Госпиталь для ветеранов имени Сибил Бренсон-Кроули

Ричард уезжал из Даунтона с тяжёлым сердцем. Кажется, в этот раз он серьёзно облажался. Пусть Томас и не выполнил его просьбы проговорить всё вслух, попрощаться лицом к лицу он тоже не захотел. И это тогда, когда у него стало получаться! Задыхаясь, Ричард ударил по тормозам и выскочил из машины. Запустив пальцы в волосы, он тяжело дышал, прислонившись к дверце водителя, заставляя себя успокоиться. «Ты дал ему шанс тебя прогнать. Он им не воспользовался. Да, ему было тяжело, но он не сказал, что не хочет больше тебя видеть». Он долго уговаривал себя, заставлял обратить внимание на все эти мелочи, и к моменту, когда дыхание окончательно успокоилось, Ричард уже начал задумываться о новом плане. Он ещё поборется за сердце этого йоркширского совершенства, даже если бороться придётся против всего госпиталя. Где-то около шести пришло сообщение: «Как освободитесь, перезвоните. Анна, медсестра из госпиталя Бренсон-Кроули». Ричард уже проехал больше половины дороги до Лондона, так что небольшой перерыв вполне заслужил. — Что случилось с мистером Барроу? — она начала сразу, не здороваясь. — Что с ним? — Ричард не на шутку испугался. — Ходил бледной тенью, ни с кем не разговаривал, как Вы уехали. Что у вас двоих произошло? — В этом и беда, милая Анна. Ничего не произошло. — Что, вы просто помолчали друг на друга, и его вот так разнесло? — нервно хмыкнула она. — Он сказал леди Мэри, что оттолкнул Вас, а теперь жалеет. — Так и сказал? — «Ричард, не будь таким влюблённым идиотом». — Так и сказал, — раздался смех с той стороны, видимо, Анна подумала о том же. — Так мне ждать от Вас подробностей, хоть каких-то? — С подробностями у меня негусто. Я попытался подойти к нему слишком близко, и он не выдержал. Я бы не сказал, что он «оттолкнул», но дружелюбно попрощаться со мной он тоже не смог. — Тогда не всё потеряно, правда? Предупредите, пожалуйста, когда соберётесь в наши края в следующий раз, мы что-нибудь придумаем, — пообещала она. — Анна, — с благодарностью выдохнул он, — почему Вы это делаете? — Если Вы ещё не заметили, мистер Эллис, — из трубки зазвучали поучительные нотки, — весь госпиталь очень любит мистера Барроу и беспокоится за него. И раз уж Вы взялись за то, чтобы вытряхнуть его из его комы, мы обеспечим Вам любую помощь. Только доведите начатое до конца. — Приложу все усилия, — что ж, против госпиталя воевать не придётся, только против Барроу. Едва он приехал в Лондон, как сама судьба в лице секретарши вызвала его к себе. — Мистер Эллис, у нас будет довольно ответственный рейс в воскресенье в Йорк. Доставить документы, на легковой. Я понимаю, что выходные, у Вас наверняка есть планы, а рейс внезапный, и потому я не ставлю Вас перед фактом, а спрашиваю, готовы ли Вы? — Могу я остаться в Йорке на пару дней после этого? — Ричард и сам ошалел от собственной наглости, но девушка только кивнула. — До следующего рейса — сколько угодно. На номер Анны спустя пять минут отправилось сообщение «В воскресенье еду в Йорк. С понедельника буду в вашем распоряжении». До воскресенья они созвонились с Анной ещё один раз, в пятницу, и звучала она печально. — Помните, я рассказывала Вам, как Томас начинает пить, едва уйдёт в отпуск? — Помню, — с нехорошим предчувствием проговорил Ричард. — Его отпуск начался вчера. — Оу, — выдохнул Ричард, но полное осознание пришло секундой позже. — Оу. — Ладно, у меня есть пара идей. Всё равно приезжайте, — деловито проговорила она и положила трубку. «Да я и не собирался передумывать», — Ричард не успел ничего сказать. В груди гулко ухало, и сложно было сказать, от чего больше: от предвкушения