Король, Что Носит Меч

Лев Запада Лорд Тайвин Ланнистер осмотрел вновь собравшихся у его стола людей и только многолетняя привычка помогла ему справиться с желанием повесить половину собравшихся. Какая жалость, что лорд не выбирает своих слуг! По крайней мере, большинство из них. Вместе с замком ты наследуешь и вассалов, многие из которых и скорлупы от яйца не стоят. Вот в кубок упер взгляд Харис Свифт, человек с петухом на щите и цыплячьим сердцем в груди; вот сбоку над ним возвышается Григор Клиган, кровожадное животное, пусть и полезное; вот лорд Бракс о чем–то болтает со своим соседом. Были тут и полезные люди: сир Аддам Марбранд рассматривал карту, сир Форли Престер ему помогал ориентироваться по ней. Тот же Гора небесполезен, если знать, как правильно его применить... Однако самый полезный из них всех хранил молчание и словно ничего не видел пред собой. Тайвин бросил взгляд на младшего брата, сидевшего одновременно и рядом, и в сотне миль от него. Киван нужен был ему там, в окрестностях Харренхолла! Осторожный и умный, он мог бы справиться с большинством опасностей, не нуждаясь в постоянных подсказках и вечном контроле. Но Тайвин просто не мог смотреть на младшего брата. Вести из Королевской Гавани, казалось, полностью лишили его воли к жизни, интересу к ней. Даже посланное лордом Запада письмо к Серсее со строгим наказом отсрочить суд над Ланселем до возвращения Хранителя в столицу не принесло брату успокоения. И, признаться, лорд его понимал: малолетний дурак на Железном Троне уже вкусил власть и может выкинуть очередную глупость. Киван почти что не говорил, отвечал коротко и четко, стремился уединиться в своем шатре подальше от любой компании. Никакой инициативы он не проявлял, должного интереса к ходу войны тоже. Посылать такого человека командовать войском было бы страшной глупостью – а лорда Тайвина дураком никто не мог назвать. Его младший брат был не в состоянии командовать сотней рыцарей, а его сын и наследник остался в столице десницей по прихоти своей сестры. Выбор, тем самым, сузился до неприличия. Пришлось назвать командующим Стаффорда: никого более подходящего по положению не нашлось, а доверить кузену осаду крепости Талли лорд точно не мог. Тайвин дал тому самые подробные инструкции, но расставался все равно с тяжелым сердцем. Если Боги когда–либо и существовали, то пускай они помогут сиру Давену помочь его отцу. Без поводыря Стаффорд наверняка не справится. Пока что, судя по новостям, Давен искусно исполнял роль: земли Бракенов и Пайперов горели, Харренхолл сдался на милость львам... – Что говорят люди в лагерях? – Свифт осведомился, считая, что его слышит только сосед. – Ждут дела. – Ответил Григор. – Никто уже не жалуется. – И это просто отлично... – Добавил умиротворенный Харис. И угораздило же Кивана влюбиться в дочь такого человека! – А то, признаться, все эти разговоры о проклятиях и порчах порядком надоели. Об этом лорд Ланнистер успел позаботиться сполна. Известия из столицы смутили многих воинов: не только ратники, но и рыцари заметно засмущались. Дураки любили дурака, нечего сказать; а раз его убил Ланнистер... В лагерях начали ходить слухи о «проклятии Богов» за «повторное цареубийство», которое, дескать, падет и на сам львиный род, и на всех его слуг. То не была, впрочем, работа Талли, как доносили люди Горы: у тех в руках селяне назвали бы себя виновными в Роке Валирии, знай они о таком. Не всегда глупость нуждается в дополнительном мотиве. Темные, глупые и недалекие всегда торопятся изобрести проклятье пострашнее да обрушить его на своего господина – никакого замысла Хостера Талли тут нет и быть не могло. Но это не значило, что подобные разговоры были прощены. Гора и его люди разобрались, как они умеют, с парой десятков самых отъявленных трусов: ропот на какое–то время стих... А затем начались победы. После Золотого Зуба, по донесениям шептунов, разговоры почти что прекратились: стоило разбить младшего Талли у стен его дома, как они полностью умолкли. Простонародье и подобные ему рыцари непостоянны в своих симпатиях, и звон трофеев в их ушах перебил колокольный звон по Роберту Пьянице. Если кто–то и скорбел по нему, то предпочитал делать это в тишине и уединении – большинство же славило своего лорда и нового короля, внука оного лорда. Так уж устроены подобные люди: их верность непостоянна, а симпатии переменчивы. Подлинной верности ожидать от них невозможно, а управлять ими, что в мир, что в войну, можно только сочетая наказания и милости. Последним в шатер явился лорд Леффорд, высокий и стройный, руководивший патрулями вокруг лагеря. При его появлении умолкли голоса; и, когда опоздавший занял свое место, Лев Запада мог начать совет. – Риверран хорошо укреплен, и гарнизоном командует гордец Титос Блэквуд. Сдаваться он не станет. – Начал совещание лорд Тайвин. Дальше терять время он не собирался. – Ожидать, когда Талли помрут с голода, мы не можем. Братья покойного короля готовятся поднять мятеж, и нашим людям найдется дело к югу от Трезубца. Обычная, привычная манера проведения совещаний. Обозначить проблему и выслушать мнения... Даже если все в конечном итоге сделаешь по своему. Уж больно любят лорды послушать собственный голос, и иногда этой любви можно подыграть – в мелочах. – Милорд, мы взяли Эдмара Талли. – Первым заговорил Гора. – Велите поставить его на колени перед замком и дайте мне меч. Пусть Блэквуд попробует не сдаться: его хозяин тут же останется без сына. Что и требовалось доказать. Гора попросту не может себе представить проблему, которую нельзя было бы решить кровопролитием. А ведь смерть Эдмара Талли ничего не решит; она только осложнит положение Ланнистеров. Законным наследником тогда станет Черная Рыба, а этот будет способней племянника: он еще немало крови выпьет. Но затем, когда бездетный Бринден умрет или погибнет, Речные Земли должны будут отойти потомству какой–то из дочерей Хостера. Лизу не любят местные лорды; о состоянии что ее собственного рассудка, что рассудка малолетнего лорда Аррена ходят самые страшные слухи... Причем правдивые. Так что и сама она не в состоянии поддержать претензию, и друзей–сторонников у нее нет. Зато ее старшая сестра, леди Кейтилин, пользовалась любовью что собственного родителя, что его вассалов – а объединения Севера и Речных Земель допустить никак нельзя. Ее выводок, возможно, и волчий, но сама она кровь от крови Талли. Местные лорды вполне могут склониться перед ней, если дело до этого дойдет. И там, где Клиган видел возможность пустить кровь еще одному несчастному, Ланнистер наткнулся на проблему. Недавно овдовевшая, но все еще здоровая и пригодная к деторождению Кейтилин Талли... В голове у Ланнистера мелькнула крайне интересная мысль, но страшным усилием он ее отогнал. Он должен был сосредоточиться на вещах ближе к делу, но саму мысль лорд запомнил. – Нет, сир Григор, казнить пленника мы не будем. – Тайвин знал, что теперь все обсуждения закончатся. – Но ожидать мы тоже не можем. Баратеоны точат мечи на Королевскую Гавань, и мы не должны застрять на Трезубце. – Осадные машины почти что готовы, милорд. – Заявил лорд Бракс. – К концу этой луны мы будем готовы идти на приступ. Сил у Блэквуда едва ли наберется в тысяч пять, после двух поражений. – Брать штурмом Риверран непросто, – усомнился сир Аддам, – высокие и широкие стены находятся за глубоким рвом. Защищают их люди боевитые, знающие, что бежать им некуда. – Этих речников мы гнали от самой границы, – беззаботно заметил Харис Свифт, – и я сомневаюсь, что теперь они станут сражаться лучше. – Крыса может загрызть человека, если ее загнать в угол. Не стоит недооценивать людей Талли за пару неудач. – Возразил сир Аддам. Довольно молодой, а соображает за троих. – Штурм унесет тысячи жизней наших людей. А ведь, как сказал милорд Ланнистер, нам еще предстоит встретиться с оленями в бою. – Милорды, не стоит забывать, – заговорил Леффорд, – что по округе рыщут Пайперы и Венсы. Нападают на наши патрули, досаждают нашим фуражирам. Осаждать замок с такой компанией за спиной едва