***
— Ты ведешь себя как идиот. Кевин останавливается на середине готовки салата. Он борется с желанием вздохнуть. Не похоже, что это ему поможет. — Хорошо, что я не спрашивал твоего мнения, — решает он, прежде чем начать нарезать помидоры кубиками. — Потому что ты знал, что будешь неправ? — Потому что я знал, что ты будешь козлом, независимо от ответа, — огрызается Кевин. Эндрю хмыкает, забавляясь: — Благодаря опыту? Дальновидности? Или саморефлексии? На этот раз Кевин действительно вздыхает: — Чего ты хочешь, Эндрю? С той роковой тренировки вся команда старалась избегать его или, по крайней мере, держаться в тени, когда он оказывался поблизости. Его заставили провести еще одно занятие с Би, которое он упрямо просидел молча, а на следующий день вернулся на тренировку как хороший мальчик. Но с тех пор они с Нилом не разговаривали. — Ничего, — тут же отвечает ему Эндрю. — Тогда к чему ты клонишь? — Почему ты мне не говоришь? — Разве Нил не может сам бороться со своими проблемами? — Кевин внезапно хмурится, потянувшись за оливками. — Или ему нужно, чтобы ты сделал это за него? — Так вот что это такое? Сражение? — спрашивает Эндрю. — Боретесь за контроль? Очень по-вороньи с твоей стороны. — Это не… — шипит Кевин, прежде чем ущипнуть себя за переносицу. — Смысл не в этом. — А, значит, смысл все-таки есть. Кевин испытывает сильное искушение бросить в него пустой контейнер из-под оливкового сока. Вместо этого он закусывает губу, предпочитая молчать. В конце концов, он знает, что Эндрю подталкивает его не для того, чтобы помочь ему. Это его тонко завуалированный метод решения проблем для Нила. На этот раз проблемой оказался Кевин. Когда он не отвечает, Эндрю хмыкает, берет пакет с гренками и отправляет несколько штук в рот, пока Кевин переходит к луку: — Неужели капитанство действительно стоит всей этой суеты? — Я не капитан, — автоматически отвечает Кевин. — Правильно. Ты не он, — Эндрю вдалбливает свою мысль своим фирменным скучающим взглядом. — Ты никогда не станешь капитаном Лисов — уже слишком поздно. Так почему это имеет значение? Кевин вздрагивает и захлопывает рот. — В прошлом году тебе было все равно, — наклоняет к нему голову Эндрю. — Так почему сейчас? — Потому что… — начинает Кевин, злясь, прежде чем вздохнуть. Потерпев поражение, он просто молчит. Потому что тогда я так себя не чувствовал. Потому что сейчас он не просыпается каждую ночь в панике и горе. Сейчас он не проводит все свое время у бутылки, используя ее как костыль, чтобы прожить день. Сейчас его мир не рушится и не кружится каждый раз, когда он делает шаг на улицу в одиночестве или слышит, как кто-то произносит имя Рико. Сейчас сокрушительная паника и невозможность дышать медленно сменяются грызущей дырой в груди. Чем-то сиропно-сладким и липким, что цепляется за него, когда он пытается встать с кровати. Тяжесть, которая переместилась из середины его груди в заднюю часть его сознания, которая с каждым днем все громче спрашивает его, в чем смысл? Все часы тренировок. Переживание парализующего умопомрачения, которым было Гнездо. Ночи напролет, изучение японского языка, стратегии игры и вопросов прессы. Все это было ради того, чтобы победить систему, образ жизни, который теперь рухнул и исчез. Он вырос в мире, который оставил его совершенно неподготовленным к реальной жизни. Иногда это обрушивается на него, как грузовик Мак, это огромное количество вещей, которых он не знает. Годы и годы отсылок на поп-культуру, мировые и политические события, модные тенденции и пищевые причуды, которые он полностью пропустил. Нил ближе всех к пониманию этого зияющего пробела, но даже он более осведомлен, чем Кевин. За время, проведенное в бегах, он был вынужден столько раз узнавать достаточно, чтобы вписаться в новую школу, что стал знать о многих вещах лишь поверхностно. И несмотря на то, что его это мало волнует, другие Лисы всегда готовы объяснить ему все, что он упустил. Однако когда Кевин спрашивает, они просто смеются или качают головой. Так что, в некотором смысле, да — сейчас ему не все равно, потому что он может. Потому что он хочет признания. Он хочет, чтобы его признали за то единственное, ради чего он буквально тренировался, потел и истекал кровью всю свою жизнь. Чтобы преуспеть в наследии, доставшемся ему от матери. Чтобы его отец гордился им. Хоть раз иметь значение среди людей, которые важны для него — даже если они не чувствуют того же. Однако он не пытается сказать это Эндрю. Эндрю постукивает пальцем по стойке, между его бровей пролегает небольшая борозда. Кевин знает, что озадачивает Эндрю своим отказом клюнуть на его приманку. Блондин пробует другую тактику: — Нил — один из единственных, кто будет слушать твои бредни об Экси. Он восхищается тобой — юношеская одержимость, которая до сих пор сохраняется, судя по его нелепой папке. Интересно, каково это, когда герой его детства сомневается, заслуживает ли он титула, который получил? Кевин сжимает челюсть. Это меткое замечание, и Эндрю это знает. Но этот комментарий также является обоюдоострым мечом, потому что разве не так всегда происходит? Кевину всегда приходилось думать о том, что чувствуют другие, и реагировать соответствующим образом. Неважно, что чувствует он сам. Очевидно. — Дело не в нем, — защищается Кевин, пытаясь туманно объяснить. — Нет, дело в тебе, — тут же пользуется открывшейся возможностью Эндрю. — В твоей гордости и твоем перфекционизме. Это ослепляет тебя, твоя потребность в признании, — он подносит нож для масла и вертит его на стойке, продолжая говорить. — В этом мире слишком много Мастеров, чтобы ты мог угодить им всем, Дэй. То, что говорит один человек, имеет значение лишь настолько, насколько ты позволяешь. — Пошел ты, — выплевывает Кевин, настолько разозленный, что его едва не трясет. Его разум затуманивается по мере