Король, Что Носит Меч

Визерис Таргариен Голос сестры он услышал задолго до того, как вошёл в нужную залу. – Да ладно! Что значит твой дракон убрал моего слона? Он был на другом конце доски... – Не нужно было быть Дейнис Сновидицей, чтобы догадаться, чем в свободное время занялась его сестра. Опять играет в кайвассу! Сам принц–изгнанник относился к подобным играм со снисходительностью бывалого вояки. Подумать только, что некоторые Старокровные считают кайвассу хорошей подготовкой для войны! Никакая игра, где предусмотрены правила, не может подготовить человека к бою и управлению войсками. Фигуры на резной доске неизменно послушны: они не предают и не спорят, они всегда исполняют приказ, который, в свою очередь, доходит до них без приключений. У двух игроков неизбежно равные силы при каждом столкновении, их ониксовые и хрустальные войска не нуждаются в кормёжке и фураже, а сами «капитаны» прекрасно видят всё поле боя... И какие уроки начинающий командир может отсюда извлечь? Однако отрицать, что игра получилась весёлая и задорная, никак нельзя. И, слава Семерым, кайвасса помогала Дени отвлечься от навязчивых мыслей о драконьих яйцах. Хотя бы на пару-тройку часов. Уже за одно это можно было быть благодарным всем этим резным драконам да драгоценным слонам. В небольшой, прохладной зале, глаза Визериса нашли двух женщин и одну рабыню. Его сестра, полностью поглощенная азартом, сидела на кровати и увлечённо рассматривала доску. Небесного цвета шёлк лишь кое–как прикрывал её тело: грудь отлично просматривалась сквозь тонкую, полупрозрачную ткань, а плечики и спина были практически полностью оголены. Напротив неё лежала Элин в закрытом тёмно–зелёном платье; в её глазах тоже виднелся азарт, но эта дама куда лучше держала себя в руках. Сказывались воспитание и зрелость. И, по правде сказать, женщину, сумевшую пережить двор Безумного короля, сложно вывести из себя чёрными драконами и игрушечными всадниками... Наконец, по зале сновала из стороны в сторону черноволосая рабыня в тоненьком хитоне. Дени решила забрать Нерру из купален в своё личное услужение; отказывать сестре у принца причин не было, так что теперь эта смазливая клуша кружилась вокруг принцессы. Помогала ей одеваться, приводила её в порядок по утрам, подавала ей блюда и вина, омывала... Делала всё, что только могла для своей хозяйки, отчаянно стараясь ей угодить. И судя по тому, что глупышку до сих пор не вернули в купальни, со своими нехитрыми поручениями она справляется неплохо. Именно Нерра первой заметила своего эйкса. Она тотчас бросилась на колени, стоило ей поставить на столик кувшин с вином. Подобное поведение рабыни стало сигналом для двух других женщин. – Мой принц, – с почтением произнесла старшая дама, – принцесса пригласила меня составить ей компанию на этот вечер. – Да, я понимаю, леди Элин. – Я думала, брат, – заговорила Дени, через силу отрываясь от доски, – ты придёшь только часа через два. – Сам так думал. Но осмотр гаваней и наших боевых кораблей занял не так много времени, как я опасался... – Сказал Визерис, невольно бросив взгляд на улыбающуюся ему Элин. Сестре триарха и управляющей его дворца уже не требовалась наставница или нянька. Пошли бы самые дурные слухи, коих допускать не хотелось. Но Визерис и Дейнерис не собирались оставлять бывшую кормилицу на улице. Напротив: Элин ожидала спокойная и размеренная жизнь почётной гостьи триарха. Ей была назначена ежемесячная выплата, она получила в своё личное распоряжение хороший дом за пределами Чёрных Стен и пару комнат во дворце Таргариенов. Имущество и деньги наложились на всё ещё оставшуюся при леди красоту: вопреки годам, кормилица Дейнерис сохранилась превосходно. В прошлом месяце Элин вышла замуж за сира Джеральда Лонгсворда, одного из самых молодых Чёрных рыцарей. Родом из Долины, Джеральд прекрасно показал себя в битве за Волантис, был хорош собой и поразительно учтив для наёмника-изгнанника. А если верить россказням Мартина Весёлого Языка, то длинный меч у спустившегося с гор юнца был не только в имени... Впрочем, этому певцу лишь бы пошлость ввернуть. А так, глядя на Лонгсворда, Визерис был склонен верить, что Ройсы в самом деле прогнали Джеральда из отцовской башни по ложному обвинению в симпатиях к Таргариенам, а не очередной проходимец сочинил себе рыцарскую родословную. Он доверил Лонгсворду заботу об Элин и, судя по всему, не прогадал. Леди было приятно оказаться в обществе молодого, мужественного и учтивого вестеросского рыцаря, а сам сир Джеральд был в восторге от красивой, умной и состоятельной жены. Днями молодожёны так и сияли... Одной из причин падения дома драконов стала их скупость на поощрения и милости. Безумный король сотнями заводил врагов, но при этом немногих оставшихся друзей награждал лишь презрением, подозрениями, а порой - огнём. А между тем люди ожидают от своих правителей совсем иного! За верную службу нужно награждать не скупясь: только так можно по-настоящему привязать к себе людей. Лишь немногие достойные уважения и восхищения души готовы служить ради чести и идеалов; но даже таким чемпионам необходимо есть, пить и одеваться. Преданность питают к тому, от кого зависит благосостояние; циничный, но вполне отвечающий реалиям подход. – Если моему принцу будет угодно, – продолжила Элин, чуть-чуть приподнимаясь, – то я оставлю вас... Визерис