или переживаний. Он переночевал у родителей и утром, за полчаса до начала рабочего дня, подъехал к воротам госпиталя. Анна уже дожидалась его, и притом не одна. — Познакомься, Сибби, это мистер Эллис, — невысокий рыжеватый мужчина держал на руках маленькую девочку и тепло ей улыбался. Ричард важно склонил голову в приветствии и поздоровался с Анной. — Я Том Бренсон, отец Сибби. Шофёр семьи Кроули, — они пожали друг другу руки. — Бренсон? Как «Бренсон-Кроули»? — по печали, мелькнувшей на лице напротив, Ричард понял, что не ошибся. — Да. Сибил была моей женой, — вздохнул Том. — Итак, — Анна отвела Ричарда в сторону, — Томас без ума от детей. Ему чертовски стыдно, если ребёнок видит его пьяным, и мы этим пользуемся, если нужно. Так что сейчас Вы с Сибби поедете приводить его в чувство. Поговорите с ним, пожалуйста, он не так равнодушен к Вам, как пытается показать. Завтра ярмарка, и мы были бы очень рады видеть вас обоих там. — Анна, простите, но я не знаю, о чём я должен с ним разговаривать, — признался Ричард. — На все мои попытки он только закрывается, упиваясь собственным горем. — Вот, отличное начало для разговора! — Анна была слишком воодушевлена. Заметив что-то на его лице, она осеклась. — Послушайте, Ричард, я буду откровенна. За три последних года Вы первый мужчина, который смог хоть как-то зацепить Томаса, пусть даже он и продолжает щетиниться. И, может быть, сейчас Вы решите, что я манипулятивная сволочь, и даже в чём-то будете правы, но: сейчас Томас уязвим. У него нет сил на его привычную броню, присутствие Сибби не даст ему влезть в скорлупу, а раз уж у Вас и без того получилось под неё пробраться, то я считаю, что сейчас лучшее время продолжить. — С такими друзьями враги не нужны, — тяжело вздохнул Ричард. — Пусть так, — нахмурилась она, — но лучше он сейчас переживёт это, чем будет размазывать боль на всю оставшуюся жизнь. — Слова истинного хирурга. — Жены хирурга, — поправила она уже с улыбкой. Когда Ричард шёл к выходу, Сибби уже протягивала маленькие ручки к нему. — К дяде Бавоу! — заявила она. Ричард со смехом принял драгоценный груз из рук отца. — Я буду очень осторожен, — попытался он заверить Тома. — Я постараюсь Вам поверить. Девочка мирно ехала на заднем сидении, что-то рассказывала самой себе и временами хвасталась своей куклой. Она явно привыкла к машинам и незнакомым людям, не мог не отметить Ричард. «Ещё одно дитя госпиталя, вслед за Джорджем». Навигатор привёл их к одноэтажному домику между коттеджами, и Ричард в нерешительности замер. Он чувствовал себя то ли марионеткой, то ли скальпелем в руках Анны, да и всего госпиталя тоже. «Они ведь на что-то надеются, — вздохнул он. — На что? Что я смогу сделать?» — Ладно, Сибби, мы приехали. Пойдём к дяде Барроу? — Да! — выкрикнула она и рассмеялась. Ричард осторожно подхватил её на руки и зашагал к двери. Он стучал громко, на случай если Томас ещё спит. Довольно быстро внутри раздались шаги, дверь рванулась внутрь, и... Сердце пропустило удар. Взъерошенный, ещё сонный, босой, осунувшийся — если бы в его руках не было малышки, Ричард уже обнял бы Томаса, не в силах удержаться. Перекошенное злобой лицо всё ещё казалось самым прекрасным на свете, пусть даже и с мешками под глазами, неровной щетиной и нездоровым цветом кожи. Однако злость моментально пропала, когда Томас увидел своих гостей. Ярость в голубых глазах сменилась такой щенячьей беспомощностью и виной, что дыхание сбилось. — Сибби, — тихо вздохнул Томас, явно пытаясь не дышать в их сторону, — солнышко, привет. Ты в гости приехала? — Ага, — улыбнулась та. — Мы будем игать? Томас отступил, пропуская их в квартиру. Ричард ожидал