❦❧❦
Шерлок играл на скрипке самозабвенно, зажав ее между подбородком и плечом, прикрыв длинные угольные ресницы. Мелодия тоскливо надрезала полуночный час, и Джон слушал ее и не мог наслушаться. — Боже, Шерлок, это восхитительно! — Благодарю, — тот искренне улыбнулся. Его улыбка была очаровательной. — Прости, я совсем не разбираюсь в музыке. Чья это композиция? Джону было стыдно, что он мог не знать элементарных вещей, но Шерлок не упрекал его. Даже наоборот — ему было в радость делиться чем-то с Джоном. — Это Паганини. Каприс номер двадцать четыре. Многие верили, что он продал душу дьяволу в обмен на свое мастерство. — Ты тоже продал? — усмехнулся Джон, заглядывая тому в глаза. — Ты так много всего умеешь, что возникают вопросы. — Я не оккультист, в отличие от моего отца и брата. Но… я подумаю над этим. А что бы ты попросил у дьявола? Он глядел на него с голубизной водопадов в глазах. — Наверное, чтобы я вылечился от одной своей болезни. — Какой? — Шерлок оценивающе оглядел его с ног до головы. — Ты, вроде как, ничем не болен. — Физически — нет. — Что же тогда тебя беспокоит? — Неправильность моих чувств.❦❧❦
Когда Джон готовился к последнему экзамену, Шерлок заявился к ним в комнату слегка опьяненный. Или не слегка — подумалось Джону, когда комната наполнилась запахом вина. Шерлок каким-то образом пронес бутылку в кампус. — Ты что делаешь?! — воскликнул Джон. — Тебя же отчислить могут за такое! — Не отчислят, — махнув рукой, пробубнил Шерлок. — Майкрофт все уладит… Шерлок грациозно облокотился на письменный стол, за которым сидел Джон, обдав его запахами старинных книг, могильных плит, пряного портвейна и мандариновых пирогов, которые так любил Шерлок. Сумеречные самоцветы его глаз блеснули под трепещущимися ресницами. — Ну и как это понимать? — Джон выхватил из его рук бутылку. — Хотя, да, я знаю: ты все экзамены сдал на «отлично», но мог бы и обо мне подумать, прежде чем заваливаться в нашу комнату с этим. Мы не в баре… — Джон, не злись, — протянул Шерлок и, пьяно улыбнувшись, облокотился на Джона в попытке его обнять. — Меня Ирэн угостила — у нее родители владеют винным магазином. Джон сжал между пальцев карандаш настолько сильно, что он вот-вот бы треснул пополам. Почему-то ему стало обидно, что Шерлок проводит с ней так много времени. «Больше, чем со мной?» — ревниво спросил его внутренний голос. — Ирэн… ну тогда все понятно, — буркнул он, освободившись от нелепых объятий, от которых, однако, его сердце ухало куда-то в пятки. Он уставился пустым взглядом в окно, за которым едва различимо плясали дрожащие ветки. Джон старался смотреть куда угодно, лишь бы не в сторону Шерлока. Он наблюдал за кружащимися пылинками, что блестели в свете лампы, на напольные часы в углу, чье тиканье напоминало постукивание капель затихающего дождя. — Что тебе понятно, Джон? — улыбка Шерлока сделалась по-настоящему дьявольской. — Слушай… я рад, что у тебя появилась подружка, но пожалуйста… — Джон наконец осмелился повернуться в его сторону и застыл, потому что Шерлок снимал с себя рубашку. Воздух сделался густым, как мармелад. — О, Джон, ты так невнимателен к деталям, — бросил Шерлок без капли злобы, но с легкой улыбкой. — Ирэн и я? Да не в жизни. Он отпил немного, предложил Джону. — От одного глотка тебе ничего не будет. — Шерлок… — Джон тяжело сглотнул. — Тебе ведь нравится нарушать правила, м, Джон? — Шерлок приблизился к нему ближе, так, что он чувствовал жар, исходивший от своего товарища. — На самом деле тебе хочется острых ощущений, но ты… боишься. — Я не боюсь… — попытался возразить Джон, но тот придвинулся еще ближе, и дыхание его сбилось окончательно. Их носы соприкоснулись, а ресницы забились друг о друга, как два влюбленных мотылька. «Это неправильно…», — измученно затрепетали его собственные мысли. — «Вот черт…» Ему потребовалась большая сила воли для того, чтобы отодвинуться чуть дальше от Шерлока и смущенно пробормотать: — К чему ты вообще клонишь? — Забудь про свои конспекты, Джон, — томно произнес Шерлок, выдохнув в воздух горячий виноградный пар. — Хочешь знать, что на той стороне радуги? — Я как будто сделку с Сатаной заключаю, — выдохнул в ответ Джон. — Шерлок, я не понимаю, к чему ты ведешь… О какой радуге речь? Но Шерлок не ответил на этот вопрос и, вздохнув, задал встречный: — Джон… пойдем со мной? — Шерлок, уже почти ночь… — Самое время! Пошли! — Шерлок потянул его за собой. — Ты пойдешь прямо так? — выпалил Джон, оглядывая полуголого Шерлока. Тот, задумавшись лишь на мгновение, захватил с собой вельветовый вампирский пиджак и двинулся к выходу. — Ну и куда мы идем? Они вышли на крышу, откуда было хорошо видно весь ночной двор академии. Под широкими карнизами юркали туда-сюда ночные птицы, а крошечное пространство между учебным кампусом и общежитием могло скрывать призраков, что звенели цепями по ночам. Шерлок сел на край крыши, нахохлившись на своем насесте, словно главенствующая на желобах собора горгулья. На небе рассыпались бесчисленные точки, составляющие узоры далеких созвездий. Шерлок протянул ему бутылку с вином, и Джон неуверенно пригубил его, не без удовольствия понимая, что на горлышке еще остался след от его губ. Напиток отдавал вкусом медовых ягод, пряного винограда и переспелой вишни, оставался на языке сладковатой горечью. В животе расплылось тепло и затрепетало волнительное предвкушение, а голова поплыла от затейливой алхимии первой влюбленности. Присев рядом с Шерлоком, Джон осторожно, боясь уходящего в ночь крутого трамплина, свесил ноги с крыши. Дышать, находившись так близко к Шерлоку, было трудно. Настолько, что он запутывался даже в собственных мыслях, еще не успев напиться. Бутыль из черного стекла с портвейном постепенно пустела. Джон с ужасом понимал, насколько сильно хочет близости с Шерлоком, когда подувший ветер взметнул в воздух манящие запахи, вдруг ударившие по его опьяненным рецепторам. — Ты так смотришь на меня, — голос его, густой и глубокий, окутал, словно дым от рождественского костра. Сердце начало колотиться все быстрее и неистовее. На мгновение Джон испугался, что Шерлок каким-то образом закрался в его запретные, крамольные, мятежные желания больной души, отравленной заразой разврата. Что прочел его мысли, что как-то вычислил по походке, по голосу его настоящие желания. — О чем ты? — в первобытном ужасе спросил он, промочив пересохшее горло глотком портвейна. Их взгляды пересеклись. Зрачки Шерлока отчего-то расширились и поблескивали в тусклом свете луны, словно рождественские шарики. Сердце пропустило удар. — Почему ты сейчас так часто дышишь? — ответил вопросом на вопрос Шерлок. — Я… немного побаиваюсь высоты, — слукавил Джон, хотя отчасти это