***
Визерис Таргариен Сдавать город должен был гонфалоньер, как предводитель всех воинов Лисса... Но этот наглый магистр погиб несколько часов назад, решившись испытать триарха Волантиса в поединке. Один-единственный удар Заката пронзил его доспех и поразил сердце; командир лиссенийцев даже не понял, что его убило. После смерти гонфалоньера организованное сопротивление лиссенийцев как таковое прекратилось, что позволило Таргариену взять город в поразительно короткий срок. Но теперь настал черёд неизбежного длительного ритуала подписания капитуляции. Заместо гонфалоньера должны выступить первый магистр и все его собратья по правящему Совету. Впрочем, долгая церемония поможет произвести наибольшее впечатление на горожан. Пусть видят униженных магистров, опозоренных торгашей и посрамлённых горе-воителей. Пусть видят и славу победителей: покрытый кровью Закат, доблесть и выучку его капитанов, сталь его бойцов. Время торгашей, подобных шлюхам, и шлюх, подобных торгашам, прошло; наступает время пламени и крови... И им нужно бы это хорошенько запомнить. С этой целью церемонию решено было провести на самой крупной торговой площади Лисса. Здесь, в окружении красных драконов и чёрных рыцарей, под взглядами десятков тысяч глаз, победитель будет принимать побеждённых. Визерис отказался от тронов, паланкинов или трибун; ему было достаточно комфортно и на спине дорогого коня. А разодетая толпа бывших хозяев города и без того смотрелась жалкой, пусть их и не стали заковывать в цепи. Пока. Первым заговорил пышно одетый толстяк, которого Вуду чуть ли не пришлось «убеждать» открыть рот. – Я, Эйнис Ортис, первый магистр Благословенного Лисса... – Говорил толстяк с тяжёлой одышкой, словно выдавливая из себя слова. Визерис, однако, не собирался его торопить: долгие ритуалы имеют свойство хорошо откладываться у людей в памяти. – Признаю поражение Вольного города Лисса и вручаю судьбу нашего народа в руки достойного победителя. – Я, Рейнира Галтарис, седьмижды наречённая Госпожой Удовольствий Благословленного Лисса, признаю поражение Вольного города Лисса и вручаю судьбу нашего народа в руки достойного победителя. – Пышногрудая и очаровательно раздетая женщина решилась добавить. – И верю в его мудрость и справедливость. После столь заслуженной куртизанки, которой Визерис был искренне благодарен за Дорею, заговорил мужчина в окровавленной кольчуге. В его голосе не было ни лести, ни испуга; воин успел принять произошедшее и решил пройти через испытание с достоинством. Таргариен помнил его лицо. Именно этот человек с горсткой отчаянных бойцов последним из всех лиссенийцев сложил оружие. – Я, Бейлор Пендейрис, первый меч Благословленного Лисса и помощник гонфалоньера, признаю поражение Вольного города Лисса и вручаю судьбу нашего народа в руки достойного победителя. – Я, Трегар Ормоллен, глава Рассветного дома торговцев, признаю поражение Вольного города Лисса и вручаю судьбу нашего народа в руки достойного победителя. – Триарх еле заметно нахмурился, пытаясь вспомнить, где же раньше он слышал это имя. И вскоре вспомнил. С этим человеком и его наложницей, Визерис обязательно ещё переговорит. И этот разговор им не понравится. Визерис незаметно подал знак сиру Лорену, который тот без всяких сомнений верно истолковал. Сразу после церемонии Ормоллена задержат Чёрные рыцари и сопроводят в казематы. Сира Джораха ждёт тот ещё сюрприз. После Трегара Ормоллена выступило ещё десятеро человек. Богатые фамилии, известные семейства, многие из которых были способны проследить свою генеалогию до самой Валирии... Когда о своём согласии сдаться проблеяла последняя из овец, настал черед победителя держать ответное слово. – Я, Визерис Таргариен, триарх Чернокаменного Трона и законный наследник Железного Трона, – об этом титуле тоже не стоит забывать, – принимаю капитуляцию Вольного города Лисса и его владык. Объявляю, что с сегодняшнего дня и до скончания веков Лисс подчиняется Первой Дочери славного Фригольда. Наместником Лисса и представителем воли Нового Фригольда с этого часа будет Геймон Гонерис, адмирал флота и славный валириец. Обо всех новых указах и распоряжениях будет сообщено отдельно моими глашатаями. Над его головой гордо реяло знамя славных предков. Ещё один шаг пройден: сколько их ещё осталось на долгом и трудном пути? – Союз Лисса с Тирошем и Мирром отныне расторгнут. Все граждане Лисса должны без промедления покинуть враждебные Фригольду города и отказаться от борьбы с нами. Оставаясь в стане врагов, эти люди объявят себя мятежниками – со всеми вытекающими последствиями. – Теперь пришло время дать короткую, но, по возможности, проникновенную речь о будущем. – Волантис не хотел этой войны. Мы не желали проливать валирийскую кровь, которой и так слишком мало осталось в нашем мире. Переведя дух, Визерис продолжил. – Но сегодня я провозглашаю начало новой эры. Драконы вернулись в наш мир, и с ними возвратилась надежда. Осколкам былой славы и прежнего могущества предстоит быть перекованными в единый разящий меч, достойный самой Валирии прошлого! Фригольд прошлого возродится в пламени и крови, сильнее и могущественнее прежнего! – Пламя и кровь! – Отозвались тысячи глоток его бойцов, опьянённых лёгкой победой и предвкушающих положенные им радости и почести. Овации и весёлые крики не вскружили Визерису головы. Он прекрасно понимал, что даже блестящая победа не означает выигрыша в войне; что впереди предстоит ещё