Султан Кеманкеш

      Кёсем подняла глаза полные слез на Калтрину. Валиде вынула кинжал из ее плоти. Она медленно сползла по стене на пол. В висках отдавал стук сердца, которое стучало очень быстро. Махпейкер приложила руку к животу, зажимая кровоточащую рану.       – Что я наделала? – сама у себя спросила Калтрина, кинжал выпал из ее рук. Кёсем продолжала смотреть на нее глазами полными слез. Женщина быстро вышла из покоев и заправилась к себе.       – АААААА! НЕЕЕТ! СУЛТАНША! – закричала Эмине, упав на колени. Она подползла к Кёсем и уложила ее голову на свои колени. – ПОМОГИТЕ! КТО-НИБУДЬ! ПОЖАЛУЙСТА! – продолжала кричать. Слезы градом лились из ее глаз. Рана сильно кровоточила.       Крики Эмине были слышны на весь гарем. Девушки тут же побежали в главные покои и все разом закричали, увидев свою Госпожу в крови. Все были в таком шоке, что не могли даже сдвинуться с места.       Кеманкеш, который сидел за рабочим столом создавая новое украшение, услышал эти крики. Они наполнили весь дворец. Так же проснулись маленькие Шехзаде и Бахти, который только лег. Султан тут же вышел из покоев в одних спальный штанах, надевать на себя рубашку было уже некогда.       Недалеко от гарема он столкнулся с Бахти и его детьми. Они посмотрели наверх. Девушки были там. Кеманкеш понял, что что-то произошло именно с Кёсем. Тогда он не то, что быстрым шагом, он бегом бросился по лестнице.       Войдя в покои, ужаснулся, но кричать не было времени. Он поднял Кёсем на руки, аккуратно, чтобы не причинить боли и понес на второй этаж покоев.       – Бахти! Срочно, зови лекарей! Всех, что есть во дворце! – когда поднимался, увидел, что прибежал брат и крикнул ему. Тот тут же побежал исправлять просьбу. Эмине осталась на полу. Она взяла на руки Феникса, рана которого все кровоточила. Малыш терял много крови.       – Что делать? – все не прекращая плакала она. К ней подошел Мехмед, ее брат-близнец. Он помог ей подняться и вместе с Фениксом вывел из покоев. Они пошли в лазарет, хотя понимали, что там никого нету.       В главные покои гарема забегали лекари один за другим. Кёсем лежала в полусознании. Кеманкеш сидел возле и сжимал ее руку, не зная, что ему делать. Бахти попросил девушек посидеть с младшими Шехзаде и тоже вошел в спальню Султанши.       – Вы должны все выйти! – скомандовал главный и самый опытный лекарь, пусть был мужчина, но он сотни тысяч жизней спас. Кеманкеш взглянул на Кёсем и слеза скатилась по его щеке. Сейчас он может потерять обоих. Поэтому собрав в себе силы, он встал и вышел вместе в младшим братом.       Они спустились вниз, где несколько девушек убирали покои. Султан сел на предпоследнюю ступеньку, а рядом с ним Бахти.       – Она не может умереть... Кто это сделал? Как посмел?.. – тихо прошептал он. – Я не могу потерять и ее, и ребенка... Нет... – у него впервые в жизни по щекам стекали слезы. Бахти знал, что сейчас нужен брату, как никогда раньше. Он обнял Падишаха.       – Все будет хорошо... Главное, чтобы Кёсем Султан жила. Мы найдем тех, кто это сотворил. Я рядом с тобой, брат. И Султанша будет рядом с тобой, и детишек у вас будет много. Любовь победит зло... – успокаивал старшего брата. Кеманкеш вцепился руками в льняную рубашку младшего, крепко сжимая от безвыходности.       Сейчас в его голове было столько мыслей, что казалось она взорвется. Сколько лет он ее знает... Все время такая неприступная, холодная. Казалось нету никого, кто может ее сломить, лишить жизни... Ведь только она вправе ее забирать.       Он вспоминал первый день. Когда признался ей в чувствах. Какой нежной, трогательной, ранимой она была. Сколько в ту ночь, после признания в его голове было мечт, целей, надежд. А сейчас все может рухнуть из-за кинжала.       Сердце у мужчины, казалось сейчас вырвется из груди. Оно стучало так же, отдавая в висках. Если бы можно было, он бы отдал его за ребенка и Кёсем. Сейчас хотелось видеть ее совершенно здоровой, жизнерадостной... Она борется с жизнью, а он даже помощь ничем не может.       Из мыслей его вырвал вскрик младшей сестры, которую разбудили. Видимо та настолько сегодня устала, что даже ничего не услышала. Та и ее покои были в самой дальней части гарема. Кеманкеш красными от слез глазами посмотрел на нее, отрываясь от брата.       Она опустилась на ступеньку с другой стороны, рядом с братом-Повелителем. Кеманкеш не хотел показывать свою слабость ни перед братом, ни перед сестрой. Вообще ни перед кем. Но иначе никак.       – Мустафа... – позвала она его и снова увидела красные опухшие глаза, в которых читались боль и страдание. – Все будет хорошо. Кёсем сильная женщина. Она сможет бороться за себя и за своего малыша... – положила свою хрупкую руку на его широкое плечо. Он кивнул и прижался уже к сестре, чего никогда не делал. Она всегда маленькая прибегала к нему и прыгала в объятия.       Кеманкеш положил свою голову на ее грудь и закрыл глаза в ожидании. Мелек обняла его и Бахти тоже, прижимаясь к брату. Они впервые были вместе в беде. Обычно каждый сам за себя. Но сейчас был на грани жизни и смерти их главный и самый любимый член семьи.       