было правдой. Шерлок, ехидно улыбнувшись, встал и протянул руку Джону. Он неуверенно взялся за его ледяную ладонь, словно был в этом какой-то подвох. — Что ты задумал? Не изменяя своей дурацкой привычке, тот продолжил отвечать вопросом на вопрос: — Ты мне доверяешь? — Да, но… Шерлок отступил на шаг, и Джон теперь оказался между ним и пропастью. Тот взял в ладони вторую руку Джона и улыбнулся. — Сможешь свеситься с края крыши? Я буду тебя держать. — Шерлок, нет! — Джон хотел выпутаться из его цепкой хватки, но Шерлок держал крепко и наступал вперед, заставляя Джона пятиться к самому краю. — Ты с ума сошел… Ты пьян! — Я достаточно трезв для того, чтобы удержать тебя. Я все рассчитал. — Нет! — Отпусти свои глупые страхи, — прошептал тот так близко, что Джону показалось, будто они сейчас поцелуются. «Как глупо», — подумалось ему. — Шерлок… — Давай. Тебе станет легче. Он краем глаза посмотрел вниз, оценивая, разобьется ли его голова, сломается ли позвоночник, или он отделается несколькими переломами, если Шерлок его не удержит. Но… Шерлок тут, совсем близко, и обещает держать его. Вздохнув полной грудью, Джон кивнул, вцепившись в руки Шерлока так сильно, что наверняка оставит алые следы на его белоснежной коже. И… свесился спиной к бездне. Его сердце неистово забилось в груди. Его жизнь была в руках Шерлока, и он полностью доверился ему, а тот держал действительно крепко, несмотря на полбутылки выпитого вина. — Расслабься, — прошептал тот. — Разожми руки. Джон, зажмурившись, откинул голову и попытался расслабить ладони. Получилось не с первого раза, но, когда получилось — Джон ахнул. Стало страшнее в два, а то и в три раза. Ему хотелось кричать от переполняющих эмоций. Он чувствовал себя маленькой частичкой в огромной Вселенной. Как никогда раньше хотелось отпустить все страхи и запреты, которые он наложил сам на себя. Хотелось признаться Шерлоку в своих чувствах, раствориться в нем, стать пылью и осесть на его вампирском пиджаке. Шерлок потянул его на себя, и Джон не задумываясь заключил его в объятия, стараясь унять сорвавшееся дыхание. Он был так близко — только дотронься до его губ… По рецепторам ударило знакомым до ломоты запахом засушенных бутонов, пьяного портвейна, пыльных книг и сладостью новогодних мандаринов. Сводящий с ума букет с именем на букву «Ш» действовал на Джона подобно афродизиаку, одурманивая, кружа голову в странном вальсе. — Ты пахнешь книгами, — выпалил Джон ему в губы, ощущая, как задыхается. — Это запах бензальдегида, ванилина, этилбензола, толуола и 2-этилгексанола. — Точно. Поддавшись немыслимому порыву, Джон приблизился к его губам еще ближе — будто так надо, будто это было… естественно? Их губы соприкоснулись в целомудренном, первом, неумелом поцелуе, разжигающим из тлеющих углей настоящий пожар в душе Джона. Он уже ощущал себя порочным, неправильным, но невероятно счастливым в этой мнимой испорченности. — Черт… — прервав поцелуй, выпалил Джон. Осознание того, что он только что натворил, ощущалось ушатом ледяной воды с утра. — Прости, Шерлок. Я… пьян. Прости… Джон выпутался из его теплых объятий и, буркнув что-то о том, что ему пора спать, ушел. В груди он почувствовал ноющую боль, точно от вонзившегося занозой шипа, и осевший на губах невесомый поцелуй опалял их, заставляя гореть от постыдного желания.❦❧❦
Джону хотелось бы, чтобы все стало ясным и объяснимым, и его прекратили терзать мысли о неправильности собственных чувств. Он старался избегать Шерлока, проводил больше времени с Мэри, думая, что может убедить себя в том, что действительно был пьян в ту ночь. Наступили рождественские каникулы. Мэри позвала его со своей семьей в путешествие на горнолыжный курорт в Швейцарии. Джон согласился — лишь бы быть подальше от Шерлока и успокоить свои взбунтовавшиеся чувства. Когда Джон вернулся в комнату общежития, чтобы собрать свои вещи, Мэри держалась рядом, обхватив его руку своими ладошками. Джон изо всех сил изображал на своем лице счастье и теплые чувства к своей девушке. Шерлок сидел здесь и писал кому-то письмо, склонившись над столиком. Джон заметил, как тот напрягся, когда они вошли в комнату. — Шерлок, привет, — поздоровался Джон. — Я быстро: только вещи соберу. — Конечно… — буркнул тот в ответ и вновь склонился над бумагой. Джон лезть в его дела не собирался, поэтому молча заталкивал в чемодан скудные пожитки: захватил парочку книг, которые собрался прочитать в путешествии, с толикой грусти отметив, что взял подаренный сборник стихотворений от Шерлока; укладывал одежду и личные принадлежности. — Куда-то собираетесь? — поинтересовался Шерлок, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. На Джона он старался не смотреть, впрочем, как и Джон — на него. — Мы летим в Швейцарию, — бодро откликнулся он. — А ваша семья никуда не отправляется? Будешь сидеть тут? — полюбопытствовала Мэри. — В отличие от некоторых, моя семья не кичится своими доходами, — возразил Шерлок, не удержавшись и добавив ядовитую нотку в интонации. Мэри недовольно поджала губы. — Джонни, твой друг всегда такой дерзкий? — процедила Мэри и наигранно хихикнула. По ней было видно, что Шерлок ее задел за живое. — Да, не обращай внимания, милая. При слове «милая» у Шерлока скривилось лицо, будто он надкусил подбродивший лимон. Джон, задумавшись на мгновение, решился сделать первый шаг и наконец поцеловать Мэри, чтобы доказать Шерлоку и, в первую очередь, себе, что она действительно ему нравится. Он склонился над ней и быстро поцеловал в губы. И… не почувствовал ничего. Зато Мэри просияла, как новогодняя гирлянда. Конечно, Шерлок все это видел. Воздух вдруг сгустился до консистенции киселя. — Ну, мы пошли. До встречи, Шерлок. Тот ничего не ответил. Когда они выходили из комнаты, Джон лишь услышал, как рвется позади них бумага. Во дворе их уже ждал личный водитель Морстенов на Кадиллак Эльдорадо, что Джон мог видеть лишь в рекламе. Опустевшая академия провожала их, скорбно высилась помрачневшим особняком, будто сошедшим со страниц готического романа. Поднялся ветер, и Мэри смущенно придерживала парящую на воздухе юбочку, пока шла к автомобилю. До Джона долетели обрывки каких-то мятых бумажек. Взглянув на них краем глаза, он тут же угадал в них почерк Шерлока. Видимо, он порвал и выкинул свое письмо в окно, а ветер донес его до Джона. Он растерянно подхватил один из них, чувствуя себя вором. Бумага обжигала кожу, словно требуя прочесть, что же написано на ее клочке. Задыхаясь от стыда за то, что собирается сделать, Джон лихорадочно и жадно пробежался взглядом по строчкам, по оборванному тексту:«… крылышки и стрелы — не стрелы, а когти, … … Сомненья нет: как все боги Греции, и он — лишь… … дьявол….»