немало тяжёлой, непростой работы... И предчувствия нисколько его не обманули. Победа тоже приносит с собой новые проблемы, за решение которых приходится браться тотчас. Разговор с Трегаром Ормолленом и Линессой Хайтауэр пришлось отложить: победителя ждали куда более насущные дела. Требовалось назначить новых капитанов стражи, осмотреть укрепления и оценить разрушения... А, главное, подсчитать доставшиеся трофеи и удержать разгорячённых бойцов от дальнейшего разграбления Лисса. Решительная и наглая атака не дала магистрам и торговым принцам попрятать свои богатства: у писцов армии Визериса начались крайне насыщенные деньки. Требовалось учесть возложенную на бывших магистров дань, пересчитать взятых рабов, изъять крупные суммы денег и драгоценности. А ведь ещё нужно было выдать положенную долю простым воинам… Благо лиссенийских сокровищ более чем хватило и для бойцов, и для их командиров, и для казны самого Волантиса. Два миллиона золотом будет по частям переправлено в Волантис: на эти деньги можно будет снарядить ещё одно войско. Примерно столько же сокровищ останется в поверженном Лиссе, которому предстояло стать опорой для прыжка на Ступени. Семьдесят тысяч рабов отправится в Первую Дочь: кое-кто там и останется, те же шлюхи и ремесленники, а вот рабов попроще направят на возрождающиеся хозяйства и угодья левого берега Ройны. Там как никогда пригодится множество рабочих рук. А ведь поражение и разорение Лисса, вкупе с войной на Ступенях, приведут к тому, что работорговцы из Залива массово повезут живой товар в Волантис, чтобы получить за него хоть что-то. Чем дешевле рабы и чем больше их на рынках, тем довольнее Старокровные – а вольные горожане без работы всё одно не останутся, посреди войны дело найдётся всем. Но не только сокровища и бриллианты заботили Визериса. Ему ещё предстояло решить судьбы тех магистров, что сдали Лисс, и тех семейств, что правили им долгие годы. И он старался в каждом отдельном случае выбрать наиболее подходящее решение. Эйнису Ортису судьба приготовила жестокий урок. Первый магистр будет отправлен в Волантис с первым кораблем в кандалах на потеху плебсу и мстительной Старой Крови... И живым напоминанием для всех остальных лиссенийцев, что бывает с врагами Первой Дочери. Именно клан Ортисов стоял за вхождением Лисса в союз против «дикаря-узурпатора из Закатных королевств» и теперь этот клан сполна платил по счетам. Их земли и плантации, доходные дома, люди и мастерские были изъяты, сами Ортисы были поголовно порабощены, а в их дворце расположился сам Визерис. Уловить смысл в том, что обитель главных сторонников воинственной политики Лисса занял завоеватель города, сможет даже неграмотный вольноотпущенник. Бейлор Пендейрис попросился на службу к Визерису. Говорил, что человек его профессии не может сидеть без дела, и что у бывшего наёмника нет причин хранить верность павшим хозяевам Лисса. О Бейлоре Визерис кое-что слышал ещё в бытность принцем Драконьих Когтей: в рядах Младших Сыновей он бился храбро и умело. Ушёл же оттуда после спора о доле с новым капитаном – банальная история для Спорных земель. После продолжительной беседы триарх согласился принять присягу Пендейриса, но поручил его строгому надзору. Перинные дома Рейниры Галтарис первые пять дней после падения города обслуживали победителей бесплатно; этим простым фокусом хитрая и опытная интриганка смогла обеспечить сохранность большей части своего имущества. Но на этом покорность бывшей хозяйки Дореи не закончилась: она спешила продемонстрировать лояльность завоевателю и более полезными делами. Именно Рейнира передала ему точный список, какой магистр и как голосовал во время возрождения Триархии, именно Рейнира обещала предоставить в полное распоряжение победителя свою сеть шептунов и доносчиков... Первый инстинкт этой профессиональной шлюхи велел ей покинуть тонущий корабль, и, если Рейнира продолжит в том же духе, она может даже заслужить себе уголок в новом Лиссе. В числе прочих пострадал отсутствующий в городе пират Салладор Саан. Этот ненавистный Гонерису корсар, по рассказам остальных магистров, отбыл со своими людьми на службу к Станнису Баратеону... Тем самым став врагом законного короля Вестероса. Все дома, рабы, драгоценности и счета Салладора были объявлены собственностью Визериса – к вящей радости Чёрных рыцарей. Мужи считали подобное решение добрым знаком: раз лиссенийский корсар потерял имущество из-за службы очередному узурпатору, то лорды-предатели заслуживают куда более суровой участи. Ведь Салладор никогда не нарушал присяги истинной династии, да и спрос с людей чести обязан быть строже. Таргариену доносили об участившихся в среде изгнанников разговорах о замках, деревнях, лугах и рудниках, что должны поменять владельцев «после нашего возвращения». У каждого были виды на нечто «незаконно отобранное», или «исконно наше», или даже попросту «желанное». Пускай себе мечтают. Мечты о лучшем завтра – великое утешение промеж тяжёлого, полного испытаний сегодня. Остальные правители и кланы Лисса встретили иные судьбы. Кого-то продали в рабство, кого-то заставили поделиться нажитым богатством, кого-то лишили всех должностей и почестей... Но большая часть, по примеру Рейниры, поспешила прибиться к Геймону Гонерису, и тем самым променяли честь на собственные шкуры. Обойтись без помощников из числа здешних было невозможно, пускай за ними и нужен глаз да глаз. Неудивительно, что при такой