***
Санса Старк Этим днём король Джоффри вновь собрался вершить то, что горделиво называл своим королевским правосудием. И, как всегда, он потребовал присутствия всех лордов, леди и рыцарей Королевской Гавани. Она была в их числе, и ничего с этим не могла поделать. Горничные не спрашивали её мнения, когда наряжали; сир Меррин Трант не спрашивал её мнения, когда провожал в тронный зал... И она не возражала. Оставалось только тешиться тем, что ей отвели привычное место позади множества спин. Тут она всё ещё будет его слышать... Но, авось, спины, головы и животы лордов и леди укроют её от его взгляда. Может, всё закончится до того, как он придумает новую пытку для неё. Тогда она сможет уйти в богорощу, уйти от жестоких людей, от бездушного короля, от его жестокой семьи, от его ложных гвардейцев... Перед Железным Троном были расположены кресла для членов Малого совета. По центру восседала королева-мать, прекраснее прежнего в красном шёлке и золотых драгоценностях; справа от неё расположился десница в белых одеяниях и с надменной улыбкой на губах. Их брату пришлось усесться на особенно высокое кресло; рядом с ним расположились великий мейстер Пицель, лорд Варис и лорд Петир: младший брат королевы что-то читал, мейстер зевал, а Варис и лорд Бейлиш о чём-то шептались. Советчики собрались, посетители и просители тоже, и только громадина из стали оставалась пустой. Но сегодня он не заставил себя ждать. Двери растворились, и в зал, словно буря, ворвался коронованный мальчишка. Все принялись кланяться, пока тот, не замечая их, шёл вперёд. К «своему» трону... – Его Милость, Джоффри, Первый своего имени, – заорал на весь тронный зал сир Янос Слинт своим противным голосом, – король андалов, ройнаров и первых людей, владыка Семи Королевств и Защитник державы! Санса не могла смотреть на чудовище в короне. На монстра, казнившего её отца, на монстра, не так давно поднёсшего ей голову Робба... Одно только краткое воспоминание об этом кошмаре заставило девушку содрогнуться. Тогда её спас только обморок; Джоффри желал вернуться на следующий день, но, каким-то неизвестным ей чудом, лорд Тирион его отговорил от этого. Но пленница знала, что голова покойного брата где-то тут, где-то рядом, и что король ещё может принудить её целовать холодные губы мёртвого Робба себе на потеху... Она попыталась припомнить какую-нибудь молитву – но священные для её матери слова так и не шли на ум. – Начнём же. – Произнёс убийца, вольготно расположившись на троне, что некогда занимали милосердные государи вроде Бейлора Благословенного и Дейрона Доброго. Король, учили Сансу мейстеры и мать, должен быть отцом народа. Защищать своих людей, опекать их, править ими мудро и с любовью. Любви и заботы от короля Джоффри не видел никто; под опекой он понимал только «право» короля забирать у подданных всё, а вместо защиты он предлагал им топор палача. Первым свою просьбу озвучил лорд Джайлс Росби. Сквозь кашель и показные слёзы, он просил короля одобрить проект возведения золотой статуи «в честь славной победы вашего деда над безбожными мятежниками и дикарями», обещая, что Росби готовы покрыть половину стоимости сооружения. Лорд Бейлиш попытался возразить, но король нашёл идею умирающего старика прекрасной и велел мастеру над монетой изыскать средства любыми способами... Предложив для начала обложить специальной податью присягнувших речных лордов. – Пусть платят за свой позор! – Это королевское решение привело Малый совет в восторг: ведь казне не придется потратить и медяка из своих запасов. Следом псы Слинта вывели перед королевские очи кузнеца Саллореона. Соседи донесли, что седой и богатый оружейник пил «за истинного оленя» и радовался победе лорда Станниса над его младшим братом. Мужчина пытался всё отрицать, пытался говорить о завистниках и неумехах, даже называл пару имён и кличек... Но стоило Борросу Блаунту по королевскому приказу начать избиение, как Саллореон признался в изменнических тостах с родными. Лорд Тирион предложил поместить кузнеца под присмотр и обязать работать на благо войска сира Давена; эту идею поддержал сир Джейме... Но у государя, которому оба брата служили, нашлось своё собственное решение. – Он хотел победы оленю, хотел присягнуть узурпатору. Так пускай отправляется к нему! Его, и всю его семью зашить в мешки и выкинуть в Черноводную! И отныне так поступать с каждым изменником! – Огласил коронованный убийца с высоты Железного Трона. – Кузнец, передай мои поздравления дядюшке Станнису, как только увидишь его! Джоффри, вероятно, счёл это чем-то смешным, поскольку его лицо покраснело от еле сдерживаемого смеха. Потом перед государем, советом и двором предстали три босоногие септы: две молоденькие, невзрачные послушницы и почтенная преподобная мать... Санса с содроганием слушала их жалобу: люди с псами на знамёнах разорили их септрий у Каменного Оплота, ограбили все нажитые поколениями септ сокровища, изнасиловали их сестёр и перебили большую их часть – кое-кого даже забрали с собой «для веселья». Им удалось спастись лишь благодаря счастливой случайности, а многим дочерям Веры такого милосердия Боги не оказали. Послушницы в своих оборванных рясах рыдали, обсыпанная веснушками преподобная матерь говорила с болезненным надрывом. – Даже безбожники-Блэквуды так не вели себя, Ваша Милость! Вот только «милости» на этих несчастных женщин у государя не нашлось. – Знаю я септы в Речных землях. Обители вчерашних шлюх и бывших трактирных девок, велика беда. Небось, ещё молились за Талли! Тогда как у сира Григора служат добрые воины, защищающие корону и наше имя. – Джоффри отмахнулся, веля Слинту убрать женщин с его глаз долой. – Попользовались вами немного как в старые времена, только и всего. Ещё раз посмеете отвлекать меня подобными пустяками, я запру вас всех на Шелковой улице! Вы ещё благодарить будете... Последовавшие дела у Джоффри не вызвали никакого интереса. Ему не было дела до пекаря, который добавлял в муку отруби; его не интересовали споры красильщиков за аренду склада; ему было всё равно на жалобы домовладельцев о поведении красных плащей. Все эти прошения рассматривал Малый совет, а король, порядком уставший от собственной пародии на правосудие, только равнодушным кивком утверждал решения родичей и слуг. Никто, разумеется, не притронулся к красным плащам; красильщик, взявшийся поставить алую краску для портных королевы выиграл дело, а пекаря было решено отправить гнить в подземелье... – Если это всё... – Поднялся Джоффри, стоило золотым