***
Когда Кевин просыпается утром, во рту у него сухо, а веки все еще тяжелые. — Ммгрррррррлллл, — стонет он, проводя рукой по лицу и начиная тереть. — Нет, — отчетливо слышит он Жана с кровати. — Absolument pas. Кевин игнорирует его. Он стонет, когда садится и ставит обе ноги на пол. Затем он встает, немного пошатываясь, и направляется в ванную. Он облегчается, брызгает водой на лицо, пьет из крана, затем возвращается в комнату, ворчливо начиная искать свои носки. — Кевин, какого хрена ты делаешь? — рычит Жан. Кевин ворчит: — Собираюсь на пробежку. — Для этого еще слишком рано. — Мне нужно двигаться. — У тебя три ушибленных ребра. — Я буду бежать медленно. Жан поднимается и смотрит на него еще несколько секунд. Затем он снова опускается на кровать. — О, пробежка? — спрашивает Джереми, садясь и зевая. Его глаза ярко горят, когда он смотрит на Кевина. — Дай мне несколько секунд, и я присоединюсь! Жан громко стонет. Кевин продолжает осматриваться, пытаясь решить, что ему надеть. Он нашел свои джинсы, но они действительно не подходят для бега. Он мог бы бежать в нижнем белье, но это кажется неприличным — к тому же, уже достаточно поздно, так что на улицах будет много народу. Он сидит, продолжая свои внутренние дебаты, как вдруг получает удар по лицу чем-то мягким. Он стягивает вещь с головы и смотрит на нее — это рубашка, в которой спал Жан. По какой-то причине лицо Кевина становится розовым, когда он понимает, что она еще теплая: — О, это… тебе не нужно… Он прерывается, когда Жан бросает в него еще и шорты. — Подожди, ты… это… ты сейчас голый? Жан бросает на него взгляд, а затем шевелит бровями. Румянец Кевина из розового превращается в красный. Посомневавшись еще мгновение, он встает и медленно натягивает одежду. Они отчетливо пахнут Жаном, что одновременно успокаивает и отвлекает. На самом деле, весь этот акт, кажется, выбивает Кевина из колеи — странное, довольное чувство распространяется по его груди. Чтобы отвлечься, он оглядывается по сторонам, но тут его взгляд перехватывает взгляд Жана. На лице защитника тоже странное выражение. Оно горит, когда он смотрит на Кевина, в его глубине плавает что-то первобытное и удовлетворенное. Джереми возвращается в комнату, и Кевин разрывает связь, почему-то чувствуя себя выведенным из равновесия и опустошенным. — Готов? — спрашивает Джереми, натягивая кроссовки. Кевин кивает, зашнуровывая собственные. — Тогда ладно, — усмехается Джереми. Он бросает взгляд на кровать, затем зовет: — Мы пошли, детка! — Уф, — отвечает ему Жан. Затем Кевин моргает, когда Джереми заводится и шлепает Жана по заднице через одеяло. — Мм, обожаю эту задницу, — ухмыляется Джереми. Жан закатывает глаза и отпихивает его. — Эм, — говорит Кевин. — Не смущайся, Кев, — отвечает ему Жан, хотя его голос приглушен подушкой. — Он так поступает со всеми. Кевин поворачивается, чтобы окинуть Джереми внимательным взглядом. — Я ценю хорошие задницы, — безапелляционно заявляет Джереми. Он открывает дверь и качает головой. — Давай сделаем это, Дэй. Они выходят на улицу и тихо начинают растягиваться на парковке отеля. Это уже много для Кевина, который стонет при каждом подтягивании, его мышцы напряжены и недостаточно задействованы. — Не тяни, — предупреждает его Джереми. — Не буду, — обещает Кевин. Он выжидает немного. Потом добавляет: — Ты не обязан идти со мной, если не хочешь, знаешь. Я справлюсь сам. Джереми бросает на него взгляд: — Тусоваться с тобой — это не обязанность, Кев, мне это нравится, — он фыркает и добавляет: — Кроме того, Жан убьет меня, если я отпущу тебя куда-нибудь одного прямо сейчас. Кевин ухмыляется: — Нет, не убьет. На щеках Джереми проступает румянец: — Ладно, хорошо. Но он был бы очень зол на меня, а мы не можем этого допустить, не так ли? Так что ты застрял со мной. — Не застрял, — бормочет Кевин. Он смотрит вниз по дороге. — Три мили? — Если справишься. И ты скажешь мне, если не справишься, — упрямо говорит Джереми. Кевин отдает ему честь: — Есть, капитан. Джереми добродушно закатывает глаза, прежде чем вырваться вперед, заставляя Кевина хихикать и догонять трусцой. Кевин не из тех, кто любит разговаривать во время пробежки, и, к счастью, Джереми, похоже, понял это. Молча двое преодолевают легкую дистанцию с большим количеством пота, ругательств и тяжелого дыхания со стороны Кевина. Это не близко к его обычному времени, но Кевин все равно доволен своим прогрессом. Они опускаются на скамейку в парке рядом с отелем, чтобы размяться и остыть. Кевин ждет, пока он переведет дух, наклонив голову к небу, прежде чем спросить: — Тебе нравится быть капитаном? Его вопрос встречен молчанием. Кевин выпрямляется и видит, что Джереми смотрит на него не мигая: — Эм, — нерешительно начинает он, — не думаю, что кто-то когда-либо спрашивал меня об этом. Кевин поднимает бровь: — Правда? — Да, они просто как бы… предполагают, что мне это нравится, — пожимает плечами Джереми. — А тебе нет? Джереми качает головой: — Нет, дело не в этом. Просто… хм, — он задумывается на мгновение. — Я думаю, люди немного не того ожидают от этой должности. — Что ты имеешь в виду? — В ней гораздо больше административной работы, чем ожидают. Много рукопожатий, подкупа и улыбок на камеру. Это изучение соревнований, споры о составе, тяжелые разговоры, когда кто-то не проходит, — он пожимает плечами. — То, что многие игроки обычно принимают как должное. — Хм, — отвечает Кевин. — Так почему же тогда тебе это нравится? — Мне нравится помогать команде. Я чувствую себя хорошо, когда помогаю мотивировать и вдохновлять людей на лучшие результаты и лучшую игру. Думаю, мне просто нравится заботиться о людях, и все, — заключает Джереми. — Но «слава» капитанства? Этот титул? Это мне никогда не нравилось. Он криво улыбается, глядя на Кевин: — Вообще-то, я завидую таким игрокам, как ты — иногда я хочу просто играть в игру, не заботясь о политике, не давая интервью, не отстаивая свою точку зрения перед товарищами по команде. Иногда кажется, что это того не стоит. — Хах, — замечает Кевин. — Это… удивительно. — Правда? Кевин кивает: — Ты просто настолько хорош в этом, что я никогда бы не догадался. — Спасибо, — ухмыляется Джереми. — Это много значит — особенно от тебя. — От меня? — спрашивает Кевин. — Почему? Я не капитан. — И что? — отвечает Джереми. — Самый большой комплимент, который ты можешь получить, это когда другие хвалят тебя за то, что ты хороший лидер. Это действительно тяжелая работа, поэтому приятно, когда твои коллеги или люди, которыми ты руководишь, ценят это. — О. Это имеет смысл. — Да, — отвечает Джереми. Он наклоняется вперед на скамейке, упираясь руками в бедра. — Но я не буду капитаном, когда стану про. — Правда? — Да, — кивает Джереми. — Когда я попаду в высшую лигу, я просто хочу быть обычным игроком. С меня хватит этого давления. Кевин слегка хмыкает в ответ. В его голове вихрем проносится новая информация, он пытается сопоставить ее со всеми увиденными им моментами, когда Джереми делал что-то подобное. — … ты думаешь об этом? Кевин снова поворачивается к Джереми: — Думаю о чем? — О том, чтобы стать капитаном? Когда станешь профессионалом? — Что? Я? — нервно говорит Кевин. — Нет… я… — он сглатывает, смущение окрашивает его голос, когда он продолжает: — Я даже не смог заставить Лисов следовать за мной, так что я правда не думаю, что подготовлен к этому. — Правда? — Джереми хмурит брови. — Я не согласен. Кевин внимательно смотрит на него: — Э-э… я… что? — Быть лидером не значит получать единогласное одобрение, Кев. Кто-то всегда будет спорить с твоими решениями и восставать против установленных тобой правил. Это больше похоже на способность принимать лучшие решения, признавать их и быть готовым слушать других — даже если ты с ними не согласен. Кевин пристально смотрит на него: — Но… конечно, не с тобой… никто никогда… Джереми громко смеется: — Боже мой, как бы я хотел, чтобы Сара была сейчас здесь. Она всегда спорит со мной по поводу линии защиты — а с тех пор, как присоединился Жан, он тоже так делает. Лайла тоже исправляет меня, но поскольку она мой заместитель, она, по крайней мере, ждет, пока мы останемся наедине. Она постоянно перепроверяет меня, говорит, когда я был слишком строг с командой, или когда я был недостаточно строг. Приятно, что она уравновешивает меня, потому что, видимо, я иногда слишком увлекаюсь. Он подталкивает Кевина в плечо: — Тогда Жан говорит мне, что я похож на тебя. — Правда? — говорит Кевин немного слишком быстро, прежде чем умерить свой пыл. — О, — его щеки немного горят, когда он заглядывает в теплые глаза Джереми, поэтому он переводит взгляд на улицу. Они некоторое время молчат. — Итак… сегодня? — перебивает Джереми. Кевин вздыхает: — Да, я… думаю, пора. Я должен поговорить с ними. Джереми хмыкает: — С кем первым? Кевин сглатывает: — С отцом. — Хочешь, чтобы мы пошли с тобой? — Ммм… не в этот раз. Но может быть… может быть позже? Когда мне нужно будет навестить… эм… моих соседей по комнате? — Эй, не парься! — Джереми успокаивает его, хватая Кевина за плечо и сжимая. — Я пойду с тобой. Я буду рядом с тобой все время, хорошо? Кевин смотрит на свои руки и кивает: — Хорошо. Он чувствует, как рука Джереми смещается с его плеча на щеку: — Я серьезно, Кев. Ты справишься. Ты можешь это сделать. Кевин смотрит в лицо Джереми, его карие глаза так близко к его лицу. Кажется, что он на минуту утонул в них: — Хорошо, — шепчет он снова. Уголки глаз Джереми морщатся, когда он улыбается ему. Мгновение тянется как теплая карамель, туманная и приятная, пока они смотрят друг другу в глаза. Затем Джереми внезапно прочищает горло и отступает назад, его щеки слегка вспыхивают: — Хорошо. Итак… скажи мне, где мы можем раздобыть немного кофе, потому что иначе Жан будет спать до полудня, а ты сегодня ничего не успеешь. Кевин игнорирует свое собственное теплое лицо и улыбается Джереми: — Следуй за мной? — Куда угодно, — тут же отвечает Джереми и краснеет еще сильнее. Кевин слегка подталкивает его. Через мгновение Джереми легонько подталкивает его в ответ. Затем они встают и идут по улице, негромко разговаривая ни о чем, пока они добираются до ближайшего кафе.***