занятости только на седьмой день после победы Визерис Таргариен нашёл лишний час для магистра Трегара и леди Линессы. Принимал он их во дворце Ортисов в прохладном саду, дарующем укрытие от летней жары... И напоминающем, кто захватил эти прекрасные деревья силой своей руки. Бывший торговый принц был приведён к нему из темницы, в кандалах и грязи; его наложницу привели из её спальни, дав той время привести себя в порядок. Визерису хотелось кое-что проверить, прежде чем вынести окончательное решение на их счёт. Трегар Ормоллен принадлежал к той редкой породе людей, которую проще всего описать через отрицание. Не худой, не толстый, не красивый, не уродливый, не старый, не молодой – разве что в его пурпурных глазах светился ум, наблюдалась жизнь. Выглядел он неплохо на фоне большинства заплывших жиром магистров, но никак не более того. Его наложница смотрелась куда более выигрышно: статная, белокожая, миловидная блондинка могла пробудить желание в любом муже, и даже её плоская грудь нисколько не портила общее впечатление. Такая легко могла вскружить голову новоиспечённому рыцарю... – Ваша Милость, король Визерис, – заговорил торговец на ломаном языке андалов, – мы просим вас явить вам нашу милость. – Мы не враги ни вам, ни славному Волантису. – Начала говорить Линесса, чувствуя на себе тяжёлый взгляд триарха. – Поверьте мне: мой господин не поддержал эту глупую войну, эту авантюру тупицы Эйниса. Это его мошна стонала под тирошийским золотом, не его. – Я заверяю, – едва ли не стонал её хозяин, – мы не ваши враги. Мы рады, что кровь кончилась, и готовы искупить нашу вину. Это всё поклеп, навет, это старая шлюха Рейнира наплела... – Ваша Милость, – продолжила Линесса с очаровательной улыбкой, – вы знаете, что дом Хайтауэров был верен Таргариенам до самого конца. Мой отец, лорд Лейтон, говорил, что державой должны править драконы - не олени. Он последним сложил оружие. – Мы будем вам полезны. У нас немало доносчиков, нам должны целые семейства в Лиссе. Вы всё будете знать! – Заверил Ормоллен, не зная, что его предали и продали все клиенты. Они не хранят верность торговцам, когда те теряют свои сокровища. – Нам нет нужды быть врагами. Зачем, можно ведь дружить к общему благу. – Хорошо сказано! К общему благу, только и всего. Как вы и говорили раньше: Новый Фригольд, новая эра, но люди-то нужны влиятельные, способные... Визерис внимательно следил за этой парой, зная, что возможности подготовить это выступление у них не было. Кроме того, они даже ещё не знали, в чём состоит суть его претензий к ним! Трегар говорил словно в полубреду: он был готов на всё, лишь бы не возвращаться в тёмные, душные темницы. А вот Линесса... – Вы, Трегар Ормоллен, говорите только часть правды. Ту её часть, что удобна вам. – Заговорил Визерис, готовя загодя свой удар. – Вы в самом деле не виновны в разжигании войны и кровопролитии. Вы не поддерживали Эйниса, и мне это хорошо известно. Но, магистр, вы обвиняетесь в ином преступлении, ничуть не менее тяжком... И, я бы сказал, более подлом. Война, в конце концов, естественна, а сказать этого о вашем грехе я не могу... – Что за преступление я... Я совершил? «Ты вызвал Рок Валирии» – чуть было не ответил триарх. Но превращать испытание в комедию было бы глупостью. Посему он продолжил самым серьёзным голосом. – Вы обманом и насилием заманили знатную леди в свой дом, – Визерис нарочито тянул слова, – и превратили её в свою рабыню. Вы превратили Линессу Мормонт, урождённую Хайтауэр, в свою наложницу, опозорили её... И её мужа, моего заслуженного капитана и верного вассала. Результат был более чем предсказуем: в саду воцарилось гробовое молчание. Однако Визерису на секунду показалось, что он увидел в глазах женщины торжествующий, недобрый огонёк. – Мой... мой муж жив? – Нарушила молчание Линесса. Её голос очень правдоподобно дрогнул, а красивые ресницы захлопали. – Я и не смела надеяться… – Да, ваш супруг жив. – Триарх кивнул головой. – Более того: он ждёт вас в моём дворце, где является главным стражем. Вам, леди Линесса, осталось только сказать слово – и вы вернётесь к своему супругу. Удочка заброшена. И рыба, в самом деле, поторопилась проглотить наживку. – Да, Ваша Милость... Ваши слова вернули мне надежду... Веру! Мой супруг жив, я... Я наконец смогу к нему вернуться! – Линесса, что ты говоришь? – Как бы Трегар не боялся, он не мог скрыть своего потрясения. – Как ты можешь... – Замолчи, ты! Я теперь говорю! – Завопила она. – Больше ты мне глотку не заткнёшь, урод! В Пекло тебя и твои угрозы, я хочу вернуться к своему лорду-мужу! – Это было не так! – Ормоллен то и дело переводил перепуганный взгляд с предательницы на триарха и обратно. – Ты пришла ко мне сама, просила, умоляла взять тебя... – После того, как ты, сволочь, отправил ко мне своих обезьян! – Я никого не... – Трегар! – Окрикнул его Визерис, и преданный и оплёванный магистр тотчас умолк. – Леди говорит. Леди Линесса... Поведайте мне вашу историю. От начала и до конца. Визерис позволил женщине продолжить её жалостливую речь, припоминая, что именно вызывало в нём неприязнь к её роду. Хайтауэры никогда не пользовались его любовью. Принц-изгнанник слишком хорошо помнил двуличное поведение этого дома во время его борьбы с Дейроном; поведение, которое в его глазах было гораздо хуже сохранения верности его сводному брату. Добрые, доблестные и честные люди служили его венценосному противнику верой и правдой; хватало