Лекари кружили вокруг Кёсем. Она потеряла сознание минуты через две, как Кеманкеш вышел. Главный лекарь, разрезав платье, стал промывать рану. После попросил кого-то из помощников дать Султанша морфия, чтобы хоть немного ослабить боли. Стал зашивать. Как только игла впервые вошла, тело дёрнулось, она стала приходить в сознание, почувствовав боль.       Рану зашили, сделав аккуратный шов. Снова промыли. Главный лекарь осмотрел ее. А главная лежащая повитуха осмотрела в геникологической части тела. На все это потратили около двух часов. После у Госпожи началась горячка.       Температура поднималась с бешеной скоростью. Ее обтирали уксусом, травами, но бесполезно. Женщина постанывала от неимоверно плохого состояния. Иногда открывала глаза, потом снова проваливалась в «сон».       Эмине и Мехмед дошли до лазарета. Внутри естественно никого не было. Они положили щенка на кушетку. Шехзаде стал искать все, что понадобиться. Недавно его учили оказывать первую медицинскую помощь. Ведь по приезду в Стамбул он стал интенсивно обучаться.        Эмине аккуратно обрабатывала рану, а Мехмед держал щенка, чтобы тот не дергался. После девочка наложила мазь. Она очень сильно щипит, но хорошо помогает. Щенок завыл от боли, но не дёрнулся, терпел, как настоящий, сильный, взрослый пес.       После оставалось дело за малым. Его тело перебинтовали, туго завязав на бантик. Он поднял голову и посмотрев на Эмине, громко заскулил.       – Давай, ты же Феникс! Ты, как Кёсем Султан возродишься из пепла. Вы оба сильные... – легонько погладила место ранение. После села на соседнюю койку и снова заплакала. Мехмед сел рядом, обнимая сестру.       – Дорогая, не плачь... Всё... – хотел сказать, что «всё будет хорошо», но увидел следы удушья на ее шее. – Эмине... Кто на вас всех напал? Только имя скажи, я собственноручно убью его! – провел пальцем по темно синей полоске.       – Не знаю... Я не видела лица и имени не знаю. И знать не хочу. – соврала она и встала, вытирая слезы. Она взяла Феникса на руки, очень аккуратно.        – Как же так... Это явно кто-то из дворца... – недоумевал брат. Он посмотрел на сестру. Она пожала плечами и пошла в покои. Мехмед последовал за ней.       Войдя, она тут же увидела забытого всеми Хаджи. Решила, что отнесёт Феникса к себе, а после посмотрит, что с верным другом и слугой. Вошла в свою комнату, пропустив брата. Уложила щенка поудобнее и ушла за ширму переоделся.       Вышла уже в ночном одеянии, но с такими же взъерошенными волосами. Расчесать нет времени. Поцеловав Феникса, вышла и подошла к Хаджи. Повернула его голову и видела кровь.       – О, Аллах... Ему голову пробило... Но как? – спросила, оглядевшись по сторонам и увидела недалеко поваленный подсвечник. Видимо, когда упал ударился о него головой. Она тут же проверила пульс. – Хвала Аллаху, живой... – Эмине встала и подошла к отцу, тёте и дяде. – У Хаджи голова пробита. Ему нужен лекарь. Хотя бы один.       Бахти встал и отправился наверх, чтобы забрать одного из десятка. Мелек, продолжала обнимать Кеманкеша уже второй час. А тот смотрел в одну точку, не желая думать о плохом, но мысли сами лезли в голову.       – Дядя Мустафа... Не переживайте. Все наладится. Мы Феникса спасли. Если он жив, значит и Кёсем Султан будет. Он просто так не боролся бы с жизнью... – села рядом и дотронулась до его руки. Кеманкеш оторвался от груди сестры и посмотрел на племянницу. Посадил ее на колени, обнимая. Подозвал к себе Мехмеда и то же обнял.       – Вы – мои любимые племянники... Спасибо, что Вы есть. Эмине, ты очень сильно помогаешь Кёсем, спасибо. Люблю вас всех. – поцеловал каждого в висок.       Услышали, как по лестнице стали спускаться Бахти и лекарь для евнуха. Лекарь прошел мимо, поклонившись, старший Шехзаде последовал за ним. Евнуха перенесли в его скромную комнату в покоях Кёсем и уложили на кровать.       Врач стал осматривать его голову. Обработал и перевязал. Сказал, что с ним все будет хорошо и даже память не потеряет. Тогда хоть немного стало спокойнее. Ведь, если бы умер Хаджи, то практически никакой поддержки у Кёсем и помощи не было. Он не просто слуга, он наставник.       Время близилось к утру, а лекари никак не выходили из покоев. Все были измучены ожиданием. Кеманкеш вообще не мог найти себе места. Он то поднимался к спальне, садился на последнюю ступеньку, чтобы хоть что-то услышать, то спускался и снова клал голову на грудь сестры, а та обнимала его, поддерживая.       Бахти просто безэмоционально сидел на ступеньке и смотрел в одну точку. Только вечером они вроде ссорились и мирились, а сейчас она борется с жизнью. Он посмотрел на брата и в душе стало еще хуже. Тот так сильно страдает, понимая, что жене больно. Мужчина приобнял Мустафу.       Еще через час ничего не изменилось. Никаких новостей. Султан уже просто не знал, куда себя деть и что сделать, чтобы стало легче.       – Мустафа... Пошли. Тебе надо переодеться и привести себя в порядок. – поговорила Мелек и отстранилась, помогая встать. Кеманкеш нехотя послушался. Бахти тоже ушел, чтобы переодеться, забрав с собой Мехмеда.       Султан затягивал штаны тугим поясом, когда к нему в покои постучали и вошла Мелек. Она уже переоделась в темно-зеленое платье и привела себя в порядок. Девушка подошла к нему и положила руку на плечо.       – Брат... Кёсем Султан обязательно станет лучше. Лекари уже больше восьми часов рядом с ней. – успокаивающим голосом сказала она. Мужчина повернулся к ней и обнял.       – Спасибо, что рядом, сестренка... Рядом не смотря на то, что я уехал, когда тебе было всего четыре года. – он лишь слабо улыбнулась.       Чуть позже пришел Бахти с близнецами. Они решили, что будут ждать новостей в султанских покоях. Было лишь молчание и напряжение.       Единственный житель дворца, который спокойно провёл эту ночь, точнее не житель, а гостья, была принцесса. Ее покои находились вдалеке от покоев Кёсем. Так еще и устала после дороги, поэтому спала, как убитая, ничего не слыша.       К ней подошла гувернантка и легонько дотронулась плеча, чтобы разбудить. Девушка нехотя открыла глаза и посмотрела на ту с недовольством, что ее разбудили.       – Принцесса, сегодня ночью во дворце был такой переполох, я только что узнала. – проговорила она на их родном английском языке. Анна приподнялась, уже с интересом смотря на нее. – Кёсем Султан ранили в живот. Кто это был никто не знает. Султанша еще не пришла в сознание, с ней уже около десяти часов лекари. – рассказала гувернантка.       – Господи... Я надеюсь, что все будет хорошо с Султаншей и преступника скоро найдут. Я думаю, что нет смысла идти, ведь меня понимает только Кёсем Султан. – обратно легла на подушку, обдумывая услышанное.       – Приказать приготовить завтрак? – спросила гувернантка, переведя тему.       – Как ты это сделаешь? Нас никто не поймет. Та и я есть не хочу. Спасибо. – встала с кровати и начала разбирать вещи, которые привезла с собой. Вчера она сразу легла спать, сил просто не было.       В султанские покои дворца вошел главный лекарь. Он поклонился. Как только его увидели, сразу же окружили.       – Как Кёсем? Она жива? – спросил Кеманкеш, боясь услышать страшное. Все смотрели на врача и тому становилось не по себе.       – Кёсем Султан жива... Рану мы обработали, зашили, забинтовали. А еще у нее рана на спине, та вообще гноилась, ее тоже обработали. У нее была сильная горячка, мы еле-еле температуру сбили. Сейчас есть небольшая. Есть еще кое-что... – проговорил евнух.       – Что может быть хуже? – нервно спросил Кеманкеш, сжимая руки в кулаки, чтобы хоть немного успокоиться.       – Ребенок жив. Он находился в противоположно стороне живота от кинжала. – Кеманкеш казалось сейчас потеряет сознание. Он думал, что ребенок в любом случае не выживет. – Сейчас Султанша находится в сознании. – добавил тот и поклонившись ушел.       Все вышли, направляясь в гарем. По дороге Кеманкеш не мог понять, что чувствует. Он вроде радовался, что ребенок жив и при этом волновался за Кёсем. Ведь она борется за две жизни и сил может просто не хватит. А вроде не понимал, как так.       Когда они вошли в покои, повитуха укрывала Кёсем одеялом... Видны были лишь оголенные плечи, на одном бинт, который затягивал рану на спине. Сама же Султанша была бледна, как никогда раньше, по лбу стекали капельки холодного пота, которые лекарша впитывала небольшим полотенцем. Кёсем хотела что-то спросить, не могла из-за нехватки сил. Во рту был привкус железа.       Она бросила короткий взгляд на вошедших. С мольбой посмотрела на повитуху, чтобы та дала хоть какое-то обезболивающее. Тогда она залила ей в рот горькое лекарство и собрав все в свой чемоданчик, поклонилась и вышла.       Кеманкеш тут же бросился к Кёсем и сел на пол, возле ее кровати. Стал гладить по волосам. Из ее глаз потекли слезы. Она вспомнила о том, что на тот момент была беременна и сейчас этого ребенка сто процентов нету.       – К... Кеманкеш.. С... Скажи, что ребенок... Что он жив... Если нет... То позволь... Позволь мне умереть... – говорила тихо, с запинками и остановками хриплым голосом. Он отрицательно покачал головой.       – Нет, Кёсем! Нет! Всевышний даровал нам счастье! Он сохранил жизнь и тебе, и нашему малышу! Все будет хорошо, мы справимся. – поцеловал ее в лоб. Она совсем слабо улыбнулась и под одеялом положила руку на живот, сморщившись от боли. – Кто это сделал, Кёсем? Кто? – спросил, в надежде услышать ответ.       – В... Валиде... Валиде Султан... Она знала, что я беременна. – прошептала Кёсем, а присутвующие впали в ступор. Все, кроме Эмине.       Валиде Султан всю ночь не спала, в надежде, что Кёсем смогут спасти. Она молилась и на ребенка. Потому что, если умрут оба, то ее точно настигнет смертная казнь.       Она сидела на кровати и нервно перебирала пальцы. Что за гнев ее настиг? Как она могла не подумав оглушить евнуха, поранить щенка, чуть ли не задушить хоть и совсем не любимую внучку, так еще и ударит ножем невестку в живот, зная, что та беременна.       