бросил взгляд на доску, лежавшую между его сестрой и её бывшей кормилицей. Большей части фигур уже не было: всё говорило о том, что схватка подходила к тому или иному концу. Пусть Таргариен и не считал себя выдающимся специалистом в этой игре, ему хватало здравого смысла и простого, житейского опыта. – Нет, Элин. Доигрывайте. – С этими словами Визерис жестом потребовал себе стул. Нерра его принесла, чуть ли не упав: так сильно торопилась! – И, прошу, не обращайте на меня внимания. Я вполне доволен ролью немого и невидимого наблюдателя. Его предсказание сбылось. Дени умудрилась до его прихода потерять большую часть ценных фигур, но, под чутким присмотром брата, словно открыла в себе второе дыхание. Она перестала торопиться, её действия стали куда более осмысленными. Его сестра сумела разыграть блестящую комбинацию – её, вроде, умельцы прозвали «дорнийским приёмом» – и убрала дракона Элин со стола. Однако то была лебединая песня для её воинства из слоновьей кости: бывшая кормилица покончила с ополчением, убрала с дороги белоснежную катапульту и, наконец... – И на этом всё. – Безжалостным жестом Элин уложила на доску белого короля. – Спасибо за игру, – произнесла Дени, кое-как скрывая досаду, – но почему я проиграла? Всё пошло так неплохо... – Да, дракона вы убили мастерски. Но к тому моменту вы уж слишком много войск потеряли, некем было реализовать преимущество. – Кивнула кормилица, довольная успехами той, кого она явно считала дочерью. – Я бы советовала вам играть осторожней. Лихая атака на врага не всегда окупается, и поспешность может дорого обойтись. – И этот совет, Дени, справедлив не в одной только кайвассе. – Серьёзным тоном добавил Визерис. – Благодарю, Элин. – Принцесса правильно поняла его намёк. Леди Элин Лонгсворд поднялась с кровати. – Мой принц, моя принцесса, – Элин простилась с ними лёгким, изящным поклоном, – я надеюсь увидеться с вами завтра. – Увидеть-то нас вы сможете, – не без сожаления ответил триарх, – а вот переговорить вряд ли: приём посольства наверняка затянется. Сами знаете, как тягостны местные церемонии. – Н-да, – Элин повела плечами, – неудивительно, что местными так долго правили толстые кастраты да подобные им твари. Этим-то некуда спешить, у них на любую глупость времени хватит. Первой ушла женщина, затем пришло время уходить и рабыне. – Оставь нас. Правда, затем Визерис решил немного уточнить отданный приказ. – Нерра. – Та моментально остановилась. – Сегодня ночью ты придёшь ко мне в покои. В этом самом хитоне. – Как эйксу будет угодно. – Беспомощно пролепетала Нерра. – А теперь вон. – Повторять дважды не пришлось. Эта милашка становится всё более и более понятливой. Мимо внимания Визериса не прошло то выражение фиалковых глаз, с каким Дени проводила Нерру. Неужто она и в самом деле ревнует его к этой глупышке? Коли так, то, пожалуй, у него найдётся для сестры хорошая новость. Жрица Мераксеса дала согласие, и церемония уже назначена. Осталось дело за малым: пригласить невесту на её же свадьбу. – Завтрашнее посольство в самом деле будет изнуряющим, – заговорил Визерис на отвлечённую тему, – поэтому сегодня тебе лучше бы выспаться. – Поверь, это несложно. Мне. – С какой-то хитринкой произнесла она. – Ведь мою–то постель Нерра греть не будет. – О, неужели ты решила показать мне свои зубки? – Без злобы, скорее интересуясь, спросил он. – Нет, – поспешила Дени исправиться, – просто говорю, что на сон не жалуюсь. Нет причины. Ещё в прошлой жизни он был большим любителем любовных утех. Это, в общем-то, знает любой мейстер, кто прочтет, что горячо и страстно любимая им Роанна принесла ему десятерых детей! А ведь ею одной дело не обходилось. Леди и прачки, авантюристки и горожанки, дочки дворян и проститутки – все они были от него в искреннем восторге... Теперь же, здесь, он вырос среди лагерей и стоянок, где рыцарская, возвышенная любовь была совсем не в чести. Нашлись и в таком положении свои плюсы. Та же Дорея, преданная и умелая, довольная своим местом под Солнцем и господином... Они с Дени обязательно поговорят об этом аспекте. Верность старого Джейхейриса его прекрасной Алисанне заслуживает определённого уважения – но Визерис был уверен, что не сможет её повторить. Он устроен по-другому, и это можно только принять. Говорят, что в древнем Фригольде царили вольготные нравы и свободные порядки: недаром же Лисс был основан валирийцами! Небось давние предки куда больше походили на него, чем на Бейлора Сумасшедшего. Дени это поймёт. – Возможно, скоро такая причина и у тебя появится. – Решил не тянуть дракона за хвост Визерис. – Я поговорил со жрицей Мераксес. Она согласилась провести церемонию нашего бракосочетания на грядущее полнолуние. Пара фраз, весьма коротких. Произнесенных деловитым, ровным тоном. Но какой же эффект они оказали! С лица сестры пропали одновременно и ревность, и смущение, и досада. – Визерис... Брат, я... – Дени по-девчачьи хихикнула, что с ней случалось только в моменты сильного волнения. – Я и не знаю, что тебе сказать. – Для начала, – подбадривающе улыбнулся Визерис, – можешь сказать, согласна ты или нет. Формальность, разумеется. Но ему уж очень хотелось услышать ответ. – Да… Да. Да! – Её волнение можно было ложкой черпать. – Конечно, да, неужели ты сомневался? – Нет, не сомневался. – Но принцу хотелось услышать кое-что иное. Он