увидеть мрачное логово, заваленное хламом и пылью, однако внутри было светло и просторно. Единственное, что выдавало состояние хозяина — заставленный пустыми бутылками стол, который Томас, вздрогнув, тут же бросился расчищать. Ричард сел на предложенный стул, посадил малышку на колени и вполглаза принялся следить за Томасом. Тот не знал, за что схватиться и куда себя деть после того, как разобрал стол. — Вы завтракали? — осторожно спросил Ричард. Осмысленность наконец появилась в голубых глазах. — Нет. Сибби, милая, хочешь какао? — Хочу, — занятая разглядыванием пуговиц на пальто Ричарда, она ответила не сразу. Томас кивнул и полез в холодильник. Он громыхал посудой, грел молоко на плите, а Ричард, изредка отвлекаясь на девочку, следил за ним. Он ни разу не видел эти плечи настолько сгорбленными, эти глаза — настолько пристыженными, а волосы — настолько взлохмаченными. Ну хоть одежда не выглядела совсем ново: домашние мягкие штаны и белая разношенная футболка не слишком отличались от больничной пижамы, а на тот наряд Ричард насмотрелся. Томас не говорил ни слова, и Ричард его не торопил. Через пять минут перед Сибил появилась большая кружка. Слишком большая для девочки. — Осторожно, горячее, — мягко прозвучало, когда маленькие ладошки потянулись к напитку. Девочка деловито кивнула и принялась дуть на какао, пока Ричард поддерживал стакан под донышко. Ещё одна кружка, уже с чаем, явно предназначалась ему, а с третьей Томас сел напротив. Растерянности в глазах уже не было, вместо неё возникла какая-то серая тоска. Только сейчас Ричард заметил, что на левой руке появилась перчатка. Кажется, её не было раньше, но он был слишком взволнован, чтобы увидеть её отсутствие. — Зачем ты здесь? — Томас сделал глоток и сразу перешёл к делу, плюнув даже на их привычную вежливость. — Беспокоился. Наш последний разговор прошёл... трудно, — слово пришло не сразу. — Трудно, — кивнул Томас, — я решил, что ты не приедешь больше. — Я думал об этом. Думал, ты не захочешь меня видеть... — Но тебе кто-то подсказал, — перебил его Томас, кивнув на девочку, — что можно заставить меня передумать, да? Анна? Мэри? — Если хочешь, я уйду сейчас же, — тихо проговорил Ричард. — Могу увезти девочку обратно к отцу, могу оставить здесь, чтобы сами забрали. Скажи только, что ты действительно не хочешь меня больше видеть, и я не вернусь. Томас молча отвернулся, поджимая губы. Ричард тихо вздохнул, помог малышке сделать глоток и заговорил снова. — Я не был на твоём месте, поэтому не говорю, будто понимаю, что с тобой происходит, — он говорил, не поднимая глаз. — Но я знаю, что чувствую к тебе, Томас. И что мои чувства не безответны. Я уважаю твоё горе и твою скорбь, и потому пытаюсь не давить. Но я не справляюсь с собой. Томас тяжело вздохнул. — Я здесь не для того, чтобы «заставить» тебя делать что бы то ни было. Я... я и сам толком не знаю, зачем я здесь. Но с тех пор, как мне сказали, что ты здесь один, что снова проваливаешься в своё горе, я не мог спать, не мог думать ни о чём другом, — Ричард осторожно погладил малышку по плечам и снова помог с какао. — А Сибби? Они сказали тебе, что я так сговорчивее? Дружелюбнее? — Нет, — поднимать глаза было стыдно, но не поднимать — ещё хуже. — Но если бы я приехал один, ты бы стал меня слушать? Томас отвёл взгляд первым и снова приложился к кружке. Почему-то захотелось предложить ему сигарету — он смотрелся бы с ней потрясающе сейчас. Но Ричард не курил и сигарет с собой не носил. Он вывалил, кажется, все козыри, какие накопил, и сейчас просто ждал, что произойдёт. Его выставят за дверь, отберут ребёнка или наорут — исход мог быть любым, и он был готов