Обитаемый остров

Адреналин выплавлял, вывязывал в крови какое-то лютое химическое макраме, требующее решить на уровне инстинктов ситуацию «бей или беги». Бежать было некуда, бить некого, а терпкие шершавые губы Рейнара одним движением создавали и рушили вселенные… По десятку штук за раз. И Дитрих потянулся, подался вперед всем телом, целуясь жадно, исступленно, точно доказывая себе — живой, живой. Вот он, теплый, настоящий, под руками, которые раз за разом оббегают, ощупывают, изучают каждый дюйм, каждый миллиметр дурацкой клетчатой рубашки, руки, плечи, шею… Все такое нереально настоящее, осязаемое, выпуклое. И волосы, в которые зарываются подрагивающие пальцы. И острая кромка зубов, которую задевает язык. — С-скучал, — сиплый выдох, и когти уже почти ставшие ногтями мягко ласкают чуть выступающий позвонок на загривке. И все равно дернулся, вздрогнул, чуть не пропоров кожу, когда в безопасный, герметичный мирок смешавшегося, одного на двоих дыхания, ворвался женский голос с четко отмеренной дозой кокетливого любопытства, раскалывая воображаемую небесную твердь, словно яичную скорлупу. Прицельно и вдребезги. — Лайза! Чтоб тебя… — Дит суетливо поправил воротник, огладил плечо, и поцеловал спасенного диверсанта еще раз. Уже мягко, медленно, точно успокаивая и себя и его. — Как там наши гости? — Заканчивают заниматься нанесением себе телесных повреждений легкой и средней тяжести и отходят ко сну. Расчетное время десять-пятнадцать минут со скидкой на изоморфию и потенциальную вариативность организма. Я ловлю шумы на чужих частотах, но пока еще не могу дешифровать. Эйна хотелось держать, не выпуская, не разрывая тактильного контакта, касаться локтем, боком, лодыжкой, коленом. Обвить кольцами, как чертов питон, отдавая должное внутренней рептилии, и чувствовать, обязательно чувствовать. Но Вайс ограничился запястьем, бессознательно поглаживая бледную кожу под манжетой кончиком пальца. — Что здесь вообще, нахрен, происходит? — Дитрих злился. Дитрих психовал. Дитрих был в ярости, такой белой, что ей можно было плавить титан. Но откат от осознания того, что он успел, превращал мышцы в желе, а мозги в комки манной каши, неаккуратно наляпанной на череп изнутри. И соображала эта манная каша не так чтоб очень. — Где все, и чем ты, агент ноль ноль четыреста четыре, с этими, — он махнул рукой в сторону перегородки, по которой как раз что-то сползло изнутри, — занимался? — Сотрудники лаборатории были нейтрализованы смесью фентанила с закисью азота, баллон с которыми был подключен к системе вентиляции в слепой зоне. Мистер Хинтерманн находился в изолированной части третьей секции, там другая воздухоочистительная система. И часть камер выведена из строя. — Запусти синтез нейтрализатора с учетом особенностей. Выведи мне карту нахождения сотрудников. Где ближайшие принтеры? Идем, Эйн. Дитрих сделал шаг в сторону коридора и не выдержал, сорвался, притянул на короткий миг, обнимая, зарылся носом во взъерошенные волосы где-то за ухом и замер, слушая удары сердца. — Идем.