Обитаемый остров

Эйн даже оскорбился поначалу. Он тут, понимаешь, бегает с лопатой наперевес, встречает старательно, потому что все другие дрыхнут. И некомпетентен. Да он самый компетентный из компетентных специалистов по встречам, быть может. Дитрих просто не понял еще какое ему тут счастье досталось. Потом правда мозги включились. Собственно они и выключились то только на секунду, ошарашенные этой совершенно неожиданной оценкой его, Эйна, профессиональных качеств. А так они всю дорогу Эйну и говорили «Идиот ты, мол, Рейнарушка, поебут… в смысле погребут тебя сейчас вместе с твоим неопознанным другом Эдиком, который уже почти мертвец, это как пить дать». Но Эйн шел, а что ему еще оставалось, если его чуть ли не дулом станнера подпихивали. И Эйн крайне надеялся что у этих бравых ребят были именно станнеры, а не что-то убивающее более болезненно. Вообще-то и этих быть не должно, но тут красный сигнал их оправдывал. Хотя все равно на полицейских они не тянули. Базу, судя по проложенному маршруту, знали куда лучше самого Эйна и шли целенаправленно к моргу. По пути их старший, конечно, расспрашивал Эйна, но как-то для проформы. Поэтому единственное, что оставалось, это изображать из себя крайне разговорчивого и тупого сотрудника лаборатории, надеясь завести этих бравых ребят в свой сектор, где у него хотя бы были права на управление контуром безопасности, в основном, правда, рассчитанные на всякие неприятности типа пожаров и потопов. Однако Мазая Сусанина из него не вышло, все попытки заболтать бравых сотрудников полиции и незаметно повернуть не туда проваливались раз за разом. Да и база надо признать не на болоте. Полным-полно указателей на стенах, рассчитанных прежде всего на новых сотрудников. Так что миф этот Мазай, просто миф, надо так и сказать тете Дуне когда, если, в следующий раз она будет распинаться как тот в зайцеформе провел целый отряд ангелов в непроходимую топь. Так что Эйн и сам шагнул уже к начальнику, и сам же не понял как оказался у упавшей перегородки, баюкая почти вывихнутую руку. После выданной на-гора странной песни Лайза молчала, разве что динамики негромко потрескивали, видно программный модуль не был настроен на последующее снижение звука. Надо поправить потом. Когда разберется, что вообще это было. Дит стоял рядом и тяжело дышал, а в переборку с глухим стуком ударялись пули, слышался мат и надрывный кашель. Эйн даже видел как металл прогибается, но не рвется. Это хорошо что не рвется, решил Эйн как-то сомнамбулически, а то было бы совсем нехорошо. Мозг на фоне затопившего облегчения выдавал какие-то совсем уж куцые и односложные мысли. Например, что Дит конечно офигенно выглядит без рубашки, но вот этот легкий душок чего-то протухшего или химического, сразу не разберешь, ему не идет. Эйн повел носом и спросил: — Ты как? Я тут скучал и все такое. Вот парни заглянули на огонек. А потом притянул к себе и поцеловал, и черт с ним с запахом. И вот же никогда не понимал этого шаблона когда герой с героиней целуются на фоне полыхающих, но недобитых врагов, когда надо бежать и что-то делать, а туда же. А с другой стороны, что тут сделаешь. База закрыта. Враги там за перегородкой практически затихли, даже стрелять перестали, лаборатория все равно пуста, хотя и разгромлена, и так не хочется всем этим заниматься, тем более что целоваться однозначно приятнее. И даже Лайза молчит в кои-то веки. — Ой, мальчики, а что вы это делаете тут? — все же не смолчала Лайза.