Сгущаются тучи, и весь мир сидит у мониторов, Каменщики снова наводят ужас на город. Мы слышим каждый ваш шаг, видим каждый взгляд, Над вами Большой Брат, добро пожаловать в Ад!
Обычный будний день Спиритленда всегда начинался с шума за окном. Все куда-то торопились и летели сломя голову, лихие кони, сделанные из самой лучшей призрачной стали, отстаивали колёса в нескончаемых пробках, и каждый с непривычки мог бы оглохнуть от их пронзительного бибиканья. Однако глупо сравнивать жителя призрачного города с любым среднестатистическим человеком; за долгие годы пребывания здесь у горожан выработались довольно стойкий иммунитет и натренированная выдержка, поэтому никакие громкие звуки не могли вывести из себя смирившихся спиритлэндовцев. Сашка непринуждённо блокирует посторонние шумы музыкой, вдруг заигравшей в наушниках, и шумно выдыхает. Улицы пестреют разноцветными прохожими: у каждого свой свет, своя прическа, свой ранг; тем не менее была всё же одна небольшая особенность, которую блондин замечал каждый раз, стоило ему выбраться «в свет» из своей душной обители: все без исключения, кто попадался ему на пути, носили угрюмые гримасы. Сашка старается не смотреть на них, хотя прекрасно знает, что на его серую фигурку всем всё равно. Никто не поднимет на парня глаз, все волнуются только о себе. О том, как они выглядят на публике. И никому нет дела до какого-то призрака-самоубийцы в темной толстовке, чему второй явно рад. Чего греха таить, Сашка и сам вечно разгуливает с подобным выражением лица, ведь, согласитесь, заглядывать в глаза каждому прохожему было бы весьма странно, не так ли? Биты внезапно заглушает взбешённый вопль сбоку: какая-то девушка среднего ранга гневно тянет на себя поводок, отчего её «питомец» упирается и виновато подвывает. Крышка небольшого картонного стаканчика в её руке валяется где-то на асфальте, а на сиреневой кофте с глубоким вырезом и пышными рукавами виднеется блеклое кофейное пятно. «Красивая была блузка», - подметил Малинин, невольно становясь свидетелем того, как молодая особа, решив сорвать свою злость на виновнике испорченного шмотья, довольно сильным рывком отшвырнула несчастное создание. - Бесполезный уродец! Из-за тебя моя новая кофта испорчена! Знаешь, сколько она стоит?! Да тысячи жизней, как твоя, не смогут возместить этот ущерб! - тварь жалобно булькает, задыхается, но вынуждена следовать манипуляциям хозяйки, вихляясь на тяжелой цепи, как марионетка на ниточках. Только в отличие от грубой девушки, любой кукловод относится к своим куклам в тысячи раз бережнее, ибо за предмет его работы уплачены немалые суммы, а тварей в Спиритлэнде развелось как грязи, поэтому многим они доставались совершенно бесплатно в качестве рабов или скота. Сашка ускоряется, желая как можно скорее забыть всё, что увидел, и не думать о дальнейших мучениях желейной массы. Насилие средь белого дня было здесь обыденной вещью. Оно же и было одной из причин, почему Малинин запретил Олеже покидать квартиру. Лично Сашка хоть и не мог жить по суровым законам города, тем не менее со временем ему удалось немного привыкнуть к царившей здесь жестокости. Так же как и спокойно наблюдать за ее проявлением со стороны. Но он никогда бы себя не простил, если бы лицо его дорогого друга вновь раскраснелось от слёз. Тех горьких слёз при виде чужой боли и страданий. Так что пусть подобное проявление бесчеловечности лучше останется за завесой тайны. Сквозь толпы призраков гот пробирается к порожкам обстроенного здания администрации. Сегодня Сашка спасёт его. Сегодня он откроет портал, и тогда Олежа сможет вернуться в нормальный мир, к людям, которые любят его и до сих пор скорбят по нему. Вот для них будет сюрприз, когда на их телефоны начнут поступать неизвестные звонки, а затем какой-то дядечка или какая-то тётечка из трубки объявит о том, что их сын, брат, лучший друг или просто добрый приятель наконец вышел из комы! Сашка невольно улыбнулся своим наивным мыслям. А хотел ли он сам вернуться в родную вселенную? Узнать, как там мама? Жива ли? Здорова? Как поживают все его союзники и враги? Кто из одногруппников смог устроиться, у кого появились семьи? Малинин не знал ответа. В душе скреблось необъяснимое