❦❧❦
Джону надо было подумать. Ноги его после длительной прогулки по рождественскому Лондону обиженно гудели, и он переставлял их с огромным трудом. В последний момент он отказался ехать вместе с Мэри на курорт. Все его мысли занимал Шерлок, оставшийся совершенно один. И что Джон за друг такой, если бросает его в Рождество? Город дождей в канун праздника преобразился на глазах: на площадях устраивали ярмарки, где кружились в новогодних песнях карусели, продавали расписные пряники и ароматный глинтвейн. Улицы пахли сосновыми веточками, цитрусами, имбирем и сахарной карамелью. Джон подумал о своем любимом пудинге. «Вот бы гулять по центру Лондона с Шерлоком», — промелькнула у него неожиданная мысль. Он проходил мимо молодых пар, держащихся за руки и поедающих горячие пирожки. И подумал он в этот момент не о Мэри, которую бросил прямо в аэропорту, сославшись на то, что у него болит живот, а о Шерлоке. Мысли эти с неожиданной силой кольнули его, срикошетили болью где-то под ребрами. Ноги сами вели его в академию, в их комнату. По пути он зашел в кондитерскую и купил плам-пудинг, обдумывая, что скажет Шерлоку. В его кармане все еще находилась записка, пойманная у ворот. Джон не знал, что она означала и кому предназначалась, и мысли об этом заставляли его сгорать от любопытства. Войдя в комнату и не обнаружив там Шерлока, Джон нащупал в кармане помятый клочок бумаги и на всякий случай сравнил буквы с его почерком, убедившись, что письмо точно его. Он оставил пудинг на столике и принялся думать, где искать пропавшего друга. Сначала он подумал подождать его здесь — рано или поздно Шерлок бы вернулся, но время уже близилось к полуночи, а его все не было. Первым делом он направился на кладбище. Сердце стучало где-то в висках все сильнее и отчаяннее. Он ощущал себя запутавшимся в своих мыслях и чувствах, ему было необходимо поговорить с Шерлоком, но он все никак не мог подобрать слова, что хотел бы высказать ему. Джон шел вдоль массивного церковного фасада к радушно распахнутой железной калитке, тускло виднеющейся в сумерках вдалеке. Шерлока на кладбище он не нашел, сколько ни искал среди поблекших готических плит и оголенных кустов белых роз. Возможно, Шерлок находился в библиотеке, но она должна быть закрыта на каникулы. Впрочем, Джон уже достаточно хорошо знал его, чтобы допустить, что тот с легкостью мог бы взломать замок и проникнуть внутрь. Так что он двинулся в сторону учебного кампуса. Он ощущал себя как во сне, когда дернул за ручку, и та послушно открылась, хотя на вывеске было написано «ЗАКРЫТО ДО ОКОНЧАНИЯ КАНИКУЛ». В детстве ему часто снились ночные библиотеки. Как он, будучи совсем маленьким мальчиком, потерянно бродил по бесконечным коридорам из деревянных стеллажей, заставленных бесчисленным количеством книг и завораживающих томов, которые было невозможно прочесть, ибо, как только он открывал книгу, буквы на незнакомом ему языке начинали разрастаться и стекать мерзкой жижей на пол. В этой библиотеке, где он находился наяву, однако, было очень даже уютно даже в тревожности полуночи. Его встретили ковровые волны бордового бархата, уходящие вглубь, и в этой глубине он увидел немного света. Прищурившись, он убедился, что там, склонившись над книгой, сидел Шерлок. Джон неуверенно двинулся вперед, сквозь бархатную мглу библиотеки, как мотылек — на свет. — Джон? — Шерлоку не нужно было поднимать голову, чтобы узнать его. — Узнаю тебя по звукам шагов, — кивнул он в такт своим мыслям. — Шерлок… Его имя глухо, отрывисто слетело с губ Джона. — Подозреваю, притворился больным, чтобы никуда не ехать с Мэри? Хороший выбор. Джон с благодарностью выдохнул. Иногда ему казалось, что Шерлок читал его мысли, и их не нужно было озвучивать вслух самому, чтобы тот все понял. Они научились понимать друг друга с полуслова. — Наверное. Я бы хотел… поговорить с тобой. О той ночи. Я был пьян, прости, и поступил некрасиво. В конце-концов, ты даже говорил на балу, что тебе кто-то нравится. — Да, нравится. — И как у тебя дела с этим? — Джон неуверенно шагнул вперед и присел рядом на мягкий диванчик. — Написал ей любовное письмо? — Написал, но порвал. Пазл в его голове стал потихоньку складываться. — Это? — он осторожно размял в руках кусочек письма и положил на стол. Он чувствовал себя вором, который забрал то, что не предназначалось ему. — Да, — коротко ответил Шерлок. Уютно горели свечи, разгоняя темноту, подрагивая пламенем и заводя шаманские пляски под небольшим сквозняком, сочащемся из приоткрытого окна. Где-то за ним в астральных сумерках влажно хлопали крыльями мотыльки, садились на подоконники и бились о стекло, жаждая проникнуть внутрь, ближе к свету. — В общем, прости, — Джон искренне раскаивался за свой необдуманный поступок на крыше, надеясь, что после этого они обнимутся по-дружески и пойдут кушать пудинг. Кстати о нем… — Я пудинг вот купил. Он у нас в комнате. Не хочешь разделить его со мной? — Не прощу, — вдруг отозвался тот. Джон побелел и вздрогнул. Эти слова отчего-то выворачивали наизнанку и резали душу. — Потому что это письмо предназначалось тебе. — Шерлок… Джон не мог поверить в происходящее. Первые мгновения ему казалось, что тот просто подшутил над ним, а потом, поняв, что Шерлок говорил абсолютно серьезно, его волнение усилилось, воспринимая происходящее с ненормальным, звенящим восторгом. — Раз у нас откровенный разговор, — начал Шерлок. — То скажи: ты любишь Мэри? Джон сделал пару глубоких вдохов и произнес, немного подумав и успокаиваясь: — Нет, не люблю… — Рад это слышать, — выдохнув, отозвался тот. — Ты знаешь, что чувства — не моя сфера. Но мне всегда казалось, что мы — немного больше, чем друзья. И я… правда не хотел бы жалеть о том, что произошло на крыше. Я был не против этого. Даже наоборот… Это очень странно для меня. Джон облегченно втянул в легкие воздух, уголки его губ нервно дернулись, рисуя легкую улыбку. Он только начал осознавать, что Шерлок тоже переживал и беспокоился о своих чувствах — быть может, даже на порядок сильнее, чем сам Джон. Теплота окутала грудь, но застопорилась у горла. Он понимал, что у них не может быть будущего. Это отягощало приятные мысли о взаимности. — А ты? Ты хочешь… попробовать? — в его голосе чувствовалась неловкость. Было так непривычно видеть Шерлока таким: смущенным и не знающим, что делать дальше, как быть и