев за окном, а глаза после слёз налились свинцом и никак не хотели открываться. Брюнет также почувствовал тяжесть на плечах и передернул ими, пытаясь её с себя сбросить. «Одеяло», - понял, наконец, призрак, - «Массивное и невероятно тёплое. Не помню, чтобы я чем-то укрывался, когда засыпал». Наконец, перевернувшись на спину, Душнов переборол болезненную слабость и приоткрыл глаза. В потолок бил слабый свет. Но сама люстра была выключена. - С добрым утром, - голос над головой прозвучал без привычной иронии, хотя пожелание «доброго утра» вечером само по себе её подразумевало, отчего по спине пробежал неприятный холодок, - Как ты себя чувствуешь? Олежа перепугано подскочил на матрасе, поджав призрачный хвост под себя, и во все глаза уставился на устроившегося на подоконнике Сашку. Лицо гота, в свою очередь, не поменяло своего выражения, словно парень был уверен, что Душнов отреагирует именно так. В руках у него была книжка с приятной глазу обложкой, а справа стоял небольшой ночник, являвшийся тем самым источником света. - Как я себя чувствую? – отрешённо переспросил брюнет, - Никак, наверное. Такое ощущение, будто умер второй раз. И это была не гипербола. Олежа действительно чувствовал себя морально убитым, да и кто бы, скажите, не испытал то же самое на его месте? Малинин виновато поджал губы и отложил книгу. - Мне очень жаль. Но у тебя есть полное право меня ненавидеть. Я понимаю. И как всегда непробиваемый. Такая спокойная реакция. Неужели он совсем не чувствует вины? Хотя Олежа никак не мог представить Сашку, валяющегося в ногах и вымаливающего вместе с крокодильими слезами искренние извинения. И вообще, как давно он уже с ним сидит?! - И это всё? – Душнов нахмурился и скрестил руки на груди, - Ничего объяснить не хочешь пока я ещё здесь? - Хочу. Очень хочу. Только сомневаюсь, что ты вообще будешь меня слушать. - Ну, раз я спрашиваю, значит, видимо, буду! – Сашкина логика, которая всё время была справедливейшей и самой здравой, сейчас казалась такой глупой, - Всё же мне очень интересно, какое пуховое одеяло ты получил за мое убийство! Может, как раз-таки вот это? Олежа сжал в руке теплое, ещё не скинутое с плеч покрывало. Гот опустил голову, словно намеренно избегал взгляда аквамариновых глаз, после чего тяжело вздохнул, но с подоконника не слез. - Я понимаю твои эмоции, но всё же, дослушай, пожалуйста, до конца. - Я весь внимание! – наигранно подобрался Душнов, что послужило очередным уколом совести для Малинина. - Что ж, - прочистив горло, тихим голосом всё же начал самоубийца, - Это случилось, как ты и сам знаешь, полтора года назад. На тот момент я уже продолжительное время был призраком среднего ранга и был уверен, что до успеха уже рукой подать. Ведь если бы я добился высшего ранга, передо мной открылось бы много дорог, и сам я бы стал одним из тех, кто управляет этими крошечными людишками, что только и могут ныть о своей несчастной судьбе. Грубо говоря, я подал на повышение: это значит, я выставил свою кандидатуру, чтобы показать, что мне можно доверить серьёзные поручения. И в какой-то момент её заметили. Мне дали простое в плане выполнения, но ужасно тяжелое в плане морали задание – убить московского студента. Сашка исподлобья посмотрел на скептичного соседа. - Я успел продумать отличный план. Ничто не могло пойти не так. Но всё же совершить это было невероятно сложно. Всё же, я так давно не выбирался в реальный мир. Я привык, что меня окружают нытики, вечно жалующиеся на свои условия. И хоть ты сначала мне показался до жути странным, я видел, насколько тебе нравится жить. Ты, - Сашка развёл руками, не зная, как описать эмоции, что переполняли его в тот момент и сейчас, - Ты буквально цеплялся за жизнь, несмотря на всё дерьмо, которое тебя окружало. Не подумай, я не особо углублялся в подробности твоей жизни. Разве что немного воспользовался твоими личными данными, но исключительно в целях убийства. - Чего?! – Олежа уставился на блондина, отодвигаясь от него в дальний угол кровати, - В смысле воспользовался моими личными данными? - Ну, мне