Визерис Таргариен
Принц-триарх вошёл в свою палатку и остановился за её порогом. Там, по ту сторону полога, остался военный лагерь, живущий своей бурной и в чём-то безумной жизнью с её криками, проклятьями и командами. Там же остался и богатый город, за которым его воинство явилось – и который не собирался сдаваться просто так.
Тирош изначально создавался как город-крепость. Здесь некогда были размещены западные легионы Фригольда, здесь по воле валирийских архонтов обитали драконовластные военачальники. Отсюда шла торговля с варварскими Закатными королевствами, и отсюда же Валирия держала в узде свои владения на берегу Узкого моря. И, разумеется, настолько значимая точка была превращена в цитадель. Прошедшие с Рока Валирии века в какой-то степени ослабили твердыню... но к полной деградации укреплений, в отличие от Лисса, не привели. Здешние жители и их правители отличались весьма суровым, жёстким нравом и чаще остальных ввязывались в войны и конфликты. Посему здешние стены находились в практически безупречном состоянии, а гарнизон состоял из достойных воинов. Осада будет непростой, и в этом Таргариен не сомневался.
Тем не менее, новое воинство Визериса прошло успешное боевое крещение именно против тирошийцев. Разместив гарнизоны в крепостях на границах со Спорными землями, триарх вернулся в Лисс и погрузился в кровавую, жестокую кампанию на Ступенях. Для Диархии его появление на островах не стало неожиданностью; головорезы на службе магистров понимали, что Визерис не станет повторять прежние ошибки и не отправится во второй поход на Мирр. Потому они ждали его на Ступенях, собирая там людей и возводя, по мере возможностей, укрепления. Однако неприятным сюрпризом для Шлюх оказалась эффективность легионов – вопреки многим «детским» недостаткам. Слаженность легионеров, налаженное с огромным трудом снабжение и вбитая в подкорку вчерашним батракам дисциплина разительно отличали армию Волантиса от того лоскутного одеяла, что из себя представляло войско Тироша. Наёмники, пираты и корсары никогда не отличались стойкостью да отвагой; тирошийские ополченцы вооружались кто во что горазд и не были способны продолжительное время биться лицом к лицу с врагом. Всё чаще столкновения заканчивались в пользу волантийцев, и, после непростого захвата Серой Петли, высадка у стен Тироша стала вопросом времени.
На острове, на котором раскинулась одна из Трёх Шлюх, волантийцы высадились ещё неделю назад, но лишь позавчера состоялось первое крупное сражение возрождённых легионов. Архонт Тироша решил не отсиживаться за могучими стенами и выбить Визериса со своей земли. Учитывая понесённые волантийцами после изнурительного прорыва через Ступени потери, у врагов были шансы на успех. Но военная удача не улыбнулась владыке Тироша. Легионеры Волантиса успели возвести укрепления, и яростные наскоки тирошийцев не добились цели, не позволили ворваться в лагерь, пробиться к кораблям и сжечь их. Спустя пять бесплодных атак волантийцы перехватили инициативу, и доблестная контратака Чёрных рыцарей решила исход сражения в их пользу: гарнизон Тироша, вернее, его останки, поспешно отступил обратно в город. Очередная битва завершилась очередной победой...
Вот только победа эта оказалась половинчатой. Предыдущие успехи стоили волантийцам недёшево. Солдаты гибли в сражениях, мелких стычках и схватках за голые камни. Часть войска неизбежно распылилась по захваченной части архипелага. Необходимость контролировать занятые территории никто не отменял. В итоге из тридцати тысяч мечей, собранных Визерисом для кампании против Тироша, до самого Тироша добралась лишь половина от этого числа. Да, те что остались в строю, были закалёнными в боях ветеранами, многие из которых прошли через огонь дотракийского нашествия и брали Лисс, но если он завтра поведёт их на штурм города, то даже в случае победы он останется без войска. Тогда придётся набирать очередную армию зелёных новобранцев по землям Волантиса, отбирая мужей и отцов у родных и испытывая терпение народа Первой Дочери, которое было отнюдь не безграничным. Столь сомнительного развития событий Визерис старался избежать. Потому ничего не оставалось, кроме как взять Тирош в осаду и постепенно сжимать её кольцо, надеясь, что рано или поздно решимость защитников дрогнет.
Флот под руководством Геймона Гонериса также бился в полную силу. Адмиралу удалось оттеснить корсаров Грейджоя к западной части Ступеней и хорошенько прижать им хвосты. Однако догнать и добить пиратов так и не удалось – корабли срочно потребовались в совсем другом месте. Около половины флота пришлось выделить для морской блокады Тироша, а другая половина была занята подвозом подкреплений с большой земли и обороной уже занятых островов. Словом, после удачного наступления его легионов вновь начиналось мутное и напряжённое затишье. А учитывая, сколько уже он вложил в эту войну, каждый день этой неопределённости мог стоить ему очень дорого.
Настроения триарху не добавляло и его здоровье. Уже как целую луну Визериса не хотела отпускать простуда. Холод и сырость скал среди моря сделали своё дело. Из-за своей болезни принц принял лишь минимальное участие в недавнем сражении. Борясь с жаром, Таргариен передал командование назначенным джентисам легионов, ограничившись лишь общими приказами. Первый и Второй легионы, составлявшие костяк армии вторжения, проявили себя… недурно. Новые, специфичные организационные решения были непривычны для волантийцев, из-за чего в начале боя возникла неразбериха, повлёкшая за собой ощутимые потери. Но, собравшись и перегруппировавшись, легионеры показали, что не зря едят свой хлеб. После сражения Визерис сказал много ласковых некоторым «отличившимся» офицерам, но в общем и целом он был доволен проделанной работой. Разительный контраст наблюдался даже по сравнению с первыми сражениями на Ступенях. Дисциплина, иерархия и организация определённо способны превратить любой сброд в грозную силу.
Триарх подошёл к столу и одним глотком выпил целый бокал горячего вина. Тело нужно держать в тепле, и то, что внутри тела, тоже... Затем глаза Визериса опустились на карту архипелага и окрестных земель – в который раз он, словно зачарованный, рассматривает очертания этих проклятых островов? Кровавый Камень, Серая Глыба, Мутная Заводь, Серая Петля... Очаровательные названия для прекрасных камней, покрытых птичьим дерьмом. Тут он потратил несколько месяцев, прокладывая дорогу к Тирошу пламенем и кровью. Волантийцы заняли узкую гряду островов вдоль берега Эссоса, на которых легионеры в ускоренном порядке возводили укреплённые форты и заставы, переоборудовали местные захудалые гавани. Всё это нещадно отнимало ресурсы, но зато теперь они могут держать осаду, не боясь оказаться отрезанными от подкреплений.
Тем не менее, осознавая риски своего положения, Визерис попытался ускорить развязку. К правителям Тироша были отправлены послы с предложениями – на взгляд Визериса, вполне щедрыми. Магистрам предлагалось обменять свободу и независимость города на сохранение большей части собственности и личную неприкосновенность. Таргариен был готов отказаться от истребления или порабощения правящих торговцев и аристократов в обмен на их присягу, отказ от союза с Мирром и Эуроном Грейджоем и «небольшой», по сравнению с Лиссом, взнос в волантийскую казну. Условия соглашения были составлены так, чтобы ни один человек не заподозрил триарха в нечистой игре: глава города вполне мог пойти на соглашение.
Впрочем, отказ архонта Визериса нисколько не удивил. Он привык в своих планах исходить из худшего: посему его люди занялись сооружением осадных орудий. Да, стенам из чёрного камня, что защищают центр Тироша, они ничего не сделают; но вот внешний город, где проживает большая часть населения, взять вполне возможно при должном терпении. В конце концов, запасы провизии у магистров не безграничны. И, к тому же, войску никогда нельзя на чужой земле простаивать без дела: ничто так не убивает дисциплину и боевой дух, как лень и безделье.