вспыльчивости, слова разочарованно ускользают от него, потому что он так зол. — Если бы я был капитаном… — Но ты им не являешься, и у тебя нет задатков для этого, — жестоко говорит ему Эндрю. — У тебя нет того, что нужно, чтобы быть капитаном этой команды, да и любой другой в данный момент. Таковы факты. Нил это знает. Ваймак это знает. Вся команда это знает — все, кроме тебя. И ты просто будешь продолжать выставлять себя дураком, пока не смиришься с этим. Кевин смотрит на него, не в силах дышать. Что-то шипит и рвется внутри него, ногти пронзают глубокие раны, которые жалят и кровоточат: — Ты… ты не знаешь этого, — протестует он, но возражения звучат слабо и неубедительно даже для его собственных ушей. Эндрю поднимает бровь в ответ: — Помнишь, что произошло, когда другой человек, не подходящий на эту роль, взял этот титул, — вбивает он последний гвоздь в гроб. — Неужели ты действительно хочешь идти по его стопам? Теперь воздух действительно душит Кевина, его легкие настолько болезненно сжаты, что он едва может сосредоточиться. Он чувствует, что Эндрю наблюдает за ним, пока дверь комнаты не открывается. Нил входит и сразу же хмурится, глядя на них двоих: — Что случилось? — Мы с Кевином только что поговорили, — говорит Эндрю. — Теперь он будет думать об этом, пока ест свой обед. Мы, — и тут он поворачивается к Нилу, — уходим. Нил хмурится еще больше: — Эндрю… Но он уходит, когда Эндрю поворачивает его, толкая в спину. Он бросает на Кевина еще один пристальный взгляд, но ничего не говорит. Эндрю презрительно оглядывается на миску Кевина в последний раз: — Наслаждайся своей кроличьей едой, Дэй. Затем они уходят. Кевин смотрит на свой салат, и его желудок едва не бунтуется от этого зрелища. Не задумываясь, он выбрасывает его в мусорное ведро, а затем мчится в ванную и с силой блюет в унитаз. Он трясущимися руками вытирает рот полотенцем, а затем полощет в раковине. И он думает о том, что даже сейчас его сравнивают с тем человеком, которым он никогда не хотел быть.***
Жизнь Кевина становится немного размытой. Он не высовывается, смеется или ехидничает по приказу Рико, и тренируется до тех пор, пока мозоли на его руках не начнут кровоточить. Он чувствует себя безвольной марионеткой, но так даже лучше. Не думать — значит не принять неправильное решение. Не думать — значит не пострадать. Он вживается в роль, которую хочет для него Рико, как будто так и должно было быть — она идеально подогнана под него. Это позволяет ему сосредоточиться на одном и только на одном — на Экси. Он заставляет себя работать еще усерднее, тренируясь весь день и всю ночь. Его мысли заполняются вопросами, связанными только с Экси, например, как улучшить контроль, как обмануть сложного защитника и какая защитная стратегия лучше всего сработает против команды, набравшей большое количество очков. Он сидит рядом с Рико, когда они с Кэти смеются на ее телешоу, подшучивая над короткой стрижкой Кевина. Это юношеская глупость, объясняет он, улыбаясь. Улыбка не затрагивает его глаз, но только он знает об этом, так как зрители смеются и щебечут перед ним. Он не моргает, когда Рико говорит ему сделать татуировку. Номер два — чтобы весь мир видел. Чтобы все знали, что он второй — и что он всегда будет только вторым. Он высасывает полбутылки водки, откидывается в кресле и закрывает глаза. Он погружается в Экси, отбросив все другие мысли. Это все, что он знает. Все, что он умеет. Он тренируется, снова и снова, пока каждое движение не станет привычным. Пока удар точно в цель не будет требовать лишь мысли. Пока он не станет сильнее и быстрее, чем когда-либо прежде. Потому что, по крайней мере, в этом он знает, что не может облажаться. По крайней мере, вкладывая все свое существо в Экси, он знает, что вся его тяжелая работа, все его тренировки не пропадут даром. Он делает только то, что говорят ему Морияма. Он лишь делает то, чего хочет Рико. Но жизнь жестока — намного, намного жесточе, чем Кевин ожидает. И однажды он узнает, что даже Экси недостаточно, чтобы обеспечить безопасность.***
Взгляд Кевина устремляется к двери, когда компания вваливается внутрь, наполовину пьяная. — Подожди, подожди… нет, мужик, это неправильно, — смеется Мэтт, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Нила. — Ты говоришь… я имею в виду, арахисовое масло и соленые огурцы? — Сладкое, соленое, гладкое, хрустящее, — Нил перечисляет все характеристики, не отрываясь от экрана. — К тому же, срок хранения у обоих намного больше, чем у желе или джема. Сытно и быстро. — Ну, часть меня хочет попробовать… — начинает Кейтлин, прежде чем наморщить нос. — …а другая половина говорит: фу, гадость, я больше никогда не хочу об этом думать. — Ты отвратителен, — без обиняков говорит Эндрю Нилу. Нил ухмыляется и пожимает плечами: — Тебе это нравится. Эндрю отмахивается от него. Робин проскальзывает и садится на диван рядом с Кевином. — Да, Нил, это просто… Кевин! — визжит Ники. — Почему ты сидишь в темноте, как полный чудак? — он подходит к дивану и смотрит на телевизор. — Дай угадаю — смотришь последнюю игру Троянцев? — Чувааак, — хнычет Аарон. — Жалко. Смирись с этим. — Мы должны заставить тебя переспать, — торжественно кивает головой Мэтт. — Это просто… ну, это просто грустно, чувак. Я имею в виду… Каллахан, есть ли какие-нибудь девчонки, с которыми ты могла бы свести этого парня? Глаза Кейтлин широко раскрываются: — Я… ну, я… я имею в виду, я уверена, что могла бы… эм… есть, наверное… Ники и Аарон смотрят друг на друга, прежде чем разразиться смехом. — Серьезно, Кейт? — задыхается Аарон. — Боже мой, кажется, я почувствовал, как мое эго получило удар, — сокрушается Ники. — А я гей. — Заткнись! — огрызается Кейтлин, лицо красное. Но Ники, Аарон и Мэтт уже смеются. Раньше Кевин тут же набросился бы на них. Раньше он бы сказал им заткнуться. Раньше он бы