же надо было как-то подобраться к тебе? – задал риторический вопрос гот, - Вот и выяснил, что у тебя вроде парень есть. Уже и не вспомню, как его зовут. С каждым словом Сашки глаза брюнета округлялись, напоминая пятирублёвые монеты. Всплывавшие в голове картинки казались более жестокими, чем реальность, но задавать глупый вопрос Олежа не решился, чтобы не слышать его сокрушающий ответ. Чем больше рассуждал про себя призрак, тем меньше приходившие на ум догадки радовали его. Потому что не мог Сашка убить своими руками. - После выполненной миссии я бросил его в какой-то кабинке туалета и вылетел к тебе, - продолжал Малинин, не сводя внимательного скрытого под длинной челкой взгляда с напряжённого товарища, - Твое тело лежало на асфальте. Ты ещё дышал, хотя был уже без сознания. Видимо, из-за стресса и травматического шока ты забыл лицо своего убийцы: от психической встряски обрываются нейронные связи, такое бывает. Да и болевой порог у тебя низенький, падение с пятого этажа это подтвердило. И в состоянии комы ты услышал звук сирены подъезжающей скорой помощи. Но я оказался быстрее. Брюнет распахнул глаза и столкнулся с цепким взглядом напротив. Сейчас Сашка выглядел безумнее обычного, напоминая психа злодея, который посвящает героя в свои грандиозные планы по захвату мира перед тем, как убить его. Однако обычно после этого главный герой находит способ выбраться или же к нему приходят на помощь его верные друзья. Жаль, что реальность далеко не такая, как сказка, и к Олеже на подмогу явно никто не придёт. - Я смог поднять твоё тело и переместить его через портал куда подальше. К счастью, очевидцы, до этого снимавшие твой «полёт» на камеры, были перепуганы, и им было не до этого. Так что теперь об этом знаем только ты и я. - Поднять меня? Куда? – сказать, что Душнов был шокирован, это ничего не сказать, - А главное зачем? - Понимаешь, родной, - в голосе Малинина читалась неисповедимая тоска, - Я далеко не такой ужасный, каким кажусь тебе. Говорят, первое убийство – самое тяжелое. А потом жажда убивать становится своеобразным наркотиком, без которого убийцы не могут прожить и дня. На своём опыте я понял, что это не так. Или же, по крайней мере, это не всегда работает. Я хотел спасать жизни и никогда бы не подумал, что в один прекрасный день придётся их забирать. Да и властью я был не доволен. Я прекрасно знал, что никакой список не получу, и мне так хотелось сделать им какую-нибудь гадость. Доказать самому себе и поликовать, что я не такой, как все эти бройлерные курицы. Потому и спас, наверное. Куда? Да в соседнюю область. В Питер я не мог тебя вернуть: это твой родной город, нашли бы. В Москве тоже оставлять нельзя было, так как в этом случае задание бы также считалось проваленным. Поэтому я подумал и запульнул тебя к порогу Центральной Воронежской больницы. И да, не смотри на меня так, - Сашка подметил дергающийся голубой глаз соседа, - Вероятнее всего, ты в тепле, комфорте и всё ещё находишься под ИВЛ: они по закону не имеют права отключать тебя от аппарата без согласия твоих родственников. А откуда им знать, что ты там? - Ну и схему ты продумал, - нервно усмехнулся Олежа, зарываясь руками в смольные пряди, - Даже не знаю, что и сказать. То есть, я как бы живой, но только…не живой? - Скорее наоборот, - увидев, что былая злость соседа улетучилась, сменившись на растерянность и тяжелое осознание, Сашка осмелился слезть с подоконника и присесть на край дивана неподалёку от убиенного бакалавра, - Ты как бы не живой, но самом деле, живее всех вместе взятых. И всё, что тебе требуется, чтобы вернуться в своё тело, просто выбраться из Спиритлэнда и попасть в нужную больницу. А точнее, в нужную палату. Делов-то. - То есть, - Олежа искоса взглянул на блондина, - Ты меня спас не из благих побуждений? А только для того чтобы самоутвердиться? - Скорее да, чем нет, - смутился таким прямым вопросом молодой врач, - Это был своеобразный бунт. Доказательство, что я не подчиняюсь общим требованиям и, соответственно, сильнее. Хотя на деле оказался ещё хуже. Опустился