правильно поступить. — Я хотел бы, но… — Джон набрал в грудь побольше воздуха. — У таких отношений нет будущего. Он комкал край подушечки, лежащей на диване, неловко перебирал бахрому пальцами, коря себя за то, что не мог рассказать Шерлоку о том, какие сильные чувства к нему испытывает — открывать этот ящик Пандоры было опасно, они рисковали всем. — Ты беспокоишься только об этом? — казалось, с сожалением переспросил он. — Нас отправят в тюрьму, если кто-то узнает. — Это все? — Я… Шерлок, я не знаю, что делать с этими чувствами. Они… неправильные. Так не должно быть. — Почему же они неправильные? Потому, что так сказали психиатры? — У меня нет оснований не доверять врачам. Я и сам учусь на медицине… Это все так сложно. — Боишься закончить, как твой брат? — поинтересовался Шерлок. — Я видел, как ты писал ему письмо. Гарри, кажется. Адрес находился в психиатрической клинике, я… знаю ее. Сам когда-то побывал там. Местечко так себе. Полагаю, его туда поместили из-за гомосексуальных связей. — Не буду даже спрашивать, как ты догадался. Правда, это моя сестра. Шерлок кивнул и пробубнил что-то вроде «можно было догадаться». — Это больная для меня тема. Я видел, как она страдает: не хочу такого ни для тебя, ни для себя… — Но мы… можем попробовать. Неужели это неправильно — любить тебя? Любить… Это прозвучало так искренне, что Джон готов был броситься в этот омут с головой только ради того, чтобы видеть Шерлока таким. Он отрешенно думал, что сейчас ему уже было все равно, какую цену им придется заплатить за порывы этих чувств. Потому что здесь, в нескольких обжигающих сантиметрах от любимого человека и уютной библиотечной темноте, было не так страшно. Он сглотнул пустоту пересохшим ртом и протянул руку к его ладони, переплетая их пальцы. В упоении Джон прикрыл глаза. — «Обманчивые крылышки и стрелы — не стрелы, а когти, и венок прикрывает рожки. Сомненья нет: как все боги Греции, и он — лишь замаскировавшийся дьявол», — повторил Шерлок то, что было написано в его письме. — Амур? — догадался он, и Шерлок кивнул. — Я… я хотел бы… — в голосе Джона звучало то же непривычное, сдавленное послевкусие, появляющееся лишь тогда, когда возбуждение и желание охватывало все его существо. Щеки загорелись алым пламенем. — Повторить то, что было в ту ночь на крыше… После этих слов Шерлок медленно придвинулся к нему ближе сквозь густой библиотечный мрак, сокращая расстояние между их губ до интимных и сжигающих дотла нескольких сантиметров. Он окутал его тонкими, еле уловимыми нотками увядших лилий. Джон осмелился заглянуть ему в глаза, где плескалась невероятная смесь предвкушения, затаенного в глубинах души запретного желания и неизреченного табу. Тот склонился над губами Джона, давая последние мгновения на раздумья, и, наконец, поцеловал так невесомо и мягко, точно прикасался губами к нежным лепесткам цветущей вишни. Происходящее достигло стадии пляшущего по стенам безумия, которое Джон изо всех сил старался сдерживать. Но, когда его губы прижались крепче, приоткрывая распалившийся от страсти рот, а их языки соприкоснулись друг с другом, — Джон понял, что сдерживаться не сможет. Он почувствовал, как вечно холодные пальцы Шерлока поглаживали его запястье. — Это так неправильно… — протрезвев и оторвавшись от чужих губ, прошептал Джон. Он ощущал, как лицо пылает, а в штанах было туго. — Я знаю. Голос Шерлока был бархатистый, тягучий, немного скрипучий и завораживающий. Все слова растерялись и застыли в горле. Джон завороженно смотрел на губы Шерлока, словно одного поцелуя было мало. Джон неуверенно потянулся к его лицу, дотронулся подрагивающими от желания пальцами до тонкого подбородка, поднимаясь чуть выше, притрагиваясь к губам. Шерлок разомкнул их, позволяя пальцу Джона проскользнуть внутрь — его горячий язык обжигал кожу. Взгляд поглощал каждый изгиб его лица, скользил по юношеским скулам. — Шерлок… — только и мог потерянно прошептать Джон, напуганный тем коктейлем чувств, что ему пришлось хлебнуть. И он пока не понял, было ли это ядом или эликсиром. Он коснулся губами щеки Шерлока, покрывая поцелуями его лицо, точно изучая. — Мы сумасшедшие, — выдохнул Джон, опаляя молочную кожу Шерлока. — Ну, тогда мне нравится быть сумасшедшим, — ответил тот, и их губы встретились в отчаянном и пьяном поцелуе, уносящим от реальности в колдовской танец. Они подавались навстречу друг другу, приникая губами в опаляюще жарких поцелуях, погружаясь в сладостное томление, заполняющее все тело от макушки до самых пят. Тело отзывчиво льнуло к чужому разгоряченному теплу, тянулось навстречу, плавилось от поцелуев. Ему казалось, что Шерлок заполняет собой все в их порочном единении. Кислорода катастрофически не хватало. Вместо него он выпивал чужое дыхание, и оно вливалось прямо в кровь. Тело его бросало в дрожь: Шерлока было слишком много, чтобы выдержать, и слишком мало, чтобы насытиться им. Ласки будоражили тело и неискушенные губы, волнительный приятный трепет пробежал по позвоночнику. Дыхание сбилось, сделалось поверхностным, и тело заныло и отчаянно требовало чего-то большего. Их зубы на мгновение столкнулись неуклюже, но это не помешало губам гореть от возбуждения, точно зарево пожаров. — Это какой-то безумный сон… — отозвался Джон, когда их поцелуй закончился, и губы Шерлока замерли у кромки его губ, оставляя лишь невесомое ощущение зуда. — Я… не могу пока торопиться, хоть мне очень… очень хочется… черт. Язык заплетался, словно он был пьяным. — Я понимаю. — У меня еще никогда… не было этого. — У меня тоже, — честно ответил Шерлок, которого, правда, этот факт вовсе не смущал, в отличие от Джона, укрывшегося румянцем. Не хотелось возвращаться из сладкой дремы в тягостную реальность. Он знал, что все, что происходит между ними — какая-то ошибка природы, горькая ирония. — Почитаешь мне стихи, Шерлок? — его имя сладостью осело на языке. — Почитаю, — он улыбнулся. И в этой улыбке хотелось утонуть, раствориться, как многоцветные частички сахара растворялись в чае. — И еще: ты что-то говорил про пудинг.❦❧❦