подобных чемпионов и на его стороне. Но вот хозяева Староместа сидели за обоими столами на обеих лавках; их люди были и под чёрным, и под красным знаменем. Деймон Блэкфайер мирился с этим из-за необходимости, не желая терять какого-никакого, но союзника... А вот Визерис Таргариен пришёл к окончательному и бескомпромиссному выводу на этот счет. Служащий двум господам обманывает обоих, предан лишь самому себе и не заслуживает ничего, кроме двойной порки. Впрочем, чего ещё можно ожидать от семьи, породившей королеву Алисенту Хайтауэр? Ту самую, что в погоне за властью сгубила всех своих родных до единого? А ведь мейстеры, эти подлые серые крысы, дабы угодить Бриндену теперь вовсю сравнивают его с этой зелёной шлюхой! Более того, сравнивают его с узурпатором Мейгором! Писать подобное можно было либо из глупости, либо из желания понравиться всесильному Кровавому Ворону. Мейгор и Алисента предали законных владык, желая прежде всего занять престол – любой ценой. Они шли на любое преступление, цепляясь за Железный Трон из последних сил. Он восстал тогда, когда Дейрон, добрый и, в целом, хороший, но излишне ведомый правитель, подписал приказ, велящий арестовать его. Бринден и Шира влили ему в уши яд: больше некому было. Только из-за альбиноса и его шлюхи Дейрон поверил, будто бы Деймон готовил собственную коронацию. Коронацию, как же! Видел бы Дейрон тот несчастный золотой обруч, он бы только посмеялся. Это украшение уместнее смотрелось бы на свинопасе! Семеро, Р'глор, все Боги, бывшие и не бывшие! Что же вы не забрали Бриндена Риверса?.. Как бы тогда изменилась судьба Семи Королевств... Тем временем Линесса продолжала свой печальный рассказ. По нему выходило, что пошла она к Ормоленну исключительно под угрозой расправы. Она преданно и верно дожидалась мужа из-за Ройны, но нужда в золоте и преследование работорговцами, вынудили её искать спасения и защиты. Она бросилась к торговому принцу, бескорыстно пообещавшему ей укрытие и деньги... И обманувшему её доверие. Предатель запер её в золотой клетке, насиловал и издевался, понукал ко всяким мерзостям, позорящим леди. История, достойная самых бесталанных поучений. Хотя, если призвать Весёлого Языка и попросить его грамотно обработать... Ему всё стало ясно. Падкая на золото и драгоценности изменница перебежала от простого наёмника к торговому принцу. Теперь она была готова бросить своего опозоренного благодетеля ради капитана стражи триарха... Ещё одно светлое лицо с чёрным сердцем. Стараясь скрыть своё отвращение, Визерис поблагодарил Линессу за её подробный рассказ. – Леди Линесса, долг короля – награждать верных вассалов и защищать их. И вы отправитесь в Волантис первым кораблем: счастливый час воссоединения ближе, чем когда-либо. Этот же негодяй поедет с вами: уверен, что сир Джорах разберётся, как подобающе его наказать. – Я и не надеялась... На такое благородство! Такое милосердие! Я благодарю вас от всего сердца, Ваша Милость! – Уверен, сир Джорах будет счастлив заполучить вас назад. А ещё сир Джорах получит письмо. Где будет написано, что и Трегар, и Линесса поступают ему в собственность. Как рабы. А также Визерис подробно изложит в этом письме всё, что он сегодня здесь услышал от этой парочки. Пусть делает с предательницей и её торгашом что пожелает, лишь бы помнил, кто именно их ему передал. Это придаст возмездию нужный привкус... Особенно учитывая, что Джорах ещё полгода назад полагал Ормоллена недосягаемым. Какие же шутки порой с людьми шутят Боги! Линесса Хайтауэр вышла из сада с высоко поднятой головой, уверенная, что в очередной раз обманула судьбу. Уверенная, что ей удастся и теперь обмануть готового ради неё на всё мужа. Её бывший хозяин, понукаемый стражей, пошел за ней, не способный и проклясть изменницу. Когда же стража их увела, Визерис поднялся со своего трона и направился в другую сторону. Пришло время заняться настоящим делом. Его ожидали адмирал и война. Геймон Гонерис нашёлся в отведенной ему комнате дворца, где адмирал разложил гигантскую карту Узкого моря и его берегов. Мужчины обменялись короткими приветствиями и поспешили перейти к делам. – Известий от капитана Эртариса так и не появилось? – Нет. – Отрезал адмирал, резко убирая с карты фигурку корабля. – Двадцать кораблей словно растворились в морской пучине. Нам повезёт, если хоть кто-то из них вернётся... Но в остальном его суда для нас потеряны. Надежд на возвращение флотилии капитана Эртариса итак было мало... Похоже, какой-то лиссенийский корсар всё же смог его перехитрить. – Первый конвой с золотом отбудет завтра, – продолжил доклад Гонерис, – и с ним же убудут самые ценные пленники и рабы. Я отправлю с ними лучших капитанов, и, думаю, до Волантиса всё доберется в целостности и сохранности. – А если вражеские корсары нападут на нас? – Не осмелятся. – Возразил Гонерис. – Атаковать гавань Лисса крайне опасно, а вы можете похвастаться большим количеством мечей на острове... И недавней победой. Падальщики слетаются на чужую кровь, и только. – А на корабли с ценным грузом? – Судя по докладам наших шептунов, то, что было флотом Лисса, теперь разделено на три части. Им чисел не хватит, чтобы наброситься на наших лучших моряков. – И что это за части? – Первые прибудут сюда со спущенными флагами. Проситься на службу за звонкий онер. Кого-то даже можно будет принять... – Начал перечислять советник. – Вторые поднимут собственные знамена, уйдут на юго-восток. Грабить