до такого отвратительного злодеяния, греха. Знаешь, на самом деле, когда мы встретились тогда на площади, я тебя и не узнал вовсе. Только после твоего рассказа стало что-то пробуждаться. Но первые дни я не был уверен и продолжал присматриваться. А, когда понял, что это всё же ты, даже стал намёки посылать, но ты их не понимал. - Стоп, - внезапно прервал искренний поток признаний Олежа, - Намёки…То есть, ты знаешь, кто убийца? Кто послал этот заказ и в действительности хотел мне смерти? - Ну да, - протянул Сашка, косясь на соседа с явным непониманием, - Ну и что? - Как что? Это же то, к чему я шёл всё это время! – Душнов эмоционально всплеснул руками. В ответ на этот жест блондин лишь закатил глаза. - Ты меня не услышал? Дурачок, если ты сейчас узнаешь имя убийцы, ты выполнишь свою цель и начнёшь перерождаться. Оно тебе надо? У тебя же есть шанс вернуться в реальный мир и раскрыть личность преступника уже будучи на ногах. Тем более, учитывая, что у тебя есть тот самый «живой» дружок, который лично расследует это дело, тебе будет в разы легче. - То есть, - Олежа взглянул в бездонные глаза, норовясь погрязнуть там с очевидной мыслью, пришедшей в его голову, - У меня теперь другая миссия? - Вроде того, - хмыкнул Малинин, - Покинь Спиритлэнд и вернись в своё тело. А там уже видно будет. - Погоди, - смутился призрак, - А ты разве не со мной? В ответ гот лишь неопределённо пожал плечами. - Не знаю, удастся ли мне это сделать. Никогда не пробовал. Да и веских причин сбегать не было. - Я – твоя веская причина, - дымчатые глаза устремились в решительное лицо товарища, - Что тебе здесь делать одному? Познакомишься с моим соседом, Димка очень хороший! Правда, ворчит иногда, но в целом он божий одуванчик! - Ага, и нимб ему вместо венка на голову, - бледно-серые губы растянулись в легкой улыбке. - Саша! Я вообще-то серьёзно! - А я, по-твоему, шутки шучу? - с каменным лицом спросил представитель "депрессивной" субкультуры, - Посмотрим. Если мне удастся выбраться с тобой, я буду только рад. Но, если нет, не думаю, что произойдёт что-то криминальное. В конце концов, у тебя вся жизнь впереди. Тебе всего лишь двадцать два, возможностей уйма. В отличие от меня. - Не говори так, - сдавленно попросил Олежа, кладя руку в раскрытую ладонь соседа. - Не парься, - несмотря на безэмоциональные слова, негативной реакции на жест Душнова с его стороны не последовало, - Я же сам выбирал свою судьбу. Мной никто не управлял. Каждому своё, как говорится. - Мы тебе обязательно поможем! - голубая рука легонько сжала чужие костяшки, на что Сашка лишь тихо усмехнулся и начал поглаживать тыльную сторону чужой ладони большим пальцем, - Я тебя тут одного не оставлю. Может, ты и натворил глупостей больше года назад, но ты же раскаиваешься? А это самое главное. Так что я не злюсь. - Спасибо, уважил, - по-доброму усмехнулся дух, поднимаясь с кровати. Душнов метнул взгляд на их всё ещё сцепленные руки, - Что ж, может, пойдём чай выпьем? А то я хотел попить его с тобой после работы, но всё сложилось не так, как планировалось. - Без проблем, - улыбнулся Душнов, поднимаясь с насиженного места следом за товарищем, - Я бы и сам не отказался сейчас. - Чудненько. За окном уже давным-давно источали бледный свет звёзды. Чайник, под которым вспыхнул синий цветок, дернулся и покрылся едва видимыми капельками пара. Пока Малинин возился с чашками, Олежа устроился на подоконнике и вдохнул носом исходившую с улицы вечернюю свежесть. - Как же я люблю весну, - промурлыкал брюнет, с жаром выдохнув и выведя пальцем на запотевшем стекле смешную рожицу, - Всё вокруг оживает, это так прекрасно! - Всё, что делает природа, всегда прекрасно, - подтвердил Олежины слова Сашка, отвлекаясь от рутины и водружая кружки с чайными пакетиками на стол. Только, в отличие от соседа, взор его был направлен не в сторону вечернего пейзажа, а на растрепавшуюся после продолжительного сна темную макушку. У каждого своё понимание прекрасного. Но Сашка определённо считал себя самым везучим призраком. В конце концов, omnia praeclara rara.