решил подначить сестру. – Но откуда такое поспешное рвение, м? Дейнерис молчала, собираясь с духом. – Ну? – Я... – Дени всё же нашла в себе силы взглянуть ему прямо в глаза. Хорошее начало! – Я люблю тебя. Она испытующе смотрела на него, ожидая от своего брата и защитника аналогичных признаний. Да что тут говорить... Сам принц-изгнанник собирался взять свою Дени в жёны отнюдь не только из одного чувства долга перед династией и предками. Так сделал Эйрис Второй, и последствия той ошибки они расхлебывают по сей день. Нет, чувства между ними были более чем взаимными. Ему она очень сильно нравилась; в прошлой жизни с Роанной он был вполне счастлив... Но здесь Визерис чувствовал нечто большее. Для Дени он был единственной опорой и единственным защитником; для него она стала якорем, благодаря которому ему удалось избежать сумасшествия после своего перерождения. Он знал её всю её жизнь; она привыкла полагаться на него и доверять ему во всем. Он с радостью наблюдал за её превращением из непоседливой и весёлой девочки в настоящую валирийскую красавицу. Более того, эта красавица была образованной, начитанной и решительной... Вот только Визерис привык к делам, а не словам. Прочитать любимой пышную поэму, спеть для неё возвышенную балладу – пусть этим занимаются другие мужчины. Дракон сделал иначе: он поднялся со своего стула, поднял Дени на руки и лёг вместе с ней на оставленную Элин кровать. – Я тоже тебя люблю. – Просто, но зато искренне и честно. – Спасибо… – ответ пусть и прозвучал довольно скомкано, но был всё таким же откровенным. Ещё в прошлой жизни Визерис заметил, что любовь зачастую не терпит витиеватых, вымученных украшательств. Порой лучше высказаться прямо и открыто, а не блуждать лесными тропками невесть куда ведущими. – Демоны Седьмого пекла! – Неожиданно воскликнула Дейнерис. – Что такое, м? – Я хотела, чтоб это было красиво!.. Ну, знаешь, как положено. – Решительной красавица была, очевидно, не в любовных делах. Впрочем, многое приходит исключительно с опытом. – Думала даже речь для тебя сочинить. Начала её писать сегодня... – Покажешь мне её? – Спросил Визерис, проводя ладонью по серебряным волосам Дени. – Да там только первые несколько слов готовы... – Кажется, ему ещё многому предстоит её обучить. Впрочем, далеко не в первый раз. – Я хотела после игры пойти и доделать. – Да не бойся ты так. И не волнуйся понапрасну. – Визерис впервые за вечер поцеловал сестру, отчетливо ощущая исходящий от неё жар. – Всё пройдёт в лучшем виде. Следующую луну мы встретим уже как законные супруги, чьи узы благословлены Богами наших с тобой великих предков. – Предков?.. – Да. Сам Визерис никогда – ни в прошлой жизни, ни в этой – не отличался благочестием. Он, конечно, молился Воину при случае да посещал другие праздники... И, по-хорошему, всё. Он пару дней тому назад поговорил с Хранителем Устоев о браках внутри Черных Стен, и старик поведал ему о небольшом «трюке» Старокровных. Законными браками здесь признаются лишь те союзы, что были заключены по старинным обычаям, обрядам и поверьям Фригольда. Во всех остальных случаях речь идёт лишь о сожительстве мужчины и женщины: оно не считается греховным и не осуждается, но и не даёт детям от таких союзов прав истинных потомков Валирии. И, конечно, от триархов ожидали особого почтения к древностям. Ведь они должны защищать старину! Потому-то Визерис и обратился к жрицам Мераксес: ему нужно было провести церемонию без сучка и задоринки, так, чтобы самый последовательный слон не смог найти в ней изъян. Разве что одна мысль беспокоила принца. Если случится ему вернуться домой, на его заморскую родину, как такой брак воспримут остальные? Эйгон Драконовластный царил над большей частью материка, и лорды с септонами помалкивали. Но Мейгору Жестокому ни драконы, ни мечи не помогли... Хотя, если правдивы известия, доносящиеся из-за моря, то в Семи Королевствах власть имущие явно сошли с ума. Короля убивает при свете белого дня собственный оруженосец, его родственник! Лорда и бывшего десницу казнят на ступенях главной септы после признания им вины! Королевского гвардейца изгоняют из братства! Может, к моменту его возвращения, люди станут терпимее к «новшествам»? Однако же все эти рассуждения на данный момент были бестелесными и бессмысленными: Вестерос далеко, а вот Старая Кровь близка, и лучше с проблемами разбираться по мере их поступления. – Ты, соответственно, станешь полноправной супругой триарха. – Решил немного поговорить о земном Визерис. – И, если мне придётся оставить Город... – Я буду говорить твоим голосом. – Дейнерис закончила мысль за него. – Да, я читала о том, как в Век Крови жёны тигров заправляли Городом в отсутствие мужей. – То было давно, но запрета слоны ввести не догадались. Практика отмерла сама собой, поскольку перестала быть нужной. Теперь, думаю, нам пригодится этот покрытый пылью обычай. Если я уйду из Чёрных Стен, Дени, именно тебе придётся поддерживать в Волантисе порядок. Рейнигар поможет, по мере сил, но принимать решения придётся тебе самой. – Но куда тебе придется уйти? – Возможно, завтра узнаешь. Надеюсь, что нет. Пока что... Давай отдохнем и поговорим о чём-нибудь более приятном. Говорить о неприятных предчувствиях не хотелось. Этим вечером Визерис желал отдохнуть... Душой. Ночь же принесет отдых телу перед грядущими испытаниями.

