Обитаемый остров

— Дииит, — шепотом протянул Эйн в трубку, — Диит, у нас тут труп. Он потыкал носком ботинка безжизненно откинутую руку и передернулся. Не то чтобы он вовсе не видел трупов в своей жизни, но вот как-то так, когда только что пил кофе и наслаждался жизнью в своем кабинете, и вышел в коридор, исключительно, чтобы дойти до кухни и налить себе еще… — Я вообще не в понятках что делать, — пожаловался трубке Эйн, и обошел тело по краю, заглянул за угол, — у него тут внутренности, кажется, выедены, но это неточно. Все в крови и лохмотьях. Он как раз оставил труп за спиной и оглядывал поразительно пустой коридор, ни тебе тревожного освещения, ни завывающей сигналки, только какая-то куча серого тряпья в самом конце, когда сзади раздался короткий и глухой стон. Эйн вздрогнул, на секунду вжал голову в плечи, вспоминая сериал о зомби, который смотрел как раз минут десять назад, и медленно, очень медленно обернулся. Рука, которую он столь бездушно пинал только что, теперь скребла пальцами по полу. Подушечки пальцев оставляли за собой неровные красные полосы. Одна, вторая, третья, четвёртая со смазанной точкой, где безымянный бессильно упирается в гладкое полотно пола. Взгляд Эйна, будто прикованный, следовал за судорожным скребышением, и только когда повторно раздался тихий хрип, он перевел взгляд выше и увидел открытые глаза бывшего покойника, вполне осмысленные и живые. — Мозгов у меня нет, — предупредил Эйн на всякий случай, и опасливо сделал шаг ближе, — ты что живой? Он пихнул тело ногой еще раз, и видно на сей раз болевой шок оказался сильнее попытки прийти в чувство, потому что предполагаемый мертвец вздрогнул и затих. Рейнар выключил запись голосового на телефоне, аккуратно положил трубку обратно в карман и, осторожно присев на корточки, потянулся к запястью пострадавшего, выдохнул неровно почувствовав ниточку пульса. — Ч-черт, — прошипел под нос, оглянувшись нервно, — прямо как в фильме «Чужой», хотя это и неимоверная древность. И где весь персонал, когда он так нужен? То тетя Дуня каждую минуту шныряет тут со своей тряпкой и «натоптали», а то ни следа, когда все в кровавых ошметках. *** Некоторое время спустя, уже из медбокса, куда он, прерываясь на то, чтобы отдышаться и вновь проверить пульс, оттащил не подающее иных признаков жизни тело, он снова перезвонил Вайсу. И отбил обстановку, снова голосовым, потому что кто-то не отвечал вплоть до противного звукового сигнала. Выглядело это примерно так, ну если вкратце… — Вайс, какого ты… — непереводимая игра слов на смеси испанского с исландским, — держишь у себя в лабораториях… — выразительное сопение, потому что слов уже не хватает. — Кажется, эти твари сбежали из клеток и как минимум одна из них погрызла нашего техника, Эдуардо, Леонардо, короче, что-то там на «-до», понятия не имею, табличка у него кровью заляпана. — странные звуки, как будто кто-то перебирает что-то металлическое — Я его в медбокс уложил, на крио, ну или как там у тебя называется, когда она в режиме стазиса-лечения. Судя по показателям жив и еще немного продержится, но надо бы заштопать, у него по всему телу куча мелких ран, особенно живот. Весь в крови, бедняга. Лео, в смысле, бедняга, хотя живот тоже брр. Ну брр короче, я там немного заглянул, регенерация конечно действует, но… Сами твари подохли. Может человеческая кровь для них отрава. Или по крайней мере кровь Эдика. Наверное. Я обнаружил их тела, мерзость неимоверная, раскиданы по всей лаборатории, но трогать не стал, просто запер дверь. — раздумчивое молчание — Персонала никого нет, на вызовы не отвечают, и тут творится какая-то хрень. Короче, давай, лети обратно бегом и разбирайся. Я простой хакер, а не это все. Если что я у себя, пойду запрусь на все замки и Лайзочку допрошу. Лайзой Минелли звали ИИ, который Эйн завел себе кажется в качестве зверушки и с тех пор старательно обучал. Назвал он ее так в честь родных краев, как говорил он всем, и возможно хранимой молчанием тайной надежды, что когда-нибудь Лайзочку удастся визуализировать и выйдет она будто Галатея, стряхнувшая с себя оковы цифрового кода. Будто Афродита из пены серверной. И будут глаза ее голубиные под кудрями ее, и волосы как стадо коз, сходящих с горы Галаадской. Ну и все остальное под стать. Никто не мог понять с каких таких оснований Лайза у Эйна ассоциируется с малой родиной, тем более, судя по резюме и его ностальгическим рассказам, родиной у него были холодные и продуваемые всеми ветрами фьорды Исландии, то один, то другой, будто мать его резвой горной козочкой прыгала по всему этому изрытому северными морями побережью, рожая Эйна немного тут и немного там, ибо время разбрасывать камни, но кому-то и когда-то надо их и собирать… Тем не менее, к детищу своему он относился с гораздо большей любовью, чем доктор Франкенштейн к созданному им Существу. Хотя всем известно, кого именно рождает сон разума.