***
Бежать к отцу было непозволительным риском — но он был единственным человеком, о котором Кевин мог думать. Других вариантов у него не было. Он до сих пор удивлен, что Ваймак появился в тот день — ворчащий, в старом побитом грузовике, который выглядел так, словно был на последнем издыхании, когда он открыл дверь и сказал ему садиться. Но еще более удивительным является тот факт, что Кевин так и сделал. Он до сих пор не знает, почему — что заставило его забраться на переднее сиденье и позволить практически незнакомцу увезти его от единственной жизни, которую он когда-либо знал. Потому что теперь он может думать только о наказании, которое ждет его, когда все это закончится. Кевин каждый день с ужасом думает о том, что Морияма вернут его обратно. Что Рико найдет его и уничтожит навсегда. И если не Кевин, то он однажды проснется с вестью о гибели Жана. Неудивительно, что Кевин не спит в течение всего первого месяца пребывания в колледже. Хотя отчасти это связано с его собственными внутренними демонами, боль тоже не помогает. Ваймаку удалось потянуть кое-какие ниточки, и он попал к скрытному частному хирургу, который сделал все возможное, чтобы восстановить руку Кевина. Но его диагноз совпадает с диагнозом Жана — он с горечью говорит Кевину, что тот вряд ли когда-нибудь снова будет играть. Это еще один удар по фундаменту, который уже рушится. Поэтому, хотя ему это и не нужно, Ваймак предлагает Кевину должность помощника тренера в колледже, чтобы попытаться помочь. Это место, которое пустовало годами, дает Кевину понять, какое значение придает ему Ваймак. (Или, возможно, это говорит Кевину о том, как сильно он нуждается в помощи, но не знает, как ее попросить). Поначалу эта роль помогает скоротать часы. Кевин исправляет ужасную систему архивирования Ваймака для всех заявлений, медицинских карт, поездок команды и прочего. Он проводит генеральную уборку всего офиса так тщательно, что можно есть с пола. Он проверяет запасы униформы, мячей, струн для ракеток и шлемов, при необходимости делает повторные заказы и проводит техническое обслуживание используемых предметов. Он перезаключает контракт с прачечной, организует спонсорство с крупным поставщиком спортивных напитков и координирует использование спортивного зала в кампусе. А по ночам он усердно работает над навигацией по Интернету — широкому миру информации, к которому Кевин никогда не имел доступа и который бесконечно увлекает его. Но, несмотря на все эти улучшения, в Лисах по-прежнему так много хаоса, наблюдать который больно. Еженедельно все Лисы прогуливают хотя бы одну тренировку, чтобы встретиться с психологом кампуса, некой Бетси Добсон, с которой Кевин уже имел несчастье познакомиться. (Хотя женщина кажется вполне искренней, Кевин знает, как работает система — он ни словом не обмолвился о том, как провел время с Морияма и что случилось с его рукой, чтобы это не сказалось на них). Кроме того, он часто помогает организовать общественные работы или репетиторство, поскольку один или несколько Лисов постоянно попадают в драку, проваливают курс, отчисляются за употребление наркотиков или что-то еще. Он также постоянно находит случайные полупустые тайники с виски, которые заставляют Ваймака зажимать нос, прежде чем он срывается с места, выкрикивая имя Миньярда. И еще — просто отсутствие уважения. Кевин с ужасом наблюдает за тем, сколько нахальства и хамства терпит Ваймак от своих игроков. Сколько сопротивления они оказывают своей девушке-капитану, Даниэль Уайлдс. Сколько дерьма они выливают друг на друга. Это откровенно ужасно. И все же, каким-то образом, добавление Кевина становится разрушительным шаром для и без того хрупкой экосистемы, которую они там построили. Потому что, когда в его жизни не остается ничего, кроме его экспертных знаний об Экси, Кевин бросает в нее все, что у него есть. Он кричит, ругает и угрожает. Он пробивает себе дорогу бульдозером через невежество и упрямство. Он настаивает на тех играх