Король, Что Носит Меч

Дейнерис Таргариен С улыбкой на лице, принцесса Дейнерис Таргариен извлекла из походного сундука заветную корону. Этот золотой обруч, богато украшенный рубинами, некогда носила на голове ее мать... И девушке казалось, что она может, если постарается, разглядеть ее отражение в камнях. Она не знала ее при жизни, а в Эссосе не нашлось ни единого изображения королевы Рейлы; отец, очевидно, не пускал к ней заморских живописцев. Сироте оставалось только всматриваться в блестящий металл и просить Богов послать ей это коротенькое, призрачное видение. Сегодня Боги не ответили на ее просьбы. И тени матери они не захотели отпустить на этот раз. Может, брат прав? И она попросту обманывает саму себя, представляя, будто ее видит? И все эти короткие улыбки, всю горечь заботливого взгляда она себе просто придумала?.. Однако она знала, как может отвлечься от этих тягостных мыслей с помощью материнской короны. Пусть Боги остались глухи к ее просьбе, но кое–что она может сделать и без их вмешательства. Принцесса, не выпуская короны, дошла до своей кровати и взяла в свободную руку мирийское зеркало. Эта небольшая, но богато украшенная игрушка досталась ее брату после очередной победы в маленькой стычке. То ли Щиты, то ли Соратники, то ли Скоморохи, но точно кто–то из них тогда побежал прочь, забыв в лагере все ценности; битва была короткой и принесла многие трофеи. Зеркало перешло ей, и Дейнерис уже год как регулярно с ним «совещается». Пытаясь понять, сможет ли она когда–нибудь вырасти и стать женщиной, способной привлечь его внимание. Его, ее защитника, ее брата... И жениха, если верить многовековой семейной традиции. Они никогда еще об этом не говорили, но брат уж очень даже излишне бдительно ее стерег. Этот день должен был когда–нибудь настать, и Дейнерис пыталась с помощью отражающей поверхности понять, как скоро он придет. Было, впрочем, у зеркальца еще одно предназначение. Изящным, уже привычным движением принцесса водрузила золотую корону на свою голову. Посмотрелась в зеркало – и, довольная собой, улыбнулась отражению. Она любила надевать ее и представлять себя королевой. Разумеется, только брат, как король, может сидеть на Железном троне их легендарного предка; но для нее он велит соорудить трон из чародрев и драконьей кости. Она будет сидеть рядом с ним, и они вместе будут править Вестеросом. Подданные от ледяной Стены до выжженных пустынь Дорна будут славить и любить их, а все преступники и предатели получат причитающееся им наказание. Старки, Ланнистеры, Аррены, Баратеоны, Талли... Семьи, всем обязанные королям–драконам, поспешили их предать, как только почуяли слабость. Расплата придет, в этом Дейнерис нисколько не сомневалась. Убивать всех и каждого они не будут – но виновным в падении Таргариенов придется несладко. Но благородные король и королева в ее мечтах принесли с собой не только пламя и кровь, но и справедливость. Верные слуги трона и его законного владельца будут сполна вознаграждены. Сир Джорах, ее Старый Медведь и верный защитник, получит обратно земли, титул и богатства – с положенными процентами. Если женится и детьми обзаведется, то, Пекло, может и Север получит! Храбрый и удалый Арин Вуд станет лордом, построит замок и будет охотиться на дичь в собственном лесу. Право, у этого браконьера понятия о чести тверже, чем у всех грандлордов Вестероса вместе взятых! Подобно Вуду вознесутся многие – и запомнят на сей раз, кому именно они всем обязаны. Для ее брата, для нее самой имеют значение только дела и верность, не рождение среди гербовых простыней. Обойдутся они и без Королевской гвардии. В песнях и сказках белые плащи показаны героями без страха и упрека, но подобная порода вся исчезла в огне восстания. Остались, как говорят недавно сбежавшие оттуда люди брата, либо предатели, либо ничтожества. И в самом деле, кто еще сможет убить короля, которого клялся охранять? Именно предательство Ланнистеров, отца и сына, друга и защитника, обрекло их на изгнание... Только полный дурак будет дважды наступать на грабли. Так что королю и королеве придется подыскать себе других защитников. Зачем вообще ограничиваться семью? Это андальская глупость. Она знает с десяток достойных, храбрых и преданных рыцарей, которым охотно доверила бы свою жизнь. И почему бы не принимать в охрану женщин, если те того достойны? Эйлинор бы точно не сдала Красный замок Ланнистерам, а исполнила бы свой долг до самого конца. Принцесса не сдержала печальный вздох. Разумом Дейнерис понимала, что в жизни всё будет совсем не так просто. Недаром брат и няня учили ее истории, этой бесконечной летописи измен и преступлений... Да и не нужно было погружаться в дела лет давних и полузабытых, чтобы понять, насколько реальность может быть неприглядной. Достаточно пройтись по лагерю брата и прислушаться к разговорам его воинов – и вспомнить детство в Вольных городах, конечно. Но никто не может запретить помечтать одиноким вечером. Представить себя второй королевой Алисанной, помогающей брату править мудро и справедливо по мере своих сил. Замечтавшаяся Дейнерис и не услышала, как кто–то вошёл в палатку. Она ведь знала, что её караулит верный сир Тристифер Лансер, рыцарь отважный и сильный. Рыцарь из–под Харренхолла, до последнего сражавшийся за Дракона – и счастливый продолжить бой тут, в бесконечной степи Эссоса. Случайных людей в её убежище посреди лагеря появиться не могло – и, в самом деле, раздался такой родной, такой знакомый голос. – Ilisi hegnīr gevikta dārilaro daor. – Улыбка на его лице была доброй, понимающей. От того его комплимент показался ей ещё обидней. – Pirtir, ilis! – Ответила Дейнерис с легкой досадой в голосе. Пусть она и надела на себя корону королевы, ею она всё ещё не выглядела. Так, мелкая девчонка, играющаяся с семейной драгоценностью, пока старшие не смотрят. – Если я говорю, что красивее принцессы свет не видел, – сказал он, переходя на родной для них язык далекого Вестероса, – то это я и имею в виду. Не привык шутить таким способом. И, вообще, Дени, я что, так часто тебе вру, что ты начала меня сходу подозревать во лжи? – Нет! – Пришлось ей признать. – Но... – Мы, помнится, обещали друг другу, что не будем иметь друг от друга тайн и