летнийцев, обустраиваться на островах Василиска. Станут обычными пиратами. – И остальные пойдут к Тирошу? – Скорее всего. Но кто-то обязательно отобьётся в пути, кто-то растворится на Ступенях... – Геймон отмахнулся. – Тирош и Мирр уже узнали о нашей победе. Сейчас там начнутся кривотолки, шатания, споры о том, нужно ли продолжать войну. И если Веймонд сможет... – Если. Веймонд одержал первые победы над миррийцами, но и только. Его успехи не были достаточно заметными и значимыми, чтобы принудить правителей Мирра пойти на переговоры. Есть, конечно, вероятность, что магистров и архонтов испугает стремительная победа Визериса над их союзниками... Вот только строить планы из благих пожеланий точно не стоит. – Вы правы, триарх Визерис. – Хмыкнул адмирал, стремительно вернувшись в реальность. – И каким будет наш следующий шаг? – Пока что мы пополняем припасы, ремонтируем корабли и набираемся сил. Мир маловероятен... Но возможен. А передышка нужна всё равно. – И если нет? – Если они заупрямятся, то придется ввязываться в кампанию на Ступенях. Адмирал поморщился, не скрывая своего недовольства. Он видел необходимость такого шага – но от этого он не становился более приятным. Придётся в очередной раз лить валирийскую кровь на эти скалы, которые за прошедшие века стали свидетелями тысяч схваток, сотен сражений, становлений и падений десятков мимолётных королевств. – Мы заняли Лисс и, если его удержим... Снабжать наших людей на этих островах отсюда тяжело, но возможно. И без контроля над ними нам никак не ударить по Тирошу. – И не отрезать Мирр от союзника. – Истинно так. Но нам нужно будет действовать осторожно и методично, – продолжил мысль Геймон, – и не рваться вперёд сломя головы. Второй раз подобный трюк не пройдет, и через все Ступени я нашу флотилию не проведу. К тому же Тирош защищён гораздо лучше Лисса. И даже если нам удастся быстро к нему пробиться, мы трижды умоемся кровью у его стен. – Об этом я и не прошу. – Заверил Геймона триарх. – Будем двигаться от острова к острову, заботясь о перевалочных лагерях и гаванях. Захват Лисса дал нам золото и рабов - теперь мы можем себе позволить более длительную кампанию. – И вы, эйкс Визерис, отбудете в Волантис? – Ни в коем случае. – Визерис ответил адмиралу. – Воины Волантиса должны видеть своего триарха, а мои рыцари – короля. Я останусь здесь и буду руководить нашими отрядами на суше. – Война на Ступенях – это дело гиблое и неблагодарное, триарх. Тут не будет лихих кавалерийских наскоков или решительных штурмов. Зато стрел, камней, отвратительной воды и человеческой подлости – сколько угодно. – Мой славный предок, Деймон Таргариен, бился на этих самых камнях. И ничего - выжил. И одержал много побед над Триархией и Дорном. – Принц-изгнанник позволил себе лёгкую улыбку. – Заодно, надеюсь, выучу морскую науку. Не хочу больше чувствовать себя овцой на палубе. – Возможностей поучиться у вас будет предостаточно, триарх... Совещание затянулось ещё на несколько часов. Триарх и адмирал успели обсудить многое: организацию поставок, расположение будущих складов, назначения будущих капитанов, возможные ловушки врага... Расстались они уже ночью, когда тяжесть дня сказалась на обоих. Визерис быстро добрался до своих покоев... Где его уже дожидалась дюжина обнажённых красавиц, споривших друг с другом за право оказаться первой в постели триарха. Он разочаровал их всех, повелев рабыням исчезнуть прочь, и заперся в покоях в гордом одиночестве. Мужчина разделся и лёг на кровать, надеясь, что спокойный сон придет в самом скором времени. Где-то там, за морем, сейчас укладывается спать его Дени. В одиночестве, уставшая, посвятившая весь день управлению Волантисом. Пусть основной груз взял на себя Мэйникс, пусть она пока что только учится, ей ведь раньше ничем подобным не приходилось заниматься. Ответственность изматывает, особенно с непривычки к ней. Визерис со всей ясностью представил себе картину, как раздетая Дейнерис с тихим, блаженным стоном обнимает мягкую подушку, готовая отойти ко сну и как следует отдохнуть... При этом принц–изгнанник знал, что она сейчас точно также думает о нём. Надо будет послать ей завтра письмо. Рассказать о Лиссе, о схватке за него, поделиться парой забавных историй – и передать наставления. Кому подарить рабов, что сделать в городе в связи с падением Лисса, кому стоит преподнести ценные дары. И всё это объяснить и разъяснить. Дени нуждается в советах, и советовать ей обязан в первую очередь он сам. Она будет его королевой, она обязана уметь ему помочь при нужде. Но у королев есть ещё одно обязательство перед мужьями. И беспокойные мысли Таргариена обратились к новому вопросу: а прижилось ли его семя? Они старались, они отчаянно старались к вящему благу династии – и обоюдному удовольствию. За прошедший месяц он излил много своего семени в лоно супруги. Может, когда он вернётся, она его будет ожидать в тягости? А, может, уже с ребёнком у груди? Наследник нужен как никогда. Маленький дракон у неё на руках, их родной сын, продолжатель династии... И возможность искупить страшный грех детоубийства, принятый им на себя. Тяжела ли Дени сейчас, или нет, но дети у них будут – и много. Пускай дорнийки со своими несвежими идеями о многожёнстве постоят в сторонке; ему нужна Дейнерис. Ему нужна только она, и не даром он строго-настрого запретил сестре встречаться с этими змеями или принимать из их рук что-либо. Ему нужна Дени, и только она... Он, командир покорившего город удовольствий войска, засыпал в уединении.***