ли стоит. Вот эта новость заинтересовала Тайвина более всего, ведь буквально сегодня он принимал гонца от Кракехоллов: те говорили, что гоняют упомянутых речников за несколько десятков миль отсюда! – Говорите, Леффорд. – Я опоздал, милорд Ланнистер, – говорил мужчина складно и спокойно, – поскольку разговаривал с патрульными. Они уверяют, что видели знамена на севере от Риверрана, и поспешили вернуться сюда... – Чьи? – Задал Хранитель Запада один–единственный имевший значение вопрос. – Они люди темные, – немного замялся лорд, – болтали о белой руке да такого же цвета птице. Наверняка стяги мелких рыцарей... Тотчас лорд Утеса Кастерли велел привести к нему разведчиков, о которых лорд Леффорд говорил. Подозрение поразило Старого Льва, и он хотел услышать историю из первых уст, не доверяя пересказам. Привели, спустя минут семь, двоих: высокого паренька и низенького, упитанного мужчину. – Твое имя? – Обратился Тайвин к молодому. – Уилл, м'лорд. – Сказал парень, совсем не смотря в глаза своему господину. – Я с Ланниспорта сам. – А твое? – Серый Боб, Вашмилсть. – Мужчина отвесил неумелый, но искренний поклон. Пусть Тайвин Ланнистер никогда и не носил короны - на Железном Троне он сидел достаточно часто, чтобы принимать подобные обращения без лишней, неуместной скромности. Пусть простонародье помнит и знает, кто на самом деле ими правил, правит и будет править еще долгое время. Они передадут это знание своим детям, и детям своих детей, и тогда вечная династия простоит века. – Лорд Леффорд сказал, что вы видели знамена и цвета. Расскажите мне всё, что рассказали ему. Уилл и Боб, порой перебивая друг друга, принялись за дело. Они были в самом далеком патруле и добрались до места, которое местные жители из–за звуков деревьев на ветру прозвали Шепчущим Лесом. Тогда–то они и увидели сперва нескольких человек, потом – целый отряд. Хорошо вооруженных рыцарей, на конях, и со знаменами. Они считали, что никаких врагов так далеко от Риверрана нет, и спешили напоить коней. – Скотину–то они почти загнали, – жаловался Боб, – я лет двенадцать на конюшне у лорда Свифта, я–то всякое повидал. – Там, Вашмилсть, – Уилл в считанные минуты перенял привычку у старшего, – была птица хищная нарисована. Таких порой в горах видно. Белая–белая, а сама тряпка была, как приличные–то говорят, пурпурная... – Маллистеры. – Осталось только констатировать факт. – И мне сказали, будто вы видели еще что–то. – Да, конечно. – Продолжил Боб – Так затем, Вашмилсть, к ним потом прискакал человек, а у него на щите во–от такой кулачище намалеван. Я всю эту войну сражаюсь, а ничерта такого не видывал. – И я тоже, м'лорд! Охватившее было его подозрение стало уверенностью. Но отдавать команды и приказы в присутствии ратников нельзя. – Лорд Свифт, ваш человек, – указал Тайвин на Серого Боба, – оказал нам полезную услугу. Полагаю, что вы наградите его подобающим образом. – Э... – Тесть Кивана словно проснулся ото сна. Потом он все–таки понял, что от него требовалось. – Да. Две сотни драконов. Вполне годится для моего старого Боба. – Ты же, Уилл, доказал, что глаз у тебя наметан, и что ты предан мне. Но тебе еще нужно показать себя в деле. Приди ко мне после боя и ты станешь рыцарем с вооружением и хорошим наделом. – Тем более, что в Речных землях нужно завести верных людей. Ратники ушли, рассыпаясь в благодарностях и восхищаясь своим господином. Пускай теперь поболтают, пока могут, о своих обещанных наградах: их получат немногие, зато каждый дурак будет стараться. А постараться им придется, да еще как. К Риверрану идут северяне и союзные им речные лорды.

***

Лютоволк на распутье. – Вытащить Ланнистеров из лагерей не вышло. – Без обиняков и кривотолков заговорил Бринден Талли. – Старый Лев с годами стал осторожничать. Его патрули пропадают? Так он высылает людей десятками с рыцарским сопровождением. Всё люди опытные и осторожные: перехватить таких нелегко, и только с трудом мне удалось пробраться к их лагерям. – И что вы там увидели? – Осведомился совсем еще молодой рыжеволосый парнишка. – Они готовятся к битве. Укрепляют лагеря и продолжают строить осадные орудия. Уж не знаю, кто именно сплоховал, но готовится лорд Тайвин серьезно. – Повел плечом Талли. – Он уже не за одной голозадой девкой Пайперов гоняется. Нас там ожидают, милорды. Робб Старк слушал Черную Рыбу, одновременно изучая карты Речных земель. Окрестности Риверрана все были покрыты реками, речками и озерами: многие из них были нанесены лишь на те карты, которыми владели Талли и их вассалы. Им принадлежали самые подробные изображения этого края. Мейстеры прочих королевств зачастую полагали ниже своего достоинства рисовать водоемы с характерными названиями вроде "струи Блэквуда" или "Утопленницы". А ведь подобная слепота уже несколько раз подводила завоевателей. Во время Танца Драконов местные лорды заманили в ловушку Ланнистеров и перебили их; та же участь постигла войско Делателя Королей, пришедшее из Королевской Гавани. Ещё отец всегда говорил: карта не есть земля... Но и хорошей картой пренебрегать нельзя. Нужно знать, какими тропами и дорогами повести людей к битве. Вот только какой в этом смысл, если война, только начавшись, катится куда–то в Седьмое Пекло? Речные лорды во главе с его дядей, Эдмаром Талли, не стали дожидаться помощи – и сполна за то поплатились. Они были дважды биты лордом Тайвином: на Золотом Зубе и у самих стен Риверрана. Войско, которое нужно было спасать, перестало существовать; замок, который должен был дать людей и припасы, нужно было спасать... А ведь другое львиное войско идет с огнем и мечом по Речным Землям. Они уже сравняли с землей обиталище Бракенов, они идут на самый Харренхолл. Его северяне и немногие речные лорды стояли на распутье: либо давать бой основным силам Ланнистеров, либо бросать Риверран на «милость» Старого Льва да уходить к Близнецам. И, видят Боги, что старые, что новые – обе дороги могли привести в никуда. Никакая карта, как бы он пристально в нее не вглядывался, не предложит ответа на этот вопрос. Наконец, Робб поднял глаза. – Сир Бринден, вы – самый опытный воин из нас. – Не самый сладкий пирог для его северян, но им придется его проглотить. – Что вы считаете нам надлежит сделать? Отец учил, что лорду никогда не стыдно спросить совета у знающего человека. Его решения должны быть самостоятельными, но никто не мешает прислушиваться к достойным помощникам. – На мой взгляд, и говорю я это с болью в сердце, – начал говорить Бринден, – стоит отойти к Близнецам. Послать человека к лорду Болтону, пускай он приведет пехоту обратно. Объединенными силами мы сможем бросить вызов Ланнистерам. Лорды и рыцари переглянулись. Все они знали Черную Рыбу, если не в деле, то по рассказам; все понимали, что он не стал бы подавать дурной совет, не стал бы убегать в приступе паники. – Сир Бринден всё правильно говорит. – Поддержал его Стеврон Фрей, наследник упомянутого замка... Годившийся ему, Роббу, в отцы, если не в деды. – Мы противостоим Тайвину Ланнистеру, и было бы глупостью рваться ко льву в пасть с такими малыми силами... – Глупостью? – Заревел Большой Джон Амбер. Спорить с Бринденом Талли, возможно, он бы и не стал... Но никто из выводка Уолдера Фрея не внушал этому гиганту уважения. – Бежать, ничего не добившись? Бежать, так и не сразившись со врагом? Это у вас на Юге теперь считается рыцарской храбростью? – Вовремя протрубивший отход может сразиться завтра. – Стеврон вырос в огромной стае, и, при этом, его натаскивали на роль ее главы. Немудрено, что он решил пропустить оскорбление мимо ушей. – Тогда, когда условия будут получше. – По словам наших разведчиков, осадные башни и катапульты Ланнистеров будут готовы к новой луне. Строят они их во множестве и основательно. – Вступил в разговор седовласый Ясон Маллистер. – Лорд Титос Блэквуд и сир Десмонд Грелл будут драться до конца, но из–за ошибок Эдмара гарнизон потерял слишком многих. Ланнистеры скорее рано, чем поздно, возьмут замок. Договаривать Ясону не требовалось. Все здесь собравшиеся и так прекрасно знали судьбу