плащам увести мошенника прочь. – Ваша Милость, – заговорил сир Джейме, не поворачивая головы к королю. – Аудиенции с вами просил Верховный септон. И, пока двор в сборе, разумным будет оказать первому слуге Богов должное его статусу почтение. Король с видимой досадой вернулся на трон, повелев сиру Яносу Слинту пропустить очередного просителя. Девушка не могла смотреть на вошедшего мужчину без чувства презрения. О нём лучше всего сказал Лунатик: «благочестивый муж, что так уважает Семерых, что вкушает за каждого из них». Человека с более объёмным пузом Санса не встречала – а она ведь видела лорда Мандерли! В радужных одеяниях, в хрустальной короне толстяк казался особенно уродливым: настолько кричащей была разница между ним и тремя бедными женщинами, приходившими сюда ранее. На минуту Сансе показалось, что голос Семерых на земле решил заступиться за них. Что он хочет призвать короля и Малый Совет к ответу за подобное неуважение законов Божьих и людских... – Ваша Милость, всевеликий государь Джоффри, – пробасил Верховный септон, – да продлит Отец ваши дни, да укажет вам Старица дорогу своей лампадой, да дарует Воин силу вашему клинку. Великая септа Бейлора неустанно молится о даровании вашему великому, славному деду прекрасной победы над отступниками и мятежниками. Ибо, как говорится в Семиконечной Звезде: «Семеро пребывают в правде, и без них не бывает воину победы». Бунтующие горожане пытались прорваться в Великую септу во время недавней службы. Они требовали крови Верховного септона – но сир Джейме пустил кровь им самим. Этим жестом Ланнистеры окончательно пристегнули главу Веры к своему поясу, и теперь ему с него никуда не деться. – Мы благодарны за ваши молитвы. – Бесцеремонно и совершенно неблагодарным тоном заметил Джоффри. – Но какое у вас дело ко мне? Толстопузый иерарх прочистил горло. – Ваша Милость, Отец и Воин даруют победу вашему делу на поле брани. Как говорил сам Отец Небесный королю Хугору: «И сокрушит праведный меч жезл подлых, нечестивых владык, и обрушит на них божественное воздаяние по делам их подлым». – Произнёс септон со всем надлежащим пафосом. – Но мало сокрушить безбожных в сражениях. Королю надлежит думать о будущем державы, о будущем своего рода. Ведь поучала Старица Хугора с Холмов: «Разумный человек да не поставит замка на песке». А мы опасаемся... – О каком-таком «песке» вы говорите? – Джоффри никогда не любил читать – это Санса узнала ещё в те месяцы, что была с ним «дружна». И теперь, девушка была готова спорить, он не узнавал строк священной книги. – О вашей помолвке с Сансой Старк, Ваша Милость. – Произнося её имя, Верховный септон разве что не плюнул на пол тронного зала. Столько в его словах было желчи!.. Что она ему сделала?.. – Праведные дети Веры с ужасом думают, что наши будущие правители выйдут из той, что зачата предательским семенем, из дочери безбожника и изменницы. Даже рыбаки знают, что сын впитывает ненависть с материнским молоком, а дочь учится изменам у матери-предательницы. Вспомните, как Хугора предупреждали об опасности дозволять грешникам плодиться: «До седьмого колена грех настаивается»... Ваша Милость! Ваши подданные призывают вас не связывать себя узами брака с той, в которой течёт кровь подлых предателей и северных отродий. Освободите себя для брака с дамой уважаемого рода, скромной, послушной и верной. Той, что принесёт королевству достойных наследников, а не исчадий Седьмого Пекла. Когда-то она, возможно, и хотела стать королевой. Его королевой. Его женой. Теперь же... Санса, казалось, была готова упасть к ногам толстяка. Пусть из ненависти, пусть из злобы, но этот человек протянул ей спасительную соломинку... – Ваши слова не лишены смысла, – с неохотой признался Джоффри, – но я давал клятву Богам. Я обещан ей, она обещана мне. И, как только придёт положенный срок, я обязан взять её в жёны. Такова была воля моего отца, и я не должен её нарушать. Сердце Сансы будто остановилось. Неужели он собирается на ней жениться?.. Тут в диалог вмешалась королева-мать. – Нужды государства стоят превыше всего, Ваша Милость. – Голос Серсеи было хорошо слышен по всему залу. – И, к тому же, Его Святость подтвердит, что клятвы, произнесенные предателям, недействительны. Вы не несёте никаких обязательств перед теми, кто первыми нарушил свои. – Истинно так. – Кивнул Пастырь Верных, довольный, что ему пришли на помощь. – Ваше желание сохранять священные клятвы похвально, оно многое говорит о Вашем уважении к Святой Вере и её заповедям... «Интересно, что об этом сказали бы те три септы из-под Каменного Оплота»... – Но короли – не обычные люди. – Теперь заговорил сир Джейме. – Короли больше подобны Богам, чем черни. И вы, Ваша Милость, вольны поступать так, как велят вам интересы державы. Не позволяйте памяти о покойниках, о прошлом, застелить ваш взор. – Старки нам ничем не помогут в войне, – поддержал десницу мастер над законами, – от них сейчас никакого толку не будет. Одни только неприятности. А, между тем, освободив себя для нового брака, вы подадите правильную мысль многим отцам Семи Королевств... – Верховный септон прав. – Подал голос Пицель. – Отвергните гнилой плод, освободите себя. – Если Ваша Милость пожелает, то обряд можно провести немедленно. – Заявил Верховный септон. – Пребывая голосом Семерых на нашей грешной земле, я имею власть расторгнуть помолвку здесь и сейчас. По тронному залу прошёлся тихий шёпот... Прекратившийся только, когда король соизволил прочистить горло. – Я уважаю Богов... Но я должен помнить о своих первейших обязательствах. Благодарю мою матушку, моих дядей, моих лордов-советников и Вашу Святость. – Розовые губы-червяки короля изобразили подлую улыбку. – Я согласен покончить с этим фарсом. Уверен, отец, доживи он до подлого предательства Старков, прекрасно бы меня понял. – Леди Санса Старк, – призвал её властный голос королевы-матери, – выйдете вперёд. Ваша Милость, вам нужно спуститься... – Не надо мне спускаться, матушка. – Улыбался своими пухлыми червями её сын. – Королю подобает быть выше подданных, какого бы звания они не были. Девушка повиновалась – благо лорды и леди сочли за лучшее расступиться перед ней. На неё сейчас смотрели десятки глаз: любопытствующие, довольные, торжествующие... И не знавшие, что сама Санса более чем довольна этим исходом. Хуже, чем Джоффри, Боги не могли бы найти ей мужа; и тут он сам согласился её освободить. Верховный септон начал молиться Семерым, стоило ей выйти к трону. Жирдяй просил Старицу о мудрости, Отца