Размышляя над картой Ступеней, Таргариен обратился умом к ещё одной кровоточащей проблеме. Гонерису так и не удалось схватить Эурона Грейджоя. Его флагман был словно зачарованный: вечно уходил из любой западни, вечно находил способ улизнуть от основных сил волантийского флота да ударить по уязвимым конвоям. Посылаемые за ним капитаны возвращались с пустыми руками – если возвращались вообще. Тогда-то Геймон и решил отказаться от бесплодной тактики охоты за неуловимым пиратом и начал импровизировать. Адмирал методично расчищал тайные гавани да заповедные бухты – их расположениями пленные делились охотно, желая избежать рабства и плахи. Поражение тирошийцев в Серой Петле вынудило Эурона увести оставшиеся корабли на Кровавый Камень; то был последний из крупных островов Ступеней, где его корабли могли рассчитывать на убежище и ремонт.
И сейчас Визерис вновь раздумывал над полученным предложением от Гонериса. Тот просил предоставить ему расквартированный в Лиссе легион для нанесения удара по Кровавому Камню. В этом был смысл: после падения Кровавого Камня, Эурону придётся уходить либо в Мирр, либо, поджав хвост, убираться прочь со Ступеней. Победа могла бы установить прочный контроль над архипелагом, а это, в свою очередь, переломило бы ход всей войны... Но перед глазами Визериса слишком явственно стоял пример похода Веймонда на Мирр. Четвёртый легион, которому был поручен Лисс, все ещё проходит обучение, он лишён опытного руководства и наставничества. Мерзавец с Железных островов доказал своё злобное хитроумие сполна, его никак нельзя недооценивать. Тем более, что разгром «четвёртых» откроет для врага Лисс, тыл всей его армии... Так рисковать у него нет права. Придётся велеть Геймону продолжить следовать прежнему плану, да ускорить подготовку новобранцев.
Поток мыслей триарха Волантиса был прерван неожиданным вторжением его новенького оруженосца. Миловидный мальчишка валирийской внешности вошёл в палатку, поклонился и произнёс на стройном классическом наречии:
– Эйкс Визерис, сир Барристан Селми просит вас принять его.
Хейгон Ардерис был единственным внуком богатого и могущественного Люцериса Ардериса, главы Братства Нефритового моря – объединения волантийских купцов, что зарабатывали на торговле с самыми дальними странами. Как и полагалось подобным людям, Люцерис был из партии слонов; он и его клиентура требовали от его сестры заключения мира в тот памятный день... И посему Визерис решил вырвать этому слону его хобот, забрав его внука и наследника к себе в качестве оруженосца.
Однако это решение оказалось не бесспорным... Во многом из-за самого Хейгона. Четырнадцатилетний парень не осмеливался возмущаться или, тем более, требовать вернуть его домой, но со своими прямыми обязанностями справлялся далеко не лучшим образом. Впрочем, не по злому умыслу: Ардерис-младший ещё недавно был книголюбивым пухляшом, явно не отягощавшим себя телесными упражнениями. Нужды-то не было любимому внуку и наследнику богача заставлять себя заниматься тем, чем он не хотел заниматься. Неудивительно, что для него кампания на Ступенях превратилась в форменную пытку! Таскаться с оружием и доспехами господина, следить за собственным снаряжением, терпеть непогоду и морскую качку – непросто это даётся после сытной и изнеженной жизни в волантийских дворцах.
Были у Хейгона и сильные стороны, разумеется. Почтительный, сообразительный, он изо всех сил старался походить на «хорошего оруженосца», и, положа руку на сердце, не его вина, что получалось это... не очень. Некоторые люди были попросту не созданы для военного дела. В родных краях Визериса подобного мальчишку, скорее всего, поучали бы обильными тумаками. Сам же Таргариен обошёлся словесными внушениями, да редкими угрозами сделать с незадачливым помощником чего похуже – благо Ардэйрису хватало и самих угроз.
– Да, зови его. – Когда вкус и приятное тепло от выпитого вина сошли на нет, Визерис снова ощутил неприятную боль в горле. – И, когда позовёшь, налей мне ещё вина. И не забудь подогреть его!
– Как прикажите, эйкс! – Подумать только, сколько мальчишек в Волантисе за право прислуживать оруженосцем у победоносного триарха удавились бы... И при этом он умудрился взять на службу именно того, кто от этой чести сбежал бы куда подальше, будь у него такая возможность.
Впрочем, и не из таких рыцарей делали. И Дени будет спокойнее: один из самых богатых слонов теперь и голосу не подаст, пока его внук находится под рукой Визериса.
Хейгон призвал сира Барристана в палатку да поспешными, неловкими шагами побежал обратно ко столу.
– Ваша Милость, благодарю вас за согласие встретиться. – Почтительный, но лишённый любого подобострастия поклон. – Уверяю, я не отниму у вас много времени...
Речь Селми была прервана очередной промашкой оруженосца. Парень помнил, что он должен налить господину вина; он взялся за кувшин, не заметив, что старательные рабыни уже наполнили его до краёв. Лихо ухватившись, Хейгон не управился с балансом и пролил где-то треть тёплого напитка на рукав триарха.
– Седьмое пекло! – Выругался Визерис, переводя взгляд с нерадивого оруженосца на гостя. – Сир Барристан, вы были рыцарем дольше, чем я живу на этом свете. Скажите, что вы делали с такими криворукими бестолочами? С вот такими негодниками?
– Простите, эйкс... – Залепетал парень, и один только его вид заставил Таргариена тотчас исключить любой «злой умысел» в его поступке. Да и не был способен безобидный, в целом добродушный Хейгон на такие мелочные подлости. – Этого не повторится!
На губах седого старика невольно появилась скромная улыбка.
– Зависело от мальчишки, полагаю. Но обычно я их не бил, если вы об этом. – Сир Барристан воспользовался молчаливым приглашением Визериса и сел за стол. – Как-никак, в рыцари я был посвящён королём, что сам годами ходил в оруженосцах. Боги одни знают, какой путь назначен проливающим господское вино мальчуганам.
– Везёт тебе, Хейгон, что твоему триарху служат столь благородные люди. – Сказал Визерис, принимая из дрожащих рук парня бокал и опрокидывая его содержимое в горло. Затем он продолжил. – Посиди в стороне, послушай... Если вы, сир Барристан, не возражаете.
– Нет, Ваша Милость. Вы правы: любому оруженосцу полезно присутствовать при разговорах господина.
Парень удалился, благоразумно выбрав уголок палатки вне его видимости.
– Вы хотели поговорить со мной – наверное о нашем следующем шаге?
– И да, и нет, Ваша Милость. Я хотел поговорить, но не о нашей кампании. – Визерис посмотрел на заслуженного рыцаря с немым вопросом, и тот решил не юлить вокруг да около. – Хотел спросить, когда Ваша Милость намеревается обзавестись собственной Королевской гвардией.
Старик, сам того едва ли подозревая, коснулся довольно-таки болезненной для Визериса темы. Что ж, рано или поздно ему бы пришлось этот вопрос обсудить – так почему бы не сделать этого в компании человека, вполне доказавшего свою верность? Вполне заслужившего предельно честный ответ на свой вопрос?
– А кто сказал, сир Барристан, – медленно, едва ли не по слогам произнёс триарх, – что я намереваюсь это сделать?
Мало что может удивить человека, в десять лет попытавшего счастья на турнирном поле. Но явно не такой ответ ожидал услышать сир Барристан!
– Королю подобает иметь гвардию, – заговорил он, явно растерявшись, – так повелось ещё со времён Эйгона Завоевателя. Вот уже триста лет как гвардейцы охраняют королей, королев и их детей. Служат им в боях, предлагают совет и щит.
– Всё так. Но, как показали прошедшие годы, служба Королевской гвардии оставляет желать много лучшего. – Визерис впёр взгляд фиолетовых глаз в старика и продолжил. – Был лорд-командующий Кристон Коль, решивший, что он может наплевать на волю покойного короля и «выбрать» наследника себе по вкусу. Был лорд-командующий Марстон Уотерс, решивший, что он должен служить лорду Анвину Пику, а не своему государю. Был, наконец, и Джейме Ланнистер, предавший и убивший моего отца. И заметьте, я говорю лишь о тех, что запятнали свой плащ пуще остальных. А ведь были ещё и Лукамор Стронг, и Терренс Тойн, и ваши бывшие братья по ордену, что сейчас прислуживают Ланнистерам... Подумайте, сир Барристан, нужна ли королю такая гвардия?