Утопающий – Криками ничего не решить! Успокойтесь, оба! – Прервал обсуждение архонт со своего резного трона. – Торирос, умолкни! Маталор, заткни своих людей! Где-то пять минут спорщиков разводили по разным сторонам зала, а глава собрания смог перевести дух и помассировать виски, словно налитые свинцом. Голова архонта Тироша Джороса Несторана и без этого гомона раскалывалась. Он просидел в Зале Мудрости уже добрые полдня, а ни одного дельного предложения так до сих пор и не было высказано. Кроме того, диалог даже не приблизился к тому, чтобы перейти в более конструктивное русло! – Я прошу прощения у славного Тироша, – заговорил Маталор Артигар, главный среди делегации миррийцев, – за поведение Ягемиона. Смею заверить, что мы не сомневаемся в разуме правителей сего великого города, и не собирались оскорблять их достопочтенных предков. – Извинения приняты. – Сухо ответил архонт. - Переговоры могут продолжаться. – Слова Ягемиона были резки... Но это не отменяет правдивости высказанного им. – Продолжил напирать Артигар. – Владения Мирра не оправились от нашествия дикарей, а теперь на нас идёт новая рать. В трёх приграничных сражениях наши передовые отряды биты, а городское ополчение ненадёжно. Решающая битва с Веймондом Дориаром может стать для нас последней. – Дориар – сопливый молокосос, который и в подмётки не годится ни Таргариену, ни своему покойному дядюшке. А вы наняли Золотых Мечей! – Завопил синебородый тирошиец со скамей. – Уж вместе с ними с этим выскочкой вы как-нибудь да справитесь! – Гарри Стрикленд, их генерал-капитан, та ещё мелочная, жадная, трусливая шлюха. – Представитель магистров Мирра разве что не плюнул на мраморный пол Зала Мудрости. – Договор он составил так, что своими мечами распоряжается только он сам. И мы никак не можем заставить его принять бой с Дориаром... – Вы ему платите! Прикажите... – Условия контракта, – через зубы прошипел Артигар, – говорят, что Стрикленд может увести своих людей, если ему не дадут ими распоряжаться. Только с такой оговоркой он согласился принять наше золото... – Вот же дурачье! Кто же так заключает контра... – Молчать! – Архонт в очередной, сотый раз, ударил посохом по полу. – Базарные торговки! К порядку, к порядку! Его голова не переживет второй ссоры. – Благодарю, Светлейший архонт. – С изящным поклоном ответил Маталор. – Давайте взглянем правде в глаза: мы совершили страшную ошибку, когда повелись на предложения некоторых наших особо воинственных и амбициозных коллег. Когда посчитали, что Таргариен – титан на глиняных ногах, которого можно сбить с ног одним толчком. Но, у нас в Мирре говорят: хуже глупости лишь та глупость, от которой не отказываются. – И вы предлагаете сдаться? – Ядовито осведомился советник тирошийского архонта. – А ведь Мирр когда-то так гордился, что именно он внёс основной вклад в победу Трёх Дочерей в Приграничном сражении. – Не сдаться, а заключить мирный договор на выгодных условиях. Чтобы потом нам не пришлось соглашаться на ещё менее выгодную сделку. – Поправил его Маталор с самой изящной улыбкой пухлых розовых губ. – Сейчас мы можем договориться с красным драконом о приемлемой цене. Так зачем ждать, пока он войдёт во вкус и захочет большего? Давайте предложим ему сделку. Бывший наёмник должен понимать, что такое взаимная выгода... – Какую сделку вы хотите предложить Визерису Таргариену? – Со скепсисом осведомился глава Тироша. – Мы признаем его власть над Волантисом. Мы оставим ему Лисс: он его и так взял. Проклятье, мы заплатим контрибуцию, если он захочет этого! Пока у нас есть чем платить... Там, на западе, его держава воюет сама с собой. Пусть уходит туда через Лисс, и не мешает нам больше... – Дракон, попробовавший человеческое мясо, так просто на траву не перейдёт. Все эти «условия» были хороши до того, как он взял Лисс. – Возразил тирошийский адмирал Иннор Торирос. – Сейчас он захочет куда большего. Нам придётся продаться ему в рабство, чтобы утешить его аппетит. – Тирошийский флот ещё не был в деле! – Раздался новый голос, грубый и жесткий. – А когда к нам присоединятся остатки лиссенийцев и корабли Мирра, можно будет дать бой волантийцам. Пусть себе сидят в Лиссе, без кораблей и дороги к отступлению! – Какая, к Великому Иному, дорога к отступлению? Дориар подойдёт к стенам Мирра, разобьёт жиреющих наемников и ополченцев, и что тогда? – Кто сказал, что разобьёт? – Твоя мать сказала, своим широким рт... – Что ты сказа... В Зал Мудрости ворвался худенький доносчик, на которого в пылу спора по началу не обратили никакого внимания. – Светлейший архонт Джорос Несторан, – пропел тоненьким голосом евнух, – у городской гавани объявилась пиратская флотилия. Они выслали парламентёров. Её главарь, Эурон Грейджой, желает ступить на землю Тироша. Говорит, что у него есть выгодное предложение для Совета Триархии, касательно войны с Волантисом. В ещё секунду назад наполненном криками зале воцарилась мёртвая тишина. Эурон Грейджой... Известное имя. Ненавистное имя. Отъявленный злодей, отважный мореплаватель, удачливейший пират и налётчик. Десятки, если не сотни тирошийских, лиссенийских, браавосийских и волантийских кораблей пропали из-за него; и многие корсары вели с ним дела... Но что за предложение может быть у пирата из далёкого Вестероса к правителям двух Вольных городов? – Пусть приходит, – после некоторых