и стратегиях, которые, как он знает, сработают. Он доводит всю команду до исступления, просто пытаясь хоть раз заставить их играть вместе. И совершенно потрясен, когда ничего из этого не срабатывает. Он думает, что у него появился смертельный враг в лице Дэн, которая всегда выглядит так, будто в двух секундах от того, чтобы его прихлопнуть. Он знает, что она уже неоднократно жаловалась на него Ваймаку, но всегда оставалась глуха. Кевину становится совершенно очевидно, что его отец — простофиля, которому все нипочем, в том числе и он сам. Не то чтобы Ваймак знал, что он отец Кевина. Потому что он ему не говорит. Да и не может. Но его личность — не единственное, что заставляет Лисов ненавидеть его. Потому что, пока он продолжает барахтаться в этой странной и непреодолимой жизни за пределами Гнезда, остальные члены команды по-прежнему воспринимают его как какую-то заносчивую знаменитость. Сет, в частности, ведет себя так, будто жизнь Кевину была преподнесена на блюдечке с голубой каемочкой. Он ведет себя с Кевином как полный кретин, издевается над ним и угрожает ему физической расправой, чтобы добиться своего — что, к сожалению, срабатывает, потому что Кевин не в состоянии защитить себя. На самом деле, единственный человек в команде, который, как ни странно, проявляет к нему хоть какой-то интерес, кроме Ваймака, — это Эндрю. Поначалу кажется, что коротышка живет только для того, чтобы досаждать Кевину. Он игнорирует все попытки Кевина заставить его играть. Он уходит посреди разговора, обходит его на площадке или в коридорах, пристает к нему с самыми случайными, не относящимися к делу вопросами, предназначенными исключительно для того, чтобы позлить. Кажется, он проявляет хоть каплю веселья, только когда Кевин выходит из себя, практически синея лицом от недостатка кислорода, когда он кричит на блондина. И только когда Кевин однажды вечером практически ломается на корте, паническая атака переходит в отчуждение, Эндрю, наконец, стискивает зубы и спрашивает, чего хочет Кевин. Там они заключают сделку. Кевин переезжает из квартиры Ваймака в общежитие под присмотр Эндрю. Он становится Монстром. Вовлечение Эндрю в его жизнь необходимо, но не всегда желанно. Эндрю — телохранитель, а не психотерапевт — ему не интересно слушать нытье Кевина, его чувство ненависти к себе, вины или сомнения. Он также не является заменой Мастера или Рико, которой жаждет Кевин. Эндрю нейтрален и апатичен. Он не дает никакой обратной связи на постоянные и настойчивые попытки Кевина получить одобрение. Хотя позже Кевин узнает, что это, скорее всего, была (ошибочная) попытка Эндрю вернуть выбор в жизнь Кевина, а также чувство ответственности за собственные действия, правда в том, что это разочаровало его и оставило его в постоянном напряжении. По крайней мере, с Рико и Мастером он всегда знал, на чьей они стороне. С Эндрю у него нет ни малейшего понятия. Остальные тоже не знают, что с ним делать. В свободные часы они не хотят говорить об Экси. Они не хотят обсуждать предстоящий сезон или то, что происходит у про. Они не хотят слышать ни о Рико, ни о Жане, ни о том, что случилось в Гнезде. Они не хотят слышать его нытье или жалобы на то, как все изменилось, или как ему некомфортно, или почему они делают те или иные вещи. Поэтому они заставляют его замолчать. Они ставят перед ним бутылку водки и говорят, чтобы он начинал пить. И он начинает. Снова, снова и снова.***