к любому. — Ты прав, — к любому, кроме этого. Ричард поднял взгляд и почти провалился в голубую холодную бездну. — И насчёт моего горя, и даже, пожалуй, насчёт того, что я к тебе тоже что-то чувствую. Только это ничего не значит. Я не могу быть с тобой, дать тебе то, чего ты хочешь, просто не могу. Даже если хочу, — Томас сцепил ладони в замок и опёрся локтями на стол, опустив голову. — А ты хочешь? — придерживая девочку на своих коленях одной рукой, другую Ричард положил на сцепленные пальцы. — Если да, то это уже чертовски много значит. Томас напряг плечи, но руки не вырвал. Дыхание перехватило. «Если ты сейчас не сделаешь хоть чего-то, уже никогда не получится», — мысль заставила похолодеть. Ричард встал, аккуратно посадил Сибби на стул, вручил кружку и опустился на колени рядом со стулом напротив. Томас не двинул и мускулом, так и сидел, сгорбившись над столом. — Томас, — шепнул Ричард, проводя ладонью по напряжённым плечам. Услышав рваный выдох, мягко скользнул пальцами в тёмные волосы. — Томас, посмотри на меня. Глаза, ещё сухие, но уже воспалённо-красные, полоснули лезвиями где-то глубоко. Ричард обхватил ладонями щёки и поджал губы. — Я не прошу от тебя ничего. Я буду осторожен. Буду двигаться вперёд мелкими шагами. И, клянусь, не сделаю ничего, чего ты не хочешь. Ричард увидел, как задрожало его отражение в глазах напротив, и это вдруг ошарашило одним простым пониманием: чего бы Томас ни хотел, он этого не сделает. Не шагнёт первым, не позволит себе даже кивнуть. Не потому, что не хочет. Хочет, но отчаянно запрещает себе именем всех совершённых грехов, именем покойного мужа, именем собственной боли, которая так глубоко проникла в его душу и так вросла в неё, что избавление от боли пугает сильнее перспективы носить её всю жизнь. Это вдруг показалось таким очевидным, что Ричард едва не рассмеялся. Левая рука в перчатке медленно опустилась на ладонь, пальцы почти невесомо огладили кожу. Томас дробно вздохнул, не отрывая взгляда, и Ричард решился. Не дыша, он потянулся вперёд и мягко, будто спрашивая разрешения, коснулся губами тонких губ. Тёплые пальцы скользнули по его щекам и забрались в волосы, перчатка прижалась к виску и мелко задрожала. Томас трясся в его руках, но целовал с упоением, будто в последний раз. Ричард осторожно отодвинулся, когда почувствовал соль на чужих губах. Мокрые ресницы напротив дрожали, Томас не поднимал взгляда, словно не хотел видеть Ричарда, но из рук не вырывался. — Дядя Бавоу, не плачь! — они не заметили, как Сибби спрыгнула со своего стула, и теперь она протягивала им свою кружку. Ричард отодвинулся, пропуская девочку поближе, а Томас коротко усмехнулся, вытер лицо ладонью и осторожно принял кружку из маленьких рук. — Спасибо, милая. Больше не буду. Ты поиграешь с мистером Эллисом, пока меня нет? — Ага, — кивнула малышка. Томас бросил виноватый взгляд и скрылся в ванной. Пришлось честно развлекать ребёнка, пока Томас приводил себя в порядок. Но вышел он оттуда так, что сердце зашлось. Гладко выбрит, уложен волосок к волоску, свеж и полон достоинства. Мятая футболка выглядела на нём не хуже тройки, в которой Ричард привык его видеть. — Наигралась? — присел он на корточки перед запыхавшейся девочкой и принялся поправлять её наряд. Та смеялась и кивала, пытаясь поковырять в носу. — Юным леди не пристало пальцы в нос совать. Хотя бы не на людях, — он заговорщически подмигнул, и она оставила попытки. — Томас, — осторожно начал Ричард, не зная, как будет заканчивать предложение. — Ребёнка нужно отвезти отцу. Если дашь мне пять минут, отвезём вместе. Через пять минут они втроём уже сидели в машине. Томас ворковал с Сибби на