секретов. Так? – Так. – Ей показалось, что брат нарочно болтает о пустяках, чтобы дать ей время прийти в себя. Хотя бы частично. Сделав глубокий вдох, она заставила себя посмотреть ему прямо в глаза. – Прости, брат. Я больше так не буду. – Надеюсь. – Визерис сел на кровать и пальцем перчатки указал ей на место рядом с собой. – Садись. Нам нужно обсудить дело. Дела и дела... Жизнь среди наемников приучила Дейнерис к тому, что продолжительные стоянки легко и быстро сменяются ничуть не менее продолжительными переходами. И, разумеется, во время похода у её принца куда больше дел и забот. Разведывать дорогу, следить за отрядами, отдавать приказы и контролировать их исполнение, изыскивать припасы и проводить «переговоры» с главами встречающихся по пути городков. Визерис, старательно поддерживавший свою репутацию неутомимого и деятельного командира, старался успевать везде и всюду... И, раз он нашёл среди своих хлопот время зайти к ней, то дело в самом деле было значимым. Дейнерис не ошибалась. – Мы идём на дело опасное и жестокое. Не побоюсь сказать, смертельно опасное. Ты у меня большая сестренка, сама понимаешь, что может там меня ждать. Стрела, аракх, падение коня, болезнь... – Сделав паузу и убедившись, что она слушает внимательно, Визерис выговорил следующее. – Слушай, что будешь делать, если меня там убьют. Дейнерис тотчас посерьезнела. – Дотракийцы не могут перейти Ройну там, где им бы захотелось. Река слишком широка в этих краях. Случайных бродов нет, а подчиненные Волантису города сейчас как могут укрепляют свои восточные стены. – Но я не боюсь! Я не боюсь кочевников! – Поспешила было возразить принцесса. – Я хочу помочь... – Я знаю, что ты у меня девочка храбрая. Дело не в этом, моя дорогая. – С заботой в голосе ответил Визерис. Он не стал с ней спорить, взамен избрав другую тактику. – У нас с тобой есть долг, который выше наших желаний. Ты ведь понимаешь, о чем я? Конечно, она прекрасно его понимала. Не проходило и луны без того, чтобы Визерис и окружающие не напомнили ей о том, что она – последняя дочь великого дома. Королевского дома. Пусть и в изгнании, пусть «королевство» её брата и ограничено несколькими лигами лагеря. – Да, помню. – И помнишь, что отличает нас от Узурпатора, от его лакеев? Ответ на этот вопрос она тоже знала. – Мы помним, что король должен править своими чувствами и желаниями. Не дать им поработить себя. – Без тени сомнений сказала Дейнерис. – Иначе он закончит свои дни, как Эйгон, второй его имени, преданный и брошенный всеми. – Примеров хватает. Харрен Черный был поглощен гордыней, Мейгор Жестокий поддался жажде крови, Эйгон Недостойный не мог удержать свой хрен в штанах. Недостойный правитель говорит: «я хочу» и всё королевство страдает из-за него. Хочу владеть самым огромным замком, хочу убить всех на своем пути, хочу перетрахать всех на своем пути... Принцесса, достойная венца, который ты надела, поведет себя иначе. – Принц сделал короткую паузу. – Ты останешься на западном берегу Ройны именно из-за нашего долга. Перед предками, перед государством, перед теми, кто пал прежде. Срази меня стрела или клинок, ты останешься последней от крови Эйгона Завоевателя, и ноша нашего возвращения падет на тебя. – Но мне нужны будут охранники, – начала перечислять Дейнерис, – нужны будут деньги, друзья, убежище... Визерис не без удовлетворения посмотрел на девушку, после чего та испытала прилив невольной гордости. – Я рад, что ты понимаешь важность подобного. И поверь: обо всем я позаботился. С тобой останутся сир Тристифер, сир Киван, сир Оливар, Деррон Красный... И, конечно, наша Элина. В этих людях я уверен: они смогут защитить тебя от опасностей и не продадут тебя Узурпатору. С каждым из них я уже переговорил, они знают точное расположение тайников с драгоценностями и золотыми монетами. Они сопроводят тебя в Город Десяти Солнц: это маленькая волантийская колония на этом берегу Ройны. Там вас примут, и оттуда, если всё будет хорошо, ты вернешься ко мне. – Но если дотракийцы... – Собравшись с силами, Дейнерис договорила страшную мысль. – Смогут тебя победить. Куда бежать, если этот кхал перейдет Ройну? Жалкой колонии от такой орды не защититься! – Верно. И вы отправитесь туда, куда дотракийцы не дотянутся. За защиту морских волн. Время у вас будет: шестерка всадников передвигается куда быстрее войска, отягощенного добычей и повозками. Тристифер доставит вас к магистру Эйнору... Но искать пределы его гостеприимства я бы не стал. Эйнор, конечно, наш должник после дела у Ничьей реки, но торговцы склонны забывать благодарность. С его помощью вы достанете корабль до Браавоса – даже победоносные дотракийцы не смогут совладать с Титаном. Там тебя уже ждет счёт в Железном банке, и там ты сможешь задержаться. – Я поняла. Но... – Дейнерис пыталась упорядочить свои мысли, побороть нахлынувшее на нее волнение. – Я думала, что вместе со мной останется Мормонт. – Сир Джорах оказался в Эссосе из-за долгов и работорговли. Он сражался вместе с Узурпатором и его ручным волком, пока под удар не попала его собственная голова. – Серьезным, не допускающим возражений тоном сказал Визерис. – Он человек талантливый и полезный, в какой–то степени преданный... Но вот устоит ли он, если Узурпатор пообещает ему возвратить лордство и земли в обмен на твою голову? А если он решит добавить к Медвежьему острову мешок золота потяжелей?.. Ответа на эти вопросы я не знаю. И не собираюсь подвергать тебя риску. – И, тем не менее, ты доверяешь ему поехать с тобой на битву? – Хихикнула девушка. Получилось с привкусом фальши. – Как-то странно эта логика выглядит, брат. Тут ее брат позволил себе легкую улыбку. – Хорошо подмечено, Дейнерис. Да, я доверяю сиру Джораху в битве и совете. Но не в вопросе твоей охраны. – Тут его лицо вновь посерьезнело. – Сейчас он предан нам, поскольку верит в наше дело и знает, что дома его ждет лишь меч Старка. Служит он хорошо, поскольку служба выгодна и ему самому. Но если меня убьют, наш стяг сожгут, а к нему прибудут посланники Узурпатора, обещая прощение и компенсацию в обмен на один удар мечом... Что он выберет тогда? Боги старые, Боги новые, и Боги древней Валирии знали, как тяжело и неприятно было ей слушать эти приказы. Она так и порывалась обнять брата, заверить его, что всё будет хорошо, попросить его замолчать... Но девушка хорошо понимала, что он прав. В его деле нельзя полагаться на удачу, на благоволение случая. Опасное, смертельно опасное ремесло, принуждающее окружать себя сомнительными людьми – и серьезный контракт. И то, что ей больше нравится этот несчастный, надломленный, но не сломавшийся северянин, чем «речник» сир Тристифер, не должно давать ей повод усомниться в решениях брата. Всё как брат и сказал. Это Узурпатор может потакать своим желаниям – они должны быть выше этого. – П...