У Кевина неудачная неделя. Все начинается с плохой оценки, которую он получил за свой групповой проект. Другие его однокурсники пожаловались профессору, что он проигнорировал их идеи и просто переписал разделы, потому что не был с ними согласен… хотя технически над проектом работал только он. Он пытается спорить с профессором, объясняя ему это, но тот не проявляет сочувствия. Он говорит Кевину, что смысл упражнения в том, чтобы научиться ладить с членами своей группы, поэтому независимо от того, делал ли он работу сам или игнорировал других, они все равно провалили. Кевин ушел разгневанный. Вдобавок ко всему, в последнее время его голова была затуманена, и он, казалось, пропускал фрагменты разговора. На последнем сеансе Бетси пришлось дважды задать ему несколько вопросов, прежде чем спросить, хорошо ли он себя чувствует. Он быстро соврал и сказал, что просто устал, а потом задумался, действительно ли это была ложь. Похоже, ему тоже по какой-то причине стало труднее концентрироваться. Сегодня во время тренировки у него опять была легкость в голове, несмотря на быстро съеденный энергетический батончик. Он постоянно делал ошибки, которые обычно давались ему легко — и, конечно, именно тогда Нил решил с ним поговорить. Он отрывисто приказал ему собраться с мыслями, на что Кевин прорычал в ответ что-то, чего уже не помнит. Но только после того, как он чуть не подрался с Джеком, Ваймак приказал ему покинуть площадку. Взбешенный, Кевин ушел, усиленно тренируясь в спортзале и бассейне, прежде чем вернуться в общежитие. Теперь он заканчивает онлайн-викторину, прежде чем взять ключи и снова отправиться на поле. Уже поздно, но Кевин не возражает против прогулки. Когда он доходит до раздевалок, его желудок слегка урчит, напоминая ему, что он пропустил ужин. Кевин не обращает на это внимания. Он всегда может поесть позже. Он переодевается, берет ракетку и ведро с мячами и начинает тренировку. Но почему-то у него получается еще хуже, чем раньше. У него ничего не получается. Он старается все больше и больше, проводит часы между стеклянными стенами — но ничего не получается. Наконец, он сдается. Он ударяет кулаком по шкафчикам, из его горла вырывается разочарованный рык. Он прислоняется к ним и опускает голову, прежде чем выпустить вздох. Затем он направляется в душевые. Ночной воздух хрустящий и прохладный, когда он выходит за пределы стадиона. Он запирает ворота, слегка дрожа от холода. Он сгибает плечи, застегивает куртку до подбородка и начинает свой медленный путь обратно в общежитие. В кампусе сегодня тихо, и Кевин легко идет по ярко освещенным тротуарам. Он уже на полпути назад, проходит мимо густого леса, когда что-то привлекает его внимание. Момент густой и тягучий. Один из тех моментов, когда мозг понимает, что то, на что он смотрит, неправильно, но не может определить, что это. Когда остальные части тела не могут достаточно быстро уловить, чтобы отреагировать должным образом. В данном случае это логотип Воронов Эдгара Аллена. — Ты эгоистичный, чванливый ублюдок! Боль вспыхивает в боковой части его головы, удар настолько сильный, что он мгновенно рушится на землю. Несколько секунд спустя тяжелый ботинок врезается ему в бок. — Думаешь, ты можешь просто так уйти и бросить нашего короля? Ты чертов обманщик! Кто дал тебе право уходить и продавать все секреты Ворона какой-то безымянной команде? Ты никогда не заслуживал носить красно-черную форму! Его снова пинают, перекатывая на спину, прежде чем тяжелое тело прижимает его к земле. Срабатывают инстинкты выживания, и он начинает судорожно пытаться оттолкнуть кого-то, но тот слишком силен, и у него нет рычагов в этом положении. Его бьют снова и снова, кровь свободно течет по лицу, а в ушах звучит жестокий смех. — Теперь ты не так высок и могуч, а, Королева? Маленькая сучка. Он ничего не может сделать. Он просто должен принять это, ожидая и молясь, чтобы они остановились до того, как будут нанесены значительные повреждения. Он делает все возможное, чтобы перекатиться в сторону и защититься от ударов, но это практически бесполезно. — Ты думаешь, ты в безопасности, да? Такой высокий и могущественный, что ничто не может тронуть твое высочество, да? Ну, я преследовал тебя последнюю неделю, придурок. А ты даже не подозревал. Он наклоняется к Кевину, притягивая его голову за волосы, и шепчет ему на ухо: — Помни — ты никогда не в безопасности, Лис. Стая всегда найдет тебя. Мы будем мучить тебя до самой смерти. Ты никогда не избавишься от нас — и ты заплатишь за