Она встала переоделась и решила на свой страх и риск проверить, как Кёсем. Вышла из своих покоев и направилась в соседние. Долго не решалась войти. Медленно открыла двери. Поднялась на второй этаж и так же тихо оказалась внутри. Все тут же обернулись на нее. Махпейкер тут же напряглась.       – Я только узнала о произошедшем... Пришла спросить, как она. – тихо проговорила Валиде. У Кеманкеша глаза налились кровью. Он встал с места и быстро сократив расстояние, взял мать за горло, прижимая к стене.       – Ты еще смеешь спрашивать?! Только узнала? А не ты ли ее ударила кинжалом?! Ты чуть не убила мою жену и ребенка! Я тебе уже столько поступков простил! Надо было тебя сразу, как только ты Кёсем дала первую пощечину отослать! Я тебя собственноручно убью! – сжал ее горло и ударил головой о стену. Она схватила своими руками за его, пытаясь ослабить хватку. Он еще раз ударил ее.       – Кеманкеш... Нет! Не надо! – крикнула Кёсем с койки, собрав все свои силы. – Что будет, если ты убьешь свою мать? Не смей! Сын не может убить ту, которая его родила. Какой бы та не была! – сама не знала, как могла заступиться за ненавистную свекровь. Мустафа остановился.       – Стража! Бросить ее в темницу! Я видеть тебя не хочу! – крикнул Кеманкеш. Сам отпустил мать и та упала на пол. Мелек оттащила его от нее, не то мог ударить ее еще раз.       Валиде Султан увели. Падишах немного остыл и снова сел возле Кёсем. Она безразлично посмотрела на него. Мужчину пугал такой холод.       – Кёсем, я не вывожу этот холод. Мне больно от того, как ты смотришь на меня... – проговорил тот и пустил руку под одеяло, несильно сжав ее запястье.       – И я, и наш ребенок сегодня могли умереть по вине твоей матери... Ты в первый раз ее простил, во второй, когда она отравила тебя. И сейчас ты тоже ее спростишь, сказав: «Если бы ребенок умер, то вы уехали в Старый дворец. Но по счастливой случайности он оказался в противоположной стороне живота»? Да? – она убрала руку, не давая ему дотронутся и положив ее на живот, сморщилась от боли.       – Кёсем... Она понесет свое наказание. Ты ей его выдашь. – сказал он и отпрянул руками от ее тела, понимая, что та не даст дотронутся.       – Сошли ее в Манису. Пусть побудет с любимой невесткой. Вместе там в темнице посидят. Или заперты в покоях будут. – она перевела взгляд на Бахти, тот лишь упустил глаза в пол.       – Кёсем, не лучше ли ее сослать в отдаленную провинцию?... – хотел что-то добавить, но она заткнула его взглядом. Женщина всем видом дала показать, чтобы тот отошел от нее.       – Эмине... – тихо проговорила она. – Подойди сюда. – девочка села возле кровати. Кёсем аккуратно вынула трясущуюся руку из-под одеяла и дотронулась до ее шеи, проводя по отметки удушья. – Как себя чувствуешь?       – Все хорошо. Главное, чтобы и Вы встали на ноги. Остальное не важно. – Эмине легко улыбнулась. Кёсем ответила взаимной улыбкой и снова выгнулась, почувствовав боль внизу живота.       – Как Хаджи? Феникс как? Они живы? – вспомнила о друзьях, которые всеми силами защищали ее.       – Хаджи ударился головой о подсвечник и разбил ее. Сейчас без сознания, но лекарь сказал, что все будет хорошо. Феникс был ранен, мы с Мехмедом его перебинтовали. Он сейчас в моих покоях отдыхает. – объяснилась она.       – Бедные... Принеси мне, пожалуйста Феникса... Мой мальчик должен видеть, что его хозяйка жива. – Эмине встала, поклонилась и ушла. – Кеманкеш... Я все еще обижена на тот случай, когда ты накричал на меня. Но понимаю, что виновата не меньше. Я не должна была так делать. Давай забудем это, как страшный сон? – он снова сел рядом.       – Конечно, прости меня... – он поцеловал ее в бледную щеку. Она рукой дотронулась до его макушки, нежно погладив. – Давай больше не будет холода? Пусть будет все, как раньше... – поцеловал тыльную сторону ее ладони. Она и он почувствовали облегчение, после того, как поговорили, хоть и совсем коротко. Они не замечали присутвующих, было все равно. Бахти старался не смотреть на Кёсем, глаза были устремлены на все, что есть в покоях, но не на нее.       Эмине зашла вместе в перебинтованным щенком. Сейчас его состояние было лучше. Он поспал, отдохнул. Кровь перестала течь и рана стала заживать. Девочка положила его на край кровати, возле Кёсем и отошла.       – Маленький мой защитник... – погладила по головке и тот медленно встал на лапы. Залез под одеяла и лизнул недалеко от раны Султанши, надеясь, что сможет зализать, словно свою. Шершавый язык щекотал, но больно не было. После он вылез возле ее головы и лег на одеяло, на грудь женщины. – Феникс... – гладила по бинтам, а он тихо дышал, уткнувшись ей в шею.       Бахти посмотрел на щенка и сразу вспомнил, как тот укусил его за руку до крови. Задумался. «Неужели собака может так любить свою хозяйку, что страдает вместе с ней, защищает, ластится... Хотя что тут говорить... С такой хозяйкой животное и заговорить может» – подумал тот в хорошем смысле.       – Я хочу отдохнуть. Прошу выйти... – тихо сказала Кёсем и посмотрела на присутвующих. Все поклонились и вышли. Остались только Кеманкеш и Бахти. Младший подошел поцеловал тыльную сторону ладони, приложив ко лбу.        – Выздоравливайте, Госпожа... – проговорил тот и встав, еще раз поклонился. Ушел всдел за сестрой и детьми.        Атике проснулась в объятиях своего мужа. Силахтар уже не спал, просто обнимал, ожидая пробуждения Султанши. Сегодняшняя ночь не отличалась от остальных, спокойная, умиротворенная, в нежности и порой даже страсти. Девушка повернулась к нему лицом.        – Доброе утро... – улыбнулась ему и прильнула своими губами к его. Он ответил на поцелуй и руками спустился к талии. В дверь поставили и они отправились.        – Доброе... – вздохнул тот. Атике встала и накинула халат. Силахтар тоже надел штаны. – Войди! – крикнул тот. Вошла Ханзаде, служанка Султанши.        – Госпожа, Вам письмо из Топ-Капы. – протянула металлическую тубу и удалилась с поклоном. Достала письмо и развернула его. Принялась читать. К концу строчек, бумаги вылетела из ее рук.       – Что там такое? – спросил Паша. Девушка повернулась к нему.        – Валиде... Ее ранили кинжалом в живот. Она ведь беременна... – Атике хотела ухватиться за руку мужа, почувствовав, как земля уходит из-под ног, но промахнулась. Упала, если бы тот не успел поймать.       – Атике! – крикнул Силахтар. – Стража! Лекаря быстро! – он поднял ее на руки и отнес на кровать.       – Все хорошо... Я просто перенервничала... – хотела встать, но тот остановил ее, прижав к кровати.        Когда пришла лекарша, Паша вышел на балкон. Хатун стала осматривать Султаншу. Дала ей успокоительное, а после сделала выводы.       – Госпожа, поздравляю. Вы беременны! – Атике не могла поверить. Она улыбнулась и приложила руку к животу. Лекарша ушла. Зашёл Силахтар и сел рядом с женой.        – Что случилось? Чему ты могла так обрадоваться? – спросил он и посмотрел на нее. Она широко улыбнулась.        – Я беременна! – мужчина на мгновение застыл, обдумывая информацию. После крепко обнял ее.        – Атике, я так рад! – поцеловал ее в губы. Девушка была сейчас очень счастлива, но помнила про Валиде.       – Надо ехать во дворец. Думаю, сейчас не стоит говорить Валиде про беременность. Ее же кинжалом в живот ударили... Ребенка уже нет. – с грустью проговорила она. Мужчина обнял ее, поддерживая.       Кёсем и Кеманкеш остались в покоях одни. Он помог ей надеть ночное платье, чтобы если кто-то придет, то она будет одетой. Мужчина лег с другой стороны кровати. Он нежно приобнял ее за талию, чувствуя тепло бархатной кожи. Феникс поднял голову и с опаской посмотрела на Падишаха, потому что помнил, как тот кричал на хозяйку.       – Любимая... Я так боялся потерять тебя. Я впервые узнал, что такое боль. Впервые заплакал... – признал тот, она тяжело вздохнула, повернула голову в его сторону.       – Самая сильная боль... Это боль от потери ребенка. И я очень боялась, что в очередной раз испытаю ее. Множество раз приходила в сознание и думала, что это все, я умираю. Я снова выжила. Так еще и с ребенком в утробе. – положила свою руку поверх его. Он улыбнулся, ведь та не была так холодна и колюча.       – Ты и правда подобна птице Феникс, Кёсем. – проговорил он и щенок поднял голову. – Та не ты, спи. – сказал Падишах и тот снова уткнулся в шею своей хозяйки. Женщина погладила его.       – Да. Аллах даровал мне много жизней и я ему благодарна. – задумчиво проговорила она. – Сейчас будет еще тяжелее. Родится ребенок и мне надо будет снова защищать не только себя.       – Я буду рядом. Давай, отдыхай. Ты бледна. Тебе нужно поспать. – поцеловал ее в нос и аккуратно прижал к себе. Она закрыла глаза, не убирая руку с Феникса.       Атике шла по гарему к главным покоям. Мужу естественно зайти было нельзя, потому что они находились в женской половине. Она пообещала, что расскажет все. Зашла в покои матери, попросив стражу не сообщать. Поднялась на второй этаж и тихо постучалась. Никто не ответил. Она вошла.        Кёсем спала уже на левом боку, одна рука была под щёчкой, а вторая лежала на Фениксе. Рядом спал Кеманкеш, крепко обнимая ее. Девушка улыбнулась достаточно милой картине и решила, что подождет. Села на тахту и стала рассматривать бледное, но достаточно умиротворённое лицо матери.        Через несколько минут в покои вошла Эмине, чтобы проверить, как Кёсем. Она ходила то к Хаджи, то к Госпоже, проверяя их состояния. Евнух так и не пришел в себя. Увидев Атике, девочка поклонилась и подошла ближе.       – Султанша... – проговорила та и посмотрела на единственную дочь и на данный момент ребенка своей Госпожи.       – Как это произошло? Кто посмел? Я вижу и ты пострадала... – увидела след на шее, который Эмине даже не пыталась скрыть.        – Калтрина Султан ранила нашу Госпожу и Феникса, чуть не задушила меня и толкнула Хаджи так, что тот ударился головой. – в крации рассказала всю ситуацию. Атике тяжело вздохнула.        – Я говорила своей Валиде, что эта вражда ни к чему не приведет... Как же жаль ребенка... Что будет с мамой, когда она узнает? – спросила Султанша.        – Ребенок жив, Госпожа. Аллах хочет, чтобы этот малыш родился на свет. – легко улыбнулась, посмотрев на мирно спящую Кёсем, на устах которой была еле заметная улыбка.        – Как так? Как такое возможно? Это ничто иное, как распоряжение Аллаха... Ты можешь идти к Хаджи. Я буду рядом с Валиде. – сказала она и встала. Эмине поклонилась и ушла.       Атике села на край кровати и взяла руку Кёсем в свою. Оставила нежный поцелуй на тыльной стороне ладони. Стала разглядывать. По ней даже не скажешь было, что она беременна. Вообще.       Сколько так девушка просидела? Неизвестно... Уже давно пробил полдень и время стало медленно перетекать в вечер. Кёсем без желания открыла глаза и огляделась. Увидев дочь, она сразу приободрилась и приподнялась.       – Атике! – как можно громче сказала она, радостно смотря на дочь. Девушка обняла мать, а та оставила поцелуй на ее щеке. – Как хорошо, что ты приехала... – проговорила Султанша.       – Валиде, почему Вы не послушали меня раньше? Почему продолжили эту войну с Калтриной Султан? – спросила Атике, взяв Кёсем за руку. Та тяжело вздохнула.       – Главное, что и я, и ребенок живы. Остальное не важно. Ты как? Как Силахтар? Селим? Внук мой как? Он с тобой приехал? – стала переводить тему и это получилось. Та сразу стала отвечать на вопросы.       – Я замечательно, Силахтар тоже. Наши отношения с каждым днем все лучше и лучше. Я очень счастлива рядом с ним, мама. Селим скучал по тебе, но я его не взяла. Думала, что ты и меня видеть не захочешь после трагедии... Я думала, что ребенок... – не знала, как сказать так, чтобы не задевать эту тему в прямом смысле.        – Я очень рада за вас, дочка. А ребенок... Я тоже думала, что потеряла. Эта ночь была одной из самых тяжелых в моей жизни. Надеюсь больше мне не придется бороться за свою жизнь и жизнь своих детей. Надеюсь на мир. – аккуратно присела, облокотившись на подушку и убрала руку Кеманкеша со своей талии. Погладила Феникса по головке и тот лениво зевнув, открыл глаза. Мустафа проснулся после того, как почувствовал, что его руку убрали. Сразу увидел Атике и сел.       – Повелитель... – девушка встала и поклонилась. После чего снова села рядом с матерью. Тот поприветствовал ее кивком головы и протер сонные глаза. Посмотрел на возлюбленную.       – Добро пожаловать, Атике Султан. Кёсем, я выйду... – не хотел мешать дочке и матери разговаривать. Но Хасеки взяла его за запястье, останавливая.       – Валиде, у меня для Вас новость... – заинтриговала женщину. Махпейкер с любопытством посмотрела на дочь. – Валиде, я беременна! Сегодня утром узнала, сознание потеряла, узнав о покушении... – Кёсем улыбнулась, улышав радостные вести. Она крепко обняла дочь.       – Я очень рада... У меня появится ребенок, а затем и внук. Это просто прекрасно... – проговорила она. Кеманкеш тоже поздравил.       Атике еще немного побыла и ушла. Решила, что приедет и в следующий раз возьмет Селима. Тогда останется с ночевкой и мальчик сможет вдоволь побывал с бабушкой.        Как только Атике вышла, в покои вбежала радостная Эмине. Кёсем сначала даже не поняла, что такого могло ее обрадовать.       – Госпожа! Хаджи пришел в себя! – легко пролепетала та. Правительница снова улыбнулась. Как бы плохо она себя не чувствовала, сегодня были радостные вести: ребенок жив, дочь беременна, верный друг и любимый щенок живы. Осталось только встать на ноги и можно снова ступать в бои.       Кёсем нашла в себе силы встать. Кеманкеш помог ей надеть халат и немного причесать волосы. После он аккуратно придерживая ее за талию, помогал спускаться вниз по лестнице. Женщина держалась за место ранение.       Они вошли в спальню евнуха. Тот лежал на боку, спиной к двери. На голове была повязка. Кёсем подошла к кровати и с помощью Кеманкеша села на край.       – Кёсем Султан, Повелитель... – хотел встать, но Султанша остановила жестом руки. – Я не смог уберечь Вас, простите раба своего! Я искренне соболезную, Султанша... – тихо проговорил тот и все таки присел.       – Со мной все хорошо, только температура небольшая и слабость сильная. Ну и живот, а точнее место ранения побаливает... С ребенком тоже все в порядке. – увидела, как изменилось лицо старого друга. Он легко улыбнулся.       – Султанша, я благодарен Аллаху за то, что Он сохранил вам жизнь.       – Ты как? Как себя чувствуешь? – положила свою руку на руку больного, что не ушло от взгляда Кеманкеша, который после этого отвел глаза.       – Голова болит... А общее состояние отличное. Готов хоть сейчас исполнять Ваши приказы! – бодро проговорил тот. Кесем улыбнулась.       – Лежи, отдыхай... Как голова заживет, так и встанешь. Не торопи время. Тебе надо отлежаться. – подала руку Кеманкешу и встала оперевшись на него. Тот снова приобнял ее за талию и повел к выходу. Евнух посмотрел им в след.       