поняла. – Для придачи большей убедительности словам принцесса кивнула так лихо, что материнская корона чуть с нее не упала. – Я ничего не забуду, обещаю! Брат скорым, но аккуратным и заботливым движением поправил обруч из золота на её голове. – Аккуратней с короной, сестра. Не делай таких резких движений головой, пока ее носишь. – Черты его красивого лица разгладились. – А то ещё упадет у всех на глазах. Потом замучаешься убеждать придурков, что это ты у меня неловкая, а не Боги от нас отвернулись. – Изгнанница не будет носить её публично... Золото потускнеет и камни выпадут по дороге. – Девушка выдавила из себя улыбку. – И останется только этот кусок золота. – Но ты ею будешь не всегда. – Брат положил свою крепкую, закаленную многими боями руку на её хрупкое плечо. – Если мы всё же победим этого коневода, то наши с тобой скитания на какое–то время закончатся. В Черных Стенах мы обретем своё собственное поместье, и ты сможешь как следует отдохнуть от пыльных лагерей. Дейнерис позволила себе короткий вздох. – Это всё ещё не дом! Когда она была ещё совсем маленькой, брат рассказывал ей о родном крае всё, что знал. От него она впервые услышала о Королевской Гавани, Драконьем Камне, семи королевствах... Потом, на страницах книг и в пересказах людей брата, она узнала ещё больше нового. Сир Джорах говорил о ледяном и холодном Севере, Вуд мог часами «блуждать» по родному для него Королевскому лесу, сир Тристифер побывал, казалось, повсюду южнее Перешейка. Но чем больше девушка читала, чем больше она слушала, тем больней становилось у нее на душе. Она-то этого была лишена! – Но уже хорошее начало. Только представь себе, Дени. Рабы и рабыни, исполняющие твои приказы и прихоти, лучшая еда, которую себе может представить человек, – начал перечислять Визерис, подсевший чуть ближе к ней, – веселые представления, наконец. Уверен, ты также устала от Мартина, как я и мои капитаны. Тот ещё бездарь, признаться. Выгнал бы давно, да замены ему нет. – Не надо так о нем! – Хихикнула принцесса, зная, что брат говорит понарошку. – Прогонишь его, и кто будет нам петь? Эйлинор, что ли? – В самом деле, уж лучше он. – Согласился брат, присоединившись к ее смешку. – У Эйлинор много достоинств, но Боги забыли одарить её талантом к пению. «И все ее достоинства ты изучил лично, руками, глазами... И не только ими»... – Подумала Дени про себя, так и не решившись озвучить свои соображения. Веселый Язык любил бахвалиться, что он успел забыть больше песен, чем остальные музыканты когда–либо знали. Он вообще любил бахвалиться и задирать свой короткий нос к небесам... Однако и Дейнерис, и остальные Когти любили разудалого певца за неоспоримый талант и поразительную способность подбирать потрясающие рифмы. Бедолага, вынужденный бежать прочь после того, как переспал с одной из внучек лорда Уолдера Фрея, радовал компанию и озорными, шутливыми песенками, и грустными балладами, и, порой, поэмами. Наемникам, конечно, не было никакого дела до возвышенной грусти «Танца Драконов» – зато Дени этот шедевр обожала. И, она знала, нет ни единой души на этом свете, способной превзойти Мартина в его исполнении. – А ещё, сестра, в Волантисе до сих пор живы валирийские традиции. Старая Кровь, как бы ее не ненавидела Эйлинор, старательно сберегает память о наших общих с этими торгашами предках. Среди них считается почетным всё делать по–валирийски: есть, пить, отдыхать, разговаривать, читать, дышать... – Заговорил Визерис с каким–то странным, почти что незнакомым ей тоном. – И, конечно же, жениться. Да, в Волантисе можно найти поклонников всех мыслимых Богов нашего мира. Но в пределах Черных Стен остались жрецы, ведающие наши обряды и ритуалы. У Дейнерис тотчас перехватило дыхание. Брат затронул тему, очень сокровенную для ее сердца. Она прекрасно знала, что в ее доме были приняты межродственные браки с самых незапамятных времен. Считалось, что только сохранением валирийской крови можно удержать контроль над драконами, этим устрашающим оружием величайшей династии мира... И её дорогой, её самый–самый любимый брат неоднократно показывал себя любителем древностей, защитником ценностей и традиций дома Таргариенов. Но у них никогда не было ни то что договора – даже разговора... О их возможной свадьбе. Она, конечно, любила представлять себя его королевой, его супругой, его Алисанной... Может, речь и вовсе не о ней? Не слишком ли много она о себе возомнила? – Это было бы интересно, – начала она, очень старательно подбирая слова, – взглянуть, как такая церемония выглядит. Ни в одной из книг я не встречала описания, только упоминания. А тут смогу взглянуть... – Только лишь взглянуть? Какие, однако, у тебя скромные амбиции... Для надевшей–то корону на себя девушки. – Ирония в его словах не укрылась от девушки. – А может, ты захочешь поучаствовать? – А с кем? – Она не успела сообразить, что выдала в приступе удивления. Реакция Визериса на её несказанную, невозможную глупость, поразила девушку. В два шага принц и брат преодолел отделявшее его от неё расстояние, наклонился над нею и... Поцеловал её. Скорым, уверенным, даже по–своему властным жестом... И поцеловал он её в губы! Как совсем взрослую... Как жену! Так целуются в песнях... И не только в них. Дорея по её приказу многое уже рассказала, так что принцессе было с чем сравнивать. Целая волна чувств захлестнула Дейнерис в эту минуту. Её первый поцелуй. С её братом! Её... Будущим женихом! Сейчас, в эту самую минуту, ей верилось в это как никогда раньше. Принцесса не помнила, сколько они целовались. Пару мгновений, час, год или целую вечность. Какое–то подобие сознание ей вернулось лишь тогда, когда её брат встал с кровати, разомкнув тем самым их губы. – Спи, Дени. – Сказал он, растрепав её длинные и красивые волосы. – Завтра мы выдвигаемся на рассвете.