раздумий проговорил архонт, – но прийти сюда он может только в одиночестве. Его люди пускай дожидаются возвращения своего главаря на якорях. Если попытаются что-то устроить, немедленно пустите их на корм рыбам вместе с кораблями. Оспаривать решение архонта никто не имел права – и никто не попробовал это сделать. Беседа стихла: в ожидании столь невероятного посетителя послы предпочли хранить молчание, поражённые поворотом событий ничуть не меньше старого Несторана. Проклятый пират появился на пороге Зала Мудрости где-то спустя час, во время которого притихшие спорщики строили разного рода предположения, что может предложить Грейджой. Разодетый, разукрашенный, с тёмно-синими губами и тёмной повязкой на глазу, самоуверенный, словно он был хозяином этого Зала, города и острова... И с туго набитым мешком на могучем плече. – О, светлейшая публика уже вся в сборе! Надеюсь, я не заставил себя слишком долго ждать? – Осклабился Эурон, от чьей улыбки передёрнуло многих магистров. – Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен велеть отрезать тебе голову прямо сейчас, – Холодно ответил архонт, которого это представление ничуть не впечатлило. – Ох… Ну вот так всегда. Пришёл поговорить с людьми. По деловому. А тебе уже сразу казнями угрожают. – В притворном огорчении поцокал языком пират, но затем продолжил уже более серьёзным тоном. – Архонт, магистры, послы. – Кланяться пират не стал. – Правители Тироша и Мирра, я пришёл к вам без злого умысла... Но с даром. Даром, способным подтвердить мои слова... – Каким же? Эурон раскрыл мешок и вывалил его содержимое на пол. По нему покатилось больше дюжины мужских голов... – Это – капитан Эртарис и его офицеры. Точнее, то, что от них осталось. – С явным удовольствием произнес налетчик. – Подловил их рядом с Пыточной Глубью. Они попробовали встать на пути «Молчания»... И стали моими трофеями. Больше они не смогут грабить ваши берега, и ничем не помогут Визерису Таргариену. Джорос поборол брезгливость и заставил себя произнести: – Светлейший Тирош благодарит любого, кто убивает его врагов. Но ты, думается мне, пришёл сюда не только для того, чтобы показывать нам свои трофеи. – Не только. Эти уродливые головушки – всего-лишь мой залог. Синие губы Эурона и его единственный глаз улыбнулись всему собранию. – Вообще, я сначала хотел бы поинтересоваться, а что вы собираетесь делать с Визерисом Таргариеном? – Эурон по-хозяйски взял один из свободных стульев, с отвратительным скрипом придвинул его к краю лавки и, усевшись, закинул ноги на стол, вызвав немое возмущение собравшихся. – Естественно, я не рассматриваю всяческие идиотские затеи, наподобие тех, которые предлагают лечь под волантийцев. – Да что пират и грязный безродный оборванец может понимать в политике? – Презрительно фыркнул миррийский посол. – Такие как ты только и способны, что грабить суда и наживаться чужим добром. – Ну, насчёт безродного оборванца я бы поспорил. Мой род будет куда древнее многих здешних… скоробогатеев. – Эурона совершенно не смущало нарастающее недовольство магистров. – Но сейчас не об этом разговор. Реальность такова, что Таргариен взял вас за ваши толстые, мягкие задницы. – Мы действительно потерпели тяжёлое поражение. И потому нам необходим мир. – Продолжил гнуть свою линию Артигар. – Знаете, есть дегенераты, которым очень нравится, когда их женщин сношает кто-то другой. Подозреваю, что в большой политике присутствуют аналогичные извращенцы. Они будут стоять в сторонке и дрочить, пока их народ и земли будет трахать чужеземный дракон. Облагая их контрибуциями, податями, сборами… – Грейджой вовсю издевался над побагровевшим Артигаром, – И это вместо того, чтобы собрать свои яйчишки в кулак и заплатить железную цену. – Довольно оскорблений, Грейджой, – прервал его речь архонт, – переходи уже к делу. – Как вам будет угодно. – Ехидно отсалютовал Эурон главе собрания. – Пока вы решали, как удобней будет вставать на колени перед Таргариеном, я по всем Ступеням собирал то, что осталось от лиссенийского флота. С кем-то мы договорились полюбовно, кого-то пришлось убеждать более… деятельно. Но так или иначе теперь я распоряжаюсь солидной флотилией. И на данный момент я единственный, кто дал успешное сражения волантийцам на море. Я отправил больше волантийцев на дно, чем все здесь присутствующие вместе взятые. И вот моё предложение… – Прежде, чем продолжить, пират сделал драматическую паузу. – Я предлагаю Тирошу и Мирру мои услуги флотоводца. Наймите меня и мой флот на войну с драконом. Вместе мы покажем драконам, почему им стоит держаться подальше от морей. Архонт менее удивился бы удару молнии себе под ноги. Грейджой? Командующий тирошийскими кораблями? Этот безбожный пират, ненавистный всему Узкому морю? Это чудовище, о котором ходит столько чёрных историй? С таким человеком на своей стороне можно будет позабыть о мирном соглашении. Визерису Таргариену обязательно донесут о судьбе его капитанов: между Тирошем и Волантисом в который уже раз пролилась кровь. И тут уже не отделаться уступками в Спорных землях, да сдачей Лисса. С другой стороны... Подобный монстр смог выжить лишь благодаря своим потрясающим умениям, знаниям и навыкам. В противном случае – давно бы висел у входа в гавань того или иного Вольного города. – Мы знаем наши интересы, – только архонту чин позволял говорить от лица Тироша, – но каков твой? – Золото, разумеется. Ну и, конечно же, выгодные условия. Я