Это было лучшее Рождество в его жизни. Они ели праздничный ужин вместе, делились своими наблюдениями и недавно прочитанными книгами. Шерлок играл ему на скрипке, а Джон восхищенно слушал. В академии они были чуть ли ни единственными оставшимися студентами и пользовались этим: проникали в библиотеку или на крышу, бегали по лестницам от охранников и распивали одну бутылку вина на двоих. Джон был счастлив, пусть никогда не думал, что это может с ним когда-либо случиться. Утонул в своих чувствах, дал им волю. Он еще не знал, что в недалеком будущем пожалеет об этом. Джон мог назвать себя начитанным, но еще нигде не встречал описания того, что происходило между ним и Шерлоком — с ним все чувствовалось иначе. Начался новый триместр. Пересекающихся занятий с Шерлоком стало чуть больше, и Джон наслаждался этим. Они перекидывались быстрыми записками, обсуждали других студентов и профессоров, хихикали, убегали пораньше с лекций, чтобы забраться в укромный уголок в библиотеке и целоваться, исследовать тела друг друга, разговаривать обо всем подряд, читать и, особенно, Джон любил слушать, как читает ему Шерлок. Оказывается, тот любил фантазировать. Ленивое течение его мыслей увлекало в будущее, в котором он обязательно упоминал, что когда-нибудь он станет знаменитым детективом, будет снимать квартиру в Лондоне вместе с Джоном, а тот будет ему помогать, ведь он будущий врач, как-никак. Они будут жить вместе, и для всех остальных они будут лишь друзьями со времен академии, коллегами. Иногда они засыпали в обнимку друг с другом, даже несмотря на то, что одноместная кровать была слишком тесной для них двоих. Джона манила их невинная близость. С Мэри такого никогда не было и не могло бы быть. Они неловко держались за руки под партой, а сбегать на крышу общежития стало их традицией. Целоваться и сочинять стихи там было особенно атмосферно. У Джона даже получалось неплохо писать. — Может быть, когда-нибудь, когда однополые связи станут нормальными для общества, эти стихи сможет прочесть кто-нибудь… — размышлял Джон, перечитывая кривоватые, записанные впопыхах строки. — Думаешь, такое возможно? — переспросил Шерлок с толикой печали. — Люди не меняются. — Я верю… что, когда-нибудь, любовь не будет иметь запретов.❦❧❦
Джон шагал по длинной подъездной дорожке психиатрической клиники навстречу расплывающимся и далеким огням подмигивающих во мраке окон. Вечерний мартовский воздух казался сырым, безжизненным. В больнице ощущался запах формалина и немного — краски для стен. Архитектура сохранилась еще с викторианских времен: поросшие плющом ворота и стены, зловещие кирпичные громады корпусов. В ней чувствовалась некая враждебность. Джону казалось это неправильным — держать людей в такой угнетающей атмосфере. Высокие окна окружали коридоры, выстроенные в заговорщицком круге, где посередине должен быть нарисован пифагорейский пентакль. Тусклый мертвый свет фонарей заглядывал в окна с подозрением, точно старался уличить пациентов в чем-то, жадно следил за ними. На нижнем этаже, рядом с регистратурой, находилась вывеска картин пациентов, проходящих арт-терапию. Надо сказать, рисунки эти всегда пугали Джона. Странноватые неестественные пейзажи и сооружения, части тел, парящие на белоснежном фоне акварельной бумаги, кусты и цветы неизвестных ученым видов, призраки с раскрытыми пастями… Он зашел в знакомую палату, где лежала его сестра. Гарри была не похожа сама на себя: бледная, худая, обезвоженная, она походила на высушенный цветок. — О, Джон, — безэмоционально пробормотала она. — Я так давно тебя не видела. — Прости, что долго не навещал, — он опустил голову. — Как у тебя дела? — Я думаю, ты и сам понимаешь, как, — она кивнула на руки, сплошь утыканные следами от шприцов. — Они… колют мне всякое. Меня постоянно рвет. — Мне так жаль… — Кажется, мне дают конские дозы эстрогенов. И… а… апо… — Апоморфин, я полагаю, — она кивнула. — И бьют электрошоком, показывая фотографии Клары. Это… это какое-то безумие, Джон! Когда этот кошмар прекратится?! — Тише-тише, — он подошел к ней, пригладил волосы и обнял. — Все будет хорошо, Гарри… Палата была тесной, словно келья, а дверь напоминала тюремную — она была такой же тяжелой, металлической. Воздух был спертым, липким, забивался в легкие и кружил голову — помещение здесь даже не проветривали. Джон не представлял, каково было здесь жить. Она рассказывала ему о том, что санитары караулят их палаты постоянно: боятся, что пациенты могут сбежать. Уборная — строго по расписанию, на завтрак — таблетки с горсточкой безвкусной еды. — Иногда мне так хочется курить, — вздохнула она. — И сбежать отсюда прочь, куда угодно. — Ты скоро выйдешь отсюда, — гладя ее по волосам, прошептал Джон. — У тебя у самого как дела, Джонни? — она взглянула на него своими бесцветными глазами. Он рассказал про академию и про Мэри. Гарри внимательно слушала, не перебивая. — Я хотел спросить тебя, — срывающимся голосом произнес Джон. — Больше ни у кого не могу попросить совета. Ты… обещаешь, что никому-никому не расскажешь? — Я не расскажу, Джон, но… — она приблизилась к нему ближе, чтобы прошептать о чем-то на ухо. — Тут везде есть глаза и уши. И я не только про больницу. Про весь Лондон. Да что там Лондон — вся Британия погрязла в этом. После войны везде ищут шпионов, предателей… Кто знает, быть может, так во всем мире… — Понимаешь ли… — прошептал он. — Я тоже болен, Гарри. Я и один мой хороший друг. — Тшш! — она приложила ладонь к его губам. — Говори еще тише! — Прости… — Если не хочешь, чтобы тебя положили в психушку, как меня, и издевались над тобой — не общайся с ним больше никогда! Забудь обо всем, и особенно — о своих чувствах. Никому и не никогда не говори об этом, слышишь? — ее голос дрожал. — Здесь над такими мужчинами издеваются еще больше. У одного моего знакомого, с которым мы иногда пересекаемся на терапии, от этих таблеток даже грудь начала расти! А ведь ему и девушки тоже нравятся. После всего этого разве кто-нибудь на него теперь посмотрит? Не ломай себе жизнь, Джон, пока не поздно… — И что же мне делать? — Отчисляйся из этой академии. Женись. Быть может, у тебя еще все не так плохо… А как же Мэри? Она же тебе нравилась? — Нравилась… — в его голосе чувствовалась обреченность. — Женись на ней. И все у тебя будет хорошо. И не вспоминай никогда, даже в мысли не бери, что тебе нравился тот парень.❦❧❦