***

Эйлинор Даленнис Три сотни Черных рыцарей покорно ожидали ее сигнала. Стяги с красными когтями и драконами реяли по ветру, а от великой Ройны дышало приятной прохладой. Утреннее Солнце открывало глазам великолепные степные просторы, цветущие сотнями трав и растений. Ночной мрак отступал все дальше и дальше на Запад, предвещая наступление нового дня... Какой простор для стихоплетов! Эйлинор Даленнис успела и рассмотреть окружающую красоту, и привыкнуть к ней, и испытать от нее отвращение. Настолько затянулось проклятое ожидание! Дотракийцы известны скоростью и стремительностью, так что же они медлят, словно ройнарская черепаха? И сейчас, пока могла, она перебирала в голове события последних лун, пытаясь найти в происходящем какой–нибудь смысл. Война, на которую их привел Визерис, началась скверно. И женщина не была уверена, что волантийцам удастся повернуть ход событий вспять. Первой жертвой ярости дотракийцев стал город Селорис. Страж Волантиса пал жертвой собственной гордыни. Тамошние магистры возомнили себя великими полководцами и, обманутые малым числом передового отряда, вышли в чистое поле... Защитников завели подальше от крепких стен и перебили; на плечах оставшихся дотракийцы ворвались в оставшийся без должной защиты Селорис. Его богатства и его припасы позволили Дрого пройти на юг скорым переходом, игнорируя Валисар и Волон Терис: их воины не стали повторять чужой ошибки и показывать свои носы за укрепленные ворота, а стены казались высокими и хорошо укрепленными. Наконец, Дрого ожидал приз куда соблазнительней. Волантис, по сравнению с которым его колонии походили на жалкие городки Спорных земель. У самой «Первой дочери» кхал встал лагерем, не заботясь повторять условия своего оскорбительного ультиматума. Вызов был брошен, и вызов был принят. Договариваться кхалу кхалов и триархам было попросту не о чем. Но первая попытка штурма провалилась, после чего кочевники столкнулись с новой бедой. Дотракийская орда не могла долгое время находиться на одном месте – она бы пожрала саму себя. Даже плодородные и богатые окрестности Волантиса, даже захваченные в Селорисе трофеи не могли прокормить всю ораву, приведенную Дрого за собой. Но при этом сам же «правитель» кочевников не мог снять осаду по множеству причин. Во–первых, с точки зрения дотракийцев, уход из–под стен города без добычи и без дани означает поражение и позор. Кхал может проигнорировать недостойный его внимания приз, как поступил Дрого с Валисаром, но вот отказываться от начатого дела он уже не мог, это посчитали бы слабостью. Мог ли показать себя слабым тот, кто претендует на власть над всем бескрайним Степным морем? После череды блестящих побед над лхазарянами, миэринцами, другими кхалами, толоссцами да самими волантийцами? Да и не может победоносный кхал кхалов отступить. Оставалось только разослать своих верных ко грабить, убивать, жечь... И собирать столь необходимое для основного войска продовольствие. Один из таких ко вернулся к городу, мимо которого прошла основная орда. Магистры Волон Териса были уверены в своей безопасности: между ними и войском врага лежала Ройна, а единственный мост, который вел к руинам ройнарского города, охраняли грозные Рассветные врата и многочисленные воины–рабы. Это и оказалось приговором для правителей и горожан. Поздней ночью рабы открыли ворота перед дотракийцами: они то ли рассчитывали сбежать, то ли надеялись принять участие в дележе добычи. Кочевники перебили их всех до единого, никому не пойдя навстречу. Но собачья смерть предателей участь жертв слаще не сделала. Мужчин и женщин, стариков и детей, магистров и нищих били, грабили и резали целую ночь. Затем причитающуюся часть добычи отправили печальным маршем на юг, к кхалу, а сами крикуны ринулись на север по западному берегу Ройны. Тогда не на шутку перепугались правители Валисара. Их предшественники столетиями укрепляли восточные рубежи, и справились настолько хорошо, что Дрого предпочел пройти мимо. Но это делалось в ущерб западным укреплениям, а враг–то теперь Ройну «перелетел». И, к своему ужасу, горожане внезапно выяснили, что подавляющее большинство стражников составляют вооруженные рабы... Только своевременное появление Драконьих Когтей и спасло магистров от расправы. От них принц Визерис и узнал последние новости – и, естественно, умолчал, что их к Валисару послал сам триарх Варион Дорталос. Пока остальные силы собираются в Волантисе и его округе, прибывая туда морем, Когти должны покончить с «бродячим табуном». Так что теперь им, Когтям, вновь надлежит разгребать чужое дерьмо. Радовало, правда, согласие магистров Валисара уплатить всем Когтям премию из собственных доходов, вне условий контракта. Наемники всегда сражаются бодрее и веселее, когда предчувствуют скорую и реальную награду. – Сигнал? – Не поворачивая головы, спросила Эйлинор у соседа. Нужно было убедиться, что он ничего не напутает. – Для отхода один, – с готовностью отвечал юноша, – когда заманим в ловушку, трубить дважды. – Верно. – Похвалила его Даленнис, бросив взгляд наверх. Там, над самой ее головой, развевалось личное знамя принца Визериса Таргариена, красный дракон на черной ткани... Биться с дотракийцами в чистом поле без надежного плана – дело гиблое и неблагодарное. Многие пытались, ничем хорошим это не заканчивалось. Древний Сарнор и еще недавно здравствовавший Селорис служат тому убедительными доказательствами. Потому они с принцем и придумали, как заманить ко в ловушку, воспользовавшись как местными проводниками, хорошо знающими свою землю, так и наглостью самих коневодов. Вид гордо поднятого знамени для них имеет тоже значение, что вид овцы для голодного дракона. Может быть, ко знает, кто такой Визерис Таргариен; пленников из Волон Териса он взял немало, хватало там людей, знавших, что Волантис их нанял. В таком случае знамя придаст ему уверенности и решимости раздавить наглеца. А может, дикарь не имеет о Когтях никакого понятия; но даже дотракийцы знают, как любят волантийцы драконью символику. Могли убедиться в этом, разграбив два