Sempre e per sempre il tuo

      День обещал быть отличным и продуктивным. Он начинал переходить в вечер и одаривал всех своим прекрасным розово-лиловым закатом. Свисс возвращался в крыло для гулей после своей прогулки по всему аббатству, в том числе и по церкви, как услышал разговор в приоткрытой комнате. Как он помнит, то комната принадлежит Копии. Разговор как он понял был не из приятных, но любопытство Мульти взяло вверх и он подошёл, навострив свой слух. В комнате была Сестра Император и сам Папа. — Говорю же тебе, этот гроб не для тебя. Да и с чего ты взял, что мы хотим от тебя избавиться? — спросила неожиданно громко женщина. — А как я должен понимать? Когда вижу гроб перед своим лицом и полностью пустой. Если мне не изменяет память, то у нас все живы и никто не умер. Вывод сам ко мне пришёл. Да и в последнем туре вы знаете, что произошло. Так что поводов много, чтобы меня убить. — Ещё раз говорю, он не для тебя. Этот гроб для Нихила, тело отправится к его сыновьям в музей. — Но я не отрицаю того факта, что вы можете меня убить, как Терзо или же остальных. А ведь они просто не стали теми золотыми бычками, которые приносили бы вам всё, что нужно. — ответил подавлено мужчина.       Мульти не стал больше подслушивать, он побрёл дальше в свою комнату. Сделав всего пару шагов, Свисс почувствовал, как его сердце забилось в бешеном ритме от услышанных слов Папы, на лбу появился холодный пот. Гуль судорожно его стёр, но он вновь выступил. Он понимал, что рано или поздно все узнают его ужасный секрет, который он скрывает с самого своего «призыва». Свисс добирается в подвешенном состоянии до своей комнаты, он чувствует дискомфорт от подслушанного разговора, ненависть сама просыпается к себе. Мульти с неприязнью достаёт из кармана своих брюк пачку, беря оттуда одну сигарету, поджигая её и сразу делая затяжку. Запах табака моментально ударяет в нос, гуль морщится от него, но продолжает курить. Он снова и снова прокручивает подслушанный разговор, по телу бегут не хаотичные мурашки. Липкий и холодный пот, вновь выступил на лбу. Свисс пытается заглушить все чувства и мысли сигаретой, но они берут вверх в его подсознании. Тёмный голос, вновь просыпается, как по команде хозяина и начинает терзать его и так истерзанную душу своей едкой интонацией. Мульти ощущает, как его сердце бешено стучит, а кровь резко прилила к вискам, он ощущает слабость, которая окутала всё его тело, он еле стоит на ногах, продолжая докуривать сигарету. По щекам потекли горячие слёзы, намачивая балаклаву. Гуль откинул в сторону серебряную маску, снимая чёрную ткань с лица и бросая её на пол. Бычок от сигареты, затушил ногой об пол, сжимая руки в кулаки, до побеления, а голову задирая вверх, чтобы хоть как заглушить свои слёзы. Да, он знает, что совершил самую главную ошибку в своей жизни, и что прощения ему нет. Иногда он мечтает вернуть тот момент, когда ему дали выбор, и он бы выбрал смерть.       После подслушанного разговора Мульти стал подавленным, ему было сложно находится и разговаривать с Копией, Дью и Эфиром. Но пока что он хорошо справлялся скрыванием своих чувств. Он запирал в себе все мысли за одной огромной дверью, продолжая не жить, а существовать. Накручивая себя каждый новый день, проживая его как марионетка.       Свисс вышел в коридор, после огласки Копии насчёт десятиминутного перерыва. Выйдя из репетиционной в тёмный и прохладный коридор, гуль отошёл на приличное расстояние, так чтобы его никто не потревожил и не увидел. Мульти прислонился к холодной каменной стене подвала, тело поразила мелкая ненавязчивая дрожь. Свисс закусил губу и оскалился, смотря при этом на свои руки, то, как они трясутся от наплывших лишних и приставучих эмоций, которые так крепко поселились в нём ещё в тот день, когда он совершил самую главную ошибку. Его переживания обо всём, о которых в жизни никогда не расскажет и не поделится, они стали частыми гостями в его мыслях. Он знает и понимает, что с ним происходит, что творится с его телом и разумом, но никак не может от этого избавиться, не принимая и страдая. Свисс с огромной радостью излил бы всё, что происходит с ним, рассказал и открыл свои потаённые страхи и переживания, но… Но выплеснуть это на публике, вы в своём уме? Он запрещал себе по одной известной причине «Покажешь слабость или дашь слабину, всё это обернут против тебя и будут этим пользоваться». А особенно тот факт, что он принимал почти главное участие в одном из дел Ада и аббатства.       