о справедливости, Воина о мужестве, Матерь о милосердии – словом, обо всём, чему не было места при «львином» дворе. Покончив с перечислением Богов, покончив с униженными просьбами, он обратился к ним за советом: возможно ли расторжение помолвки короля Джоффри Баратеона и девицы Сансы Старк. И Семеро, разумеется, обнаружили поразительную солидарность с мнением советников убийцы, одобряя их разрыв... Едва ли это сказали ему Боги, подумала Санса. Куда как вернее то, что он пропел, чему был научен членами Малого Совета. Да и судя по тому, с какой лёгкостью Джоффри отказался от своей «игрушки», для него все эти мольбы непрестанно думающего о судьбе державы Верховного септона не были неожиданностью. – Отныне, Ваша Милость, – заключил Верховный септон, – вы свободны и можете отдать ваши руку и сердце любой достойной их девице. – Благодарю, Ваша Святость. Всю короткую церемонию чудовище не спускал с неё глаз. От его взора ей уже стало дурно; она так надеялась, что сейчас двор распустят, что сейчас она сможет убежать, скрыться, спрятаться. Однако у монстра на троне были совершенно иные планы. – Однако расторжение помолвки оставляет не одного меня свободным. Ещё и девица освободилась. Молодая, пригодная... – Неожиданно для девушки, Джоффри расцвёл в довольной улыбке. – И я, как король и отец своей державы, распоряжаюсь её рукой. И теперь, перед Богами, представленными своим голосом на земле, и перед людьми, я объявляю мою королевскую волю... Сердце девушки, совсем недавно рвавшееся на волю, почти что застыло в леденящем ужасе. Какое ещё зверство придумало это чудовище?***
Арья Старк Очередной мрачный осенний вечер, и небо, полностью затянутое чёрными тучами. Будущие дозорные, собранные Йореном со всех трущоб и подземелий Королевской Гавани, ставили лагерь и безбожно ругались. Кто–то просил Отца не посылать дождей хотя бы сегодня, кто–то предлагал Отцу пойти в задницу Неведомого и забрать с собой всю влагу, кто-то проклинал всех и всё на свете... Сама Арья помогала Джендри развести костёр. Бывший подмастерье пытался добыть искру, а она пыталась – с едва ли большим успехом – найти сухой хворост. Проклятые дожди издевались над ними обоими... – Арри, если устал, отдохни немного. – Предложил юноша, на мгновение отрываясь от огнива. – Всё нормально. – Сказала она, отзываясь на уже ставшее привычным имя. – Всё равно не отдохнешь толком, пока костёр не разожжёшь. Ты старайся с ним там! – А ты постарайся найти ветки, которые хотя бы Черноводной суше... – Пекло! – От всей души выругалась «ворона». – Сколько ещё нам тянутся до ебаных Близнецов? По-моему, мы прежде затонем, чем доберемся до туды. Она прекрасно понимала его раздражение. Если ей казалось, что это королевский кортеж медленно тянулся, то теперь Арья поняла всю серьезность этого заблуждения. Это их группа дозорных едва-едва тащилась по Речным землям: стоило только отъехать от ненавистной столицы, как подчинённые Йорена начали красться мимо дорог и замков. Их начальник мог сколько угодно повторять, что Ночной Дозор всегда и неизменно вне дел державы, и что им поэтому ничего не грозит; вот только Йорен неизбежно сторонился обжитых людьми мест. От тридцати вооружённых людей случайные разбойники прятались; но вот королевский патруль мог бы предъявить свои права на Джендри или на неё... А то и попросту позариться на невеликий скарб дозорных. Много ли, мало ли, а почуявший волю, голодный лев захочет забрать себе всё, что увидит. – Держава выжила из ума, – услышала она как–то слова Йорена, – и теперь приходится остерегаться бешеных кошаков. Защитить нас некому, а ошибиться достаточно и единожды. Вот потому путь от Королевской Гавани до этих развалин и занял у них столько времени. Порой их лагерь вовсе не двигался с места; порой они кружились по плохо знакомым Йорену местам, порой они сознательно петляли... Сегодня их пристанищем стали древние развалины, расположенные на нескольких холмах. Но, конечно, главная ворона выбрала это место не ради покрывшихся мхом камней и не ради почти что обвалившейся усыпальницы в отдалении. Всё, как и всегда, ради безопасности... – Хватит жаловаться, Тесак. – Услышала Арья голос вербовщика. – Отсюда уже недалеко до Синего Ручья, а там Фреи нас встретят. Лорд Уолдер, может, и мешок со старым дерьмом, но он никогда ещё не отказывал Ночному Дозору в наших правах. Уолдер Фрей... Помнится, раньше она собиралась открыться кому-нибудь из речных лордов. Назваться Арьей Старк из Винтерфелла и добиться, чтобы они сопроводили её к брату и матери. Грезила она этим аж до самой Проклятой деревни – её настоящее название её не волновало, а про себя она её не величала иначе чем Проклятой. Там отряд Йорена встретил патруль рыцарей с золотым львом на стяге, и они, угощая «залётную ворону» пивом, поведали им всем о битве за Риверран. Арья была готова наброситься на особенно мерзкого рыцарёнка, который с упоением расписывал обморок её леди-матери после сражения. И только отдавивший ей ногу Йорен предотвратил опасную драку в той таверне. С тех пор Арья практически перестала общаться с кем-либо кроме Йорена и Джендри. Она, казалось, потеряла интерес ко всему: к разговорам о войне, к перетиранию старых слухов и россказням собранных здесь преступников... Даже сейчас, услышав, что вскоре она пройдёт по замку, она не испытала ничего. В чем смысл называться кому-либо? Сейчас, когда отца казнили, когда Робб погиб, когда мать в плену, когда любой лорд поспешит выдать её Ланнистерам в обмен на «королевскую милость»? Придётся ехать и дальше на Север, надеясь, что у Брана с Риконом найдётся для неё место... – Всё меняется, Йорен, – сказал один из рекрутов, – и только демоны знают, что старикашка сейчас учудит. – Не демон, но я знаю. – Огрызнулся в ответ старший из ворон. – Заставит он нас целовать свою лордскую задницу, обругает на чём свет держится, а пропустит всё равно. Уже тридцать лет как я танцую с ним этот танец. У Джендри наконец-то получилось извлечь искры, и они схватились. Как раз вовремя: Солнце окончательно скрылось за деревьями, и вокруг становилось всё холоднее и холоднее. Арья поспешила занять место рядом с разгорающимся костром: благо запас топлива нашёлся. Здесь будет тепло, и здесь, вскоре, она сможет закрыть глаза... – Тебе б поесть чего, – буркнул парень, – да и мне, по правде, тоже. – У нас ещё осталось мясо, – попытался предложить Уот, усаживаясь рядом, – что мы у Вранодрева выменяли... – Ага, осталось. Сожрали его ещё вчера! – Огрызнулся Джендри. – Да и