— Да, спасибо, Грант. Нам нужны комнаты на 15-е и на 22-е число следующего месяца. Да, да, обычная плата за уборку, которая… что? Абсолютно нет. Ни за что! Они ничего не ломали уже… три месяца, — небольшая пауза. — Ты шутишь? Нет, я просто… ух, ладно. Да, все равно забронируй для нас. Угу. Пока. Ваймак со вздохом кладет трубку: — Чертов грабеж на большой дороге, вот ублюдок, — он снова надувается, записывает что-то в блокнот, прежде чем добавить: — Собираешься стоять в этом дверном проеме весь день, сынок? Кевин с покорностью заходит в комнату. Ваймак поворачивается и бросает на него острый взгляд: — Как ты себя чувствуешь? Кевин пожимает плечами: — Я в порядке. Ваймак насмехается: — Ты слишком часто ошиваешься с Джостеном. Кевин слегка краснеет: — Мне… больно, но это терпимо. — Это ничего не меняет, я хочу, чтобы ты вернулся в кабинет Эбби, срочно — слышишь меня? Кевин кивает. Ваймак фыркает, затем наклоняет голову: — Итак… чем я обязан этому визиту? Кевин открывает рот, потом колеблется. Ваймак улавливает это движение и правильно его интерпретирует. — Хм… ты наконец-то готов это сделать? Кевин стискивает зубы, вздрагивая от этого замечания. Но любопытство пересиливает его гордость, и после еще одного волнительного момента он кивает головой. Он хочет знать. (Возможно, он также немного скучал по разговорам с отцом, но… никому больше не нужно это знать). Ваймак беспорядочно указывает на диван, стоящий рядом с его столом. После неловкого момента Кевин бросается в угол, плечи напряжены. — Ты говорил с Бетси? — хрипло спрашивает Ваймак. — Да, — так же резко отвечает Кевин. — Хорошо, — кивает Ваймак. Между ними воцаряется тишина. Ваймак вздыхает, потирая пальцами усталые глаза: — Слушай, парень, давай начистоту — правда в том, что я все еще новичок во всей этой истории с отцовством. И, судя по тому, что мы сейчас обсуждаем, я, вероятно, дерьмово справляюсь. Кевин моргает. — Итак, позволь мне начать с того, что я должен был сказать давным-давно, — Ваймак наклоняется вперед, упираясь руками в колени, когда полностью поворачивается к Кевину. Он прочищает горло, затем говорит: — Сынок, я горжусь тобой. Кевин замирает. — Мне плевать, станешь ли ты лучшим нападающим в про, будешь ли ты третьестепенным скамеечником или решишь завтра уйти из Экси и стать канавокопателем. Что бы ты ни выбрал, для меня будет честью называть тебя своим. Понял? Кевин, горло которого, кажется, внезапно сжимается, беззвучно кивает. — Надо было сказать тебе раньше, но, честно говоря, я думал, что мое мнение по этому вопросу мало чего стоит, — пожимает плечами Ваймак. — Не тогда, когда ты уже столько всего преодолел в своей жизни. К тому же, я знаю, что все это… — он делает движение между ними, — было неожиданностью для нас обоих, но… — он качает головой. — Я должен был знать лучше. Кевин прочищает горло: — Нет, я… это и моя вина тоже. Я должен был… я, наверное, должен был сказать, что я… что это было то, что я должен был услышать, — тихо заканчивает он. Его глаза обводят комнату, тепло распространяется по шее от признания. Он слышит, как Ваймак прочищает горло, прежде чем ворчливо добавить: — Ну, ты можешь спросить меня. В любое время. И я скажу тебе — столько раз, сколько тебе нужно услышать, хорошо? Кевин быстро кивает головой. — Отлично, — резко говорит Ваймак. — Теперь, когда мы покончили с душещипательным дерьмом, давайте перейдем к реальному делу. Ты ведь хочешь знать, почему я не рассматривал тебя в качестве капитана? Кевин напрягается. Ваймак чешет подбородок: — Дело в том, парень, что я рассматривал. Кевин потрясенно мотает головой. — Но чем больше я думал об этом, тем больше понимал, что это неправильный выбор, — продолжает Ваймак. Кевин наклоняется. — Во-первых, — начинает тренер, — меня больше всего беспокоило твое психическое здоровье. Я не был уверен, что возложение всей этой ответственности на твои плечи будет справедливым по отношению к тебе. У тебя тогда столько всего происходило — дела с Воронами, Морияма, Рико, прессой, — что я понял, что это было бы слишком. Особенно потому, что я хотел, чтобы ты постарался насладиться колледжем в то короткое время, которое у тебя осталось. Кевин слегка двигается на своем месте. Что ж… в этом есть смысл. Многое произошло в конце третьего года обучения. — Попросив тебя стать капитаном, мы также поставили тебя в неловкое положение, потому что, честно говоря, у тебя столько всего произошло с Лисами, — признается Ваймак. — Когда ты пришел к нам, ты был растерян и обижен. Ты пытался понять мир так, как никто из нас не понимал до сих пор. Поэтому, пока ты проходил через это, ты цеплялся за единственную вещь, которая приносила тебе утешение — за Экси. Он наклоняет голову, глядя Кевину прямо в глаза, и говорит: — Короче говоря, парень, ты перестарался. Твоя интенсивность действовала остальным на нервы, выводила их из себя. У них в голове сложилось представление о тебе, которое я не мог изменить. Если бы я бросил тебя в капитаны, это было бы все равно, что скормить тебя волкам, — он делает глубокий вдох, затем говорит: — В данный момент было бы слишком сложно пытаться изменить это. Тебе нужно начать все с чистого листа. Где-то в новом месте, где у людей нет никаких предубеждений насчет тебя — по крайней мере, негативных. Он похлопывает Кевина по колену и добавляет: — Ты ничего не мог сделать, чтобы изменить это, Кев. Тебе нужно было вылечиться. Я просто рад, что мы дали тебе шанс. Кевин смотрит вниз на свои руки. Как бы ему ни было неприятно признавать это… наверное, это правда. Он саботировал себя так, как никогда не мог предвидеть. В конце концов, желание этого никогда не было в его мыслях, пока он, наконец, не оказался в достаточной безопасности, чтобы задуматься. — Третья причина не имеет никакого отношения к тебе, на самом деле, — признается Ваймак. — Это из-за Нила. — Правда? — бормочет Кевин. Ваймак кивает: — Назначение Нила капитаном было способом привязать его к себе, — объясняет он. — Чтобы этот парень почувствовал себя связанным с чем-то после того, как у него закончились все остальные чертовы вещи в его жизни. Но он также по натуре говнюк, поэтому то, что он возглавляет команду, заставляет его заботиться о чувствах других людей — нравится ему это или нет, — он слегка ухмыляется и добавляет: — Он также заставляет Эндрю вкалывать. Губы Кевина кривятся в ответ. — Но знаешь, в чем самая большая разница между вами двумя? Что заставило меня выбрать его? Кевин опускает глаза: — Он больше нравится людям, — отвечает он. Затем он чуть не подпрыгивает, когда Ваймак начинает смеяться. — Что? — хмурится он. — Господи, Кевин! Ты шутишь? — недоверчиво спрашивает Ваймак. — Мы говорим об одной и той же команде? — Ну, я… — лепечет Кевин. Ваймак бросает на него взгляд: — Насколько я знаю, Аарон хотел бы перекинуть Джостена через поле, Джек и Шина плюют ему в лицо при каждом удобном случае, и большинство, если не все, Лисы были в моем офисе в тот или иной момент, чтобы пожаловаться, потому что он сказал им что-то, что они не хотели слышать. — Правда? — ошеломленно спрашивает Кевин. — Они так делают? — затем он останавливается, задумавшись. Ладно, он уже знал об Аароне — о его неприязни к Нилу сейчас ходят легенды. Он привык к вспыльчивому характеру Джека и неприятным комментариям Шины, поскольку они направлены на всех, но он должен признать, что они, кажется, особенно направлены на Нила. И, конечно же, он и остальные члены команды стали свидетелями того, как Нил ударил Джека по лицу. Но остальные Лисы? Он и понятия не имел. — Даже Эндрю? — подозрительно спрашивает он. Ваймак фыркнул: — Этот мелкий бесенок каждую неделю сидит в моем офисе и жалуется на то, что Джостен всегда на площадке, что он беспокоится о том, что Нил переутомляется, и что ты практически третий в их отношениях, потому что Нил всегда тусуется с тобой. — Он говорит все это? — недоверчиво спрашивает Кевин. — Нет, — хмыкает Ваймак. — Конечно, нет. Он просто заходит в мой кабинет, садится на диван и ставит свои чертовы ботинки на мой журнальный столик. Потом он немного скулит о том, что «наркоман» проводит слишком много времени на моем поле, и пытается украсть мой алкоголь — чертов вор. — Тогда откуда ты знаешь… — Когда бы я ни пошел проверить Джостена, ты всегда рядом, — Ваймак поднимает бровь. — Не так уж трудно сложить два и два. — О, — кажется, это все, что Кевин способен ответить. Он задается вопросом, будет ли он когда-нибудь наделен интуицией Ваймака. (Может быть, если ему повезет, это семейный ген?) Ваймак снимает кепку, чтобы провести рукой по волосам: — Суть в том, сынок, что у Джостена моральные чувства как у бешеного барсука, а одержимость Экси не уступает твоей собственной. Добавь сюда его умный рот, и я могу сказать тебе, без сомнения, нет — Нил получил капитанство не потому, что он популярнее тебя, ни в коем случае. Кевин хмурит брови. — Тогда… почему? Ваймак вздыхает: — Я сведу все к одному очень простому предложению, Дэй, но в итоге получается следующее: Нил знает, когда остановиться. Нил знает, когда остановиться. Кевин позволил этой фразе на мгновение погрузиться в себя. Затем он снова сосредотачивается, когда Ваймак продолжает. — Он знает, когда нужно надавить, а когда ослабить. Он всегда инстинктивно чувствует, где находится граница. Это не значит, что он добрее в передаче сообщения, но он, кажется, знает, когда нужно придержать язык, а когда — нет, — он делает паузу, затем