Проявление слабости — это самая большая ошибка, и в каком-то плане он прав. Но с другой стороны, если так посмотреть и обдумать, то проявление слабости — вовсе не слабина. Это твои самые настоящие эмоции и чувства, которые лучше показывать и не держать в себе пару дней, недель, а может даже месяцами и годами. Это приводит к плохим и плачевным последствиям. Но гулю было до этого всё равно. Он играл на публику, так как хотела именно она. Надевал и менял эти ужасные маски притворства и лицемерия. Мульти настолько сильно ушёл в себя, что делал очень редко, если не находился в своей комнате, в своём комфорте, что не услышал скрипа открывающееся двери и шагов по плитке. — Свисс, всё хорошо? — спросил немного взволновано Рейн, подходя ещё ближе к гулю. Рейн никогда ещё не видел Мульти в таком подвешенном состоянии. Он напрягся и заволновался ещё больше. — Да, всё хорошо. — сухо ответил Свисс, выходя из гнетущих мыслей, они были как Кносский лабиринт в его жизни, в котором однозначно ожидает его смерть. — Что такое, золотко? — спросил он, натягивая свою обворожительную улыбку, и наклонив в бок голову, подмечая. — Ты какой-то взволнованный. — Тебе плохо? — спросил Рейн. — Я видел… — Всё нормально, правда. — прервал его Мульти, отмахиваясь. — Пойдём, у нас перерыв уже должен был закончиться. — сказал он и оттолкнувшись от стены, пошёл в сторону репетиционной комнаты.       После того дня Рейн начал присматриваться к Свиссу. В каждой его яркой улыбке, в каждом его уверенном жесте, в его сильной интонации, читалась усталость, неуверенность в себе и душевная боль, которую гуль закапывает, закрывает на все замки далеко ото всех и в том числе от себя. Водному гулю было больно смотреть на такие страдания своего собрата по стае, они ранили его душу, но и будили в нём бешеный интерес. Осознавая ко всему этому, что Свисс просто играет, так как нужно окружению. Меняя каждый раз свою маску на новую, не показывая настоящего себя. А был ли он когда-нибудь честен с собой и с окружающими? Сколько он так играет? И сколько ещё так будет делать? Что он скрывает ото всех нас? Вопросы роились в голове Рейна, не давая нормально жить. Каждый день, каждую ночь, встречу, когда они пересекались в каком-нибудь коридоре аббатства. Это было больно, смотреть на это всё и понимать. Да, водный гуль не лучше, но он хотя бы перестал прятать свои истязания и эмоции от окружающих, если ему становиться грустно или морально больно, он обратится за помощью одному из гулей или же гульетт, которые с добротой душевно его выслушают и помогут. Но может все его мысли заблудшие и он даже не догадывается насколько сильно, Свисс изводит себя, заглушает все ужасные воспоминания курением, а когда-то заглушал и наркотиками. Но до конца Мульти не завязал с этой зависимостью, наркотики — самый хороший способ загубить себя и заткнуть все те противные мысли. Чувствовать себя в комфорте и в защищённости, сидя с улыбкой на лице и расфокусированным взглядом видеть эйфорию.       Иногда, Мульти делает что-то против правил аббатства, нарушает их, чтобы получить физическую боль, которая хоть на немного, но перекрывает холодный разум. Переходя все границы дозволенного, и получая за это жестокие наказания от Сестры Императора. Они ужасны и зверски, особенно в сторону гулей. Для Императора, гули — это нечто сосуда, который заполняется и используется до тех пор, пока глаза не начнут от него болеть или же пока он не разобьётся. Потом он заменяется на другой, более новый. Как, например, произошло с Эфиром и Саншайн, но Император до последнего уверяет всех, что их отправили на важные обязанности обратно в Ад. Но это ложь, которую знает только Свисс. Он давно живёт в этой «программе», он знает каждую деталь и тот факт, что от этих гулей просто избавились. Страх и тревога медленно и вязко охватывают его, Мульти догадывается, что он может оказаться на месте своих друзей. Но потаённый голос говорит, что от него не избавятся, что он ещё очень пригодится. Его обязанность — выполнять самую грязную работу Ада, в том числе и аббатства. Вся его жизнь состоит из этого, Свисс, как пешка в самой большой и остервенелой игре господ.       