защищал свою честь — черт, спорил просто ради спора. Сегодня он просто встает. Нил ловит его за запястье толстовки, когда он пытается пройти мимо. Его темно-синие, абсолютно трезвые глаза впиваются в Кевина: — Ты куда? — Пытаюсь вам не мешать, — отвечает Кевин. В челюсти Нила появляется тик, когда он отвечает: — Если мы пришли, это не значит, что ты должен уйти. — Это также не значит, что я должен остаться. — Это на тебя не похоже, — возражает Нил, крепче хватая Кевина за рукав. — Просто… присоединяйся к нам, хорошо? Не будь таким упрямым. — Это приказ капитана? Пытаешься включить всех? — шипит Кевин, вырывая руку. — Или это то, чего на самом деле хочет Нил? — Господи, мать твою, Кевин, я не… Кевин уходит, не дослушав конец фразы. — Подожди! Подожди, Кевин, мне жаль! — он слышит, как его зовет Кейтлин. — Это… это не из-за тебя, я просто не… в команде нет никого, кого бы я… — О, Кев, перестань! Не будь таким… мы ничего такого не имели в виду! — прерывает ее Ники. — Дэй, вернись! — зовет Мэтт. — О, отпустите его, — говорит Аарон комнате. — Если он хочет вести себя как ребенок, пусть поплачет где-нибудь в другом месте. — Аарон! — делает ему замечание Кейтлин. — Чувак, почему ты такой суровый? — спрашивает Бойд. — Немного расслабься. У тебя стресс из-за экзаменов или что? — Ну, ты, очевидно, никогда не сдавал органическую химию. — Нет, но я сдавал статистику — ты знаешь, насколько это трудное дерьмо? — Нет. — Джостен, ты чертов математик — твое мнение здесь не считается. — Да! Бойд молодец! — Как и твое, Ники. Ты думаешь, что каждый предмет трудный — даже этот сопливый курс по фантастике и научно-фантастическим фильмам. — Эй, трудно определить разницу между этими жанрами, ясно, Аарон? Видел бы ты этот финал! Кевин заканчивает завязывать кроссовки и встает, уже забывшись. Он пожимает плечами, надевая куртку, затем в последний раз оглядывает комнату. Только один человек привлекает его внимание — Эндрю, который смотрит на него, пока Нил яростно говорит с ним на кухне, стоя спиной к двери. Взгляд Эндрю, как обычно, пронизывающий, но нечитаемый. Кевин понятия не имеет, о чем он думает, глядя на него в ответ. Он не уверен, что ему есть до этого дело. Он уходит, не зная, куда, и возвращается только рано утром.***
Встреча с Эндрю Миньярдом совсем не такая, как ожидал Кевин. Как только он преодолевает медикаментозные улыбки и смех, бессмысленный бред, апатичное отношение и абсолютное нежелание сотрудничать в любом смысле этого слова — как только он преодолевает шок от того, что кто-то просто сказал «нет» Воронам, команде номер один в НССА — сказал «нет» самим Рико и Кевину — он видит нечто другое. Что-то еще, что пробивается сквозь весь этот бред. Это что-то Кевин узнает — что-то сломанное и покрытое шрамами. Что-то скрывается под фасадом из лекарств и скуки, который преследует его. Что-то, что напоминает ему о Жане. Он не знает, что у него за история, но сразу же понимает, что не может взять Эндрю с собой в Гнездо — каким бы невероятно талантливым он ни был. Он должен, но не может. Он знает, что это сломает его. Однако убедить в этом Рико — совсем другое дело. — Он наш вратарь, — говорит Рико Кевину, буравя его взглядом во время обратного полета. — Он ничего не стоит, — отмахивается Кевин, глядя в иллюминатор. — Наркотический маньяк. — Ему нет равных. — Он дерзкий и неуправляемый. — Он будет приручен. — Он сделает Воронов посмешищем. — Он — пятый в нашей идеальной игре, — настаивает Рико. Кевин мгновение молчит. Никто из них не задумывается о том, что Жан теперь носит на щеке цифру три. Как и Кевин, это произошло ночью — что-то за закрытыми дверями, от чего он однажды просто проснулся. Ни он, ни Жан не могли смотреть друг другу в лицо в течение недели после этого. Для Кевина также удивительно, что даже сейчас Рико все еще полагает, что Натаниэль будет найден. Тот факт, что он сделал Жана третьим номером, должно быть, означал, что он устал ждать, но эта ссылка на вратаря как на пятого означает, что Натаниэль все еще занимает священное место. Неважно, что прошло уже десять лет. (Кевин иногда задается вопросом, жив ли вообще этот парень — может, Мясник и его люди просто усыпили его, как бездомное животное. Возможно, этот человек надеется, что со временем все забудут о его сделке с Морияма. Если так, то ему же хуже, потому что Морияма никогда ничего не забывают). — Разве не ты настоял на том, чтобы мы пришли сюда? — Рико глубже вонзает нож. — Разве не по твоей рекомендации мой дядя послал нас? Кевин быстро переключает свои мысли на текущую задачу. Он спорит, тщательно взвешивая свои карты. Он должен сыграть правильно. Наконец, он скрещивает ноги и бросает на Рико усталый взгляд, играя роль как можно лучше: — Это было до того, как я встретил его. Записи и статистика могут помочь только в одном случае. Миньярд, которого мы встретили, — нестабильный, бесполезный человек, от которого больше проблем, чем пользы. Он мог бы вызвать бедствие и разлад в рядах. Ты хочешь иметь дело с таким уровнем неуважения, вдобавок к наркотикам и судебным апелляциям? Милости прошу. Рико колеблется. Кевин наклоняется вперед: — Речь идет о нашей репутации. Он запятнает ее — втянет нас в грязь. Мы не можем позволить себе погрязнуть в мелких проблемах, таких как обвинения в хранении оружия и истерики, — он откидывается на спинку кресла. — Кроме того, ты видел, что там было — даже наши нападающие третьего звена раздавили бы его. Он почти разбил его. До этого момента Рико почти клюнул — на крючок, леску и грузило. Но теперь Рико замер, сузив глаза: — Ты слишком скромный, — ответил он, хотя это прозвучало как оскорбление. Кислота капает из его слов, когда он продолжает: — Великий Кевин Дэй сравнивает себя с нападающими третьего звена? Никогда. Кевин в недоумении. Он не понимает, откуда исходит эта враждебность. — Тем