хмурится. — Ну, по большей части, так или иначе. Он угроза. Кевин слегка ухмыляется, вспоминая все те случаи, когда Джостен срывался на репортеров. Ваймак кладет руку на спинку своего стула: — Он терпелив и хороший стратег. И он знает, как убеждать людей, — он поднимает бровь. — Хочешь знать, с кем он разделяет эту черту? — С кем? Ваймак усмехается. — С Джереми Ноксом. Кевин моргает: — Что? — выплевывает он, спустя несколько изумленных мгновений. — В случае Нила он делает это с помощью грубой честности и вражды. Джереми действует более тонко — ему нравится использовать свое обаяние в сочетании с эмоциональной поддержкой и взаимопониманием. Но оба знают, что им приходится работать с людьми, чтобы добиться того, что им нужно, — Ваймак наклоняет голову. — Понял, о чем я? — Что ты… хочешь, чтобы я научился манипулировать людьми? — спрашивает Кевин, сбитый с толку. Ваймак хмыкает: — Нет, Кевин. Я просто указываю тебе на то, что стили руководства у всех разные. Тебе не нужно быть точно таким же, как Нил или Джереми, чтобы стать капитаном — тебе просто нужно работать над развитием некоторых из тех основных навыков, которые они демонстрируют. — О, — отвечает Кевин. Затем он пожимает плечами. — Но зачем тогда беспокоиться? Как ты сказал, колледж уже практически закончился. — Потому что, если ты не готов стать капитаном сегодня, — говорит Ваймак так мягко, как только может, — это не значит, что ты не сможешь этого сделать в будущем. Кевин несколько мгновений смотрит на него, пока слова не доходят до него. О. Он имеет в виду профессионалов. Он имеет в виду Поле. Он имеет в виду… но это… не может быть… Ты думаешь об этом? — раздается голос Джереми у него над ухом. — Что? — отвечает Кевин, охваченный паникой. — Я никак не могу… как, черт возьми, я должен научиться… если я даже в колледже никогда… — Кевин, — уверенно говорит Ваймак. — За один год ты прошел путь от того, что врачи предсказывали, что ты никогда больше не сможешь играть, до того, что ты мог держать ракетку обеими руками на поле, — он откидывает свой стул и хлопает Кевина по плечу. — Я думаю, ты можешь научиться справляться с людьми. Кевин бросает на него взгляд. Ваймак усмехается. — Когда-нибудь ты этого добьешься, сынок. Тебе просто нужно еще немного времени, чтобы вырасти. — Я не растение, — ворчит Кевин. — Нет, ты человек, — соглашается Ваймак. — И несмотря на то, что мы думаем, что это делает нас умными, это не значит, что мы не падаем и не портим вещи иногда, — он подталкивает колено Кевина. — Это значит, что мы должны придумать, как снова подняться. Кевин поднимает на него глаза, а затем снова смотрит на землю: — Да, я… я знаю. — Хм, — говорит Ваймак. — Так ты собираешься поговорить с ними? — Поговорить с кем? — Не глупи, Дэй. Кевин вздыхает: — Да, — он снова опускает взгляд на пол. — Би велела мне. Это… я собирался заняться этим следующим. — Хорошо, — одобрительно кивает Ваймак. — Тогда убирайся из моего кабинета. Кевин хмурится: — Спасибо, Пап. И получает в ответ огромную ухмылку: — В любое время, сынок. Кевин доходит до двери, затем останавливается. Он напрягает плечи, прежде чем обернуться и спросить: — Можешь… можешь ответить мне еще на один вопрос? Ваймак поворачивается к нему. Горло Кевина слегка сжимается: — Почему ты считаешь меня эгоистом? Этот постыдный вопрос жжет ему нутро, но он все равно ждет ответа. Он должен знать. Ваймак нахмуривает брови: — Я никогда не говорил, что ты эгоист. Кевин моргает: — Но вы с Нилом оба сказали… Ваймак бросает на него пристальный взгляд: — Кевин, есть разница между самовлюбленностью и эгоизмом — и это намерение. Ты не намерен причинить кому-то вред, когда тебя захлестывают собственные эмоции. Но независимо от этого, другие все равно становятся жертвами этого, — он наклоняет голову. — Однако в тот момент, когда ты ставишь себя на место другого, ты приходишь в себя. И позволь мне сказать тебе — эгоистичный человек никогда бы так не поступил. Ваймак качает головой в сторону раздевалки, как будто команда находится там прямо сейчас: — Вот почему я сказал Джостену, чтобы он постарался помочь расширить твои горизонты. Научить тебя видеть более широкую картину, думать не только о своих эмоциях и о том, что ты чувствуешь в данный момент, чтобы сделать правильный выбор. О. Долгое, медленное чувство вины сползает в желудок Кевина, когда он вспоминает все те моменты, когда Нил пытался связаться и поговорить с ним. — О, — говорит он теперь, негромко. Ваймак дарит ему понимающую полуулыбку: — Как я уже сказал, сынок — ошибки будут сделаны. Но есть разница, как ты их признаешь. Кевин чувствует себя немного под кайфом, охваченный внезапной потребностью все исправить: — Мне нужно идти, — прямо говорит он Ваймаку. И наблюдает, как рот его отца вытягивается в ухмылку: — Думаю, и правда нужно. Он кивает Ваймаку и поворачивается к коридору. — О, и Кевин? Кевин колеблется на пороге, поворачивает голову через плечо, чтобы встретить взгляд отца. — Я имел в виду то, что сказал раньше, — хрипло говорит Ваймак, но потом, кажется, овладевает собой. Он делает глубокий вдох и снова говорит: — Горжусь тобой, сын. Кевин тяжело сглатывает: — Спасибо, пап, — тихо говорит он. — Я тоже. Я тоже… горжусь тобой, — он сглатывает и добавляет: — И я знаю, что мама тоже гордилась бы. На лице Ваймака появляется краткий шок, прежде чем Кевин молнией выбегает оттуда, не в силах больше смотреть ему в глаза. Но на его лице появляется крошечная улыбка, когда он достает свой телефон из кармана и набирает номер. — Джереми? Привет, да, можешь встретиться со мной в Башне Лисов в десять?***
Кевин смотрит на деревянную дверь перед собой. — Итак, — бормочет Джереми, — хочешь еще раз пройтись по этажу? Он медленно качает головой. — Хорошо. Хочешь, чтобы я включил пожарную сигнализацию? Он бросает взгляд на более низкого мужчину. Джереми отвечает ему мальчишеской ухмылкой: — Хорошо, тогда. Хочешь, чтобы я постучал за тебя? Кевин стонет, вытирая лицо рукой: — Почему это так трудно? — Не думаю, что хоть кто-то скажет, что такие разговоры даются легко, — отвечает Джереми. Он дарит Кевину небольшую улыбку: — Но они необходимы. Кевин слегка ворчит: — Я начинаю получать более четкое представление о том, какой ты капитан. Джереми улыбается шире: — Да? Все дело в жесткой любви, детка. — Не уверен, что «жесткий» — правильное определение. — Хм… тогда мягкое подталкивание? — Может быть, с добавлением эмоциональных манипуляций. — Не, слишком жестко, чувак. Как насчет упрямой эмпатии? — Мне кажется, что ты крутишься вокруг да около. — А мне кажется, что ты тянешь время. Они смотрят друг на друга в течение секунды. Затем Кевин вздыхает: — Ты прав. — Как и всегда, — ярко говорит Джереми. — Это раздражает Жана до смерти. Кевин снова смотрит на дверь с прищуренным выражением лица. — Делай это очень быстро, — подбадривает его Джереми. — Как будто сдираешь пластырь. И просто подумай — чем быстрее ты это сделаешь, тем быстрее мы сможем пойти пообедать. Кевин поднимает бровь на его замечание. Затем, прежде чем он успевает все обдумать, он поднимает руку к двери и быстро стучит. Менее чем через три секунды она открывается. — Нам было интересно, как долго вы собираетесь там стоять, — холодно говорит Нил, распахивая дверь. Он входит обратно в комнату, не дожидаясь их. Плечи Кевина опускаются. Джереми слегка поглаживает его по спине, прежде чем осторожно провести его в комнату. У Кевина пересыхает язык, когда он быстро замечает, что они все там: Эндрю и Робин расположились на мягких креслах, Ники сидит в одном углу дивана, завернувшись в одеяло, а Нил сидит в другом углу, покорно игнорируя его. Они все смотрят на него — кроме Нила. Кевин чувствует, как что-то в его груди сжимается все сильнее. Затем Джереми говорит: — Привет, ребята! Как дела? Группа выглядит немного ошеломленной, услышав слова Джереми — даже Нил оборачивается. Они явно ожидали, что Кевин что-то скажет. — У вас миленько, — говорит Джереми, оглядываясь вокруг. — Особенно мне нравятся кресла-мешки. Хотя все остальное немного слишком оранжевое для меня, — в конце он подмигивает, от чего некоторые из них закатывают глаза. — Что ты хочешь, Нокс? — спрашивает Нил. — Я? О, я ничего не хочу. Я просто здесь, осматриваю общежитие, общаюсь с Кевом, — легко отвечает Джереми, опускаясь на табурет у кухонной стойки. Он поворачивается к Кевину, предоставляя ему слово. В этот момент Кевин понимает, что его промедление закончилось. — Привет, ребята, — мягко говорит он. — Эм… В комнате воцаряется неловкая тишина. Кевин чувствует, как его лицо краснеет, мышцы в животе сводит судорогой, когда он пытается высказаться: — Итак, я… в последнее время многое произошло, и… я думаю… думаю, некоторые вещи перепутались в моей голове, так что… так что я просто искал немного пространства, чтобы… разобраться во всем, но… но я думаю, я думаю, что хотел бы… если вы не возражаете, может быть, я мог бы… если все не против… эм… переехать обратно… — Да, — резко вклинивается Эндрю. Кевин поднимает голову: — Что? — Ты меня слышал, — категорично говорит ему Эндрю. Он издает звук, похожий на насмешку. — Честно говоря, Дэй, я не могу поверить, что тебе понадобилось столько времени, чтобы понять это. — О, ну, я… — Стоп, — цыкает Эндрю. — Никто не хочет слушать, как ты болтаешь ни о чем. Джереми хмурится: — Эй, сейчас… — О, слава Богу! — вскакивает Ники. — Это было über болезненно, и я очень надеялся, что Эндрю скажет «да», потому что я собирался сказать «да», но это заняло у Кева целую вечность, и в любом случае… — Ники поворачивается и ухмыляется Кевину. — Не обращай на него внимания. С тех пор как ты съехал, Эндрю стал очень задумчивым и беспокойным… Эндрю бросает свой игровой контроллер в Ники, заставляя его вскрикнуть. — Свалите, — говорит он Ники и Робин. Ники начинает