Чёрный Предел(Переписан)

      После сытного приёма пищи Эль почувствовала столь желанный покой. Этого состояния ей не хватало с тех пор, как она попала в плен к бандитам. Наконец её окружала тишина, не было слышно противного смеха и пьяных криков, сальных шуток, больше не было неустанного, раздражающего контроля Ларентиана, который то и дело выводил на эмоции. И всё же где-то глубоко внутри девушке стало жалко данмера. Узнав трагическую историю его жизни, она прониклась сочувствием, частично понимая, каково ему было скрываться от любопытных глаз, прятать истинную натуру. Жизнь, полная скитаний, боли и отвращения к самому себе толкнула Ларентиана на скользкий путь бандитизма. Нет, Эль не оправдывала его, в суровом Скайриме действительно тяжело выжить, тем более если ты особенный. Провинцию разрывали гражданская война, расизм, вездесущий Талмор неустанно внедрял свои порядки, а тут ещё отпрыск дреморы. Люди бы просто убили его, как Дозорные Стендарра когда-то поступили с его матерью.       Если Кейтер действительно отправил Ларентиана в Обливион, то мера ждала печальная участь. До последнего Эль желала видеть его в царстве Дагона — грезила, как бандит будет платить за содеянное, а теперь, когда порождённая ненавистью мечта сбылась, девушка уже была не так рада. Наверняка Ларентиан знал о Мёртвых Землях только из книг, а она убедилась, что написанное в них может существенно отличаться от реальности. «Что с ним сейчас?» — эта мысль больно колола сердце. Ещё недавно Эль желала ему зла, о чём теперь горько сожалела.       Эль посмотрела на сидящего на стуле в броне и шлеме дремору и удивилась тому, что за столько времени он не снял обмундирование. Неудобно таскать на себе килограммы такой тяжести. Быть может, даэдрическая броня была такой лёгкой, что в ней комфортно проводить много времени? Девушка ощутила странное желание потрогать её, понять, из чего та сделана. Новообретённая чувствительность могла многое поведать о доспехах. Даже если так, Эль казалось странным, что, не выходя из их небольшого укрытия, дремора остаётся в экипировке и не снимает шлем, будто намеренно прячет лицо.       — Не хочешь снять шлем? — спросила Эль напрямую, но осторожно, следя за тем, чтобы её слова не звучали приказом, дабы у Кейтера не закралась мысль, что она пытается им командовать, навязывать свою волю. Девушка избрала эту тактику из понимания, что валкиназ привык управлять всеми, кто его окружает, и сочтёт за оскорбление, если смертная станет вести себя неподобающим образом.       — Мне удобно, — ответ был короткий и без эмоционального окраса, вновь наводя на мысли, что под даэдрической сталью скрывается механическое существо.       На мгновение Эль замялась, подбирая слова, а затем произнесла:       — Мне бы хотелось взглянуть на твоё лицо.       — Зачем?       — Интересно увидеть внешность спасителя, — нашлась с ответом Эль, питая искреннюю благодарность за помощь и желая посмотреть на того, кто под шлемом. Загадочный дремора всё больше занимал её мысли, вызывал желание узнать о нём как можно больше.       — Я уже понял, что ты не из робких, — произнёс Кейтер, и девушке показалось, что на его губах, сокрытых за шлемом, скользнула улыбка. Всего на секунду. — Ладно, смотри, — он снял шлём.       Первое, что увидела Эль — рассыпчатые волны невероятно длинных прямых волос цвета вороньего крыла. Водопадом они раскинулись по плечам, кончиками дотянувшись до самых бёдер дреморы. Кейтер поднял голову, убирая с серокожего лица тонкие пряди. Сапфировые очи светились в полумраке таинственной магией, словно сами были её источником. Лик демона оставался холоден, на нём не находилось даже намёка на самую простую эмоцию, будто он являлся искусно созданной статуей, неотличимой от существа из плоти. Чёрные брови, выраженные скулы, красивой формы губы — всё это казалось застывшими, как у каменного изваяния. Уши у дреморы были длинные и заострённые на концах, как у эльфа, на голове брали начало два тёмных рога, сливающиеся с царящим в комнате полумраком.       