не менее… он должен присоединиться к нашей идеальной игре, верно? Так что, если он не может сравниться с нападающим твоего или моего калибра, то он пустая трата времени. Он не поможет нашей мечте. — Наша мечта, — повторяет Рико, делая глоток напитка, который ему принесла стюардесса. — Интересно, она еще в силе? — Конечно, — озадаченно отвечает Кевин. Рико хмыкает, глядя на Кевина, темные глаза неотрывно ищут что-то. Затем он поворачивается к окну. Кевин потеет. Ему кажется, что он только что сдал какой-то тест, о котором не знал. Он смотрит, как Рико крепко сжимает свой телефон, и молится, чтобы это не повторилось. Заставляя себя не думать о страхе, он наблюдает за тем, как Рико наклоняет телефон экраном на себя, а затем снова отбрасывает в сторону. Кевин с тоской смотрит на него. Из всех людей в их команде только Рико, как капитану, разрешено иметь телефон. Кевин плотно сглатывает, прежде чем спросить: — Он… он ответил? Костяшки пальцев Рико белеют вокруг устройства: — Нет, — приходит короткий, отрывистый ответ, который отбивает всякую охоту к дальнейшему обсуждению. Кевин молча опадает. Не то чтобы он ожидал другого. Сколько бы раз Рико ни приглашал лорда Кенго, какими бы способами, тот никогда, никогда не отвечал. Он уже знает, что не стоит говорить пустых банальностей по этому поводу. В итоге они берут еще одного вратаря-первокурсника — человека, достойного уважения Кевина, но не приближающегося к уровню Эндрю. Честно говоря, это пустая трата времени, но, по крайней мере, у него есть утешение в надежде, что Миньярд подпишет контракт с командой, где Кевин сможет встретиться с ним на корте. Но в итоге Эндрю подписывает контракт с Лисами. И Кевин думает об иронии судьбы: в этой команде теперь два человека, чей секрет он хранит.***
Кевин ждет в своей спальне, расхаживая по полу, прежде чем наконец набраться храбрости, чтобы выйти. Он заходит на кухню, где Нил и Эндрю возились последние тридцать минут, и прочищает горло. Две пары глаз тут же устремляются на него. Кевин расправляет плечи, сердце гулко стучит в груди, и он говорит: — Я думаю… я собираюсь съехать. — Что? — огрызается Нил, выпрямляясь. — Почему? Эндрю ничего не говорит, но внимательно наблюдает за Кевином. Кевин пожимает плечами, пытаясь казаться непринужденным: — Потому что это даст вам, ребята, больше личного пространства, и я думаю, что для меня будет полезно научиться быть одному какое-то время. — Сейчас середина семестра, — отвечает Нил. Кевин чувствует, как он накручивает себя, видит напряжение, нарастающее в медленном подъеме его плеч. — Почему сейчас? Через три месяца ты станешь про. Ты будешь один, когда захочешь. Зачем беспокоиться? Кевин тяжело сглатывает, одиночество этого будущего тяготит его: — Потому что для меня будет лучше научиться делать это сейчас, когда у меня еще есть время. Когда я все еще смогу приходить и тусоваться с вами, если понадобится. — Похоже, это дерьмовый план, — рычит Нил и поворачивается к Эндрю, как бы ища у него поддержки. Эндрю по-прежнему ничего не говорит. Его лицо пустое, абсолютно чистое, и Кевин в миллионный раз жалеет, что не догадывается, о чем думает этот человек. Хотя, может быть, он и не хочет знать. Может быть, Эндрю просто наплевать. Они ждут в тишине, пока Эндрю медленно произносит: — Если ты этого хочешь. — Да, — кивает Кевин. Ему нужно перестать так сильно зависеть от них. Ему нужно уйти с их пути, из их жизни. Не имеет значения, когда именно, но он знает — лучше, если он перестанет быть обузой сейчас. — Еще середина семестра, — шипит Нил на Кевина. — Так как ты собираешься… — На этаже ниже есть свободная одноместная комната, — быстро объясняет Кевин. — Я уже говорил об этом с администратором. — Ты уже… — повторяет Нил, прежде чем остановить себя, стиснув челюсти. Кажется, у него нехарактерно заплетается язык. — Так ты уже… не поговорив ни с кем… Кевин ждет. Нил вздрагивает: — Ладно. Ладно, просто… уходи тогда. Иди, — он проходит мимо него, направляясь в свою спальню. — Никто тебя не остановит! Затем он захлопывает дверь. На несколько мгновений в кухне воцаряется тишина. — Когда? — Эндрю нарушает ее, поражая Кевина. Он пожимает плечами: — Когда захочу. На секунду Кевин видит, как подрагивают пальцы Эндрю. Затем парень кивает, следуя за своим партнером. Вот и все. Кевин съезжает на следующий день.***
Осенний банкет на втором курсе Кевина оказывается почти таким же тяжелым, как и на первом. В этом и виноват, и не виноват Рико. Это потому, что Рико всегда представляет собой угрозу — его обычно властная, высокомерная и ревнивая личность нависает над всеми, как бесконечная дождевая туча. Но это не потому, что, как ни удивительно, в этом году Рико не является спусковым крючком. Нет никаких скрытых сюрпризов или угрожающих обещаний, которые сдерживают Кевина. На самом деле, Рико практически игнорировал Кевина на протяжении большей части мероприятия. Нет, проблема в том, что теперь Кевин встретил Джереми. Когда он видит Джереми, стоящего в другом конце комнаты и разговаривающего с каким-то пареньком из Бостона, его словно молнией ударяет, что он действительно здесь. А это значит, что он увидит Кевина. А это значит, что он захочет поговорить с ним. Кевин не может этого допустить. Он смотрит, как Джереми поворачивает голову, обшаривает глазами комнату, пока не доходит почти до него. И тут же Кевин сворачивает вправо, пробираясь через кучу банкетных столов, чтобы выйти в коридор. Его сердце бьется в ушах, и он идет быстрее. Если он сможет просто не попадаться на глаза — если он сможет просто занять себя другими гостями, тогда, возможно, он сможет полностью избежать его. Он забегает в мужской туалет и использует возможность облегчиться. Поблагодарив за то, что комната в данный момент не занята, он моет руки перед тем, как взяться за раковину, и наклоняет