Джон не мог выкинуть из головы плохие мысли. В последнее время он стал хуже засыпать, даже несмотря на то, что Шерлок старался быть рядом. В одну из очередных бессонных ночей Шерлок, повернувшись лицом к другу, шепотом задал вопрос: — Не спится? Джон думал о том, что ему сказала Гарри в больнице. Их любовь неправильная, даже сестра сказала об этом, хотя ему казалось, что она — единственный человек, помимо Шерлока, который мог его понять. Он так и не поделился с ним о том разговоре. — Да… плохие мысли лезут в голову. — Могу я чем-то помочь тебе? — вдруг спросил Шерлок. Для всех остальных он был социопатичен и алекситимичен, но Джон ощущал, как рядом с ним тот становится совершенно другим человеком, и он очень ценил это в их странных отношениях. — Мне страшно думать о будущем, — поделился Джон, перевернувшись на бок так, что теперь друзья (или уже не совсем друзья) смотрели друг на друга. — Тебе совсем не тревожно? — Боишься, что нас ждет тюрьма или психушка? — Пожалуй… — У меня тоже иногда бывают подобные мысли, — спустя продолжительную паузу отозвался Шерлок. Было видно, что ему тяжело говорить о собственных чувствах. — Но мне не страшно. Я никогда не буду жалеть о том, что происходит между нами, — выдохнул тот. — Что бы ни случилось? — уточнил Джон. — Что бы ни случилось. — Шерлок… — Джон, спрятав часть лица в подушку, почему-то улыбнулся. — То стихотворение Йейтса, которое ты мне читал, про разговор поэта с его душой. Оно настолько тронуло тебя? — Я прочел его в тот период, когда мне было особенно плохо. Но я отпустил ту ситуацию, и стало гораздо легче жить. — Если тебе не тяжело об этом говорить… что это был за случай? — Потеря отца. Он меня и познакомил с поэзией Йейтса, а после его смерти я прочел это стихотворение. После его кончины я, можно сказать, пустился во все тяжкие. Впервые попробовал наркотики. Я даже лежал в больнице с передозом. Я очень корил себя за слабость, знал, что отец не хотел бы, чтобы я увлекался таким. Он хотел воспитать меня как Майкрофта — интеллигентным, высокообразованным. Мне было тяжело слышать от матери, что я — позор семьи. Они думали, что я не поступлю в академию. У меня диагностировали депрессию, хотели положить в психушку, но Майкрофт быстро замял это дело. Вскоре я отпустил эту ситуацию и перестал винить себя за совершенные ошибки. Мне стало… так легко. А потом я поступил сюда. Иногда боялся, что не поступлю, но сразу задавал себе вопрос — а что страшного случится, если не смогу? В мире много других интересных вещей, которыми я бы мог заняться. — Ого… — только и смог ответить Джон, обдумывая сказанное. Жизнь Шерлока оказалась наполненной испытаниями. Раньше Джон думал, что таким, как он, все дается легко: богатая семья, полезные связи. Что такие ребята талантливы сами по-себе. Но сейчас он стыдился своих прежних мыслей. — Все считают меня выскочкой, — Шерлок пожал плечами, словно прочел мысли Джона. — А меня просто перестало волновать их мнение, и жить стало намного легче. Попробуй. — Спасибо… — Джон, немного успокоившись, добавил: — Ты не мог бы… полежать со мной? Шерлок улыбнулся так искренне и так красиво, что у Джона сердце забилось быстрее. Тот лег рядом с ним. Несмотря на то, что спать вдвоем на такой небольшой кровати было тесновато, Джон ощущал себя как никогда раньше — в тепле и нежности, которую ему дарил Шерлок, что готов был смириться с любым дискомфортом, лишь бы это продолжалось как можно дольше. «Кто-нибудь, остановите время», — подумал Джон и улыбнулся своим глупым влюбленным мыслям. Совсем недавно Джон посчитал бы, что происходящее — верх греховности и разврата, но нынешний он захлебывался раскаленным и наэлектризованным воздухом, точно стаканом шипящего и искрящегося лимонада. — Можно поцеловать тебя? — спросил вдруг Шерлок, понизив голос до интимного шепота. Джон от такого предложения захлебнулся вечерним лавандовым воздухом и растерял дар речи, а потому лишь коротко кивнул. Шерлок навалился сверху, отчего кровать под ними обиженно скрипнула, и посмотрел своим обжигающим взглядом Джону в глаза. Неожиданно для себя, он сам запустил пальцы в его черные кудри и прошептал: — Ты удивительный, Шерлок… Тот мечтательно прикрыл глаза, улыбнувшись. — Приятно слышать… Губы его наконец преодолели ненужные сантиметры и коснулись губ Джона, инстинктивно поддавшихся навстречу, забирая их в плен. Его пронзило амуровой стрелой по позвоночнику, отозвалось где-то в груди, солнечном сплетении и паху. Он задыхался, но старался прижаться как можно ближе к любимым губам. В паху стало очень-очень тесно, и Джон захлебнулся в своей порочности. Когда они чуть отстранились друг от друга, меж их губ натянулась тоненькая ниточка слюны. Джон, пытаясь хоть немного успокоить себя, выдохнул застоявшийся в легких воздух и пьяным взглядом обвел лицо напротив. Бедра Шерлока опустились, и Джона прошибло от осознания, что у него в штанах тоже стояло возбуждение. Тот, ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, сделал то, чего Джон никак не ожидал. Он потерся об него, вызывая такое стадо мурашек и волнения, что даже не верилось в реальность происходящего. — Шерлок, что же ты делаешь… — Тебе не нравится? — выдохнул он в шею. — Н-нравится… — промямлил Джон, задыхаясь от неловкости. Шерлок продолжал делать эти развратные действия, и Джон закрыл руками порозовевшее лицо. — Хочу тебя видеть, — прошептал тот, осторожно взяв в свои ладони его запястья и прижимая к подушке. Джон ощущал себя в каком-то сладостном плену. Тело предательски отзывалось на ласки, и его только сильнее возбуждало ощущение, что Шерлок находился сверху, придавливал его своими бедрами, толкался в него, делая двусмысленные движения, и прижимал его руки к подушке, не давая сбежать или закрыть лицо. Его предательские мысли перетекли в более извращенные. Он представил, что они могли бы тереться также, будучи полностью нагими. — О чем думаешь? — в его глазах плясали чертики. Джон промямлил что-то невнятное, не в силах произнести свои крамольные мысли вслух. — Я вот — о том, что хотел бы тебя взять прямо сейчас. Он ахнул, зажмурился, раскраснелся еще больше — хотя казалось бы, куда. Шерлок наклонился и притронулся губами к его горящим щекам, потом к носу, зацеловывая все его лицо и напрочь игнорируя раскрывшиеся губы, которые только и жаждали, чтобы им подарили поцелуй. — Позволь мне? — Джон на мгновение испугался, что Шерлок предлагает ему «то самое», но он покачал головой, словно прочитал его мысли. — Можно мне просто прикоснуться? Джон неуверенно кивнул, и Шерлок выпустил одну из его рук и положил на пах, накрывая плоть обжигающей ладонью. Грудь