После некоторого раздумия, Таргариен добавил.
– Говорите смело и откровенно.
– Ваша Милость, вы выбираете самые отвратительные сорняки, не замечая за ними остального сада. – Возразил бывший лорд-командующий Королевской гвардии. – Вы назвали людей, в самом деле опозоривших честь Белых плащей. Но что насчёт сира Корлиса Велариона? Сира Джайлса Морригена? Сира Эймона, Рыцаря-Дракона? Сира Дункана Высокого?..
Упоминанием Рыцаря-Дракона сир Барристан, сам того не ведая, разбередил старые, болезненные воспоминания из прошлой жизни Визериса. Сиром и принцем Эймон был для старого Селми. Ведь он ещё по прошлой жизни прекрасно помнил его как «дядю Эймона»: живым образцом рыцарства, которым совсем ещё юный Деймон вдохновлялся на своём жизненном пути. Эймон держался одинаково достойно и с великим лордом, и с жалким бедняком... И с незаконнорождённым племянником, что пытался ему подражать и превзойти его. Благородный, доблестный воин стал настоящим отцом для Деймона и Дейрона, человеком, на которого они оба старались равняться в своих деяниях и свершениях. Именно под наставничеством Рыцаря-Дракона Деймон Блэкфайер и стал одним из величайших воинов в истории Семи Королевств. Гибель дяди, отдавшего жизнь ради жирного кабана, который по насмешке судьбы был родным отцом Деймона, стала причиной разочарования Блэкфайера в Семерых. Разве позволили бы всемилостивые владыки всего сущего случиться такой чудовищной несправедливости? Достойны ли такие Боги его почитания? С тех пор Деймон преклонялся перед одним лишь Воином; он был честнее и ближе к нему всех прочих Богов.
Внезапный приступ кашля безжалостно выдернул его из воспоминаний. Это помогло Визерису сосредоточиться – и слушать просителя дальше. Всё же этот остров навевает слишком много воспоминаний о его прошлом. В какой-то степени именно с Тироша в той, прежней жизни начался его путь к славе.
– И я только начал перечислять достойных людей. – Подвёл небольшую черту Селми. – Не говоря о том, Ваша Милость, что в глазах жителей вашей страны король без гвардии – не король. Это такой же символ власти, как и Железный Трон. И крестьянин, и горожанин, и септон ожидают, что их короля будут окружать Белые плащи: иначе он будет не государем, а очередным узурпатором в их глазах.
Забавно. На этих словах сира Барристана предположение Визериса о том, что разговор ведётся не из самолюбивых амбиций старого рыцаря, превратилось в уверенность. Старик и в самом деле верит в то, о чём говорит. И ни разу не заикнулся о том, что желает вернуть свой утраченный пост.
– Некогда так же говорили о короне Завоевателя, о его мече, Чёрном Пламени... –
«А меня многие считали королём из-за этого меча». – Но теперь никто не требует от королей обладать ими. Почему люди не переживут отсутствия за моими плечами семерых рыцарей, когда я покажу им драконов?
– Драконы пугают людей, Ваша Милость, – возразил сир Барристан, – о них люди поют песни страшные и кровавые. «Где пляшут драконы, там пляшет сама смерть» – так поётся в Дорнийских марках. Едва ли в Семи Королевствах кто-нибудь будет рад снова увидеть их вживую. Это не Волантис, Ваша Милость, где драконы почитаются за ожившую святыню.
– Какая ирония: за историю моей державы люди видели куда больше зла от рыцарей в латных доспехах, чем от драконов. Драконы правили в небесах Вестероса менее двух столетий, считая мирное правления Старого Короля. Они не нападали просто так и не обирали поданных. Они защищали мир и покой страны лучше любой армии, – поделился историческим наблюдением Визерис, – тогда как рыцари и лорды грабили, насиловали и убивали тысячелетиями. И в войнах, и в мирное время. Но при этом они, видимо, не так пугают людей.
Селми хладнокровно повёл плечами, понимая, что к нему подобная критика относиться не может.
– Рыцарь – человек. Он понятен, он близок... Даже если он – чудовище, подобное Скачущей Горе, он всё же знакомое чудовище. Драконы же... чужие. Пускай они мирно летают под облаками, они всё равно вызывают оторопь, что у землепашца, что у рыцаря, что у лорда. Гвардейцы же воспринимаются людьми как их защитники, как воплощение великих идеалов, как опора – опора и для короля, и для слабых.
В словах старого воина был смысл. Кому, как не Блэкфайеру, знать важность символов?.. И, тем не менее, чем больше он читал о гвардейцах своих предков, тем менее ему хотелось доверяться семерым людям. Если только... Таргариен призадумался. Других дел на этот вечер у него не было, сейчас перед ним сидел заслуженный воин и толковый человек. Почему бы не поделиться идеей, недавно посетившей его разум?
– Мой предок, когда покорил Вестерос, основал Королевскую гвардию. И вы верно говорите, сир Барристан, что служили в ней и добрые люди, достойно исполнявшие свой долг. Однако сейчас мне очевиден упадок этого братства; очевидно, то, что создали Эйгон и Висенья, более не работает. – Решил произнести свой вердикт триарх. – Кому, как не их потомку, внести изменения в заведённые ими порядки?
Сир Барристан откашлялся и задал очевидный вопрос.
– Вы хотите изменить Королевскую гвардию? Как же?
– Умный король учится где может, в том числе и у врагов. – Начал триарх издалека. – Мои предки окружали себя разными людьми: и достойными, и не очень, и откровенно враждебными. Однако есть в этом мире пример верности, достойной уважения. Пусть та верность... и принадлежит не тем.
Старик поморщился.
– Неужели вы говорите об астапорских евнухах?
– О Золотых Мечах. – Поправил рыцаря его господин. – Этот отряд почти что столетие служил делу наследников Деймона Блэкфайера. Охранял их, оберегал их, воевал и умирал за них. Ни один потомок Чёрного Дракона не был предан Бриндену Риверсу, не был продан в рабство на восток: эти наёмники держались так, как подобает рыцарям. И совсем недавно, к моему сожалению, они вновь показали свою надёжность и стойкость, разбив войско Веймонда.
Когда речь зашла о Золотых Мечах, мысль Визериса скользнула в его недавние дипломатические игры с этим братством. Переговоры с генерал-капитаном Стриклендом об выкупе Веймонда Дориара увенчались успехом. Лидер Золотых Мечей согласился отпустить триарха Волантиса за двести пятьдесят тысяч золотом, при этом обязавшись обеспечить каравану безопасные проход и возвращение через Спорные земли. Он настоял на сухопутном маршруте, очевидно, не желая вести золотом под носом у «дорогого союзника» Эурона Грейджоя. Иметь дело с профессиональными наёмниками – дорого, но даёт необходимые гарантии. Из Волантиса в Мирр отбыли гружёные золотом кони и мулы; из Мирра в Волантис вернулись уцелевшие знатные пленные вместе с Дориаром.
Веймонд, возвратившись в Первую Дочь, поразил всех Старокровных и самого Визериса – он добровольно отказался от поста триарха, передав полномочия Вармару Нартарису. Затем он письмом попросил у Таргариена разрешения вернуться к его войску, послужить под чужим началом и смыть кровью врагов позор поражения; но, от своих источников, Таргариен знал, что раны его сподвижника не зажили до конца. В ответном письме триарх велел ему лечиться и не рисковать – надеясь, что за имеющееся время сможет вынести окончательное решение насчёт Веймонда.
– Я собираюсь заняться созданием Королевской гвардии после нашей победы над Тирошем, сир Барристан. Но вряд ли она будет иметь много общего с той, прежней гвардией. Какое бы решения я не принял, нужно составить список достойных людей – настолько большой, насколько это возможно. Но, правда, до этого момента нам ещё предстоит дожить. Тирош – отнюдь не простой орешек. – С этими словами триарх повернулся к мальчишке, что вникал в каждое произнесённое слово. – Что думаешь, а, Хейгон?