голову, издавая тяжелый вздох. Когда он снова смотрит в зеркало, Джереми стоит позади него. Глаза Кевина расширяются. — Кевин? — осторожно спрашивает Джереми, на его лице медленно расплывается улыбка. — Как ты… Но улыбка исчезает, когда Кевин разворачивается и хватается за его плечи: — Ты не можешь быть здесь, — шипит он, бросая взгляд в сторону двери. Джереми поднимает бровь: — В мужском туалете? Может быть, я не совсем ясно выразился, но позволь заверить, что я определенно… — Нет, нет — я имею в виду, ты не можешь быть здесь. Со мной. Конкретно, — пытается объяснить Кевин, потирая рукой лицо и вышагивая. — Мы должны вытащить тебя отсюда. Сейчас же. — Хорошо, — тянет Джереми. — Не хочешь рассказать мне, что происходит? — Нет. Да… нет, — заикается Кевин, совершенно беспомощный. — Я не могу. Джереми хмурит брови: — Ладно, серьезно, Кев. Ты начинаешь меня беспокоить. Что происходит? Слишком долго. Он пробыл здесь слишком долго, и Рико придет искать. Ему нужно убираться отсюда, нужно уходить — но он не может не предупредить Джереми. — Я правда не могу тебе сказать, — цедит Кевин, не желая вовлекать Джереми во что-то более глубокое — не желая делать из него угрозу, пусть даже неосознанную. — Мне просто нужно, чтобы ты мне доверял, хорошо? Просто подожди здесь немного, когда я уйду, хорошо? И не… не разговаривай со мной до конца банкета. — Почему? — давит Джереми, его лицо наполнено беспокойством. — В чем дело? Что-то случилось? Но Кевин снова качает головой. Его дыхание начинает сбиваться, паника охватывает его, чем дольше они здесь находятся: — Просто — пообещай мне, хорошо? Это… это для твоего же блага. Я не хочу, чтобы он… Я не могу позволить ему… — Кевин? Спина Кевина выпрямляется. Он стирает все эмоции со своего лица, когда поворачивается: — Рико. Это Джереми Нокс — новый капитан Троянцев, — он поворачивается к Джереми и бросает на него единственный, умоляющий взгляд. Мимолетный взгляд, который Рико не может увидеть. — Джереми, Рико Морияма, капитан Воронов. И его сердце поднимается, потому что Джереми, конечно же, понимает. Естественно, Джереми Нокс является блестящим и чрезвычайно понятливым человеком. В мгновение ока Кевин видит, как в глазах Джереми загорается осознание. Конечно, он не знает деталей, но он знает, что Джереми понял — Рико представляет угрозу. И он смотрит, пораженный, как Джереми будто щелкает переключателем. — Ого, сам Рико Морияма? — Джереми одаривает Рико тысячеваттной улыбкой. Он протягивает руку, что заставляет Рико принять ее, и с энтузиазмом качает ее. — Чувак, это большая честь! Я имею в виду, чувак, ты — легенда на Западном побережье! Подожди, пока я расскажу остальным членам команды! — Да, — Рико отводит руку назад, вежливо улыбаясь. Кевин с восторгом отмечает, что он уже отстраняется от Джереми — его фанатское поведение одновременно раздражает и подтверждает элитный статус Рико. — Очень приятно, я уверен. — Я как раз говорил Кевину, как было бы здорово, если бы ты, он и… эм, как его зовут? Ваш новый номер три? — Моро. — О, точно, моя вина… ты, Кевин и Моро приедете в кампус Университета Южной Калифорнии и покажете нам несколько вороновских трюков… — Нет, извини, но это невозможно, — вклинивается Рико, его тон отрывистый. — Мы конкуренты, и такие знания являются исключительно интеллектуальной собственностью Воронов, — он заставляет улыбку вернуться на лицо, добавляя: — И хотя мы ценим этот жест, Троянец, боюсь, мы не трюковые пони, которых одалживают для демонстраций. — О, конечно, конечно, я понял, — Джереми вскидывает руки вверх. — Простите меня, я просто все еще немного в благоговении, находясь здесь с вами, ребята. — Понятно, — соглашается Рико, как будто это действительно нормально — быть пораженным ими. (Так ли это? Может, и так — Кевин уже не знает). — Однако, пора нам вернуться к нашей команде. — Да! Конечно… было приятно познакомиться с вами обоими, — взгляд Джереми мечется между Кевином и Рико, задерживаясь на руке, которая теперь крепко сжимает плечо Кевина. — Просто скажу еще, в последний раз. Если ты когда-нибудь захочешь навестить USC, всегда пожалуйста. Приглашение предназначено Кевину — он видит это по тому, как взгляд Джереми буравит его, давая понять единственным доступным ему способом, что его дверь всегда открыта для Кевина. У Кевина немного сносит крышу от мысли, что есть кто-то, кто может быть таким добрым. — Верно, — легкомысленно отвечает Рико. — Все, Кевин. Пойдем. Кевин кивает, только один раз, Джереми — бросив на него долгий, последний взгляд. Он все еще ошеломлен тем фактом, что может видеть его здесь, перед собой. Он так красиво одет, его глаза сверкают, а от его кожи исходит удивительный запах — или, может быть, это от волос? В любом случае, Кевину ничего не хотелось бы делать, кроме как остаться здесь и вечно смотреть на Джереми. Но этому не суждено сбыться. В этой жизни у него есть возможность любоваться им только издалека. Поэтому он стискивает зубы и отрывает взгляд от мягких соблазнительных губ Джереми, изучая резкий изгиб лопатки Рико, пока следует за ним. — Надоедливое отродье, — говорит Рико, как только они оказываются в коридоре. — Троянцы — удивительно, что они чего-то стоят на площадке, когда они постоянно находят этих властных веселых личностей для команды. Совершенно бесполезно. — Точно, — тут же соглашается Кевин. — Ты с ним раньше разговаривал? — Один раз, — Кевин не смеет лгать, но и не говорит всей правды. — В том лагере в прошлом году. Рико гримасничает: — Ну, просто избегай его, если можешь. Он скоро все поймет. Кевин не отвечает, но Рико и не ждет ответа. В тот вечер он больше не разговаривает с Джереми. Он также не дает понять, насколько сильно заинтересован в том, чтобы следить за играми Троянцев в дальнейшем. Он не говорит ни единой душе, как его восхищает Джереми Нокс — даже самому Джереми. Он не может себе этого позволить. Но это не значит, что это неправда.***