Всё также безэмоционально он посмотрела на девушку. Эль непроизвольно ахнула, находя его не просто симпатичным для дреморы, а по-настоящему красивым. Красота Кейтера, однако была ледяной, даже инфернальной. Несмотря на разительные отличия от жуткого дреморы с книжной иллюстрации, от него всё равно веяло Обливионом. Возможно, Эль так казалось потому, что она знала, из какого мира он пришёл. Постаравшись выбросить из головы это знание, девушка посмотрела на Кейтера по-новому. Теперь он походил больше на данмера с экзотическими корнями. В то же время демона невозможно было отнести к определённой расе смертных созданий, да даже к самим даэдра. Его цвет глаз ломал стереотипы о внешности известных Эль народов, а рога довершали странный облик. Она ожидала узреть злое лицо, покрытое красными татуировками, которых не увидела на лице Кейтера. В книге она читала, что дреморы с глазами цвета крови, в коих читается лишь желание эту самую кровь проливать. В его же глазах, помимо холода, проглядывалось благородство и какой-то нечеловеческий покой — пугающий, отнюдь не говорящий о том, что рядом с ним безопасно. Его взгляд походил на взгляд сытого льва, который смиловался над проходящей мимо ланью, потому что перед её появлением уже отобедал другой, на свою беду встретившей его голодным. Эль понимала: хищник может проголодаться, и не хотела стать его добычей.       Кейтер поймал её пристальный взгляд и ответил на него.       — Молодец, не испугалась, — сказал он.       — Ты не страшный, — в замешательстве вымолвила Эль, сознавая, что данная фраза не тянет на хороший ответ, но и комплимент делать она не собиралась, чтобы не показывать, что считает его красивым для народа, к которому он принадлежит. Мало ли как демон может расценить ответ. В то же время Эль испытывала противоречивую уверенность в том, что о своей внешности он имеет устоявшееся мнение, и вряд ли его взволнует похвала какой-то смертной. Или не «какой-то»? Эль начала думать, что дремора не просто так заботится о ней.       — Спасибо, — усмехнулся Кейтер, в одно мгновение разрушая стойкую иллюзию того, что он может только говорить с каменным лицом. Голос у него вовсе не был таким стальным, каким казался, когда доносился из-под шлема, а улыбка немного разрядила обстановку, сделав её более тёплой и живой.       Эль впала в ступор от того, что дремора способен проявлять эмоции. Неужели он действительно создан из плоти, а не из металла, на который, казалось, старается походить? Девушка чувствовала себя так, будто открыла целый мир. Но вместе с приятным удивлением пришёл и страх. Эль резко стало дискомфортно находиться наедине с Кейтером, ведь он развеял свою безэмоциональность, к которой она успела привыкнуть. Демон стал личностью, способной чувствовать, испытывающей желания. Мало того, что на картинках все дреморы представлялись на одно лицо, являли из себя жуткие и злые машины смерти, так ещё реальность оказалась противоположной, и от этого Эль окунулась в замешательство. Понятный шаблон развеялся подобно пеплу от потухшего костра, оставляя вместо себя пустоту, яро требующую заполнения. У девушки скопилось столько вопросов, что даже этот холодный демон мог сбежать под их натиском. Но она намеревалась выспросить у него всё, что интересно. По порядку. Проглотив неловкость, Эль спросила:       — Куда ты отправил Ларентиана? Что с ним будет?       — Судьба бандита — первое, что тебя интересует? — хмыкнул Кейтер.       Он явно не разделял её переживаний за жизнь преступника-колдуна, и его можно было понять, ведь действительно, никакая жертва разбойника не станет справляться о судьбе того, кто причинил ей и другим много боли, кто грабил и убивал, но Ларентиан стал своеобразным исключением. История мерзкого полуданмера до последнего цепляла за душу, вызывала всё больше сочувствия. Он не должен нести ответственность за то, что его отец — исчадие Обливиона, насильник и преследователь.       — Он не виноват в своей судьбе. Быть изгоем, пожалуй, хуже смерти, — сочувственно произнесла Эль, хотя ещё в Ральдбтхаре считала иначе, винила мера в том, что он осознанно выбрал путь грабежа, и полагала, что он мог бы найти лучшую жизнь — честную. Теперь, когда дремора отправил колдуна в Обливион, тем самым избавив от его назойливого, раздражающего общества, девушка неожиданно для себя стала жалеть и — самое абсурдное — оправдывать Ларентиана.       — Недавно ты считала иначе, — заметил Кейтер.       От такого резона Эль сперва решила, что демон прочёл её мысли, ведь она, пересказывая события минувших дней, не упоминала, что винит Ларентиана в его собственной судьбе.       — Он не виновен в том, что начало его жизни положил дремора, — ответила девушка и нервно вздрогнула, представив, что пережила Фисерра. По телу прошла леденящая дрожь. Ощутив себя уязвимой, Эль отсела назад, увеличивая расстояние между собой и демоном. Одному Дагону ведомо, что в голове у этого существа. Дружелюбие и благосклонность в любой момент могут переродиться в противоположные чувства. Не приведите Боги, ему вздумается сделать то же, что сделали с матерью Ларентиана. Нет, она не желала становиться сосудом для жизни, посеянной дреморой.       В ответ Кейтер многозначительно хмыкнул, будто не соглашался с её словами. Очевидно, он знает намного больше.       — Ларентиан в Мёртвых Землях. Я отправил его на суд к тому, кто разбирается в полукровках, — произнёс дремора, и его лицо дрогнуло лёгкой задумчивостью, будто сама эта тема имела для него какое-то особенное значение.       — Что с ним сделают? — встрепенулась Эль. До боли нелогичные переживания захватили сердце. Другая бы на её месте порадовалась, что бандит «греется» в Обливионе, а она только испытывала жалость. Глупость, не иначе.       — Для начала разберутся в том, кто он и чего достоин, а дальнейшая его судьба мне неведома, — уклончиво пояснил Кейтер, вновь став и голосом, и внешним видом холоднее льда. Очень странно, что этот даэдра повелевает пламенем. Ему бы больше подошла ледяная стихия.       — Ларентиан хотел найти своего отца, — вспомнила Эль из разговора в купальне Ральдбтхара. — Мы договорились помочь друг другу, а ты отправил его…       — Прямиком в мир, откуда он пришёл, — закончил Кейтер, перебив её. Обычно он слушал и не прерывал, но она, видимо, так робко говорила, что у демона не хватило терпения выслушивать её до конца. — Ты тоже хочешь найти одного дремору, — он лукаво улыбнулся, опять удивляя наличием эмоций и тем, что его застывшая маска лица могла умело их выражать. Вероятно, и это было под строгим контролем разума.       Бессмысленно спрашивать. откуда он знает об этой её цели. Несомненно, способности Кейтера позволяли ему заглянуть в разум и душу смертных, иначе Эль не могла объяснить прозорливость демона, которого видела первый раз в жизни и знала.       — Моя мама говорила, что призванный ею дремора отказался подчиняться её воле и едва не убил. Он опозорил её перед архимагом и преподавателями Коллегии Винтерхолда, которые пришли ей на помощь. Из-за него она представилась им слабой, не способной подчинить какую-то тварь. А она одна из сильнейших ведьм в Скайриме! — выпалила Эль, ощущая привычный для этой темы гнев. Вряд ли она когда-нибудь смирится с тем событием минувших лет. Лишь когда тот демон получит по заслугам. Вот тогда — да, возможно.       — Тварь из Обливиона… — протянул Кейтер, и сапфировый взгляд приковался к Эль. Она ахнула и неловко отвела взгляд, понимая, что перегнула в оскорблениях. Всё же перед ней стоял такой же дремора, только пока ведущий себя мирно. — Ты уверена, что слова Линды правдивы? — он поднялся со стула и сделал шаг вперёд.       — Ты и имя моей матери знаешь? — Эль сжалась, но осталась на прежнем месте. Похоже, он знал вообще всё о ней и её семье, либо же он и есть тот негодяй, с которым когда-то столкнулась мать.       — Предполагаешь, что — я тот киназ, и только поэтому пришёл на твой призыв? А я не могу быть случайным кин рангом помладше, который без тени сострадания убил бы тебя, как только понял, что у его призывателя едва хватает сил держаться в сознании? — выдал Кейтер.       Эль вздрогнула и с опаской просмотрела на дремору. Как, однако, легко он вытаскивает и читает содержимое её сознания. Любой замысел не останется в тайне от него.       — Ты не имеешь права читать мои мысли! — возмутилась она, нахмурившись. — Да, ты сильнее, но это не даёт тебе права копаться в моей голове!       — Подойди ко мне.       