Рейнов из Кастамере – и сложенную по этому поводу песню. Никто, пока что, не озвучил эту мысль, но многие боялись, что родному гнезду его матери грозит подобная участь. – Мы не можем рисковать всей конницей в попытке снять осаду. – Подал голос Дарин Хорнвуд. – Подумайте о том, что будет, когда мы столкнемся с хорошо укрепленным лагерем, полным врагов. – Будет славная битва. – Амбер, кажется, был готов двинуться немедленно. – Славная бойня, милорд Амбер хотел сказать. – Поправил его Стеврон Фрей. – И мы окажемся по ту сторону тесака. – Иначе мы оставим всех, кто пытался спастись ото львов, на верную смерть! – Но сможем ли мы их спасти? Даже если пойдем в битву? – Пришел на выручку Фрею Хорнвуд. – Сколько нас? Семь тысяч? Ну, возможно, у Блэквуда в самом замке наберется тысячи три, если вооружить слуг и поварят. У Ланнистера столько в одном лагере, а их у него три! – Три пальца не есть кулак. – Заговорил Рикард Карстарк, воин жестокий и голодный до схваток. – Милорды, подумайте о людях в самом Риверране! – Решил всё же договорить Маллистер. – Несомненно, лорду Хостеру и остальным полегчает, если мы падем вместе с ними. – Следи за языком, Фрей! – Я говорю лишь то, что считаю необходимым, милорд Амбер. И я бы попросил вас... Робб посмотрел на угол, где, молча, сидела его мать. Кейтилин прекрасно знала, что на военных советах женщине надлежит соблюдать тишину; иначе можно забыть о любом авторитете ее сына в глазах его вассалов. Но о каком авторитете, о каком уважении можно говорить, если союзники и подданные орут друг на друга! – Сир Стеврон, лорд Джон, хватит. – Робб счел необходимым вмешаться. – Мы собрались здесь не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. По счастью, наследник лорда Уолдера счел за лучшее замолчать, а Большой Джон помнил урок манер от Серого Ветра. Они решили не продолжать ссору, и обсуждение вернулось в куда более цивилизованное русло. – Может, мы дождемся, когда Ланнистеры пойдут на штурм, – высказал свою мысль Гловер, – и тогда нанесем удар в спину? – Не лучшая мысль. Штурмовать они наверняка будут со всех трех сторон: число им это позволяет. Стоит нам также распылить наши силы, как атака потеряет вес. – Отклонил предложение Бринден Талли, говоривший самым похоронным тоном. – И, при этом, стоит штурму с одного берега удастся, как все наши жертвы потеряют смысл. – Будь у нас здесь Болтон с его пехотинцами... – А будь за нас Эйгон Завоеватель, нам хватило бы одного дракона. Балерион бы чихнул и львы испарились. – Огрызнулся сир Бринден. – На войне приходится обходиться имеющимся здесь и сейчас. Нельзя тратить время на пустые фантазии о том, что могло бы быть. – Внезапный удар в ночи может заставить их обратиться в бегство... – Ланнистеры не побегут. Человек бежит лишь тогда, когда боится врага перед ним больше своего лорда позади себя. – Отмел Талли и эту версию. Тертый рыцарь, как мать и предупреждала, говорил только что думал, нисколько не считаясь с мнением других. – Это войско ведет лично лорд Тайвин, а страх перед ним на Западе впитывают с материнских титек. Да и, будем откровенными: по милости моего племянника, львам нечего бояться. Страху учат поражения, не победы. Роббу хватило одного обмена взглядами с матерью, чтобы ощутить ее боль. Она совсем недавно потеряла мужа, его отца; его подло казнили те же ублюдки, что убили короля. Теперь же старый хищник, родитель занявших Королевскую Гавань львов, пришел по души жителей и защитников Риверрана. Усомниться в его намерениях было невозможно; и Робб хорошо понимал, чего от него хочет мать. Но может ли он рисковать своими людьми ради деда и его защитников? Если они проиграют, если их победят... Впрочем, зачем рассуждать о поражении, даже не попытавшись одержать вверх? Мать просила его вмешаться. Умоляла помочь деду, его верным слугам и вассалам. Сам Робб полностью был согласен с этой просьбой: никого нельзя оставлять на «милость» Тайвина Ланнистера. Но и вести своих людей в безбашенную атаку без плана... – И мы должны бежать, как стайка девок перед лордом-пиявкой? – Кем? – Порой убежать разумно: только так можно сохранить силы... – Но жизни людей... – Давайте лорду Болтону сообщим... – Без пиявок... – Но наша великая, вечная слава!.. – Не стоит того... Тут взгляд юноши, почти что мальчика, упал вновь на карту, на Риверран. Замок, что стал островом; остров, зажатый между Красным Зубцом, Камнегонкой и рвом. Воинству, что осаждает Риверран, придется расположиться по всему периметру. Разделиться на несколько частей, и поставить три лагеря... Когда его рать остается одним–единственным кулаком! – Я думаю, у нас не все потеряно. Мы можем дать им бой, при этом не подвергая себя смертельному риску. – Начал говорить Робб, тотчас положив конец спорам. – Армия Ланнистера превосходит нас числом, да. Вот только она разделена реками: прийти на помощь с одной стороны ко другой не так–то просто. Ланнистеры используют плоты и лодки, чтобы поддерживать связь? – Так. – Но одно дело обмениваться гонцами, – продолжал парень свою мысль, – и совсем другое – перебросить подкрепление на другую сторону реки. Попробуй–ка доставить сотни, а то и тысячи вооруженных человек на другой берег реки! Лорды, рыцари и северяне обменялись взглядами. Каждый взвешивал его слова на собственных весах; лорд Старк должен был звучать разумно и убедительно. – Мы обрушим один, но сокрушительный удар на северный лагерь. Тут, на нашей стороне Камнегонки. Наши числа равны тем, что ожидают нас в этом лагере. – Парень говорил медленно, надеясь, что каждое его слово отложится в памяти остальных. – Стоит нам зачистить этот берег, как Ланнистеру придется отступить от Риверрана. Какой смысл в осаде замка, когда припасы туда поступают? Мы снимем осаду с Риверрана, и, если Боги улыбнутся нам, то и захватим достаточно пленных для обмена. Мы победим, и заставим лорда Тайвина вступить в переговоры. На наших условиях. – Это рискованно, Робб. – Заметил сир Бринден... Но его глаза больше не были полны обреченной пустоты. Он явно серьезно раздумывал над предложением лорда Винтерфелла. – Но, конечно, на войне не бывает, чтоб рисковала только одна сторона. И, если действовать быстро и решительно... Тут его перебил Большой Джон. – То можно добиться всего! – Было б хорошо уведомить Риверран... – Заговорил Стеврон Фрей. – Авось лорд Блэквуд смог бы нам помочь. – Сир Стеврон, это невозможно. – Черная Рыба не изменял самому себе. – Ворона собьют за пару лиг до крепостных стен. Птицам письмо с такой инструкцией не доверить. Лазутчику повезет, если он сможет добраться до берега: настолько хорош тамошний порядок. Но даже если наш человек сумеет пробраться в замок, враг узнает о его прибытии. Они и так ждут нашей атаки; после такого они ее будут ждать с ночи на ночь. И это, я готов поклясться мечом Воина, похоронит нашу последнюю надежду. – Сир Бринден прав. Потому мы и не будем пытаться сообщить в Риверран о принятом решении. – Продолжил мысль авторитетного родственника Робб. – Лорд Титос Блэквуд и без того должен понять, что значит пожар в северном лагере Ланнистеров. Стены и башни Риверрана позволят защитникам бросаться камнями и пускать в ночь огненные стрелы; защитники и сами поймут свой долг. – Но почему бы нам тогда не перейти реку и не ударить по этому лагерю? – Показал на карте сир Стеврон. – Тут сам лорд Тайвин, здесь собирают больше всего осадных машин... – И потому там гораздо больше львов. – Заговорил Робб, постепенно обретая все большую уверенность. – И, к тому же, ближайшая переправа находится в десяти лиг отсюда. Ланнистеры успеют заметить наш маневр, возможно, успеют покинуть лагерь и запереть переправу на замок из копий и мечей. Идти по бродам на обороняющихся мы не будем. Короткое молчание Робб посчитал за согласие. – Теперь слушайте, милорды, кто что будет делать. Беседа затянулась. Каждый лорд желал узнать, где его место, что он должен делать... Робб распустил свой совет следующими словами: – Помолитесь, милорды, этим вечером. Старым и новым Богам вместе. В час волка мы выступаем вперед.