Ники с прищуром смотрит на кровать, стоящую рядом с крошечной кухней, прежде чем быстро сгладить ситуацию: — Ну, — пытается сказать он ярко, — по крайней мере, теперь тебе не придется разбираться с нашим беспорядком! Кевин просто хмыкает в ответ. Робин, с другой стороны, хмурит брови. Она стоит посреди ужасно маленькой комнаты и с сомнением осматривает ее, держа в руках одну из его коробок. Переезд Кевина занял на удивление мало времени — все его вещи уместились в двух коробках. Он думает о том, как легко было бы стереть его существование с лица земли. Чтобы на ней не осталось никаких следов. Он моргает, прежде чем одарить Ники и Робин легкой улыбкой, принимая от нее коробку. — Спасибо. Я ценю это. Робин кивает, а потом начинает ерзать, как будто хочет что-то сказать. Но она держит язык за зубами. Большинство Лисов сейчас относятся к нему именно так — очень аккуратно. С тех пор как между ним и Нилом официально разразилась холодная война, отношения между ними стали натянутыми и непрочными. (Это без иронии напоминает Кевину его дни в Воронах). Нил научился разговаривать вокруг Кевина, а не с ним, отдавая команды холодным, отрывистым тоном, которые, только кажется, что обращены к нему. Или он посылает других лис говорить за него. Это потеря, которую Кевин не осознавал до. Но внутри него также медленно нарастает гнев. Что-то чужое, не рожденное его быстрым нравом или страстными бреднями, которые угасают так же быстро, как и появляются. Нет, это пламя рождается изо льда, движется леденяще медленно. Для Кевина загадка — это что-то застывает внутри него или растапливается то, что было заморожено веками. Он знает только, что это правильно. Чувствуется… созревшим. То, что он заслужил, но так и не получил. Потому что какое право Нил имеет злиться? Почему он должен злиться, когда Кевин — тот, кто отстранен? Почему он должен злиться из-за ухода Кевина, когда тот тянется к дружбе только тогда, когда ему это удобно? Почему Кевин всегда не прав? — Ты всегда можешь вернуться назад, знаешь ли, — мурлычет Ники в тишине. — Если ты… если это не сработает, ладно? Кевин разглаживает руками крышку коробки: — Спасибо, но я не думаю… я не уверен, что все чувствуют то же самое, — он смотрит вверх и слегка поджимает губы. — Кроме того, теперь комната в твоем распоряжении. Все время мира для звонков Эрику. — Да. Точно, — Ники улыбается в ответ, хотя это кажется вынужденным. Наступает еще один тяжелый момент молчания, когда они смотрят друг на друга. Затем раздается тихий голос: — Я думаю, ты ошибся. Кевин поворачивается к Робин. Кажется, она наконец-то нашла в себе мужество что-то сказать. Ее лицо краснеет, и она крепко цепляет руки за спиной, продолжая: — Я не уверена, что он злится по тем причинам, по которым ты думаешь. Улыбка Кевина становится немного мягче, когда он смотрит на нее. Ему всегда нравилась Робин — он всегда чувствовал родственную душу и защитную жилку по отношению к миниатюрной девушке с тех пор, как она присоединилась к команде: — Спасибо, но… я думаю, у меня все неплохо. Робин прищуривается: — Может быть, если бы ты просто поговорил с ним… Но Кевин качает головой, прерывая ее: — Он не заинтересован в разговоре. Робин снова открывает рот, но затем закрывает его, потерпев поражение. Она опускает голову и смотрит в пол: — Ты ведь приедешь навестить его… не так ли? Кевин не может ей лгать, но и не может так прямо ей отказать: — Может быть, — говорит он уклончиво. Это дает надежду, возможно, там, где она не оправдана, но Робин охотно ее съедает: — Хорошо, — шепчет она, делая шаг назад. — Итак… увидимся на тренировке? — Да, — кивает Кевин. — Хорошо, ну… ты знаешь, где мы живем, так что… не пропадай, Кев! — весело говорит Ники. Кевин снова кивает, прежде чем выпустить их. Как только он закрывает дверь, зажим вокруг его легких ослабевает, позволяя ему дышать легче. Наконец-то он один. Никаких грязных соседей по комнате или бессмысленных споров, никаких дразнилок и подначиваний по поводу того, что, как они знают, беспокоит его, просто чтобы получить реакцию, никакого обсуждения секса или изгнания из комнаты только потому, что они раздражены, никакого осуждения за еду, которую он ест, или телевизор, который он смотрит. Наконец-то он может просто… существовать. Мирно. Без каких-либо помех или отвлекающих факторов. Звенящая тишина эхом отдается в комнате вокруг него. Кевин сглатывает. Наконец-то он один. Это хорошо — не так ли?***
— Сделай это снова, — холодно говорит Мастер. Рико фокусируется на лазерном луче, направленном на пустые ворота. Три четверти до ворот, одна треть после, с правой стороны. Он целится, бросает — и промахивается. — Еще раз. Руки Рико крепче сжимают клюшку, но вспышки не происходит. Он уже знает, что устраивать истерику с дядей бесполезно. Он снова бьет по воротам, но мяч падает в метре слева от цели. Мастер на мгновение замолкает. Затем он говорит: — Кевин, покажи ему. У Кевина опускается желудок. С трудом сглотнув, он встает в позицию. Он наклоняет свое тело на волосок вправо, затем ударяет, нарочно промахиваясь мимо метки. Рико торжествующе ухмыляется, довольный. Кевин держит лицо пустым, когда поворачивается, мучительно ожидая, что Мастер сделает ему замечание. Но тот лишь смотрит задумчиво. Он наклоняет голову, затем говорит: — Еще раз — но на этот раз искренне. Кевин замирает: — Шуджин? Что вы имеете в виду? Мастер смотрит ему в глаза: — Я имею в виду, что на этот раз я хочу, чтобы ты бросил мяч, не отклоняясь намеренно. Сердцебиение Кевина громким эхом отдается в его ушах. Он видит, как лицо Рико опускается, когда он заикается: — Н-но я н-не делал, я н-не… — Еще раз солжешь мне и пожалеешь, — прерывает его Мастер. Кевин снова сглатывает. Он знает, что произойдет, если он бросит вызов