протестовать, но Робин только закатывает глаза, вытаскивая Ники из комнаты. При этом она улыбается Кевину, от чего у него внутри все теплеет. Эндрю встает и направляется на кухню: — Ты пойдешь со мной. — Я? — спрашивает Джереми, прежде чем вскрикнуть, когда Эндрю хватается за шнурки его толстовки и дергает. — Ага! Ладно, ты имел в виду меня — я вернусь, Кев, если тебе что-нибудь понадобится! Эндрю вытаскивает его за пределы комнаты общежития, прежде чем оглянуться — но, как ни странно, не на Кевина: — Говорите, — коротко кивает он Нилу. Нил бросает на него холодный взгляд, прежде чем за ними звучно захлопывается дверь. После этого Кевин и Нил остаются в комнате одни. Несколько секунд проходят в тишине. Кевин не придвигается ближе к дивану, Нил не поднимает глаз от телевизора. Он горбится, скрестив руки и нахмурившись, молча смотрит на экран. Наконец, Кевин вздыхает: — Прости, что был таким ослом. Нил поднимает голову. — Я все свалил на тебя, а мне не следовало. Это была не твоя вина, но ты просто… был рядом, я думаю, — Кевин пожимает плечами. — Это не лучшее оправдание, но… это правда. — Так ли это? Смущенный взгляд Кевина встречается с серьезным взглядом Нила. — Потому что это не похоже на правду, — продолжает рыжий. — Такое ощущение, что ты разозлился именно на меня, — он качает головой. — Почему? Кевин стискивает зубы и смотрит в сторону: — Это было потому… — вздыхает он. — …потому что ты капитан. Нил пристально смотрит на него: — Хорошо. И? Конечно, он не собирается облегчить ему разговор. — И я хотел знать, почему мой… почему Ваймак выбрал тебя, — бормочет Кевин. Нил моргает на него. Затем он выплевывает: — Подожди, так вот почему? Ты злишься из-за того, что я стал капитаном? Ты что, прямо сейчас меня оскорбляешь? — он смотрит на Кевина. — Это все из-за того долбанутого репортера с той игры? Серьезно, Дэй? Кевин чувствует, как нарастает его собственное раздражение: — Ну, поэтому я и начал этот разговор с извинений… — Так в чем же дело? — безжалостно прерывает его Нил. — Что, я недостаточно умен для тебя? Или ты думаешь, что я слишком легок с другими? Или что я не заставляю их достаточно тренироваться? Это потому, что наша оборонительная стратегия недостаточна? — он выпячивает подбородок. — Тогда продолжай. Расскажи мне, как еще я отстойный капитан. — Что? — пораженно говорит Кевин. — Нет! Нет, Нил, нет — дело совсем не в этом, — он делает паузу, а потом добавляет: — Я думаю, ты отличный капитан. Это выбивает почву из-под ног Нила: — Я… ох, — говорит рыжий, на его лице недоуменное выражение. — Правда? Тогда… почему ты… Кевин проводит рукой по лицу, прежде чем выплюнуть: — Я хотел знать, почему Ваймак выбрал тебя, а не меня. На долю секунды воцаряется тишина. — О, — наконец отвечает Нил, но Кевин видит, как его глаза дергаются взад-вперед, его мысли явно бегут. Кевин вздыхает и объясняет ему: — Я никогда не думал об этом раньше — о капитанстве. Но когда этот придурок заговорил об этом… я не знаю. Это просто заело. Меня действительно задело, что… папа… никогда не поднимал этот вопрос. Казалось, что он без раздумий отмел меня. Поэтому я хотел узнать, почему, но все стало странным и напряженным, и… — он пожимает плечами, слегка покачивая ногой и засовывая руки в задние карманы. — …когда мы наконец поговорили, он мне все выложил. В конце концов, я думаю, было несколько веских причин, почему я ему не подхожу. — Например? Кевин посмотрел на него: — Серьезно, Джостен? Унижений недостаточно? Я должен еще и опозориться при тебе? — Нет, — говорит Нил. — Хотя это приятный побочный эффект. Кевин скрещивает руки. — Я просто хочу знать, — объясняет Нил. — Почему он не подумал, что ты должен быть капитаном? Кевин секунду смотрит в пол, раздумывая. Затем он наконец признается: — Потому что в прошлом году у меня было много дерьма в голове. Потому что ты был там, идеальный кандидат — кто-то, кого остальные действительно слушают и кому доверяют, — он самозабвенно смеется. — Потому что никто из Лисов не будет меня слушать, потому что я — это я. Даже если я прав, я, очевидно, не умею с ними разговаривать, — он снова пожимает плечами. — Он как бы вбил в голову, что никто из Лисов никогда не пойдет за мной как за капитаном. — Я бы пошел. Кевин застывает. Он медленно поднимает глаза, чтобы встретиться с серьезным лицом Нила. — Ты не обязан — только потому, что я… — начинает он. — Я бы пошел за тобой как за капитаном, именно таким, какой ты сейчас, — без колебаний говорит ему Нил. Кевин моргает. — Ваймак прав, остальным нужно больше опеки, — пожимает плечами Нил, прямо констатируя факты. — И тебе нужно научиться иногда сдерживаться — но ты этого добьешься. Дэн, Эндрю и Ваймак уже говорили об этом. Кевин моргает сильнее: — Они — что? — он качает головой. — Нет, это вряд ли. Нил вздыхает: — Дэй, иногда ты просто не слушаешь. Они все так или иначе говорили, что сейчас тебе придется нелегко, но пройдет несколько лет, и… — он пожимает плечами. — …У тебя есть потенциал. Кевин пристально смотрит на Нила, ища ложь, но на его лице написана суровая правда. Теперь его мысли бешено скачут, пока он вспоминает. «Ты не готов к этому», сказал Ваймак. Но не «и никогда не будешь готов». «У тебя нет того, что нужно, чтобы стать капитаном этой команды, да и любой другой в данный момент», сказал Эндрю. В данный момент — подразумевая, что когда-нибудь, возможно, он сможет. — О, — сказал Кевин вслух. — Я никогда… то, как они это сказали, я не… я никогда этого не понимал. — Шокирует. Кевин сужает глаза: — Особенно от Эндрю. Нил закатывает свои: — Ну, вы двое всегда были дерьмом в разговорах друг с другом. Теперь Кевин действительно смотрит на него: — О, как будто ты лучше. Нил мужественно смотрит в ответ: — Я хорошо общаюсь с Эндрю — но не с остальными, — он скрещивает руки и смотрит в сторону. — Иногда с некоторыми людьми приходится работать усерднее. Иногда они просто игнорируют. — Это тебе Би сказала? — Нет, я понял это сам, — огрызается Нил. Он делает небольшую паузу, а затем добавляет: — Я должен был, как капитан. Кевин закрывает рот. — Это было действительно трудно, — признает Нил. — Это… то, над чем мне приходится постоянно работать, — он проводит рукой по волосам, продолжая расстроенным тоном: — Я просто думал, что с тобой мне… что мне не придется. Что мы понимаем друг друга, но… — он смотрит в сторону, стиснув челюсть. — Думаю, я ошибался. Кевин чувствует укол вины в животе от разочарованного взгляда Нила, но делает глубокий вдох и высказывает: — Я думаю… что нас многое связывает, — признает он. — Но я также думаю, что есть некоторые вещи, которые лучше бы… лучше бы обсудить. Нил морщит нос и переминается с ноги на ногу: — Да? — хмуро спрашивает он. — Да, — отвечает Кевин. Нил вздыхает, снова проводит рукой по волосам: — Ладно, — говорит он наконец. — Я просто… отстой, понимаешь? Губы Кевина слегка подрагивают: — Да. Я тоже. Нил смотрит на него секунду, прежде чем на его лице появляется мимолетная улыбка: — Отлично. Давай сделаем это. — Сделаем что? — Обсудим, — твердо говорит Нил. — Что? — То, что тебя беспокоит, — Нил наклоняет голову. — Потому что что-то тебя все еще беспокоит. Кевин открывает рот, затем закрывает его. Стиснув зубы, он медленно кивает головой. Он расправляет плечи, делает глубокий вдох, затем сглатывает. — В любой день, Кев, — весело говорит ему Нил. — Заткнись, — морщится Кевин. — Я пытаюсь. — Недостаточно быстро, — бормочет Нил. Кевин бросает на него грязный взгляд, а затем выплевывает: — Я… это… это… это и моя комната тоже, ясно? Нил поднимает бровь: — Да, я думал, мы это выяснили пять минут назад. — Точно, — говорит Кевин, чувствуя, как его лицо краснеет. — Так это значит, что вы, ребята, не можете просто выгнать меня, когда вам захочется. Лицо Нила кривится: — О чем ты говоришь? Когда мы… — затем его глаза внезапно расширяются. — О. О, я понял, — он ухмыляется Кевину. — Ты злишься из-за того, что мы выгоняем тебя, чтобы потрахаться. Кевин закатывает глаза от этой фразы: — Да, — коротко отвечает он. Нил пожимает плечами: — Хорошо. Я поговорю об этом с Эндрю. Кевин моргает: — Подожди, это… это все? — Да? — спрашивает Нил. — Как ты сказал, это и твоя комната в общежитии тоже. Так что нам с Эндрю придется смириться с этим, — он наклоняется вперед заговорщически. — Лично я думаю, что это потому, что в нашей комнате теперь живет Робин, поэтому Дрю расстраивается, потому что мы не можем просто… — Ага, хорошо, отлично, рад, что мы это выяснили, — быстро прерывает его Кевин. Нил одаривает его злой ухмылкой: — Что-нибудь еще? — Эм, да, — продолжает Кевин, немного ошеломленный тем, что все идет так хорошо. — Я не… я стараюсь не пить так много. — Хорошо, — отвечает Нил. — Так… тебе нужна наша помощь в этом? Или… — Нет, — Кевин качает головой. — Просто, эм, не предлагай? Или, если бы ты мог, ну, знаешь, не пихать мне это в лицо и не заставлять меня играть в какие-нибудь игры с выпивкой или… ну, ты понимаешь. Нил медленно кивает головой: — Хорошо. Да, понял, — он наклоняет голову. — Это все? Кевин слегка ерзает: — Ну, есть еще кое-что, но… я не думаю, что это можно исправить. — Почему? — Потому что это не так просто, как… эм… то есть, в конце концов, я думаю, что это просто… я, который вам, ребята, не нравится, — неловко говорит Кевин. Нил нахмуривает брови: — О чем ты говоришь? — Ну… о том, что все всегда говорят мне заткнуться, — объясняет Кевин тоненьким голосом. Нил морщится. — Это не… всегда. Кевин просто смотрит на него. — Хорошо, — уступает Нил. — Хорошо, но это только потому, что большую часть времени ты не останавливаешься, Кев. Ты не знаешь, когда нужно остановиться. — Ты просто продолжаешь идти. Ты толкаешь, когда люди не хотят, чтобы их толкали. — Иногда людей нужно подталкивать, — защищается Кевин. — Согласен, — говорит