Оруженосец, сбитый с толку столь внезапным обращением, сумел только выдавить из себя:
– Да... Да, эйкс. Нет, эйкс, вы справитесь! Вы справитесь!
– Так, выдохни. – Визерис не удержался и улыбнулся парню: настолько забавной показалась его реакция. – Выдохни, а теперь скажи что-нибудь умное. Я точно знаю, что хотя бы на это ты способен.
И это было так. Пусть его оруженосец и не собирался становиться воителем, он увлекался изучением всей военной истории, до которой только мог дотянуться. Дед считал это невинной забавой юности и баловал отпрыска редкими книгами, уникальными пергаментами, переводами, что давно считались пропавшими... Так что Хейгон по праву мог считаться одним из самых осведомлённых людей во всём Волантисе, когда дело касалось боёв, полководцев и войн минувших лет. От ставших легендарными походов древнего Гиса до Завоевания Закатных королевств, от постоянных войн Браавоса и Пентоса до конфликтов в Нефритовом море: юнец, казалось, что-то, да знал о любой войне, когда-либо имевшей место под Солнцем.
Ему бы ещё хоть какие-то практические навыки к этим знаниям! Впрочем, никто не рождается великим воином.
– Д-дело в том, что Тирош никогда не был взят штурмом. – Поспешил пояснить Хейгон. – За весь Век Крови город пережил семь осад, и дважды враги тирошийцев входили во внешний город... Но ни разу и никому не покорился Чёрный пояс... Это их... Это у них вместо наших Чёрных Стен, сир Барристан.
– А как же постоянные войны Трёх Дочерей друг с другом? – Осведомился Селми, говоря с оруженосцем господина тоном благожелательного покровителя. – Неужели никто с самого Века Крови не пробовал взять город?
– Обычно всё кончалось ещё до того, как кто-либо подходил к самим стенам. Бывало, что высадившуюся армию ночью резали неожиданной атакой. – В голосе Ардериса впервые за вечер прозвучал искренний энтузиазм. – Бывало, что высадившихся наёмников попросту перекупали, и они поступали на службу к Тирошу, меняя ход всей войны.
– Я уверен, что ты слышал, как минимум об одном походе, который закончился для тирошийцев плохо. – Вмешался триарх. – Когда им не удалось ни напасть исподтишка, ни перекупить командующих.
Сам Визерис о том походе, разумеется, не только слышал...
– Было несколько крупных поражений у Тироша, – признался юнец, – например, когда капитан Младших Сыновей Стефас Обманщик провёл в город несколько сотен отпетых убийц и захватил в заложники архонта...
– А с запада никто не приплывал? – Решил подтолкнуть оруженосца в нужном направлении Визерис.
– Да-а, – поспешил кивнуть Ардерис, – то есть нет, приплывали! Да! Принц Деймон Блэкфайер провёл скоротечную, но победоносную кампанию против Тироша.
– Принцем он не был, – заметил сир Барристан, – только рыцарем, пусть и самым знаменитым и самым могучим из своего поколения.
Сам же Визерис, не слушая дальнейший рассказ оруженосца, прикрыл глаза и вновь провалился в прошлое, покрытое мраком.
Год был от Завоевания сто девяностый, а от воцарения Дейрона, Второго своего имени – шестой. Тирошийские пираты потеряли целый торговый флот с рабами на севере Узкого моря, и рынки Вольного города оказались преступно пустыми. Тогда богачи, наплевав на протесты повязанной с вестероссцами родни Роанны, решили атаковать берега Штормовых земель. Они надеялись на слабость местных лордов, на разобщённость Семи Королевств, на общий упадок державы после правления Эйгона Недостойного. И, в самом деле, первые рейды увенчались удачей: рабы рекой потекли на рынки Тироша, обогащая архонта и его окружение и разоряя поселения Вестероса... Вот только родня его жены и лорды Штормовых земель почти что одновременно обратились Железному Трону с просьбой о защите. И просьбы были услышаны.
Его брат никогда не был воином. Плохо разбирающийся в тактике, никакой с мечом или копьём, слабый и недостаточно крепкий для схватки лицом к лицу. Но его главным достоинством был острый, отточенный ум – и Дейрон уже тогда прекрасно знал, что долг короля в грамотном использовании своего окружения. И был у короля брат, рвавшийся доказать свою удаль на бранном поле. Неудивительно, что именно ему Дейрон доверил командование экспедицией.
Он, Эйгор и Бринден втроём отплыли из столицы на Тарт, а оттуда – на Эстермонт. По пути к королевскому флоту присоединились корабли Веларионов и Селтигаров, а на Эстермонте к ним прибились дорнийцы на своих галеях. Рыцарство Королевских и Штормовых земель, воины Простора, жители островов Узкого моря и потомки ройнаров впервые выступили единым воинством – и результат не разочаровал. Тирошийцы не ждали прибытия войска из Закатных королевств, и уж точно не так скоро. Высадка прошла быстро и стремительно, и к стенам Вольного города подошла могучая рать. Наёмники, ополченцы и работорговцы решили преподать «закатным» урок да получить выкуп за знатных пленников...
Тогда же он, Деймон Блэкфайер, одержал первую блестящую победу на поле брани. Не на турнире, не на поединке, а в сражении с жестоким и опасным врагом. Тирошийцы попытались опрокинуть его левый фланг, где стоял Бринден; но ливень стрел и дротиков заставил натиск утратить силу. Тогда они попытались сломить правый фланг, где стоял Эйгор; но ярости встречной атаки им было не сдержать. И, в правильно подобранный момент, ударил он сам во главе лучших рыцарей Штормовых земель и Простора... Враг был разбит, унижен и опозорен. То была поистине славная победа, причём доставшаяся малой кровью.
На следующее утро торжествующие успех родичи Деймона вывели из стен Тироша всех привезённых из Вестероса рабов: за ночь в Вольном городе сменилась власть, и новому архонту, кузену его жены, враждебное воинство на острове даром не сдалось. А отец Роанны лично поблагодарил Деймона за «спасение города от власти безумцев» и без лишних споров подписал мирное соглашение, заранее составленное Дейроном. Имея внутри города влиятельных союзников, можно было добиться много сравнительно недорогой ценой.
Он хорошо помнил день возвращения в Королевскую Гавань. День его триумфа. Вся столица встречала вернувшееся из победоносного похода войско, которое везло за собой освобождённых подданных и многочисленные трофеи. Когда они вошли в город, ликующая чернь подумала, что скачущий во главе армии Деймон, на поясе которого покоилось Чёрное Пламя, и есть король, и стала его приветствовать, как короля. Забавный конфуз, над которым они с Дейроном потом долго смеялись. Иной монарх мог бы счесть подобное серьёзным оскорблением, но его брат был не таков. Да и в тот день, когда чествовали победителей, не могло быть между ними никаких разногласий. По прибытии в Красный замок Роанна и Мирия расцеловали его, а он в качестве дара преподнёс им лучшие драгоценности, которые можно было добыть на всём побережье Узкого моря. На вечернем пиру лорды и рыцари хором славили мудрость короля, доблесть его чемпиона, добывшего им победу, мужество его вассалов… В тот день они все были одной семьёй, единой как никогда.
.
Казалось, что это – навсегда...
Когда же всё покатилось в Седьмое пекло? Когда Шира по возвращении двух Риверсов с войны предпочла Эйгору Бриндена? Проклятье, говорил же он Эйгору, что эта шлюха просто играет с ним и не стоит его сердца… Быть может, всё началось, когда Кровавый Ворон и Шира вдвоём начали лить яд в уши Дейрону? Когда в городах королевства и замках лордов заговорили о том, что у державы есть куда более достойный государь, а Эйгор и Квентин убеждали его прислушаться к этим словам? Когда стараниями его людей воскресли те слухи о незаконорождённости Дейрона? Или в тот памятный вечер, когда Эйгор на взмыленном коне примчался к ним в замок, на полчаса опередив Бриндена и его пособников?