то, что сделал. Медленно. По одному дню за раз. Сердце Кевина колотится в груди, паника медленно распространяется по всему телу — потому что сумасшедший фанат прав. Это никогда не прекратится. Он заперт в этом на всю жизнь. Наконец, парень останавливается. Он слезает с Кевина, который приоткрывает один глаз, чтобы попытаться взглянуть на него. В конце концов, это бесполезно — на нем маска в сочетании с толстовкой Воронов. На руках перчатки. У него нет никаких физических характеристик, на которые можно было бы ориентироваться. Он болезненно моргает, когда парень поднимает телефон и фотографирует его. — Это для Рико, ты, гребаный придурок. Он приподнимает маску ровно настолько, чтобы плюнуть на Кевина. Затем он уходит. А Кевин наконец закрывает глаза, позволяя ночной тьме захлестнуть его зрение, когда он теряет сознание.***
Нил все портит. Он врезается в тщательно созданный, едва сбалансированный мир Кевина с кажущимся единоличным стремлением к разрушению. Нил выводит из себя. Он раздражает. Он подозрителен, засранец, лжец и… и, очевидно, он также Натаниэль. Натаниэль, который целенаправленно давит на больные точки Рико. Натаниэль, который незаслуженно самоуверен в том, что может справиться с Рико и победить. Это абсолютная космическая шутка, что из всех людей в мире именно Натаниэля он выхватывает из толпы. Иногда он задается вопросом, не влекло ли его к мальчику что-то подсознательное, что-то в самых его костях. Но на самом деле ему не о чем говорить. Он просто увидел его пленку и распознал потенциал, пульсирующий в его жилах. И все же каким-то иррациональным образом он чувствует себя ответственным за то, что вытащил молодого нападающего обратно в этот мир. Ужас скручивается в животе Кевина, когда Нил признается, что собирается в Гнездо. Нет, нет, ты не можешь, думает он. Они сломают тебя. Они съедят тебя заживо. Ты никогда не вернешься. Хорошо, что он не может связаться с Жаном, потому что если бы он мог, то попросил бы его о невозможном. Присмотреть за ним. А так он становится хранителем вещей Нила и хранителем его секретов. Он ждет, напрягаясь, с одной лишь слабой надеждой, что Нил вернется. И когда он возвращается, все оказывается так плохо, как он себе представляет. Удар, нанесенный Мэттом, неудивителен и несправедлив. Ведь почему-то именно Кевин виноват в том, что Рико решил подставить Нила. Почему-то именно Кевин должен быть наказан, потому что Нил решил войти в Гнездо по собственной воле, зная, что произойдет. Жан — друг Кевина, следовательно, это практически он удерживал Нила, пока нож Рико разрывал его. Да, поскольку Кевин промолчал о решении Нила, он, очевидно, заслуживает такого наказания. И, возможно, правда заслуживает, потому что Нил выглядит так, будто часть его души была вырвана из тела. Он явно не был так подготовлен, как думал, к тому, что его там ожидает. Я пытался ему сказать, утешает себя Кевин, но это не помогает. Тошнотворное чувство снова вернулось в его желудок. Это все равно что снова смотреть на Жана. Еще больнее, когда Нил говорит о нем. Потому что Жан, о котором он говорит, — это тень того человека, которого Кевин когда-то знал. Прошел всего год с тех пор, как Кевин уехал, но для Жана это, должно быть, целая жизнь. И хотя Нил продолжает разжигать больше дерьма, чем он может вынести, есть что-то в этом огне внутри него, что начинает зажигать что-то и в Кевине. Может быть, это просто постоянное воздействие его безумия, но Кевин начинает чувствовать, как в нем что-то разгорается. В его груди вспыхивает искра, в которую Нил продолжает вдыхать жизнь. Кевин начинает думать, что, может быть… просто может быть, у них все получится. Затем они едут в Бингемтон.***