Нил. — А иногда нужно не лезть в их дела, даже если ты знаешь, что они поступают неправильно. Кевин качает головой: — Я не могу. — Почему? — Потому что, если не вмешиваться, обычно становится только хуже, — с горечью отвечает он. — Поверь мне. Нил хмурит брови: — Что это значит? В мозгу Кевина раздается громкий скрежет пластинки, когда он осознает, что только что сказал. Его глаза расширяются, и он отворачивается, проклиная себя, проводя рукой по лицу. — Кев? — осторожно спрашивает Нил. — Ничего страшного, — отвечает Кевин. — Ты ужасный лжец. — Ничего такого, о чем тебе нужно знать, — поправляет Кевин. — И все же это тебя беспокоит. — Это мое дело, а не твое. Нил разочарованно хмыкает: — Видишь, в этом-то и проблема. Ты всегда так делаешь. — Делаю что? — Сразу же затыкаешься, когда кто-то пытается с тобой заговорить. — Нет, я так себя не веду. — Нет, ведешь, — возражает Нил. — Вот почему другие называют тебя роботом. Ты никогда не проявляешь никаких эмоций, кроме гнева или презрения, и отказываешься говорить о чем-либо, кроме Экси и истории. — Это неправда, — протестует Кевин. — Да, это так, для других, — возражает Нил. — Эндрю и я уже знаем лучше, но это также потому, что мы поняли, что эти темы, очевидно, должно быть, «безопасные» для тебя. Но мы не знаем почему — потому что ты никогда ничего нам не рассказываешь. — Нечего рассказывать. — Чушь, — шипит Нил в ответ. — Я провел в Гнезде всего две недели, и это был сущий ад, — он смотрит Кевину в глаза. — Даже не пытайся сказать мне, что годы, проведенные в змеиной яме с этим психом, не испортили твой разум. — Я никогда этого не говорил, — возражает Кевин. — Я просто не знаю, что ты хочешь от меня услышать! — Почему бы нам не начать с того, почему у тебя проблемы с питанием? — предлагает Нил. Кровь Кевина холодеет. — Да, мы заметили, — подтверждает Нил его худшие опасения. — Ты не ешь достаточно. Ты считаешь калории, постоянно говоришь о конкретных питательных веществах, выбрасываешь блюда без причины, всегда пропускаешь приемы пищи, когда испытываешь стресс. Вот почему Эндрю постоянно заставляет тебя доедать или передает тебе закуски. Он знает, что что-то произошло, и от этого ты неправильно питаешься, — он наклоняет голову. — Но это только то, о чем мы смогли догадаться — потому что ты не говоришь об этом. Кевин мрачно бормочет себе под нос. — Что это было? Я не совсем уловил, — фыркает Нил, его лицо искажается от разочарования. — Видишь ли, ты должен говорить, Кев, чтобы я понял. — Ну, извини, я не могу просто выплеснуть свою травму в четком и организованном формате для тебя! — К черту формат, Дэй — просто начни с того, что выплюнь что-нибудь! — Отлично! — огрызается Кевин. — Хочешь знать, почему я говорю все так прямо? Потому что нельзя было юлить. Хочешь знать, почему мне трудно проявлять эмоции? Потому что чувства были слабостью, которую использовали против меня. Хочешь знать, почему я не могу не лезть в чужие дела? Потому что в последний раз, когда я не высовывался, кто-то, о ком я заботился, подвергался сексуальному насилию снова и снова, прямо у меня на глазах, а я не замечал. Нил замирает. — Когда я пытался не вмешиваться в дела Рико, в итоге я получил перелом руки и не смог играть, — продолжает Кевин. — Я пытался не вмешиваться, а все Лисы называли меня слабаком или трусом. Я старался не вмешиваться, а тут появился маленький болтливый первокурсник, вцепился мне в лицо и снова и снова повторял, что я должен противостоять ему, что я должен стать сильнее. — Ладно, ладно, я понял, — бормочет Нил, его лицо краснеет. — Но как я мог знать? — Ты не мог — потому что не хотел, — пристально смотрит на него Кевин. — Мы оба знаем, что тебе не нравится слушать, когда я говорю о нём. Нил красочно ругается себе под нос: — Черт, только не это снова… — Вот именно, — Кевин вскидывает руку, доказывая свою точку зрения. — Потому что я не понимаю! — выплевывает Нил. — Как ты можешь стоять здесь и говорить мне, что скучаешь по этому… этому буйному сумасшедшему! — он смотрит на Кевина. — Рико был настоящим монстром, Кев. Почему ты не проткнул ему глаз при первой же возможности, я никогда не… — Точно, — холодно прерывает Кевин. — Потому что, очевидно, ты смог спустить курок на своего отца. Нил замирает. — Ни разу не впал в ступор, да? При первой же возможности ты попытался убить его, верно? Нил пристально смотрит на него. Он тяжело сглатывает, прежде чем сделать глубокий вдох и сказать: — Ты знаешь, что это не… — И, конечно, ты все еще любишь свою маму, — безжалостно продолжает Кевин. — Даже несмотря на то, что она издевалась над тобой. Нил сильно вздрагивает. Кевину становится не по себе от наблюдения за Нилом, но он продолжает. Он знает, что должен это сделать. Он должен это выяснить, чтобы Нил мог когда-нибудь сопоставить факты. — Это… это другое, она делала это для моего же блага. — Верно, — кивает Кевин. — Значит, пока их намерения благородны, все в порядке, даже если ты — побочный ущерб. Нил скрипит зубами: — Она пыталась защитить меня. Она… она не пыталась причинить мне боль. — Рико тоже не хотел — сначала. Подтекст ошеломил Нила молчанием. — Я подумал, — говорит Кевин теперь мягко, — что, по крайней мере, с этой точки зрения, ты поймешь, — он делает паузу, затем добавляет: — Что вы оба поймете. Нил, кажется, все еще в замешательстве, его глаза стекленеют, когда он качает головой: — Эндрю не стал бы… он никогда… — Эндрю позволил всему случиться с ним, потому что Кас была готова любить и содержать его, хотя они оба знали, что делает ее сын. Разве это не жестокое обращение, обещание любви в обмен на боль? И снова его слова, кажется, задевают за живое. Нил вскидывает голову, его дикий взгляд встречается со взглядом Кевина. Кевин вздыхает: — Я не прошу тебя о сопереживании, — говорит он. — Я знаю, что вы оба никогда этого не поймете — вы этого не хотите. Но если все, что я говорю, будет встречено только насмешками или презрением… — он пожимает плечами. — Тогда какой смысл в разговорах? Нил на мгновение умолкает, явно что-то взвешивая. Кевин просто ждет. Наконец, Нил осторожно начинает: — Я не могу говорить за Эндрю. Тебе придется обсудить это с ним. Но что касается меня… — кажется, он раздумывает какое-то мгновение, мучительно закрывая глаза и сжимая челюсти. — Ты сказал мне однажды, когда я вернулся из Гнезда, что знаешь, каково это. Что я могу прийти к тебе, если захочу поговорить. Он открывает их и решительно смотрит на Кевина: — Я сделаю тебе такое же предложение сейчас. Я не буду притворяться, что понимаю, что ты чувствуешь, но я не хочу, чтобы ты жил с этим наедине. Я не хочу, чтобы это, — он обводит их рукой, — случилось снова. Так что если тебе нужно кому-то довериться, я готов выслушать. Он делает паузу, затем добавляет: — Кроме того, это дерьмо серьезно влияет на динамику нашей команды. Мы не можем позволить мелким драмам стоять на пути к нашим целям. Нам нужно работать слаженно, как единое целое, если мы хотим иметь шанс на победу в отборочных. Кевин моргает. Это заявление звучит так похоже на то, что он сказал бы, так что он фыркает, прежде чем успевает подумать дважды. Нил усмехается ему в ответ. Кевин качает головой и улыбается в ответ: — Спасибо, — тихо говорит он. Нил пожимает плечами: — Я не буду таким же чутким, как эти двое, — он машет рукой в сторону двери, и Кевин понимает, что он имеет в виду Джереми и Жана. Кевин насмехается: — Ты когда-нибудь встречался с Жаном? — сухо спрашивает он. — К сожалению, — хмурится Нил. — И он снова напомнил мне, почему мы избегаем друг друга, когда в два часа ночи надрал мне задницу. Кевин хмурится: — Когда он сделал что? — В прошлые выходные? — подсказывает Нил. — Он навел много шуму, пока выяснял, что с тобой случилось. — Эм… Нил закатывает глаза и качает головой: — Господи, Кев, — бормочет он. — Этот мудак позвонил мне, практически с пеной у рта спрашивая, что, черт возьми, с тобой случилось. Поскольку я ни хрена не знал, я сказал ему, чтобы он отвалил, — хмыкает Нил. — Мы немного покричали друг на друга, пока он просто не повесил трубку. Потом он не отвечал до семи вечера следующего дня, пока не написал нам сообщение, что и он, и Джереми буквально на пути сюда, — Нил бросает на него сухой взгляд. — Что, по сути, оставило нас в затруднительном положении. Кевин хмурит брови. — Эндрю позвонил Ваймаку, тот позвонил Эбби, которая была в офисе с Аароном, который рассказал Мэтту, который схватил Ники и Робин, и никто из нас не знал, что, блять, происходит. Он делает паузу, чтобы посмотреть на Кевина: — Тогда мы попытались позвонить тебе, но ты, конечно же, не брал трубку, что очень всех напугало. И тогда мы с Эндрю решили вломиться к тебе в комнату, — Нил пожимает плечами. — Видимо, у всех остальных была та же идея, поэтому, пока они ругались, я взломал замок. — Спасибо за это, — сухо говорит Кевин. Нил пристально смотрит на него: — Твоя комната в общежитии — кусок дерьма. Я ни о чем не жалею. — Она не кусок дерьма! Да и откуда тебе знать? Ты ее почти не видел! — Я слышал от Робин. Кевин закатывает глаза. — В любом случае, ты слышал, что случилось после этого, так что… — продолжает Нил, прежде чем снова пожать плечами. — Жан практически надрал нам задницы. — Ох, — морщится Кевин, который и раньше был на другом конце гнева Жана. Нил фыркает и кривит губы: — Мудак не сравнится с Джереми. Он сыграл на чувстве вины. Вот это действительно задело, — он задумчиво наклоняет голову. — Надо бы это запомнить. Кевин слегка вздыхает, представляя себе эту сцену. Нил с любопытством смотрит на него: — Так они все еще здесь, да? Кевин бросает на него косой взгляд: — Очевидно. — Хм, — Нил кивает головой. — Значит, вы близки. Кевин сужает глаза: — …да, думаю, да. — Ты так думаешь? — повторяет Нил. — Кев, они прилетели через всю страну, чтобы