***

Джорах Мормонт Дом мудрости по-прежнему производил на рыцаря с Медвежьего острова неизгладимое, потрясающее впечатление. Мормонту доводилось бывать в крупных городах, порой его принимали в замках на Западе и во дворцах на Востоке; пусть сам и небогатый человек, он не был и чуждым цивилизации дикарём. Но только здесь, в центре власти триархов, он видел поистине выверенное сочетание богатства и вкуса: не было тут аляповатой показушности лордов Вестероса; не было и отчаянного стремления восточных скоробогатеев каждый уголок наполнить бесценными артефактами. Всё говорило о столь редком сочетании средств и вкуса, что оставалось только молча позавидовать. Огромный зал, где древние правители Волантиса принимали послов и драконьих владык, блестел и сиял. Мраморные статуи наиболее отличившихся триархов и героев стоят на входе; идти гостям придётся по многочисленным ступеням, а взирать на них с галерей под небом будет весь цвет волантийского общества. Некоторые ступени были окрашены в различные цвета: они указывали места, где тем или иным гостям надлежит остановиться. Так, расположенный едва ли не в самом низу коричневый порог отведен для «грязных» просителей, а на пурпурный, предназначенный для гонцов из Валирии и драконьих наездников, уже веками никто не ступал. Совсем недалеко от пурпурной ступени, на самой вершине пирамиды, были установлены три трона: из таинственного чёрного камня, из золота и из чародрева. Первый, наиболее почётный и связанный с валирийским наследием, занимал его принц, Визерис Таргариен; на символе богатства и торговли покоился Мэйникс Рейнигар; наконец, на белом дереве устроился Веймонд Дориар. На Востоке никогда не было своих чародрев - неудивительно, что именно оно является символом воинов и завоевателей. Традиционно слоны занимали именно первые два кресла; теперь им осталось одно-единственное, зато связанное с деньгами. Здесь и сейчас сир Джорах Мормонт стоял как доверенный капитан наёмников, находящихся на триаршей службе. Рядом – Эйлинор Даленнис и сир Лорен Рейн, глава гвардии и знаменосец соответственно. Послы-то наверняка ничего не сделают триархам, но стража ещё никому не помешала. Особенно, когда дело касалось «заклятых друзей» Волантиса в лице Трёх Дочерей. Рейн нес караул внизу, на желтом, «купеческом» пороге; Мормонт стоял на синем, отведённом для знатных вдов и вдовцов; и, наконец, Эйлинор остановилась на последней перед фиолетовой ступени. Все места им указали люди сведущие; никакой ошибки или небрежности в церемониале не допущено. Огромные двери отворились. Первым шагал чинный и пышный Хранитель Устоев: только следуя за ним просители и послы могли войти в эту священную для Старой Крови залу. И, действительно, следом за ним шли три человека, одетые так, будто они хотели нацепить на себя целое состояние. О практичности нарядов можно было и не заикаться: эти украшения, эта ткань могли бы кормить семью лорда средней руки год, если не полтора. Их, без всякого сомнения, многочисленный эскорт остался за дверями Дома Мудрости: церемониал Волантиса запрещал пускать кого-либо кроме самих просителей в святую святых триаршей власти. Исключение делалось только для гостей из самых дальних и чуждых земель, не владевших валирийским ни в какой его форме. – Джоран Санассар, говорящий от имени архонта Тироша. – Желтая борода, а сверху синие волосы. Так ли необходимо озвучивать его происхождение? Правда, почти совсем нет живота - это обстоятельство куда забавней. – Беларио Эссимион, говорящий от имени магистров Мирра. – Появление флага Мирра на горизонте вызвало внутри Черных Стен видимое замешательство. Ведь столь многие считали, что Лисс и Тирош предложат Волантису поучаствовать в грабеже ослабевшего северного соседа – или хотя бы попросят о невмешательстве Первой Дочери в это дело. Зато появление миррийцев под общим знаменем с другими Шлюхами заставляло господ Города чувствовать себя куда менее уверенно. Только его принц держался так, словно всё идёт по известному лишь ему плану. Джорах Мормонт пользовался доверием своего принца, и посему имел некоторое представление о грядущем. Точнее, он знал, чего ожидают триархи Волантиса. И Таргариен, и Рейнигар, и Дориар считали, что Шлюхи прибежали требовать от ослабленного войной Волантиса уступок. Недобрая, зато очень старая «забава» в этом уголке Эссоса: наброситься на соседа, пока тот не оклемался от драки, и быстренько поживиться за его счёт. Торговых привилегий, снижения пошлин, возможно, несколько поселений в Спорных землях... Доносчики писали, что в самих склочных городах появились десятки демагогов, зазывающих сограждан на битву за легкой славой и скорым богатством. Просто так подобные речи не звучат... – Рейгон Аринарис, говорящий от имени магистров Лисса. – На покойного принца далёкого Вестероса лиссениец походил не только именем. Рослый, красивый... Оставалось надеяться, что он настолько же оторван от реальности, как и покойный Рейгар. Гостей представили, настало время старику представить своих владык. – Визерис Таргариен, триарх чернокаменного трона. Мэйникс Рейнигар, триарх золотого трона. Веймонд Дориар, триарх белого дерева. Хранитель Устоев, запыхавшийся и явно взволнованный, тем не менее задал положенный по церемониалу вопрос. – Угодно ли сиятельным триархам выслушать обращение уважаемых послов? – Риторический вопрос, но, как говорили сиру Джораху, в былые времена триархи нередко отказывали своим гостям в последний момент. Этим владыки Первой Дочери показывали свою силу и мощь. К сожалению, сегодня Волантис не мог себе позволить подобного жеста. – Угодно. – За всех сказал Визерис. – И триархи Волантиса просят наших гостей перейти к делу настолько скоро, насколько возможно. – Это и было нашим намерением. – У послов за всех заговорил Рейгон Аринарис. – Разбрасываться любезностями в таком обществе неохота. От подобного выражения по залу прошёл недовольный ропот, который, однако, быстро смолк, стоило послу