Была ли возможность избежать случившегося?..
Пока триарх тревожил затянувшиеся раны прошлой жизни, сир Барристан внимательно и не без удовольствия слушал приятную, красивую речь Хейгона. Волантиец с увлечением повествовал о его походе. Оруженосец с таким запалом описывал высадку, план сторон, то, как Эйгор Риверс подрубил вражеское знамя... И только внезапное вторжение караульного рыцаря заставило Ардериса замолчать.
– Ваша Милость, письмо. От вашей супруги, принцессы Дейнерис. – На этих словах сир Барристан поднялся со стула, а юнец умолк.
– Благодарю. – Визерис принял письмо с замиранием сердца. Его сестра могла сейчас написать только об одном. Срок приблизился и роды должны были разрешиться с недели на неделю.
Старый рыцарь, прекрасно всё понимающий, поспешил поклониться и исчезнуть с глаз. Оруженосец попытался было повторить его поступок, но ему исчезнуть просто так не удалось: Визерис повелел ему забрать его шлем и хорошенько его начистить.
И только затем триарх распечатал письмо и принялся за чтение.
***
Дейнерис Таргариен
Лекари и повитухи сновали вокруг неё кругами: совещались, шептались, раскладывали все имеющиеся у них инструменты, травы и настойки. Подле кровати собрались как рабы, так и вольнонаёмные специалисты, и у каждого из них нашлось что сказать собратьям по ремеслу. Она попыталась было прислушаться к их разговорам, понять, как обстоят дела, но нестройный и заглушенный хор сливался в одну сплошную какофонию.
Сегодня утром у неё отошли воды, и она вот-вот должна была родить наследника – или наследницу – дома Таргариенов. Сегодня всё должно закончиться, и должно закончиться хорошо!
Уже пол-луны как её состояние не давало лекарям покоя. Принцесса далёких Семи Королевств и супруга их триарха не хотела вставать с постели, её настроение менялось по десять раз на дню, она рано засыпала и очень поздно вставала. Элин говорила, что срок приближается, с её словами были согласны и приставленные к роженице врачи. И, вопреки всему, сознавая долг и обязанности, Дени старалась перебороть свои нежелание и леность. Она по-прежнему замещала брата, она должна была поспевать и с делами. Шутка ли: рожать её унесли из-за стола, где она изучала донесения шептунов о последних слухах из «слоновьих» дворцов!
Дени на дрожащих руках попыталась поудобнее расположиться на подушках – раз дело будет нескорым, она должна подготовиться к нему как следует. Разум принцессы метался словно в клетке от страшных болей и судорог до надежды и ожидания от скорой встречи со своим ребёнком.
«Я должна выдержать, должна... Ради него и ради нашего ребёнка».
С ней пытались разговаривать, что-то сказать ей, пытались заверить, что всё будет хорошо и что она просто должна продержаться эти несколько часов. Что её беременность проходила так, как ожидалось, что никаких затруднений не предвидется... Но сейчас, у самого порога, ей было страшно. Должно было случиться нечто... Нечто с чем прежде она никогда не сталкивалась, нечто настолько важное...
От неожиданно резкой, гораздо более суровой чем прежде, боли девушка закричала, срывая голос. Тотчас она услышала топот ног, команды старших лекарей, начало их возни. Неужели её мать прошла через подобное? А Элин? Кормилица родила успешно – но младенцу не повезло умереть в первый месяц жизни. Но её же мама умерла во время родов. Вдруг?..
«Мне бояться нечего. Элин говорила, что маму убили волнение, истощение и усталость. Старый мейстер едва соображал, враги готовились приплыть в любой день. Я держала себя в форме, я ухаживала за собой, за мной сейчас присматривает целый легион лекарей. Всё получится!».
Но подобный настрой продержался недолго.
Ей уже не хватало сил, чтобы следить за происходящим.
От боли её взгляд помутился, но следующий же приступ судорог сделал окружающее пространство каким-то неестественно ярким... Голоса повитух как будто смолкли, их движения стали необычайно медленными и тягучими. Даже сходя с ума от боли, Дени осознавала ненормальность происходящего. Но затем она увидела нечто, что заставила её позабыть даже о боли. За спинами замерших врачевателей прошелестело своим плащом… нечто. Его лицо было сокрыто капюшоном, а мантия – соткана из ожившего огня. Оно было огромного роста, по сравнению с ним даже Мокорро показался бы карликом. Оно приблизилось к кровати роженицы, пройдя мимо не замечающих его лекарей, и откинуло капюшон…
Дени тихонько застонала и могла лишь прошептать своим осипшим голосом:
– Уходи… Прочь… Прочь!
Но оно не обращало на её слова. Теперь Дени могла разглядеть его лицо. Она никогда не видела, чтобы какое-то существо могло быть столь прекрасным и столь ужасным одновременно. Человеческие и драконьи черты в его лице сплелись воедино, грива огненных волос рассыпалась по плечам существа. Его кожа была бледной, словно чистейший алебастр, а глаза… Дейнерис видела в них лишь бездонную огненную бездну, в пламени которой гибли даже драконы. Оно вытянуло свою руку, увенчанную когтями, подобные драконьим, и потянулась к вздувшемуся животу девушки. Дени с ужасом поняла, чего оно желает.
– Прочь от моего ребёнка! Убирайся отсюда! Изыди!
Но ему было плевать на крики, мольбы и проклятья матери. Обжигающе-горячие пальцы существа коснулись её чрева – и фиолетовые глаза Дейнерис Таргариен закрылись.
***
– Я не хочу! – Снова прыснула девчонка. – Я этой иголкой себе уже все пальцы исколола!
Девочка лет семи-восьми и женщина сидели за грубым, но крепким деревянным столом. На нём чей-то заботливой рукой были разложены иголки и нитки для занятия; чуть-чуть поодаль стоял кувшин с разбавленным вином.
– Просто кто-то не уделяет делу должного внимания... – Назидательно произнесла женщина.
– Потому что я и не должна...
– Любая леди должна уметь шить, Дейнерис. – Ответила воспитательница уже строже. – Это естественно и подобающе.
– А я не леди, я – принцесса. – Нашлась с ответом маленькая Дейнерис, озорно глядя в глаза взрослой леди. Она была уверена, что отвечать собеседнице будет нечем. – А принцессам шить не надо.
– А чем же принцессы отличаются от леди?
– Они главнее! – Уверенно заявила Дени, радуясь с большим трудом получившейся стежке. Может, этот кошмар скоро завершится? – И им не нужно вышивать! Кому вообще хочется этим заниматься, когда в мире так много иных возможностей? Куда веселее и полезнее?
– Чего же иного вам хочется?
– Я хочу сражаться на мечах и командовать воинами! Как мой брат! – Восторженно произнесла Дени. – Какая ему польза от моего вышивания? А вот в бою я могу помочь. Хочу помочь! Элин, ну разве это что-то плохое?
Взрослая собеседница улыбнулась девочке, и правой рукой потрепала ту за её серебряные волосы.
– Вы ещё слишком малы, принцесса, чтобы командовать кем-либо. Особенно вооружёнными мужчинами. – Нехитрый трюк с ласками таки добился своей цели: Дени умолкла и принялась обратно мучить иглу. – Вышивание, принцесса, не просто так входит в круг образования высокородных дам. Шитьё учит нас, и леди, и принцесс, терпению и трудолюбию. Непростой мысли, что за всё стоящее приходится терпеть, и ничто не даётся даром. И, пока руки заняты, ваш разум может заняться чем-то более полезным. Работа помогает сосредоточиться.
Видя, что простые внушения не работают, женщина решила зайти с другой стороны.
– И, к тому же, шитьё вполне может помочь вашему брату.
– Как же? – С недоверием произнесла принцесса.
– Я, конечно, мало смыслю в тонкостях воинского ремесла, но, уверена, об этом вам принц уже рассказывал. Важно ли для предводителя его знамя?
– Конечно! Падение знамени может привести всё войско к гибели, а его продвижение вперёд может вселить мужество в сомневающихся. – Говорила она словами Визериса. – Любой полководец обязан заботиться о своём стяге, и содержать его в порядке. Это отличает достойного капитана от недостойного.