проведать тебя. — Точно, — хмурится Кевин. — Извини, наверное, я… просто не привык к этому. — Привык к чему? — Я не знаю… к тому, что кто-то на моей стороне? Нил пялится на него: — Кев, ты же знаешь, что мы все на твоей стороне. Кевин возвращает взгляд. — Что? — вздрагивает Нил. — Я запомню это, когда ты в следующий раз скажешь мне, чтобы я пошел и трахнул себя, бесполезный, сосущий член придурок! Нилу даже не хватает приличия покраснеть: — Ты намеренно пропустил мой пас три раза подряд, Кев. — Да, потому что ты не слушал меня, что нужно подтягивать локоть. — Перестань быть болваном, когда мы находимся в середине тренировки, и я подумаю об этом. — Ты перестань быть болтливым, раздражающим сопляком двадцать четыре часа в сутки, и я подумаю об этом. Они смотрят друг на друга, пока Нил, наконец, не закатывает глаза: — Неважно. То, что ты можешь быть невыносимой задницей на площадке, не означает, что я не ударю кого-нибудь по яйцам ради тебя. — Это… было странно конкретно. — Но ты ведь понял, о чем я, да? — Да, — хмыкает Кевин. — И то же самое касается и тебя, — неловко добавляет он. — Хотя, с точки зрения логистики, зачем мне бить парня по члену, если я могу просто пнуть его? — Дэй, прекрати делать это неловким. — Это из-за роста? — Продолжай в том же духе, и ты узнаешь. Кевин ухмыляется ворчливому ответу Нила. Рот Нила кривится в ответ. Затем его лицо немного опускается: — Мне жаль, что я не… я должен был заметить, что что-то не так. — О, нет, это… это и моя вина тоже, я должен был протянуть руку за помощью. Нил кивает: — Но ты этого не сделал. Потому что я вел себя как мелкая сучка. Кевин моргает: — Хм… Нил пожимает плечами: — Так бы сказала Элисон. В любом случае, этого не должно было случиться. Я был тебе нужен и… — он сглатывает. — Меня не было рядом. Кевин молчит. Нил решительно смотрит на него: — Этого больше не повторится. Кевин слышит двойное послание в этом заявлении. Я не позволю этому случиться — но и ты тоже должен. Он кивает головой, подтверждая невысказанное обещание. Нил вздыхает, но тоже кивает. Он выжидает мгновение, затем нерешительно спрашивает: — Так… у нас все хорошо? Кевин медленно кивает: — Да, все хорошо. Нил оживляется: — Значит, завтра на пробежку? Кевин стонет: — Да, но только на короткую дистанцию. Потому что… знаешь, — он машет рукой на свои ребра. Нил кивает. Он закусывает губу, потом добавляет: — Это… я рад, что мы… знаешь, — он делает неловкую паузу. — Это — лучше. — Да, — быстро соглашается Кевин. — Согласен. Я… спасибо. Нил снова кивает, с облегчением понимая, что разговор окончен. Они смотрят друг на друга, пока тишина медленно заполняет комнату. Спустя еще несколько секунд Кевин неловко оглядывается на дверь: — Где они? — Где кто? — Не прикидывайся, Джостен. — Я и не стараюсь, Дэй. Если ты помнишь, в этой комнате живут еще четыре человека. Кевин одаривает его довольным взглядом, прежде чем продолжить: — Я имел в виду, куда, по-твоему, Эндрю забрал Джереми? — Почему ты думаешь, что он куда-то его забрал? Может, Джереми пошел добровольно? — Их не было слишком долго, — Кевин нервно прикусывает губу. — Ты думаешь, он… Они оба подпрыгивают, когда дверь открывается. — Привет, ребята! — весело говорит Джереми, входя. — Мы вернулись! И у нас есть мороженое! Кевин моргает на него: — Серьезно? — Эээ… да? — Вы ели мороженое с Эндрю, — повторяет Кевин. — Да, мы пошли в маленькое кафе-мороженое через квартал или два, и, о боже, это арахисовое масло — ради него можно умереть, — с энтузиазмом говорит Джереми. Он поднимает рожок, показывая, а затем высовывает язык и облизывает сладость. Огонь пронзает внутренности Кевина, температура нагревает его кожу изнутри наружу. Он краснеет, отводит глаза в сторону, пытаясь отвлечься от неожиданной вспышки возбуждения, а чувство вины радостно гложет его. Краем глаза он ловит взгляд Нила и наблюдает, как рыжий медленно поднимает бровь. Он бросает на него взгляд. Нил лукаво улыбается в ответ. — Я тебе тоже купил ванильный фройо, Кев! — Джереми продолжает, не обращая внимания. — Но оно у Эндрю. Кевин нахмуривает брови: — Почему оно у Эндрю? — Потому что он ждет тебя внизу, — Джереми невинно улыбается. Кевин хмурится на него. — О, да ладно, — мягко говорит Джереми. — Ты же знаешь, тебе это нужно. Кевин насмехается: — Ага, как рыбе зонтик. Нил фыркает позади него. — Кев, — твердо говорит Джереми. Они смотрят друг на друга в течение секунды. Плечи Кевина опускаются: — Ладно, — бормочет он. Джереми ярко улыбается ему: — Отлично! И тогда мы сможем… — Да, хорошо, но… Джереми наклоняет голову: — Мм, ты хочешь? Кевин пожимает плечами: — Я имею в виду… только если вы, ребята… Джереми наклоняет голову вперед и назад: — Да, я понял. Может, не в этот раз, понимаешь? Кевин кивает. Затем они оба поворачиваются к Нилу. Тот смотрит на них в ответ: — Какого хрена? Кевин собирается открыть рот, но Джереми отвечает за него: — О! Я просто говорил, что после этого нам, наверное, пора идти, чтобы успеть пообедать с Жаном. А потом Кев подумал, не пригласить ли нам вас, и тогда я спросил его, хочет ли он, но он сказал, что выбор в моих руках, так как мы с Жаном в гостях и находимся здесь ограниченное количество времени, поэтому я согласился с ним, что, возможно, мы соберемся с вами в следующий раз. Нил пару раз моргает: — Ха, — говорит он, переводя взгляд с Кевина на Джереми. — Что? — спрашивает Кевин. — Ничего, — отвечает Нил. Кевин смотрит на него, но Нил молчит. — Ладно, тогда иди, — Джереми подталкивает его к двери. — Не заставляй человека ждать. Он поворачивается и улыбается Нилу: — Я использую это время, чтобы пообщаться с Джостеном. Нил бросает взгляд в сторону Джереми: — Что? — Нам нужно поговорить о стольких капитанских вещах, — усмехается Джереми. — Э-э, — начинает Нил. — Дэй… — Например, упражнения по сплочению команды, рекомендуемые спонсоры, самые прибыльные мероприятия по сбору средств… — Кевин Дэй, не смей, блять, уходить… — О! А вы, ребята, когда-нибудь пробовали сделать круг счастья? Вот что я вам скажу, это сотворило чудеса с моей командой… Последнее, что слышит Кевин, закрывая дверь, это громкие ругательства Нила. Он не уверен, говорит ли Джереми серьезно или подшучивает над Нилом, но в любом случае, это вызывает у Кевина добрую усмешку. Пока он не вспоминает, куда идет. Улыбка исчезает с его лица, когда он нехотя тащится вниз по лестнице.***
Мазерати ждет его у обочины, словно какая-то скромная служба доставки. Эндрю сидит за рулем, лицо бесстрастно, как всегда. Кевин вздыхает, прежде чем открыть дверь пассажирского сиденья и проскользнуть внутрь. Эндрю нажимает на газ в тот момент, когда дверь Кевина закрывается. Его голова дергается к подстаканнику: — Ешь. Кевин хмуро смотрит на слегка подтаявший стаканчик с фройо: — Ты мог бы просто отдать его Джереми. — Мог бы, если бы был уверен, что ты действительно это съешь, — быстро отвечает Эндрю. — А так я прослежу. Кевин ворчит себе под нос, беря стаканчик и поднося ложку ко рту. Вкус сладкий, освежающий и холодный. Как обычно, вкус настолько хорош, что желудок Кевина слегка скручивается от чувства вины. Эндрю не разговаривает с ним во время поездки. Они просто сидят рядом, пока не достигают места назначения — стоянки около поля. Неожиданно при виде этого места по спине Кевина пробегает легкий холодок. Он не возвращался сюда с тех пор, как произошло нападение. Он думает, что Эндрю знает об этом. Теперь здесь пусто, но Эндрю все равно выбирает место посреди огромного асфальта, прежде чем заглушить машину. Он выходит из автомобиля и садится на капот, прикуривая сигарету. Кевин вздыхает, прежде чем отстегнуть ремень безопасности. Он открывает дверь, готовый выйти, когда Эндрю поднимает палец вверх: — Доедай, — отрывисто говорит он. Кевин бросает на него мрачный взгляд, а затем мужественно запихивает в рот последний кусочек. Его злость заставляет его замереть, но он не обращает на это внимания, выпихивая себя за дверь. Он останавливается в нескольких футах от капота, лицом к Эндрю. Через несколько затяжек светловолосый мужчина, наконец, решает обратиться к нему: — Ну? — Ну, что? — Больше никаких проблем в раю? — бурчит Эндрю. — Два наркомана поцеловались и помирились? Или команде стоит ожидать новых сеансов неразрешенного напряжения, пока мамочка и папочка ссорятся? — Придурок, — сварливо говорит Кевин. — Если ты имеешь в виду, поговорили ли мы с Нилом, то ответ — да. Эндрю хмыкает: — И? — И что? — Кевин скрежещет зубами. Эндрю смотрит ему в глаза: — Каково это — снова не быть выбранным в качестве капитана? Кевину требуется мгновение, чтобы подобрать слова. Затем он понимает, что это именно тот вопрос, который задал ему репортер. Тот самый вопрос, с которого все это началось. Он взвешивает его в уме в течение секунды, знание недавних разговоров проплывает вокруг в поисках ответа. Затем он смотрит Эндрю в глаза и отвечает: — Как будто мне предоставили редкую возможность. То, что кто-то такой способный, как Нил, взял на себя эту должность, дало мне возможность вылечиться и сосредоточиться на оттачивании собственных навыков. Когда-нибудь я, возможно, захочу заслужить этот титул, но пока что я счастлив поддерживать свою команду, как я делал это до сих пор — в любой форме, которая им нужна. Он наклоняет голову, когда заканчивает, и поднимает бровь: — Есть ли еще вопросы? — спрашивает он. На мгновение Эндрю ничего не делает, только смотрит на него. Затем его губы медленно дергаются. Это улыбка типа моргнешь-и-не-заметишь, но Кевин успевает рассмотреть до того, как она исчезает. Эндрю подталкивает его ближе. Неохотно, Кевин подходит. Вратарь поднимает руку, и Кевин тут же отшатывается назад, спотыкаясь. Долгую секунду они смотрят друг на друга, тень предыдущего инцидента болезненно витает между ними. Затем Эндрю медленно