двойственное чувство, которое из раза в раз перетекало с одной чаши весов на другую, образовывая нестабильный перевес. Тем не менее фокус вновь обратился на Олежу, стоило блондину ступить к порогу нужного кабинета. На удивление, сегодня как-то немноголюдно: обычно толпа аж за порожки выходит, хрен пробьёшься, а сегодня сама судьба давала Сашке шанс выбраться из этой дыры раз и навсегда! Ну грех не воспользоваться! Робкий стук в дверь показался слишком настойчивым нервозному Саше, и призрачное сердце невольно подскочило, как только глухое «тук-тук» внезапно отскочило от тонюсеньких стен пустого коридора. А после и вовсе в пятки упало, когда после долгой пятисекундной паузы из-за двери донеслось небрежно брошенное «входите». Самоубийца взялся за рукоять и не сразу понял, в чём она была запачкана. Осознание, что вспотела не ручка двери, а его собственная ладонь, пришло уже тогда, когда он встал напротив дорогого покрытого лаком дубового стола, за которым сидел повернутый к нашему герою спиной начальник. Из-за высокой спинки компьютерного стула не было видно его массивной спины и широких плеч; но Малинин прекрасно знал, что когда босс в гневе, его тело начинает увеличиваться как после Растишки, а руки настолько напрягаются, что через свободные рукава пиджака обретает очертания крепкая мышечная масса. В кабинете вновь витал едкий запах табака. Сашка метнул взгляд в сторону приоткрытого окна: это помещение было уже настолько прокуренным, что даже тысячи попыток проветривания не смогут до конца развеять этот ядовитый смрад. Малинин хоть и курил при жизни, но столько, сколько пыхтит его босс каждый день, было чересчур даже для него. Вместе с комом в горле гот проглотил навязчивую мысль о том, что по возвращении домой вещи всё-таки придётся перестирать, и неуверенно кашлянул, давая таким образом знать о своем присутствии. Начальнику ничего не стоило определить личность посетителя, и, сохраняя прежнее положение, он разрубил тишину своим громогласным голосом, в котором отчётливо звучали нотки высокомерия и язвительности: - Ты вовремя. Я как раз совсем недавно вспоминал тебя. Сашка сделал глубокий вдох, тщетно пытаясь унять бешеное сердцебиение: данная фраза, произнесённая с пафосным тоном, не вызывала у него ничего кроме животного страха. И лёгкого отвращения. - Хотите отметить мои способности предвидения? Или для меня нашлось какое-то поручение? Наконец, механизм сиденья предательски скрипнул, и за поворачивающейся спинкой появилась богатырская фигура мужчины средних лет. Одет он был в полосатый деловой костюм, а залысина на его макушке блестела сильнее обычного. Фуражка лежала на лакированном столе чуть поодаль пепельницы, в которой дотлевал окурок дорогой портсигары, и рюмки, наполовину наполненной дорогостоящим виски. - Прикалываться с друганами в беседке будешь, - ядовито выплюнул он, заставив и без того напряжённого Сашку поёжиться, - Имей совесть и говори с начальником как полагается. Его призрачный хвост, синеватый и слегка подранный, метался легкой волной под столом туда-сюда, но ни один мускул не дернулся на его невозмутимом морщинистом лице. Глаза, суровые и стеклянные, впились в сгорбившегося Малинина, который проглотил адресованный ему упрёк с трепещущим испугом, но прощения не попросил. Тем не менее босс, кажется, прекрасно знал характер своего подопечного, поэтому возмущаться не стал: знал, что Сашка всё равно не извинится. Слишком самовлюблённый, гордость не позволит. Молчания с его стороны было достаточно. - Ну и? Что на этот раз? – вернул разговор в прежнее русло мужчина, не сводя, холодного, но в то же время заинтересованного взгляда с молодого человека, который, наконец, решился поднять глаза, - Ты ведь не просто так сюда явился. - Всё верно, без повода я бы беспокоить не стал, - про себя облегчённо выдохнул Малинин, радуясь тому, что им удалось заново выстроить разрушенный по его же тупости диалог, - Я пришёл за разрешением покинуть Спиритлэнд. - С какой целью? Вместо слов блондин вытащил из кармана свитера небольшой клочок бумаги и протянул шефу. Некоторые задания с выходом в мир требовали особого одобрения со стороны начальства: несмотря на то, что реальность была «прорекламирована» ужаснейшим