Проходит совсем немного времени, и Кевин просыпается. Он окоченел, а его конечности дрожат от холода. Он думает, что вся засохшая кровь, вероятно, немного способствует этому, но лежание на земле тоже не помогает. Он пошатывается, приподнимаясь, голова кружится, когда он смотрит вниз на свою порванную одежду. Ему повезло, что не было ножа — или какого-нибудь другого оружия. Это явно должно было быть предупреждением. Кевин на секунду задумался, не было ли это по приказу Ичиро, но так же быстро отбросил эту мысль. Не имеет смысла приказывать набрасываться на его инвестиции, если он не совершил проступка. И в последнее время он не может придумать ничего такого, за что Ичиро был бы им недоволен. Нет, скорее всего, это была просто работа несчастного фаната Ворона. Черт его знает, таких полно. Но это первый раз, когда один из них подошел к нему так близко. Боль пронзает бок, и Кевин стонет. Он немного шевелится, экспериментируя, и морщится. Кажется, ушиблено ребро. Еще у него болит нос, и он просто не дает себе дотронуться до него. Вместо этого его пальцы тянутся к карману, где лежит телефон. Должен ли он… позвонить кому-нибудь? Время показывает два часа ночи. Все остальные здравомыслящие люди, кроме Кевина, скорее всего, спят. Хотя Ваймак или Нил были бы его первым выбором, оба эти варианта сейчас кажутся недоступными. Когда-то Эндрю был бы первым, но сейчас он в лучшем случае на третьем месте. (К тому же, вся эта история с Нилом делает Эндрю неудобным выбором и сейчас). Аарон, возможно, был бы неплохим вариантом, если бы в последнее время не вел себя так по-дурацки с Кевином. У Мэтта по крайней мере есть машина, но тогда он разбудит Аарона, который расскажет Эндрю. Ники бесполезен в таких ситуациях. У него даже нет номера Робин. И он ни за что не станет привлекать власти — ему не нужно, чтобы об этом узнала пресса. Нет, понимает Кевин. Звонить некому. Так что, каким-то образом, он соскребает себя с земли и медленно пробирается обратно в общежитие. Он поддается и в кои-то веки едет на лифте, морщась, когда прислоняется к стене. Затем он хромает в свою комнату. Его пальцы дрожат, когда он медленно снимает с себя окровавленную одежду. Он внимательно смотрит в зеркало, чтобы осмотреть повреждения — хоть они и уродливы, но в основном это синяки и царапины. Даже нос, к счастью, не сломан, но весь в крови и распух. Он промывает все, что может, прежде чем вернуться на кухню. Он достает лед из морозилки и укутывает себя как можно лучше. Затем он, прихрамывая, возвращается в спальню и засыпает. На следующее утро он просыпается только для того, чтобы написать Ваймаку, что заболел. Затем он переворачивается на спину и продолжает спать. Позже он резко просыпается, когда в его дверь стучат. Застонав, Кевин заставляет себя встать. Он шаркает к глазку. Затем замирает. Там стоят Нил и Эндрю. — Дэй, — огрызается Нил с раздраженным выражением лица, снова стуча. — Открой чертову дверь, мы знаем, что ты там! Он выглядит совершенно раздраженным тем, что находится здесь. Эндрю просто прислонился к дверной раме напротив него и уставился на свои ногти. Печально, что сердце Кевина на мгновение поднимается, когда он видит их обоих, а затем разбивается о реальность. — Что? — хрипло отвечает он через дверь. Глаза Нила сужаются при виде препятствия: — Ваймак сказал нам, что ты заболел. Он хочет, чтобы мы тебя осмотрели. Так что впусти нас. — Нет. Его ответ настолько мгновенен, что даже Кевин потрясен. Он смотрит, как Эндрю медленно начинает выпрямляться, в его чертах появляется некое осознание. — Почему? — огрызается Нил. — Что случилось? Кевин быстро соображает: — Желудок, — наконец отвечает он. — Это отвратительно — лезет со всех концов. Не хочу, чтобы вы заразились. Какая-то его часть хочет рассмеяться, как только он видит, как морщится нос Эндрю. Тело вратаря расслабляется, и он поворачивается к Нилу, бросая на него взгляд, который говорит: «Ни за что на свете — мы уходим, сейчас же». Нил, однако, колеблется: — Ты… мы должны позвать Эбби? — Нет. — Тогда ты… ты хочешь, чтобы мы захватили что-нибудь для тебя? Вопрос задан с неохотой, это видно. Нил выглядит неловко и растерянно, как будто он в чем-то сомневается. Для Кевина это слишком сложно расшифровать, поэтому он