приступить к своему посланию. Лиссениец говорил долго и утомительно, старательно проговаривая каждую фразу из своего пергамента на высоком валирийском. Годы жизни в Эссосе помогли северянину понять дипломата если не дословно, то по сути. Лисс, Тирош и Мирр требовали от Волантиса серьёзных земельных уступок в обмен на признание законности власти новых триархов. Светловолосый перечислил два десятка городков и поселений в Спорных землях, которые одна из Дочерей требовала «возвратить» себе. Некоторые названия рыцарю ничего не говорили, но в некоторых городках побывать ему довелось. Большая часть из них сама по себе ничего не стоила... Но Рейгон Аринарис, словно между делом, упомянул шахтёрское поселение Аэксион, более известное наёмникам как Золотая Гора. Редкий оплот порядка и цивилизованной торговли в Спорных землях, Гора богата залежами драгоценного металла; уже полсотни лет как её держали крепкой хваткой волантийцы. Они настолько ценили свои рудники, что даже Варион Дорталос не стал в решающий момент отзывать оттуда гарнизон для усиления своей рати. Лисс облизывался на приз, но не смог откусить желанный кусок. Теперь же он собирался получить своё и вовсе без боя. И утрата золота Аэксиона стала бы добивающим ударом для ослабленного войной хозяйства Волантиса. Стоило посланнику упомянуть Аэксион, как ропот на галереях стал отчетливо слышимым. Разобрать чей–либо голос Джорах не мог, но понять общее настроение смог бы, казалось, даже глухой. Эйксы и гелы поражались подобной наглости Трёх Шлюх, считали, что эти послы подобными словами попросту оскорбляют честь и достоинство Волантиса. Мормонту показалось, что он расслышал призывы к расправе над «скотом» и «безродным шлюшьим выблядком». Порой даже самые манерные вельможи ругаются как сапожники, стоит их только задеть за больное. Но не одними только землями собирались поживиться посланцы Дочерей. Аринарис, говоря с согласия и ведома двух остальных, повел речь о торговых правах и исключительных привилегиях. Эта поляна никогда не была родной для сира Джораха, и, возможно, из-за этого в своё время он потерял и наследство, и любимую жену... Но даже он мог понять, что лиссениец требует уж слишком многого. Чего стоило одно только требование освободить корабли Трёх Шлюх от пошлин за вход в волантийскую гавань! А обязательство снабжать оные судна, идущие на Восток, питьём и продовольствием по сниженным ценам?.. Условия, на взгляд Мормонта, были составлены крайне умело. Они вроде как и не требуют ничего невозможного.... Но стоит пойти на такие уступки Шлюхам... Если Визерис Таргариен и доживёт год триархом, то переизбрания ему не видать. Придётся покидать Волантис без войска, без денег и без сторонников. Во всём стать трупом, ожидающим, когда его соизволят добить. Но всему приходит конец в этом мире. И речи Рейгона тоже. – В случае, если наши разумные и справедливые условия не встретят понимания, – говорил он, словно не слыша, какой ответ вызывают его слова, – то три Вольных города будут считать себя более не связанными условиями Серебряного договора. Между возрождённым союзом трех городов и Волантисом начнется война. Окрыленный, преисполненный сознания собственного величия, Аринарис решил добавить. – Se āmāzīli perzomy ānogromā. Галереи уже не просто роптали. Они едва ли не срывались на крик, полный ненависти и возмущенного презрения. Ещё бы! Волантийцы привыкли свысока взирать на жителей Трёх Шлюх. Теперь же один из безродных лиссенийцев смел упомянуть древнюю угрозу Фригольда! Неудивительно, что Дом мудрости огласила тысяча голосов. Война... И кому, как не Джораху Мормонту, знать, насколько Волантис и его принц к ней не готовы? Ещё луну назад ему с Нахарисом пришлось подавлять голодные бунты разорившихся крестьян на севере владений Первой Дочери. И, что самое поганое, эти лиссенийцы, тирошийцы и миррийцы всё прекрасно понимали. Потому они и столь нагло выставляют свои условия здесь, глядя в глаза тому, кого многие называют лучшим полководцем во всём Эссосе. Городская казна по-прежнему худа, и многие суммы нужно тратить на восстановление от дотракийского нашествия. Многих наёмников вынужденно распустили по домам, и теперь они растворились во всех Вольных городах и ещё более дальних странах. Да, костяк остался с ними... Но хватит ли его для борьбы сразу с тремя городами? Сами волантийцы же понесли серьёзные потери в последнем, самом страшном бою: многие способные командиры мертвы, и многие ополченцы поклялись не прикасаться больше к оружию. Набрать новое войско будет непросто даже человеку с прозвищем Красного Дракона. Небось, именно об этих рисках сейчас шептал соправителю Рейнигар. Нечего сказать, они в самом деле подгадали удачный момент. Но и принять подобный ультиматум... Никак нельзя. Его принц, его господин выиграл свой новый трон благодаря победе на войне; отказ от войны со Шлюхами полностью лишит его уважения и авторитета. Хобот из задницы вынут слоны, зайцы поменяют окрас шерсти, а тигры обернутся пугливыми кошками. Визерис забрался высоко, куда выше, чем смеют мечтать остальные наемники... Если сир Джорах за годы службы хоть немного узнал принца, то он мог предположить ответ. Наконец, Визерис подал знак музыкантам. Те игрой труб призвали всех к порядку. – Как видно, Три Дочери снова отбились от рук. Вновь сбились в шайку, жадную до чужого добра. Словно разбойницы, они считают себя вправе залезать в чужой кошель. – С каждым новым словом принц говорил всё громче и громче. – Но долг каждой старшей сестры – держать младших в повиновении и уважении. Вбивая их, если придётся. От имени Волантиса я отвергаю этот презренный ультиматум! Сир Джорах в самом деле знал своего принца. Откуда–то с небес раздались первые крики одобрения, смолкшие по жесту первого триарха. – Более того. – Продолжил Визерис. Сейчас он звучал так, как надлежит звучать королю – ни меньше, ни больше. – Рейгон Аринарис, Джоран Санассар и Беларио Эссимион нанесли страшное оскорбление