местом на планете, где каждый призрак будет обречен на вечное одиночество, данное решение всё же было принято в целях предосторожности во избежание нелегального бегства из Спиритлэнда. Не получив одобрения руководства, призрак не мог по своей воле открыть портал и покинуть город. Для этого он должен был получить одобрение «свыше» в виде штампа призрачной печати и по завершении миссии на Земле вернуться и дать знать о своих успехах. В случае отсутствия его и его результатов в положенный срок призрак считался пропавшим без вести, то бишь беглым, поэтому его появление в Спиритлэнде с этих пор считалось нарушением закона, за которым следовало ужаснейшее наказание – полное уничтожение души без возможности на дальнейшее перерождение. Мужчина взял документ и на протяжении ещё нескольких минут внимательно изучал его содержимое. Затем пренебрежительно хмыкнул. И этот знак не предвещал ничего хорошего. - Интересное чтиво, - босс протянул листок обратно подчинённому, и тот поспешил как можно скорее скрыть его за пазухой, словно драгоценность, которую вот-вот хотели уничтожить, - Но боюсь, Александр, твой запрос мне придётся отклонить. - Почему же? – Сашка искусно вскинул брови, - Думаете, это задание слишком трудно для такого, как я? - Ты тут не при чём, - начальник откинулся на спинку стула и лениво потянулся за новой папиросой, торчавшей из портсигара на краю стола, - А вот твой сосед, с которым ты можешь сбежать, вполне. Сашка почувствовал, как конечности стремительно начинают леденеть, а сердце звучало уже не в грудной клетке, а где-то в висках, и отдавалось такой режущей болью, что хотелось намеренно зажать пальцами эти сосуды, лишь бы поскорее миновала страшная комбинация боли и смертельного страха. - Какого соседа? – удивлённо заморгал Малинин, - Мы сейчас точно обо мне говорим? - Не играй дурачка, Сашка, - губы начальника скривились в недоброй ухмылке, - Тебе это не к лицу. - Но я же всегда один. И вам это известно. Блондин продолжал стоять солдатиком и стойко выдерживать испытывающий взгляд босса на себе. Казалось, мужчина видит его столь очевидную ложь вдоль и поперёк и сейчас просто играется на шатких нервах молодого человека, словно проверяет их на прочность. На сердце, которое сейчас яро отплясывало чечётку, Малинин повесил массивный замок – даже если он и нервничал и был готов вот-вот впасть в панику от тянущегося напряжения, блондин всем своим видом старался этого не показывать. Босс, кажется, этому также не особо удивился и всё же решил осторожно, как заведенный охотой хищник, продолжить давить на свою жертву, которая морально, однако, была ничуть не слабее. - Намедни какого-то мальчишку сюда занесло. Тоже призрак, но поговаривают, он из мира реального. И тебя видели рядом с ним. - Не припомню такого, - как ни в чём не бывало продолжал гнуть свою линию гот,- Не помню никаких мальчиков. Вы прекрасно знаете мою социопативную натуру. - Неужели? Тот убиенный, в голубой рубашке, не припоминаешь? Вы так мило общались, выглядели как давние знакомые – руководитель в буквальном смысле вцепился хищным взором в глаза Малинина. «Зрачки проверяет, сволочь», - парень потянулся рукой к макушке якобы в намерении ее почесать, «ненарочно» задев пальцами отросшие пряди чёлки, которые следом тут же упали на холодные лживые глаза. Хоть какая-то польза есть от этой «пидорковатой» шевелюры. - Нет, не припоминаю. Я с голубыми не общаюсь. В обоих смыслах. - Врёшь. - Не вру, - как говорится: "начал гнуть хуйню, так гни конца". Причём надо делать это как можно непринуждённее. Авось и прокатит. В конце концов, эту игру затеял сам начальник, и сейчас Сашка вынужден играть по его правилам. Но победить в этой схватке гот не просто вынужден, а обязан. Мужчина придирчиво хмыкнул, но вскоре мерзкая улыбка вновь растянула его полные губы, и Малинин приготовился: тот припас козырь в рукаве и с минуты на минуты был готов швырнуть им прямо по мордасам. - Что ж, если ты так уверен, может, впустишь к себе на минутку? Чаю попьём. «Только этого не хватало», - про себя взвыл от отчаянья Сашка, - «Пердун ты старый!». Но вместо пассивной агрессии лишь сдержанно улыбнулся. - Так не принято. - Как это так? - Ну, быть на короткой