города и многие мелкие поселения по ту сторону Ройны. Так или иначе, но их главарь наверняка соберется растоптать возникшую у него на пути к добыче преграду, тем более что она настолько мала числом. Эйлинор должна дать ему поверить в скорую победу. Пусть этот ко посчитает себя охотником, преследующим легкую добычу. Врученные ей под командование Черные рыцари смогут убедительно разыграть бегство… Заманивая дотракийцев на предназначенное Визерисом место резни. В двух лигах отсюда находится высокое плато – и на нем уже залегли стрелки Арина Вуда. Сами камни и Ройна образуют узкое, но при этом протяженное ущелье, по ту сторону которого ждут Джорах Мормонт и его пехотинцы. И, наконец, в засаде, готовые захлопнуть ловушку, поджидают Визерис и оставшиеся Черные рыцари. Ко увидит перед собой небольшой отряд конных наемников, посланных трусливыми волантийцами сражаться заместо них. Посчитает, что смог поймать наглецов и направится вперед, намереваясь с ними покончить... И поживиться за их счет как следует. Пекло, даже если этот кочевник окажется хитрым и осторожным, то его многочисленные подчиненные перед соблазном не устоят. Хватает ведь там молоденьких, желающих доказать удаль и проворство. Или пожилых, пытающихся оставаться ровней с остальными. А ведь достаточно сорваться вперед одному из них, чтобы за ним следом отправилась целая сотня – и, по принципу лавины, все войско поскачет вперед. Никому ведь не захочется уступить свою долю добычи! Авторитета и власти одного лишь ко не хватит, чтобы гарантировать повиновение подобного кровожадного сброда. Единственный человек, способный командовать этими дикарями, сидит в сотнях лиг отсюда лагерем. И это если сам ко достаточно умен, чтобы разгадать западню! Глупые, самоуверенные и попросту наглые люди встречаются по всему свету, и, в том числе, среди выдающихся кочевников. Капкан был расставлен по советам опытных наемников из Валисара, хорошо знакомых с обычаями и повадками кочевников. Отсюда и знамена, и сверкающая на утреннем Солнце броня, и породистые кони: рыбу ловят на червя, а дотракийца – на трофеи и обещание славной резни. И тут все выглядит просто замечательно: отряд хорошо вооружен, но числом уступает; броня и кони говорят о богатстве, а при этом спасительных каменных стен поблизости не видать. Чем плохая наживка? Конечно, весь план имел смысл лишь в том случае, если отряд Эйлинор сумеет грамотно уйти. В противном случае она и ее люди в самом деле стали бы трофеями победоносного ко... В сопровождающих ее Черных рыцарях она не хотела сомневаться; случайных людей здесь не было. Принц Визерис лично отбирал бойцов перед посвящением их в рыцарский чин; и отдельно он подбирал тех, кто составлял сегодня ей компанию. Только самые способные всадники остались при Эйлинор, те, кто способен управиться с самой буйной лошадью... Но лучше единожды напомнить им о приказах, чем затем все посмертие сожалеть о молчании. – Кто отстанет, тот сам виноват. Отстану я, бросайте меня. – Громким, четким голосом обратилась она ко всем мужчинам позади нее. – Помните решение нашего принца и будьте ему послушны. Только так мы победим. Ответом ей стал целый хор голосов. Говорила толпа на валирийском, но сколько же в ней можно было разобрать акцентов! Вестеросцы, андалосцы, обитатели всех Вольных городов от Браавоса до Волантиса – и все они внимали ее слову. – Слушаюсь! – Будет исполнено по вашему... – Приказ миледи услышан и... – Как сказано, так будет. – Как пожелаете. – Человек служит, как ему велят. И только бравый зеленобородый тирощец, державший личное знамя принца, произнес: – Удачи тебе, Дева–от–Меча. – Раварис говорил тихо, благо Эйлинор была близка к нему. – Пусть твой клинок разит точно в цель. И умри ты старой девкой. – И тебе, Радужная борода, удачи. – Подарила она старому соратнику легкую, почти незаметную улыбку. – Тебе ничего подобного не желаю. – Ох, уж слишком поздно. – Рассмеялся Раварис. – На восемнадцать лет как опоздали бы с таким пожеланием. – Твое пожелание тоже устарело. И вообще, держи знамя как можно выше! – Ста–араюсь! Она невольно улыбнулась, услышав дорогое сердцу прозвище. Навевало воспоминания. Девой-от-Меча ее прозвали парни, которых она набрала в собственную компанию. Звались они тогда Сиротами Валирии и не боялись ни огненного бога, ни ледяных драконов. Шлялись по мелким городам, брались за простенькие поручения, да жили в свое удовольствие. Девой-от-Меча ее начал величать именно этот самый Раварис Радужный, улыбчивый и при этом поразительно беззлобный тирошиец, за отказ с ним переспать. Ни он, ни другие ее подчиненные не восприняли было серьезно ее давнюю клятву отдаться только тому, кто сумеет ее побороть в честном единоборстве. Никому тогда это не удалось! Веселой и дружной, вопреки всему, компанией они добрались до деревни, которую нужно было очистить от заезжих бандитов. Там-то она впервые и увидела Визериса Таргариена: тот, с совсем еще маленькими, недоросшими Когтями, разбирал оставшиеся после разбойников трофеи. На которые претендовали и люди самой Даленнис. Её «переговоры» с Визерисом шли настолько плохо, что наемники обоих отрядов похватались за оружие. Дело почти дошло до поножовщины, как на горизонте появились проклятые Скоморохи – и те, верные своей репутации, напали на оба отряда первыми без предупреждения. Пришлось отбиваться от ублюдков. И, по итогам неожиданной схватки, Эйлинор оказалась в меньшинстве... А Таргариен предложил и ей, и остальным выжившим долю от добычи, если они согласятся встать под знамя с красными когтями. Делать было нечего, и немногие оставшиеся вместе с самой Эйлинор присягнули принцу Визерису Таргариену. Даром, что она чуть ли не плевалась, произнося положенные слова. Да и сам принц, казалось, надеялся, что Дева-от-Меча в этом бою помрет... Подобная неурядица продолжалась еще очень долго. Она всячески издевалась над изгнанником, смеялась над его претензиями и не упускала возможности пройтись по слухам из его детства и юности. Придумывая немалую их часть, разумеется. Все никак не могла смириться с недавним позором. Он отвечал ей собственными подколками, поручал ей унизительные наряды, лишал ее командования и, соответственно, добавки от добычи. Мог себе это