убирает руку, пальцы сжимаются в кулак, и он сглатывает. Наконец он выдавливает из себя: — Кто это сделал? — его голова дергается к Кевину, указывая на раны на лице. Кевин отводит глаза. Он пожимает плечами: — Фанат Воронов. — Ты его знаешь? Кевин качает головой: — Не видел лица, — его губы кисло кривятся. — И имени тоже не запомнил. Эндрю мгновение молчит. Затем: — Когда? Желудок Кевина сжимается: — Неделю назад. Когда я возвращался с поля. Взгляд Эндрю застывает: — Расстройство желудка. — Да, — Кевин шаркает ботинком по асфальту. — Это была ложь. Эндрю затягивается сигаретой, размышляя. Затем он спрашивает простое: — Почему? Кевин вздыхает и отворачивается от Эндрю. Он чешет затылок, затем тихо отвечает: — Потому что я не хотел, чтобы ты думал обо мне еще хуже. — Объясни. — Да ладно тебе, Эндрю, — разочарованно тянет Кевин, отворачиваясь. — Команда и так меня ненавидит. Вы, ребята, называете меня слабым и раздражающим или говорите, что я чертовски скучный, — он жалко пожимает плечами. — Я просто не хотел усугублять. И снова Эндрю, кажется, обдумывает слова Кевина, прежде чем заговорить. Затем он отвечает: — Ты ошибаешься. Люди не ненавидят тебя, — он наклоняет голову. — Люди не заботятся о тебе настолько, чтобы ненавидеть. Теперь желудок Кевина опускается: — О, ну, это намного лучше, — с горечью говорит он. Эндрю пожимает плечами: — Ненависть подразумевает сильную эмоциональную связь. Она подразумевает время и инвестиции в понимание чего-то, — он бросает на Кевина пристальный взгляд. — Они не могут тебя ненавидеть, потому что не знают тебя достаточно хорошо. Интонация, с которыми произнесены эти слова, заставляет парня замешкаться: — Я… э-э, что ты имеешь в виду? Эндрю бросает холодный взгляд в его сторону: — Ты думаешь, меня волнует, что говорят новые Лисы? Обо мне? Или Ниле? Или о ком-то из нас? Кевин фыркает: — Нет. — Тогда почему тебя должно? Кевин хмурит брови. Эндрю хмыкает: — Как я уже говорил, Дэй, в этом мире слишком много Мастеров, чтобы ты мог угодить им всем. То, что говорит один человек, имеет значение лишь настолько, насколько ты позволяешь, — он выдыхает шлейф дыма в небо. — Так что выбирай того, кто имеет значение, и похрен на остальных. Кевин моргает: — Ты это имел в виду? Эндрю тупо смотрит на него. — Потому что это было неясно. Вообще. Эндрю закатывает глаза и бросает окурок в Кевина, который легко уклоняется. Вратарь достает еще одну и прикуривает. — Эндрю, — начинает Кевин. — Кевин, — передразнивает Эндрю. Кевин хмурится: — Ладно, хорошо, но… вы, ребята, тоже так говорите. Знаешь — ты, Мэтт, Аарон, Ники. Вы всегда говорите мне заткнуться или… или что я избалованный. Или трус. — Да, — безжалостно отвечает Эндрю. — Потому что ты был таким, — он смотрит Кевину в глаза. — Это не значит, что ты такой сейчас. Это ошеломляющее признание. Такое признание заставляет сердце Кевина громко биться в груди. — Тогда… — начинает Кевин. — …почему вы все еще продолжаете? Эндрю пожимает плечами: — Мы можем говорить такие вещи. Это не значит, что ты должен слушать. Кевин снова нахмуривает брови. Хорошо. Это может быть правдой, но… Он скрещивает руки: — Или вы можете вообще их не говорить. — Мы что, в детском саду? — огрызается Эндрю. — Палки и камни, Дэй. Кевин просто смотрит на него. Рука Эндрю коротко дергается, как будто его раздражает это молчание. Он смотрит на Кевина поверх сигареты: — Если это правда, то она будет сказана. — Если это правда, то ее затмит вся многочисленная ложь. Эндрю замирает с сигаретой на полпути ко рту. Это единственный признак того, что он признает, что Кевин может быть прав. Затем он подносит сигарету к губам и вдыхает, а на выдохе хмыкает, дым вырывается из его носа, как у дракона. — Ты забываешь, Дэй, что ты не единственный эмоционально отсталый засранец в этой команде, — наконец произносит он. — Оскорбления — это незрелая форма товарищества, но, тем не менее, очень распространенная. Кевину требуется мгновение, чтобы осознать это: — Ты хочешь сказать, что остальные оскорбляют меня, потому что я им нравлюсь? — он смотрит на Эндрю. — Чушь. Эндрю пожимает плечами: — Верь во что хочешь. — Нет, не надо притворяться, что это все в моей голове, — огрызается Кевин. — Мне этого хватило еще в Гнезде. Эндрю молчит. — Есть дразнилки, а есть дерьмо, которое вы, ребята, говорите так, будто это нормально, — горячо продолжает Кевин. — Но это не так. Эндрю моргает на мгновение, стряхивая пепел на землю: — Ладно. И? — И что? — Что, по-твоему, я должен с этим сделать? — Я-я хочу, чтобы ты прекратил, — отвечает Кевин. Его злит то, как дрожит его голос, но он ничего не может с этим поделать. Страх, кажется, берет верх над его нервами в тот момент, когда он пытается сказать то, что хочет. — Я не хочу, чтобы меня так называли. Эндрю перекатывает сигарету между указательным и большим пальцами: — Называли как? Кевин тяжело сглатывает: — Избалованным, — он делает глубокий вдох, затем продолжает: — Я не был избалован. Меня целенаправленно лишили свободы и независимости. Мне не хватает опыта по их плану, а не по моему выбору. Эндрю молчит. — Или трусом, — продолжает Кевин. — Меня неоднократно наказывали и пытали по системе, призванной подавить любой намек на бунт с восьми лет. Меня нельзя называть трусом, потому что мне было трудно противостоять моим обидчикам и всей мафии, стоящей у них за спиной, — он делает паузу, затем добавляет: — Что я в итоге все равно сделал. Эндрю продолжает наблюдать за ним. — И-и я хочу, чтобы люди перестали перебивать меня и просить заткнуться, — продолжает Кевин, требуя невозможного. — Я понимаю, что люди могут не согласиться или не захотеть это слушать, но это все равно мое право говорить, как и чье-либо еще. Я тоже заслуживаю права голоса. Закончив, он приготовился к реакции Эндрю. Он готовится к жестокому смеху, или к «это никогда не произойдет», или к «слишком чувствителен, Дэй? Смирись». Но вратарь просто продолжает смотреть на него. Молчание затягивается настолько, что Кевина начинает трясти, когда Эндрю наконец произносит: — Это все? Ты закончил? — О! — бормочет Кевин. Затем кивает. — Да. Эндрю выжидает еще мгновение. Затем слегка пожимает плечами: — Хорошо. Кевин моргает. Должно быть, он ослышался: — Хорошо? — повторяет он. — Если они не точны, я не буду их использовать, — подтверждает Эндрю, тон бесстрастный, но взгляд твердый. — О, — отвечает Кевин, ошеломленный. Он чувствует себя оглушенным простым согласием блондина. Хотя его мысли все еще вращаются со скоростью сто миль в секунду, он добавляет более спокойным тоном: — Спасибо. И снова уголок рта Эндрю дергается: — Отращивание яиц тебе идет, Дэй, — выдыхает он. — Они понадобится тебе для других. Кевин вздрагивает. Эндрю снова вдыхает, а затем вздыхает: — Просто помни, что дело не всегда в тебе, Королева. — Я знаю это! — рычит Кевин. — Почему все всегда думают, что я такой… — В смысле, — спокойно прерывает Эндрю, — иногда виновата другая сторона. Кевин делает паузу: — То есть, ты хочешь сказать… Эндрю закатывает глаза: — Что не всегда то, что ты делаешь или говоришь, заставляет человека реагировать так, как он реагирует. Иногда это их проблема. — О, — хмурится Кевин. — Тогда как же мне узнать, кто виноват — я или они? — Никак, — просто отвечает Эндрю. — Но… — Вот почему ты прислушиваешься только к мнению людей, которым ты можешь доверять. — Хорошо, — медленно отвечает Кевин. — Тогда как мне выяснить, могу ли я кому-то доверять? — Это ты должен решить сам. Кевин издает недовольный звук в задней части своего горла. Когда его лицо продолжает кривиться, растерянно глядя в землю, Эндрю вздыхает: — Ты находишь людей, которые честны с тобой, даже когда это трудно. Тех, кто тратит время на то, чтобы узнать тебя, — он смотрит в глаза Кевину. — Ты знаешь, кто они. Кевин молча обдумывает это. Затем тихо спрашивает: — Ты мне доверяешь? Он смотрит, как напряжены пальцы Эндрю на сигарете. Адамово яблоко блондина покачивается, когда он сглатывает. Наконец, он выдавливает из себя: — Да, — затем он колеблется мгновение, прежде чем спросить: — А ты? Теперь уже Кевин делает паузу. Его нутро скручивается, когда он думает о верном ответе, и о том, чего от него ждут. Он замечает, что его пальцы впиваются в левую руку, только когда Эндрю целенаправленно смотрит на них, заставляя его остановиться. Наконец, он делает глубокий вдох: — Я хочу, но… я не могу. Вратарь ведет себя так, как будто ожидал этого. Он смотрит, как Эндрю выдыхает, прежде чем его взгляд встречается с асфальтом, и еще один крошечный вздох сопровождает это действие. Поэтому Кевин спешит добавить: — Во всяком случае, пока нет. Эндрю снова поднимает голову. — Мне нужно время и… — Кевин прерывается, качая головой. Правда в том, что он пока не знает, что еще ему нужно. Потому что он знает, что Эндрю не извинится. Он знает, что Эндрю не верит в сожаление (или не признает его). Он никогда не признает раскаяния за то, что причинил Кевину боль. Но Эндрю также не верит в нарушение обещаний — а он их нарушил. Он обманул доверие Кевина. Он нарушил обещание Кевину, потому что Кевин сдержал обещание Нилу. Потому что он оберегал секрет Нила. Потому что Эндрю считает, что раскрытие этого секрета могло бы предотвратить похищение Нила. И ответ на это — они не знают. Может быть, повышенная бдительность Эндрю каким-то образом предотвратила бы все это. Может быть, рассказ Кевина стал бы толчком к тому, что Нил наконец-то сбежал. Может быть, раскрытие секрета Нила в самом начале привело бы к тому, что их всех каким-то образом убили бы. Они никогда не узнают. Кевин знает только то, что это произошло. Нила похитил и пытал его отец, а Эндрю душил Кевина до тех пор, пока пять человек наконец не смогли его усмирить. И хотя старшекурсники, возможно, сочли действия Эндрю романтичными, Кевин чувствовал