заднем сидении, восхищаясь всё той же куклой. Ричард поглядывал на них в зеркало и почти терялся. С одной стороны, на его глазах разворачивалась идиллия, о которой он никогда не мечтал, но к которой оказался так близко. С другой, он понятия не имел, что они будут делать дальше. Томас целовал его, отдавая себя целиком, но из ванной вышел настолько отстранённым, что потянуло опять обратиться к нему "Мистер Барроу". — Не сработало? — озабоченно нахмурилась Анна, принимая Сибби на руки. — Он в машине. — Ай да Вы, мистер Эллис! — засмеялась она, и Ричард поспешил её перебить. — Не спешите. Ещё ничего не ясно. — Кое-что всё-таки прояснилось, — Анна подмигнула. — Дядя Бавоу плакал, а я ему какао дала! — заявила Сибби. — Какая ты молодец, — рассмеялась девушка и перевела взгляд на Ричарда. Он покраснел. — Давай теперь отправим мистера Эллиса к дяде Барроу, чтобы дядя Барроу больше не плакал. Пока его не было, Томас перебрался на переднее сиденье. — Могу я угостить тебя завтраком? — осторожно заговорил Ричард. — В Йорке? — Ты наконец-то дождался возможности пригласить меня на свидание? — усмехнулся в ответ Томас. Слегка расслабившись, Ричард пожал плечами. — Только если ты согласен его так назвать. Если нет, то это просто завтрак. — Пусть будет свидание, — только сейчас в голосе прозвучали знакомые нотки, и Ричард позволил себе подумать, что гроза, кажется, миновала. *** Они ехали в Йорк, а Томас думал. Губы горели, перед глазами всё плыло. Дома он как-то смог собраться и выйти наружу, но, как только Сибби исчезла из поля зрения, его окончательно разобрало на кусочки. Ричард молчал, бросая изредка на него взгляды почти ощутимые, а Томас не понимал, зачем он согласился поехать в Йорк, зачем вышел из дома, зачем открыл дверь, зачем выжил тогда. «Ты погубил уже одного человека, теперь выбираешь новую жертву?» — Могу я спросить? — голос Ричарда от долгого молчания слегка хрипел. Томас почти испугался — какой вопрос может прозвучать сейчас? — но всё-таки кивнул. Чему это уже повредит? — Почему мне вообще вручили ребёнка? Как они выяснили, что это твоё слабое место? — Я всегда становлюсь бесхребетным при детях, — улыбнулся он, и короткая вспышка воспоминания тут же погасила улыбку, — но был особый случай. Томас напивался, как и в любой вечер тогда, но он помнил, как открывал дверь и с каким ужасом смотрел на него Бренсон. — Ты... пьян? — из уст Тома это вырвалось почти с отвращением. — Ты поэтому трубку не берёшь? Томас не собирался отвечать и развернулся спиной к гостю, но тут прозвучало кодовое слово. — Джордж, — голос дрожал, Том тяжело дышал. — Томас, Джордж пропал. Его видели в госпитале ещё днём, он искал тебя. Ты его видел? Томас покачал головой и попытался выпрямиться, разворачиваясь обратно. — Здание... обыскали? — Насколько смогли, ключи от многих комнат только у тебя. — Едем, — пальто, связка ключей, шляпа. — Ты пьян. — За руль не сяду, — сквозь зубы прорычал Томас. — Едем. Через 10 минут Томас раздавал ключи, стараясь держаться прямо. Он знал, как от него разило, и от взглядов отворачивался, не говоря ни слова сверх: "Кладовая. Старая библиотека. Чердак. Встречаемся у моего кабинета, соберу ключи, решим, что делать дальше". Собственный кабинет он открыл, с первого раза попав ключом в скважину. Распахнул дверь и застыл столбом на пороге. Светлая макушка неподвижно лежала на ручке крошечной кушетки в углу кабинета. Томас выронил ключ, ноги подкосились. "Нет, нет, пожалуйста, пусть с тобой всё будет в порядке". Когда он опустился на колени перед кушеткой, малыш тихонько вздохнул и засопел громче. На круглых щеках засохли дорожки слёз, а вся курточка была усыпана