Прошло не так много дней после того разговора в коридоре подвала и подслушанного разговора. Свисс сидел в своей комнате, держась за голову, пытаясь хоть как-то остановить свои быстрые мысли. Тело дрожало, хвост беспокойно вибрировал. Неожиданно раздался стук в дверь. Свисс сделал голос будничным, надевая вновь одну из своих масок безразличия. — Одну минуту. — проговорил он, беря и надевая свою серебряную маску, которая покоилась на полу. — Входи.       В спальню зашёл гуль. — Какими судьбами, Рейни? — спросил Свисс, не ожидая никого увидеть в этот вечер. — Медиатор твой принёс, спасибо, что одолжил. — ответил Рейн, протягивая пластинку. — Свой я уже нашёл. — А, мог не возвращать. — произнёс он, но принял. — Свисс, что с тобой? — спросил водный гуль, чувствуя еле заметную боль, которая витала в воздухе. — Со мной всё в порядке. — ответил буднично он и положил медиатор на стол. — Тогда почему в маске? — Я только недавно пришёл, не успел снять, как ты постучал. — Ага, и ходил ты целый день без балаклавы? — с иронией спросил парень, показывая рукой в сторону чёрной ткани. — Может, уже расскажешь, что с тобой? — Зачем тебе это знать, Рэйн? У тебя свои проблемы, у меня свои. — Свисс раздражённо закатил глаза.       Минута раздумий и Рейн плавно подходит к Мульти. Тот склоняет голову, будто бы боясь посмотреть на водного гуля. Ещё пара шагов и Рейн уже оказывается вплотную к Свиссу. Наклонив голову вправо, водный гуль осторожно, чтобы не спугнуть, берёт лицо Мульти в ладони. — Ты не похож на себя, что тебя гложет? — в тихой комнате его шёпот кажется оглушающим. — Чего ты боишься? И что ты скрываешь от нас всех? — Ты действительно хочешь знать? — Свисс тоже шепчет, словно кроме них в комнате стоит целая толпа, которая начнёт их осуждать за близость. — Доверься мне, я хочу помочь. — Рейн поддался корпусом вперёд, чуть ли не впечатываясь в Мульти.       Свисс колебался, он поставил перед собой правило никому об этом не рассказывать, держать до самого конца в себе. Водный гуль может его возненавидеть после такого, а Мульти так боится этого, ведь парень для него, как лучик света в кромешной тьме. Свисс держится за него и благодаря нему ещё жив. Рейн выжидающе смотрит в глаза напротив, плавно и аккуратно беря руки Свисса. Он приободряющее улыбнулся. — Расскажи мне, прошу. — Ты меня возненавидишь. — простонал Мульти, на глазах вновь выступили слёзы. — Не возненавижу. — сказал уверенно Рейн. — Я клянусь тебе, что не возненавижу тебя и попробую помочь. — Почему ты это делаешь? — вопрос застаёт Рейна врасплох.       Он замялся. Глаза забегали по маске Мульти, будто бы пытаясь найти ответ на вышепоставленный вопрос. Рейн выдохнул. — Потому что ты важен. Для Папы, для ребят, даже для Дью. — водный гуль слабо улыбнулся. — Ты важен мне… — последняя фраза произносится глаза в глаза. — И видя тебя в таком состоянии, я хочу помочь, не из сожаления, а из чистых помыслов.       Свисс молчал, он до последнего сомневался, раскрывать ли свою жизнь. Слова Рейна согревали и дарили надежду, поддержку, которую так хочется ощутить. Скрыться от всего мира в его нежных и успокаивающих объятиях. И он решился довериться, рискнуть. — Тогда я для начала расскажу кем я был до нашего призыва. — всё же произнёс Мульти. — Я тебя внимательно слушаю и ни в коем случае не отвернусь от тебя. — Я нахожусь на земле дольше вас всех и есть причина, по которой так произошло. В Аду я работаю на Сатану, выполняю все его поручения, какими бы они ужасными не были. И конечно некоторые из них я выполнял тут. — произнёс Свисс, делая паузу, отводя взгляд в сторону. — И в тот злополучный день мне тоже дали дело, но на тот момент я не понимал, чем это всё обернётся, что я буду что-то испытывать по отношению ко всему этому. — Но выбор же есть всегда, кем бы ты ни был, он есть. — проговорил шёпотом парень. — Рейн, это иллюзия выбора, его не было! Мне дали выбор либо я выполняю поручение, либо меня убивают. И я согласился, не зная к чему приведёт это. — ответил он и остановился. — А что дальше? Что ты сделал, что сейчас коришь себя? — Рейн, мне приказали убить — я убил. — слова Свисса были, как гром среди ясного неба.       