позволить, поскольку от ее отряда в самом деле остались только кости. Наконец, Эйлинор пришла к нему, требуя поединка один на один. Решить в честном бою, кто из них достоин руководить компанией наемников. К ее искреннему счастью, самозванный принц согласился исполнить эту прихоть. К тому моменту он не только знал о ее репутации, но и имел возможность видеть ее в действии. Он, надо признаться, тоже был выдающимся мечником; бой обещал быть интересным... Что Визерис и доказал, повалив ее на землю за минуту. Сдаваться просто так Эйлинор не собиралась, и принялась кусаться, пинаться да брыкаться. Тот тоже не терял времени даром, и совсем скоро волантийка оказалась совершенно голой на траве Спорных земель – а над ней возвышался такой же нагой изгнанник. Неведомо как, неведомо когда, но их яростная борьба за лидерство увенчалась ночью страсти... И она еще никогда не ощущала себя настолько живой. С тех пор и повелось у них такая странная, но крепкая и горячая страсть. Эйлинор отдала, как и обещала Богам, свои сердце и тело достойному – а тот, до сих пор, ни разу ее не подвел. На ее глазах и, зачастую, при ее участии Когти все росли и росли, пока не превратились в грозную и опасную силу. Известную настолько, чтобы Старокровные проглотили непомерную гордыню и наняли их, пойдя на неслыханные прежде уступки командирам. А что до опасностей... Раньше они тоже брались за рискованные, смертельно опасные дела. Чего стоит дело у Дерева королей! Может, и сейчас все получится? Наконец, на той самой линии, где бескрайняя степь переходила в синее небо, появилась первая фигура всадника. За нею показались еще одна, и следующая, и еще... Они тоже заметили ее отряд – и начали приближаться, на своих скорых и выносливых конях. Без тени сомнения, без какого–либо намека на предварительное совещание. С каждым мгновением наездников становилось все больше и больше, и приближались они все ближе и ближе. Вот уже отчетливо был слышен гул множества копыт... Сомнений у Эйлинор не осталось. Это и было переправившееся за Ройну воинство; оно заметило конный отряд и решило смыть его огромной волной. Если ко и возражал, то сделать он явно ничего не мог. Но, судя по скорости приближения убийц и грабителей, их командир ничего не имел против идеи перебить легкую добычу. Настал решающий момент. – Отступаем! – Скомандовала женщина, и послушный сигналу горнист подал условный сигнал. Черные рыцари под пристальным надзором принца учились работать сообща. Двигаться и бороться как единое целое, прикрывать друг друга и выручать. Визерис говорил, что до Валирии величайшим царством был построенный на стальной дисциплине воинов Старый Гис; там одинокие воители впервые стали соратниками. Да, гарпия сгорела в огне драконов... Но теперь исчезли победоносные драконы, перед которыми любые армии были бессильны. Значит, придется обратиться к тому рецепту успеха, который можно воспроизвести. С остальными наемниками или вестеросскими рыцарями Эйлинор не рискнула бы проворачивать такой маневр: отход превратился в паническое бегство разобщенных одиночек. Таких кроликов опытным хищникам не составило бы труда переловить. Женщина ударила своего Гневного шпорами и устремилась вперед, возглавляя отход. Коней подбирали аккуратно: далеко не каждая скотинка компании годилась для гонок с дотракийцами. Славой владык степей те во многом обязаны именно своим коням, их поразительной неприхотливости и скорости. С их помощью кочевники могли покорять огромные расстояния, врываться в пехотные ряды... Или вести преследование. Ожидание сменилось действием. Бросая кругом беглые, короткие взгляды, Эйлинора убедилась, что ее люди держат нужный темп. Никто не медлил, никто не отставал; все следовали за «убегающим» от противника стягом, чего от них и требовали. Откуда–то сзади доносились крики и визги, а сами рыцари хранили едва ли не посмертное молчание. Еще одна уловка, к которой посоветовали прибегнуть бывалые бойцы. Среди дотракийцев мужественной и достойной почитается шумная и визгливая атака, только трус, по их мнению, будет молчать в бою. Заветное ущелье. Рыцарям не потребовался ее сигнал, способный выдать их намерения неуклонно приближающимся врагам. Каждый и без того помнил свой приказ. Непросто было добиться такого послушания от разнородных наемников, в числе которых можно было встретить и попрошайку с улиц Пентоса, и некогда владетельного лорда Закатных королевств, и вчерашнего мясника из Миэрина. Но недаром Визерис регулярно занимался с ними – и неспроста всех их он посвятил в рыцарское звание. Пусть и пустое, пусть и пригодное только для употребления между своими, оно все же смогло породить необходимое чувство братства. Такое необходимое для слаженной совместной работы. Она вновь оглянулась. Дотракийцы ринулись вперед. Купились на то, что издалека ущелье казалось одновременно коротким и широким. Теперь им оставалось продержаться совсем недолго, еще чуть–чуть... Позади уже раздавались самодовольные крики кочевников, предвкушающих легкую битву и дележку захваченной добычи. Задние волны напирали на передние, а передние, видя доспехи и коней ее рыцарей, беспощадно били пятками по бокам своих коней. Ни о каком строе речи идти не могло: да и разве нужен строй при резне бегущих жертв? Вот только убегать жертве осталось недолго. – Давай! – Крикнула Эйлинор, стоило заветному выходу из ущелья показаться поближе. Рыцари правильно поняли приказ и вновь задали шпор коням. Главное – они оторвались от первых дотракийцев и смогли выбраться из приготовленной для кочевников ловушки. По эту сторону ущелья, под надежным укрытием от плато, скрывались Мормонт и его пехотинцы. Длинные копья, высокие щиты – все как и положено. Недаром их так старательно, так беспощадно учили совместной работе! Сир Джорах с его людьми прекрасно поняли, что западня удалась: один лишь отряд в триста коней никак бы не смог учинить подобный концерт. Неудивительно, что они были готовы к своей роли в нем. – Вперед! – Громким, отчетливо слышным голосом приказал Медведь. – Стена! Копейщики подчинились почти что моментально. Стоило последнему из рыцарей проскакать назначенный рубеж, как на месте бутылочного горлышка сомкнулась стена копий. Первые дотракийцы, уже