заходила быстро-быстро, и дыхание сбилось так, будто он пробежал несколько кругов вокруг академии. Шерлок бесцеремонно засунул свою руку под резинку пижамы и нащупал член. С губ Джона слетело его имя. — Мне нравится, когда ты его произносишь, — мурлыкнул Шерлок ему куда-то в шею. Все той же рукой он стянул и свои штаны, освобождая налившуюся от возбуждения плоть, и перехватил уже два члена своими длинными пальцами. — Тебе будет приятно, — шепнул он и начал двигаться. Ощущения были совершенно не те, что получал Джон от собственного уединения. С Шерлоком было жарко, очень жарко, и ощущать его плоть на собственном члене было просто непостижимо сознанием. — Ну как? — Пожалуйста, просто… просто давай продолжим. Тот кивнул и, сделав еще пару таких же движений, задержался чуть выше, сжимая головку, и внутри Джона что-то взорвалось. Они кончили почти одновременно и еще долго дышали друг другу в шею. Обмякший Шерлок навалился на него всем телом, и эта тяжесть была приятной. Они уснули на одной постели, как гротескные возлюбленные. И Джон ощущал себя самым счастливым человеком на планете.❦❧❦
Они сидели на скучной лекции по философии вместе. В аудитории пожилой мужчина говорил очень тихо и медленно, а потому даже их шепот услышал бы весь лекторий. Шерлок достал листочек бумаги и, написав там что-то, протянул Джону, загадочно улыбаясь. «Если хочешь продолжения того, что было ночью — встретимся в библиотеке?» Джон ухмыльнулся. «Да, после того, как я сдам практикум мистеру Лестрейду. Иначе он с меня шкуру сдерет.» «Ты будешь сдавать ему практикум до самого вечера? Интересно…» «Ты же знаешь, как он строго спрашивает. Не ревнуй!» «Что ты, я ни капельки не ревную, милый Джон. Буду ждать тебя в библиотеке после ее закрытия.» «Так откуда у тебя ключи?» «Взламывание дверей — полезный навык для будущего детектива.» «И что будем там делать?» Джон прыснул в кулак. «Читать стихи, конечно же. Чем еще можно заниматься в библиотеке?» «Запрещенные стихи?» «Да, про содомию и мужеложство.» «А у себя в комнате мы их почитать не можем? Мне как-то страшно: вдруг кто-то узнает, чем мы там занимаемся.» «Это слишком скучно. Тебе же нравится чувство адреналина, Джон?» «Да, наверное…» «Тогда встретимся там. Как у тебя дела с Мэри?» «Она, вроде, ничего не подозревает.» «Возможно, я мог бы попробовать уговорить Майкрофта, чтобы он заплатил за твою учебу.» «Шерлок… НЕТ!» «Ты не сможешь долго обманывать свою невесту. А как только вы расстанетесь — ты вылетишь отсюда. Мне бы этого не хотелось.» «Встретимся в библиотеке, Шерлок.» Оставшийся день без него казался Джону унылым и вялотекущим. Он все думал о том, что тот написал. Если Мэри узнает что-то, то в лучшем случае он больше никогда не будет тут учиться, а в худшем… Когда Джон подумал о ней, девушка почти сразу показалась из-за угла и, заприметив своего возлюбленного, двинулась навстречу. — Привет, как твои дела? — чмокнув ее в щеку, спросил Джон. — Извини, я проспала лекцию по философии, — улыбнулась Мэри. Задумавшись на мгновение, Джон кивнул. Честно говоря, он даже не заметил отсутствия Мэри, просто по привычке сел рядом с Шерлоком. — Слушай… ты не мог бы дать свой конспект, пожалуйста? Я зайду к тебе вечером, верну. Джон, порывшись в портфеле, отдал девушке свою тетрадь. Хотя он плохо записывал лекцию, ведь почти все время отвлекался на переписку с Шерлоком, но отказывать Мэри не хотелось, да и как иначе он бы объяснил, почему половину лекции просто прослушал? — Спасибо! — она чмокнула его. — Чем занят после занятий? — Я должен сдать практикум сегодня. Ты знаешь — это надолго. — Вот поэтому я предпочитаю гуманитарные дисциплины, — подмигнула ему Мэри. — Ну ладно, я не буду тебе мешать готовиться. Поговорим позже, пока!❦❧❦
В царстве пыли и запахов старых типографских изданий его уже ждал Шерлок, неизменно держа в руках какую-то книжку. Взглянув на него, Джон подумал, что он, черт возьми, самый красивый парень в мире. Шерлок отдернул тюлевую занавеску, погружая библиотечное пространство в легкий полумрак. Ему представилось, как они жили бы с ним вдвоем. У них был бы камин, своя библиотека, чайные вечера, и Шерлок бы пускал табачные кружева в окно. Шерлок притянул его к себе, запечатав губы Джона долгим тягучим поцелуем. Они были неотъемлемой частью их ежедневных ритуалов, необходимых обоим как воздух, но сегодняшний поцелуй заиграл новыми красками и взбудоражил куда сильнее предыдущих. К губам уже смелее подключились руки, без прежнего стеснения задирающие мятую рубашку цвета снежной розы. Руки Шерлока поглаживали чувствительный живот, опускаясь ниже в дразнящем жесте. Джон не мог себе даже вообразить, что они будут заниматься таким непотребством в академической библиотеке. Одновременно напуганное и возбужденное этим фактом сердце забилось в груди быстро-быстро. — Что же ты со мной делаешь, Джон… — прерывисто произнес Шерлок. «А ты со мной..?» — хотелось спросить ему, но язык заплетался, словно он выпил несколько бокалов вина, и получилось лишь невнятное мычание. Джон робко улыбнулся, запуская пальцы в чужие кудри, с удивительной для себя смелостью пробуя их на ощупь. Они были мягкими, как хлопковый пух. Ему все еще было страшно, но одновременно с этим в нем разливалось тепло и счастье, на фоне которых все остальное казалось несущественным. Пальцы обхватили любимое лицо, отыскали губы и прошлись по розовой кромке. Шерлок податливо приоткрыл рот и обхватил им указательный палец. Его горячий язык скользнул до самого основания, и у Джона перехватило дыхание. Шерлок же беззастенчиво продолжал обсасывать его палец, будто бы дразня. — Ш-шерлок, ты невероятный… — прошептал он, чувствуя дрожь по всему телу. — Хочу услышать от тебя это еще раз… Шерлок зарылся в его волосы носом, поцеловал макушку и шею. Взбудораженный Джон хватал ртом спертый библиотечный воздух и запах Шерлока. Тот стискивал его в объятиях, водил нежными ладонями по телу, и Джон, не зная, что делать дальше, лишь выпалил, раскрасневшись: — Невероятный… Шерлок впился ему в губы, выудив продолжительный стон, толкаясь внутрь языком. Они столкнулись зубами от такого резкого порыва. Тот прикоснулся своими невозможно длинными пальцами к кромке его штанов, заставив Джона зажмуриться и зарыться носом в его бледную шею. Стало до красноты неловко, но тело жаждало близости. Шерлок опустился ниже, на