сколько того мяса было, пара уток и свинья, тоньше нашего Арри? – Да, гады с воронами на гербе здорово так Йорена обобрали. – Ворон у вороны мясо забрал! – Заржал другой рекрут. – Кому рассказать бы только... – Забрали-то у вороны, а жрать нечего нам. Бурчание в желудке отозвалось на эти слова будто верный вассал на зов владыки. Девочка закусила губу, постаралась представить себе что-нибудь приятное. Как они с Джоном играли во дворе Винтерфелла, как они вместе с ним перемывали кости септе Мордейн и Джейни Пуль, как она с Браном училась ездить на лошадях... Как она занималась в Королевской Гавани с Сирио, как она бегала по замку в поисках новой кошки. Всё, лишь бы отвлечься от предательски ноющего живота и от мыслей о погибших. От мысли о своём собственном бессилии. Поток мыслей был прерван появлением Ломми Зелёные Руки. Бывший красильщик, по поручению Йорена, принёс одному из костров их «ужин»: каждый получил по куску серого хлеба и по одной-единственной редьке. Её Арья решила оставить на потом, жадно вгрызаясь в безвкусную серую массу. – Отсюда дело бодрее пойдёт, – с видом знатока сказал Ломми, – говорят, что здесь уже нет войны. Львы до этих камней никогда не доезжают, а ещё севернее их вообще нет. Сможем по дороге ехать, представьте! – Ага, – не успокоился Уот, заметно скисший при виде одинокой редьки, – а кормить нас тоже дорога будет? Оружие старик менять не хочет, а ничего другого толком и не осталось. – Ну там есть ещё хлеба запас... Громкий окрик с другого костра заставил Ломми покинуть их. – Арри, – неожиданно обратился к ней Джендри, – ты сможешь поймать нам кролика? Как тогда, в роще? – Да. – Хреновая идея, Бык. – Уот обращался к подмастерью по его кличке. – Очень хреновая. Я как-то выпивал с оруженосцами из Близнецов; они говорили, здешний лордик терпеть не может браконьеров. Повесит он нашего Арри или голову тому отрубит. И, да, кролик тоже считается. Смотрителей у него дохрена, и они все зоркастые твари. – Брехня, не может быть такого. – Запротестовал другой «доброволец». – Никакой лорд не казнит за кролика, что за срань ты несёшь? – Мы же теперь с Ночным Дозором, – встал на защиту своей мысли Джендри, – он не может нас судить... – Фрей-то? Казнит и не подавится. Знаешь, как говорят? До короля далеко, до Богов высоко, а палач – он тут как тут! Она уже съела свой хлеб, и теперь смотрела на редьку, словно та была драгоценным сокровищем. Маленькая, сморщенная, она всё равно казалась ей чем-то превосходным и манящим. С наслаждением она откусила небольшой кусок, чувствуя себя чуть ли не пьяной. Вокруг девочки продолжали обсуждать, может ли лорд Переправы казнить браконьеров, если они принадлежат к «древнему» и «уважаемому» братству дозорных. Уот считал, что Фрей «таких парнишек десятками вешает»; ему что-то возражали, а он продолжал гнуть своё. Ей же было на это всё равно: она, её зубы, редька – вот и всё... Как тут ночную тишину порвали рога. – Гребаный Ломми! Войны здесь нет! – Вскричал Уот, хватаясь за свой старенький тесак. Немного же пользы от него будет против рыцаря... Арья поднялась стрелой и ухватилась за Иглу. Против латника, конечно, невелика помощь... Но обычного ратника или зазевавшегося рыцаря в темноте ею достать можно. И, может, она сегодня всё же убьёт Ланнистера... Но эта надежда рухнула, стоило в ночи появиться первому незваному гостю. – Мы не враги Ночному Дозору, – заверил низкорослый мужчина, держа свободную правую руку высоко поднятой, – и не ваша кровь нам нужна. Мы не львы и не грабители! Оставьте мечи в ножнах, и мы не извлечем своих. Через минуту рекруты и люди Дозора опустили оружие, не заметив ни знамён, ни рыцарских коней. Рядом с переговорщиком выросли новые тени – и их оружие в самом деле не было обнажено. – Нахрена тогда эти рога были? – Сплюнул на землю Йорен. – Только честных людей по ночам пугать. – А чтобы вы не принялись нас резать, как увидите. – Вступила в разговор тень, и она говорила женским голосом. – Твои сторожа, Йорен, и Гору среди детей не заметят. Поменяй их в следующую ночь. – Не помню я, чтоб имя называл. Я не знаю тебя, женщина. – Ты зато неплохо знал мою мать. Скольких наших людей она тебе и твоим воронам отдала? – Воительница сделала пару шагов вперёд и сняла шлем, являя ночи симпатичное, пусть и уставшее и покрытое прилипшей к коже дорожной пылью, лицо. – Я Дейси Мормонт, новая леди Медвежьего острова. И тебе лучше поверить моим словам насчёт своих дозорных. Впервые за долгое время сердце Арьи забилось быстрее. Мормонт? Дейси Мормонт? Это... Это просто невозможно. Ведь те рыцари, будь они прокляты, хвастались, что среди захваченных флагов был и медведь. Или... – Ну я, стало быть, Йорен, да. – Ответил дозорный, щуря глаза и всматриваясь в темноту. – Да вот только вас тут с десяток я вижу, а назвалась только одна, и та баба. Кто же прячется за дочкой седой медведицы? – Меня кличут Томом из Семи Ручьев. – Вальяжно, в шутку поклонился высокий мужчина. – Хреновая примета – ставить лагерь у самого могильника. Мёртвые, говорят, скучают в своём Пекле и компанию зазывают... – Сомневаюсь, что старик Мадд из таких. – Йорен лишь презрительно отмахнулся. – Если он был хоть вполовину таким справедливым, как у вас болтают, он не отказал бы дозорным в их праве... Но вот чего старику бы точно хотелось, так того, чтоб ваш главарь наконец-то представился. Ни ты, ни она на роль предводителей не годитесь. – А верно старый мейстер называл ворон умными тварями. Я командую этими людьми, Йорен. – Произнесла последняя тень. – Я – лорд Бринден Талли, новый Верховный лорд этих земель и командир Братства Трезубца. Дядя?! Но... Но это невозможно! О его гибели говорят все деревни, все замки в округе! Каждый лев, говорят, величает себя победителем Чёрной Рыбы! Дядя... Разум Арьи едва ли не закипел от смеси удивления, восхищения и напряжения. Что она должна сделать? Назваться здесь и сейчас? Подождать? Сохранить молчание и добраться до дома? – Так, значится, вас не убили? – Нет. И вскоре львы об этом пожалеют, Йорен. – Я б пожелал вам удачи, сир рыцарь, да вот боюсь вам она несильно поможет. – Пришли мы предложить твоим людям выбор. – Заговорил Талли, осматривая поляну. – Может, кто–то из них задумается. – Свой выбор они сделали, когда согласились надеть чёрное. – Вот только с тех пор много чего изменилось, ворона. Арье пришлось сделать пару шагов вперёд вместе со всеми остальными. Явление рыцаря из мёртвых потрясло не её одну: каждый в лагере хотел услышать, – Там, на Севере, началась