крошками — мальчик явно нашёл в ящике печенье, которое для него тут и держали. Но как он тут оказался? Томас почувствовал, что плачет. — Джордж, — тихо начал он будить ребёнка, осторожно гладя по голове, — солнышко, тебе пора домой. Мама тебя потеряла. — Дядя Баг'оу, — зевнул малыш, просыпаясь, — я спг'ятался, а Вы меня нашли! — Нашёл, малыш, нашёл, — Томас утирал слёзы ладонью, но их было всё больше. — Как ты тут спрятался? — Под одеялом! — Джордж потянул на себя тяжёлый плед, лежавший рядышком, и с головой исчез под ним. Неудивительно, что Томас не заметил, когда запирал кабинет. — Я вылез, а Вас нет. И двег' не откг'ывается. Я поплакал, а потом нашёл печенье и больше не плакал. И Вы не плачьте, дядя Баг'оу, давайте Вам печенье у мамы попг'осим? — Пойдём к маме, малыш, — Томас поднял его на руки, закрыл кабинет и, с трудом попадая по клавиатуре, написал в чат: "Нашёл. Идём к парадному входу". Он дважды останавливался перевести дух и стереть слёзы, застилавшие глаза. Господи, а если бы к нему не приехали? Малыш один в пустом кабинете, без еды и воды... Пока они добрались до лестницы, Джордж снова уснул на его плече. — Мистер Барроу! — услышал он счастливый голос Хьюз сверху и зашипел, накрывая ребёнка левой рукой: — Спит! — Тихо! — тут же приказным тоном зашикала она наверху. Когда Томас поднялся к остальным, Мэри с рыданиями тут же повисла на его плечах. — Томас, Боже мой! — тихо, полушёпотом причитала она. — Где был чертёнок? — смаргивая слёзы, улыбнулся Бренсон. Томас и без того задыхался от собственной вины, а тут и вовсе окаменел. Так, что Мэри почувствовала и подняла заплаканное лицо. — В моём кабинете. Он... спрятался, пока я выходил, а я не заметил и запер дверь. Мэри выпрямилась, и по лицу её словно прокатилась волна. Все вокруг притихли. — Вы не скажете мне слов худших, чем я уже сказал себе, мэм, — хрипло выдавил он, глядя ей прямо в глаза. — Завтра я принесу заявление. Должно быть, что-то она увидела на его лице, потому что вместо заслуженной брани Томас услышал мягкое: — Ни о каком заявлении и речи быть не может, Барроу, Вы нашли моего сына. Но я хочу, чтобы Вы мне пообещали. Дальше она не стала продолжать, да и не нужно было. — Даю слово, — кивнул Томас. С тех пор на работе он не пил. Последняя бутылка, которую он так и не унёс, стояла напоминанием о том, что не случилось, и даже когда руки чесались свернуть пробку, перед глазами вставал Джордж, свернувшийся комочком на маленькой кушетке. А ещё ровно тогда все поняли, как вытаскивать Томаса из запоя. — Так что теперь всякий раз, как им срочно понадобится трезвый Томас, они тащат в мой дом Джорджа, или Сибил, или Мэриголд, или любого ребёнка в округе, — к концу рассказа Томаса немного отпустило, и он поймал себя на улыбке. — И работает? — Безотказно, — сердито прорычал Томас, не переставая ухмыляться. — А Мэриголд — это...? — Дочь средней сестры Кроули, Эдит. Мэри старшая, Сибил была младшей, Эдит между ними. Мэриголд старше Сибби буквально на пару месяцев. Эдит с мужем живёт в Норидже. — Наверняка её дочь такое же очаровательное существо, как Сибби? — Если не больше, — поджал губы Томас, — только Бренсону не говори. — Тебе не госпиталем надо заведовать, — вдруг улыбнулся Ричард, — а детским садом. — С моей историей меня на пушечный выстрел к детскому саду не подпустят. И будут правы. Алкоголик, травматик, почти инвалид, само... — Томас понял, что сейчас проговорится. И не то чтобы он пытался всеми силами скрывать произошедшее, но ещё к одной откровенной истории он не готов. Перебор тяжёлых событий на одно утро. На вопросительный взгляд Ричарда он покачал головой. «Не сейчас. Пожалуйста». Тот