– Вы говорите разумно, моя принцесса. Тогда скажите, – задала воспитательница другой вопрос, – кто обычно шьёт знамёна великих домов?
– Ну… их леди-жёны... – Под пристальным взглядом Дейнерис пришлось договаривать. – Или нанятые лордом портнихи со служанками.
– Правильно, а из чего они их шьют?
– Из ниток?.. – Девочка посмотрела на воспитательницу с явным удивлением.
– Однако, моя принцесса, это только половина от правды.
– Что? Половина?
– Да. Знамя лишь наполовину состоит из ниток; наполовину же – из тех чувств, с какими их соединяли. Сшитые с пренебрежением, гневом и злобой стяги ещё никому удачи не принесли. В моей семье было предание, – не без улыбки произнесла Элин, – что в подобную ловушку попал лорд Боррос Баратеон в конце Танца Драконов.
Дени с любопытством перевела взгляд пурпурных глаз с нитки и иголки на воспитательницу. Про эту историю она ещё ничего не слышала. А принцесса обожала рассказы о былом от своей бывшей кормилицы. Она так много знала, так интересно рассказывала!
– А что случилось?
– Прежде чем сразиться с войском речных лордов, он повелел изготовить для своей рати новые знамёна: старые от непогоды да времени потеряли должный вид. Однако, желая выйти на бой как можно скорее, он торопил женщин из дома Хейфордов и угрожал их мужьям расправой. Стяги Эйгона Второго были сотканы не из ниток, но из ненависти и страха; и, конечно, такому воинству было не победить в честном бою.
Девочка с невиданным от неё прежде уважением посмотрела на лежащие перед ней иголки с нитками. В них может быть спрятана жизнь и победа? Они могут принести смерть и поражение? И если нечто, что соткано с любовью и заботой, может помочь в деле...
– Элин, я… – Медленно и осторожно произнесла Дени. – Я хочу изготовить знамя для моего брата.
– Ваше желание похвально, моя принцесса. Ваш брат будет вам признателен за такой подарок... – Добродушная улыбка появилась у Элин на губах. – Однако, уверена, теперь вы понимаете, насколько это важная и ответственная работа. Что ей нельзя заниматься «просто так».
– Да! – Девочка аж несколько раз кивнула головой. – Конечно, я понимаю...
– Поэтому мы с вами не можем всё бросить и заняться королевским знаменем. – С чувством и толком ответила Элин. – Вам нужно потренироваться, и потренироваться на чём-то попроще. Только научившись всему необходимому, мы с вами можем заняться чем-то настолько значимым и важным.
– Ага, хорошо! Я поняла!
И, надо же, работа в самом деле пошла куда быстрее и проворнее. Дени старательно копировала действия Элин, аккуратно работала иголкой, прекратив жалобы. Пальцы принцессы больше не испытывали боли, сам процесс, трудоемкий и непростой, перестал вызывать у неё раздражение. Дени зажглась идеей сшить брату его личное знамя, и согласилась с необходимостью подобающе подготовиться.
Не без волнения она протянула Элин свою сегодняшнюю поделку для оценки. Ведь девочка старалась! Но полученный ответ её более чем удовлетворил.
– Уже лучше, уже лучше. – Вновь Элин потрепала воспитанницу по голове. – Видишь? Всё можешь, когда стараешься. Не нужно лениться, и всё будет получаться.
– Ага, понимаю!
– Давай обойдёмся без агаканья. Ты же у меня не гусыня.
– А принцесса!
Широкая улыбка довольной Дени, казалось, подняла настроение воспитательнице. Её карие глаза смотрели на девочку с любовью и заботой, с гордостью...
– Да, принцесса, со всеми вытекающими отсюда обязательствами. – Девочка тут же насторожилась. – В частности, ей нужно знать свою державу.
– Да, её мне нужно знать хорошо. – Признала очевидное Дени. – Когда я буду ею править, учиться будет уже поздно.
– Верно, Дейнерис.
В этом Дени не сомневалась. И как могла? Ведь с нею её брат! Могучий, красивый, решительный и добрый Визерис, который годами её оберегал и защищал. С нею будут его люди, которых набралось уже целых две тысячи! Даже несколько сотен лошадей есть! Когда придёт время, её брат обязательно победит. И не такое ведь ему пришлось пережить! Узурпатор и его псы будут побеждены её братом: в это Дени верила всем пылким детским сердцем.
– Эту луны мы с тобой говорили о Просторе. Начнём с самого лёгкого. Где правит лорд Мейс Тирелл, Хранитель Юга?
От воинов в лагере брата Дени слышала другую кличку, куда более забавную. Но, пожалуй, говорить их вслух при Элин было бы страшной ошибкой. Так что принцесса про себя назвала правящего Верховного лорда «Жирным Розаном», а произнесла уже подобающий ответ.
– Хайгарден! Тиреллы получили его от Эйгона Завоевателя, – начала говорить скороговоркой ученица, – а на гербе у них роза, а забрали они Хайгарден у Гарденеров...
– Погоди-погоди, не торопись. Мы ведь с тобой никуда не спешим. На какой реке стоит замок лорда Тирелла?
– Мандере!
– Верно. Кто в былые времена считался главными защитниками королевства от набегов дорнийцев?
– Тарли с Рогового Холма, – уверенно произнесла Дени, – их при Гарденерах называли «Защитниками Юга» ещё!
– Близко. Только не «защитниками», а, «щитом», но, пожалуй, позволительно. – Элин на мгновение задумалась. – Где правят Редвины?
– Арбор, конечно! Оттуда ещё вкусное вино везут!
– Да. Какие дома в современном Просторе претендуют на происхождение от легендарного Гарта Зеленорукого? И постарайтесь вспомнить побольше.
Дейнерис пришлось напрячься. Тут было столько возможных вариантов! Да ведь в Просторе ещё и так много домов, великих и малых. И столь многим хочется нарисовать себе древнюю генеалогию, продлить свой род на много тысяч лет назад...
– Флоренты, Хайтауэры, – начала девочка с того, в чем была однозначно уверена, – ещё можно вспомнить Тарли, и...
– И?
– Пиков?..
– Пики вымерли ещё при десничестве Бриндена Риверса. – Дени с досады поджала розовые губы. Первый промах за вечер! Пока что не страшно, но... – Ещё?
– Окхарты.
– Да, так-то лучше. Скажи теперь...
Однако задать очередной вопрос ей уже не дали.
– У вас всё хорошо, леди Элин? – Голос шёл со второго этажа дома. – Местные не слишком вам докучали?
– Да, Ваше Высочество. – С готовностью отозвалась воспитательница.
– Сейчас спущусь.
Улыбка на лице принцессы растянулась до ушей. Брат наконец-то идёт к ней! Она была уже большой девочкой прекрасно понимала, что у него есть важные дела, которым необходимо уделять внимание. Ведь людей в его войске нужно кормить, поить, поддерживать в должном порядке... И, разумеется, после таких трудов самому героическому из людей захочется отдохнуть. Посему Дени и не возмущалась, понимая, почему брат не проводит с ней так много времени, как прежде. Нужно ведь человеку и отдых – и она это хорошо понимает.
Спустился с лестницы Визерис, правда, не один. Рядом с ним шла Эйлинор Даленнис, его помощница и воительница родом из самого Волантиса. Она присоединилась к ним где-то с полгода назад, и с тех пор брат держал её при себе. Такая же среброволосая, как и сама Дейнерис, она помогала брату управиться с людьми, прикрывала его спину в боях, подавала ему полезные советы.
Одного только взгляда на растрёпанную и невыспавшуюся Эйлинор хватило, чтобы девичье сердце зажглось робкой, но надеждой. Утреннее желание взыграло с новой силой, заставляя принцессу действовать. Дени тотчас сошла со стула и тихими, аккуратными шагами подошла к спустившейся с лестницы Эйлинор. Ей так хотелось повторить вчерашнее!.. Но она не была уверена, как лучше этого добиться. Приказать? Нет, она слишком маленькая, чтобы её слушались вооружённые люди. Попросить у брата разрешения? Но Эйлинор не рабыня, брату ей такое приказывать наверняка не с руки будет. Не положено это в их ремесле. Оставалось только одно...