война. Болтон и Мандерли никак не поделят между собой право регентства над малолетними Старками, и оба собирают своих людей. Более того: на берегах Севера появились ладьи железнорождённых. Пекло одно знает, чего эти выродки хотят на сей раз, но в одном я уверен: рассчитывать на их уважение к вашему черному знамени было бы глупостью. Вас перебьют задолго до того, как вы дойдёте до Стены. – Перебьют? – Нас тридцать, кто тронет тридцать вооруженных... – Да кто угодно! – Ты про железнорождённых совсем ничего не слыхал? – Эти твари могут что угодно... – Мы обещали... – Молчите! – Во всю силу легких возопил Джендри. Ко всеобщему удивлению, призыв сработал. – Прошу, м'лорд, продолжайте. – Я пришёл предложить вам выбор. Вы можете продолжить свой путь на Север, чтобы до конца жизни морозить жопы, охраняя державу от грамкинов и подобных им тварей. Будете жрать старую редьку, всматриваться в ночь да думать, не спрыгнуть ли со Стены вниз. Если, конечно, вы до неё доберётесь. – Сделав паузу, сир Бринден продолжил. – Или же вы можете остаться здесь, с нами. Заняться чем–то действительно полезным для державы, полезным и правильным. – Эт чем же? – Поинтересовался Уот, в чьём голосе Арье послышался искренний интерес. Вчерашний грабитель никогда не скрывал, что согласился пойти с Йореном лишь ради сохранения руки... – Убивать Ланнистеров, разумеется. – Раздался из темноты ночи очередной голос... И вот теперь Арья окончательно растерялась. Возможно ли, чтобы у двух разных людей были настолько похожие... Пекло, совершенно одинаковые голоса?.. Или же это в самом деле Теон Грейджой, воспитанник её отца? Несносный и самовлюбленный островитянин, любивший задевать Джона и её. Всегда радовавшийся любой возможности утвердиться за чужой счёт, всегда нетерпеливый и надменный, принадлежащий по крови к тем, кто сейчас грабит Север... И живой. Готовый убивать Ланнистеров... А ведь мать говорила, что её брат прекрасно разбирается в людях – он не стал бы брать к себе под крыло кого попало. Может ли быть так, что Боги, в качестве злой шутки, послали ей именно того «родича», которого она терпеть не могла дома?.. – Теон прав, – с этими словами дядя, сам того не зная, вогнал в сердце Арьи новую стрелу, – у державы есть настоящие, а не выдуманные бабками враги. И мне нужны любые мужчины, готовые драться за неё против них. Лёгкой победы и простой жизни не обещаю – врать не умею и не умел никогда. Но клянусь честью Талли из Риверрана: после нашей победы я не оставлю вас щедростью. И, разумеется, те, кто присоединился к делу в его темнейший час, получат большую долю. Первым молчание нарушил Джендри. – Вы будете убивать людей королевы? – Если ты, парень, говоришь о шлюхе Цареубийцы, то ты прав. Их мы и будем убивать. – Я с вами, сир Бринден. – Решительно произнёс Джендри, – Я был в Королевской Гавани подмастерьем у кузнеца Тобхо Мотта, умею работать по железу и... – Отлично, такие нам особенно нужны. Как звать? – Джендри я. – Э-э, – Йорен сплюнул на землю, – Джендри, ты что, забыл, почему бежал из столицы? Вы, все обещали себя Ночному Дозору: попытка бегства из него карается смертью. И мои братья обязаны исполнить... – Перелетная ворона ошибается, – перебил его властный голос Бриндена Талли, – никого здесь и сейчас не убьют. В этом я вам клянусь – как и в том, что все, желающие уйти на Север, смогут тронуться в путь без нашего вмешательства. – Пусть каждый решает сам, ворона, – добавил от себя Теон таким знакомым Арье издевающимся тоном, – нас тут всё равно больше... И, мне кажется, многие из твоих рекрутов так-то хотят остаться в осеннем лесу... – Спасибо, Йорен, – отозвался сам подмастерье, – я помню, почему бежал из города. И я не хочу убегать ещё дальше. Новый знакомый, может, даже новый друг девочки вышел вперед, порывая с черными знаменами. Вот только дальнейшая перевербовка пошла не совсем по плану сира Бриндена Талли. Стоило Джендри сделать пару шагов вперёд, как скрывшаяся было за ним Арья оказалась на всеобщем обозрении – и прямо перед глазами Теона Грейджоя... – Милорд Талли! – Завопил Теон, стремительно и неумолимо приближаясь к ней. – Милорд! Тут же... Через пару мгновений он заорал уже на весь холм. – Это же Арья Старк! Раздался целый хор голосов: удивление, возмущение, шок, сомнения... Дозорные не могли поверить, что их сирота «Арри» обернулся знатной леди; им вторили ночные тени, пораженные подобным открытием. Молчание хранили только Йорен и сир Бринден. – Ты опять прокисшего вина выпил, Грейджой? – Заговорила Дейси Мормонт, все ещё не верившая своим глазам. – Ты в этом сироте нашёл дочь лорда Эддарда? – Кто из нас несколько лет рос в Винтерфелле бок о бок с детьми лорда Эддарда, Медведица? – Возразил ей Теон, подобравшись совсем близко к девочке. – Это Арья. Немытая, грязная, уставшая и похудевшая – но Арья Старк всё равно! – Ты... – Подал голос последний из дома Талли. – Назовись, кем бы ты не был. Настал момент истины. Она, наверное, могла бы сыграть под дурочку: постараться поиграть с голосом, постараться раствориться в тенях, выставить Теона дураком, каким он был всю свою жизнь, да продолжить путь на Север... Но тут Арья вспомнила вопрос, заданный Джендри, и ответ, им полученный. Она поняла одно: если она назовётся, она останется здесь. Сир Бринден не отпустит дочь сестры домой, в руки предателей и железнорождённых. И, если она останется здесь, то она сможет отомстить за отца, за Робба, за пленённых мать и сестру... «Прости, Бран, прости, Рикон». – Да, сир Бринден. Это я, Арья Старк из Винтерфелла. – Арья попыталась поклониться, но вышло у неё это из рук вон плохо. Затем она подняла глаза на своего дядю и произнесла – И я прошу вас принять меня в ваше Братство.***