Первой Дочери и её лучшим людям. Явившись в Дом мудрости под личинами послов, они принялись угрожать пламенем и кровью. Они, видимо, считают, что мы – подлые ройнары или грязные гискарцы, а они, должно быть, ожившие драконьи владыки прошлого. Но нет. Право первородства принадлежит нам... Как и обязанность напоминать об этом. Галереи умолкли, а с лиц послов пропала самодовольная надменность. Они теперь только переглядывались друг с другом, а надменный Рейгон показался Джораху особенно бледным. Потому-то и не стоит молодых да нахальных отправлять переговорщиками... – Пока я сижу на чернокаменном троне, – продолжил Таргариен, – ни одно оскорбление Первой Дочери не будет забыто или прощено. Стража! Взять их! Сорвите с них одежды, прогоните их по всему Городу до самой Смрадной клоаки и бросьте в неё. От их сопровождающих избавьтесь. Теперь галереи взорвались единодушными криками одобрения. Даже самые упертые слоны были довольны таким решением, даже самые трусливые зайцы считали его правильным. Они, возможно, и не любили узурпатора из далекого Вестероса... Но здесь и сейчас он защитил их от пощёчины шлюшьего отродья. Призвал лиссенийца и его напарников к ответу, и, хотя бы на какие–то минуты, мог пользоваться всеобщим одобрением. Заодно подобное единодушие хоть и слабыми путами, но вяжет Старую Кровь к Визерису. Послы-то не последние граждане своих городов, и родные наверняка будут требовать мести за подобное унижение... – Ваше Сиятельство, – завопил толстяк из Мирра, – я ничего не говорил! Это все Рейгонова идея... – Ты пришёл сюда с лиссенийцем. И не возразил против единого его слова. Следовательно, ты с ним согласен. – Безжалостно сказал Визерис. – И разделишь с ним его судьбу. Всё сбылось именно так, как велел принц–изгнанник. Всех лиссенийцев, тирошийцев и миррийцев стража перебила, своими угрозами самонадеянный Аринарис лишил их любой защиты, а волантийцы поспешили этим воспользоваться. Воины Мормонта сорвали с послов все их одежды и поднесли триархам их драгоценности: те было велено направить в казну. Самих послов же ожидала ещё менее добрая судьба. Голыми, их гнали из самых Чёрных Стен до края города, на потеху простонародью и рабам. Дети веселились, женщины смеялись, хохотали отцы семейств - когда-то ещё они такое зрелище увидят! Дорога была настолько долгой, что послы успели сбить себе ноги, с их лиц пропала последняя храбрость: они рыдали, стонали и просили пощады. Словом, вели себя ровно так, как не стоило бы. Просьбы о жалости только приглашают новые издевательства, а слезы и причитания услаждают чернь, словно арборское вино. Особенно если совсем недавно ты угрожал принести в их дома пламя и кровь. Наконец, их сбросили в Смрадную клоаку, куда огромный город отправлял свои нечистоты. Всем троим, хоть и не без труда, удалось выплыть, и долго еще волантийцы смеялись над «коричневыми послами»... По крайней мере, именно такие рассказы слышал сир Джорах Мормонт от многочисленных свидетелей впоследствии. Сегодня началась очередная война Первой Дочери и Трех Шлюх. Сегодня Город вновь рукоплескал своему владыке, защитившему их от позора, но надолго ли хватит их благодарности? Войны никогда не проходят легко, особенно для простонародья. А уж от риска поражения не застрахован никто, кроме самого Воина. И потому на Джораха в первый же день обрушилось море обязанностей: осмотреть склады, проверить казармы, созвать людей. Кончились дни спокойствия, и вновь начались рабочие будни капитана наемников.

***

Дейнерис Таргариен Она мечтала о свадьбе в Великой септе Бейлора: благочестивый Верховный септон, благословляющий новобрачных; белые гвардейцы, охраняющие их покой и жизнь; сотни верных лордов и прекрасных леди, радующихся их счастью... А за пределами священного здания радуются десятки тысяч горожан, искренне любящих своих правителей. Из залитой светом септы Бейлора праздник перейдет в Красный Замок, где вино и мёд польются реками, а прекрасные кушанья порадуют самых придирчивых вассалов. Будут певцы, будут другие развлечения; всё будет прелестно, как в лучшей из песен. Сама она своей красотой затмит легендарных обольстительниц прошлого, а материнская корона достойно увенчает образ. И, наконец, уединятся с братом они в тех самых покоях, где спали их славные предки. Это было бы просто чудесно!.. И потому Дени знала: такого не будет. Она ожидала свадьбу в маленьком городке на Спорных Землях. Найденный отрядом или прибившийся к нему септон прочитает молитвы, а они принесут положенные обеты; гостями на свадьбе разом окажутся все люди ее брата и, возможно, «правители» самого городка. Если тех сочтут нужным позвать, конечно. Вино и мёд тоже прольются - недостаток качества будет обильно искуплен количеством. Веселиться наемники будут так, как они умеют: задорно, жестоко и грубо, словно в последний раз. Возможно, на их свадьбе кого–то даже убьют в пьяной драке, если помощники брата допустят оплошность или напьются сами. Корону Рейлы она наденет на себя, не столько торжествуя, сколько давая немногим истинно верным искру надежды. Нужно ведь несчастным напомнить о далёкой земле и павшем доме!.. Уединятся они либо в шатре, либо в каменном доме, который местные привыкли считать центром власти – поскольку он тут такой один. Такова была, до совсем недавнего времени, их с братом реальность. Судьба же умудрилась оказаться и краше, и гаже одновременно. Любят же Боги пошутить над людьми и их надеждами! Всё запуталось настолько, что изгнанница не знала, как ко всему этому относится. Она выйдет замуж за любимого и любящего ее брата, но его от неё оторвет война. Она выйдет замуж по обычаям своих далеких предков, но сама к Богам Валирии ничего не чувствуя. Она проведет праздник в великолепном дворце триарха, но так и не став волантийской гелой. Как там вчера ей сказал Мормонт? Можно посадить северный цветок в чужой земле, но никто не гарантирует его выживания. За столетия Таргариены стали чужими для этих