ноге с начальником. Чаи распивать в нерабочей обстановке. Я же прекрасно знаю истинную цель вашего визита. И она заключается далеко не в намерении улучшить наши отношения. - Всё верно. Основная цель моего прихода ясна и тупоголовому. Однако тебе же не будет трудно это сделать, если твоя совесть чиста, не так ли? - Но это уже не рабочие моменты, а значит, у меня есть право не впускать вас на свою собственность, - Малинин с жадностью облизнул пересохшие губы, - Да и с точки зрения этикета напрашиваться не очень-то вежливо. - Свой этикет друзьям впаривать будешь, сопляк! – напускное радушие босса словно ветром снесло, - А права свои засунь глубоко в свою никчёмную задницу! Если я задаю какой-то вопрос, это значит всё что угодно, но вовсе не то, что я в действительности интересуюсь твоим вшивым мнением. Пора было уже запомнить это. «Ах ты, сукин манипулятор», - Сашка стиснул зубы до противного скрипа, - «Игра в «доброго-злого» полицейского: сначала пряник, затем – кнут. Хочет, чтобы я подчинился. Принял его условия». - Что ж, - вдохнул мужчина, отстраняясь от подчинённого и пробегая по его худощавой фигурке довольным взглядом, - Рад, что до тебя наконец-то дошло. Жди моего визита. - Во сколько? - В любое время дня и ночи, - сверкнул безумным оскалом вождь, плюхаясь обратно на сидушку, и, взяв в руку рюмку с алкоголем, скрылся за спинкой дорогого обитого кожей стула, - А теперь можешь быть свободен.…
Отец с дочерью продолжали сидеть за столом в компании вновь воцарившегося молчания. Оля знала, что запись всё ещё идёт, но слова ни в какую не лезли, застряв посреди горла как мешок в мусоропроводе. Да и что следовало говорить дальше? Продолжать давить было бессмысленно: поставив себя на место кормильца, девушка поняла, что если бы её вдруг начали так же засыпать внезапными вопросами, то она отреагировала бы, наверное, ещё острее. «Какая же я дура», - простонала про себя Пурпурная, - «Ни с того ни с сего наехала на родного отца! И за что? За то, что какой-то Антон предположил, что он причастен к убийству моего брата! Вздор!». Она лично видела его на похоронах. Видела, насколько тяжело было ему самому держаться на ногах и при этом поддерживать за плечи маму, чтобы та вдруг не рухнула без чувств во время погружения гроба в только выкопанную яму. Оля помнила, как на поминках в какой-то момент столкнулась с его мрачными, выцветшими глазами. Они не плакали, в отличие от маминых, о нет; но было в них столько натянутого струной напряжения, скопившегося в огромных синяках под ними. Олежины глаза были его точной копией. Правда, имели они более мягкое выражение и улыбались чаще; ну, и ресницы, соответственно, были темнее. И даже после развода он всегда помогал! Помогал обеспечивать родную дочь, покупал всё, что она попросит, и исполнял все её прихоти. Правда, денег почему-то хватало только на уже довольно взрослую Оленьку. А Олеже на счастье оставался лишь «вонючий» деревянный крест. Михаил тоже сидел тише воды ниже травы. Сорваться на любимое дитя – это не то, что входило в его планы. Да и трудно сказать, что в его планы вообще что-то входило. Однако сам факт того, что Оля спустя долгое время первая начала этот тяжкий разговор, заставил мужчину не по-детски насторожиться. После гибели старшего ребёнка это тема и всё, что могло как-то прямо или косвенно касаться покойного, стало негласным табу, и его нарушение в любом виде вызывало страшное неодобрение, особенно у его сестры. И сейчас, перешагнув черту, которую сама же и вычертила, она стала самым опасным противником, ход и дальнейшие действия которого теперь было невозможно предугадать. Оля тяжело вздохнула и откинулась на спинку стула. - Извини, что так внезапно заговорила об этом, - голос её при этом казался невероятно слабым и тихим, словно она весь день тягала мешки картошки, - Меня до сих пор терзают эти вопросы, на которые не находятся ответы, как бы тщательно я их ни искала. И меня это жутко бесит! - Я прекрасно тебя понимаю, - тон отца также не отдавал бодростью, - И я, и твоя мама также желаем разобраться в обстоятельствах, которые привели к тому, что мы сейчас имеем. - Я просто хочу выговориться. Ты прекрасно помнишь мамино состояние. Она на одной