Брандон Старк – Вперёд! Вперёд! – Орал всадник, не оглядываясь по сторонам. По топоту копыт и так было ясно, что остальные похитители не отстают. Бран, связанный по рукам и ногам к седлу и с вонючим, тошнотворным кляпом во рту, мог только умолять Богов, отцовских и материнских, о помощи. Что ещё оставалось делать калеке? Лювин и Кассель говорили, что всё будет хорошо. Что с ним и Риконом на юг отправятся верные, достойные люди, что они смогут сопроводить их до Белой Гавани без происшествий, что всё будет хорошо... – Погони за нами нет! Слышишь, Алин? – Кто-то окрикнул сзади. – Можно остановиться! Дух перевести надо... – Отдохнёшь в Пекле! – Отозвался тот, кто вёз Брана в неизвестность. – И ты там окажешься, когда эти хреновы лютоволки и люди Мандерли отправятся за нами! – Да нету там погони! Мы их так всполошили... – Остановись! – Кони упадут! – И что тогда делать?! Ещё где-то с минуту Алин скакал, не сбавляя темпа... Но потом он всё же прислушался к мольбам своих людей. По его знаку остановились и все остальные – и Бран получил какую-никакую возможность осмотреться. Похитители остановились на голой равнине, по которой, сколько глаз хватало, росла низенькая, хилая трава. Понять, куда его везут, мальчик так и не смог: пейзаж был настолько банальным и привычным для Севера, насколько это возможно. Да и не был Бран знаком с этими землями. – Ладно, дамочки. – Главный похититель сошёл с коня, не утруждая себя развязыванием пленника. – Мы отдохнём здесь немного, но затем мы будем скакать пару часов без передышек – готовьте свои задницы. – Пошёл ты. – Устало произнёс один из налётчиков. – Это тебе хорошо калеку везти, а моя болотная гадюка так и рвётся из веревок. Мира тоже с ними?! А Рикон? А Жойен? Сколько бы Бран не силился, он не мог разглядеть никого... – Ты её, пока мы стоим, покрепче спеленай. – Дал совет Алин. – Умудришься потерять добычу, сам тебя свежевать буду. Посреди усталого хрипа коней, раздался чей-то сомневающийся голос. – Ты, может, себя уже видишь владельцем замка, Алин, но будем честны: мы нихреново так обосрались. И тебе бы тут не советовать, а оправдания готовить. – Гнилоуст, что на этот раз? – М'лорд велел обоих волчат взять, у тебя только один. Половина дела сделана, а ты хорохоришься словно Амбер, трахнувший очередную крестьянку. – Отозвался из глубин ночи голос. – Угрожаешь тут свежевать Догена, а чай сам попадёшь на крест? – Сразу видно, Гнилоуст, что разбираешься ты только в ругани. – Смешок Алина показался Брану деланным... Но сам главарь продолжал, как ни в чём не бывало. – Ну да, ушёл от нас мелкий. Вот только лорду-жирдяю он как пятое колесо в телеге. Что он сможет сделать с самым младшим на руках, когда м'лорд получит настоящего наследника Старков? Стоит ему назвать поганого братца этого калеки лордом, как собственные подельники его бросят! У-зур-па-ци-я зовётся это! Всё, что нам осталось – это доставить калеку и тварей болотных м'лорду, и он нас озолотит. Всех, слышишь? Авось в баню наконец-то сходишь. – Твои слова да м'лорду в уши. Спорить больше никто не стал. То ли они доверились главарю, то ли сочли это дело бесполезным – а вот отдых всем им требовался. Смерть Робба Бран встретил горькими слезами – слезами бессилия и беспомощности... И злобы на себя самого. Весь замок горевал, и новоиспечённый Верховный лорд Севера больше всех. Бран не мог себе найти места: всё вокруг напоминало ему о погибшем брате, о казнённом отце... Как только Боги могли быть так жестоки? И кто бы мог подумать, что испытания только начинаются? Ведь письмо, гласившее о гибели Робба и поражении его войска, принесло ещё одно известие. Леди-мать Брана предупреждала верных слуг и защитников семьи о том, что Русе Болтон намеревается маршировать на Винтерфелл, убить юного лорда и стать регентом при Риконе. Мальчику это показалось чем-то невозможным, чем-то невероятным, чем-то, что наверняка подослал лорд Тайвин, желая посеять смуту среди северян... Вот только вскорости вокруг Зимнего городка стали пропадать люди, а люди сира Родрика не могли их найти. Предложенный было матерью отъезд в Белую Гавань пришлось отложить – как на зло простудился Рикон и слёг в постель с жаром, и дорога через весь Север могла попросту его убить, а уезжать в одиночестве Бран отказался. Потом из Последнего Очага, из Кархолда, из Чёрной Заводи стали доноситься тревожные вести о сборе там вооружённых людей... Но и этого Богам показалось недостаточно. Вскоре в Винтерфелл прибыли ещё вороны, и они принесли ещё больше чёрных вестей на своих крыльях. Железнорождённые напали! С Родников, с Каменного Берега, с мыса Морского Дракона сообщали об их ладьях... А затем к Брану прибыл человек на взмыленной, полумёртвой лошади, сообщивший, что островитяне захватили Темнолесье, взяли в плен всех тамошних Гловеров и спешно укрепляют замок. Это могло говорить, по словам мейстера Лювина, только об одном: явились на северные берега они не ради грабежа. Не было известий с Медвежьего острова, не было известий с Курганов – пока не появились первые предатели. Четыре дня тому назад под стенами Винтерфелла показались воины со знамёнами Болтонов, Карстарков и Амберов, под предводительством Рамси Сноу, бастарда лорда Болтона... Который торжественно назвал своего родителя «регентом при лорде Брандоне» и потребовал от сира Родрика Касселя открыть ворота замка. Желал, дескать, «взять лорда Брандона под защиту его верных слуг». Ему ответили отказом – и, казалось, только присутствие других лордов помешало этому ублюдку начать немедленный штурм Винтерфелла. Ведь если его отец желал показать себя «достойным» регентом, он не мог начинать правление с пролития северной крови. Публичного. Вот только в Винтерфелле не было достаточного числа людей для обороны столь огромного замка. Бастард из Дредфорта привёл с собой несколько тысяч человек, против которых сир Родрик мог от силы выставить пять сотен: и, скорее рано, чем поздно, Болтоны должны были взять замок. Проклятая простуда отпустила Рикона совсем недавно, но оставаться в Винтерфелле Старки больше не могли – нужно было бежать. Выбор, как ему объяснили кастелян и мейстер, стоял между однозначным пленением до новой луны... И шансом добраться до Белой Гавани, где у юных Старков будет на порядок больше защитников. Выбор казался настолько простым и очевидным. Тогда-то и родился план. – Скольких мы потеряли? – Родерик, Дик, Душила, Кривозубый, Роберт... – Отозвался чей-то голос. – Ещё и старого Хорса нет нигде... – Тут я! – Значит, пятерых. Нам же больше и достанется! Среди налётчиков прокатился самодовольный смех. – Поблагодарим мёртвых в первой же пирушке! – Обязательно выпью за Кривозубого, – заржал кто-то, – как мы теперь без его очаровательной улыбочки! Прошло два дня как Бран, Рикон, Риды, лютоволки и двадцать лучших мечей Касселя пустились в путь. Благодаря тайным подземным ходам древних королей зимы им удалось проскользнуть мимо болтоновских людей и начать бегство до замка Сервинов. Он сам по себе не мог предоставить надёжного убежища – но там, у лорда Клея, бывшего верным другом семьи, можно было бы получить скорых коней. Только с ними можно было надеяться на удачный побег... Но люди Болтона напали на их след. Как? Об этом Бран мог только догадываться. Может, Сноу пошёл на штурм на следующем