***

Кракен на суше С непередаваемым волнением Теон Грейджой прислушивался к утренним звукам. Кони ржали, соседи нервно шептались, знамя с лютоволком билось по сильному ветру... Птицы и прочее зверье, напуганные людьми в железе, не подавали ни единого признака жизни. Может, они взаправду всех уже съели. Ещё один повод выдвигаться поскорее: уж у Ланнистеров в лагерях всякого добра наверняка навалом. Недаром ведь они грабили всю округу! Атаковать было решено ранним утром. Большая часть лагерных будет досыпать, дозорные уже устали вглядываться в горизонт... И защитникам Риверрана будет проще помочь нападающим. Им гораздо проще будет целиться по вражеским плотам и лодкам при помощи летнего Солнца; а от их меткости, как говорят лорды, зависит очень многое... Теон невольно ухмыльнулся. Как же! Возможно, в прошлом Бринден Талли и был выдающимся воином – так то было чуть ли не в другом десятилетии. Ему вторят такие же развалины, вроде старого Маллистера... Но он и его новые приятели знают правду. Да, гусиное перо несет верную смерть, ему–то, прекрасному охотнику, этого не знать ли; но дело сегодняшнее решит добрая сталь в их руках. Защитники Риверрана, на чью меткость так уповали командующие, оказались в замке после череды унизительных, разгромных поражений – и Теон не стал бы ждать от них стоящей помощи. Нет, этот бой и победа в нем будут принадлежать тому войску, с каким он пришел на Юг. И, разумеется, ему самому. Отнюдь немаловажно: на родных Железных Островах мужчина, в особенности лорд, должен кровью и сталью заработать признание своих капитанов. Сегодня Грейджой намеревался сделать крупный шаг к отцовскому трону, пусть остальные этого и не понимают. Возможно, кто–то из соплеменников, возмутится тому, что кровь он пролил на стороне Старков. Всегда найдутся такие дураки, что будут его этим попрекать. Но ведь хватает железорожденных, что уходят на Ступени и становятся пиратами! Служат тирошийским торговцам устрицами и лиссенийским шлюхам, а как домой вернутся, так получают теплый прием. Все их охаживают, лорды и капитаны зазывают к себе на службу; а ведь все их заслуги – это бессмысленная возня с мелкими купеческими судами. Подумаешь, много чести в грабеже волантийских галей да вечной охоте за полулегендарными кораблями Пряного флота Кварта! Всё объедки и ошметки Узкого моря собирать, и бегать при этом от встреч с военными кораблями. Не лучше ли объединить силы с одним врагом, если это обещает куда лучшую награду? Когда он, их принц, вернется с заслуженными трофеями, вырванными из лап Плешивого Кота... Никто не посмеет назвать его трусом или глупцом. Давно, слишком давно Грейджои не пускали крови драным кошакам; и неважно, под чьим стягом он это будет делать. И отец, и дяди признают его; и люди с готовностью и желанием склонятся перед ним... – Ты готов, Грейджой? – Осведомился Патрек Маллистер, его сосед в построении. Гуляка и рубака, он пришелся наследнику Островов по нраву, и уже луну они составляли друг другу компанию. – Вполне, Маллистер. – Беззаботно, даже слишком беззаботно ответил юноша. – Что–то ты бледноват сегодня был. Съел чего–нибудь не того, или не сходил в кусты перед боем? – Я схожу в нужник лорда Тайвина. Проверю заодно, есть ли там в самом деле золото. – Добродушный смех десятка глоток показался юноше приятной наградой. Пущай смеются: лучше драться будут. Теон выпросил себе место в авангарде, с сиром Бринденом Талли и десятком других молодцов, наиболее охочих до славы. Дети Карстарка, сын Маллистера, наследники и младшие сыновья – все они хотели прославиться. Первыми удариться сталью об сталь с Ланнистерами, захватить или перерубить стяг Старого Кота... А то и самого его пленить! Певцы по всем Островам будут славить его имя, все девицы и их матери будут его, а после смерти отца он получит и трон. Нужно было только победить. И они сегодня победят. Никакой другой возможности будущий правитель Железных Островов и не признавал. – Вперёд! – Подал долгожданную команду Черная Рыба. Расстояние между лагерями северян и Ланнистеров пронеслось в разуме Грейджоя одним мгновением. Некогда с севера Риверран прикрывали густые палисадники; но теперь от деревьев осталось одно только мимолетное воспоминание. Плешивый Кошак здорово своих невольников загрузил работами: всё ему машины требовались, и тащить дерево издалека он счел излишним. Решил пустить палисадники Талли против них самих. Вот теперь кулак Черной Рыбы и мчался галопом вперед, нисколько не скрываясь. Пускай Ланнистеры обмочат свои портки! Они, конечно, обнесли лагерь частоколом и даже насыпали ров – но остался проход, достаточно широкий для авангарда сира Бриндена. А когда они повергнут лагерь в хаос, остальные этим проходом воспользуются без проблем. Грейджой одним из первых ворвался в лагерь: сказались как природные достоинства коня, так и его превосходная выучка. Тотчас юноша огрел низенького патрульного мечом по шлему; тот упал оземь. Доброе начало! Затем он направил Грозного на группку ратников, принявшись раздавать удары налево и направо. Рога гудели приветствие, испуганные крики Ланнистеров им вторили, а перезвон стали и первые вопли умирающих довершали чудесную утреннюю картину. – Жечь и крушить! За Риверран! За лорда Робба! – Крикнул сир Бринден, и ему отозвались сотни глоток. – Мы не сеем! – Был в числе оных глоток и сам Теон. Славить Старков или Талли ему не хотелось, но и биться в молчании было бы глупостью. Их задача была проста и понятна. Первым, решительным и скорым ударом, смять периметр лагеря. Заставить Ланнистеров смешать порядки, помешать им организоваться. И затем в дело вступят Робб с его людьми, довершая дело разгрома северного лагеря. Им останется лишь малая часть той славы, что получат