предвкушавшие было легкую трапезу, невольно замедлили бег своих скакунов, удивленные подобным зрелищем. Заместо спин презренных латников они видели лес копий, смотрящий прямиком на них и не дрожащий. Легендарный дотракийский наскок хорош при битве в степи, и уж совсем идеально подходит для боя против слабого, растерявшегося врага. Но против грамотно оснащенной, готовой к тяжелому сражению пехоты, да в узком природном ущелье, привычная кочевникам тактика начинала фальшивить. Так ошибается привыкший к простым кабацким песенкам музыкант, когда его при дворе магистра попросили исполнить лирическую балладу. Слова вроде поет верные, а слушать тошно. Настало время для второй неожиданности. – Си–и–игнал! – На выдохе велела Эйлинор, обращаясь к отобранному трубачу. И молоденький трубач не подвел. Его труба гремела так, будто в нее дул великан из старых сказок. Еще, казалось, чуть–чуть, и камни не выдержат да обрушатся на головы кочевникам... Камни остались на отведенных им миром местах. Но вот ливень из стрел сверху пролился на их головы. Арин Вуд получил четкие указания: подобрать самых метких, самых способных лучников. Бывший браконьер не подвел – судя по тому, какие страшные проклятья и громкие крики раздались позади. Жаль, что у нее не было времени полюбоваться этим, вне всякого сомнения, великолепным зрелищем. – Где появится дыра, мы ее закрываем! – Секундами замешательства нужно было воспользоваться в полной мере. – Поддерживаем пехоту и не даем конелюбам прорваться! – Вернемся! – Крикнул веселым, задорным голосом Раварис Радужная Борода. Он, конечно, говорил не о возвращении в родной Тирош, где его ждут сразу несколько смертных приговоров. Нет, он говорил о Вестеросе... Где никогда не бывал в жизни. – Вер–емся! – Хором крикнули наемники. Кто-то искренне верил, кто-то хотел подбодрить себя... Многие хотели банально справиться со страхом. Вскоре страшные проклятья, крики и стоны слились воедино... После чего дотракийцы ринулись вперед. По трупам соплеменников, по еще умирающим, по их коням; это значения не имело для них. Они видели перед собой цель и собирались ее растоптать. Даже простая крыса, коли ее загнать в угол, будет бороться за жизнь с отчаянной яростью. Они же поймали между ущельем и волнами Ройны с десяток тысяч злобных коричневых крыс, привычных ко вкусу крови.. Как они и думали, ущелье не дало всадникам набрать должную скорость. Проломить стену с первого раза у дотракийцев не вышло. Более того, из–за скученности и под постоянным обстрелом сверху завязшие в бою с копейщиками не могли отступить и разогнаться вновь. Им приходилось биться с пехотой без преимущества в натиске, без свободного маневра – и каждый копейщик мог убедиться, что дотракийцы тоже смертны. Что его копье может их убивать, его щит способен укрыть владельца от смертоносного аракха, а его доспех, пусть и нехитрый, надежнее простеньких курток на голое тело. Стоит же врагу потерять ореол непобедимости, как сердца сомневающихся крепнут, а руки трусов перестают дрожать. Сир Джорах дрался по центру, вдохновляя своих людей. А храбрость и готовность стоять, бороться до конца помогают как ничто другое в борьбе с коневодами. Те, впрочем, напирали вперед яростно и жестоко, не обращая никакого внимания на понесенные ими потери и на раненных собратьев. Под ними убивали коней, в них продолжали стрелять, но дотракийцы все шли вперед. То ли надеялись, что презираемая ими пехота дрогнет первой, то ли уже не могли остановиться и хладнокровно подумать. И, неизбежно, под подобным натиском стена копий начала трещать: люди Медведя не бежали, но и они были смертными. – Рогар, вперед! – Криком и жестом Эйлинор поспешила направить сотню рыцарей на помощь прохудившемуся левому флангу. Лиссениец правильно ее понял, и сотня подчиненных лично ему рыцарей двинулась за ним. Всадники появились вовремя и помогли копейщикам отогнать дотракийцев назад. Если бы кто-то из кочевников смог прорваться, они должны были «потушить пожар». Вовсю, при этом, пользуясь своим преимуществом в броне. Уклониться от копий пехотинцев, стрел лучников и мечей рыцарей дотракийцы в давке не могли, а при этом их тонкая одежда ни от чего толком не могла защитить. Затем нужно было отправить подмогу и на правый фланг. Потом в помощи нуждался уже и сам Рогар... Вскоре пришлось и ей самой вступать в дело – вместе с последней сотней. Дотракийцы перли и перли вперёд, и меньше их не становилось. Копья, стрелы и мечи трудились изрядно, но, казалось, этого недостаточно. Эйлинор ринулась с последней сотней всадников, помогая Медведю удержать самый центр строя. Первый же встреченный ею дотракиец попытался аракхом ударить по ее Гневному; тотчас лишился руки и помер от удара ближайшего копейщика. Второй кочевник был ранен ею в грудь и упал со своего коня; потом Гневный, оправдывая своё прозвище, со всей души лягнул поваленного наземь смуглого всадника... Началась обычная, рутинная для бывалой наемницы резня. Тут не было места никакому возвышенному воинскому искусству или красивым поединкам – судьба Валисара решалась в строю, и в строю борются иначе. Тут ты зачастую не видишь, как падает труп противника, если тот вообще падает; приходится реагировать на появление новой угрозы перед глазами. Дотракийцы и копейщики, рыцари и умирающие лошади, стрелы и аракхи, всё слилось воедино. Вот вражеская сталь соскользнула по её крепкому панцирю, вот ответный удар лишил врага кисти; вот она оглушила ударом плашмя спешившегося дотракийца. Отвлекаться и смотреть по сторонам, поглощенная схваткой, она уже не могла: Дева-от-Меча погрузилась в родную, знакомую обстановку. Бессмысленные крики умирающих и раненных, стоны и проклятья на незнакомом наречии и валирийском языке, где-то раздавались приказы – и кругом звенела сталь. Она дома! Им не нужно было побеждать... Своими силами. От них требовалось удержать строй, перебить столько дотракийцев, сколько возможно, и добиться того, чтобы их строй окончательно смешался. Тогда настанет время призывать принца. Чей-то аракх опасно приблизился к голове её жеребца. Эйлинора успела перехватить клинок и отвести его в сторону – только для того, чтобы встретиться с очередным дотракийцем глазами. Тот с ненавидящей ухмылкой набросился