рассвете? Может, кто-то из слуг в Винтерфелле их предал? Может, их заметил далёкий патруль? Может, Боги в очередной раз решили злобно посмеяться?.. И ведь нападавших-то немного оказалось. Человек десять-тринадцать, от силы! Но налетели они в ночи так быстро, так стремительно... Они и не пытались победить всех защитников привала, они не пытались всех перебить – они схватили, кого успели, и помчались прочь, побросав менее удачливых подельников. Пусть их убьют, пусть их загрызут отвлёкшиеся лютоволки, пусть с ними расправятся стражи Рикона. Свой приз тот, кого все звали Алином, уже успел получить. – Дамочки! Хватит прохлаждаться. – Закричал Алин, возвращаясь к коню. – Лошадей у них мы, может, и не видели, но не факт, что их у них и взаправду не было! К тому же позади, остались два уродливейших волка. Сами видели, как они рвали наших! Не хочу с ними столкнуться ещё раз. А впереди нас ждёт м'лорд и множество золотых драконов! – Разве мы не везём их к Рамси?.. – Нахрена нам этот ублюдок, когда есть м'лорд? Все слыхали о том, что этот урод любит вытворять с простыми парнями, вроде нас? А я видал это! Лучше служить настоящему господину! – Стоило ему сесть в седло, как бедный конь тотчас получил шпорами в бока. – Вперёд! Бешеная скачка началась вновь. Бесконечный Север тянулся единой цепью пустых полей и первых сугробов, и малолетний лорд никак не мог понять, в какую сторону скачут предатели. В глазах рябило, голова едва ли не разрывалась, всё тело ныло от безжалостных и беспощадных верёвок... Как вдруг Алин начал сбавлять темп. Тогда же Бран увидел первые, ещё стоящие поодиночке деревья. – Ты куда? – Вопили сзади разные голоса. В них Брану чудились испуг, страх и боязнь. – В чащу? Ночью? Совсем рехнулся? – Только так мы можем обойти замок Сервинов и их сторожевые башни стороной... И не потерять тройку часов! В самом замке, конечно, уже с неделю как сидят наши и можно было бы пойти напрямик… но я не собираюсь отдавать свою добычу незнамо кому! – Алин отвечал по–удалому, замедляя конский бег, но не изменяя направления. – Я рос в округе и прекрасно её знаю. За мной! У его пособников и выбора–то, на самом деле, не было. Главная добыча была именно у Алина, и никто не хотел показаться лорду Болтону без неё. Позади главаря раздались бессильные проклятия, но никто не покинул отряд. Тут, в лесу, коней пришлось перевести на медленный шаг: тропинка была узкой, а деревья в округе росли огромные и корявые. Скакать галопом тут не выйдет, а с такой скоростью даже пешие ратники могут их догнать. Что уж говорить о лютоволках? Ведь не могли они погибнуть! Алин должен и сам понимать опасность... К ним подъехал один из налётчиков – у которого, впрочем, был другой вопрос. – Не ты один здесь вырос, Алин. – Голос Гнилоуста Бран, как оказалось, запомнил... Только теперь этот голос был полон страха. – Ты ведёшь нас сквозь лес Короля-Оборотня! Да ночью! Да по тропе! Совсем охренел? Вертай, пока ещё можем! Король-Оборотень? Лорд Винтерфелла припомнил эту старинную сказку. Говорят, что в этом лесу его предок, некий король Зимы, чьё имя потомки предали забвению, устроил себе охотничьи угодья. Он обращался огромным волком и поедал людей, невинных и виновных разом; трапезничал же он у огромного, вечного чародрева, к которому в этом лесу ведут все дороги. Бран раньше просил и отца, и старших братьев отвезти его туда, но все они только качали головами и отнекивались. То говорили, что это пустые россказни старой Нэн, то твердили, что у них нет на это времени... А наверняка попросту сами боялись. Но чем же кончилась та история? Как ни странно, но концовку–то Бран и забыл. Да и какое ему теперь дело до этих старых баек? Как будто они могут помочь управиться с похитителями... – Гнилоуст, ты, кажется, боишься? – Обманчиво–дружелюбно спросил Алин. – Может, тебе яйца отрастить пора? – Когда скажешь, чем убивать призраков... – Я тебе отвечу иначе. Кого ты больше боишься, Гнилоуст: м'лорда, егойного ублюдка или трухлявых пней? – Затем главарь подвел черту. – Надеюсь, что их волки также боятся пней. Это даст нам время пройти эту чащу... Думайте о золотишке м'лордовском, и ничего с вами не будет. Больше никто ничего не говорил. Поразительное дело: даже кони, казалось, онемели! Они шли вперёд, но не издавали ни звука. Налетчики по–прежнему следовали за своим предводителем, но от них не было слышно ни шуток, ни проклятий, которые еще было раздавались в первые минуты путешествия сквозь глушь. И не только люди с конями соблюдали тишину: сам лес встречал чужаков удивительным молчанием. Не пели птицы, не шумели мелкие звери в траве; даже голодные волки, горделивые хозяева многих северных лесов, не выли в округе. Раньше Брану казалось, что нет ничего страшнее, чем оказаться в диком лесу и услышать поблизости от себя стаю. Теперь же он понял, что может быть много хуже этого кошмара. Оказаться в том лесу, что словно умер. Темнота в бывших владениях оборотня казалась всепроникающей и абсолютной: Бран, сколько бы не силился, не мог толком разглядеть ни одного дерева. Кора и сами толстые стволы сливались с ночью, будто не имея ни начала, ни конца. Про какое–либо сияние звёзд или луны в этом мире оставалось только позабыть – небесные светила умерли, навсегда покинули эту чащу. Повсюду царил леденящий душу мрак, а между веток гулял холодный, зимний ветер. Бран даже порадовался немного за Рикона: простыть заново тут было проще простого. Молчание не давало ему покоя. «Почему же они молчат? Хоть что–нибудь говорили бы! Пусть оскорбляют, пусть ругаются, но не молчат!» Невысказанное пожелание лорда Старка исполнилось... Удивительным образом. Налётчики выехали на поляну, удивительным образом чистую от любых деревьев... Кроме исполинского чардрева. Толстое, уродливое и ветвистое, оно прикрывало поляну от какого–либо небесного света; оно наверняка успело состариться ещё до прибытия андалов в Семь Королевств. Лик разглядеть во мраке было невозможно – но Брану на мимолетное мгновение показалось, будто бы тысяча и один глаз одновременно посмотрели на него из темноты. Алина подобное озарение не посетило. – Вот и твой пень виднеется, – засмеялся Алин уж очень громким ржанием, – что, Гнилой Рот? Всё ещё ссышься от старковских сказочек? Ответом командиру стал дружный, деланный, чуть ли не вымученный смех его людей. Громкий, но насквозь фальшивый. Так порой смеялись Робб, Арья и он сам, когда леди–мать ловила их за чем–то «мальчишеским» и «глупым». Вот только громогласный гогот слуг Дредфорта казался