краев, и девушка никак не могла с этим примириться. И, конечно, больше всего Дени заботила начавшаяся война. Составить полный, исчерпывающий список конфликтов Волантиса и Трех Дочерей мог разве что посвятивший тому часть жизни мудрец или мейстер: настолько частыми были мелкие свары в Спорных Землях. Их обычно не замечали в самих городах: торговля процветала, и жизни большинства людей продолжались своим чередом. Но послы и ультиматум могли значить только одно: началась настоящая, крупная война. В одни минуты она верила, что все пройдет как по маслу: ведь, как–никак, победил же ее брат дотракийцев! Потом разум, насмехаясь, напоминал, что победоносная в Штормовых Землях Рейнис сгинула среди красных песков Дорна. Порой Дейнерис считала людей своего брата непобедимыми, достойными всяческого уважения. Потом разум напоминал, что армия Дейрона Отважного шла от победы к победе лишь для того, чтобы погибнуть от разложения. Она напоминала себе, каким доблестным и могучим воином стал ее брат–защитник; тешила себя тем, что не найдется второго такого поединщика в Шлюхах. Потом разум напоминал, что Деймон Претендент считался непобедимым с мечом в руках, но пал от стрел и совершенных им ошибок... Любят же Боги издеваться над людьми! Пытаясь сбежать от подобных мыслей, Дени ушла в тихую, почти что секретную часть сада. Тут, в небольшом озерце, обитали красивые лебеди и, созерцая их, девушка нашла какое-никакое успокоение. Тишина, вечерний полумрак, прелестные черные птицы, журчание воды... Лебеди, говорят, хранят верность любимому всю свою жизнь; вот бы их брак с братом отличался такой крепостью! Он, возможно, сейчас и делает нехорошие намеки, и говорит прямо... Но это лишь пока! Все великие короли Вестероса жили в счастливом браке и были верны супругам, а её брат, без сомнения, велик уже сейчас, и ещё большего величия добьётся в будущем. Она же поможет ему прийти к этому выводу: недаром ведь Дорея, по мере возможного, её учит. "Пора бы, пожалуй, как раз, идти к ней. Обещала показать нечто, что Визерису особенно нравится". – Моя принцесса, Ваш брат желает вас видеть. – Тон выросшей из-под земли Эйлинор не допускал никаких разговоров или расспросов. – Это срочно. Этот голос вырвал её из фантазий совершенно неожиданно. На пару мгновений Дени ощутила себя не сестрой принца и его невестой, а нашкодившей рабыней, застигнутой врасплох суровой гелой. И, раз Эйлинор пришла с таким лицом, от неё ничего не добиться. Оставалось только подняться с ложа и направиться следом за любовницей брата. А та шла поразительно быстрым, даже для нее, шагом: девушке едва ли не пришлось перейти на бег. Остановились они у комнаты, возведенной специально для тайных встреч. Небольшая и надежно укрытая во дворце, с двойными стенами и шкурами зверей между них, она давала хозяину и его посетителям какую–никакую уверенность. – Ты не пойдешь со мной? – Спросила девушка свою бывшую наставницу. – Мне велено найти вас. И затем караулить двери. – Дени пришлось довольствоваться этим объяснением. В маленькой комнате, освещенной одной–единственной свечкой, находились ее брат и человек, полностью укутанный в серый плащ. Дени не видела его лица... Но тут он заговорил. – Принцесса пламени, пусть Свет Истины не погаснет на вашей тропе. – Этот голос она слышала единожды; единожды видела его обладателя. Но перепутать его с кем–либо она бы не смогла. Пожалуй, возрожденному Эйгону Драконовластному она бы удивилась меньше. Перед братом сидел сам Верховный жрец Бенерро! Человек, которому вход в Чёрные Стены, казалось, был закрыт навсегда; жрец, который несколько лун никак не отзывался на послания к нему... – Принц крови знает, что пришел я как ваш друг. Вам нечего опасаться в этой комнате. – Но как вы здесь оказались? – Приветствия, положенные в таком случае, полностью вылетели из ее головы: настолько глубоким оказался шок. – У Живительного Пламени всегда найдутся верные стражи, как бы обитателям этих стен не хотелось укрыться от остального мира и возвыситься над ним. – Провозгласил человек в сером плаще, столь несвойственном его культу. – Они провели меня в Чёрные Стены и довели до этого дворца. Затем я оповестил капитана ваших людей о своем прибытии... И вот мы здесь, при свете этой свечи, разгоняющей мрак. «Верные Пламени стражи?» Дени быстро поняла, о чем именно идет речь. Значит, Чёрные Стены охраняются не настолько надежно, как в это хотят верить Старокровные, раз жрец Пламени может сюда пробраться. Хорошо, что за местную охрану отвечает Эйлинор, и что она подбирала её из наиболее достойных Черных рыцарей. Или же дело в том, что жрец попросту не захотел рисковать? – Бенерро, моя сестра здесь. Я выполнил ваше условие. – Визерис говорил спокойно... Даже слишком спокойно. – Настало время и вам объясниться. – Разумеется. – Итак. Почему вы все эти дни молчали? Мы благодарны вашему храму за помощь, но почему вы так и не захотели встретиться? – Наши желания, желания жрецов, принц крови, не имеют значения сами по себе. Только Божья воля реальна, и только она определяет наши действия. И мы действуем в соответствии с Его приказами и указаниями. – Тем не менее, – вмешалась в разговор Дени, – вы пришли сюда сегодня. – Да. – Много же времени у вас ушло, чтобы получить на это указание. – Буркнула девушка. – Да, но никто и не говорит, что это простой, быстрый процесс. – Терпеливо объяснял Бенерро. – Представьте себе человека, ищущего жемчуг на морском дне. Сколько раз ему приходится погружаться в пучину, и сколько из этих погружений приносит долгожданную награду? Мы, рабы Пламени Жизни, можем всматриваться в великий огонь часами, днями в поисках ответов; истинный Бог не обязан нам их давать. Это милость, это привилегия... И за них приходится платить. – Но, – взял инициативу в свои руки Визерис, – вы пришли сегодня к нам. Сами, без стражи и приглашения, рискуя жизнью. Предполагаю, вам есть, что нам сказать. – Всенепременнейше. Верховный жрец красного Бога заговорил