они, воины авангарда... – В строй! В строй, собак!... – Команды врагов заставили Теона улыбнуться. Какой еще строй они смогут изобразить, пропустив первый удар? Может, тут их вообще не ждали? Уж очень это просто. Теон ударил вновь, и вновь упал человек. На этом были незнакомые гордому юноше цвета, он не знал его имени, но, тем не менее, отправил бедолагу к его Богам. Ещё ни разу в жизни Грейджой не ощущал себя настолько счастливым, настолько... Живым. Вот уж забавное противоречие для всех певцов на века вечные! Тут юноша увидел впереди себя особенно роскошную палатку, явно принадлежавшую какому–то западному лордику. Он направился туда, собираясь обрушить сооружение на землю: по пути он продолжал сыпать ударами, уже предвкушая, как похоронит владетельного лорда в его собственной постели. Что–то пошло не так. Грозный издал устрашающий крик и зашатался; тут Теон заметил, что рыцарская рука порезала коню передние ноги. Только ловкость помогла юноше спрыгнуть с падающего коня, не очутиться в смертельной ловушке. Рыцарь с горящим деревом на щите и в прекрасных, дорогих доспехах, мог бы и довершить свое подлое начинание, но его отвлек на себя какой–то северянин. С ним слуга Ланнистеров расправился в три удара, но после того забыл о спешенном им юноше и направился ко своим воинам. – Пекло! – Ругнулся парень. Но железнорожденные учатся с младых лет преодолевать, превозмогать трудности. Теон потерял коня, но не верный меч! И юноша поспешил это доказать, схватившись с массивным рыцарем. Тут наследник далеких Островов осознал, насколько стремительны в действительности поединки. Они не успели обменяться и пятаком ударов, как какой–то Амбер проломил рыцарю шлем топором, а сам Теон едва увернулся от чьего–то копья. Покарать обидчика не вышло: его внимания потребовал очередной ратник со львом на груди. И потом был ещё один... Да сколько же здесь Ланнистеров!? Понять, что именно происходит, Теон никак не мог. Вокруг него сражались и умирали люди: северяне, речники и западники; лорды и чернь; доблестные поборники и мальчишки, позавчера впервые взявшиеся за копье. Ему перестали нравится царящие на поле боя звуки: стали гремела всюду, а среди стонов, проклятий и воплей раненых ему слышались чьи–то знакомые нотки. Ему пришлось отгонять столь нехорошее подозрение, попробовать сосредоточиться на стоящей перед ним цели: перебить как можно больше львов. Благо уж в чем в чем, а в них никакого недостатка не было. Какую–либо радость от нового, от очередного удачного удара юноша не испытывал: это всё превращалось в затянувшуюся и дурно пахнущую рутину. В миг передышки Теон бросил взгляд в глубину лагеря: туда, до куда отряду не удалось добраться. Там рыцарь с пылающим деревом и его помощник собрали целое море красно–золотых, с пиками и щитами наперевес. По сигналу убийцы Грозного вся эта толпа, ощетинившаяся смертью, начала движение вперёд. И их там было очень, очень много. – В строй! Не разбредаться по всему лагерю! – То был голос сира Бриндена. Все еще старик жив, все еще старик держится! И решение разумное: нельзя встречать организованного врага по одиночке. – В строй, все вместе держимся! Юношу посетила мысль, недостойная ни воина, ни островитянина. Не пора ли сиру Бриндену трубить отход? Им не удалось прорваться вперед, им не удалось начать настоящую панику среди львов... Но тут трижды прогремел рог с их спины. Значит, Робб счел нужным атаковать основными силами. Наверняка ему виднее: он–то, Теон, видит только свои меч со щитом да то, что у них на пути. Юноша схватился в смертельной пляске с очередным рыцарем, желая отвлечься от всяких глупых сомнений. Отбросить их в сторону. Помощь идет. Подкрепление будет. Всё будет хорошо. Просто нужно перебить как можно больше львов... Он заметил, как группа ратников окружила рыцаря с серебряным орлом на груди и шлеме. Маллистер! Ему была нужна помощь, Теон рванул вперед, сражаясь со всей яростью своего племени. Пусть никого рядом нет, он один стоит пятерых! Удар – и в животе высокого ополченца зияющая дыра. Удар – и его приятель лишился руки ниже локтя... Кто–то из оставшихся приятелей задел Теона по шлему, но пришедший на помощь Карстарк отогнал их. Стоило первому шоку пройти, как юноша смог бросить взгляд себе под ноги. Там бездвижно лежал Патрек Маллистер. Ему чем–то очень тяжелым пробили шлем и теперь всё его улыбчивое, приветливое лицо превратилось в кровавую кашу. Уже никогда им с Патреком не выпить вместе, уже никогда он не свозит его ко своей любимой мельничихе... Погоревать ему, разумеется, не дали. Спаситель–Карстарк самым грозным ревом побудил парня отступить назад, так, чтобы он снова оказался плечом ко плечу с остальными северянами. Полученный урок со шлемом повторять действительно не хотелось: вот Теон и занял отведенное ему место, готовясь встретить врагов. Их стремительный натиск не удался. Тут было слишком много львов: на замену павшему вставала тройка соратников. Ими хорошо командовали, им не позволили запаниковать и побежать во все стороны. Не видно, что там происходит у Риверрана, но Старый Лев наверняка найдет способ перебросить подкрепление. Робб ведет своих людей на тяжелую битву... А ведь до реки было еще далеко. Очень далеко. Тут голову Теона поразила неприятная догадка. Что, если у этой битвы будет... Иной исход? Не тот, который он поспешил себе придумать целый век назад? Призвав на помощь всю силу воли, железнорожденный отогнал эту мысль от себя. Нужно просто убить еще больше львов... Всё будет непременно хорошо, просто нужно убивать их больше... Ради Патрека, ради Робба. Ради себя самого. Он не может стать лордом Железных Островов, если сдохнет здесь, у этой обоссаной речки! И, чтобы жить, нужно драться. До последнего... Льва.