просто качает головой, а затем вспоминает, что они его не видят: — Нет, я в порядке. Эндрю еле уловимо смотрит на дверь. Нил хмурится. Он смотрит на Эндрю, и между ними происходит некий молчаливый разговор, прежде чем Нил наконец сдается: — Хорошо, но просто… просто напиши, если тебе что-то понадобится, хорошо? — Понял, — отвечает Кевин, хотя знает, что не напишет. Эндрю тут же поворачивается на пятках и начинает уходить. Нил мгновение колеблется, прежде чем последовать за ним. Кевин прижимается к двери, чувствуя, как медленно уходит адреналин. На мгновение он опускает голову на колени. Ему нужно встать. Ему нужно позаботиться о себе. Но это всегда труднее, чем кажется.***
Кевин смотрит на кровать, где лежит Жан. Дыхание защитника неглубокое и затрудненное. Воздух протискивается в легкие и с хрипом вырывается через порезанные, потрескавшиеся губы. — Привет, Жан, — приветствует его Нил. — Уходи, — хрипло шипит ему Жан. — Мне нечего тебе сказать. — Но ты будешь слушать, — возражает Нил, — потому что я только что сказал Ичиро, где ты находишься. Жан тут же затихает. Пальцы Кевина молча копаются в покрывале кровати у испуганного лица Жана. Его собственный страх поднимается, и он сглатывает, чтобы побороть его, но потом вспоминает, что отпечатки пальцев Эндрю все еще видны на его горле. Место, где его ударили и душили, заставив замолчать того, кто поклялся защищать его. Проблема в том, что Кевин продолжает верить людям — а люди лгут. Рико лгал. Мастер лгал. Жан лгал. Нил (Натаниэль) лгал. Эндрю лгал. Сколько еще раз это должно произойти, чтобы он наконец научился? Когда Нил исчез, Кевин не успел даже испугаться. Нет, новость едва успела дойти до него, как Эндрю набросился на него, как какой-то зверь. Кевин никогда не узнает, что его выдало, но внезапно человек, которому он доверял больше всего, самозваный опекун, которого он выбрал, которому он отдал все, ополчился против него. Пальцы Эндрю сжимали и разжимали, тиски, которые вырывали дыхание из его тела. Кевин царапался, кричал и умолял изо всех сил — но Эндрю не останавливался. Потребовалось еще четыре Лиса, включая Ваймака, чтобы оторвать парня от него. Кевин едва успел сказать то, что знал, прежде чем его горло почти пересохло. Для других лис это не имело значения. Они просто отмахнулись от него, пока Ваймак бежал в Балтимор. Эбби оказала ему ту небольшую помощь, которую могла дать в автобусе, — ничтожное утешение в великой схеме вещей. Но Кевин покорно молчал, потому что был уверен, что заслужил это. Очевидно, он снова подвел Нила. (Именно Би позже поможет ему понять, что нет — не подвел). Облегчение охватило его, когда они узнали, что Нил все еще жив. Он был ужасно ранен — очевидно, его пытали, — но в нем все еще оставался тот вздорный характер. Кевин был благодарен за это. Он не так благодарен, когда Нил рассказывает им о сделке, которую заключил. В отличие от возвращения Нила, спасение Жана произошло глубокой ночью, когда никто не видел. Рене наконец-то смогла сделать то, что не смог Кевин, вытащив Жана из глубин ада, которым было Гнездо, и выведя его на свет. Его раны рассказывали историю безумца — есть раны и старые, и новые, которых Кевин никогда раньше не видел. А как только увидел, захотелось закричать. Захотелось рыдать. Захотелось заключить Жана в объятия и унести их обоих в безопасное место, где никто и никогда не сможет причинить им боль. Но Жан не хочет иметь с ним ничего общего. От вида Кевина ему становится физически плохо. Он кричит, ругает и унижает его. Он бросает в Кевина все возможные обидные слова. От этого еще труднее оставаться там, продолжать возвращаться, но Кевин возвращается. Пока Эбби мягко не отводит его в сторону и не говорит, что он только усугубляет ситуацию. Пока Би грустно не улыбается и не говорит, что, как бы Кевин ни думал, что он делает добро, кому на самом деле помогают его визиты? Поэтому Кевин останавливается. Он бы и дальше держался в стороне, но Нил настоял на том, чтобы