Супруги поднялись на второй этаж. Кёсем сняла халат, положив его на тахту, села на кровать. Кеманкеш присел после нее. Она вздохнула. Понимала, что Падишах не может казнить свою мать и самое жестокое наказание для нее будет ссылкой. Но куда?        – Кеманкеш, что ты будешь делать с матерью? – спросила она и повернулась так, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Тот вздохнул.       – Я не знаю... Ты видишь к чему приводит мой гнев? Она моя мать, я не могу ее бить или же убить. Но она чуть не убила моего ребенка и любимую женщину... Какое наказание должно быть? – упёрся лицом в свои ладони. Махпейкер прожила свою руку на его плечо, поглаживая.       – Я выдам ей наказание... Какое точно, не знаю, но выдам. – она прилегла на подушки, снова обняв Феникса, который находился в покоях, пока те ходили к слуге.        – Хорошо... Давай ты поешь и ляжем отдыхать. – она отрицательно покачала головой.        – Мне кусок в горло не лезит. – коротко проговорила она. Кеманкеш не стал перечить и лег рядом, с той же стороны, где спал. Так же приобнял ее, уткнувшись в волосы. Кёсем прикрыла глаза и уснула.        Султанша проснулась очень рано, солнце только всходило на горизонт. Она выспалась, ведь спала считай весь день и ночь. Кеманкеш все еще спал, так же обнимая. Махпейкер медленно встала, чтобы не причинить боль.       Великая Госпожа медленными шагами дошла до ширмы. Сегодня решила, что надо встать на ноги, чтобы ей это не стоило. Она выбрала красное платье. Этот цвет был одним из победных. Платье было свободного кроя, но выглядело, как для настоящей Госпожи.       Она аккуратно поправляла складки на платье, бережно завязывая платье на груди и пуговицы сзади. В талии не стала ничего подтягивать, чтобы не вредить ребенку. Надела изумрудное кольцо.       Расческой заботливо расчёсывала свои темные, длинные, шелковистые локоны, которые каскадом спадали на плечи. Очень медленно стала заплетать их в строгую косу, после чего шпильками закреплять на голове.        Надела небольшую, но изящную корону и посмотрелась в зеркало. Как всегда выглядела прекрасно. Улыбнувшись вышла из-за ширмы и приказала, чтобы приготовили завтрак. Утро начинается прекрасно. Ведь она сама оделась, заплелась. Не мешали назойливые служанки, которые вечно, то пуговицы не за ту петельку застегнут, то волосы сильно дернут...       Подошла к кровати и села на краюшек. Провела ладонью по лицу возлюбленного. Он недовольно поморщился, после чего открыл глаза. Сфокусировав зрение, увидел Махпейкер и улыбнулся.       – Моя Кёсем... Ты такая красивая... – присел, чтобы поцеловать к лоб. Она была сейчас счастлива, не смотря на внешние проблемы тяжелой жизни Госпожи. Женщина старалась искать в каждом моменте что-то счастливое, а в грустном что-то хорошее.       – Кеманкеш, давай уедем на период беременности? Хочу отдалиться от Топ-Капы... Я очень устала бороться со всем. – тихо спросила она, надеясь на утвердительный ответ. Мило улыбнулась ему, чтобы тот точно не смог устоять и разрешил.       – Я тоже об этом за ночь до этого происшествия думал... Да, поехали в Амасью. Там прекрасная природа, есть озера, а сейчас лето начинается, тепло. – взял ее руки в свои. Она довольно улыбнулась и чмокнула его в щеку. Он видел, что та светилась от счастья, но в чем причина? Она еще не совсем выздоровела, но активная, как будто и не было этого ранения. – От чего ты так рада? – тоже довольно улыбнулся, видя жену в таком прекрасном состоянии.        – А чего мне плакать? С моим ребенком все хорошо, тот, кто совершил этот поступок будет наказан и наказание дам я, моя дочь беременна, верный друг жив и любимый щенок тоже, чего мне не радоваться? – села на тахту.       Мужчина встал и начал переодеваться. Кёсем подошла к нему и обняла за талию сзади, ощущая под своей грудью обнаженную сильную спину. Кеманкеш посмотрел на отражение в зеркале. Она улыбнулась ему, выглянув из-за своего "укрытия".       Женщина стала осыпать его спину поцелуями, а пальчиками водила по кубикам торса, доводя его до мурашек. Падишах повернулся к ней и резко прижал к стене, поцеловав в губы. Она схватилась за его плечи, крепко сжав. Отстранилась.       – Нельзя, Кеманкеш... Нельзя. Сейчас для меня важен ребенок. Если ты хочешь, то... У тебя целый гарем. – опустилась голову и быстро вышла из-за ширмы. Он хотел кинуться за ней, но в покои постучали. Принесли завтрак.       Пока служанки накрывали на стол и заправляли кровать, тот успел полностью одеться. Кёсем за это время из рук покормила Феникса, потому что тот еще не мог уверенно стоять на ногах. Развязала ему рану, чтобы тот сам зализал ее, ведь щенок чесал бинт и хотел сам его содрать. После уложила его на заправленную постель и встала лицом к окну, смотря в даль. Мустафа вышел уже полностью одетым и подошёл к ней, обнимая сзади, как та любила.       – Кеманкеш... Я сказала тебе свое мнение. – вырвалась из его объятий и села за стол. Взяла стакан и стала пить травяной чай. Мужчина просто сел напротив, решив, что поговорят позже. Она медленно поедала свой завтрак, опустив глаза в тарелку не желая смотреть на него.       