колени, стягивая с Джона штаны, поглядывая на него снизу вверх, и от этой картины член неприлично натягивал ткань трусов, с головой выдавая все свои подростковые похотливые желания. В свои девятнадцать Джон впервые чувствовал настолько сильное влечение к другому человеку. Он догадывался, что хотел сделать Шерлок, и от этих мыслей становилось дурно и очень-очень жарко. Тот деликатностью не располагал, поэтому беззастенчиво разглядывал его бугорок, потрясая воображение Джона еще сильнее. Ему казалось это настолько аморальным, что пока еще не укладывалось в голове. Ему думалось, что самые порочные его мысли они воплотили еще вчера. — Шерлок, что ты хочешь сделать? — его голос был похож на шипение. — Боже… — Хочу… попробовать. Зрачки его были широкими, точно две монеты. Шерлок тоже был перевозбужден. Его пальцы с легкостью и изящностью стянули последнюю преграду между ними, и тот, будто бы с удовольствием, разглядывал плоть, до которой касался вчера. И тут произошло то, чего Джон и боялся. Шерлок быстро приблизился, сокращая расстояние между головкой и своими губами, и сомкнул рот вокруг бархатистой плоти. Джон издал что-то, похожее на тихий вскрик, оторопев, и в нахлынувшей панике схватил Шерлока за вихри волос. Сжал непослушные локоны в кулаке и задрожал всем телом. — Что ты… — Джон задыхался, а Шерлок не смел шелохнуться, словно привыкая к новым ощущениям. Было такое чувство, что тот даже немного издевался. Он сделал медленное движение языком, обволакивая жаром и влагой, и насадил себя глубже, а Джон почти закричал, но вовремя заткнул свой предательский рот ладонью, прокусывая ее так, что наверняка оставит наливающиеся кровью следы. Перед глазами у него все кружилось, а грудь так часто ходила ходуном, что ему не хватало кислорода. Пусть Шерлок и делал это неумело, как мог, но это было чем-то невероятным, потому что это делал он. Ласка была опьяняющей и такой сладостной, что вкупе все это было просто невообразимо, восхитительно. От очередного прикосновения любимого языка к уздечке, он быстро кончил от новых, неизведанных ранее ощущений. А Шерлок и не думал отстраняться, позволяя его члену выплеснуть всю белесую жидкость ему в рот до последней капли. Джон поплыл сознанием и дождался пару секунд, пока вокруг него рассеются бегущие черные точки, и покосился вниз. Шерлок выпустил из плена все еще стоявший член, поблескивающий от слюны и пульсирующий. На краешке его губ блестела капелька семени. И тут он сделал то, от чего Джон снова почувствовал сладостный приступ возбуждения. Он сглотнул слюну вместе с его спермой и облизнулся, словно кот, наевшийся сметаны. — Тебе было хорошо? — прошептал Шерлок своим самым похабным голосом, на который был способен. — Д-да, Шерлок. Очень, очень хорошо… — Тогда… Тот хитро улыбнулся и вновь приблизился к перевозбужденному члену, обхватив его руками у самого основания уже более уверенными движениями, и подышал на налитую кровью головку. — Шерлок, стой… Слова утонули в болезненном стоне, граничащим с удовольствием. Цветные вспышки блестели под веками, когда тот лизнул вход в уретру. — Пожалуйста, не надо… — чуть ли не пропищал он, как мышка. — Это в целях научного эксперимента. С этими словами он сделал очередное движение языком, слизывая с головки остатки спермы и новой смазки. Ощущения были сродни изящной средневековой пытке, и Джона сдетонировало во второй раз. Он ощутил пульсацию внизу и кончил насухо, закрывая свое лицо ладонями от переполняющего его стыда. — Эй, ну ты чего? — Шерлок привстал, убирая ладони с его вспотевшего лица, и чмокнул в розовеющие губы. — Я… — Все нормально, — прошептал тот. — Ты, кстати, довольно неплохой на вкус. — Боже, Шерлок, что ты несешь… — но губы против его воли расползлись в улыбке. — Я очень хотел сделать это, — мурлыкнул он в шею, оставив там очередной невесомый поцелуй. Его бедра уперлись в таз Джона, и тот почувствовал его возбуждение. Шерлок ластился к нему, как мартовский кот. Стоило взглянуть в библиотечном мраке в его глаза, чтобы увериться, что все это происходило между ними по-настоящему. В его груди так же быстро, как и у Джона, билось сердце. Его посетили крамольные мысли попробовать сделать также, но страх сдавливал его грудную клетку. Шерлок не торопил его, давая время на раздумья. Ему так хотелось сделать ему приятно, что тело само опустилось на колени. — Джон? Ты уверен? Он не знал наверняка, но сгорал от жгучего желания попробовать. Джон дрожащими руками расстегнул ширинку и снял штаны вместе с трусами. Преодолевая собственный стыд, он примкнул губами к бархатистой головке его члена, окруженного черными кудряшками. Почувствовал на языке солоноватый привкус смазки и обхватил губами покрепче. Шерлок стонал очень тихо, но от его всхлипов возбуждение проходилось по всему позвоночнику, вызывая мурашки на коже. По языку скользила чужая плоть. Джон забирал ее все глубже, пока мог. Тот исступленно вздохнул и рефлекторно толкнулся бедрами навстречу. От такой заполненности началось легкое удушье. — Прости… — вымолвил тот, подаваясь бедрами назад и чуть освобождая рот Джона. — Не, я… хочу еще… — промямлил он, и Шерлок тихо ахнул. Он вобрал в себя член снова, на этот раз так глубоко, что в глазах выступили слезы. Он не знал, что делать дальше, поэтому пытался поступательными движениями довести Шерлока до оргазма. А потом он вспомнил, что тот работал еще и языком, и Джон нащупал кончиком его уздечку, прошелся вдоль нее, вызывая дрожь в коленях у своего возлюбленного. Сделав так несколько раз, Шерлок проронил «Я не могу больше сдерживаться», как будто давая последний шанс отпрянуть, но Джон с фанатизмом подумал, что тоже хотел бы попробовать его семя на вкус. И Шерлок кончил. На язык попала горьковатая, терпкая сперма с солоноватым привкусом, и Джон слишком уж поспешно ее проглотил, еще даже не поняв, что произошло. Его глаза бегали по постепенно опадающему члену Шерлока, по его вздымающейся часто-часто груди, по его раскрасневшемуся лицу, и не мог поверить в то, что он только что сделал. — Боже, Джон, это было… неописуемо. Они услышали чьи-то шаги — или им так показалось, и замолкли, как мышки, а потом поспешно начали натягивать штаны и выскользнули из библиотеки. В комнате они легли спать вдвоем, прижимаясь тесно-тесно, прильнув друг к другу так, что их носы соприкасались в невинном поцелуе.