– Что такое, принцесса? – Валирийка будто бы устала... Но ведь они с братом там просто отдыхали! И чего она только выглядит, как загнанная лошадь? – Что вы вокруг меня вьётесь?
– Эйлинор, я бы хоте... – На полуслове последняя принцесса драконьего дома передумала. – Попросила бы... Словом...
– Ну?
– Можно полетать? Ну как вчера? Пожалуйста!
Визерис рассмеялся, даже леди вечно сдержанная Элин прыснула, не в силах сдержаться.
– Ну по-жа-луй-ста!
– Давай, Эйлинор. – Не приказывал, но подбивал её старший брат. – Посторонних здесь нет, ничьи люди тебя не увидят.
– Принцесса будет вам благодарна, – добавила леди Элин, – я уверена в этом.
– Сама говорила ведь, что тебе понравилось. – Добавил глава величайшего дома, устраиваясь на стуле поудобнее. – А теперь у тебя есть шанс повторить.
Сильная, не в пример леди Элин, рука Эйлинор потрепала девочку за волосы: так ещё брат любит делать... И затем воительница с показным страдальческим вздохом опустилась на колени, подставляя принцессе свою крепкую, закаленную злоключениями и испытаниями спину.
– Забирайтесь. Но ненадолго! День и так непростой был.
Дважды просить, конечно, не пришлось. Дени ухватилась руками за плечи Даленнис, прикрыла от волнения глаза... И открыла их только тогда, когда женщина оторвалась от деревянного пола. На её плечах Дейнерис была ростом выше брата!
– Эге-гей! – Закричала Дейнерис, которую все тревоги и заботы дня начали отпускать. – Я Висенья! Я на могучей Вхагар! Лети-и-им!
Краем глаза она видела, что Визерис и леди Элин о чём-то шепчутся. Но не придала тому никакого внимания. Наверняка брат попросту интересовался, как прошел их день, да чему она научилась. Лишь бы верная Элин не проговорилась о знамени! Да нет, она всё прекрасно понимает. Такое должно оставаться сюрпризом...
– Вхагар! Круг по комнате! – Подыгрывая, Эйлинор издала звук, отдалённо напоминающий рычание какого-то дикого животного. Наверно, так она себе представляла драконью песню старой Валирии... – И ещё!
– Принцесса, – решила спросить воспитательница, – а кто ещё на Вхагар летал?
– Никто! – Озорно смеялась Дени, держась за плечи воительницы. – Первая я! Я пе-ервая! Неси меня, верная Вхагар!
Она, разумеется, могла бы вспомнить. И могучую королеву Висенью, и храброго принца Бейлона, и прекрасную Лейну Веларион, и жестокого Эймонда, Убийцу Родичей... Но сейчас ей не было до того никакого дела. Минувшие дни нисколько не заботили принцессу, что сейчас придавалась прекрасным фантазиям. Пока Эйлинор носила её по комнате, Дени, закрыв фиолетовые глаза, летала над облаками далеко-далеко отсюда.
Ей чудилось, что она летает над Семью Королевствами. Узурпатор мёртв, брат сидит на Троне, а она верхом на драконе рассекает утреннее небо. Под ней умопомрачительной мозаикой проносятся города, деревни, леса и озера; бесчисленные и безымянные люди с восторгом поднимают глаза, взирая на неё; она же поднимается всё выше, мчится всё быстрее навстречу Солнцу...
И то, что под ней был дощатый пол хижины в безымянном городке, сейчас принцессу не смущало.
– Хороша драконица... – Шутливо произнесла леди Элин. Дени знала: как бы воспитательница не хмурилась, в душе она никогда не возражала против её веселья. Разумеется, после занятий. – Нечего сказать, хороша!
– Ещё бы. – Хохотнул брат. – Породистая, валирийская драконица...
Пусть и с закрытыми глазами, Дейнерис видела перед собой потрясающие девичье воображение картины. Исполинскую Стену, простирающуюся ровной линией на сотни лиг; изящное Гнездо на самой вершине известного мира; огромные, пугающие руины Харренхолла; вновь принадлежащую их роду Королевскую Гавань...
Всё хорошее рано или поздно заканчивается. И, к сожалению для девочки, уставшая драконица попросилась на ночлег, а её благодарной хозяйке пришлось пойти навстречу великолепному зверю.
А в действительности же Эйлинор попросту встала на колени, что могло означать только одно. И озвучивать очевидную просьбу женщине не пришлось...
– Спасибо-спасибо! Большое спасибо! – Под давлением искренней благодарности закричала она. – Спасибо, Эйлинор!
– Да ладно вам... Принцесса. – Суровые губы воительницы таки улыбнулись ей, давая понять, что её благодарность женщине приятна. – Должна сказать, вас не так-то просто носить уже. Растёте! Из меня как будто все силы ушли.
– Ничего, после ужина и вечернего обхода силы вернутся. – Заверил волантийку любимый брат Дени. – А даже если и не вернутся, то ты обратишься ко мне. И уж я найду способ, как разобраться с проблемой.
Некоторая неловкость Эйлинор после этих слов остались для Дейнерис загадкой. Её брат не обманывает друзей: если он обещает помочь, значит он поможет. К тому же, Визерис знает, как нужно отдыхать после тяжелых дневных трудов. Почему женщина не спешит его поблагодарить за предложенную помощь?
Разбираться в этих странных взрослых ей, впрочем, стало некогда. В комнату с поклоном вошла старуха, сообщившая, что ужин готов и дожидается едоков. Дени с трудом удержала в себе крик радости, вовремя припомнив поучения Элин о поведении при чужих людях. Вспомнив, она взяла себя в руки и настолько чинно, насколько могла, последовала за всеми на кухню.
Капитан Драконьих Когтей, его сестра и её наставница обитали при доме местного старосты: хозяева сочли должным уступить его на то время, что Визерис был в округе. Насколько Дени знала, брата наняли для охраны местных святынь на время длительного праздника; потому-то их отряд уже пол-луны остаётся на одном месте. Все эти дни их кормили по-королевски: достойно приготовленное мясо, свежие овощи, приятная родниковая вода, которую ей порой красили вином...
Сегодня хозяйка опять-таки не подвела. Принцу, принцессе и их верным слугам подали прекрасно прожаренную свинину, три бутылки самого приличного вина на город, да свежих овощей с окрестных огородов. Всё это так приятно пахло! Так непросто было удержаться от внезапно пробудившегося желания – но набрасываться на еду тоже нельзя. Всё нужно делать, как делает брат: усесться, пожелать остальным приятного аппетита, отрезать первый из многих кусков...
Дени заметила в глазах наставницы лёгкое недовольство. И, уже будучи совсем большой, она понимала его причину. Леди Элин искренне и со всей силы верила в Богов: эту веру она регулярно демонстрировала молитвами и подношениями септриям, разбросанным по этим полупустым землям. И её удручало нежелание Таргариенов помолиться перед едой вместе с ней. Если случалось обедать им вдвоем, то Элин велела Дени читать священные слова; но в присутствии брата кормилица подобным не занималась. Понимала, что принцесса будет повторять во всем за своим главным защитником, за своим самым любимым и дорогим человеком, и что поучения пропадут напрасно.
Когда она станет королевой, она издаст новый указ. Отменить молитвы перед едой! Не лучше ли благодарить Богов после завершения трапезы? А то вдруг они, Боги эти, пошлют, как порой бывало, какое-нибудь пюре из картофеля... Ведь благодарить за подобное – это неправильно! А врать Богам, наверно, ещё более страшный грех, чем просто забыть отблагодарить их.
За столом у них разговаривать не было принято. Визерис считает, что это бессмысленно растягивает процесс приема пищи – а в сутках, как он любил повторять, и без того слишком мало часов. Все остальные знали и уважали его привычки, стараясь им следовать в лучшей мере. Дени под пристальным взглядом бдительной Элин орудовала вилкой и ножом: тут воспитательница ей никаких послаблений давать не собиралась, не позволяя девочке есть жирные куски мяса руками... Как бы той того не хотелось. Это ведь куда проще! Но раз принцессам надобно следить за этим, то и она справится. Тем более, что еда была прекрасна на вкус!