***

Кровавая собака Голова болела. Нет, она разрывалась на мелкие части! Доносящийся с севера гул битвы с каждым часом становился все менее и менее терпимым. Только прямой приказ лорда Тайвина не давал сиру Григору Клигану рвануть на тот, другой конец Камнегонки. Там лилась кровь, там жгли палатки и там убивали; дорого бы дал рыцарь, чтоб оказаться там! Однако милорд был уверен, что и ему найдется дело. Говорил, что защитники рано или поздно попытаются уничтожить осадные машины в главном лагере; попытаются оттянуть резервы львиной рати от своих северных дружков–приятелей. И именно ему, Григору Клигану, было доверено охранять башни с катапультами. И не просто охранять: он должен будет с лучшими людьми прорваться внутрь и начать резать и жечь в Риверране. Перебить форель на суше, затем пробраться к ее нересту. Тут всё понятно. Но почему они так долго терпят? Ожидание, проклятое ожидание. Только трус возводит стену подле дома: воин должен встречать опасность с мечом в руках... – Лорд Бракс умоляет послать ему... – Вырвал его из мыслей гонец, запыхавшийся и красный. – Пошел прочь. – Не слушая гонца, ответил Гора. Убить бы его... Но одежка уж больно хороша. Наверняка маленький лордик. – Ищи лорда Леффорда, молокосос. – Но... – Бего–о–ом! Лорд Тайвин каждому отвел его роль. Он, Григор Клиган, должен был покончить с Риверраном. Марбранд, Кракехолл и Бракс держались за северный лагерь, кто–то руководил переправами... С башен пробовали бросаться камнями и пускать стрелы, но лодки и плоты Ланнистеров держались на отдалении от Риверрана. Да, подкрепления шли дольше – но не отправлялись кормить рыб. Битва там, за рекой, все шла и шла; он бы с радостью повел туда людей, но не мог. Лорд Ланнистер вручил ему отборных рубак с жестким, однозначным приказом. И никаких отклонений от его воли быть не могло. Наконец, в замке началось движение. Гора впервые за день с наслаждением услышал звук рога, ему вторили другие... И ворота крепости начали открываться. Было еще одно поручение, возложенное на него лордом Тайвином. И уже сейчас его человек должен был к нему приступить. Щекотун свое дело знает. И оно простое даже для такого дурня. Зарезать пленного лорда Талли, а потом, уже мертвеца, вытащить наружу, обрезать веревки да дать тому меч. Якобы освободили форель, но уйти не дали. Сир Григор не знал, для чего это потребовалось его милорду; да и знать не хотел. Ему велено было найти человека и объяснить ему работенку, только и всего. В деле резания свиней на Щекотуна всегда можно было положиться, а обещанная сотня драконов заставит его постараться на славу. Сейчас сира Григора куда больше интересовали открывающиеся крепостные ворота. Они обещали ему кровопролитие и все сопутствующие тому радости: отрубленные конечности, реки крови, стоны, затухание блеска в чужих, незнакомых глазах... Совсем скоро он вспомнит, что живой. И чертова боль уйдет, пусть на время. – Сосунки Талли нашли в себе мужество! – Прогремел Гора, предвкушая грядущее. Лорд Ланнистер не требовал щадить домочадцев изменника... – Мы их били уже дважды. Порежем рыбу и в третий раз! Пусть только форель и воронье подойдут ближе. Пусть высунуться из своей каменной скорлупы... Первый всадник, второй, десятый. Наконец! Знамена Талли, знамена Блэквудов и ещё каких–то оборванцев. Григор ухватился за рукоять верного меча: огромный клинок предчувствовал вкус крови и, мужчина мог бы спорить, радовался этому. Расстояние между замком и лагерем было невеликим, забава пойдет совсем скоро. – Кто побежит, того убью! – И стоящие за ним люди знали, что это не пустая угроза. Его руками уже навели порядок промеж этого сброда; и Клиган был готов повторить урок... Буде на то приказ. Пусть сегодня за ним шли не его парни; каждый в войске имел возможность полюбоваться его работой. – В строй! Ратники с копьями и щитами двинулись вперед; сам Клиган и его рыцари остались позади них. Их час настанет, как только подведут кони и лошади Талли. То были зачастую второсортная скотина: лучших животных перебили или взяли трофеями еще раньше. Неудивительно, что конный натиск вышел слабым, неспособным прорвать заранее подготовленный строй в клочья. Кое–где копейщики, правда, попадали; но их судьба его не беспокоила. Свою цель они исполнили – гарнизон завяз и, совсем скоро, будет перебит. С блаженством сир Григор отрубил голову лошади. Упавший парень не успел пожалеть, что нацепил на себя котту с форелью: второй удар пришелся по его голове. Потом Гора обрушил вихрь ударов по окружающим врагам: его превосходная сила позволяла ему рвать кольчуги и мять латы. Куда там рыбакам да рыбачьим соплякам! Подвернувшегося босяка Клиган ударил щитом по морде; добить его довелось кому–то другому. Головная боль утихала. Дала возможность осмотреться. И Клиган остался доволен увиденным: отряд Талли не смог пробраться в лагерь, был задержан его подчиненными. А потерявшая преимущество момента конница – легкая добыча для голодных до крови псов. Григор с радостью окунулся в столь родную, столь знакомую стихию, где каждый удар мечом, каждый труп делал боль менее заметной. Что с того, что у тебя болит голова, если ты выпустил кишки очередной форели? Если ты разбил тупую воронью голову, как перезрелую дыню? Его рыцари, судя по их задорным кличам, тоже отдались жажде крови, жажде победы... – Не тратьте время! Рвитесь вперед и жгите их башни! – Вопил человек на черном коне, с таким же черным вороном на доспехах. – Не зевать! Громкий голос... Громкий голос, дорогой скакун и символ выдали Титоса Блэквуда, человека, из–за которого Риверран пришлось осаждать. Именно он увел отбросы Эдмара Талли за стены, именно он отклонил щедрые предложения милорда о сдаче. В голове Горы моментально промелькнула догадка. Стоит сдохнуть Блэквуду, как его сброд побежит прочь! Он пошел вперед, раздавая удары налево и направо. Первый, второй упал под его мечом; кого–то пришлось оттолкнуть в сторону щитом. Удары приходились и по самому Григору, но пробиться сквозь его защиту им не удавалось... И редко какой наглец оставался без заслуженного наказания. Наконец, перед ним остался последний несчастный ополченец, сжимавший почти что бесполезное копье в дрожащих руках. – Берегитесь, мл... – Крик застрял в горле ратника, когда меч Клигана вошел ему в грудь. Кожа – дурная защита от лучшей на Западе стали. – Клиган! В храбрости лорду–вороне отказать было нельзя. Он направил коня прямиком на Григора, надеясь обрушить сталь ему на голову. Вот только Гора с удивительной для всех прытью отскочил прочь – и отрубил жеребцу ногу. Вложил в удар всю мощь, не оставив кости и шанса. Немолодой Блэквуд всё же сумел выпрыгнуть из седла с ловкостью желтого юнца; он не стал бежать или звать на помощь. Он ринулся вперед, поняв, что в длине оружия проигрывает однозначно. Титос сделал обманный выпад, отошел в сторону и атаковал... Но сумел только поцарапать огромный шлем Григора. Ответ не заставил себя ждать: разъяренный рыцарь бросил в противника щит. Тот потерял равновесие – и в мгновение ока поборник лорда Тайвина очутился рядом. Смерть пришла в виде рубящего удара по шее. Такой силы, что голова отделилась от туловища, а оно бесполезным мясом упало вниз. – Блэквуд сдох! Убит! – Завопил Клиган, поднимая голову поверженного лорда в освободившейся левой руке. – Убит мной, Григором Клиганом! Ваш лорд сдох! Самый последний дурак мог понять, кому принадлежал какой клич в поднявшемся хоре голосов. Одни гордо возвещали: – Сдох! – Сдох! – Вороне конец! – Услышь рев! Победный! Вторые поддались приступу паники. – Они его... – Убили... – Нам... – Бежим! Расчет был точен. Первыми дрогнули задние ряды Талли; они начали пятиться, и затем побежали словно лань от охотничьей собаки. Вот только он, Григор Клиган, и был оной собакой: взявшей след и желающей довершить охоту. – За мной! Замок наш! Наш! – Вопил Гора, бросаясь в погоню за отступающими. Их было так много, а расстояние между лагерем и рвом было таким небольшим... Боль отступила, и в голове осталась только ясность. Он сегодня убил уж очень немногих обязан это исправить.