Водный гуль вздрогнул, его зрачки расширились. Сердце сорвалось на бешеный ритм, дыхание сбилось. Тело охватила неожиданная тревога, водный гуль инстинктивно сжал руки напротив. — Ч-что? — голос Рейна сел. — Кого? — Но это, же было поручение, на тот момент я ничего не знал, был нужным сосудом, которым можно было воспользоваться так, как они хотели. — начал оправдываться Свисс. — Кого ты убил? — спросил серьёзно Рейн, в его голове появились ужасные догадки.       Парень неожиданно для Мульти отпустил его руки, сделав шаг назад. На сердце как будто вмиг что-то грузом упало, начиная бешено колотиться о грудную клетку, как певчая птичка мечется в золотой клетке. Гуль понял, что совершил ошибку, влезая во всё это, но кнопки возврата нет. Страх неожиданно прошиб его насквозь, приколачивая к полу и не давая сделать и шага назад. Рейн смотрел с расширенными зрачками на Свисса. Мульти застонал, до последнего он надеялся не получить такой реакции, боясь дальше хоть что-то говорить. Серебряная маска начала доставлять дискомфорт, как будто сжимая его всего, не давая сделать и глотка воздуха. Свисс снял её, маска упала на пол. Рейн увидел, как по щекам Мульти катятся слёзы. — Примо, Секондо и Терзо. — хрипло ответил Мульти. — Но тогда мне было совершенно всё равно на кого-либо. Я выполнял все поручения хладнокровно без чувств. А когда мне поставили условие либо жизнь, либо смерть. Я выбрал свою жизнь, но потом когда меня призвали и я познакомился с вами и с гулями Терзо, которые перешли Копии. Меня начали съедать мои мысли, и я начал терзать себя за то, что сделал.       Водный гуль молча стоял и слушал, он никак не мог поверить в это, душа до последнего не хотела этого принимать, а разум был жесток и холоден. Когда Свисс вновь замолчал, Рейн посмотрел на него, брови парня нахмурились. В его взгляде читалось непонимание и некая предосторожность, эмоции бушевали, так и норовясь выплеснуться наружу. — А Копию ты тоже убьёшь, когда тебе прикажут? — спросил с отвращением он. — Что? Нет, нет, что ты такое говоришь? — спросил Свисс, махая руками, зрачки расширились от удивления и страха.       Мульти чувствовал каждую клеточку своего тела, свой страх и своё поражение. Он проходит Кносский лабиринт, заходя всё дальше в его глубь, где ждёт его смерть. — Ты же выполняешь их приказы и рано или поздно, но от Папы захотят избавиться. — Рейн не осознано начал давить на Мульти, он становился ему противен. — Не говори, не продолжай, прошу. Я не стану этого делать. — А что так? Ты даже не думал в тот момент, что делаешь, а сейчас что-то изменилось? Тебе было наплевать на всех и на гулей тоже. Из-за тебя убили гулей Терзо, оставив только Эфира и Дью. Ты хоть знаешь через что прошёл Дью?! Его стихию в прямом смысле поменяли, сделав из него того, кто им стал нужен. — его такой мелодичный и успокаивающий голос, превратился в холод и презрение. — Рейн, прошу, не надо. — голос Свисса ломался на каждом слове, по щекам продолжали литься горючие слёзы. Чувствуя себя изгоем, маленьким человечком, которого продолжают закапывать в этом жестоком мире. — Я больше всего на свете боюсь, что ты отвернёшься от меня. Только тебе я мог это рассказать. Довериться. — Видимо мы оба ошиблись. — продолжал безразлично говорить Рейн. — Я никому не расскажу о нашем разговоре, но взамен мы с тобой никак не контактируем. Никогда не думал, что смогу такое сказать, но Свисс, ты стал мне правда противен, то, что ты сделал, никак не прощается и не понимается в разумных чертах. — закончил парень, делая ещё один шаг назад, разворачиваясь и уходя из комнаты Мульти.       