лишь предательство. Им потребовалось много времени, чтобы снова достичь этой точки в их отношениях. И по правде говоря, он не уверен, что их связь когда-нибудь станет прежней. (После многих разговоров с Би он не уверен, что его отношения с Эндрю должны быть прежними, как бы сильно он по ним ни скучал). И пока он запинается и спотыкается об это в своей голове, шестеренки его разума вращаются так быстро, что почти дымятся, Эндрю наблюдает за ним. Но когда Кевин больше ничего не может выдать, он беспомощно смотрит на вратаря. — Я понимаю, — тихо говорит Эндрю. Кажется, что он еще мгновение обдумывает свои слова. Затем он повторяет: — Скажи мне, когда разберешься. У Кевина перехватывает дыхание. Он слышит слова, не сказанные в этом небольшом заявлении. Скажи мне, когда разберешься, чтобы я мог попытаться снова завоевать твое доверие. Это что-то напоминает Кевину. По крайней мере, я могу попытаться. Слова Жана, сказанные накануне. Сидит в кабинете Би, смотрит на Кевина. Говорит ему, что, хотя он может не понимать, он готов попытаться — ради Кевина. — Хорошо, — хрипло обещает Кевин. Эндрю смотрит на него, прежде чем кивнуть в ответ. Несколько мгновений между ними раздается только звук зажигающейся и гаснущей зажигалки вратаря. Затем Эндрю внезапно выплевывает: — Если это когда-нибудь случится снова… — и тут он показывает на лицо Кевина: — Ты позвонишь мне. Немедленно, Дэй. Понял? Кевин хмурится: — Но наша сделка окончена. Эндрю бросает на него холодный взгляд: — Так и есть. — Тогда… почему? — спрашивает Кевин, озадаченный. Челюсть Эндрю напрягается. Он смотрит на огромную пустошь тротуара, прежде чем ответить: — Потому что сделка, может, и начала это, Дэй, но я не позволю этому прекратиться. — Этому? — давит Кевин. — Что за «это»? Эндрю делает длинную затяжку: — Что бы ты ни выбрал. Кевин на время цепенеет. С того момента, как они с Эндрю встретились, блондин всегда определял условия их отношений. Контроль — это такая неотъемлемая часть сущности Эндрю, что эта свобода сейчас почти пугает, как и освобождает. Это настолько чуждое и новое понятие в отношении Эндрю, что Кевин понятия не имеет, что с ним делать. Его разум на секунду замирает, пытаясь осмыслить масштаб этого заявления. Но что-то пробивается сквозь туман, пересиливая потребность в определении границ. — Ты не позволишь этому прекратиться, — повторяет Кевин вслух. Затем он мягко продолжает: — Но это действительно твой выбор? Эндрю поворачивает голову и смотрит на него. Такой взгляд всегда нервировал Кевина — непоколебимая способность блондина смотреть на что-то в упор. Раньше ему хотелось свернуться калачиком и спрятаться куда-нибудь, как вампиру, который прячется от солнца. Теперь он возвращает этот взгляд, выпрямляя спину, даже когда страх скручивает его нутро. В глазах Эндрю появляется довольный огонек, когда Кевин не отступает, выжидая: — Это мой выбор, — медленно говорит он Кевину. — Теперь решение за тобой. И снова Кевин ошарашен откровением. Так Эндрю говорит, что сделка больше не определяет их. Так Эндрю говорит, что если Кевин готов, то он открыт для того, чтобы все выяснить. Так Эндрю говорит, что он хочет чего-то — чего-то, что не связано с Нилом, хотя бы раз. Так Эндрю говорит, что будет бороться за то, чтобы сохранить все, что между ними есть — чтобы сохранить Кевина. Эндрю говорит, что хочет знать, чего хочет Кевин. И этого… такого никогда не было за все то время, что Кевин знал Эндрю. — Я… — Кевин запинается. — Я не знаю, что сказать. — Разве я просил ответа? — мягко говорит Эндрю. — Э-э… нет. — Тогда не трать наше время, — отвечает Эндрю. Он пристально смотрит на Кевина. — Подумай об этом. Возвращайся, когда будешь уверен. Тогда мы поговорим. На этот раз, когда Кевин кивает, в его кивке много убежденности. В конце концов, он всегда хорошо понимал прямые приказы: — Понял. Эндрю слегка задыхается, стряхивая пепел с конца сигареты. Затем их прерывает звук рингтона. Поезд-беглец, никогда не возвращающийся назад, Неверный путь на трассе с односторонним движением Эндрю принимает звонок. Он слушает несколько секунд, прежде чем отключиться: — Время вышло, Дэй, — он делает последнюю затяжку сигареты, а затем безжалостно раздавливает окурок о каблук ботинка. Он бросает его на землю, а затем спрыгивает с капота. — Поехали, — блондин дергает головой в сторону машины. — Пока Джостен не решил выпотрошить твоего парня. Спина Кевина мгновенно выпрямляется: — Он не мой парень! — Ах, да, — говорит Эндрю, открывая дверь. — Виноват. Пойдем, пока Джостен не решил выпотрошить парня твоего парня. Кевин смотрит на него: — Ублюдок, — огрызается он, распахивая пассажирскую дверь и бросаясь внутрь. — Блестящая дедукция, ваше высочество. Что бы мы делали без твоей наблюдательности? — Продолжай в том же духе, и я скажу Нилу, что ты постоянно выбрасываешь его консервированные сардины. — Я уже сказал Нилу, что не буду совать свой язык в рот человеку, который на вкус как семилетняя рыба и масло канолы. У тебя здесь нет власти, Дэй. — Ага! Так ты помнишь «Влателина колец»! — Ты заставлял нас смотреть его семь раз, Дэй. — Ну, объективно, это лучший фильм. — Объективно, твое мнение — полная чушь. Возвращение короля побеждает, руки опускаются. — Битва у Хельмовой впадины. — Битва на Пеленнорских полях. — Представление Эовин. — Убийство Эовин Короля-колдуна. — Речь Теодена перед приходом рохиррим. — Речь Арагорна у Черных Врат. — Клятвопреступники проходят весь путь до Пелленорских полей, прежде чем Арагорн просто отпускает их. — Мерри и Пиппин проводят весь фильм на гребаном дереве. — Да! Мы пересмотрим, когда я вернусь вечером. — Только через мой труп, Дэй. И Кевину приходится прикусить губу, чтобы не улыбнуться, когда Эндрю нажимает на газ, увозя их с парковки.***
Когда включается динамик над головой, голос звучит приглушенно и скрежещет, объявляя о посадке на рейс 237. Это быстрый перелет из Гринвилла в Атланту перед долгим путешествием через всю страну в Лос-Анджелес. С пересадкой перелет займет более десяти часов. Но не это заставляет Кевина сжимать горло. — Ну, — Джереми прочищает горло. — Было весело проводить время втроем. Ты так не думаешь? — Oui, — тихо говорит Жан. — Да, — вторит ему Кевин. Между ними воцаряется тишина. Джереми храбро начинает снова: — Мы должны повторить как-нибудь. Знаешь — может быть, без травм? Кевин хмыкает. Жан не может сделать даже этого. Обеспокоенный взгляд Джереми останавливается на Жане: — Скоро — очень скоро мы снова будем вместе, — мягко говорит он. Он вкладывает свою руку в ладонь высокого парня и осторожно сжимает ее. Жан как будто моргает, возвращаясь из мыслей: — Хорошо, — звучит его хриплый ответ. Диктор снова объявляет посадку. Люди вокруг них начинают двигаться к выходу. Джереми оглядывается через плечо, прежде чем дать Кевину колеблющуюся улыбку: — Ну, это наш. Надо поскорее сесть, чтобы мы могли побороться за подлокотник, — он старается сохранить позитивный тон, но даже ему, кажется, не хочется уходить. Он жует губу, глядя на Кевина: — Ты переехал обратно? — спрашивает он, опровергая свое предыдущее заявление об уходе. Кевин фыркает: — Да. Прошло ровно полтора часа, прежде чем его заселили обратно в общую комнату общежития — а Кевин и пальцем не пошевелил. Нет, его четверо соседей по комнате взяли на себя труд как можно скорее разложить все его вещи по ящикам. Теперь содержимое коробок представляет собой беспорядочный, нечестивый беспорядок, но в кои-то веки у Кевина не хватило духу наказать их, когда он заметил разные выражения удовлетворения на лицах своих соседей. — Хорошо, — кивает Джереми. Затем его лицо опускается, и он смотрит на землю, как будто надеялся, что разговор продлится дольше. Кевин прочищает горло: — Вы позвоните, когда приземлитесь? — Да, — твердо отвечает Жан. — И еще раз в эти выходные. — Или раньше, если тебе нужно будет поговорить, — быстро добавляет Джереми. — Хорошо, — говорит Кевин, щеки теплеют. — Или вам, — затем: — Тогда… увидимся на чемпионате. Губы Жана подергиваются: — А ты уверенный, да? Рот Кевина приподнимается в полуулыбке в ответ: — Всегда. Потом, кажется, больше нечего сказать. В мгновение ока Кевин оказывается в объятиях Жана, а его собственные руки крепко обхватывают его спину. Он не уверен, кто начал эти объятия, но ему все равно — он просто бережно обнимает Жана, зарываясь лицом в его плечо всего на несколько секунд. — Спасибо, — тихо шепчет он в ткань. Жан только крепче сжимает его в ответ. Они отпускают друг друга, и Кевин поворачивается к Джереми, на лице которого написано что-то сложное. Он делает неуверенный шаг вперед, затем отступает назад, а потом стыдливо протягивает руку. Кевин смотрит на нее, затем снова поднимает взгляд на Джереми. Затем он раскрывает объятия. Джереми краснеет и бросается на Кевина, обхватывая его руками и крепко сжимая. Кевин обнимает его в ответ так же яростно, прежде чем заставить себя отпустить. Когда Джереми отступает назад, его лицо все еще красное, но на этот раз его глаза быстро моргают: — Пока, Кев! — говорит он, его голос задыхается. — Au revoir, mon caneton, — мягко добавляет Жан. — Пока, ребята, — отвечает Кевин. — Скоро увидимся. Они берут свои сумки и направляются к дверям. Сотрудник службы безопасности регистрирует их. Они останавливаются перед самым входом в туннель и машут Кевину напоследок. Оставшись один, Кевин улыбается и машет им в ответ. Он ждет, пока самолет наконец взлетит. Затем он пишет смс отцу и встречает его на обочине у вестибюля аэропорта. Он молча садится в кабину грузовика Ваймака, закрывает дверь и пристегивается. Ваймак ничего не говорит. Он просто кладет руку на плечо Кевина и крепко сжимает его. Затем он включает радио и везет их обратно в Пальметто, а Кевин все это время смотрит в окно с горько-сладкой улыбкой на лице.