***

Кракен в крови Удар – и очередной, то ли сотый, то ли десять раз сотый ратник упал оземь. Но его смерть не дала Теону перевести дух: новый противник появился перед ним в одночасье. Тот орудовал своим копьем умело, заставляя юношу пятиться назад, назад вместе со всеми остальными северянами. Теми, кто еще остался в живых, и еще продолжал драться. Его щит, с золотым кракеном, давным–давно превратился в бесполезный кусок дерева: он спас обладателя от чьего–то топора, но потом Теону пришлось его отбросить. Сейчас в левой руке он держал щит с белым, северным Солнцем; тому латнику Кархолда он все равно уже не пригодится. Живым нужно заботиться о живых. Вот Теон и пытался остаться в живых. не давая стальному жалу укусить себя. Еще пару часов, пару лет тому назад он попытался бы перерубить древко, пошел бы сам вперед, вонзил бы меч в грудь этого простака... Но теперь у него не было сил на такие чудеса проворства. Где Робб? Где старик Бринден? Почему они не трубят отход? Отход, потому что парень не считал победу возможной. Уже нет. Чертовы Ланнистеры не разбежались, но сумели построиться и дали достойный, чтоб их матерей собаки поимели, отпор. Парень не видел никого из известных ему западных лордов или рыцарей, но, невидимые и неведомые, их командиры, свое дело знали. Удар северян был могучим, но львов было слишком, слишком много. Завязалась настоящая бойня... И Теон уже не был уверен, что это они на ней за мясников. Жало копья, наконец, попыталось укусить его за левую ногу. Тут–то юноша и был бы ранен – не приди к нему помощь сбоку. Удар палицей по шлему заставил копейщика зашататься; резким выпадом железорожденный оборвал его мучения и поспешил отступить обратно. На спасителе красовался медведь Мормонтов... – Не спи на ходу, Грейджой! – Крикнула ему воительница грубым голосом. Леди Мейдж Мормонт, скорее всего. – Второй раз не спасу! Огрызаться не было ни сил, ни желания. Теон сделал один шаг назад. Мгновение передышки. Блаженный миг! Вдох–выдох–вдох. Потерявший дыхание воин уже умер, так ему еще в Винтерфелле говорили. Теон поднял глаза к чистому небу, намереваясь обратиться к Богам своего покойного надзирателя. И тут его зоркий глаз, столь грозный для живности в округе замка Старков, заметил, как с одной из высоких башен Риверрана падает знамя Талли. Он бы выругался, останься у него на то сила. Что за срань там творится!? Мало того, что Кошак проклятый посылает в этот лагерь подкрепление за подкреплением, так он еще и на штурм замка пошел? Неужто Утес собрал здесь сто тысяч воинов? Не может ведь лорд Тайвин доставать латников и рыцарей из своего ночного горшка?.. «Ветер, это ветер. Он поднялся там, под небом, и сдул флаг, только и всего»... И, не желая более думать о рыбьем знамени, Теон принялся орудовать мечом. Правая рука ныла, каждое движение давалось с трудом, но ведь не попросишь у льва перерыв? Ещё один ратник упал, ещё одно копье с отвратительным звуком ударилось об щит... – Ланнистеры сле... – Только и успела молвить Мормонтиха. Молот обрушился ей на плечо и дева–воительница пала, подставившись под добивающий по голове. Её смерть дала Грейджою шанс – и заодно вернула его из полузабытья. Он уклонился от молотобойца и смог ударить латника кархолдским щитом; тот утратил координацию, а затем и жизнь. Самая опасная секунда миновала. За нею пришли другие – тоже способные принести смерть. Клинки продолжали петь, а его тело – стонать. Но откуда взялись эти львы? По прикидкам Грейджоя, он в самом центре схватки. Слева должны быть речные лорды! Фреи, Маллистеры, рыцари и прочие! Союзники, не враги! И почему эти львы наседают с таким упорством, с такой решительностью? Очередной резерв? Нет, не похожи они на свежих, прибывших с лагерей за рекой. Убитые Теоном и идущие вперед все несли на себе следы битвы: окровавленные, помятые... А все прут и прут, так, будто уже победили. Тут по рядам северян прокатился крик, полный гнева... И паники. Он Грейджою всё сполна объяснил. – Фреи бегут! – Бросили нас! – Они бегут! Теон, не в силах выговорить что–либо по–человечьи, зарычал по–волчьи и с силой ударил подвернувшегося льва. Сучьи речники с водицей вместо крови! Бегут! Немудрено, что старые Хоары их так легко покорили. Проклятье! Теперь–то точно пора отходить! – Где Робб? – Спросил кто–то, и его вопрос подхватили многие. – Где он? – Отходим! – Жди приказа, сволочь! – Трубите сигнал! – Спаса... Юноша ничего не кричал: он отбивался от очередного рыцаря, пятился назад и молился, чтоб рог, наконец, зазвучал.

***

Форель в сетях Леди Кейтилин Талли сидела в холодном, чужом кресле, смотря вперед, но ничего не видя. Она не видела красно–золотого павильона и довольных, торжествующих его хозяев; не видела ровной линии побитых, разоруженных пленников, которых привели перед очи Хранителя Запада; не видела и самого победителя, сидевшего впереди всех с мечом в руках; не видела кроваво–золотых знамен на стенах родного Риверрана. И она не видела среди пленников своего сына. Как бы материнские глаза не искали, как бы старательно Кейтилин не вглядывалась в пленников – родного лица среди них не было. Все ее мысли сейчас были только о Роббе. Ее первенце, ее Роббе, мальчике, который по страшной, страшной ошибке посчитал себя полководцем. Он мнил себя новым Дейроном Юным Драконом, считал, что сможет снять осаду с замка ее родителей... Но под Риверраном они узнали цену подобным заблуждениям. Сир Аддам Марбранд, ее пленитель, оказался достаточно порядочен, чтобы поведать пленнице о ходе битве. Рыцарь с Запада говорил откровенно, но без нарочитого издевательства; он отдавал должное всем павшим, и не вдавался в кровавые детали. Утешение, разумеется, посредственное... Но приходилось довольствоваться этим. Именно Марбранд рассказал ей всё: о начальном успехе дяди Бриндена и его смельчаков, о том, как в северном лагере сам Аддам организовал сопротивление, о том, как лорд Тайвин отправил лорда Бракса переправиться через другой брод и привести львам подкрепление... Люди ее отца помогали чем только могли, но лодки и плоты Ланнистеров старались держаться подальше от крепостных башен и стен. Ручей подмоги не ослабевал, как бы не старались воины Талли; из–за этого ручья люди ее сына завязли в схватке. Северяне и подданные ее отца, как признавался сир Аддам, боролись достойно и упорно. Лагерь к северу от Риверрана их стараниями превратился в пепел и грязь, щедро удобренные кровью. Даже приход лорда Бракса не решил исхода битвы! Ее сын, ее дядя, слуги и вассалы ее отца боролись отчаянно, твердо намереваясь одержать победу. Но отчаянная вылазка лорда Титоса Блэквуда провалилась: Гора ждал защитников у ворот. Смерть хозяина Воронодрева обратила защитников крепости в бегство – и Клиган со своими псами ворвался в Риверран на их плечах. Стены и башни опустели: сир Десмонд Грелл был вынужден заняться самообороной. Это позволило лорду Тайвину переправить еще одно подкрепление, и бросить его прямо в схватку... Первыми, со слов Марбранда, дрогнули Фреи. Сир Стеврон был сражен из арбалета, пали и его дети, а прочие слуги Близнецов побежали прочь. Лорд Бракс повел людей в образовавшуюся брешь – и, под напором свежих сил, усталые и израненные северяне сломались. Сир Бринден пытался провести организованный отход, но исчез в море красно–золотых знамен; стоило же упасть оземь стягу ее сына, как отход превратился в повальное бегство. Остальное она и сама хорошо знала. Стоило показаться первым беглецам, воистину Фреям, как леди Кейтилин села на коня и помчалась туда, вперед. Глупость? Страшная. Страшная... Но она не могла себе приказывать: она должна была найти Робба. Он не встретился ей, никто его матери и слова не сказал – но затем ее перехватил отряд сира Аддама, посланный Ланнистером брать пленных. Бороться с сотней вооруженных мужчин она не могла; ей пришлось подчиняться приказам Марбранда. Они–то