У Свисса рухнул его мир, ноги так и норовились подкоситься, он больше не скрывал свои чувства, они разом обрушились на него. Сердце продолжало бешено колотиться в груди, кровь от головы отлила в ноги, серовато-фиолетовая кожа побледнела, осознавая ещё одну свою ошибку. Теперь он видел только тернистый и тяжкий путь со всем этим, не видя лучика света в этой тьме, ведь этим лучиком был Рейн. Свисс потерял всю надежду, в которой он так нуждался. Разочарование с паникой и тревогой захлестнули его, не давая здраво мыслить, он хотел убежать, скрыться ото всех, как маленький ребёнок в свой выдуманный мир. Но он не мог, это только в сказках хороший и радостный конец, в котором все счастливы. Даже если главный герой совершил ужасное, его все простят и примут обратно, все будут любить и оберегать.       Мульти схватился за волосы, оседая на пол и сжимаясь как можно сильнее, чтобы его никто не видел. Мысли клубились, делая только хуже не давая трезво мыслить, оседая глубоко внутри, садя ростки тревоги. Просыпалась «витальная тоска», гуль нахмурился, сердце болело, становилось всё больше труднее дышать. Он до конца не хочет принимать факт того, что водный гуль от него отвернулся, отказался в последний момент, когда он ему так нужен. Делая этим только хуже, забирая всё и убивая Мульти хуже свинца. Мысли путались, метались, ускользали и вновь появлялись, не давая додумать до конца хотя бы одну из них. Но каждая новая мысль была хуже предыдущей. Свисс хотел залезть в стеклянный шкаф и как можно больше мирно сидеть там, не забывая улыбаться каждому, чтоб не видели все, как он потухает, как сгорели его мечты, которые уступили место переживанию. И вывеска «Выход» будет фальшивить ему, каждый раз напоминая об его оплошностях, говоря: «Ты никто». Появилось сильное головокружение, в глазах темнело, при каждом вспоминании недавнего разговора и самого водного гуля. На лбу вновь выступил холодный и липкий пот, он не стирался, сколько бы Свисс не старался, каждый раз появляясь снова и смешиваясь с горючими слезами. Тело прошибла сильная дрожь, как от мороза, но в комнате было достаточно тепло. На прикроватной тумбочке горела одинокая лампа, освещая маленький кусочек его спальни. Мульти спрятался в тени, ещё больше прижимаясь спиной к изножью. Появилась парестезия, ноги начало покалывать, хвост дёрнулся от неожиданной боли. Весь мир, который его окутывал и в котором он был, чувствовался иначе, как нереальный и выдуманный, как просто сон. Гуль надеялся на это.       Прошло пару дней, Мульти мучили бессонница, частные головные боли с отсутствием аппетита. Он стал больше тревожным и уставшим, не показывая этого на окружении. На следующий день после разговора с Рейном, Свисс решил не снимать свою маску веселья и озорства, чтобы никто не видел, как он сломлен и готов в любую секунду провалиться. Так проходили дни, то «обещание», которое он дал водному гулю Мульти выполнял. Он никак с ним не контактировал и не разговаривал, соблюдая выстроенные границы парнем. Группа заметила такие изменения в этих двоих, но никто не осмелился подойти и спросить. Время подходило к их туру. Гули стали чаще пропадать на репетициях, и очень мало отдыхать. Для Свисса это никак не стало отрицательным моментом, потому что он и так мучается со своей бессонницей. А привычка надевать на себя маску улыбчивого и обворожительного гуля стало повседневным делом. В туре гуль немного отстранился ото всех, отмахиваясь и ссылаясь на то, что ему нужно личное пространство, где он выпускал всё то, что держит в себе, фанаты ликовали от такого. На сцене он мог хоть на мгновение забыться и почувствовать, что всего этого не было, и это был самый обычный кошмар. Но возвращаясь в номер отеля, чувства вновь просыпались, тёмный и тягучий голос приходил, и напоминал ему какой он ничтожный и что даже сделать ничего не может. В один из таких вечеров, когда они уставшие возвращались в свои номера, Дью догнал Рейна в коридоре и, сравнявшись с ним, спросил: — Что произошло со Свиссом? — Спроси у него, я не знаю. — монотонно ответил водный гуль. — А я хочу у тебя узнать. — стоял на своём низкий гуль. — Да и мы все заметили, что вы перестали общаться, хотя до этого вы очень часто проводили время вместе и подальше от остальных. — А сейчас Свисс выглядит каким-то потухшим. — добавил он с задумчивостью. — Ты же знаком с ним не один год, должен помнить, что у него бывает такой бзик на то, чтобы отстраниться ото всех на время. Вот и сейчас он хочет побыть наедине. — произнёс Рейн, он начинал раздражаться от компании Дью. — Надеюсь, дальше расспросов у тебя нет, потому что говорить сейчас я не настроен.       