Его голос прозвучал приказательно. Слух резанула слишком грубая интонация, но Эль не сделала замечания, понимая, что он — валкиназ — привык повелевать воинами, чёрствым слугами и прочими своими подданными, для которых эта манера общения звучала обыденно. Но вопреки повелительному тону, девушка нашла его голос приятным — низкий, но с какими-то бархатными нотками. Сразу следом Эль ощутила тревогу. Не потому, что посчитала дремору симпатичным на лицо и терпела пренебрежительный тон, но оттого, что он мог с ней сотворить. Первое она списала на удивление и страх перед могуществом, а вот второе пугало неизвестностью и очень сильно. Конечно, Кейтер мог изловить её насильно, ведь они заперты в небольшом домике посреди неизвестности, но вдруг, если она воспротивится, он отнесётся с пониманием и не станет её трогать? Сложно было строить какие-либо заключения, зная этого демона так недолго. Надежда на благополучный исход всё же теплилась.       — Чего ты от меня хочешь? — Эль не намеревалась исполнять его просьбу, не выяснив мотив. Вдруг он сейчас схватит её и сделает самое худшее?       — Рассмотреть поближе, — ответил Кейтер, и его пристальный взгляд прошёлся по ней так, что девушка прямо-таки ощутила холод сапфировых глаз на своей коже.       За невинным пожеланием мог скрываться коварный замысел. Эль поднялась с обеденного стула и сделала шаг в сторону каменного стола, где располагались предметы для научных изысканий некогда жившего здесь алхимика. Она не собиралась приближаться ещё больше — их и так разделяло расстояние одной вытянутой руки. Дремора может схватить её и насильно притянуть к себе, однако пока не делал этого. Видимо, выжидал момент, когда она примет решение. Ради собственной сохранности, Эль показательно приподнялась и отступила назад на пару шагов, уткнувшись бёдрами в стол с алхимическими инструментами и пересохшими ингредиентами.       Кейтеру потребовался всего один шаг, чтобы поравняться. Он оказался с ней так близко, что она ощутила прикосновение металла к коже через ткань одеяния. Сжавшись от страха, Эль попыталась отодвинуться вбок, но демон упёр обе руки в столешницу, перекрывая пути отступления.       — Не трогай меня! — вскрикнула Эль и занесла руку над головой, готовая призвать пламенеющую сферу.       Она смотрела на дремору вызывающе, давая понять всю серьезность намерения проучить его, если он попытается причинить ей вред. Кейтер же просто и ловко освободил одну руку от перчатки. Серые пальцы с чёрными и острыми, как пики, ногтями подцепили каштановую прядку, обрамляющую её лицо и заправили за ухо. Эль опешила, но действовать не рискнула. Что он вообще делает?       Дремора всмотрелся в острый, совершенно не заметный под волосами кончик уха, выдающий эльфийскую кровь, а далее опустил взгляд на длинные ноготки девушки. Он решительно взял другую её ладонь и приложил к своей, которая была едва ли не вдвое больше размером. Мягкая бархатистая кожа дреморы совершенно не соответствовала облику могущественного воина с мечом. Невольно, но Эль опять вспомнила Ларентиана. Данмер делал ровно то же самое, когда пытался подтвердить свою безумную версию о том, что её отец — дремора. Не отрывая глаз, девушка смотрела на ладони, соединённые вместе. Ногти у них действительно были похожи формой и цветом. Через некоторое время после попытки призвать дремору, она обнаружила, что её ногти почернели, словно их обмакнули в тёмную смолу или испачкали сажей. Неужели Кейтер ищет в ней даэдрические корни? Это же бред!       Прикосновения дреморы оказались на удивление мягкими, почти невесомыми. На мгновение Эль показалось, что он правда не намерен вредить ей, однако она быстро отказалась от мысли, больше похожей на фантазию, и вернула себе прежнюю бдительность, отчего незамедлительно сжалась в комок нервов и стала ожидать боли или чего-нибудь похуже. Если говорить с дреморой она привыкла, даже стала свыкаться с его индивидуальностью, то едва уловимое прикосновение стало для неё жестом, не сулящим добра.       