и привели ее в павильон, где восседали победители: заковывать ее не стали, но по бокам стояли двое крепких и злых рыцарей. Она должна была привести помощь отцу. Но теперь она сидела перед оскверненными башнями Риверрана беспомощной пленницей... Ее собственная судьба в эти минуты Кейтилин не заботила, хоть она и прекрасно знала, насколько Ланнистер лишен милосердия. Чего толку поминать мертвых Рейнов понапрасну! Пусть они найдут Робба, пусть они его приведут сюда: она бросится на колени перед лордом Тайвином и спасет его. Пусть Ланнистеры получат что они хотят, пусть она и Робб преклонятся перед королем Джоффри... Лишь бы только его отпустили обратно, домой, на Север. Он женится, у него будут дети, всё забудется как страшный сон. Вот на колени поставили молодого Блэквуда, израненного и в цепях. Вот привели другого рыцаря... Ее родной брат, как ей сказали, был освобожден людьми покойного Титоса, но не сумел уйти далеко. Его тело нашли у той самой палатки, где его и держали. Ее родной отец, как сказали, велел мейстеру подать себе яд: гордый лорд Хостер не захотел сдаваться на милость безумному Горе. Этот проклятый, проклятый день унес Эдмара и лорда Хостера. Неужели Боги будут настолько злы, что заберут и Робба?.. Почти что лишенная сил, леди Кейтилин отчаянно повторяла одну молитву за другой. Неожиданно перед глазами Кейтилин вырос гонец. Окровавленный, запыхавшийся, где–то оставивший шлем. Меч у него не забрали: он для Ланнистеров был своим. – Милорд, я обязан поздравить вас со славной победой. Сам Воин не мог бы добиться такого! – Говорил посланец четко и правильно. – Но, к моему сожалению... Я приношу вам печальные известия. С Востока. – В чем они? – У Зеленого Зуба армию вашего кузена разбили северяне. Ими командовал лорд Болтон, видели там знамена Фреев, Карстарков и других северных лордов. – Стаффорд жив? – Задал первый же вопрос лорд Ланнистер. Раз он так беспокоится о своей родне... Может, он поймет, что она готова спасти Робба любой ценой? – Да, но он в плену. В плен попали также лорд Льюис Лидден и десяток знаменитых рыцарей. – Дерьмо, а не рыцари, – заметил по–особенному устрашающий Клиган, опиравшийся на окровавленный меч, – раз дали себя в плен взять. Жестом лорд Тайвин велел ручному псу умолкнуть. – Но войско не уничтожено? – Нет, милорд. Сир Давен сумел перестроить наши ряды, а приведенные вашим сыном горцы купили нам время. – Мой сын жив? – Тон Тайвина был как бы не холоднее Стены. – Да, с Тирионом всё в порядке. – Кивнул гонец. – Сир Давен велел мне скакать к вам за новыми приказами... – Как давно это случилось? – День... День тому назад, милорд. Минуту лорд Ланнистер и Хранитель Запада размышлял. Только затем он начал говорить. – Ты, сир Хью, хорошо послужил своим господам. Но придется послужить еще. – С волей, выраженной таким голосом, не смог бы спорить, пожалуй, и Отец. Семеро, зачем Эдмар дергал льва за усы?.. Зачем она арестовала этого проклятого карлу? Зачем Эдмар вышел в чистое поле? Если бы только он дождался ее сына, объединил бы силы Речных Земель и Севера в одно воинство, они вдвоем одержали бы победу. Если бы Гора не остался в лагере, если бы люди сира Марбранда дрогнули раньше, если бы лорд Бракс замешкался на переправе... А если бы сир Десмонд решился закрыть ворота перед отступающими? Жестоко, но этой жестокостью он бы спас сотни других людей – и ее отца, и самого себя, и вверенный ему замок. Но он совершил правильный поступок, и позволил Клигану ворваться за стены. Воины Талли покинули башни; если бы им этого не пришлось сделать... Если бы сир Стеврон не был убит в разгаре схватки, если бы только не дрогнули Фреи, Робб сумел бы отойти со знаменами и людьми обратно... Как же много осталось «зачем» и «если»! Но что только толку в том теперь разбираться. Кейтилин мечтала проснуться, очнуться от творящегося кругом кошмара – но не могла. – Ты отдохнешь пять часов. – Продолжал тем временем говорить победитель. – Потом выберешь лучшего коня из моих, отправишься назад и передашь два письма. Первое из них для сира Девана, второе... Лорду Болтону. – Как вам будет угодно, милорд. Лорд Болтон победил. Даже сумел взять пленных. Но какой в этом смысл? Его вчерашний успех сведен на «нет» сегодняшней катастрофой. О, Матерь!.. Матерь, Матерь Всеблагая Помилуй наших сыновей... Покончив с гонцом, лорд Тайвин обратился к линии поверженных лордов и рыцарей. – Мы ждем еще час, милорды. Пока не объявятся Робб Старк или Бринден Талли, живые или мертвые. Затем я, от имени Его милости короля Джоффри, Первого это имени, приму присягу у желающих. – А меч в руках Горы намекал, что случится с нежелающими. – Вашмилсть! – Неожиданно раздался громкий и противный голос. – Я знаю, где Робб Старк! – Пропустите этого человека вперед. Из рядов простых воинов вышел парень, полностью покрытый кровью... И с дьявольской улыбкой на лице, от одного уха до другого. Шел он уверенно, но держал руки за спиной. От одного лишь его вида Кейтилин сделалось дурно. – Вашмилсть! Вашмилсть! – Кричал на весь лагерь парень, немногим старше Робба. – Это я! Я! П... Помните, Вашмилсть? – Говори, Уилл из Ланниспорта. – Неужто правы слухи, и лорд Тайвин помнит всех, кого когда–либо встречал? Сегодня она уже ничему не удивится. – Я пришел к вам, – говорил Уилл, по–прежнему держа руки за спиной, – поскольку говорят, что Ланнистеры всегда платят свои долги. – Так говорят. Ратник сделал ещё шаг и вытянул правую руку вперед... – Я дарю вам голову Робба Старка, лорда Винтерфелла и главаря мятежников! – Разглядеть черты лица усталая женщина не могла, но ее сердце тотчас замерло. Неужели... – Тоже мне нашелся охотник за головами. Ты, босяк и собиратель пиявок, откуда знаешь, как выглядит Старк с Севера? – Чуть ли не плюнул Гора. Вот уж никогда Кейтилин не думала, что будет уповать на справедливость слов и суждений бешеного Клигана! – Я показывал эту голову пятерым северянам. И одному лордику ихнему. У него на щите были две башни, уродливые такие. – Таким тоном разговаривать с Горой может либо идиот, либо уверенный в своей правоте человек. – Все они говорят, что это он. Божатся своими деревьями! И разве посмел бы я врать Его Милсти? О Боги... – У нас есть способ узнать наверняка. – Безжалостно сказал лорд Тайвин. Кейтилин не сразу поняла грозный намек... – Уилл, подойди сюда. Миледи Талли окажет нам небольшую любезность и проверит твои слова. Тогда ты получишь ту награду, какую заслуживаешь. – Милорд Тайвин, я прошу вас о милосердии... – Начала была говорить Кейтилин. – То и есть милосердие, миледи. Или вы предпочли бы остаться в неведении об участи своего первенца? – То были все слова лорда Тайвина Ланнистера, что она успела услышать, пока длинноногий Уилл шел к павильону. Ошибки не было. У него в руках действительно была... Леди Кейтилин молнией поднялась со стула и издала истошный, устрашающий вопль. В нем, казалось, сразу смешалось всё: боль, гнев, отрицание, испуг, шок... Она ринулась было вперед, но рабы Ланнистера схватили ее за руки – и она на них повисла. Все попытки дернуться, увернуться, вырваться провалились. Никаких других доказательств лорд Ланнистер не потребовал. – Леди Кейтилин несколько утомилась. – Прежним ледяным голосом сказал Тайвин. – Сир Аддам, будьте любезны проводить ее в палатку получше. – За мной, вы двое. – Велел учтивый рыцарь им, а ей сказал полушепотом. – Леди Кейтилин, не сопротивляйтесь. Хуже будет только вам. Но, потеряв за день брата, отца, сына и, наверняка, дядю, она и не могла ничего сделать. В груди образовалась дыра, и черная темнота хлынула в нее морским потоком. Она, женщина, которую под руки уносили прочь враги, слышала только один голос. И то слышала его через годы, а то и века. – На колени, Уилл из Ланниспорта. И, совсем уж из другого мира, до нее донеслись следующие слова. – Именем Матери, я обязываю тебя быть милосердным.