после короткой паузы. – Вы объявили миру и Городу, что у вас есть сокровище предков. Что вы вырвали из рук варваров драконьи яйца и желаете явить миру чудо ушедших эпох. Дени потихоньку начала догадываться, в какую сторону пойдет разговор. Посему она умолкла, давая Бенерро возможность проговорить всё, что ему угодно. – Наш Бог и господин велел помочь вам в этом деле. – Торжественно провозгласил верховный жрец. – Его приказы нами исполняются со всем возможным для слабых смертных рвением и тщанием. – Объявление было дано давно, – со скепсисом в голосе заметил ее брат, – и вы решили нас даже не предупреждать? О том, что ведете изыскания? – Принц крови, ни один достойный так называться ритуал нельзя подготовить быстро. – Уважительно, но твердо возразил Бенерро. – Чудеса, особенно настолько непростые, требуют тщания, старания и времени. Вы это и сами понимаете... В глубине души уж точно. Иначе вы не разворачивали бы попрошаек и шарлатанов у самого порога. И, к тому же, вечный позор на тех устах, что обещают, а не исполняют. Но теперь я пришел к вам, принцесса пламени и принц крови, чтобы сообщить: всё готово, и ритуал может начаться вскорости... – Это... Сработает? – Дени задала единственный, имеющий значение вопрос. – Р'глор указал нам дорогу и дал наставления. Его дорогами идя, ошибиться невозможно. Да, я уверен, что ритуал рабочий. – Кивнул фанатик. – Однако, принцесса пламени, принц крови, есть одно затруднение на этой дороге. – Какое? – Вы, принцесса. – Без обиняков сказал Бенерро. – Вы должны принять участие в ритуале. Без вас он попросту невозможен, и все наши приготовления будут бессмысленны. – Как будет проходить ритуал? Что именно вы собираетесь делать? Дени была почти что уверена, что незваный гость откажется объяснять что-либо. Это было бы более чем в духе красных жрецов и вообще всех, кто именовал себя колдуном и знающим. – Предположение принцессы пламени о том, что яйца живы, верно. Осмелюсь предположить, что именно вы чувствуете в них жизнь, ведь так? Так сказал Бог. Значит, мы должны не столько оживить их, сколько помочь им. Пополнить их жизненные силы, укрепить драконью мощь, чтобы позволить ей вырваться на волю через клетку. – Бенерро говорил медленно, давая собеседникам прочувствовать каждое свое слово. – Принцессе пламени предстоит провести ночь среди огней. Прийти туда она должна с драконьими яйцами и решимостью, по своей доброй воле. – Но это, наверняка, опасно? – Ложь греховна, и Р'глор велел не держать вас в тенях. Да, принцесса пламени, опасность есть. Вся магия суть есть плавание в открытом море, и лишь дураки это отрицают. Опасность есть, и всё в этом мире требует платы... Но мы, со своей стороны, поможем принцессе перенести это испытание как только сможем. – Почему она, а не я? – При всём уважении, принц крови, вас ждёт иная судьба, и вам начертана иная тропа. Мой господин сказал, что именно принцесса пламени должна шагнуть в обрядовый костер, и никак иначе. Лишь жёны дают жизнь, принц крови, и мужи в этом ритуале не помощники. Дени начала думать, думать напряженно и быстро. Возродить драконов! Многие обещали им это, но только Бенерро был настолько убедителен. Он говорит разумно, он говорит откровенно, он оставляет за ними право выбора, предлагая свою помощь. Опасность... Разве не стоит оно того? Она знала, что эта новая война будет для брата отнюдь нелёгкой, несмотря на всю его славу. Зато появление настоящих, живых драконов так помогло бы им в этот момент! Пусть на войну их и не отправить; но какой подъем духа случился бы! Как бы воспряли их сторонники! Но опасность... – Если мы согласимся, – первым нарушил молчание Визерис, – то что Верховный жрец возьмет взамен? Ведь ничто не бесплатно, и каждая услуга требует оплаты. – Плата, принц пламени, потребуется, но иного рода. И платить вы будете не мне, не рабу, но господину. Раньше я говорил, что Дарующий Жизнь избрал вас своими поборниками в его войне... – Решил им напомнить первую встречу жрец. – Но война эта требует напряжения всех сил, использования лучшего оружия. Как ваш закатный лорд, идя на свою глупую свару с соседом, вооружает своих рыцарей, так и Р'глор не оставит своих чемпионов беззащитными. Вам предстоит защищать всё царство живых – так что плата, действительно, есть. Красные жрецы знали, что на неё будет совершено нападение. Они знали, что ее брат планирует напасть на Старокровных. Они говорят о мистических силах и, в самом деле, способны на волшбу. Это глупо отрицать. Но провидение не есть знание, как оживить каменные яйца... – И вас не интересуют другие дары? – Явно что-то подозревая, спросил Визерис. – Разрешение открыть храм в Черных Стенах? Признанный статус? Золото? – Всё это меркнет в сравнении с единственной войной, к которой надлежит готовиться. Человеческая гордыня и «разрешения» не интересуют истинного Бога, и он не просит этой платы у своих защитников. Их великий предок, Эйгон Завоеватель, так и остался бы безвестным лордом одинокой скалы среди морских волн, не будь у него драконов. Вера и лорды смели бы Мейгора Жестокого в Узкое море, не будь у него драконов. Их брат Рейгар проиграл, поскольку ему пришлось биться с Узурпатором на земле. Всё войско предателей можно было сжечь на Трезубце, не окажись предки настолько слепы в своей надменности и гордыне... Тут Дейнерис поняла одно. Если ей и суждено сесть на материнский трон, то завоевать его удастся только с драконами. И, решив так, она произнесла, четко и раздельно. – Я согласна. – И затем она посмотрела на брата, хранившего тягостное молчание. Он наверняка взвешивал те же самые аргументы. – Брат, ты привёл нас в Волантис. Ты защищал меня с малолетства и до сего дня. Но я не могу вечность прятаться под твоим мечом да кутаться в твой плащ. Я – принцесса драконьего дома, и тоже должна понести ответственность за его будущее. Ты сам говорил мне об этом. Минута его молчания показалась Дейнерис вечностью. – Мы согласны принять вашу помощь.