Неожиданно, но Кейтер отнял ладонь и отступил назад. Девушка так и осталась стоять на месте, будто приросла к здешнему камню. Сначала Ларентиан искал в ней родство с дреморами, теперь сам демон делает то же самое. Мир необратимо менялся, сходил с ума. Она дочь бретонки и норда, поэтому имеет необычную внешность. До недавних пор никто не обращал внимания на её облик, что лишь укрепляло уверенность в том, что она — простая полукровка. Мотивы Ларентиана она понимала — он мечтал найти насильника Фисерры, а вот Кейтеру зачем убеждать её в родстве с даэдра?       — Насмотрелся? — бросила Эль, ощутив себя почти осквернённой. Сначала её лапал Ларентиан, потом Ален Дюфон запустил руки в самые сокровенные места, а теперь демон Обливиона рассматривал её, словно вещь на рынке.       «О, Девять, куда катится жизнь?!» — мысленно вздохнула девушка и отвернулась от дреморы. Ей стало казаться, что она просто достигла возраста, когда каждый представитель противоположного пола, независимо от расы и возраста, хочет от неё получить одно — тепло красивого тела. Эль против воли ощутила себя порочной девицей из дешёвого кабака, расположенного где-нибудь на окраине Вайтрана. Хотелось наконец смыть с себя следы грязных рук — всех и сразу.       — Что тебе от меня нужно? — не дожидаясь ответа на первый вопрос, девушка выдала второй, более важный по значению.       Дремора молчал ещё несколько секунд, потом как-то странно наклонил голову, отчего Эль показалось, что он смотрит не на неё, а на ближайший шкаф с двемерской утварью. Но нет, демон просто продолжал изучать её.       — Ты одной крови со мной, — всё же ответил Кейтер, выпрямляясь.       Эти слова поначалу показались какими-то загадочными, однако Эль быстро поняла, что в первые секунды неверно истолковала тон его голоса. Нет, он как раз-таки говорил уверенно, без явного умысла что-то скрыть.       — Хочешь сказать, ты мой отец? — она нервно усмехнулась и заморгала, пытаясь рассудить, что же таится за странными словами демона.       — Не я, но ты его знаешь, — покачал головой Кейтер. Вот теперь он однозначно не договаривал, а намекал.       — Хватит нести бред! — вспылила Эль, больше не желая терпеть оскорбительные выпады в свой адрес. Сначала Ларенитан, а теперь ещё и этот. — В моей жизни никогда не было дремор и не будет! — она нахмурилась и, глубоко вдохнув, всё же сотворила на ладони огненный шар, готовая в любой момент показать серьёзность своих намерений. — Ещё слово, и я подожгу тебя!       — У Линды был. Он много лет рядом с тобой, и вы даже знакомы, — ответил Кейтер с выражением лица, явно не дающим намёка на попытку пошутить.       В полном непонимании Эль опять заморгала, пытаясь найти в словах демона хоть какой-то смысл. Пламя на её руке дрогнуло, чем напомнило девушке, насколько безобиден такой приём против дреморы. По правде, так и было. Она ведь действительно ничто в сравнении с огромным огненным вихрем, который виртуозно породил демон, испепелив головорезов и даже не ощутив усталости.       — Хочешь сказать, дремора, напавший на мою маму, является мои настоящим отцом, — Эль нервно усмехнулась. Всё это звучало, как один большой бред.       — Ты можешь отрицать этот факт, — кивнул Кейтер.       Выдержка Эль дала трещину. Взмахнув рукой, она с криком, полным ненависти, запустила в дремору огненную сферу. Демон сделал непринуждённый шаг в сторону, и шар пролетел мимо его головы. С грохотом сгусток пламени врезался в стену. Послышался взрыв, и по камню поползла трещина.       Неглубоко, но Эль поразилась ловкости дреморы. Похоже, он заранее просчитал траекторию полёта магического пламени и в нужный момент сошёл с дистанции. Ей вдруг стало страшно от того, что Кейтер разозлится и бросится на неё. Не выдавая чувства, девушка посмотрела на него и столкнулась с абсолютно безразличным взором, однако характер демона напоминал ей, что гнев может остаться непроявленным. До поры…       — Что ж, не буду тебя томить догадками, — холодно произнёс Кейтер. — Я знаю твоего настоящего отца…       — Мой отец — Ингольф! — воскликнула Эль, не дав ему договорить. — Что бы ты сейчас ни сказал, всё ложь! — она совершила очередной пасс, призывая магию огня, но рука дреморы плотно обвила её запястье, препятствуя колдовству.       — Твой отец — валкиназ Арнэ́лий. На протяжении всей твоей жизни он был рядом с тобой, следил за твоей безопасностью, а однажды принял облик человека, которого ты знаешь как Мариуса. С тех пор Арнэлий беспрепятственно контактировал с тобой, — тактично произнёс Кейтер, всем своим видом давая понять, что не шутит и не лжёт.       