валерьянке сидела первые несколько месяцев. Я так боялась, что она заметит мои слёзы, - Пурпурная мельком взглянула на родителя, во взгляде которого кричало напряжение, - Я так боялась заплакать при ней. Представь, что могло случиться, разволнуйся она сильнее? - Да, мама такая у нас, впечатлительная, - мрачно усмехнулся Михаил, - Ты отлично держалась. Бабушка Тоня поражалась твоей стойкости. - Я думала, что свалюсь в этой церквушке! И вообще, зачем надо было освящать пустой гроб? - Традиция, Оль. Так принято. - Ну да, - иронический смешок слетел с Олиных губ, - Только я что-то не припомню, чтобы наша семья отличалась служению вере и ходила по воскресеньям в церковь. Зачем тогда устраивать это сборище лицемерия? Чтобы показать, что мы как все? - Не называй похороны лицемерием! – Пурпурная вздрогнула и вжала голову в плечи, глядя на отцовский кулак, звонко встретившийся со столешницей, - Мы сделали всё, как надо! И я, и твоя мама носим крестики! Бог есть! Бог есть! Бог есть!... Бог есть. Только если Он есть, почему же ты обращался за помощью не к Нему? В крохотной каморке серой пятиэтажки болезненно-жёлтым светом догорает лампадка. Стрелки настенных часов уходят за полночь. Жители потрепанной хрущёвки уже давно спят, а под окном одиноко воет ободранная дворняжка. - Помоги…мне, - ты захлёбываешься собственным страхом, стараясь игнорировать тяжелое дыхание под собственным ухом, - П-помоги не упасть, сделать то, к чему я стремлюсь, не прогореть. Почему из раза в раз обращался к нам, игнорируя Божьи заповеди? Тебе не говорили, что идти на поводу у эмоций – неблагоразумно? В одной из квартир на седьмом этаже горит яркий свет. Один ты стоишь под подъездом с эти долбаным веником из жёлтых тюльпанов. И вообще, где ты умудрился их достать в такой-то сезон? Что ты тогда почувствовал, увидев свою любимую Полечку в сопровождении этого мудозвона? «Почему она выбрала его, а не меня?! Да ему даже не по карману осчастливить её! Разве актёр – это профессия?». Ну да. Другое дело бизнесмен, успех которого зависит от настроения духов, которым будет преклоняться сегодня вечером. И что ты в итоге предпринял? Отбить её! Только опять же, с нашей помощью, так как, давай будем откровенны, в тебе нет ничего особенного, что могло бы впечатлить нормальную девушку. Ну а дальше самое интересное: твой сын. Стоит ли говорить, что ваш разлад произошёл в вечер перед выпускным? И так очевидно, что нет. Ничто не меняется по щелчку пальцев: ты всё это время копил, вынашивал все свои опасения, злость и ненависть, которые питал к этому пацану. А тот вечер просто стал поводом, спичкой, которая подожгла фитиль смертоносной взрывчатки. Ха, видел бы ты только своё лицо, когда в течение нескольких дней параноил, что он – не твой ребёнок! Мальчишка не похож ни на тебя, ни на младшую сестру, повадки и цвет волос как у бывшего ухажера твоей супруги, и тоже в театр хочет! Ну, знаешь ли, так накрутить себя надо очень постараться. Так ещё и дед его оставил большую часть наследства не тебе, а ему! Странно, почему же? Но у тебя ещё очень долго чесались руки прибить этого сопляка. Но ты прекрасно знаешь, что за желания надо платить. Тебе удалось выйти сухим из воды дважды! И, когда к тебе заявились в третий раз, никто не ожидал, что ты пойдёшь на такое. Мы думали, ты просто оговорился, но ты был серьёзней обычного. Расплатиться с долгами, пожертвовав при этом не собой, а собственным ребёнком! Своей кровью и плотью! Спихнул на призраков весь этот геморрой, так ты ещё добавил, чтобы всё было подстроено таким образом, что все улики пали на постороннего человека! Давно ты с презрением косишься на сыночка чиновника, давно он тебе не нравится. - Пап, не злись ты так, - голос Пурпурной казался очень тихим в сравнении с повышенными тонами Михаила, - Я не думала, что тебя это так заведёт. Ты не нервничай, пожалуйста, не надо... Ты жесток. Таким, как ты, никогда не будет спасения. Такие, как ты, у нас зовутся, в прямом смысле, тварями, у которых никогда не будет шанса покинуть Спиритлэнд. Я не знаю, что творится в твоей голове, Михаил. И, по правде говоря, знать не желаю, потому что боюсь испугаться. Но одно я знаю точно: ты чёртов психопат. И ты способен на всё.