он был здесь и сейчас. Что он должен им что-то сказать. Что-то, что им нужно услышать. От этого не стало легче. Но стало в десять раз хуже, когда он услышал причину. — Это не помилование, и это не совсем свобода, но это защита, — говорит им Нил, его лицо бесстрастно. — Мы теперь активы для главной семьи. Король потерял всех своих людей, и он ничего не может с этим поделать, не переступив через своего брата. Мы в безопасности — навсегда. Наступает единственный, ошеломляющий момент тишины. Кевин всегда будет помнить его как тот самый момент, когда его жизнь изменилась. Когда его мир изменился навсегда. Но пока Кевин ошеломленно смотрит на Нила, Жан вдруг испускает страшный вопль. Кажется, что он рухнул на землю, зарывшись лицом в ладони. Хотя его рыдания тихие, они настолько сильные, что с каждым новым спазмом сотрясают кровать. Нил выжидает всего несколько секунд, прежде чем покинуть их. Оставшись один, Кевин смотрит на Жана с затравленным выражением лица. Хотя Жан не одинок в своем опустошении, все, на чем Кевин сейчас может сосредоточиться, это то, что он снова потерпел неудачу. Что его никогда не будет достаточно. Каждый его поступок причиняет Жану какую-то боль или ухудшает ее положение. — Жан… — он заикается. — Я… — Не… — Жан тут же задыхается. — Не смей — даже не… — он снова обрывает себя, такой злой, такой разъяренный, что даже не может смотреть на Кевина. — Просто убирайся. — Жан… — снова умоляет Кевин, хотя он понятия не имеет, что сказать. — Я сказал, убирайся к чертовой матери! Сейчас же! Кевин уходит, не сказав больше ни слова. Он шагает за пределами дома Эбби, чувство вины съедает его изнутри. Он ничего не может сделать, чтобы исправить ситуацию, в конце концов, ни для кого из них. По сути, они навсегда застряли в ловушке игры в Экси. Кевин делает паузу. Но то, что Жан получил пожизненное заключение в игре, не означает, что он должен делать это с Воронами. И тогда он делает звонок. Он вытаскивает свой самый последний спасательный круг, прокладывая путь Жану на встречу с единственным, по-настоящему цельным человеком, которого он знает в своей жизни — Джереми. Он молится, чтобы этого было достаточно. Что у Жана будет хорошая жизнь там, в единственном месте, о котором Кевин когда-либо мечтал. Тем летом он видит его в последний раз. В аэропорту Пальметто, прямо перед тем, как Жан собирается на свой рейс. Ваймак отходит в сторону, чтобы дать им возможность побыть наедине, и Кевин прочищает горло. — Я… я просто хотел сказать… — он замялся, так нервничая, что едва может связать два слова вместе. — …что я надеюсь, что ты… что все… ты можешь, ты всегда можешь позвонить или написать, или… ну, знаешь, если тебе что-нибудь понадобится… — Мне ничего от тебя не нужно. Кевин вскидывает голову. Жан смотрит на него, и количество ненависти, которое он видит в его глазах, почти ошеломляет: — Я ненавижу тебя, — рычит он так злобно, что Кевину приходится сделать шаг назад. — Лучше бы я никогда тебя не встречал. Ты эгоистичный, самовлюбленный урод, и я надеюсь, что мне никогда больше не придется разговаривать с тобой, пока я жив. В груди Кевина что-то горит, ослепительный жар, переполняющий все его чувства. — Просто отвали, Кевин Дэй, и оставь меня, черт возьми, в покое, — шепчет Жан. Затем он садится в самолет. Кевину потребуется несколько мгновений, чтобы понять, что Ваймак зовет его по имени. Еще несколько мгновений понадобится Ваймаку, чтобы понять, что он не может ответить. Мужчина осторожно обхватывает Кевина за плечи и ведет его обратно к машине. И он достаточно добр, чтобы не обращать внимания на беззвучные слезы, которые текут по лицу Кевина всю дорогу домой.***