на неё, предвкушая победу... Как ему в ногу вонзилось жалящее копье. Момент был им потерян, и лихим ударом волантийка отправила кочевника навстречу с его уже мертвыми сородичами. Праздновать, впрочем, было некогда: на замену упавшему с коня тут же встал новый – так что круг резни продолжился. Но вскоре Эйлинор заметила, что натиск врага ослаб. Перед оставшимися копейщиками, перед ее рыцарями уже лежала целая гора мертвых людей и коней. Дотракийцы потеряли момент, в задних рядах, кажется, появилось первое сомнение... Откуда-то сверху раздался громоподобный звук трубы. Волантийка невольно усмехнулась: вот и последняя неожиданность на сегодня. Вуду и его людям осталось выстрелить ещё единожды, может, дважды; а им и копейщикам Мормонта нужно продержаться ещё пару минут. – Вер.. ся! – Доносилось откуда-то оттуда, из глубин ущелья, которых не было видно за дотракийскими силами. Эйлинор не могла разглядеть, как именно движется ударный клин самого принца, как бежит оставшаяся с ним пехота – оставалось только завидовать Вуду, у которого всё было как на ладони. Впрочем, перепуганные крики, доносимые ветром, всё сказали достаточно красноречиво. Дотракийцы не ожидали появления свежих вражеских сил, верхом на крупных и выносливых конях, у себя за спиной; а ведь сейчас Черные рыцари принца, должно быть, уже приближались к ним. – За Дракона! – Крикнул чей-то незнакомый голос из шеренги копейщиков. Даленнис не знала, кому он принадлежит, но не могла не похвалить про себя этого пехотинца. Чувство ритма боя у него верное. – За Алого Дракона! – На выдохе бросила Эйлинор, давая шпор непослушному Гневному. Держись, скотина, недолго осталось! – Вперед! – Вперед! Только в кузнице наковальня неподвижна. В бою ей придется самой пойти навстречу «молоту» – для нужной отдачи. Люди Даленнис и Мормонта выдохлись, устали, понесли серьезные потери – но и стоявшие против них кочевники не были в лучшей форме. При этом именно по их души пришли новые рыцари... Волантийка рубила налево и направо, увлекая за собой пехотинцев и Черных рыцарей. Краем глаза она видела Медведя, на чьем панцире красовалось множество вмятин, но чья рука так и не ослабла. Это ее порадовало; рыцарь из Закатных королевств был полезным соратником, и лишаться его не хотелось. Вот перестали литься дождем стрелы; Вуд не хотел бить по своим. Значит, совсем скоро... И, в самом деле, атака принца Визериса не просто закрыла ловушку, но и сломила вражеский боевой дух. Кочевники, так и не справившиеся с заслоном в конце ущелья, оказались заперты между копьями и мечами – и, судя по гомону голосов, никак не могли понять, что им делать. И, без командования, на место растерянности пришла настоящая паника. Кто-то пытался прорваться назад, и падал под мечом Черных рыцарей; кого-то стаскивали с уцелевших коней и добивали копьями; тех немногих, кто чудом обходил клинки гвардии принца, преследовали стрелы Арина Вуда и его людей. Волантийка поняла, что битва выиграна – осталась резня, в которой нужно добить выживших. Сработавшиеся за время боя рыцари и копейщики делали свое дело бодро и эффективно, а свежие всадники Визериса били в оголенные спины и не давали им уйти. Работы им хватило. Но, рано или поздно, всё на белом свете заканчивается: в том числе и кочевники, которых нужно убивать. Кое-кто, родившийся под особенно счастливой звездой, всё же сумел ускакать прочь, проклиная все на своем позорном пути. То ли десяток, то ли чуть больше дотракийцев показали небывалое прежде чудо – сумели переплыть Ройну! Некоторых взяли в плен, чтобы продемонстрировать магистрам и народу Валисара... Большинство же меднокожих кочевников осталось удобрять собой каменистое ущелье. Может, теперь тут трава какая вырастет? Даленнис сидела в седле верного Гневного, вновь выручившего её в этой схватке, борясь с желанием сползти с него и броситься спать. Усталость и волнение давали о себе знать все громче и громче... Но у нее, как у капитана Когтей, были обязанности. Не терпящие отлагательств. Требовалось сосчитать выживших и убитых, провести смотр, распределить первые трофеи. Воистину, наемник отдыхает лишь в посмертии. И хорошо, что она всё ещё может чувствовать боль в костях, мышцах... Значит, жива. Очевидно, к тому же выводу пришёл принц Визерис, поравнявшийся с ней. На его доспехах не было ни единой царапины, зато меч был покрыт кровью; репутацию славного мечника он вновь поддержал на высоте. Таргариен осмотрел её с головы до ног, после чего позволил себе легкую улыбку. – Медведя не видела? – Он дрался с двумя конелюбами... Точнее, добивал их. Помятый, но живой. – Какое исчерпывающее описание нашего сира Джораха... – В голосе Визериса, конечно, можно было разобрать одышку... Но скрывал он ее умело. Тут их внимание привлек юноша, осматривавший труп какого-то огромного дотракийца. В нем было пятеро стрел, вся куртка превратилась в дырявое решето... Молоденький вестеросец, чертами напоминавший Мормонта, явно хотел обобрать мертвеца, но остановился, стоило ему опознать командира. – Это и... Был Дрого? Если он, то, это, наверное, ваше, мой принц– Задался вопросом паренек с черными волосами, потерянным где-то шлемом и простым копьем. Его голос Эйлинор показался очень смутно знакомым, но задуматься она не успела. Принц дал ответ. – Нет, это его ко. Его капитан, по их обычаям. – Объяснил Визерис юноше. – До главаря нам еще только предстоит добраться. Но, если мы будем драться так, как дрались сегодня – то пусть кхал бежит в свою конюшню, пока еще может! Эйлинор посмотрела на своего принца, своего командира и своего любовника. Может, у них действительно дельце выгорит? – Если и бежит, пущай награбленное нам оставит. Выпила бы сейчас целую Ройну, будь она из вина. Себе может забрать свою вонючую косу, на нее не претендую. Визерис, черноволосый и другие соседи согласно закивали – а по всему ущелью начали раздаваться радостные победные крики. Казалось, в торжестве объединились все мыслимые оттенки валирийского. Сама же Даленнис позволила себе погрузиться в предвкушение грядущего праздника. Магистры спасенного города оплатят празднование сегодняшней победы, а они, Когти, помянут павших и порадуются жизни. Видят Боги, их ремесло учит ценить каждый день.