кивнул. Они прибыли в очень уютное место. Бармен тут же похвастался новому лицу, что это место было «ещё дедом открыто». Томас вежливо улыбался, пока их не оставили в покое — владелец явно был неравнодушен к Ричарду и всё уговаривал его попробовать новое блюдо. — Я работал здесь пару месяцев, — виновато улыбнулся Ричард. — Официантом? — удивился Томас. — Так вот откуда твоя выправка. — Нет, не официантом. Кризисным менеджером. Место переживало не лучшее время, Крис нанял меня, чтобы я разобрался, что происходит и как это исправить. Попытавшись уложить в голове новую информацию, Томас хлопал глазами. — От кризисного менеджера до шофёра? Что ты ещё умеешь? — О, я много чего пробовал, — хитрая улыбка осветила лицо. — Из других талантов, которые могут тебя удивить: гитарист в бойз-бэнде в далёкой юности, переводчик с французского и портной. — Портного я помню, ты упоминал ателье матери. Французский? — Полтора года в Канаде. Пришлось выучить. — И играешь на гитаре? — Играл, — поправил Ричард, — лет в шестнадцать. Сейчас, наверное, и по струнам не попаду с первого раза. Группа просуществовала полгода, но мы успели неплохо заработать в пабах и на вечеринках. — И ты мне как-то сказал, что считаешь меня «человеком многих талантов»! — Сказал. И считаю. Я-то и вовсе человек-оркестр. — Не поспоришь, — рассмеялся Томас. Они выбрались наружу уже сильно после полудня. — Томас, — осторожно заговорил Ричард, — мне проболтались, что у вас в деревне завтра ярмарка. — Вижу, куда ты клонишь, — кивнул Томас. — Я не клоню, я... — Нет уж, — тяжёлый выдох, — моя очередь. Считай, что я официально приглашаю тебя на эту ярмарку в качестве... — горло перехватило. «И кем ты собираешься его сейчас назвать? Поздновато для друга, а на всё остальное у тебя не повернётся язык». — Я обойдусь без «качества», — Ричард быстро пришёл на помощь, но существенно ничего не изменилось. «Мелкими шажками», — прозвучали слова, произнесённые утром, и только теперь дышать стало чуть легче. — Куда дальше? — Веди, — махнул рукой Томас. *** Вечером, сидя в машине у собственного дома, Томас вздохнул. — Спасибо. — За что? — эхом отозвался Ричард. — За день. Я толком Йорка и не знал, оказывается, — он действительно за один день узнал о городе больше, чем за много лет до. Ричард смотрел на Йорк совершенно другими глазами: приезжего, путешественника — и потому видел больше, замечал более интересное и странное. — Если хочешь, у меня найдётся спальное место, — «Только не пойми, пожалуйста, это как-то ещё, я предлагаю только подушку и одеяло, не больше». Ричард наклонил голову и медленно, задумчиво отвёл глаза. — Спасибо. Но, наверное, откажусь, хоть и с прискорбием. Томас кивнул, надеясь, что успел задушить вздох облегчения. — Тогда до завтра? Он вышел из машины, пытаясь не оглядываться, но в момент, когда за спиной зашуршали шины, не удержался. Ричард улыбался слишком понимающе, что ли, и к горлу подобралась тошнота. Закрыв дверь, Томас прижался к ней спиной и медленно сполз на пол. «Зачем всё это? К чему?» На столе всё ещё стояли три кружки. Горло сжалось. Он медленно поднялся, аккуратно повесил пальто, отложил шляпу. Снял перчатку, смял пальцами мягкую ткань и тут же тщательно разгладил. Кожа на левой руке, испещрённая мелкой рябью и изрезанная крупными шрамами, так контрастировала с правой, целой и здоровой. Он носил неполную гловелетту, с перемычками между мизинцем, безымянным и средним пальцами, и она прикрывала только месиво из шрамов и изуродованной кожи на ладони, а на пальцы, не так пострадавшие и не так изувеченные, было плевать. Томас вымыл посуду и спрятал кружки в шкаф. За три дня он не успел устроить