Хотела есть как можно дольше, чтобы избежать лишних вопросов. Возможно она просто не понимала его, а он ее. Беременные женщины, они такие. Все не так, как они хотят, а она сама не знает, как хочет.       После завтрака Кёсем хотела выйти из покоев, но мужчина преградил ей путь, закрыв дверь на ключ и отбросивш тот в неопределенное место. Тогда та молча села на кровать.       – Кёсем, мы долго будем играть в молчанку? Сколько можно от меня бегать? Я не могу, не хочу жить, когда моя возлюбленная холодна ко мне. Что я сделал? Ты все обижается с того момента? Хочешь, я на колени встану? – сел у ее ног, обхватив их, а голову положив на колени. Махпейкер погладила его по коротким волосам.        – Я тебя боюсь потерять... Ты тогда так кричал, потом я увидела наложницу, я очень боялась, что ты оставишь ее, переспишь, та забеременеет и... – он прервал ее, резко подняв голову снова впившись в алые, полуоткрытые, возмущенные губы. Знал, что это всегда работает и знал, что та любила, когда ее вот так затыкают. Она упала на кровать и тот навис сверху. Кёсем обвила его шею своими руками, притягивая к себе.       – Никакой другой... Только ты! – отстранившись проговорил ей в губы. Прилег рядом. – Ты мне нужна не для постели, не для того, чтобы рожать наследников каждые девять месяцев, не для того, чтобы страдать в покоях от измены. Я люблю тебя, мне никто кроме тебя не нужен. Да, я испытываю по отношение к тебе жгучую страсть, скрывать не буду, но я умею ею управлять и если надо сдерживать. Это наш ребенок и я тоже должен помочь выносить тебе его.        – Я стала слишком слабой, Кеманкеш... Надо быть сильнее, переставать закатывать скандалы. – села и встав, направилась к выходу.       – Ты куда? – спросил тот и встал за ней.       – В темницу. – стала спускаться вниз и повернув, чуть не столкнулась к Хаджи. Тот был одет в свой привычный кафтан и тюрбан. Евнух поклонился.        – Доброе утро, Госпожа. Вам лучше, ИншаАллах? – по доброму спросил тот, и направился в след за ней.        – Да, все хорошо. Ты как? Уже встал? Эмине спит? – сразу стала засыпать вопросами, выходя из покоев. Хаджи шел за ней.        – Да, Эмине Султан еще спит. Мне легче. – коротко ответил и последовал дальше.       Как только Кёсем подошла к спуску в темницу, ее руки сжались в кулаки, она медленно стала ступать вниз по лестнице. Все еще не знала, что делать, но увидя свою обидчицу, явно поймет.       На душе было тяжело, ведь все таки это мать ее возлюбленного и ее нельзя убить. Поэтому наказание должно быть менее суровым, но без кровопролития и пыток. Махпейкер считала, что ссылка, это слишком легкое наказание для того, что она сделала. Но других вариантов нет.       Султанша тихо шла по темному тоннелю. Внутри было несколько факелов. Один из них женщина взяла в руки, чтобы подсвечивать дорогу. За ней шел Кеманкеш, а после уже евнух.       Дойдя до самой последней камеры, Кёсем приоткрыла маленькое окошечко двери, на котором была решетка. Калтрина спала на холодном каменном вырезе в стене, пожелав под себя ноги и положив под голову руку. Неужели такая безобидная может совершить такой грех?       Правительница открыла камеру и вошла. Отдала факел отдала Падишаху. Валиде Султан, услышав шум открывающейся металлической двери вздрогнула и тут же открыла глаза. Хасеки посмотрела на нее даже с некой жалостью.       – Кёсем... – тихо проговорила она и встала. На ней не было украшений, ведь при входе в темницу их снимают. Женщина равнодушно посмотрела на ту, что покушалась на ее жизнь.       – Моя Хасеки Кёсем Султан решит твою судьбу, Валиде. – сказал тот и вышел, передавая факел евнуху. Махпейкер подошла ближе. Калтрина с грустной усмешкой посмотрела на нее, ведь снова оказалась поражена.       – Валиде Султан... Вы пытались убить меня и моего малыша... – очень тихо проговорила та. Если бы не гробовая тишина, то ее бы и не услышали. Женщина сделала шаг вперед. – Но я выжила. И ребенок тоже. – ухмыльнулись.       – Я не хотела смерти своего внука. Я лишь тебя не люблю и скрывать этого не буду. – холодно сказала Валиде Султан. Кёсем подняла одну бровь.       – Вы обязаны меня любить? – вопросительно посмотрела и подошла еще ближе, подняв указательный палец. – Нет... Но вы должны были уважать меня, как минимум. Я не могу Вас убить, Вы же мать Падишаха. Но другие наказания приветствуются. Вы уедете.       – Куда? – спросила та, боясь, что место будет суровым.       – В Айя-Флорию. Будете там под стражей каждую секунду. Мне будут все докладывать. – коротко сказала та и вышла. Калтрина села на камень, разочаровавшись в своем поражении.              Кёсем шла по направлению в гарем. С Кеманкешем она попрощалась у выхода из темницы. Правительница и верный сгула обсуждали, наверное самое важное сейчас – беременность Госпожи.       Махпейкер вошла в гарем с гордой осанкой, кивнула Хаджи и улыбнулась.       – Пусть все слышать и знают, Хасеки Кёсем Султан беременна! – громко проговорил тот.