Кевину удается продержаться три дня под предлогом того, что у него ужасная желудочная болезнь, но выходные быстро приближаются. Ему нужно встать и бегать. Ему нужно убраться в комнате и поесть. Ему нужно делать домашнее задание, и Экси, и что-то еще, кроме как лежать на кровати от боли, но ему трудно сосредоточиться, и… Его телефон начинает звонить. В недоумении Кевин несколько раз моргает на телефон, прежде чем выругаться. Это его еженедельный созвон с Джереми и Жаном. Черт, черт, черт. Кевин делает пару глубоких вдохов, прежде чем ответить на звонок. — Привет, Кев! Как дела? — раздается яркий голос Джереми. Кевин слегка морщится от громкости, но тайком убавляет звук: — Привет, ребята. Хорошо. Как дела? — Вау, Кев. Ты простудился или что? — Джереми немедленно меняет тему. — Звучишь довольно плохо. — Да, я… просто чувствовал себя немного не в своей тарелке на этой неделе. — Что случилось? — сразу же спрашивает Жан. — Что произошло? — Просто желудочное расстройство, — Кевин гримасничает сквозь ложь. — Не о чем беспокоиться. Хотя если я вдруг прерву разговор, знай, что это точно я, а не ты. — О, Боже, это хуже всего, — сочувственно отвечает Джереми. — У тебя есть салфетки? Капли от кашля? Что-нибудь для полоскания рта? Соленые крекеры? Хотя вода — это, в общем-то, самое главное — тебе нужно выпивать примерно столько воды, сколько весит тело. О! Или ты можешь добавить немного имбирного чая. Моя мама всегда заставляет его меня пить, когда у меня болит желудок. Давай я напишу Нилу, скажу ему, какую марку лучше купить… — Нет, все в порядке! — быстро перебивает Кевин. Он до сих пор не рассказал им о переезде из своей старой комнаты и, к своему стыду, не хочет этого делать. Он даже не знает, почему чувствует себя таким виноватым, когда говорит: — Помешай ему или Эндрю в неподходящий момент, и можешь попасть в их список убийств. Жан фыркает: — Я не уверен, что это шутка. — Ты можешь просто написать мне, — добавляет Кевин. — Я попрошу кого-нибудь сбегать. — Будет сделано! — бодро отвечает Джереми. — Так расскажите мне, что у вас нового, ребята, — быстро переходит Кевин к делу. На самом деле его смущает, как ему удается вести разговор так, что никто ничего не подозревает. И по мере того, как приближаются выходные, он начинает задумываться о том, что дело не столько в удаче, сколько в том, чтобы быть вне поля зрения и мыслей. Ведь на самом деле никто о нем не вспоминает. Никто не заглядывает к нему и не спрашивает, как у него дела, так что он умудряется влачить жалкое существование, совершая единственную, мучительную поездку на местную заправку в два часа ночи. Это позволяет ему немного подкрепиться, прежде чем так же мучительно вернуться в общежитие. Но как бы хорошо он это ни скрывал, ему все равно кажется, что его жизнь выходит из-под контроля. Он пропустил свой еженедельный сеанс с Бетси, и он знает, что Ваймак скоро на него накинется, но он просто не может подняться с кровати, чтобы встретиться с ней лицом к лицу (или с последствиями, которые, как он знал, влечет за собой эта встреча). Он действительно не может пропустить тренировку еще день, к тому же ему пора возвращаться в класс. Но он не уверен, что сможет сделать хоть что-то из этого. Ему чертовски скучно сидеть в этой комнате одному. Он хочет видеть людей. Он хочет двигаться. Он хочет поговорить с кем-нибудь. Он хочет знать, почему его сердце подпрыгивает в горле, когда он думает о том, чтобы сделать что-то из этого. Потому что правда в том, что он не знает, что делать. Он чувствует себя в ловушке — пойманным в паутину собственной лжи и упрямой гордости. Ему неловко и стыдно. Ему одиноко и больно. Он чувствует себя нежеланным и неважным. Он не может придумать ни одного варианта, который не изображал бы его тупым неудачником, неспособным постоять за себя. Ему всегда нужна чья-то помощь. Ему всегда нужен кто-то, кто спасет его. Видимо, без чьего-то руководства он сам не может даже существовать. Он полный и абсолютный неудачник. Поэтому Кевин сидит на диване и позволяет своим мыслям кружить вокруг, как стервятникам, медленно пирующим его разумом, как добычей. Он парализован. Он не может двигаться. Он просто сидит и сидит, сидит и сидит… Он подпрыгивает почти на целый фут, когда дверь в его комнату распахивается.