бардака, и дом почти сверкал, но на всякий случай он протёр все поверхности и вымыл пол. Осмотрев комнату, он кивнул своим мыслям, отпер замок на входной двери и ушёл в ванную. Из отцовского дома Томас, переезжая сюда, забрал немногое. Две пары коллекционных часов, которые отец любил куда больше родного сына, три коробки книг, ящик с инструментами и старый длинноствольный револьвер — зачем он иначе хлопотал, чтобы ему выдали разрешение, да ещё и законопослушно обновлял его? Револьвер уже сыграл с ним злую шутку, но сейчас Томас, будто из упрямства, снова полез в отцовский ящик. Кроме часовых инструментов, родитель хранил в нём ещё и бритвенные принадлежности, по старинке пользуясь опасной бритвой, и вот за ней, в отличие от огнестрельного оружия, Томас умел ухаживать. Почистить, наточить, довести на кожаной ленте. Набрать горячей воды в ванну. Переодеться в домашнюю футболку и штаны. Повесить выходную одежду в шкаф. Забытый на полочке в ванной телефон коротко завибрировал. Повинуясь какому-то нелепому желанию не оставить незавершённых дел, Томас открыл сообщение. «Могу позвонить?» от Ричарда. Чёрт. Перед глазами забегали искры, непослушными пальцами он нажал кнопку вызова. — Тоже не спишь? — глухо и как-то ласково спросила трубка. — Не спится, — слова с трудом проталкивались через сведённую глотку. — Томас, — вздохнули на том конце, — прости меня. — Что? — Я не должен был... так, — Томас почти услышал, как Ричард сжал зубы. — Ты мне дорог, и я хочу тебе помочь, но не уверен, что сегодня я сделал шаг в нужную сторону. Губы задрожали. Томас попытался с ними справиться, закусил до боли, до железного привкуса, но не помогло. — Мы будем двигаться дальше так, как тебе будет комфортно, я обещаю, — мягко продолжала трубка и вдруг утренними интонациями добавила: — Мелкими шагами. Будем делать только то, чего ты захочешь... — Приезжай, — вырвалось из груди, и Томас захлебнулся. — Сейчас? — Ричард будто не поверил услышанному, но дыхание изменилось. — Приезжай. Сейчас, — выталкивал из себя Томас вперемешку с рыданиями. — Я сижу у полной ванны. С бритвой в руках. Я не знаю, что со мной будет через полчаса. — Через полчаса я буду у тебя, — твёрдо прозвучало из трубки, — я обещаю. Отложи бритву, хорошо? Отложи её так далеко, как можешь, пожалуйста. Я буду очень скоро. Томас закивал, будто его могли видеть. Всхлипнув, он отшвырнул лезвие в дальний угол ванной, и оно зазвенело по кафелю. — Не клади трубку, хорошо? — продолжал Ричард. — Говори со мной, Томас, я здесь, я с тобой. Я уже в машине, — Томас услышал хлопок двери и тихий звук мотора. — Ты меня слышишь? — Слышу, — прохрипел он, сворачиваясь на полу ванной. — Хорошо. Я уже еду, я буду очень скоро. Слёзы закончились через какое-то время, и, пока Ричард ехал, он лежал на полу, глядя в одну точку и односложно отвечая на какие-то вопросы. За окном хлопнула дверца машины, Ричард прошептал «Я здесь» и сбросил звонок. Открылась входная дверь, за ней — почти бесшумно — дверь в ванную. «Томас», — услышал он своё имя и закрыл глаза, чувствуя, как холодные ладони обхватывают плечи, помогают сесть, оглаживают щёки и виски. Ричард без конца шептал, что он здесь, зарывался пальцами в волосы и стирал пальцами остатки слёз. А Томас почувствовал, что у него совершенно нет сил даже открыть глаза. — Давай отведём тебя в кровать, — мягко проговорил Ричард. Томас кивнул, и его медленно подняли на ноги. Ричард практически нёс его на себе, перекинув руку через плечи, а сил хватало только на то, чтобы не мешать. Голова коснулась подушки, по плечам скользнуло одеяло, прошуршало тихое «Спи, всё хорошо», и Томас провалился в глухую тьму.