Закончился тур, гули вернулись в свои излюбленные комнаты, уставшие и бес сил. Рейн начинал чувствовать укол совести, что-то в нём говорило, что он поступил не правильно по отношению к Свиссу. То что он сначала так яро доказывал ему, что не бросит его чтобы Мульти не сделал, а в итоге забрал надежду на лучшее. Водный гуль становился противен себе от всего, что он сделал и делает. И сидя в комнате Рейн начал задумываться правильно ли он поступил. Ненавязчиво стали всплывать перед глазами их все уединённые посиделки. Как два гуля радостно, а иногда и тихо просто лёжа смотрят какой-нибудь фильм, проводили время. Душа расцветала при вспоминании таких приятных и комфортных моментов жизни, но тут же завядала при мысли, что такого больше не повториться. Пропасть ощущалась острее и опасней как никогда раньше. Взгляд парня бегал по своей комнате, пытаясь хоть за что-то зацепиться и остановить этот неконтролируемый поток терзаний из мыслей. Он думал, что делать дальше. На душе был груз от тайны Мульти, который не давал спокойно жить, жить в стае, в которой есть убийца. Гуль зажмурился от вспоминания этого слова. Ему было страшно? Он не отрицал этого факта, но больше всего было тревожно за Свисса. Просидев так целую ночь со своими мыслями, Рейн решил всё исправить, хотя бы попытаться. И в следующий вечер, после ужина, водный гуль постучался в комнату Мульти. Ответа не последовало, как и открытия двери. Рейн сделал глубокий вдох, а затем зашёл в комнату. Как он и ожидал, его встретил мрак. Пройдя по гостиной и подойдя к спальной двери, парень замешкался. Никогда не рано взять и повернуть назад. Он взвешивал свои «за» и «против» и, поняв, что ему это жизненно надо, зашёл в спальню. — Рейн? — спросил Мульти, смотря озадаченно на парня. В его голосе было беспокойство и недоверие. — Что тебе надо? Мне кажется, в прошлый наш разговор ты ясно дал понять, что мы с тобой больше не пересечёмся, а сейчас ты приходишь ко мне. — проговорил он и сложил на груди руки. — Да, знаю, что это выглядит странно и подозрительно, но я хочу тебе помочь. — промолвил Рейн. — Ты мне уже помог, спасибо. — огрызнулся Мульти. — Знаю, я клялся, что не уйду, когда всё узнаю, но я испугался. Не знаю чего, может какой-то неожиданной ответственности или потери чего-то. Я не знаю, но за этот период я осознал, что сделал тебе очень больно и очень сильно хочу это исправить. А с этим секретом и со всем остальным мы справимся вместе, будем проходить вместе этот тернистый и тёмный путь. — искренне говорил Рейн, его слова дарили потерянную и разбитую надежду. — Не знаю, но в это так трудно поверить. — ответил Свисс после пары минут тишины, глядя вниз со смесью недоверия и тревоги. — Знаю и понимаю, какую боль я тебе принёс и через что ты прошёл, но доверься мне, прошу. — прошептал гуль.       Мульти вновь молчит, он снова начал колебаться, принимая судорожно решение. Взгляд бегал по полу. Он чувствовал, как волна из его чувств проходит через него, так норовясь выплеснуться наружу. Как тревога, беспокойство и паника всё больше селятся в нём, гноясь в каждом уголке и щели, которую они только могут найти. Свисс не успевает осознать свои внешние изменения, прежде чем чувствует, как его заключает в свои трепетные и утешительные объятия Рейн, утыкаясь лбом в плечо мужчины. Мульти застыл, противный голос твердил, чтобы он прогнал парня далеко и надолго, но душа ныла от долгой разлуки и брала бразды правления над холодным разумом. Из груди Мульти вырвался первый непроизвольный всхлип, по щекам побежали жгучие и неконтролируемые слёзы обиды и брошенности. Водный гуль сильнее сжал гуля перед ним, он чувствовал, как дрожит тело Свисса. — Почему? — спрашивает Мульти прерывистым и ломким голосом, при этом обнимая в ответ и пытаясь ещё больше в жаться в водного гуля. — Потому что ты достоин любви и заботы. — Почему?       Через рыдания, Рейн услышал невнятный вопрос, что ещё больше разбило ему сердце. Он был виноват перед Свиссом и сейчас ни за что не упустит момент, чтобы это исправить. — Потому что ты дорог мне и я тебя люблю. — прошептал Рейн. — Мы вместе пройдём этот путь. Только верь в это, также как и я, прошу.