много лет уходил от ваших капитанов с богатым уловом, так что мне хорошо знакома их бездарность. И потому я считаю разумным, чтобы меня объявили, скажем… адмиралом возрождённой Триархии. Хотя, вернее уже говорить, наверное, Диархии? – Подмигнул Грейджой. – Ты? Адмирал? – Мгновенно всплылил Иннор Торирос. – Да ты с ума сошёл, пират! Скорее тебе светит провести остаток своей жизни в пыточной камере! – Да неужели? – Поднял голос Эурон, встав со стула и начав расхаживать по центру зала. – Визериса ты тоже уже, должно быть, изловил и бросил в камеру? Или хотя бы его цепного пса Гонериса? А, может, ты просто трусливое дерьмо, которое последний раз на борт корабля ступало ещё когда Таргариены сидели в Королевской Гавани? Я пересёк Дымное море, я добрался до руин Старой Валирии и вернулся назад... – С этими словами Грейджой одним движением сорвал с себя накидку, обнажив матово-чёрную поверхность доспеха, которая, казалось, пожирала падающий на неё свет. Крик потряс весь Зал Мудрости. Даже умудренный годами и жизнью архонт приподнялся на троне, лицезря настоящее чудо: доспех из валирийской стали! Считалось, что на все драконовластные семьи их было всего десять; считалось, что все они сгинули в огне и дыму Рока; считалось, что защиты лучше ни Боги, ни люди не сотворили... – Невозможно... – Это трюк... – Это... – К порядку! – Провозгласил архонт, заставив всех вернуться на места. Гость воспользовался этим и продолжил речь. – Я потопил столько кораблей, сколько во всём флоте морского владыки не наберётся. И лишь я могу спасти вас от неминуемого разгрома. Более того: я могу принести вам победу. – Ты всё ещё не ответил на мой вопрос. – Оборвал архонт зарождающийся гомон. – Если всё так, как ты говоришь, то и золото для тебя не должно быть проблемой. Зачем тебе так рисковать? – После того, как мы пустим кровь драконам, я вернусь на Железные острова. И трофеи из Волантиса помогут мне занять мой трон. Я считаю, треть ваших доходов золотом окупит мои затраты с лихом. – Улыбка не сходила с его лица, но старый архонт нутром чуял её фальшивость. – А также, как я уже говорил, вы назовёте меня адмиралом Триархии, дадите мне право командовать вашими кораблями, самому планировать морские бои и набирать людей. Не мешайте мне, и я добуду нашу преславную победу. – Тебя совсем не смущают их драконы? Твари, которые, судя по всему, у них в самом деле появились? – Раздался голос с задних лавок. – Через пару лет они вырастут, и что тогда? – Драконы? Несколько лет? Кто сказал, что я дам Таргариену несколько лет?.. – В обольстительной, харизматичной улыбке пирата, казалось, можно было потонуть. – И, к тому же, молодых драконов на войнах убивают. Вместе со всадниками. Посему я повторяю: думайте о золоте и дайте мне беспокоиться о драконах. – Это уже слишком... Грейджой повернулся к миррийцу, произнесшему эти слова, и презрительно улыбнулся ему. – За всё в этом мире платят, магистр, а я не продаюсь задёшево. – С широким жестом Эурон указал на десятки голов, до сих пор лежавших на драгоценном мраморе. – Но, может, ваши лиссенийские друзья меня превзошли? Или ваши ополченцы посрамили волантийцев? Коли так, то, согласен, посторонняя помощь вам не нужна. И можно пренебречь повелителем волн, его легендарным кораблем... И его новообретёнными друзьями-корсарами, у которых найдётся сорок галер и пять галеонов. Эурон дождался, пока шум немного стихнет, и затем продолжил: – Но вы можете нанять меня. И тогда, через полгода, вы будете диктовать свои условия мира оставшимся в живых эйксам, а я поплыву на запад со своим золотом и своей новенькой драконьей рабыней. – В его устах эти слова звучали так убедительно, так маняще, так привлекательно. – Всегда хотел попробовать, каковы таргариеновские девки в постели. И, похоже, у меня остался последний, один-единственный шанс. Переведя дух, Грейджой закончил речь – Я предлагаю этому Совету путь к победе. Мы вместе отстоим ваши Ступени, отвоюем Лисс, пройдемся по Апельсиновому берегу... Пекло, Иной, может и в самом Волантисе погуляем. Всегда хотел побывать внутри Чёрных Стен. Итак... Вы со мной – к победе? Решайтесь, светлейший архонт. Джорос Несторан молчал. Молчали и все его советники и послы. Грейджой пел сладкие речи, а очень многие, несмотря на все увещевания миррийцев, желали продолжить борьбу. К их числу относился и сам Джорос. Он понимал опасения миррийцев, предстоящие риски от продолжения войны, чем может грозить ещё один проигрыш… Но именно он был архитектором новой Триархии и инициатором войны против Волантиса. Стоит им подписать позорный мир, как все его противники и вчерашние союзники тут же воспользуются его слабостью… Нет, он должен выйти победителем. Эурон, трижды лжец и негодяй, но даже эта сволочь может быть полезна. Тем более, что плата, которую он просит… не столь значительна по сравнению с потерями от возможного поражения. Архонт поднялся с резного трона. – Светлейший Тирош принимает Эурона Грейджоя на свою службу и от лица Триархии предлагает Блистательному Мирру наречь этого прославленного мореплавателя адмиралом. Пират и архонт вдвоем вперли глаза в Артигара. Мужчина нервничал. Даже многие члены его собственной делегации, казалось, были готовы прислушаться к Грейджою. А уж когда архонт Джорос, пользовавшийся в Триархии непререкаемым авторитетом, сказал своё слово… В конце концов Артигар, оставшись без поддержки, смог выдавить из себя только одно, короткое... – Да.