Мастеру. Он просто не знает, что хуже — ослушаться его или Рико. В конце концов, он полагает, что это не имеет значения — Мастер знает. В любом случае, он будет наказан. Поэтому он стискивает зубы, снова выстраиваясь в линию для выстрела. На одну короткую секунду он закрывает глаза. Затем он вскидывает руку, прицеливается — и идеально попадает. — Нет! — немедленно кричит Рико, ударяя клюшкой по корту. — Я лучше него! Один случайный удар ничего не стоит! Мастер поднимает на него бровь: — Докажи, — просто говорит он. Так начинается падение Кевина. Мастер устраивает между ними состязание, заставляя их доказывать свое мастерство в беге, стрельбе и пасе. Каждый раз Кевин пытается сдержать себя, пытается позволить Рико победить с небольшим перевесом. Но он чувствует, как глаза Мастера впиваются ему в спину, и кажется, что каждое его действие, каждый его выбор прозрачны, как стекло. Мастер знает. Несмотря на все свои усилия, Кевин знает, Мастер следит за ним. И в конце концов он это доказывает. — Видишь? — Рико задыхается, пот льется по его лицу, когда он стоит там, указывая на Кевина. — Я победил его! Я победил! Кевин сгинается, уставившись на землю, и задыхается — усилие, затраченное на то, чтобы приглушить его навык Экси, почти вдвое труднее, чем просто играть. Мастер не двигается: — Он проиграл нарочно. — Он… что? Нет, он не… он нет, я просто… я определенно лучше… — Они правы. Ты сдерживаешь его. — Сдерживаю его? — шипит Рико. — Они? — ERC считает, что мы целенаправленно подавляем талант Кевина, — объясняет Мастер. — Теперь я с ними согласен. — Что? — огрызается Рико. Мастер отворачивается от него, чтобы обратиться к Кевину: — Мы начнем новую программу с завтрашнего дня. Более приспособленную к твоим продвинутым навыкам. — Нет, — возражает Рико. — Ты присоединишься ко мне завтра за завтраком, где мы определим подходящие альтернативы, — Мастер наклоняет голову. — Вечером мы объявим о смене твоей должности на капитана. — Что? — шепчет Кевин, забывшись. — Нет! — кричит Рико, широко раскрыв глаза от отчаяния. Мастер поворачивается к нему, его взгляд холоден и отстранен. — Он лучше, чем ты когда-либо будешь, — спокойно обращается он к Рико. — Пора тебе это понять. Лицо Рико бледнеет, его рот открывается, и он смотрит на своего дядю в полном неверии. Он отступает на пару шагов назад, его тело остро реагирует на проклятое заявление. Пожилой мужчина отворачивается от них: — Вы оба свободны. Это последняя капля. Выдергивание стержня из гранаты. Звук закрывающейся за Мастером двери раздается в тишине как выстрел — Кевин будет помнить его всегда, пока жив, потому что не прошло и двух секунд после того, как он услышал этот звук, как боль пронзила его череп. Кевин падает на пол, голова пульсирует, он шатко поднимает руку и нащупывает что-то мокрое. Когда он смотрит на руку, она измазана кровью. Ошеломленный, он поворачивается и видит Рико, стоящего над ним, отчаянного и разъяренного: — Ты обещал! — кричит он, а затем крепче сжимает шлем и снова обрушивает его на голову Кевина. На этот раз Кевин падает на пол, зрение на мгновение двоится. — Ты мой номер два! — рычит Рико. — Ты не должен быть лучше! Это я! Я номер один — я король Экси! Я король поля! Не ты — я! — Да, да, я знаю — я понял, — Кевин сокрушенно кивает головой. — Я имею в виду, ты… ты… — Лжец! — рычит Рико, зарываясь пальцами в волосы Кевина и таща его вперед, а затем бросая. Кевин перекатывается, затем снова, когда нога Рико находит его живот. — Как долго ты это планировал, хм? Как долго ты работал над тем, чтобы предать меня? — Я не предавал! Я не… Я просто… — Ты думаешь, что сможешь победить меня, да? Думаешь, ты лучше? Думаешь, только потому, что ты сын этой… этой шлюхи, ты можешь делать все, что захочешь? Он сильно наступает на левое запястье Кевина, фиксируя его на месте. — Нет! — отрицает Кевин. — Нет, я никогда так не думал! Я просто хочу поиграть в Экси! Я просто сделал то, что ты… то, что хотел Мастер! Все в порядке, Рико, просто отпусти меня, я поговорю с ним… я, я скажу ему, что я обманул. Что у меня что-то случилось… просто, просто позволь мне встать, и я все исправлю! — Нет, не исправишь. Ты лжец, и ты ударишь меня в спину при первой же возможности, — Рико смотрит на него сверху вниз, как будто действительно видит его в первый раз. — Ты мой враг, Кевин Дэй. Я понимаю это сейчас — и я не позволю тебе разрушить мою мечту. Я не позволю тебе разрушить все, ради чего мы работали, — он высоко поднимает правую ногу. — Твое время на поле закончилось. И с этими словами он ударяет ногой по руке Кевина. Кевин кричит от боли — он кричит, когда кровь начинает капать на пол, похожая на крошечные ручейки. Он кричит при каждом подъеме ноги Рико и последующем за ним звонком треске. Он кричит, пока рвется плоть, пока ломаются кости, пока он, наконец, не видит бледный проблеск белого под ними. Затем он, к счастью, теряет сознание и больше ничего не помнит. Когда он приходит в себя, то слышит отчаянный голос, шипящий на него: — Кевин! Кевин, проснись... черт… Я не могу, как я могу… Кевин, Кевин! Кевин с трудом открывает глаза и смотрит на пораженное лицо Жана: — Жан? — Кевин! — отвечает Жан, его руки порхают вокруг лица и тела Кевина, как крошечные птички. — Он послал меня… он вернулся в комнату и был так чертовски зол. Он сказал, чтобы я привел тебя в порядок, но… блять, что он сделал… не может быть… что он с тобой сделал… блять. В этот момент Кевина охватывает какое-то оцепенение. — Все… — он облизывает губы. — Все плохо? Выражение лица Жана почти убивает его: — Кевин… ты ведь знаешь, что больше никогда не будешь играть? Ты ведь знаешь, что больше никогда не будешь играть? Эти слова эхом крутятся в его голове, как молебен, который вселяет ужас в его сердце. — Что? — вырывается у него тень шепота. — Кевин, — качает головой