Обрушившаяся информация ввергла Эль в шок. У неё не нашлось слов ничего ответить, она вообще не могла издать ни звука. Тело обратилось в камень, подобный тому, что всюду окружал её. Слова дреморы звучали как полный бред. Конечно! Он специально так сказал о Мариусе, имея определённые намерения, которые становились всё более очевидными.       — Ты всё врёшь, — вымолвила Эль, едва речь вернулась на язык. — Скажи, чего ты хочешь от меня? Ты ведь специально очерняешь Мариуса.       — Его магическая сила тебе ни о чём не говорит? — вопросом на вопрос ответил Кейтер, оставаясь непоколебимо-серьёзным и в голосе, и даже во взгляде.       Воспоминания тут же унесли Эль к событиям недавнего дня, когда бандиты потащили её в засаду, дабы захватить обозы с ценностями Империи. Возвышаясь на пике небольшой горы, Мариус без труда обратил головорезов в каменные изваяния, используя загадочную зелёную магию. Тогда девушка всерьёз задумалась о его связи с одним из даэдрических принцев, и теперь угнетающее суждение вернулось, обретя новые мрачные краски.       — Мариус всегда появлялся, когда ты была в опасности, — донёсся голос Кейтера сквозь пелену мыслей.       Разум откликнулся на слова дреморы, рождая новый поток воспоминаний. В день знакомства с любимым она, будучи ещё одиннадцатилетней девочкой, каталась на коньках по замёрзшей поверхности Кристального озера. В один момент лёд дал трещину, и она провалилась под воду. Эль сумела выбраться на берег и, добираясь домой, встретила молодого имперца, который представился Мариусом. Он помог ей высушиться и научил огненному заклинанию, коим девушка пользовалась по сей день.       И не только… Однажды Эль собирала грибы в осеннем лесу, когда внезапно на неё выскочил огромный бурый медведь, который, похоже, не успел впасть в спячку. Магия не причинила косолапому зверю существенного вреда, а лишь сильнее разъярила. Тогда из кустов в медведя ударило зелёное подобие молнии, и он окаменел, а затем обратился кучкой плодородной земли. Испуганная Эль не особо зациклила на этом внимания и не стала выяснять личность спасителя, а просто бросилась бежать. На опушке леса ей встретился Мариус, появлению которого она тогда могла только радоваться.       Он появлялся и в другие моменты, причём самым неожиданным образом. Как-то раз Эль решила покорить крышу дома вайтранского клана «Детей Битвы». Она забралась почти на самый верх и уже поверила в свою маленькую победу, но в самый ответственный миг сапог соскользнул с выступа, и перепуганная Эль полетела вниз. Тогда это показалось ей удачной случайностью, но земля в месте её приземления оказалась удивительно мягкой, будто кто-то вскопал её, чтобы посадить цветы. Всё также неожиданно рядом обнаружился Мариус, помог ей встать и посоветовал идти домой, где ей, правда, знатно досталось от матери за испачканную одежду.       Нельзя было забыть и того, как в один из ярмарочных дней Мариус встретился Эль на улице и предложил идти с ним, а не на главную торговую площадь. Нисколько не сочтя это подозрительным, девушка согласилась провести день с ним, а вечером, к своему ужасу, узнала от подруги, что на ярмарке пролилась кровь — какие-то грубияны, недовольные ценами за некий товар, набросились на торговца и его семью, а после и на подоспевших стражников. Погибли четверо людей.       А произошедшее с Аленом Дюфоном? Незримый спаситель обратил его в камень, а потом барон рассыпался в землю. Картина сложилась — за всем этим стоял Мариус. И на поле боя он продемонстрировал своё могущество.       — Значит, Ларентиан был прав, — горько вымолвила Эль, обнимая себя руками. Стало до ужаса неприятно от того, что её происхождение оказалось нечеловеческим. — Но как это возможно? Ингольф — мой отец, а не какой-то — как ты сказал? — Ар-нэ-лий. Мы же так похожи.       — Арнэлий наложил на тебя маскировочные чары. Благодаря им можно создать любой облик, — пояснил Кейтер.       Он зачем-то протянул к ней руку, но она резко отшатнулась, не желая даже задумывать о смысле жеста.       — Твой дружок не может быть моим отцом. Я… я не могу в это поверить, это невозможно. Моя мама никогда не разделила бы ложе с дреморой!       Последнюю фразу Эль произнесла дрожащим голосом. Слёзы предательски наполнили глаза. Дабы не показывать чувств демону, она повернулась к нему спиной и выпрямилась. Держать гордую осанку было очень тяжело, хотелось свернуться клубочком и разрыдаться. Происходящее походило на жестокую шутку Шеогарата, только странное ноющие чувство в сердце говорило Эль, что места для юмора здесь нет.       — Скоро ты убедишься во всём сама, — голос Кейтера на удивление прозвучал мягко, с ноткой сочувствия. Эль уже ничему не удивлялась: ни дреморе, характером больше походящим на двемерскую машину, а потом резко показывающим вполне человечные чувства, ни тому пугающему бреду, ворвавшемуся в жизнь.       Стойкость треснула, рассыпалась на осколки. Эль любила Ингольфа, считала отцом, а теперь понимала, что не сможет смотреть на него как прежде, считать родным и даже называть родителем. Она пожалела, что злилась в ответ на выпады Ларентиана об её происхождении, а могла бы выслушать, сделать выводы. Девушка села обратно на кровать и сжалась в комок. Подобрав колени к самому подбородку, она прижала к ним голову и закрыла глаза, ощущая жгучее и жестокое разочарование, пробуждающее волну слез, сопротивляться которым не находилось сил. Эль тихо дала эмоциям свободу, надеясь, что Кейтер не заметит этого. Впрочем, прятать лицо бесполезно — дремора знает, что происходит у неё на душе. Девушка не боялась выглядеть слабой перед демоном, но не хотела, чтобы он видел её боль. Они оба знали, кто какой силой обладает, и строить из себя стальную деву глупо и нелепо. Если бы Эль была такой, то сама бы справилась с Ларентианом. Самолюбие противно защемило, и она захотела стать сильнее, чтобы не нуждаться в помощи, даже в самых сложных ситуациях.       До последнего Эль не хотела верить Кейтеру, считала, что он обманывает её. Даэдра славились коварством, могли лукавить ради собственной выгоды, а дремора, определённо, был заинтересован в ней. Она не отрицала, что он оклеветал Мариуса, дабы вынудить её отказаться от чувств к нему. Коли так, намерения демона ясны — он хочет получить её.       — Ты не веришь мне, я понимаю.       Эль чуть приоткрыла заплаканные веки и увидела, как Кейтер подходит ближе. Она поспешила отвернуться от него, однако уже через секунду гладкая серая рука осторожно взяла её за подбородок и развернула обратно, не давая скрыть печаль. Девушка снова встретилась с ним взглядом, отчего ей стало совсем больно на душе. Эти сияющие синим глаза всё больше пробуждали доверие — и к самому демону, и ко всему, что он говорил. На задворках сознания крутилась назойливая мысль, будто дремора околдовывает её, гипнотизирует, ведь магия буквально наполняла его очи сапфировым светом.       — Ты — создание Дагона, ты не можешь понять меня. У тебя никогда не было родителей, — бросила Эль, не скрывая презрения и прогоняя прочь шаткие заключения о доброжелательности демона. Нет, он просто хочет получить её во всех смыслах этого слова. Зачем ещё она ему?       — Мой Владыка создал моё тело из бурлящей лавы, которая жаждала поглотить любого, кто близко подходил к раскалённому озеру. Моя плоть «родилась» взрослой и не нуждалась в родителях. Семьёй мне стали другие солдаты бессмертной армии Лорда Дагона. Однако чувства, что ты испытываешь, понятны мне. У меня за спиной насыщенная жизнь, полная как счастья, так и огромного разочарования, — ответил Кейтер.       Эль слушала, вникая во всё говоримое. В его словах слышалась искренность — казалось бы, абсолютно чуждая для даэдра эмоция. Опять он показывал себя странным для агрессивной расы Князя Разрушения. Интересно, все валкиназы такие? Насколько Эль знала, ни одному колдуну не по силам призвать носителя высшего титула в Мёртвых Землях, а значит личность и образ мышления такого существа оставался загадкой.       — Тебе не околдовать меня! — девушка вырвала подборок из руки Кейтера и посмотрела на него зло, ничего не скрывая. — Я люблю Мариуса, и он меня, а тебя это не устраивает, вот ты и пытаешься убедить меня в своей лжи, — она говорила буквально сквозь слёзы. — Так вот знай, какой бы магией он ни обладал, да даже будь он связан с даэдра, он всё равно остаётся собой — имперцем, а не дреморой под личиной смертного. Да ни один гад из вашей пустыни не станет заботиться о смертной. Я не поверю в эти сказки!       — Поговорим, когда ты проспишься и успокоишься, — в своей безэмоциональной манере произнёс Кейтер, всем видом давая понять, что разговор окончен.       — Мне не до сна! Верни меня домой! — воскликнула Эль и требовательно сжала кулаки. Сколько ещё он намерен тянуть время, держа её взаперти?       — Одна ночь не приблизит тебя к дому, зато поможет обрести покой, — дремора обошёл кровать и остановился у противоположной стороны. — Я не хочу причинять тебе вред, не хочу принуждать тебя к чему-либо, но если ты не перестанешь поддаваться эмоциям, я и вправду заколдую тебя. Запомни, чувства в сложных ситуациях — помеха для разума.       С этими словами дремора принялся выводить странные движения по контуру кирасы. Металл озарился голубым светом, послышалась череда щелчков. Далее произошло и вовсе необъяснимое — кирасу полностью поглотил свет, а через мгновение она лежала на столешнице двемерского комода. Эль с удивлением наблюдала за невероятным проявлением магии даэдра. Через пелену слёз происходящие казалось сном.       — Кин тоже спят, — пояснил Кейтер, продолжая таким же образом освобождать себя от доспехов.       Эль неуютно сжалась. Весь доспех уже лежал на крышке комода, а дремора остался в одни чёрных штанах. Взору открывалось стройное тело с рельефом мышц и широкими плечами. Щёки Эль загорелись жаром, и она поспешила отвернуться, но вскоре снова украдкой посмотрела на него. Страх кольнул сердце, ведь Кейтер мог сделать с ней всё что угодно, а она не сможет оказать должного сопротивления. Либо силой, либо магией, но он добьётся своего, если чего-то захочет. Никакие слова о том, что он не намерен причинять ей вред, не заставят доверяться ему.       — Ты собираешься спать на кровати? — едва ли не шёпотом вопросила девушка.       — Ты видишь здесь другое спальное место? — хмыкнул Кейтер и жестом руки обвёл комнату.       — Мне всё равно, где ты будешь спать, но точно не со мной, — бросила Эль. — И, вообще, мог бы отоспаться за трое суток, пока я была без сознания.       — Я не спал с тех пор, как попал в Тихий Город. Не хотел. Мой организм живёт ритмом моего мира, и я ощутил потребность во сне только сейчас, — развёрнуто ответил дремора, холодно глядя на единственную постель в домике и заодно на саму девушку.       — Вот и спи в своём Тихом Городе! Я на твои уловки не поведусь! — Эль села на середине кровати, соединила руки на груди и зло посмотрела на демона, подчёркивая свою позицию.       — Ты меня не интересуешь. У меня есть жена, — в привычной отстранённой манере ответил Кейтер.       — Вряд ли тебя это остановит, ты же дремора, — пренебрежительно бросила девушка, желая прогнать рогатого куда подальше.       Снисходительно проигнорировав выпад, Кейтер забрался на кровать, занимая свою половину, лег на спину и накрылся шкурой снежного саблезуба.       — Доброй ночи, — сказал он отстранено и закрыл глаза.       Некоторое время Эль сидела на краю ложа, глядя на мирно спящего дремору. Казалось, демон почивал глубоким сном, но наличие меча рядом с постелью говорило, что он может проснуться в любую минуту. Это лишь приумножало страх. Девушка всё не могла отделаться от подозрения, что демон выкинет что-нибудь грязное, стоит ей лишь самой заснуть. Кто знает, что в голове у твари из Обливиона? Эль читала жуткую историю о том, как какой-то дремора не побрезговал даже мёртвой. А ведь Кейтер говорил, что мог убить её, пока она спала. От воспоминания и подобных мыслей всё тело передёрнуло крупной дрожью. Девушка взмолилась Девяти, чтобы её не постигла та же участь.       Вскоре усталость начала брать верх. Эль сползла по изголовью, очутившись на меховом свёртке, который заменял подушку. Из последних сил она бодрила себя разными мыслями, однако веки непроизвольно закрывались. По-прежнему Эль слышала треск огня в очаге и размеренное дыхание Кейтера. Если она будет прислушиваться ко всему, то сумеет вовремя среагировать и не даться дреморе.