Когда желудок наполнился, Дени ощутила весь груз дневной усталости. Что и говорить, нелегко ей пришлось! С самого раннего утра на ногах! Училась, бегала, училась, летала...
– Солнце уже заходит, – констатировал факт Визерис, – и нам с Эйлинор нужно осмотреть лагерь. Леди Элин, уложите мою сестру спать.
– Разумеется, Ваше Высочество.
– Визерис, а можно мне с тобой...
– Ночной военный лагерь – не самое лучшее место для твоих прогулок, Дени. – С таким голосом брата Дени никогда не спорила. Порой стоит признать свою неправоту и довериться человеку, который искренне о ней заботится. – Тебе нужно спать и набираться сил. Сир Тристифер и сир Кеван будут охранять вас до моего возвращения.
Леди Элин не стала возражать, благо она доверяла этим рыцарям из далёких Речных земель. Дени тоже ничего не имела против них: это были достойные слуги брата, настоящие рыцари и обходительные люди. С ними можно было спокойно оставаться в доме и засыпать.
Воспитательница не стала терять времени и повела наевшуюся, довольную принцессу за собой в их общую спальню. Тут не было ничего лишнего: маленькое окно, небольшой стол с двумя лавками, да обширная кровать – из-за которой Элин и облюбовала эту комнатку. Умелые женские руки скоро и без проблем переодели Дени в ночную рубашку. И уже затем они обе легли на кровать, усилиями здешней служанки уже готовую для них.
– Сейчас, Дейнерис, пора спать...
– Но Элин, а сказку?
– День сегодня был непростой, Дени, и стоит лечь пораньше.
Тут в голову Дени пришла новая забавная идея. Помнится, раньше, когда была ещё совсем маленькой, она любила играть в «дракона»: шипеть да кусаться. Сейчас, когда ей восемь, она уже переросла эти игры... Но ей так хотелось послушать что-нибудь новое! Элин всегда была такой мастерицей рассказывать самые разные истории: под её нежный, ласковый голос ей всегда так хорошо засыпалось. Неудивительно, что принцесса решила действовать: она легла поближе к Элин и укусила ту за белоснежное плечо.
– Ай! – Элин явно наигранно крикнула, поскольку её глаза улыбались по-прежнему. – Что это значит, Дейнерис?
– Я хочу сказку. – Произнесла девочка, уткнувшись головой в пышную грудь кормилицы. – Не просто лежать. Сказку. Пожалуйста!
– А разве так об этом просят? М? – Элин беззлобно щёлкнула воспитанницу по носу. – Как думаешь?
Дени стало стыдно за свой глупый поступок. В самом деле, что она как маленькая! В её возрасте уже стыдно так играться, особенно с верными и достойными людьми. Брату бы такое точно не понравилось...
– Прости... Это было глупо... Но я в самом деле хочу сказку! И новую! По-жа-луй-ста...
Заботливые, нежные руки леди Элин обняли девочку, словно не желая от себя ту отпускать. Рядом с этой женщиной Дени всегда было тепло, уютно и хорошо. А уж её ласковый, тихий голос имел над принцессой почти что волшебную власть:
– Хорошо. Значит, сегодня вы узнаете, как Эйгон Невероятный впервые повстречал свою будущую королеву – Чёрную Бету. Дело было во Вранодреве, когда ваш благородный прадед и доблестный сир Дункан возвращались с войны с островитянами...
Голос Элин повествовал о том, как сир Дункан и принц Эйгон прибыли в древний замок Блэквудов, только чтобы на следующую ночь у лорда похитили любимую дочь. Её выкрали прямо из-под носов как горделивого отца, так и всемогущего десницы Бриндена Риверса, оказавшегося в родных краях проездом. Принц и его рыцарь направились на поиски и, спустя целую череду приключений да неурядиц, они нашли лагерь бандитов с похищенной Бетой. Сила сира Дункана и хитрость принца Эйгона позволили героям спасти девушку и доставить её, вместе с пленными разбойниками, обратно во Вранодрев. Десница своей властью забрал преступников: он хотел заняться ими самостоятельно... А на границе владений Блэквудов Чёрная Бета нагнала спасителей – и они с Эйгоном впервые поцеловались.
И всё у них было хорошо.
Принцесса слушала воспитательницу с удовольствием. Ей прекрасно получалось передавать характеры, особенности своих героев: они звучали по-разному, они ощущались живыми людьми, за деяниями которых было интересно следить. Дени, для пущего эффекта, прикрыла фиолетовые глаза, и богатое воображение услужливо рисовало ей впечатляющие картины подвигов, злодейств, верности, предательства... Любви. Дейнерис слушала, отдыхая и телом, и душой и ощущая, как постепенно проваливается в мягкий, сладкий сон.
И всё у неё было хорошо…
***
– Ты точно всё проверила?
– Да, мы в доме одни.
– Говори, давай уже!
Блондинка улыбнулась краями губ и заговорила, невольно перейдя на шёпот.
– Пока вы тут сидите и жалуетесь на несправедливость Богов, судьба преподнесла нам подарок. – С заговорщицкой улыбкой она осмотрела слушательниц и продолжила. – По всему городу говорят, что приплодыш у сучки не прожил и дня. Слышали?
Её собеседницы переглянулись, словно не до конца доверяя услышанным словам.
– Ты уверена?..
– Тысячи человек не могут врать об одном и том же, – произнесла вестница с явным удовлетворением, – так что я абсолютно уверена в своих известиях.
– А мать?..
– К сожалению, жива. Говорят, еле выкарабкалась. Пару дней валялась с лихорадкой. Но это... – Та, что сообщила вести, повела плечами. – Это уже вторая новость. Хоть и менее приятная.
– А теперь – честно. – Оборвала её на полуслове одна из «затворниц». – Твоих шаловливых ручек дело? Опять балуешься ядами, сестричка? Ты понимаешь, как ты можешь нас всех подставить? Если…
– Нет. – Был дал незамедлительный и твёрдый ответ. – Я не имею к этому никакого отношения. И как бы я это сделала, если я даже внутрь Чёрных Стен проникнуть не могу, а ни одного надёжного человека в их дворце у меня нет? Излишней скромностью я не страдаю, но и столь нагло приписывать себе чужие заслуги я не стану. Нет, дорогуши, это дело рук судьбы... Или Богов, тут уж сами думайте.
Только из-за вовремя приложенного к её очаровательным губам пальца две собеседницы сохранили молчание. Её могут сколько уверять, что в доме нет чужих ушей: осторожность ещё никого не погубила. Но, в то же время, её сердце пело, её сердце желало праздника... И, пожалуй, подобные известия они могут отметить промеж собой.
– Знаешь, что. Подай-ка сюда ту бутылку арборского. Нам есть, за что выпить.
– Да уж. Это точно!
Менее, чем через минуту, три сводные сестры держали в руках бокалы с прекрасным вином. Они встали в круг, и две оставшиеся смотрели на неё с искренним восхищением. Ещё бы! Они уже который месяц торчали здесь, бьясь головой об стену и пытаясь решить нерешаемую задачу, а она развеяла их безысходность подобными невероятными известиями! Неудивительно, что именно ей решили отдать инициативу в поднятии тостов.
– Так за что же мы пьём? За кузину, чьи шансы стать королевой стали заметно выше?
– Или за месть Ланнистерам, что стала ближе?
Но её душе хотелось большего. Чего-то... Яркого! Недаром ведь она неслась сюда с самого порта, словно песчаная буря! Выпить на погибель врагам да за счастье родных ещё успеется, ведь ночь только началась, и бутылка ещё полна...
Озорная мысль мелькнула в её голове, и блондинка со сладчайшей улыбкой произнесла пришедшие на ум слова:
– Знаете что, я хочу выпить за кое-что иное. Давайте же поднимем наши бокалы за наследника-на-день!