неуместным, противоестественным, даже оскорбительным. Уж очень заметным было противоречие между их поведением в дороге сквозь лес, и тем, как они позволили себе насмехаться над самым его сердцем. И только теперь Бран понял: они же остановились! Уже с минуту как отряд не двигался с места, уже минуту как он смотрит на одну и ту же ветку... И минуту как Алин с его людьми глазели на белоснежное дерево да ржали, будто кони. А ведь похитители не должны себя так вести! Не Алин ли требовал ото всех двигаться вперед, пожелав ради сокращения пути забраться в эту чащу? Тут раздался первый крик страшной боли, который и покончил с гоготом. Бран ничего не мог разглядеть в темноте, что казалось всепоглощающей – зато он мог прекрасно слышать. Впрочем, понять, что всё это означало, способность разбирать крики с воплями никак не помогала. – Чумазый себе горло перерезал! – Завопил Гнилой Рот. – Бежим отсюда на.. – Что за... – Голос Алина оборвался на полуслове, будто некая печать закрыла ему губы. Его молчание было особенно поразительным из-за нечеловеческих звуков, исходивших позади: там выли, орали, рычали, стонали... Алин не стал скакать прочь, сломя голову. Не стал и отдавать приказов. Нет, он... Спешился, оставив лорда Винтерфелла привязанным к бесхозной лошади. Он побежал было назад, ко своим людям, как тут на него набросился один из его людей. Главарь шайки даже не успел извлечь свой клинок, как оружие бывшего соратника выбило ему глаз. Но на этом убийца не останавливался: с дикими, едва ли похожими на человеческие, воплями он ударил Алина ещё, и ещё, и ещё... Тот был мертв до того, как ударился о землю. – Сдохни, членонос проклятый! – Зверем рычал налётчик, проделывая мечом в стеганке мертвого предводителя дырку за дыркой. – Сдохни! Это я должен был стать его помощником, я! Я! Я! Я! Его речь вскоре перестала быть хоть сколько-то осмысленной: из его кровожадной глотки теперь доносилось только злобное рычание. Тем большим было удивление Брана, когда позади раздался громоподобный крик. – Вернись под землю, упырь! Сгинь, проклятый! На глазах у совершенно растерявшегося, ничего не понимающего Брана, на убийцу Алина сзади напал другой мужчина. У того в руках был только кинжал – но за него было преимущество внезапного удара. Ему удалось вогнать холодную сталь в спину «звероподобного»... Но тот ударом поистине нечеловеческой мощи снёс «убийце упырей» голову, покатившуюся куда-то прочь с поляны. Лишь тогда вогнанный в живот кинжал оказал желанное воздействие и упокоил потерявшего человеческое подобие налётчика. Ещё с минуту в темноте раздавались крики, стоны, проклятье, звуки рассекаемой плоти и соприкасающихся друг об друга топоров, кинжалов, палашей и мечей. Но затем оборвался последний крик, и в это мгновение всё стихло – так же неожиданно закончившись, как и начавшись. Стихли и стоны, и вопли, и звуки страшного боя. Бран ничего не мог понять. Что случилось?! Почему люди Болтона перебили друг друга, словно дикие твари? Почему они остановились на этой поляне... И почему кони стоят, словно вкопанные в землю? Никто не бежит, никто не мчится прочь от крови и битвы, никто даже не ржет! От множества удивительных вопросов, на которые мальчик никак не мог найти хоть какой-то вразумительный ответ, его голова разболелась ещё сильнее. И он почти что пропустил мгновение, когда заботливые и сильные руки перерезали веревки, принимая его беспомощное тело на себя. – Бран, тебя не ранили? – Осведомилась Мира, укладывая лорда Винтерфелла на тёплый меховой плащ. – Нет, Мира, – ослабшим голосом произнёс Бран, – ранить не ранили, они только друг друга резали... – И зарезали. – Подвела черту жительница болот, осматриваясь по сторонам. – Кто самого себя, кто другого... – Кто тебя освободил? Где Жойен? – Задал пару насущных вопросов Бран. Всё остальное может подождать: он должен знать, что случилось с друзьями, попавшими из-за него в эту беду. – Жойен собирает мечи с них, – начала с конца девушка, – а меня... И меня, и его освободили они. Перед тем, как решили друг другу кровь пустить. Бран? Ты меня слышишь? Голова заболела особенно сильно. Повинуясь неведомому, но неодолимому чувству, Бран повернул глаза от растерявшейся Миры туда, где находилось чардрево... Он вновь летел. Летел так далеко, так высоко, что дух захватывало. Исчезла боль в руках и ногах, пропали усталость и растерянность: Бран наслаждался свободой. Под собой мальчик видел Винтерфелл, окружённый сотнями огней; горящее западное побережье; несравнимое ни с чем рассветное Солнце на далёком Востоке... Он мог видеть замки, города, людей и каждое их лицо... Так же отчётливо, как он видел перед собой Трёхглазого Ворона, летящего бок о бок с ним. И сейчас Бран Старк был рад этому соседству как никогда прежде. – Ты помог нам? – Невелик труд толкнуть убийцу к убийству, – прокаркал Трёхглазый Ворон, – это, мальчик, только начало моих чудес. – Начало?! Но это ведь восхитительное волшебство! – Для непосвященного, для несведущего... Мне доступна куда большая сила: сила, что способна убивать и воскрешать, калечить и лечить. – Каркала птица, не отводя свой третий глаз от мальчика. – Оно... Оно может так помочь моей семье! – Дыхание Брана чуть ли не перехватило. Он попытался представить возможности: избавиться от увечья, выгнать железнорождённых, покарать Болтонов, отомстить Ланнистерам, освободить мать и сестру... – Семье, Северу, мне! – Может – и поможет. Если ты готов учиться моему ремеслу, моему колдовскому умению. – Я готов! – Ты хочешь учиться, я чую это, – удовлетворенно произнесла птица, – но ты должен показать себя достойным моего учения. – Как? – Задал наслаждающийся свободой мальчишка единственный имеющий значение вопрос. – Путь на юг для вас закрыт, – как ни в чём не бывало произнесла птица, – друзья вашей семьи слишком далеко, а замок Сервинов уже во власти людей без кожи. В одиночку вы лишь встретите там смерть или плен. – Но я ещё могу найти Рикона! С нашими рыцарями у нас будет шанс добраться до Белой Гавани! – Попытался возразить Брандон. – Они уже покинули дорогу и скрылись в лесах. Твой брат сейчас слишком далеко от мест, где я нахожусь в силе. Я не смогу тебя провести к нему или на юг. Но есть иной путь… – Какой? Заместо ответа Трёхглазый Ворон полетел вперёд – так скоро, что телом Бран никак не мог его настигнуть. Не мог он летать так поспешно! Но взором мальчик проводил птицу: дальше Винтерфелла, дальше Последнего Очага, дальше Стены, дальше густого, первородного леса... На Север.