Жан, глядя на его руку. Руку, на которую Кевину сейчас невыносимо смотреть. — Кевин, не может быть… Агония разрывает душу Кевина, разрушая все внутри него. Потому что Рико уничтожил его, как он уничтожает все, к чему прикасается. Потому что, несмотря на то, как Кевин старался, как он не высовывался, как выполнял каждый приказ до буквы, это не имело значения. Морияма забрали у него все — включая Экси. Теперь они, возможно, заберут и его жизнь. Истина вдруг стала для него кристально ясной. Рико просто начал обратный отсчет — секунды тикают, пока он не сделает последний вздох. — Я должен… я должен уйти… — произносит он, медленно вставая. Жан качает головой: — Ты не можешь… ты не можешь пойти в больницу. Они не разрешат, они… — он втягивает дрожащий воздух. — Но это не то… Я не могу это исправить. — Я должен идти, — оцепенело повторяет Кевин. — Я не могу здесь оставаться. — Что ты… что ты говоришь? — спрашивает Жан, его голос начинает дрожать. Кевин хватает запястье Жана своей здоровой рукой, сильно притягивая его к себе, и говорит сквозь стиснутые зубы: — Я уезжаю — сегодня вечером. Глаза Жана расширяются: — Ты… ты никогда не сможешь. Не будь дураком, Кевин… — Пойдем со мной, — умоляет Кевин. — Пойдем. Сейчас же. — Мы не можем, — шепчет Жан, отступая от него. — Мы не можем… ты был прав. Они придут за нами. Они убьют нас, они… — Пойдем со мной, — повторяет Кевин, снова притягивая Жана к себе. — Пожалуйста, Жан… — Рико сейчас в нашей комнате, Кевин! Мы никогда не пройдем мимо него — как мы вообще… — Я не могу сделать это без тебя, — говорит Кевин, прислоняясь лбом к лбу Жана. Его глаза закрываются, и он бормочет: — Ты должен пойти со мной. Я не могу уйти без тебя. Когда он открывает глаза, Жан смотрит на него. Его серые глаза так широко раскрыты, так полны страха, беспокойства и… и чего-то еще… чего-то теплого… чего-то знакомого… чего-то очень похожего на… — Хорошо, — шепчет Жан. — Хорошо? — с надеждой повторяет Кевин. Его рука начинает пульсировать, а также бок и голова. — Да, — медленно кивает Жан. — Просто… мне нужно взять кое-какие вещи, так что… просто иди. Я догоню. Кевин нахмуривает брови: — Нет, нет, мы должны идти вместе — пойдем со мной, сейчас же. Но Жан снова качает головой: — Нам… нам нужно отвлечь всех. И деньги. И одежда, мы не можем просто… — У меня есть немного денег в шкафчике, — пытается думать Кевин, хотя в голове у него туман. — И… и немного одежды, так что мы можем просто… — Кевин, — мягко говорит Жан. — Просто иди. Я догоню тебя. Кевин все еще колеблется: — Обещаешь? — говорит он, в конце концов. Жан сглатывает и кивает. — Хорошо, — наконец вздрагивает Кевин. Он медленно отпускает руку Жана, их руки отстраняются, пока только кончики пальцев не соприкасаются. — Я буду ждать. Внизу на Джонсон-стрит, в переулке рядом с кафе. — Хорошо, — говорит Жан, глядя в пол, отступая от Кевина. — Встретимся там. Кевин вздрагивает, так как его рука болит особенно сильно. Он хватается за запястье, все еще не в силах смотреть прямо на нее, и с его губ срывается стон. — Кевин… — начинает Жан. — Десять минут, — хрипит Кевин. — Не дольше, понял? Жан снова кивает. Кевин гримасничает, прежде чем заставить свой рот улыбнуться: — Скоро увидимся, Жан. И чувствует, как его сердце немного облегчается, когда Жан улыбается ему в ответ: — Да. Скоро увидимся, Кевин. Он мчится обратно в раздевалку. Он хватает свое пальто и сумку, проверяя, чтобы бумажник был внутри. (Сейчас Морияма выдали ему кредитную карту и деньги — пособие, если хотите, но это все для показухи. Ему просто нужно выглядеть соответствующим образом, если кто-то спросит). Когда он идет по коридорам, то держит голову опущенной, а сломанную, изуродованную руку в рукаве пальто. Свидетельством того, насколько хорошо обучен персонал Мастера, является то, что они не моргают, когда видят, что он проходит мимо, весь в крови. Они просто опускают головы и не обращаются к нему. Так Кевин проходит весь путь через заднюю дверь. Он не смотрит в глаза, не оглядывается — он просто продолжает идти, пока не оказывается на краю участка. Хотя он измотан, и его тело почти кричит от боли, он заставляет себя перелезть через забор. Кампус кажется странным и потусторонним посреди ночи. В темноте все кажется еще более зловещим. Кевин чувствует, что его сердце бьется вдвое быстрее, пока он мчится через задние дворы и по боковым улицам, пока не добирается до закрытого кафе. Там, в переулке рядом с ним, он прижимается к стене. Всего в паре ярдов от него стоит телефонная будка — пережиток прошлого, который является единственным спасением Кевина. Он жадно смотрит на нее, свет уличного фонаря освещает ее, как маяк, манящий в ожидании. Но Жан не приходит. Кевин ждет и ждет. Он ждет, пока его нос не начнет холодеть, пока его конечности не окоченеют и по ним не запляшут иголочки. Но Жан так и не появляется. Ужасное, тошнотворное чувство зарождается в желудке Кевина. Что-то как будто ломается — как будто его грудь разрывается на две части, когда он понимает, что там, на корте, Жан не успокаивал его. Он прощался. Кевину требуются все силы, чтобы выстоять. Продолжать идти вперед, когда он уже потерял так много сегодня. Но наконец он набирается смелости, чтобы выйти из темноты и броситься к телефону-автомату. Там он, дрожа, делает звонок. Он звонит несколько раз. Затем, чудесным образом, кто-то отвечает. — Тренер Ваймак? — шепчет Кевин. — Да? — хрипловатый голос Ваймака гремит на другом конце линии. — Кто это, черт возьми? — К… Кевин Дэй. — Кевин? Какого черта ты звонишь в три часа ночи? Что-то… — Помните, вы как-то сказали, что если что-то случится, вы поможете мне, если это в ваших силах? — прерывает его Кевин, его зубы стучат. Ваймак мгновение молчит. Затем уверенно отвечает: — Да. Кевин делает глубокий вдох. Затем он спрашивает: — Вы можете забрать меня?